Леон Урис. Эксодус (Книга 1 и 2)

   Наконец, после очередного изучения положения в стране, англичане выдвинули новое предложение, а именно: разделить Палестину на два отдельных государства. Арабы должны были получить подавляющую часть территории страны, а евреи всего лишь узкую полосу вдоль побережья, простирающуюся от Тель-Авива до Хайфы, да еще те части Галилеи, которые они сами освоили.
   Национальный Еврейский Совет, Всемирная сионистская организация и все палестинские евреи устали от непрекращающейся резни, от не унимающегося арабского фанатизма и все более и более неприкрытых британских измен. Когда-то мандат на Палестину включал обе стороны реки Иордан - теперь англичане предлагали мизерный клочок. И несмотря на это, евреи решили принять предложение.
   Англичане пытались растолковать арабам, что самое благоразумное - это согласиться на предложение, так как территория, которую предлагают выделить евреям, не сможет принять большого числа иммигрантов. Арабы, однако, требовали не больше и не меньше, как чтобы евреев до последнего выбросили в море. Хадж Эмин эль-Хусейни, дескать, олицетворяет в их глазах Ислам и он является мучеником британской и сионистской несправедливости. Кстати, находясь в Бейруте, он снова вызвал беспорядки в Палестине.
   Тагарт, который построил британскую систему укреплений, построил теперь стену из колючей проволоки под напряжением вдоль ливанской границы. Эта стена должна была остановить проникновение молодчиков муфтия и контрабандистов оружием в Палестину. Через определенные промежутки он построил вдоль стены новые укрепления.
   Одно из этих новых укреплений вдоль стены Тагарта было воздвигнуто над Абу-Йешей и Яд-Элем, в том месте, где, по преданию, была похоронена царица Эсфирь. Его так и называли - Фортом Эсфири.
   Стена Тагарта несколько затормозила инфильтрацию арабов, но не смогла полностью остановить ее.
   Хагана, которая сдерживалась так долго, начала испытывать большую тревогу, а весь Ишув все чаще и чаще задавал себе вопрос - когда же наконец Национальный Совет прикажет ей действовать. Под этим все усиливающимся нажимом Бен Гурион согласился в конце концов с одним планом, разработанным Авиданом. Тут же Сионистское Поселенческое Общество приобрело земельный участок на севере Галилеи у самой ливанской границы, в том месте, где, по данным разведки Хаганы, просачивалось большинство арабских террористов.
   Вскоре после покупки участка Ари и еще двух молодых бойцов Хаганы вызвали в Тель-Авив в тайную штаб-квартиру Авидана.
   Лысый лидер еврейской самообороны развернул перед ними карту и показал им местоположение нового участка. Его стратегическое значение как для арабских террористов, так и для борьбы с ними, было очевидным.
   - Вы трое возглавите подразделение и построите на этом месте кибуц. Мы отобрали для этой цели восемьдесят мужчин и двадцать женщин. Нечего и говорить, что эти люди отобраны самым тщательным образом. Ну, а о том, что вас там ждет, вряд ли стоит говорить.
   Они кивнули.
   - Мы знаем, что муфтий не пожалеет никаких усилий, чтобы прогнать вас оттуда. Мы впервые выбрали место для кибуца, руководствуясь стратегическими соображениями.
   Сара Бен Канаан чуть не слегла от горя. Вот уже годы и годы, как она не видела сына без кнута или оружия в руках. Этого же задания она боялась больше какого угодно другого из прежних. Сотню лучших сынов и дочерей Ишува отправляли на задание, которое было равносильно самоубийству. Ари нежно поцеловал мать, смахнул слезы с ее лица и со свойственной ему простотой заверил ее, что все будет в порядке. Отцу он просто пожал руку и ничего не сказал: им обоим и без слов все было понятно. Прибежала Дафна, они и с ней попрощались. Дафна и Ари вышли из села и еще раз обернулись, чтобы взглянуть на оставшиеся позади поля и на собравшихся у входа в село друзей. Когда молодые люди скрылись из виду. Барак вздохнул и обнял Сару за плечи.
   - Им ведь так мало надо от жизни, - шепнула Сара. - До каких пор, до каких же, господи, пор нам придется отдавать жизнь?
   Барак покачал огромной головой, прищурил глаза, чтобы взглянуть еще раз на удаляющиеся фигуры своего сына и Дафны.
   - Господь потребовал от Авраама, чтобы он принес своего сына в жертву. Тень этого события до сих пор лежит на нас. Если такова будет Божья воля, мы отдадим и Ари.
