Лэндон Джулия. Опасный джентльмен

   — В некотором смысле — да. Мисс Дэшелл не имеет приданого, и барон рассчитывает погасить долги в обмен на ее руку.
   — Для моего отца весьма непривычно оплачивать чужие долги, не так ли? — усмехнулся Олбрайт. — Полагаю, отказа от приданого достаточно, чтобы завоевать благосклонность молодой леди.
   — Возможно. Но боюсь, кредиторы лорда Дэшелла проявят настойчивость, ибо лорд Килинг намерен оплатить его долги в обмен на руку девушки и на основную долю прибыли от Блэкфилд-Грейнджа. Ваш отец чрезвычайно ловок, — улыбнулся адвокат.
   — Да уж, — презрительно буркнул граф. — Только не понятно, зачем он требует основную долю прибыли от поместья, которое ничего не производит?
   — О, все просто! Блэкфилд-Грейндж стоит на плодороднейшей земле. Но лорд Дэшелл не способен даже грамотно вынуть носовой платок из кармана, если вы понимаете, что я имею в виду. Он совершенно не разбирается в сельском хозяйстве.
   — Понимаю, — задумчиво кивнул граф, — и должен согласиться с вашим мнением, сэр. Но в этом случае именно мой брат заработает себе то самое пресловутое «добро».
   Адвокат просиял от удовольствия, ибо лорд Олбрайт наконец признал его способности к дедуктивному мышлению. Он еще продолжал улыбаться, когда дверца кареты открылась.
   — Простите, милорд, — сказал человек графа, — мы готовы.
   Лорд Олбрайт наклонился к адвокату:
   — Благодарю за беседу, мистер Перл. Она весьма меня развлекла.
   Адвокат понял, что его время истекло, и поднялся с сиденья.
   — Спасибо вам, милорд. Рад, что мне представился удобный случай дать вам ободряющие разъяснения акта о наследстве. Полагаю, вы теперь едете в Лонгбридж? Или в Лондон? — спросил он, спускаясь с узкой подножки.
   — До свидания, мистер Перл, — ответил граф.
   Когда адвокат сделал несколько шагов и оглянулся, лорд Олбрайт уже снова читал газету. Кивнув человеку на козлах, адвокат зашагал к пекарне.
   Эдриан мрачно смотрел ему вслед. Значит, Бенедикт женится, а Арчи намерен прибрать к рукам поместье барона в качестве выкупа.
   Граф сжал зубы, чтобы подавить растущее негодование. По глупости он решил, что может держать Арчи в страхе до конца его дней. И оказался достаточно тупым, чтобы упорствовать в своем заблуждении, даже после того как убил Филиппа.
   Знакомая боль ножом полоснула Эдриана по сердцу. Разве он не знал, что брат в конце концов станет хозяином Килинг-Парка? Бенедикт никогда и пальцем не пошевелил, чтобы заработать себе на жизнь. А теперь этот трус получил выгоду от того злополучного происшествия и будет иметь все.
   Задохнувшись от гнева, Эдриан вдруг понял, что может расстроить планы Арчи и Бенедикта. Он давно потерял уважение отца, а теперь распрощался и с законным наследством. Ему не вернуть ни того ни другого. Правда, в данный момент он к этому не стремился, но и не желал, чтобы все это досталось Бенедикту.
   — Арло, останови карету! — рявкнул Эдриан. Когда экипаж, дернувшись, остановился и в узкую дверцу заглянул грум, он коротко приказал:
   — Разворачивайся, едем на постоялый двор.
   Удивленный Арло молча кивнул, захлопнул дверцу, и карета снова тронулась.
   Граф смотрел в окно, тщательно обдумывая появившуюся идею и не находя в ней явных изъянов.
   С вершины холма Эдриан изучал долину, где возвышался Блэкфилд-Грейндж.
   Изящное поместье в георгианском стиле с двумя современными пристройками к господскому дому, вокруг усадьбы поля, усеянные точками стогов, и пастбища. От восточного крыла простирались сады, а перед западным раскинулась зеленая лужайка для игры в шары. Вдалеке два всадника мчались к лесу, подступавшему к усадьбе с западной стороны.
