В поле завертелись брызгалки, когда солнце начало садиться за Ливанскими горами неподалеку от Форт-Эстер. Отец и сын долго смотрели на поля. Оба задавали себе вопрос - наступит ли когда-нибудь такой день, когда у них не будет другой заботы, кроме, скажем, неисправной изгороди или пахоты.
   - Вернемся в дом, - сказал Ари. - Има (мама) там одна.
   Ари зашагал по направлению к дому. Вдруг он почувствовал на своем плече огромную руку отца. Он обернулся. Отец стоял с опущенной головой.
   - Через два дня я уезжаю в Женеву. Никогда я еще не уезжал в таком тяжелом настроении. Вот уже пятнадцать лет, как всегда за нашим столом кого-нибудь нехватает. Я всю жизнь вел себя гордо и упрямо, за что и расплачиваюсь теперь. В последнее время боль стала прямо невыносимой. Ари, сын мой, не допусти, чтобы моего брата Акиву вздернули на английскую виселицу.
   Глава 16
   Иерусалим кипел вовсю накануне отъезда ЮНСКОП. В арабском секторе демагоги подстрекали толпу к беспорядкам. Город был разбит на отдельные районы, отделенные друг от друга колючей проволокой, вдоль которой за пулеметами залегли английские солдаты.
   Ари Бен Канаан шел по городу, переходя из одного сектора в другой и обходя все известные ему места, где мог скрываться Бар Исраэль, связной Маккавеев. Бар Исраэль словно исчез с лица земли. С тех пор как англичане схватили Акиву и Маленького Гиору, связь между Маккавеями и Хаганой оборвалась. У Ари, однако, не было недостатка в других источниках информации, и, в конце концов, ему удалось узнать, что Бар Исраэль проживает в районе Эль-Катамон.
   Ари отправился прямо к нему домой и открыл дверь в его комнату, даже не постучав. Бар Исраэль сидел и играл в шахматы.
   Он поднял голову, увидел перед собой Ари и снова уставился в доску.
   - Уходи отсюда, - скомандовал Ари, тихонько вытолкнул свидетеля и закрыл дверь. - Не прикидывайся дурачком. Ты очень хорошо знал, что я разыскиваю тебя всюду.
   Бар Исраэль пожал плечами и закурил сигарету.
   - Как не знать, когда ты разбросал по городу чуть ли не полсотни любовных записок.
   - Почему же ты не связался со мной? Я ведь уже сутки в Иерусалиме.
   - Не мог же я лишить тебя такого драматического появления. Ладно. Чего тебе от меня надо?
   - Проведи меня к Бен Моше.
   - Мы с вами больше не играем. И не водим больше командиров Хаганы к нам в штаб.
   - Ты разговариваешь сейчас не с командиром Хаганы, а с Ари Бен Канааном, племянником Акивы.
   - Ари, лично я доверяю тебе полностью, но приказ есть приказ.
   Ари сгреб Бар Исраэля, поднял его со стула, опрокидывая шахматный столик, и потряс маленького восточного еврея, словно это был пустой мешок.
   - Ты немедленно поведешь меня к Бен Моше, не то я сверну тебе шею.
   Бен Моше сидел за письменным столом в штабе Маккавеев, где-то в Греческом квартале. Сзади стоял Нахум Бен Ами. Оба гневно смотрели на растерявшегося Бар Исраэля и на Ари Бен Канаана.
   - Мы все хорошо знаем Ари, - оправдывался Бар Исраэль, - вот я и рискнул.
   - Выйди, - прошипел Бен Моше в сторону вспотевшего Бар Исраэля. - С тобой мы разделаемся потом. А ты, Бен Канаан, раз ты уже здесь, может быть, ты скажешь нам, чего тебе от нас надо?
   - Мне надо знать, что вы собираетесь предпринять для спасения Акивы и мальчика.
   - Предпринять? Ничего, конечно. Да и что мы можем предпринять?
   - Врешь! - перебил его Ари.
   - Впрочем, что бы мы ни предприняли, это не твое собачье дело, - вмешался Нахум.
   Ари с такой силой ударил кулаком по столу, что его крышка треснула.
   - Это мое дело! Акива доводится мне дядей!
   - Хватит с нас сотрудничества с предателями, - сухо отозвался Бен Моше.
   Ари нагнулся над столом и его лоб чуть не коснулся лба Бен Моше.
