Леон Урис. Эксодус (Книга 1 и 2)

   - Да, сэр, - сказал Алистэр. - Я бы сказал, что это дело оказалось не по силам Сатерлэнду. С ним происходит что-то непонятное. Колдуэлл сказал мне, что у него каждую ночь кошмары. Ночи напролет, вплоть до самого утра, он расхаживает по комнате и проводит все свое время за чтением библии.
   - Какой ужас! - сказал Тевор-Браун. - Брус всегда был отменным солдатом. Я надеюсь, что все, что было сказано здесь, останется между нами. Мы должны отстоять его.
   - Конечно, сэр, - ответил Алистэр.
   Кирення, Кипр, АСН.
   От нашего специального корреспондента.
   "Генерал сэр Кларенс Тевор-Браун, знаменитый своими славными победами в пустыне, инкогнито высадился ночью в никозийском аэропорту. Сэр Кларенс был в гражданском и его прибытие держалось в секрете. Появление на сцене Тевор-Брауна свидетельствует о том, до чего Уайтхолл озабочен историей с "Эксодусом". Весьма возможно, что произойдут перемены в политике, а то и в командовании".
   Марк поднялся на борт "Эксодуса" и попросил, чтобы к нему в рубку привели Карен. Он явно нервничал, пробираясь по забитой детьми палубе. У детей был бледный вид, от них шел дурной запах, так как на борту не хватало воды.
   Ари сидел в рубке, невозмутимый, как всегда. Марк передал ему сигареты и несколько бутылок брэнди.
   - Как дела на берегу? - спросил Ари.
   - Что-то незаметно, чтобы что-нибудь переменилось с прибытием Тевор-Браука. Газеты по-прежнему шумят о нас. Шум получился даже больше, чем я ожидал. Послушайте, Ари. У вас, как и у меня, все это дело выгорело на славу. Вы добились того, чего хотели: вон какой фонарь посадили англичанам. У меня есть сведения, что англичане не пойдут на уступки.
   - Что вы этим хотите сказать?
   - А то, что вы можете завершить это дело чрезвычайно эффектной концовкой. Высадите детей на берег, и мы такую развернем кампанию в газетах, когда англичане повезут их обратно в Караолос, что у всех на свете будут слезы на глазах.
   - Это Китти послала вас с этим предложением?
   - Оставьте, пожалуйста! Вы только посмотрите на детей. Они вот-вот свалятся.
   - Они знали, на что идут.
   - И вот еще что, Ари. Я боюсь, что мы достигли вершины нашей газетной шумихи. Конечно, мы все еще на первой полосе, но если Франк Синатра заедет завтра какому-нибудь газетчику в рыло в ночном кабаке, то все - мы сразу окажемся на задворках.
   В рубку вошла Карен.
   - Хэлло, мистер Паркер, - поздоровалась она тихо.
   - Хэлло, детка. Вот тебе письмо от Китти и небольшая посылочка.
   Она взяла письмо и передала другое для Китти. От посылки она отказалась, как отказывалась до этого.
   - Господи, у меня просто не хватит духу сказать Китти, что она отказывается от ее передач. Девочка больна. Вы заметили синие круги под глазами? Еще пара дней, и вы бед не оберетесь на этом корабле.
   - Мы говорили о том, как нам удержать интерес публики. Поймите одно, Паркер. Мы ни за что не вернемся в Караолос. Четверть миллиона евреев ожидают в Европе ответа, и только мы одни можем ответить им. Начиная с завтрашнего утра, мы объявим голодовку. Тех, кто не выдержит и свалится с ног, вынесем наверх и положим на палубу, чтобы англичане могли налюбоваться вдоволь.
   - Вы, чудовище... вонючее чудовище, - прошипел Марк.
   - Называйте меня, как хотите, Паркер. Вы думаете, мне доставляет удовольствие обрекать сирот на голод? Дайте мне какое-нибудь другое оружие. Дайте мне что-нибудь, чтобы я мог броситься на эти танки и миноносцы! У нас ничего нет, кроме нашего духа и нашей веры. Две тысячи лет нас избивали и унижали. Но этот бой мы выиграем.