   Эдриан весьма смутно представлял себе лорда и леди Дэшелл, но, как ни напрягал память, не мог вспомнить, сколько у них детей, какого они пола и возраста. Перл говорил о Томе Дэшелле, наследнике, а также о двух сестрах: Лилиане, старшей, и Каролине, признанной красавице. Обе девушки были невестами и, как деликатно выразился адвокат, Лилиана малость затянула со вступлением в брак.
   По словам адвоката, девушки были «образцом здоровья женщин, с телосложением для произведения на свет многочисленных наследников». До сих пор мысль о наследнике не приходила Эдриану в голову, и он был рад, что Перл завел об этом разговор. Нельзя допустить, чтобы хоть фут Лонгбриджа или другого его владения достался Бенедикту.
   Ему нужен наследник.
   Он не позволит Бенедикту и Арчи прибрать к рукам Блэкфилд-Грейндж. На его счастье, Килинг с Дэшеллом пока не заключили сделку, да и мисс Дэшелл, по сведениям Перла, еще не знает о предложении.
   Эдриан криво усмехнулся. Зато о его предложении мисс Дэшелл узнает сразу, как только он встретится с ее отцом. Без сомнения, барону оно покажется счастливым подарком судьбы. Вместо того чтобы взять себе основную долю прибыли, он даст ему двадцать пять тысяч фунтов, а в обмен на столь громадную сумму потребует лишь одного: бракосочетание должно состояться как можно скорее. И не имеет значения, что он ни разу не видел мисс Дэшелл, — когда придет время, они поладят. А теперь главное для него — месть. Он жаждет отомстить Арчи за все оскорбления, за свои многочисленные старания понравиться ему, за мать, за потерю Килинг-Парка. Да, он хочет мести, но чем дольше он будет стоять здесь, тем дольше ее придется ждать.
   Эдриан пришпорил жеребца.
   Джейсон, грум Блэкфилд-Грейнджа, увидел мчавшуюся среди деревьев Лилиану и начал сокращать разрыв, но она была отличной наездницей. Когда он почти догнал ее, Лилиана резко свернула вправо, и оба, пригнувшись к шеям лошадей, одновременно вылетели на луг, тянувшийся за лесом. Увидев маячившую впереди каменную насыпь, куда сломя голову скакала Лилиана, Джейсон даже перестал дышать, однако девушка, не сдерживая лошадь, птицей перелетела через препятствие. Они голова в голову обогнули дуб, стоявший на другом конце луга, и понеслись обратно. Вдруг Лилиана резко остановилась и что-то крикнула, когда Джейсон проскочил мимо. Его охватила паника, он тут же натянул поводья, разворачивая чалую, а Лилиана тем временем бессовестно обогнала его.
   — Проклятие! — выругался Джейсон. Но было слишком поздно. Когда он минуту спустя появился из леса, она уже стояла за линией финиша.
   — Вы смошенничали! — крикнул он сердито.
   — Да, — с готовностью признала Лилиана смеясь. Джейсон не смог удержаться от улыбки.
   — Интересно, что скажет миледи по поводу вашей скачки и обмана?
   — Сдерет с меня шкуру живьем, — радостно заявила Лилиана.
   — Наверняка сдерет, — вздохнул юноша, оглядев ее с головы до ног. — Вы испортили платье.
   — О нет! — простонала она, когда увидела причиненный скачкой ущерб. Но тут же озорно улыбнулась. — Ты прав, меня обдерут живьем, следовательно, я должна это как-то компенсировать. Едем к мисс Окли, мне до смерти хочется увидеть ее малыша.
   Джейсон решительно покачал головой:
   — Миледи не понравится, если вы туда поедете.
   — Но ведь мы сегодня не устраивали никаких соревнований? О, давай поедем!
   Когда два часа спустя они вернулись домой, Лилиана только делала вид, что совсем не боится.
