Лэндон Джулия. Опасный джентльмен

   — Вспомни Филиппа, — тихо сказал Джулиан. Эдриан поморщился и отвел глаза.
   — Поосторожнее, Кеттеринг, — процедил он сквозь зубы и тут же пожалел о своих словах.
   — Разве ты не понимаешь? Филипп позволил этому погубить его. Не совершай ту же ошибку, Эдриан. Ты способен это пережить. Отправляйся в Килинг и привези ее обратно.
   Вскинув голову, Эдриан уставился на друга:
   — В Килинг?
   Джулиан нетерпеливо махнул в сторону двери:
   — Скачи в гостиницу, посади жену, если потребуется, на своего жеребца, но только поезжай за ней.
   Они простились рано утром. Обнимая друга, Эдриан едва осмеливался смотреть на него, когда бормотал извинения. Джулиан кивнул, молча помахал рукой и вскочил на лошадь. Граф смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом начал бесцельно ходить по комнате. Просто чтобы двигаться и ни о чем не думать. К несчастью, избавиться от мыслей он не мог.
   Килинг. Она уехала туда, хотя собиралась в Грейндж. Он вспомнил, что Дэшеллы возвращаются лишь на следующей неделе, — значит, она солгала, и для этого была единственная причина. Бенедикт.
   Она уехала к нему, а зачем — Эдриана не интересовало. Главное, что она уехала, променяв его на лицемерного ублюдка. Он проиграл брату… Килинг-Парк, Арчи… Господи, о чем он думает? Ничто не имеет значения, кроме Лилианы. Он потерял самое дорогое в своей жизни. Что бы он ни делал, чего бы ни добивался, конец всегда один — выигрывал Бенедикт.
   Почувствовав невыносимую боль, Эдриан упал на колени и закрыл лицо руками. Проклятие, что это? Слезы? Он не плакал со дня смерти матери, ни разу за минувшие двадцать лет, даже когда потерял зрение.
   — Лилиана, — шептал он, не отрывая ладоней от глаз. — Лилиана, Лилиана, не покидай меня, никогда не покидай меня! Слезы катились у него по щекам, дыхание прерывалось, грудь сдавило от боли. Все эти годы он думал, что ему нужен только Килинг-Парк. Но оказалось, не Килинг-Парк, а она, его принцесса, маленький демон, заставлявший его смеяться, трепещущий ангел, способный на неслыханное сострадание и безумную страсть. Он хотел ее. Он любил ее. Наконец-то он понял, что его гложет и постепенно ведет к гибели: он потерял единственное, что имело для него значение. Не Килинг-Парк и не своего отца. Лилиану.
   Он запрокинул голову и посмотрел в небо.
   — Яви мне свое прощение, Господи! — простонал Эдриан. — Яви мне прощение еще раз, и, клянусь могилой Филиппа, я буду его достоин.
   Он ждал, почти не дыша. Однако небеса не разверзлись и не поразили его даром доброты и прощения.

Глава 23

   Ни разу в жизни Лилиана не была такой измученной. Ее донимала постоянная тошнота. Она с трудом поднималась по лестнице, надеясь, что Полли сейчас сидит в общем зале гостиницы и можно будет обойтись без нудных объяснений. Ей совершенно не хотелось говорить о событиях в Килинге.
   У своей комнаты Лилиана помедлила, глубоко вздохнула и приготовилась к вопросам горничной. Войдя, она бросила на кресло перчатки и ридикюль, потом взялась за шляпу. Она была уверена, что Полли скоро появится, но все же немного удивилась, когда услышала за спиной ее тяжелые шаги. Лилиана сняла шляпу, пригладила волосы и лишь после этого обернулась.
   У двери, скрестив руки на груди и прислонившись к косяку, стоял Эдриан. Он выглядел до невозможности красивым, гордым… и очень сердитым. Однако Лилиана чувствовала себя такой усталой и больной, что его неожиданное появление вызвало у нее лишь легкую тревогу.
   Она попыталась улыбнуться и стала ждать, что он скажет, а не дождавшись, спросила:
   — Как ты меня нашел?