   Сотня лучших сынов и дочерей Ишува отправились на ливанскую границу и расположились на самой тропинке бандитов и убийц. Ари Бен Канаан, в возрасте двадцати двух лет, был вторым по чину командиром.
   Они назвали это место - "Гамишмар", Вахтой.
   Глава 16
   Десять грузовых машин, а на них сотня юношей и девушек, бойцов Хаганы, со снаряжением, промчались по береговому шоссе мимо последнего еврейского населенного пункта в северной Галилее, Нагарии, и забрались в такую местность, куда не отваживался до сих пор ни один еврей. Тысячи пар арабских глаз неотступно следили за колонной, взбиравшейся по гористой местности на границе с Ливаном вверх к стене Тагарта.
   Они сделали привал у подножья горы, выставили часовых и быстро разгрузили машины. Грузовики еще засветло поехали назад по направлению к Нагарии. Сотня молодых людей остались одни. Над ними горы кишели бесчинствующими арабскими бандами. Под ними лежала дюжина враждебных арабских деревень.
   Они быстро построили небольшой забор, окопались и стали ждать ночи.
   Наутро всю страну, от Хеврона до Бейрута, облетела весть: "Евреи двинулись в горы!". Хадж Эмин эль-Хусейни, находившийся в Бейруте, кипел от гнева. Это был открытый вызов. Он поклялся бородой Аллаха, что не успокоится, пока не сбросит евреев в море.
   В продолжение нескольких дней отряд работал до изнеможения, укрепляя оборону лагеря у подножья горы в ожидании неизбежного нападения. Каждую ночь, когда они не были в карауле, Дафна и Ари, валясь с ног от усталости, впадали обнявшись в глубокий сон.
   На четвертую ночь нападение состоялось! Такому нападению евреи еще не подвергались. Около тысячи арабских стрелков при поддержке пулеметов обрушивали в течение пяти часов шквал огня с вершины горы на лагерь евреев. Впервые арабы использовали в этом бою орудия. Ари и его ребята лежали ничком в окопах и ждали рукопашной атаки.
   Атака пришла. Арабы поползли по-пластунски, держа ножи в зубах.
   И вдруг...
   Полдесятка мощных прожекторов вспыхнули из-за ограды и осветили всю местность. Все было как на ладони. Евреи открыли шквальный ответный огонь и уже от первого залпа погибло человек шестьдесят арабов.
   Арабы застыли в ужасе. Ари вывел половину отряда из-за ограды и ринулся в контратаку. Арабы были захвачены врасплох и падали десятками. Те, что остались в живых, с дикими воплями побежали назад на гору.
   Целую неделю арабы не возобновляли атаки. Как бы муфтий ни неистовствовал, а заставить их пойти еще раз в атаку он не мог. Не смог и Кавуки.
   В первом ночном бою отряд Хаганы потерял убитыми трех парней и одну девушку. Среди погибших был и командир отряда. Командовать отрядом пришлось Ари Бен Канаану.
   Каждый день отряд продвигался на несколько метров вверх по горе, укреплял свои позиции и дожидался ночи. Арабы неотступно следили за отрядом со своих позиций на вершине горы, но ни разу не посмели напасть при свете дня. К концу недели Ари покинул первый лагерь отряда и занял позицию примерно на полпути к вершине.
   Арабы возобновили атаки, но первое поражение было еще слишком свежо в памяти. Они избегали прямой атаки и довольствовались тем. что обстреливали лагерь с безопасного расстояния.
   Видя нерешительность арабов, Ари решил взять инициативу в свои руки. К концу второй недели на рассвете он бросился в атаку. Он выждал, пока арабы сильно устали от ночного огня и следили за отрядом не так бдительно. Захватив с собой человек двадцать пять мужчин и десять женщин, Ари молниеносно обрушился на сонных арабов и сбросил их с вершины. Пока арабы приходили в себя и собирались для контратаки, евреи успели окопаться. Ари потерял пять человек убитыми, но удержал позицию.
   Он быстро построил наблюдательный пункт на самой верхушке горы, откуда открывался вид на всю местность. Днем они работали не покладая рук, лихорадочно превращая свою позицию в настоящую крепость.
   Муфтий прямо обезумел от бешенства. Он сместил командиров и собрал новый отряд, численностью в тысячу человек. Они пошли в атаку, но как только попали в радиус огня Хаганы, они тут же бросились врассыпную наутек.