   Она, правда, не собиралась так долго отсутствовать, но мать наверняка послала людей на ее поиски, и теперь ей как минимум грозит большая словесная порка. Господи, пусть все кончится только этим, раз уж она все равно не нравится своей матери.
   В конюшне Лилиана быстро накинула коричневый плащ, который держала тут на крайний случай вроде сегодняшнего, и только начала заправлять под шапочку растрепавшиеся волосы, как услышала голос матери, зовущей ее.
   — Быстрее, мисс Лилиана, — прошептал Джейсон.
   Став грумом в шестнадцать лет, он чрезвычайно гордился своей должностью, и перспектива оказаться сейчас лицом к лицу с хозяйкой пугала юношу больше, чем Лилиану. Два дня назад миледи грозила его повесить, если обнаружит, что он снова устраивает бешеные скачки с Лилианой.
   — Она идет сюда! — прошипел Джейсон, осторожно выглянув наружу.
   — Быстро спрячься на сеновале, — испуганно шепнула Лилиана и плотнее запахнула плащ.
   Грум без возражений исчез в дальнем углу, пока баронесса открывала дверь конюшни.
   — Лилиана! — сердито произнесла леди Дэшелл. — Боже мой, где ты была?
   Судя по тону матери, все обстояло намного хуже, чем предполагала Лилиана. Она изобразила невинную улыбку.
   — Я только хотела поздороваться с лошадьми, мама. Извини, что не слышала тебя.
   — Довольно странно, мисс, если учесть, что я звала тебя минуту назад.
   — О! Звала?
   «Господи, умоляю, не дай ей заметить грязь на моем платье», — мысленно взмолилась Лилиана и для верности прижалась к лошадиному боку.
   — Ради Бога, что ты делаешь?
   — Ничего, мама. О, ты имела в виду сейчас? Я чищу Сьюзи, поскольку она…
   — Не в своем новом платье, надеюсь?
   — Конечно, нет! Я специально надела старый плащ, чтобы не испачкаться.
   Баронесса хмуро взглянула на лошадь.
   — Так где же ты была? Впрочем, не важно. Работой займется этот бездельник грум, а ты ступай в дом. Тебя ждет гость. — Она еще больше нахмурилась, хотя и без того была мрачнее тучи.
   — Лорд Бенедикт? — спросила Лилиана.
   Ну а кто же еще? Она подавила зевоту. Придется его принять. Бенедикт неплохой парень, только слабовольный, малодушный, не разделяет ее восторгов и любви к жизни. Он хорошая партия, а ей давно пора иметь семью и детей. Хуже всего то, что Каролине до безумия хочется стать женой Хорэса Фезера, но она должна ждать, пока старшая сестра выйдет замуж. Поэтому Каролина ежедневно утомляет ее своими жалобами: дескать, Лилиана препятствует ее счастью, лорд Бенедикт — это решение всех проблем, а сестре, которой уже двадцать два года, нечего даже и мечтать о лучшем.
   — Я сегодня не ждала лорда Бенедикта, — вздохнула Лилиана.
   — Это не лорд Бенедикт, — нетерпеливо ответила Элис Дэшелл.
   — А кто? Только не говори, что это снова мистер Уиллард! Я не портила его дурацкие старые часы! Они были сломаны задолго до того, как я…
   — И не мистер Уиллард! — окончательно вышла из себя леди Дэшелл. — Это брат лорда Бенедикта.
   Лилиане понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. Эдриан Спенс приехал к ней? Граф Олбрайт?
   — Ч-что? Что ты сказала?
   — О, дорогая, что ты сделала с волосами? — простонала мать.
   Лилиана вдруг подбежала к ней и схватила за плечи, заставив леди Элис вскрикнуть от неожиданности.
   — Мама, это Эдриан Спенс? Лорд Олбрайт? Ты имеешь в виду, что он здесь? Боже мой!
   — Лилиана, будь любезна держать себя в руках. — Леди Элис сняла с плеч руки дочери и прижала к ее бокам. — Повернись, чтобы я могла поправить тебе волосы.