   — Кеттеринг. Он проезжал вчера по Килингу и увидел тебя. Я же, в свою очередь, увидел Бертрама, который слонялся по улице, глазея на окна магазина.
   Она кивнула.
   Эдриан вошел в комнату, глаза у него странно блестели.
   — Миссис Дисмыок собрала твои вещи. Надеюсь, ты уже простилась с Бенедиктом, потому что я отсылаю тебя домой, чтобы ты упаковала свой багаж.
   Сердце у Лилианы упало. В его голосе не было злобы, но глаза стали холодными — судя по всему, он решил, что она ездила к своему любовнику. Она почувствовала глубокую жалость к человеку, которого безумно любила. Сколько же ему пришлось вытерпеть!
   — Знаю, ты сердишься, но я должна тебе кое-что сказать…
   — Нет, Лилиана… не надо, я сыт ложью по горло. Сыт ложью! Да он еще не знает всю меру этой лжи. Господи, как она устала!
   — Я тебе солгала. — Она заметила гримасу боли, прежде чем ее скрыла маска равнодушия. — Но я не изменяла тебе ни с Бенедиктом, ни с кем-то еще. Просто я хотела выяснить…
   — Не желаю ничего слушать. Забирай вещи. Карета ждет, чтобы отвезти тебя в Лонгбридж, — процедил сквозь зубы Эдриан.
   Он в такой ярости, поняла Лилиана, что едва держит себя в руках и не способен ничего воспринимать. Но она не двинется с места, пока не расскажет ему все, что узнала.
   — Я приехала в Килинг по единственной причине. Тут есть нечто, связанное с твоим рождением, о чем ты и не подозревал…
   — Что? — Он уставился на нее с таким выражением, будто она потеряла рассудок. — Ты не поняла? Я поймал вас на подлом обмане, мадам. У меня есть все права и все основания расстаться с вами… даже развестись. Я не знаю, что вы двое планировали, но давайте не будем усложнять это нелепыми выдумками…
   — Это не выдумки…
   — Ты встречалась с Бенедиктом? Ответь, Лилиана, ты его видела? — Она уже открыла рот, но Эдриан протестующе махнул рукой. — Прежде чем ты снова попытаешься мне солгать, учти следующее. Ты отвернулась от меня, когда я обрел зрение. Ты даже сказала… черт побери, не стоит это повторять, ты сама все знаешь. Потом ты солгала, что уезжаешь повидаться с семьей, а отправилась в Килинг… — Эдриан на миг закрыл глаза. Открыв их, он поймал ее подозрительный взгляд. — Несмотря на все твои возражения, я задаю себе вопрос: что происходило в действительности, пока я был слепым? Когда я обрел зрение, то увидел вас двоих! Ответь мне честно, Лилиана, ты встречалась с Бенедиктом?
   Обвинение задело ее и привело в ярость; она не сразу нашлась, что ответить на подобный вздор. Застонав, Эдриан отвернулся. У нее выступил пот на лбу от нового приступа тошноты, и она упала в кресло.
   — Говорю тебе последний раз, Эдриан, ты ошибаешься. Хотя какая разница — ведь ты веришь лишь тому, чему хочешь верить. А почему бы и нет? Я тоже задаю себе вопрос: что происходило в действительности, пока я считала тебя слепым? Сколько раз ты сидел и наблюдал за мной? — Лилиана глубоко вздохнула.
   Еще минуту назад она готова была все ему простить, но теперь ее снова охватили сомнения.
   — Может, ты обвиняешь меня во лжи потому, что сам не без греха? Должна ли я напомнить тебе о Лондоне?
   — Прекрати! — рявкнул Эдриан. Забыв о собственном вероломстве, она вела себя так, словно единственным ее прегрешением была накидка из его шейных платков. — Я ни разу не посмотрел на другую женщину с того момента, как сделал тебе предложение. Ни разу. Не пытайся использовать это в свою защиту. А теперь собирай вещи. Я хочу, чтобы до конца недели ты ушла из моего дома. — «И из моего сердца тоже», — подумал он.