   Глава 32
   НА "ЭКСОДУСЕ" ОБЪЯВЛЕНА ГОЛОДОВКА! ДЕТИ ПРЕДПОЧИТАЮТ УМЕРЕТЬ С ГОЛОДУ ЧЕМ ВЕРНУТЬСЯ В КАРАОЛОС.
   Выждав две недели, в продолжение которых шумиха, поднятая газетами, всколыхнула весь мир, Ари Бен-Ка-наан неожиданно перешел в атаку. Теперь это уже не была игра в "поживем, увидим"; дети навязали англичанам необходимость принять решение.
   За бортовую стену была спущена огромная доска, на которой по-английски, по-французски и на языке иврит менялась надпись:
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 1.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 15.
   Двое мальчиков и одна девочка в возрасте десяти, двенадцати и пятнадцати лет потеряли сознание и их положили на верхнюю палубу судна без сознания.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 20.
   Десять детей лежали без сознания на палубе.
   - Ради бога, Китти! Перестань ходить и сядь!
   - Уже двадцать часов. До каких же пор это будет продолжаться? У меня просто не хватило духу пойти на набережную посмотреть. Карен тоже лежит без сознания на палубе?
   - Я уже сто раз говорил тебе, что нет.
   - У них вообще слабое здоровье, а тут они еще проторчали две недели на этом судне. Это подорвало их последние силы. Китти затянулась сигаретой и принялась нервно теребить волосы. - Этот Бен Канаан - не человек, он просто зверь.
   - Я много думал над этим, - сказал Марк, - очень много. Боюсь, что нам никогда не понять, что именно двигает этими людьми. Ты когда-нибудь была в Палестине? Это мертвая пустыня на юге, выветрившаяся степь посредине и сплошное болото - на севере. Вонючая выжженная дыра, окруженная плотным кольцом смертельных врагов, не меньше пятидесяти миллионов. И все же они валят туда сломя голову. Они называют эту дыру страной, где течет молоко и мед...
   Они поют песни о брызгалках и оросительных каналах. Две недели тому назад я сказал Бен Канаану, что у евреев нет монополии на страдание, но теперь я начинаю сомневаться. Ей-богу, начинаю сомневаться. Какая же должна быть мера страдания, чтобы люди стали такими фанатиками!
   - Не защищай его, Марк, и не защищай, пожалуйста, этих людей.
   - Ты подумай вот о чем. Без поддержки со стороны детей у Ари ничего бы не вышло. Они же поддерживают его безоговорочно.
   - Это-то и страшно, - ответила Китти. - Эта круговая порука. Они горой стоят один за другого.
   Зазвонил телефон. Марк поднял трубку, послушал и положил трубку на рычаг.
   - Что случилось? Что случилось, Марк?
   - На палубу вынесли еще детей, потерявших сознание. Человек пять-шесть.
   - А... а... Карен?
   - Я не знаю. Пойду узнаю.
   - Марк.
   - Что?
   - Я хочу на "Эксодус".
   - Это невозможно.
   - Я не могу больше, - сказала она.
   - Если ты это сделаешь, ты пропала.
   - Нет, Марк... тут что-то другое. Если бы я знала, что она жива и здорова, мне было бы легче. Я клянусь тебе, что справлюсь с собой. Я хорошо это знаю. Но сидеть так, сложа руки, и знать, что она там умирает. Нет, на это у меня нет сил.
   - Если мне даже удастся уговорить Бен Канаана, все равно англичане тебя не пустят.
   - Ты должен, - настаивала она. - Ты должен. Она встала спиной к двери и загородила ему дорогу. Ее лицо выражало твердую решимость. Марк опустил глаза.
   - Постараюсь, - сказал он.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 35.
   Перед посольствами Великобритании в Париже и В Риме происходили бурные демонстрации протеста. Возмущенные ораторы и плакаты решительно требовали снятия запрета с "Эксодуса". В Париже пришлось пустить в ход полицию и слезоточивые газы. В Копенгагене и в Стокгольме, в Брюсселе и в Гааге тоже устраивали демонстрации. Но там они прошли более спокойно.
   ГОЛОДОВКА. ЧАС 38.