   — Но что он здесь делает?
   — Он хочет поговорить с тобой, — резко ответила леди Дэшелл, словно это было вполне очевидным. — А теперь послушай меня, дорогая. Лорд Бенедикт настойчиво ухаживал за тобой, и ты дала ему основания считать, что благосклонно принимаешь знаки его внимания. Но ты должна сознавать, что есть другие поклонники…
   — Лорд Олбрайт собирается за мной ухаживать? — недоверчиво спросила Лилиана.
   — …есть другие поклонники, — спокойно продолжала мать, — и твой долг выбрать того, кто способен обеспечить тебе наиболее достойную жизнь… не предъявляя слишком больших требований к нашей семье. Ты поняла? Мы сейчас в затруднительном положении, и, несмотря на твою любовь к лорду Бенедикту, ты должна отдавать себе отчет…
   Повернувшись, Лилиана изумленно уставилась на мать. Господи, она сию минуту упадет в обморок или умрет! Эдриан Спенс хочет за ней ухаживать? Просто не верится, это сон наяву! Желая убедиться, что не спит, Лилиана ущипнула себя за руку.
   Леди Элис тяжело вздохнула.
   — Не надо так явно показывать свою радость — от этого ты выглядишь простушкой.
   — Но… тут нет ошибки? Ты уверена, что он хочет видеть не Каролину? Конечно, ее! Такой человек, как лорд Олбрайт, может приехать только к Каролине, а не ко мне.
   — Я уверена, что он хочет видеть тебя, дорогая. А теперь сделай милость…
   — Но… мама, ты сама знаешь, что лорд Олбрайт может ухаживать за кем пожелает, и ходят слухи…
   — Лилиана!
   — За кем угодно, только не за мной! Почему он приехал именно ко мне? Не понимаю.
   Нахмурившись, леди Элис поправила ей воротник плаща и ответила:
   — Поймешь, когда увидишь его. Идем! Только не изливай свои чувства и не смотри на него с таким видом, будто он уже завоевал твое расположение. Молодой женщине не подобает…
   Лилиана слушала ее вполуха. Тут явная ошибка. Или кто-то решил сыграть с ней злую шутку, очень злую шутку. Она знала Эдриана Спенса с тех пор, как научилась ходить, поскольку мать, отправляясь в гости к леди Килинг, брала с собой детей. Лилиана помнила его высоким, красивым, очень живым мальчиком, который щелкал ее по носу, давал конфеты и пел разные песенки. Она уже тогда боготворила Эдриана, потом ловила каждое слово о нем, а слухов было предостаточно. Все в Килинге, Ньюхолле и Фарлингтоне считали его мошенником, развратником, дерзким искателем приключений. Опасный джентльмен — так говорили те, кто враждовал с его отцом (по поводу чего, Лилиана не знала), и те, кому становился поперек дороги Эдриан. По общему мнению, он был азартным игроком, любителем женщин сомнительной репутации, дуэлянтом. Один раз он дрался на поединке даже во Франции.
   Граф Олбрайт умел наслаждаться жизнью и знал, как взять от нее все, что она предлагает. Он делал именно то, о чем так страстно мечтала она, — жил! Только ей этого не позволяли. Господи, будь у нее хоть малейшая возможность, она бы тоже поступала как Эдриан Спенс.
   — Прекрати таращить глаза, иначе он подумает, что ты совсем дурочка! — рассердилась мать, но Лилиана радостно улыбнулась.
   — Не могу поверить! Он приехал… ко мне! — крикнула она и, раскинув руки, закружилась по конюшне.
   — Довольно! — Мать ухватила ее за запястье. — Нельзя заставлять человека столько ждать. Джейсон, иди сюда и вычисти лошадь! Если я опять увижу, как ты состязаешься в скорости с моей дочерью, то велю повесить тебя на старом дубе. Ты слышишь меня?
   — Да, м-м, — донеслось неясное бормотание, но леди Дэшелл уже вытолкала дочь из конюшни.

Глава 4

   Едва леди Дэшелл распахнула дверь, Лилиана сразу увидела отца, брата и графа.