   Впервые евреи занимали позицию на вершине горы, и они были полны решимости отстоять ее.
   Хотя арабы и не отваживались больше на прямую атаку и, значит, смести отряд Хаганы не могли, но они отнюдь не собирались оставить евреев в покое. Ари и его ребята подвергались непрерывному обстрелу. Они были совершенно отрезаны от Ишува. Самым близким населенным пунктом была Нагария. Все припасы и даже воду приходилось доставлять через вражескую территорию на машинах, а с подножья горы наверх - на себе.
   Несмотря на все эти трудности, "Гамишмар" выстоял. Внутри заграждения они построили несколько хижин и тут же начали прокладывать дорогу в долину. Ари назначал ночные патрули вдоль стены Тагарта, чтобы перехватывать диверсантов и контрабандистов оружием. Высокогорная лазейка муфтия в Палестину была наглухо закрыта.
   Девять десятых отряда Хаганы пришли либо из кибуцов, либо из мошавов. Освоение земли до того было у них в крови, что они просто не могли сидеть долго на одном месте и не пытаться возделывать землю. Они начали возделывать ее и в Гамишмаре. Ведь они и пришли-то сюда, чтобы создать кибуц; вот они его и создадут. Горное земледелие было для них чем-то совершенно новым. Это и вообще нелегкое дело, а тут еще и воды не хватало, так что полагаться приходилось пока только на дождь. Тем не менее они принялись за дело с тем же энтузиазмом, с каким они осваивали болота в Ездрелонской долине и выветрившуюся, изъеденную эрозией Саронскую долину. Они построили террасы на склонах и потребовали от Поселенческого общества средств на приобретение сельскохозяйственного инвентаря.
   Национальный Совет и Хагана были до того в восторге от успехов упрямых юнцов из Гамишмара, что они приняли решение руководствоваться с этих пор также стратегическими соображениями при создании некоторых новых поселений.
   Вскоре еще один отряд отправился создавать поселение на таком же беспокойном месте. На этот раз это были верующие евреи. Они проникли глубоко в долину Бет-Шаи и построили кибуц на перекрестке Трансиорданской и сирийской границы. Они назвали свой кибуц - "Тират-Цви" - "Крепостью рабби Цви". Кибуц лежал прямо посредине десятка враждебных арабских городов и сел. Муфтий пытался прогнать их тоже. Но хотя это и были верующие евреи, они были отнюдь не похожи на благочестивых стариков из священных городов. Как и в Гамишмаре, арабы не смогли выжить евреев из Тират-Цви.
   Ари спал в своей комнатке.
   - Ари... вставай! Скорее! - разбудил его кто-то. Ари сбросил одеяло, схватил винтовку и помчался вниз к южным полям, где строили террасы под виноградники. Там собралась толпа. Все замерли, когда Ари подошел ближе. Он пробился сквозь толпу и посмотрел на землю. Земля была запятнана кровью. Тут же валялись клочья голубой блузки. Кровавый след вел вверх на гору. Ари смотрел в лицо то одному, то другому. Все молчали.
   - Дафна, - прошептал он.
   Два дня спустя нашли ее подброшенный труп в окрестностях лагеря. Уши, нос, руки были отрублены. Глаза - выколоты. Тело носило следы бесчеловечных издевательств.
   Никто ни разу не видел слез в глазах Ари, не слышал жалоб.
   После убийства Дафны он исчезал время от времени на несколько часов и возвращался смертельно бледный. Но он сдерживал свои чувства, ни разу не выказал ни ненависти, ни даже гнева. Он никогда не произносил больше ее имени вслух. Ари принял личную трагедию точно так, каким весь Ишув принимал подобные несчастья: не стремился к мести, а твердо отстаивал свое право на страну. Ари Бен Канаан был солдатом с ног до головы. Полдесятка арабских деревень, расположенных неподалеку от Гамишмара, в страхе ждали ответной атаки - но ее не было.
   Евреи удержались в Гамишмаре, Тират-Цви и в полудесятке других стратегически расположенных поселений. Новая тактика всячески тормозила диверсионную деятельность муфтия, но полностью остановить ее не могла.
   В эту неразбериху вмешался английский майор по имени П. П. Мальколм.