   Покачав головой, Лилиана отвела со щеки прядь волос.
   — Это же нелепо! Я приехала сюда не ради Бенедикта. Если ты хоть ненадолго отбросишь свои подозрения, я попытаюсь тебе рассказать, что узнала о твоем прошлом. Мне известен человек, который может все объяснить. Если ты выслушаешь меня… нет, лучше поедем вместе…
   — Лилиана! — Кажется, она не сознает, что наделала. — Ты меня слышала? В данных обстоятельствах у тебя нет оснований просить, чтобы я совершал подобные глупости. Ты немедленно едешь в Лонгбридж.
   — Ты не понял — я старалась тебе помочь.
   — Своей ложью? Изменяя мне? — скептически произнес он.
   Ее зеленые глаза вдруг потемнели, свет в них погас.
   — Не больше, чем ты изменял мне, дорогой супруг, — хрипло проговорила она.
   — Собирай вещи.
   Она не шелохнулась. Посмотрев на жену, Эдриан впервые заметил круги у нее под глазами и усталый вид. Нет, сострадание абсолютно неуместно, ведь она предала его, нисколько не заботясь о последствиях.
   — Если ты не сделаешь этого сама, я пошлю за Бертрамом, — сказал он и направился к двери.
   — Хорошо, Эдриан, ты победил. Я больше не могу с тобой бороться. У меня просто нет больше сил. — Голос у нее прервался.
   — Тогда не борись.
   Он решил уехать в Лондон, чтобы не видеть ее. Но в таком случае он не узнает, покинула ли она Лонгбридж. А Бенедикт знал? Может, он ее ждет? Два дня Эдриан скрывался в Килинге, потом велел конюху оседлать Грома и теперь дожидался во внутреннем дворе гостиницы, когда ему приведут коня.
   — Лорд Олбрайт! — услышал он знакомый голос. — Добрый день, милорд.
   К нему торопился мистер Перл. Нахмурившись, Эдриан последовал в сторону конюшни. Господи, почему они так копаются?
   — Сегодня очень теплая погода. — Адвокат вытер лицо платком.
   — Добрый день, мистер Перл, — буркнул граф.
   — Извините, милорд, я просто хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили леди Олбрайт приехать в Килинг с такой благородной миссией. Естественно, я был очень рад ее увидеть. Какое восхитительное солнце! Так вот, я говорю, что, если вы желаете навести справки…
   — Мистер Перл, я могу вам чем-нибудь помочь? — осведомился Эдриан. Надо же, «благородная миссия»! Адвокат нервно откашлялся.
   — В общем… Я хотел узнать, встретилась ли леди Олбрайт с вашей тетушкой. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз видел леди Элисон, и мне хотелось бы справиться о ее здоровье. Очаровательная женщина.
   Его тетушка? Что за вздор! Эдриан изумленно уставился на него:
   — Простите, сэр?
   — Я говорю про леди Элисон. У вашей прелестной жены очень доброе сердце, и она подумала о фамильных сувенирах для вашей тетушки. — Адвокат лучезарно улыбнулся Эдриану.
   Какая тетушка? «О, я знаю, кто может все объяснить», — подумал граф.
   — Леди Элисон? — тупо повторил он.
   — Ну да. Вы столько лет ее не видели, а она проживает к северу от Фарлингтона. Вы же знаете, где она живет, милорд? — спросил мистер Перл, задумчиво склонив голову набок.
   Эдриан вдруг почувствовал головокружение, сердце глухо билось о ребра, но ему каким-то образом все же удалось подойти к Грому.
   — Конечно, знаю, — бросил он через плечо, вскочил на жеребца и посмотрел на сияющего адвоката. — До свидания, сэр.
   Он даже не слышал, как мистер Перл окликнул его, прося засвидетельствовать леди Элисон свое глубочайшее почтение.
   Эдриан стоял перед коттеджем с тростниковой крышей и с интересом разглядывал его, когда из-за угла вдруг появился мужчина в грубых сапогах и хлопчатобумажной рубашке, побуревшей от пота. Какое отношение имеет к этой странной истории дровосек? Тот прикоснулся к полям шляпы.