   — Лорд Олбрайт, разрешите представить мою дочь Лилиану, — сказал барон, вставая.
   Мать не слишком нежно ткнула ее в спину, Лилиана быстро присела в реверансе, чтобы скрыть грязное пятно на юбке, а потом отступила за диван с высокой спинкой и улыбнулась графу. Вернее, она надеялась, что это была улыбка. С растрепанными волосами, в мятом, испачканном платье, взмокшая от смущения, она казалась себе деревенской гусыней, но если лорд Олбрайт был того же мнения, он и виду не подал.
   — Мисс Дэшелл, я чрезвычайно рад возобновить наше знакомство. — Граф взял неуклюже протянутую ею руку и с улыбкой поднес к губам.
   Чертовски живой, подумала Лилиана. Таким она его и помнила.
   Только он стал еще красивее. Блестящие каштановые волосы, карие глаза с золотистыми крапинками, а губы полные, мягкие, цвета спелой малины.
   — Лилиана! — прошипела сквозь зубы леди Дэшелл.
   — Я… тоже очень рада, милорд, — хрипло ответила ее дочь.
   Слава Богу, мать хотя бы на этот раз промолчала.
   — Вы слишком добры, — прошептал граф, и от сердечной улыбки у него в уголках глаз образовались морщинки.
   — Прекрасно, — заявил барон. — Может, теперь сядем?
   Он повел жену к дивану, а лорд Олбрайт вежливо подал руку Лилиане, и та робко положила на нее свою ладонь, стараясь не очень прикасаться. Том, стоявший возле фортепьяно и хмуро следивший за графом, сел на ближайший стул.
   — Славная погода для этого времени, удивительно теплая, — начал барон. — Зима, должно быть, выдастся мягкая.
   Лорд Олбрайт согласился, упомянув о необычайно теплой зиме, проведенной в Риме. О, Рим — это очень романтично! Но почему Том уставился в пространство и ведет себя так, будто чем-то расстроен? Лилиана перевела взгляд на родителей. Ее чопорная мать сидела как деревянная, тупо уставившись на вазу с цветами, а отец явно испытывал неловкость, что было ему абсолютно несвойственно.
   Правда, и она чувствовала себя не лучше. Надо сосредоточиться, чтобы не выглядеть последней дурочкой и внятно отвечать на вопросы. Однако Лилиана не могла отвести глаз от лорда Олбрайта: его длинных пальцев, барабанящих по удивительно мускулистому бедру, великолепно повязанного шелкового галстука под квадратным подбородком, волнистых блестящих волос, падающих на плечи. Одним словом, граф был настолько прекрасен, что Лилиану охватил восторг.
   К счастью, никто этого не заметил. Отец вел дружескую беседу с графом, и тот — о чудо из чудес! — легко отвечал на вопросы по поводу скучнейшего на свете предмета. Боже, ее отец говорил о сельском хозяйстве!
   Лилиана подавила стон, но лорд Олбрайт не выказывал ни малейшего неудовольствия, и когда она убедила себя, что все это ей только снится, ибо графа никоим образом не могло интересовать сельское хозяйство, отец резко встал с дивана:
   — Элис, мне нужна твоя помощь в библиотеке. Том, кажется, ты хотел осмотреть в конюшне нового жеребенка? — Лорд Дэшелл неуверенно взглянул на графа. — Вы нас извините, милорд?
   О нет, что такое? Они собираются оставить ее здесь с ним?
   Лилиана бросила испуганный взгляд на мать, но леди Элис уже взяла мужа под руку, словно для нее было вполне естественным делом оставлять свою дочь без присмотра. Это столь же нелепо, как и желание Тома осмотреть несуществующего жеребенка!
   — Мама! — Голос у Лилианы дрогнул. — Не могли бы вы посидеть с нами?
   — Нет, дорогая. Нужно помочь твоему отцу… со счетами.
   Смехотворная ложь матери привела Лилиану в ужас. Они сговорились оставить ее наедине с графом! Что она будет делать? Как ей общаться с этим человеком?