   На Кипре стихийно возникла всеобщая забастовка протеста против англичан. Транспорт замер, были закрыты магазины, порты, театры и рестораны. Фамагуста, Никозия, Ларнака и Лимассол словно вымерли.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 40.
   Ари Бен-Канаан не сводил глаз со своих помощников, Он смотрел прямо в глаза Иоава, Давида, Зеева и Хапк Шлоссберга.
   Зеев, крестянин из Галилеи, заговорил первым.
   - Я солдат. Я не могу стоять и смотреть, как дети умирают с голоду.
   - В Палестине, - резко оборвал его Ари, - ребята не старше их уже воюют в рядах Гадны.
   - Одно дело воевать, и совсем другое умирать с голоду.
   - Это та же борьба, только в другом виде, - ответил Ари.
   Иоав Яркони работал с Ари много лет, они вместе воевали во время второй мировой войны.
   - Я никогда не шел против тебя, Ари. Но в ту минуту, когда кто-нибудь из этих детей умрет, все дело обернется бумерангом против нас самих.
   Ари посмотрел на капитана судна, американца Ханка Шлоссберга. Хаик пожал плечами.
   - Вы здесь босс, Ари, но судовая команда начинает нервничать. Об этом в договоре нет ни слова.
   - Другими словами, - сказал Ари, - вы хотите сдаться. Последовавшее молчание красноречиво подтвердило его догадку.
   - Давид, а ты? Ты еще ничего не сказал.
   Давид был ученым. Он хорошо разбирался в Священном писании и вообще в святых книгах. Он ближе стоял к богу, и все относились к нему поэтому с особым уважением.
   - Шесть миллионов погибло в газовых камерах, не зная за что они умирают, начал он. - Если мы, каких-нибудь триста человек, погибнем тоже, то мы очень хорошо будем знать, во имя чего мы умираем. И не только мы, но и весь мир будет знать.
   Когда две тысячи лет тому назад мы еще были нацией и боролись против римского и греческого порабощения, мы, евреи, установили традицию драться до последнего. Мы так и сделали в Арбеле и в Иерусалиме, в Бейтаре и в Геродиуме.
   Массаду мы четыре года держали, а когда римляне наконец ворвались в крепость, они нас застали всех мертвыми. Никогда ни один народ не дрался за свою свободу так, как дрался наш народ. Мы выгнали из своей страны римлян и греков, пока нас самих не рассеяли по всему свету. В продолжение последних двух тысяч лет нам не часто приходилось бороться как нации. Но когда мы поднялись в варшавском гетто, мы остались верны своей древней традиции. Если мы сойдем теперь с этого судна и добровольно вернемся за колючую проволоку, мы предадим своего бога.
   - Вопросы будут? - спросил Ари.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 42.
   В Соединенных Штатах, в Южной Африке, в Англии состоялись массовые молитвы в синагогах; даже во многих христианских церквях молились о благополучии детей с "Эксодуса".
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 45.
   В Аргентине евреи объявили пост в знак сочувствия детям с "Эксодуса".
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 47.
   Уже темнело, когда Китти поднялась на борт "Эксодуса". Вонь стояла невыносимая. По всей палубе, в спасательных лодках, у палубных построек, всюду валялись обессиленные дети. Все лежали на полу, не шевелясь, чтобы не тратить лишней энергии.
   - Я хочу посмотреть на детей, потерявших сознание, - сказала она.
   Давид повел ее на верхнюю палубу, где без сознания лежали три ряда детей, всего человек шестьдесят. Давид опустился на колени, поднося фонарь к лицам детей, а Китти передвигалась от одного к другому, щупая пульс и поднимая веки у детей. Несколько раз она чуть не потеряла сознание сама, когда она с бьющимся сердцем поворачивала к себе девочку, похожую на Карен.
   Давид повел ее по забитой телами палубе. Приходилось шагать прямо через тела. Дети тупо смотрели потухшими глазами. Лица были покрыты толстым слоем грязи, волосы нечесаны.
   Давид повел ее по лестнице в трюм. В нос ударила такая вонь, что ее чуть не стошнило. Она различала в полумраке детей, лежавших вповалку в своих клетках.