   — Простите, сэр, я ищу леди Элисон, — сказал граф. Лицо дровосека почему-то помрачнело, и он изучающе посмотрел на Эдриана.
   — Вам нужна миссис Флетчер, — сказал он.
   В этот момент из двери коттеджа вышла женщина, и Эдриан едва устоял на ногах. Его мать воскресла! Господи, помоги, это же его мать! Правда, лицо у нее чуть шире, да и волосы, хотя уже тронутые сединой, почти такого же цвета, как у него. А у его матери волосы должны быть светлыми.
   Женщина медленно подошла к ним.
   — О Боже! — прошептала она. — Эдриан?!
   Граф невольно отступил, не в силах вымолвить ни слова. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти ответ, как смогла его мать восстать из могилы.
   — Ты меня не помнишь, да? — Боясь, что голос ему изменит, Эдриан кивнул. — Мы виделись только раз, много лет назад. — Женщина улыбнулась. Он помнил эту улыбку — так улыбалась его мать. — В Кембридже. По-моему, тебе было тогда лет шесть или семь.
   Кембридж. Восьмилетним мальчиком он ездил туда с матерью и Бенедиктом. Там он увидел своего деда, но запомнил только внушительную мужскую фигуру.
   Женщина коснулась его руки.
   — Эвелин гордилась бы тобой, — пробормотала она. — Я сестра твоей матери, Эдриан. Меня зовут Элисон.
   Он молчал, его разум не мог воспринять услышанное. Старый лорд Олбрайт произвел на свет единственного ребенка, и если бы у матери была сестра, он бы наверняка знал об этом. Почему женщина его обманывает? Но поразительное сходство! Эдриан недоверчиво смотрел на нее. Женщина снова улыбнулась, и на миг он даже испугался, что может броситься в ее объятия.
   — Почему бы тебе не войти в дом? У Уильяма есть отличный эль. По-моему, ты сейчас готов выпить целую пинту.
   Эдриан кивнул.
   — Простите, но, мне кажется, одной я не ограничусь, — хрипло произнес он.
   — Я должен еще поработать на участке, поэтому оставляю вас, — сказал мужчина, поднял свои инструменты и ушел.
   Проводив мужа улыбкой, Элисон ввела графа в дом, со вкусом оформленный и уютный. Грубо отесанные стены были украшены ручными вышивками, но вся обстановка комнаты состояла из потертого дивана, маленького стола и двух старых стульев.
   — Я сказала твоей прелестной жене, что ты наверняка знаешь о моем существовании, но теперь вижу, что ошиблась, — заметила тетушка, подавая ему кружку с элем.
   Эдриан отпил добрую половину, вытер губы ладонью и мрачно кивнул:
   — Вы застали меня врасплох, мадам. Я действительно не знал о вашем существовании. Она ласково улыбнулась ему:
   — Пожалуйста, называй меня Элисон. Знаешь, ты очень на нее похож. Ее глаза, ее рот.
   — Пока я вас не увидел, я лишь смутно помнил, как она выглядит.
   Наклонившись, Элисон похлопала его по колену:
   — Она бы очень тобой гордилась, Эдриан. Она всегда это делала, но увидеть тебя взрослым, таким красивым мужчиной… Думаю, у нее бы сердце разорвалось от гордости.
   — Почему никто не говорил мне? — спросил он. — Почему вы не дали мне знать? Если вы действительно моя тетушка, почему вы живете в домике дровосека?
   Она посмотрела на него с явным неодобрением.
   — Уильям Флетчер любил меня еще тогда, когда никому не было до меня дела, милорд. Он хороший человек, и он мой муж.
   — Умоляю, простите. Не потому ли…
   — Ты удивлен? — великодушно произнесла она. — Это было так давно, Эдриан, и я много лет об этом не думала. Но твоя жена рассказала мне о твоих бедах и попросила все объяснить, чтобы ты перестал мучиться. Она очень любит тебя.
   Да, теперь он начинал верить. Лилиана говорила правду, а он сказал ей…
   — Расскажите мне, пожалуйста. Она вздохнула.