   — Ты можешь предложить гостю чай, — добавила леди Элис, и семейство чинно направилось к двери.
   Что здесь, черт возьми, происходит? Может, по неизвестной причине все в Грейндже вдруг потеряли рассудок? Она совершенно не готова… не способна развлекать человека столь высокого положения, да к тому же имеющего большой опыт общения с женщинами. С искушенными женщинами.
   — Ваши родители милостиво разрешили мне несколько минут поговорить с вами наедине.
   Лилиана почувствовала спазм в желудке и изумленно уставилась на графа. Ей было известно, как расценивается в провинции выражение «поговорить наедине», однако это казалось столь невероятным и абсурдным, что она едва не расхохоталась. Граф лукаво поднял брови. Кажется, пора ему напомнить, что он заблуждается; пусть говорит наедине с кем угодно, только не с Лилианой Дэшелл из Блэкфилд-Грейнджа. Она нервно хихикнула.
   — Вы напуганы, — улыбнулся граф. — Я вам отвратителен, Лилиана?
   Джентльмен не должен быть таким фамильярным, во всяком случае, провинциальный джентльмен, но кто знает, как принято в обществе лондонских кутил?
   — Простите, я не хотела выглядеть… испуганно. Не желаете чаю?
   — Возможно, немного погодя, — сказал Олбрайт с невыразимо очаровательной улыбкой.
   И пока она соображала, о чем говорить дальше, его взгляд медленно скользил по ее лицу, потом… О-о!.. Вспыхнув, Лилиана опустила глаза.
   — Пожалуйста, не бойтесь. А то я буду вынужден подавлять свои нежные чувства.
   — Разве я выгляжу испуганной? Уверяю вас, это не так. Я просто… я просто…
   — Удивлены? — пришел ей на помощь граф.
   — Да! — согласно закивала она, чтобы выразить степень своего удивления.
   — Сожалею, что не приехал раньше. К несчастью, я постоянно в Лондоне…
   — Конечно, Лондон — большой город…
   — И не могу приезжать сюда так часто, как мне бы хотелось. От Лондона до Килинг-Парка добрых полдня езды. Тем не менее умоляю вас простить мои скверные манеры.
   Господи, о чем он толкует? Она его не приглашала, не ждала. Или ей не удалось вытянуть из Бенедикта все сведения? Он не упоминал о приезде брата. Разве правила этикета требуют, чтобы он нанес визит до того, как Бенедикт сделает ей предложение?
   — Но я человек действия, Лилиана, и, если принял решение, не теряю времени зря.
   Что бы граф под этим ни подразумевал, она ему верила.
   — А я на днях решил, что у меня есть обязанности, которые в тридцать два года мне пора выполнить и которые привели меня к вам. Извините, что явился без предупреждения, но при моем нетерпении, боюсь, это было неминуемо.
   Обязанности. Понятно. Значит, дело касается Бенедикта и можно наконец вздохнуть с облегчением.
   Граф вдруг так быстро очутился рядом с ней, что Лилиана не успела даже удивиться и только растерянно заморгала, когда он сжал ее руки. Неужели его обязанность требует столь нежного прикосновения? Господи, да к чему ей это знать? «Не смей падать в обморок!» — приказала она себе.
   — Думаю, вы понимаете, что в светском обществе два человека равного происхождения и состояния вступают в брак с намерением укрепить положение обеих семей.
   Лилиана кивнула.
   — Вы также понимаете, что человеку моего положения требуется женщина, которая умеет вести большое хозяйство, способна исполнять обязанности графини, родить наследника и быть хорошим собеседником.
   Лилиана снова кивнула. Ясно. Он думает, что она не пара Бенедикту? Ей двадцать два года, она дочь разорившегося барона, практически не имеет приданого, а Бенедикт — сын богатого маркиза, он может найти себе кого-нибудь получше. Честно говоря, ее всегда интересовало, почему он этого не понимает.