   - Я терпеть не могу твою харю, Бен Моше, и твою, Нахум, тоже. Но я не уйду отсюда, пока не узнаю всех ваших планов.
   - Ты дождешься пули в лоб.
   - Ты там заткнись, Нахум, не то я вмиг сделаю из тебя отбивную.
   Бен Моше снял очки, протер их и снова надел.
   - Ари, в одном тебе нельзя отказать: у тебя удивительная сила убеждения, сказал он наконец. - Так вот, мы думаем пробраться в тюрьму и освободить Акиву и Маленького Гиору.
   - Я так и знал. А когда?
   - Послезавтра.
   - Я с вами.
   Нахум хотел было что-то возразить, но Бен Моше поднял руку и не дал ему заговорить.
   - Ты ручаешься честным словом, что Хагана ничего не знает о том, что ты здесь?
   - Ручаюсь.
   - Подумаешь, честное слово! - презрительно бросил Нахум.
   - Для меня честного слова человека, носящего фамилию Бен Канаан, достаточно.
   - А мне все-таки не нравится все это дело, - упорствовал Нахум.
   - Тем хуже для тебя. Ты, конечно, понимаешь, Ари, что мы тут затеяли. Пришлось мобилизовать все наши силы. Ты ведь как-то сидел в Акко... и, значит, знаешь, что это за тюрьма. Если у нас это дело выгорит, англичанам уже не сдобровать.
   - В Акко живут сплошь арабы. Тюрьма в этом городе - самая неприступная крепость, которой англичане располагают в Палестине. Покажите мне ваши планы.
   Бен Моше достал из ящика стола пачку чертежей. Это были подробнейшие чертежи всего района: генплан города, подступы к тюрьме, подробно разработанные пути отступления. Внутренние чертежи тюрьмы были совершенно точны, насколько мог судить Ари. Их, верно, сделали люди, отбывавшие там срок. Посты, склад оружия, коммуникации - решительно все было отражено.
   Ари принялся изучать план операции. Все было расписано с точностью до одной секунды. План предусматривал искусное применение бомб, гранат и мин все это изготавливали сами Маккавеи.
   - Ну, что скажешь, Ари?
   - Великолепно. Но у меня есть одно замечание. Вы тут до мельчайших подробностей предусмотрели, как пробраться в тюрьму, как выбраться из нее, но вот побег из самого города, - Ари покачав головой, - у вас не получится.
   - Конечно, спрятаться в ближайшем кибуце было бы куда удобнее, но на это мы пойти, увы, не можем, - резко сказал Нахум Бен Ами.
   - Мы знаем, что шансы на побег из города довольно слабы, - согласился Бен Моше.
   - Они не просто слабы, они равны нулю. Я знаю, конечно, что для вас нет больше гордости, как погибнуть в бою. Как раз это и случится, если вы не внесете изменений в план побега.
   - Я знаю, что он нам сейчас предложит, - вмешался Нахум. - Он скажет, чтобы мы привлекли к этому делу Хагану и кибуцы...
   - Именно это я и хочу предложить. Если вы на это не пойдете, у вас будет целая куча новых мучеников. Бен Моше, ты храбрый парень, но ты все-таки в своем уме. Если действовать по вашему плану, то шансы на удачу составляют не более двух процентов. Если вы согласитесь, чтобы я разработал более эффективный план побега, шансы на успех станут половина на половину,
   - С ним надо держать ухо востро, - вмешался Нахум. - Ишь как у него все гладко получается.
   - Продолжай, Ари.
   Ари разложил план операции на столе.
   - Я предлагаю задержаться в тюрьме еще минут десять или пятнадцать и освободить всех заключенных. Они умчатся кто куда, англичане бросятся вдогонку за каждым и таким образом распылят свои силы.
   Бен Моше кивнул.
   - Что же касается наших людей, они тоже должны разбиться на маленькие группы и уйти в разных направлениях. Я уведу с собой Акиву, а вы заберете мальчика.
   - И что дальше? - спросил Нахум Бен Ами. Мало-помалу он начал понимать, что Ари говорит дело.
   - Лично я подамся в Кфар-Масарик. Там я пересяду на другую машину, чтобы сбить их с толку, и окольными путями пробьюсь на Кармель к югу от Хайфы. Там, в друзской деревне Далият-эль-Кармиль у меня верные друзья. Британцам даже в голову не придет искать меня там.