   — Живя в Лонгбридже, где, кроме нас, детей не было, мы с Эвелин стали близкими подругами. — Нервно кашлянув, Элисон взяла маленькую подушку и сжала ее в руке. — Я была на два года старше сестры… мне исполнилось восемнадцать, когда за мной начал ухаживать твой отец. Он был очень красив и обворожителен.
   Арчи обворожителен? Невероятно!
   Покраснев, Элисон еще крепче сжала подушку.
   — Он меня покорил, я считала его самым интересным молодым человеком на свете. Наше знакомство продолжалось, и я была крайне взволнована, когда он намекнул, что между нами возникло нечто большее.
   — Но он женился на моей матери, — нахмурился Эдриан.
   В глазах Элисон мелькнула тень страдания, и она быстро отвела взгляд.
   — Да, он это сделал. Ты должен понять, что он был единственным молодым человеком, которого мы с Эвелин знали. Конечно, существовали и другие, но отец считал их неподходящими для дочери графа.
   Эдриан мог понять, как Арчи проник в их жизнь, но почему его мать вышла за него замуж?
   — Я рассказываю тебе это затем, чтобы ты представил наши мысли и чувства. Эвелин обожала твоего отца, хотя Арчибальд высоко ценил меня… настолько высоко, что просил моей руки. Мы собирались объявить о нашей помолвке на весенней ассамблее. Я думала, что умру от нетерпения, ведь до нее было целых четыре месяца. — Она подняла глаза, и Эдриан увидел в них слезы. — К несчастью, я понятия не имела, как сильно моя сестра любит Арчибальда, потому что она… она…
   Эдриан проглотил комок, видя ее мучительные попытки найти слова. Он не хотел ничего слышать, но у него пропал голос, и он не смог ее остановить. Наконец Элисон глубоко вздохнула.
   — Думаю, когда-то она действительно обожала его. — Нижняя губа у нее задрожала, и она прикусила ее, чтобы удержать слезы. — В общем, Эвелин… его соблазнила. От шока Эдриан открыл рот. Эта женщина лжет! Его мать презирала Арчи, она никогда бы такого не сделала, он был уверен.
   — И… и забеременела, — шепотом добавила Элисон. Он вскочил со стула и направился к камину, не желая верить столь отвратительной лжи.
   — Простите, мадам, но я не могу представить, зачем вы порочите мою мать таким недостойным способом…
   — Лучше садись и выслушай меня до конца. Ты еще многое должен узнать… Чтобы избежать скандала, мой отец и лорд Килинг, твой дед, попытались скрыть правду. Эвелин быстро повенчали с Арчибальдом, а меня отправили в Лондон. Но все, естественно, догадывались об истинной причине, что и подтвердило твое рождение через семь месяцев после их свадьбы.
   Он плод того соблазнения! Его зачали в каком-нибудь стогу! Но если это правда, значит, он законнорожденный! Пусть зачатие произошло до брака, он тем не менее сын Арчи.
   — Как же… его презрение? — пробормотал Эдриан.
   — Он считал, что его заставили на ней жениться, и никогда не смог ее за это простить, — грустно ответила Элисон.
   — А его презрение ко мне? Ведь я же его сын!
   — Конечно, ты его сын. Как ты мог думать иначе? — удивилась она.
   — А что мне оставалось думать, черт побери? Мой отец презирал меня, едва я родился.
   — О нет, Эдриан, ты его сын.
   — Тогда скажите мне почему.
   — Не могу тебе объяснить. Но он так и не простил Эвелин и никогда не переставал любить меня.
   — У него есть второй сын от нее, в котором он души не чает…
   — Нет, — спокойно возразила она.
   — Ч-что вы имеете в виду?