   Граф посмотрел на свои руки, и длинные черные ресницы на мгновение скрыли его взгляд. Значит, он приехал сказать, что Бенедикт не может на ней жениться. Как ни странно, она почувствовала раздражение: Бенедикт должен был сообщить ей об этом лично! Итак, она им не подходит. И давно ли Спенсы пришли к этому поразительному заключению? Наверняка в понедельник. В тот день Бенедикт чуть не плакал от отчаяния, когда она не разрешила ему приехать, сославшись на головную боль, поскольку обещала Джейсону устроить состязание. Этого бы не произошло, если бы она…
   — Конечно, общение не главный повод для вступления в брак, но весьма приятно, когда оно есть. Я долго над этим думал и решил, что вы именно та женщина, которая мне нужна.
   Лилиана непонимающе уставилась на него. Видимо, она на какое-то время отключилась и многое пропустила.
   — Какая женщина?
   — Которая станет моей женой.
   Она в ужасе отпрянула, и граф быстро добавил:
   — Знаю, это для вас большая неожиданность…
   — Неожиданность? Простите, милорд, я принимаю ваши слова за шутку.
   Непостижимо! Человек, которым она восхищалась с самого детства, вдруг приезжает в Блэкфилд-Грейндж и предлагает ей выйти за него замуж? Господи, это сон, ошибка! Может, у нее горячка?
   — Пожалуйста, — улыбнулся граф, медленно поднимаясь, — не спешите с ответом. Сначала выслушайте меня. — О, ему повезло, она слишком поражена, чтобы думать. — Лилиана, я очень занятой человек, у меня нет времени на частые визиты и ухаживание за леди, как полагается джентльмену, особенно когда она живет так далеко.
   — В-вы помните меня ребенком? — спросила она, лихорадочно пытаясь найти причину, которая придала бы смысл его заявлению. — Неужели вы смогли вспомнить меня через столько лет?
   — Не буду лгать, я совершенно вас не помню. — Граф выглядел несколько раздосадованным.
   Конечно, это ее не успокоит. Она не видела его пятнадцать лет, но все же надеялась, что он вспомнил маленькую девочку из провинции.
   — Тогда… вы знали моего отца? — Лилиана кивнула, пытаясь убедить себя. — Вы должны были его знать. Вздохнув, лорд Олбрайт медленно покачал головой:
   — Я смутно помню его.
   Он не знал ее семью? Господи, что же происходит?
   — Тогда… почему? Что заставило вас приехать сюда и просить… Вы смеетесь надо мной? — воскликнула она.
   — Разумеется, нет. — Граф снова взял ее за руки. — Я хочу жениться на вас, Лилиана. Мы составим отличную пару. Вы будете жить в роскоши, получите все, что пожелаете. Вероятно, мне не следовало делать предложение столь поспешно. Но разве несколько часов общения со мной в присутствии родителей повлияли бы на ваше решение? Почему мы должны терять время, если можем прийти к соглашению и без проволочек вступить в брак?
   — Но… вы не можете вот так приехать сюда с предложением выйти за вас замуж! А если мы не подходим друг другу? Вы… подумали об этом?
   — Конечно, подходим. За несколько часов сидения на этом диване с вашими родителями я бы узнал не больше того, что успел выяснить сейчас. Вы знатного рода, должным образом воспитаны, славитесь благородством души и веселым характером. Вы хорошая пара для человека моего положения и отличная собеседница. Я вполне удовлетворен. Но может, что-то во мне приводит вас в замешательство?
   Господи, да абсолютно ничего! Он прав. Шесть минут, шесть дней или шесть лет не изменят ее отношения к нему, она слишком долго его обожала. И все-таки она не столь глупа, чтобы не понимать, как это внезапно, как невероятно. Он же не знает ее!
   — Лилиана! Вас тревожит моя репутация? Наверняка вы слышали разные сплетни… Не в том ли причина вашего беспокойства?
   Если бы он знал, насколько безразличны ей все сплетни о нем, рассказы о его приключениях, дерзких выходках, открытом игнорировании светских этикетов!
   Она покачала головой.