   Во втором ряду нар дети лежали тесно прижатые один к другому. Она нашла Карен в каком-то углу. Ноги, руки детей сплелись в сложный клубок. Рядом с Карен спал Дов. Они лежали на лохмотьях, пол был скользкий от грязи и сырости.
   - Карен, - шепнула она. - Карен, это я, Китти.
   Карен открыла глаза. Под глазами были черные круги, губы все потрескались. У нее не было сил подняться.
   - Китти?
   - Да, это я.
   Карен протянула к ней руки, и Китти крепко обняла ее.
   - Не уходи, Китти. Я так боюсь.
   - Я буду с тобой, - шепнула Китти, успокаивая девушку.
   Она пошла в лазарет и посмотрела, что еще осталось от лекарств. Она вздохнула.
   - Тут много не сделаешь, - сказала она Давиду. - Все-таки попробую помочь им, сколько сумею. Вы с Иоавом сможете мне помочь?
   - Безусловно.
   - Некоторые из детей, лежащих без сознания, находятся в тяжелом положении. Нам придется сделать им холодные компрессы, чтобы согнать температуру. На палубе теперь прохладно. Их надо укрыть. Затем я требую, чтобы все работоспособные принялись за уборку судна.
   Китти лихорадочно работала в течение нескольких часов, чтобы отразить смерть. Но это было каплей в море. Как только она приводила в чувство одного ребенка, заболевало трое других. У нее не было ни лекарств, ни воды, вообще ничего. Единственного, что могло бы помочь, пищи, она использовать не могла.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 81.
   На палубе "Эксодуса" лежали без сознания семьдесят детей.
   На набережной в Кирении английские войска начинали проявлять недисциплинированность. Многие отказывались выполнять приказания и требовали, чтобы их сменили, несмотря на то, что это угрожало им военным трибуналом.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 82.
   Карен Ханзен-Клемент вынесли в бессознательном состоянии на верхнюю палубу.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 83.
   Китти вошла в рубку и в изнеможении упала на стул. Она работала без перерыва 35 часов. Она валилась с ног и отупела. Ари налил ей стакан виски.
   - Возьмите, выпейте, - сказал он. - Вы-то ведь в голодовке не участвуете.
   Она проглотила виски, потом еще рюмку; это вернуло ей силы. Она долго и пристально смотрела на Ари Бен Канаана. Какой он сильный! Вся эта осада на нем почти не отразилась. Она посмотрела в его холодные глаза и подумала о том, какие он замышляет новые планы. Она задавала себе вопрос, испытывает ли он страх, знает ли он вообще, что такое страх. Она спрашивала себя, озабочен ли, потрясен ли он происходящим.
   - Я рассчитывал, что вы придете ко мне гораздо раньше, - сказал он.
   - Я не стану вас умолять, Ари Бен Канаан. Но Бен Канаан, господи - порядок слов правильный? - там на палубе лежат дети прямо на краю смерти. Я не молю, а просто докладываю, как хороший пальмахник. Они вот-вот умрут, Бен Канаан. Каково будет приказание?
   - Меня часто пытались оскорблять, Китти. Я на это не обращаю внимания. Кстати, эти ваши гуманные чувства продиктованы заботой обо всех детях или только о каком-нибудь одном?
   - Вы не имеете права задавать мне этот вопрос.
   - Вы хотите спасти жизнь одного ребенка. А мне нужно спасти жизнь четверти миллиона людей. Она поднялась.
   - Я пойду работать, Ари. Но скажите еще вот что. Вы ведь знали, почему мне так хотелось попасть на "Эксодус". Почему вы мне это разрешили?
   Он повернулся к ней спиной и посмотрел в окно на море, где крейсер и миноносцы стояли на вахте.
   - Может быть, потому, что мне хотелось видеть вас.
   ГОЛОДОВКА, ЧАС 85.
   Генерал сэр Кларенс Тевор-Браун ходил взад и вперед по кабинету Сатерлэнда. В кабинете дым от сигар стоял коромыслом. Он несколько раз останавливался и смотрел в окно в сторону Кирении.