   Майор П. П. Мальколм был откомандирован в распоряжение британских органов безопасности в Иерусалиме как только муфтий поднял бунт. Это был одинокий волк. Он одевался неряшливо и плевал на военные традиции. Над формальностями и церемониями он издевался. Свои мнения он выражал открыто, а когда нужно было, то и резко; вместе с тем он проводил целые дни в глубоких размышлениях, частенько забывал даже побриться и причесаться. Эти периоды уединения наступали у него неожиданно и в самое неподходящее время: даже во время проведения официальных смотров, которые он ненавидел и считал напрасной потерей времени. Язык у П. П. Мальколма был острый как бритва и неизменно шокировал собеседника.
   Это был своевольный человек, и все офицеры смотрели на него как на чудака.
   Внешне он был высокий и худой, с костлявым лицом, и чуть-чуть прихрамывал. В общем, он был как раз таким, каким британский офицер не должен быть.
   Когда Мальколм прибыл в Палестину, он сочувствовал арабам, так как среди английских офицеров было модно сочувствовать арабам. Но эти симпатии длились недолго.
   Прошло некоторое время, и П. П. Мальколм стал фанатиком-сионистом.
   Как и большинство христиан, поддерживающих Сионизм, он превосходил своей решительностью и фанатизмом самих евреев. Мальколм научился ивриту у одного рабби и проводил каждую свободную минуту за чтением Библии. Он был совершенно уверен, что в планы Бога входило воскресить евреев как нацию. Мальколм тщательно изучил библейские военные походы и военную тактику Иисуса Навина, Давида и в особенности Гидеона, который был его личным кумиром. И наконец - он уверовал в то, что само Провидение избрало его, Мальколма, и забросило его в Палестину.
   Господь избрал его, П. П. Мальколма, для того, чтобы он повел детей Израилевых к их благородной цели.
   Мальколм изъездил всю Палестину в ветхом драндулете, который он купил по случаю, а где не было дороги, он прыгал как цапля на своих длинных ногах. Мальколм побывал на каждом библейском поле битвы, пытаясь реконструировать события и тактику. Евреи и арабы изумленно смотрели на это странное существо, когда Мальколм плелся вдоль какой-нибудь проселочной дороги, во все горло распевая какой-нибудь псалом и ничего вокруг себя не замечая.
   Люди частенько задавали себе вопрос, почему британское командование терпит этого Мальколма. Генерал Чарльз, главнокомандующий британских войск в Палестине, однако, считал Мальколма гением, одним из тех редких военных, которые опрокидывают общепринятые нормы. Мальколм высмеивал британские боевые уставы, зло издевался над изложенными в них тактическими принципами и считал добрую часть британской армии - напрасным разбазариванием средств. Никому не удавалось победить его в споре; победителем выходил всегда он, и он был глубоко убежден в своей непогрешимости.
   Однажды к вечеру в окрестностях Яд-Эля у П. П. Мальколма лопнули сразу два ската. Он вышел из машины и поплелся своей прихрамывающей походкой пешком в село. Не успел он подойти ко внешней линии наблюдения, как перед ним выросло человек пять часовых. Он улыбнулся и помахал им рукой.
   - Молодцы ребята, - похвалил он. - А теперь будьте паиньками и сведите меня к Бараку Бен Канаану.
   Мальколм шагал взад-вперед по гостиной Барака. У него была еще более неряшливая внешность, чем обычно. Битый час он читал Бараку Бен Канаану лекцию о величии и красоте сионизма и о великом будущем еврейской нации.
   - Я в восторге от еврейских солдат, - сказал Мальколм. - Еврейский воин самый толковый из всех, так как он живет и борется ради высоких идеалов. Все в этой стране затрагивает его непосредственно. Все напоминает ему славное еврейское прошлое. Ваши ребята из Хаганы, вероятно, - самая передовая, образованная и в то же время преисполненная идеалов воинская организация в мире.
   - Возьмите британского солдата, - продолжал Мальколм. - Он упорный вояка, и это хорошо. Он дисциплинирован, и это тоже хорошо. Но это и все. Он болван. Он слишком много пьет. Он частенько ведет себя как свинья. И вот поэтому, Бен Канаан, я и приехал к вам. Я хочу взяться за вашу Хагану и сделать из нее первоклассную боевую организацию. Такой материал, как ваш, мне еще ни разу в жизни не попадался.
   Барак раскрыл рот от изумления.
   Мальколм посмотрел в окно. Он смотрел на дождевальные установки, вертящиеся на полях, и на Абу-Йешу, гнездившуюся высоко в горах, под тагартовской крепостью Эсфири.