   — Позволь мне все сказать, потому что, боюсь, я уже никогда не заговорю об этом снова. Меня отослали в Лондон, но я пожаловалась отцу. Я считала несправедливым, что именно я наказана за… неосторожность Эвелин. Тогда отец послал меня в Венецию, где я была компаньонкой двух молоденьких девушек. Через несколько лет мне наконец до смерти надоело изгнание и я самовольно вернулась домой. Отец пришел в ярость, он боялся скандала и не хотел, чтобы я оставалась даже рядом с Лонгбриджем. Но я еще любила Арчибальда, ужасно сердилась на Эвелин, считала себя преданной… ведь у меня украли счастье, которое должно было стать моим. Не подчинившись запрету отца, я сняла маленький дом неподалеку от Килинг-Парка и сменила имя.
   Вскоре Арчибальд узнал об этом и приехал ко мне. Господи, я сгораю от стыда, рассказывая тебе подобные вещи! — неожиданно воскликнула Элисон. — Через некоторое время я обнаружила, что ношу ребенка твоего отца.
   Эдриан лишился дара речи. Лишился способности дышать. У него есть другой брат. Где-то живет третий ребенок Арчи.
   — Он пришел в восторг, а я очень испугалась. Одно дело — запретная связь… я хотела отплатить сестре и любить человека, который должен был стать моим мужем! Но ребенок… это громадная ответственность… к тому же он родится вне брака! Арчибальд был счастлив и до безумия полюбил малыша в тот момент, когда взял его на руки.
   Эдриан с такой силой вцепился в сиденье, что у него заболели пальцы.
   — И где он сейчас? — Голос не подчинялся ему.
   — Это Бенедикт, — прошептала Элисон.
   Комната вдруг поплыла перед ним, и Эдриан закрыл лицо руками. Он слышал ее испуганный крик, чувствовал, как она гладит его по волосам.
   — О, мой дорогой, поверь, меньше всего на свете я хотела бы причинить тебе боль, но ты должен все узнать, и если то, что рассказала мне твоя жена, правда…
   — Что еще? — яростно выпалил он, подняв голову. — Что еще я должен знать? Элисон отдернула руку.
   — Арчибальд хотел, чтобы его сын имел все лучшее, чтобы он рос в его доме. Я боролась с ним как могла, но он украл моего сына и окончательно возненавидел Эвелин. Это я узнала от одной из служанок Парка. Когда я попыталась с ним поговорить, Арчибальд пришел в ярость. Он уверял, что она погубила его жизнь и вполне заслуживает подобного обращения. Я не могла представить, что он способен на такую жестокость, и начала его презирать. Более того, я поняла всю степень его низости и жестокости, когда услышала те же оскорбления в свой адрес.
   Элисон встала и подошла к окну.
   — Вскоре он перестал приезжать сюда. Я писала ему, умоляя привезти Бенедикта, но он не позволил мне видеться с моим сыном. Тогда я обратилась к Эвелин, которая должна была ехать к отцу в Кембридж, и она уговорила его взять меня с собой. Я помню каждую минуту того дня. Впервые за два года я увидела сына и поняла, что Эвелин любит его как собственного ребенка. Через несколько лет она умерла, но перед смертью прислала мне короткое письмо, где все объяснила. Моя сестра умерла от разбитого сердца, потому что предала меня… Это было то, о чем Арчибальд так и не позволил ей забыть.
   С ее смертью я навсегда потеряла Бенедикта. Отец выделил мне небольшой пенсион с условием, чтобы я оставалась здесь под чужим именем. У меня никого не было… Не знаю, как я прожила эти годы, но наконец встретила Уильяма. Я все ему, конечно, рассказала, но он любит меня такой, какая я есть. Клянусь тебе, я бы никогда даже не заикнулась об этом ни единому человеку, если бы леди Олбрайт не убедила меня, что это необходимо для твоего счастья и особенно для ребенка, которого она носит.
   Эдриана будто ударили в живот, внутри у него что-то оборвалось, сердце подскочило к горлу. Для ребенка, которого она носит… Он потрясенно смотрел на Элисон, потом крепко зажмурился, пытаясь осознать услышанное. И тут перед его внутренним взором возник образ чудовища, принесшего всей его семье столько зла.
   Арчи.
   Отказавшись от чая, Эдриан поблагодарил тетю за ее честность, обещал вскоре приехать и вышел из коттеджа.