   Сатерлэнд выбил трубку и посмотрел на бутерброды на чайном столике.
   - Присядьте, сэр Кларенс, закусите, выпейте чаю.
   Тевор-Браун посмотрел на часы и вздохнул. Он сел, взял бутерброд, оглядел его, откусил кусочек, но тут же бросил на стол.
   - Мне просто совестно есть сейчас, - сказал он.
   - Да, вся эта история не для тех, у кого есть совесть, - ответил Сатерлэнд. - Две войны, одиннадцать должностей за рубежом, шесть наград, три ордена. А оборвала карьеру кучка безоружных детей. Блестящий конец для тридцатилетней службы, не так ли, сэр Кларенс? Тевор-Браун опустил глаза.
   - О, я знаю, что вам нужно поговорить со мной, - сказал Сатерлэнд.
   Тевор-Браун налил себе чаю и в некотором смущении вздохнул.
   - Послушайте, Брус. Если бы по мне...
   - Чепуха, сэр Кларенс. Вы тут ни при чем. Это не вы, а я должен чувствовать себя неловко. Я ведь подвел вас.
   Сатерлэнд встал. Его глаза горели. - Я устал. Ужасно устал.
   - Мы добьемся для вас полной пенсии, а отставка не вызовет никакого шума. Вы можете положиться на меня, - сказал Тевор-Браун. - Послушайте, Брус. По дороге сюда я остановился в Париже и долго беседовал с Нэдди. Я рассказал ей о ваших трудностях.
   Послушайте, старик, если вы будете действовать умно, вы можете оба сойтись вновь. Нэдди будет рада вернуться, а вам она теперь будет нужна.
   Сатерлэнд покачал головой.
   - Между Нэдди и мной уже давно все кончено. Если нас что-нибудь связывало раньше, так это была моя служба в армии. Только на этом и держался наш брак.
   - У вас есть какие-нибудь планы?
   - Со мной что-то произошло здесь на Кипре, сэр Кларенс, в особенности за эти последние недели. Вы можете мне не верить, но я не считаю, что потерпел поражение. Наоборот, у меня такое чувство, что я, может быть, выиграл что-то очень важное. Нечто такое, что я очень, очень давно потерял.
   - А именно?
   - Правду. Вы помните тот день, когда я согласился на эту должность? Вы сказали тогда, что единственное царство, где правит добро и справедливость, это царство небесное, и что на земле правит нефть.
   _ Очень хорошо помню, - сказал Тевор-Браун
   - Так вот, - продолжал Сатерлэнд. - Я очень много думал об этом с тех пор, как началась эта история с "Эксодусом". Всю жизнь я знал, что такое правда, и умел отличить добро от зла. Большинство людей это умеет. Но знать, где правда, это одно...
   А вот жить по правде, создать царство небесное здесь на земле - это что-то совсем другое. Как часто приходится делать в жизни вещи, о которых ты знаешь, что они безнравственны, и все-таки делаешь, потому что твои интересы этого требуют. Как я всегда восхищался теми немногими, что умели постоять за свои убеждения, хотя бы это им и угрожало позором, пытками и даже смертью. Какое у них должно быть чудесное чувство душевного покоя! Такое чувство, какого мы, обыкновенные смертные, никогда не будем иметь. Возьмите Ганди.
   Вы спрашивали, есть ли у меня какие-нибудь планы. Да. Я поеду в ту дыру, которую эти евреи называют своей самим господом "обетованной землей". Я хочу познакомиться с ней... с Галилеей, с Иерусалимом... со всей страной.
   - Я вам завидую. Брус.
   - Может быть, я и поселюсь где-нибудь в окрестностях Сафеда... или на Канаанской горе.
   В кабинет вошел майор Алистэр. Он был бледен, и его рука дрожала, когда он протянул Тевор-Брауну какую-то бумагу. Тевор-Браун читал бумагу еще и еще и не мог поверить своим глазам.
   - Да смилуется над нами господь, над всеми нами! - прошептал он и протянул бумагу Сатерлэнду.