   - Вот посмотрите на эту крепость: вы ее называете крепостью Эсфири, а я дурости. Арабы преспокойно могут обойти ее кругом. Нет, что вы там ни говорите, англичане никогда ничему не научатся. - Мальколм принялся напевать псалм No 98; слова он произносил подлинные, древнееврейские. - Я выучил наизусть все псалмы до сто двадцать шестого. Они - прелесть.
   - Майор Мальколм, - сказал наконец Барак, - я так и не понял цели вашего визита.
   - Все знают, что Барак Бен Канаан человек справедливый и беспристрастный. Сказать правду, большинство евреев любит болтать. В моей еврейской армии им не придется говорить и десяти слов. Говорить буду я.
   - Я уже успел убедиться, что вы любите говорить один.
   - Гм, - буркнул Мальколм, продолжая смотреть в окно на цветущие поля Яд-Эля. Внезапно он обернулся, и в его глазах засверкал тот блеск, который Барак часто видел в глазах своего брата Акивы.
   - Драться! - воскликнул Мальколм. - Вот что нам надо делать... Драться! Еврейская нация - дитя Провидения, Бен Канаан, Провидения!
   - Да я не меньше вашего убежден в будущности моего отечества... вряд ли я нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали.
   - Нет, вы нуждаетесь... все вы нуждаетесь... не то вы бы не сидели взаперти в своих селах. Мы должны подняться и наказать этих бандитов. Если какой-нибудь араб выходит из кофейни и дает выстрел по кибуцу с расстояния в целый километр, он считает себя героем. Пора нам подвергнуть испытанию этих кровавых язычников. Древних евреев, вот что мне надо... древнееврейских воинов. Вы устроите мне встречу с Авиданом, немедленно.
   Англичане, они слишком тупы, чтобы понять мои методы.
   П. П. Мальколм покинул Яд-Эль так же внезапно, как он туда пришел. Горланя какой-то псалом, он вышел из села, оставив Барака в сильном недоумении. Потеребив некоторое время бороду и в сомнении покачав головой, Барак все же позвонил Авидану. Говорили они на языке идиш, на случай, если кто-нибудь подслушивал их разговор.
   - Кто он такой, этот человек? - спросил Барак. - Он вторгся ко мне, словно Мессия какой-нибудь, и начал агитировать меня за сионизм.
   - У нас есть сведения о нем, - ответил Авидан. - Это какой-то чудак. Сказать правду, мы просто не знаем, что о нем и думать.
   - Доверять ему можно?
   - Мы не знаем.
   Майор П. П. Мальколм проводил теперь все свободное время среди евреев. Он без обиняков называл британских офицеров тупицами и болванами. Не прошло и нескольких месяцев, и его знал уже весь Ишув. Хотя он вращался в высших кругах, большинство руководителей относились к нему как к безобидному чудаку. "Наш полоумный англичанин", так его называли любя.
   Вскоре, однако, выяснилось, что П. П. Мальколм был отнюдь не полоумным. Он был великим мастером спора и в любой дискуссии побеждал кого угодно. Ведущие деятели Ишува уходили от него, убежденные, что он их не иначе как чем-то околдовал.
   Его кормили обещаниями около шести месяцев. Наконец терпение Мальколма лопнуло, и он ворвался в кабинет Бен Гуриона в здании Национального Совета в Иерусалиме, не договорившись предварительно о встрече.
   - Бен-Гурион, - бросил он язвительно. - Вы безнадежный дурак. Вы тратите все свое время на то, чтобы уговаривать своих врагов, а для друга у вас нет свободных пяти минут.
   С этими словами он повернулся на каблуках и вышел вон.
   Вслед затем Мальколм отправился к генералу Чарльзу, главнокомандующему британскими войсками в Палестине. Он пытался заручиться согласием генерала на то, чтобы испытать некоторые из своих методов в борьбе с арабами, прибегая к еврейским отрядам. Сам генерал Чарльз, как почти все члены его штаба, был настроен проарабски, но бунт муфтия начинал выставлять его самого в смешном свете. Хотя англичане и создали постепенно собственную еврейскую полицию, не желая привлекать к сотрудничеству отряды Хаганы, все равно положение было до того безвыходным, что генерал решил не мешать Мальколму.
   Вскоре драндулет Мальколма замаячил на подступах к Гамишмару, и часовые повели его на гору к Ари. Рослый командир отряда изумленно смотрел на стоящего перед ним тощего англичанина.
   Мальколм похлопал его по плечу:
   - Вы мне нравитесь, - сказал он. - Вы только хорошенько меня слушайтесь, выполняйте все мои приказы, подражайте мне во всем, и я из вас сделаю первоклассного солдата. А теперь покажите мне свой лагерь и все ваши укрепления.