   Он бешено гнал коня к Килинг-Парку, и его трясло от ненависти. Арчи украл у него все: его мать, его наследство, даже его прошлое. И отдал все Бенедикту, своему незаконнорожденному сыну. Плоду любви.
   Сейчас не время думать о прошлом. Сначала он должен уладить кое-какие личные дела.
   Эдриан смотрел на ярко освещенные окна Килинг-Парка и удивлялся, что желание иметь этот дом больше не терзает его. Нет, теперь он предпочитал Лонгбридж, где есть хотя бы какой-то покой. А в Килинг-Парке не было ни единого спокойного дня.
   Он подошел к входной двери, взялся за молоток и громко стукнул. Через минуту ему открыл Питер, дворецкий, служивший их семье с тех пор, как Эдриан себя помнил.
   — Где мой отец? — резко спросил он, входя в холл.
   — Простите, милорд, но я получил строжайшие…
   Граф не стал дожидаться окончания фразы и направился прямиком в Большую гостиную. Он полагал, что наверняка застанет там Арчи и Бенедикта, которые болтают за портвейном о том, какие замечательные преобразования они могут устроить в Килинг-Парке. В его законном наследстве.
   Однако Арчи был один и, увидев нежданного гостя, вскочил с кресла. Книга, лежавшая у него на коленях, упала на пол.
   — Что тебе здесь надо?
   Эдриан многозначительно улыбнулся.
   — Думаю, вы сами это прекрасно знаете, отец. Появились некоторые детали моего прошлого, которых раньше… недоставало.
   — Значит, она тебе рассказала, — побледнел Арчи. — Эта твоя жена — крайне надменная мисс… вы стоите друг друга. Ладно, теперь ты все знаешь. Делай со мной что хочешь, но, умоляю, не губи Бенедикта.
   — Не губить Бенедикта? — вскрикнул Эдриан. — После того, что вы мне сделали, вы просите, чтобы я его не губил?
   Арчи тяжело опустился в кресло.
   — Что бы ты мне ни говорил, Бенедикт — мой законный сын. Я люблю его и не вынесу его позора, — беспомощно пробормотал он.
   Задохнувшись, Эдриан смотрел на отца, который всю жизнь внушал родному сыну, что он бастард.
   — Я ваш сын! И ваш законный наследник!
   — Ты ее сын, — покачал головой Арчи.
   — Все эти годы вы позволяли мне думать, что я бастард. Как вы могли быть таким жестоким?
   — Ты не представляешь всех страданий, которые я вынес из-за тебя! Я любил Элисон и должен был на ней жениться. Но Эвелин… девчонка соблазнила меня и принудила к браку. Она разбила мою жизнь! — крикнул Арчи. — Ты разбил мою жизнь!
   Ошарашенный, граф не находил слов. Бог свидетель, он всегда презирал своего отца, но и подумать не мог, что тот настолько… жалок.
   — Ей было всего шестнадцать, — услышал Эдриан свой голос. — А вам? Двадцать два? И вы хотите меня уверить, что шестнадцатилетняя невинная девочка одолела вас, принудив к внебрачной связи?
   Покраснев, Арчи вскочил со стула и, шатаясь, подошел к камину.
   — Она была распутницей, завлекала меня своим телом и своими глазами, — выпалил он.
   — Вы нанесли мне ущерб, милорд. Я располагаю всеми доказательствами, что вы незаконно пытались меня разорить, и могу затаскать вас по судам. Полагаю, вы это сознаете?
   Арчи испуганно заморгал.
   — Чего ты хочешь? Скажи — и я все тебе отдам, — взмолился он.
   «Мою жизнь, — подумал Эдриан, — но это уже ни к чему». Его отчаянное желание заслужить одобрение этого человека теперь казалось ему смешным. Он испытал почти облегчение: все неразумные поступки, все ошибки прежних лет, включая смерть Филиппа, не шли ни в какое сравнение с трусостью и безответственностью человека, стоявшего перед ним. Пожалуй, единственное, чего он на самом деле, когда-то хотел, было внимание Арчи. Теперь даже это ему не нужно. Он вообще не хочет видеть его.