   ЭКСТРЕННО
   "Ари Бен Канаан, представитель "Эксодуса", заявил, что начиная с завтрашнего дня, десять добровольцев будут ежедневно в 12 часов дня лишать себя жизни на капитанском мостике корабля на виду у всего британского гарнизона. Эти действия протеста будут продолжаться до тех пор, пока либо "Эксодусу" будет разрешено сняться с якоря, либо же все покончат с собой на борту до единого".
   Брэдшоу, в сопровождении Хамфри Кроуфорда и еще полдесятка помощников, оставил Лондон и направился в мирную тишину своего небольшого загородного дома. До начала, самоубийств на "Эксодусе" осталось всего 14 часов.
   Он сильно промахнулся со всем этим делом. Во-первых, он проморгал решимость и упрямство детей на борту. Во-вторых, он недооценил размеры шумихи, которую поднимет этот инцидент во всем мире. И главное, он дал захватить себя врасплох, и теперь Бен Канаан прямо навязывал ему решение. Брэдшоу был упрям, как бык, но он умел и проигрывать, и теперь он лихорадочно искал какой-нибудь компромисс, чтобы выйти с честью из всей этой истории.
   Брэдшоу заставил Кроуфорда и остальных своих помощников срочно обратиться по телеграфу или по телефону к ведущим еврейским деятелям в Англии, Палестине и Соединенных Штатах и попросить их о вмешательстве. Может быть, им - в особенности палестинцам - удастся отговорить Бен Канаана. В крайнем случае, они могли добиться хоть какой-нибудь отсрочки, во время которой Брэдшоу уж нашел бы какой-нибудь компромисс. Если бы только удалось уговорить Бен Канаана пойти на переговоры, уж он, Брэдшоу, заговорит "Эксодус" досмерти. Через шесть часов пришел ответ от еврейских руководителей. Они в один голос заявили: НЕ СТАНЕМ ИНТЕРВЕНИРОВАТЬ.
   Брэдшоу тут же связался с Кипром. Он велел Тевор-Брауну передать на "Эксодус", что английское правительство разрабатывает компромисс, и добиться отсрочки самоубийств хотя бы на 24 часа.
   Тевор-Браун немедленно выполнил это указание и передал в Лондон ответ Бен Канаана.
   СРОЧНО
   "Бен-Канаан ответил нам, что ни в какие переговоры он не вступит. Он не признает никакого другого решения. Либо "Эксодус" поднимет якорь, либо он начинает действовать. Он заявил, кроме того, что одним из его условий является полная амнистия для всех палестинцев, находящихся на борту. Резюмируя, Бен Канаан сказал: Отпусти народ мой.
   Тевор-Браун".
   Заснуть Сесиль Брэдшоу в эту ночь уже не мог. Он ходил по комнате взад и вперед, не останавливаясь ни на минуту. До того момента, когда дети начнут эту чудовищную кампанию, осталось немногим более шести часов. У него у самого оставалось, следовательно, всего три часа чтобы внести в правительство соответствующее решение. Никакого компромисса добиться не удалось.
   Что он, безумец, этот Бен Канаан? Или это просто хитрый и бессовестный картежник, который все глубже и глубже втягивал его в эту западню?
   ОТПУСТИ НАРОД МОЙ!
   Брэдшоу подошел к письменному столу и включив лампу.
   СРОЧНО.
   "Ари Бен Канаан, представитель "Эксодуса", заявил, что начиная с завтрашнего дня, десять добровольцев буду ежедневно в 12 часов дня лишать себя жизни...".
   Лишать себя жизни... жизни... жизни...
   Рука у Брэдшоу так дрожала, что бумага выпала у него из рук.
   На его письменном столе лежали официальные ноты от ряда европейских к американских правительств. Во всех этих нотах дипломатическим языком выражалась тревога по поводу тупика, в который, по-видимому, зашло это дело с "Эксодусом". С другой стороны, тут же были ноты от всех арабских правительств, в которых говорилось, что если "Эксодусу" будет разрешено следовать в Палестину, это будет рассматриваться как вызов, брошенный в лицо каждому арабу в отдельности.
   Сесиль Брэдшоу совсем растерялся. Последние несколько дней он жил прямо как в аду. Как все это началось? Тридцать лет он успешно разрабатывал политическую линию на Ближнем Востоке, а теперь попал в такое безвыходное положение с этим невооруженным транспортным судном.