   Ари был ошеломлен. По взаимному молчаливому согласию, англичане держались подальше от Гамишмара и делали вид, что ничего не знают о патрулях Ари. Однако они имели полное право являться сюда. Майор Мальколм не обратил ни малейшего внимания на подозрительность Ари и на его явные попытки показать англичанину только часть укреплений.
   - Которая твоя палатка, сынок? - спросил Мальколм.
   В палатке Ари Мальколм растянулся на койке и погрузился в размышления.
   - Вы для чего, собственно, приехали? - спросил Ари.
   - Ну-ка, дай мне сюда карту, - ответил тот, не обращая внимания на вопрос Ари. П. П. Мальколм приподнялся, развернул карту и почесал небритый подбородок. - Где тут у арабов главная база?
   Ари показал пальцем на небольшое село, расположенное в Ливане на расстоянии пятнадцати километров от границы.
   - Сегодня ночью мы эту базу уничтожим, - спокойно произнес Мальколм.
   В эту ночь небольшой отряд, состоявший из восьми мужчин и двух женщин, перешел ливанскую границу. Командовал отрядом сам Мальколм. Евреи были поражены выносливостью и быстротой, с которыми этот слабый на вид англичанин преодолевал подъемы и трудно проходимые места. Он ни разу не остановился, чтобы отдохнуть или сориентироваться на местности. Отправляясь в поход, кто-то из членов отряда чихнул. Мальколм немедленно забраковал его и предупредил всех, что нещадно изобьет всякого, кто отстанет хотя бы на шаг. В пути он напевал псалмы и прочитал бойцам лекцию о благородстве их миссии.
   Когда они стали приближаться к цели, Мальколм отправился на разведку один. Он вернулся через каких-нибудь полчаса.
   - Как я и подозревал, они не расставили часовых. Вот что мы теперь сделаем.
   Он быстро набросал схему села, указав на ней три-четыре хижины, где, по ею мнению, находились контрабандисты. - Я возьму с собой трех из нас в деревню, открою огонь с близкого расстояния, мы бросим парочку гранат, чтобы выкурить их. Все, конечно, бросятся бежать. Мы их загоним туда, на окраину села, где вы, Ари, устроите засаду. Не забудьте только взять по меньшей мере двух живыми, потому что здесь, вероятно, у них, еще много других складов.
   - Это безумный план. Ничего из него не получится, - сказал Ари.
   - В таком случае, пошли назад - коротко ответил Мальколм.
   Это был первый и последний раз, что Ари подверг сомнению мудрость П. П. Мальколма. С ним просто нельзя было спорить.
   - Не смейте критиковать мои планы, молодой человек, - сказал он.
   План Мальколма был выполнен в точности. Майор повел с собой отряд, состоявший из четырех человек, и деревню к подозрительным хижинам, где, по его мнению, размещался штаб. В хижины полетели четыре гранаты, и тут же по ним был открыт огонь из винтовок. Как Мальколм и предвидел, поднялась паника. Он хладнокровно погнал диверсантов в засаду Ари. Вся операция длилась не больше десяти минут.
   К майору подвели двух пленных.
   - Где вы спрятали оружие? - спросил он первою по-арабски.
   Араб пожал плечами.
   Мальколм со всего размаху ударил араба по лицу и повторил вопрос. На этот раз араб начал клясться и призывать Аллаха в свидетели, что он ничего не знает. Мальколм спокойно достал пистолет и наповал застрелил араба. Он повернулся ко второму.
   - Где спрятано оружие? - спросил он.
   Второй араб живо выдал тайник, где лежало оружие.
   - Вы, сыны и дочери Иудеи, научились кое-чему в эту ночь, - сказал Мальколм. - Утром я поясню вам все подробнее. Только вот что: никогда не прибегайте к пыткам для получения информации. Действовать надо кратчайшим путем.
   Весть о рейде Мальколма грянула как гром по всей стране. Для евреев этот рейд был историческим событием и поворотным пунктом. Впервые евреи вышли из своих поселений и предприняли открытую атаку. Многие думали, что давно было пора.
   Англичане были огорошены. Большинство требовало, чтобы П. П. Мальколма тут же отозвали. Генерал Чарльз не совсем с этим соглашался. Британские методы борьбы с арабами были весьма неэффективными, и он чувствовал, что Мальколм гораздо лучше справится с задачей.