   Каким образом он вдруг попал в палачи? Никто не мог сказать о нем, что он антисемит. В глубине души Брэдшоу восхищался палестинскими евреями и понимал их стремление вернуться на родину. Он с удовольствием спорил с сионистами на всевозможных конференциях, отражая натиск их блестящих ораторов.
   Однако Сесиль Брэдшоу верил всеми силами души, что интересы Англии на стороне арабов. Еврейское население подмандатной территории достигло полумиллиона. А арабы твердо стояли на том, что британцы нарочно насаждают среди них еврейский народ.
   Все эти годы он был честным с самим собой. Что тут происходило? Он представил себе, что на борту судна находятся его собственные внуки. Брэдшоу знал библию не хуже любого другого англичанина и, как все англичане, относился к ней с большим уважением, хотя и не был религиозным. Могло ли быть, что дети на "Эксодусе" движимы какой-то сверхъестественной силой? Нет, он - реалист и дипломат и он не верит в сверхъестественное.
   Все-таки у него армия, флот, и он в два счета может покончить с этим "Эксодусом" и с любыми незаконными иммигрантами. Но вот беда: он никак не мог решиться на это!
   А разве египетский фараон не имел силы на своей стороне? По лицу Брэдшоу струился пот. Все это чепуха! Он просто устал. Напряжение было слишком велико. Какое это все безумие!
   ОТПУСТИ НАРОД МОЙ!
   Брэдшоу прошел в библиотеку, достал библию и начал лихорадочно читать страницы книги "Исход", где говорилось о десяти наказаниях, ниспосланных богом на Египет.
   Неужели он сам Фараон? Неужели он навлекает проклятие на Великобританию? Он вернулся к себе, пытался прилечь, но в его мозгу происходила какая-то дикая пляска... отпусти народ мой... отпусти народ мой...
   - Кроуфорд! - завопил он. - Кроуфорд!
   Кроуфорд ворвался в комнату, застегивая на ходу халат.
   - Вы меня звали?
   - Кроуфорд. Немедленно свяжитесь с Тевор-Брауном. Передайте ему... передайте ему, пусть он отпустит "Эксодус" в Палестину.
   КНИГА ВТОРАЯ
   ЗЕМЛЯ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ.
   Ибо земля - Моя; вы пришельцы и
   поселенцы у Меня. И по всей земле
   владения вашего дозволяйте выкуп земли
   Книга Левит, гл. 25, стихи 23/24.
   Глава 1
   Борьба за "Эксодус" закончилась.
   Не прошло и минуты, и слова "Эксодус" поднимает якорь" понеслись по эфиру, чтобы тут же захлестнуть весь мир в виде аршинных заголовков.
   На Кипре радость населения была неописуема, и весь мир вздохнул с облегчением.
   На самом "Эксодусе" дети были слишком измучены, чтобы выражать свою радость.
   Англичане предложили Ари Бен Канаану подать судно к пирсу, чтобы детям можно было оказать медицинскую помощь, а заодно и отремонтировать судно. Бен Канаан согласился, и когда "Эксодус" причалил, в Кирении закипела лихорадочная работа. Десятка два английских военных врачей поднялись на борт и тут же распорядились перевезти на берег серьезно больных детей. Во "Дворце" был спешно оборудован госпиталь. На пристань стали прибывать продовольствие, одежда и прочий инвентарь. Вдобавок на судно обрушился нескончаемый поток подарков от населения острова. Инженеры британского королевского флота тщательно осмотрели ветхое судно от носа до кормы, заваривали трещины, ремонтировали двигатель и приводили судно в порядок. Санитары произвели полную дезинфекцию судна.
   После предварительного медицинского осмотра детей Бен Канаану доложили, что потребуется несколько дней, прежде чем дети достаточно окрепнут и судно сможет отправиться в 36-часовый рейс в Палестину. Небольшая еврейская община на Кипре послала к Ари делегацию с просьбой позволить детям отпраздновать первый день предстоящего праздника "Ханука" на острове. Ари согласился.