   - Не так уж плохо, - вставил Нахум. - Друзам можно верить... пожалуй, даже больше, чем иному еврею.
   Ари не обратил внимания на оскорбление.
   - Вторая группа отправится с Довом в Нагарию вдоль берегового шоссе, а там все разъедутся кто куда. Я могу обеспечить укрытия в полудесятке окрестных кибуцов. Предлагаю, чтобы Дова забрали в кибуц Мишмар на ливанской границе. Я бывал там, когда кибуц только создавался: там множество пещер. В мировую войну твой брат Давид был вместе со мной в Мишмаре. Мы там годами прятали своих вождей. Дов будет там в полной безопасности.
   Бен Моше сидел неподвижно, уставившись в план операции. Он знал, что без этих укрытий в кибуцах вся операция - чистейшее самоубийство. Если он примет помощь Ари, у них все-таки будут кое-какие шансы на успех. Но мог ли он рисковать пойти на сотрудничество?
   - Давай, Ари, действуй... организуй эти укрытия. Я иду на все это только потому, что твоя фамилия - Бен Канаан.
   До начала операции осталось четыре дня.
   Четыре дня - и Акиву с Маленьким Гиорой поведут на виселицу. Комиссия ЮНСКОП улетела в Женеву. В Палестине воцарилась напряженная тишина, предвещавшая бурю. Арабы прекратили демонстрации. Маккавеи прекратили рейды. Город Акко превратился в настоящую военную базу и кишел английскими военными, переодетыми в штатское.
   До начала операции осталось три дня. Акива и Маленький Гиора отклонили еще один, последний, призыв от имени главы британского правительства.
   Наступил день операции.
   Базарный день в Акко. Еще на рассвете толпы арабов стали съезжаться из двадцати галилейских деревень. Базарная площадь была забита осликами, повозками и товаром. Улицы были запружены народом.
   Восточные и африканские евреи, члены организации Маккавеев, переодетые в арабов, просочились в Акко вместе с базарной толпой. Каждый мужчина и каждая женщина пронесли в город заряды динамита, патроны, шнур, гранаты, детонаторы и мелкое огнестрельное оружие. Маккавеи смешались с базарной толпой, стараясь занять место поближе к тюрьме.
   Одиннадцать часов. До начала операции осталось два часа.
   Двести пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин, все Маккавеи в арабских одеждах, рассеялись по Акко.
   Четверть двенадцатого. Час и сорок пять минут до начала операции.
   В тюрьме идет смена караула. Четверо охранников, сотрудничающих с Маккавеями, на посту.
   Одиннадцать тридцать. До начала операции осталось полтора часа.
   За городом, на Наполеоновой горе, собрался еще один отряд Маккавеев. Три грузовика, и на них мужчины в английской военной форме, въехали в Акко и остановились у мола, неподалеку от тюрьмы. "Солдаты" живо разбились на группы по четверо и пошли "патрулировать" по улицам. В городе было столько военных, что лишняя сотня солдат не привлекала ничьего внимания.
   Полдень. Час до начала операции.
   Ари Бен Канаан въехал в Акко на штабном джипе в форме английского майора. Шофер остановил машину у мола к западу от тюрьмы. Ари направился к валу у северного конца мола и остановился у старого, заржавевшего орудия еще турецких времен. Прислонившись к орудию, он закурил сигарету и стал наблюдать за волнами, набегавшими внизу на мол. Пена обдавала мшистые скалы, гладко отшлифованные водой.
   Пять минут первого. Пятьдесят пять минут до начала операции.
   Лавки города закрываются одна за другой на двухчасовой обеденный перерыв. Солнце немилосердно палит, и арабы, сидящие в кофейнях и убаюкиваемые тягучим нытьем каирского радио, погружаются в дремоту. Английские солдаты изнемогают от жары и чуть ли не засыпают на ходу.
   Десять минут первого. До начала операции осталось пятьдесят минут.
   Муэдзин поднимается по винтовой лестнице на минарет мечети Эль-Джацар. Его голос раздается в полуденной тишине, а правоверные собираются в огромной белой мечети и во дворе, опускаются на колени и бьют поклоны лицом к Мекке.
   Двенадцать минут первого. Сорок восемь минут до начала операции.
   Маккавеи направляются к сборным пунктам. Арабы и английские солдаты едва держатся на ногах от жары.
   Группами по два и по три Маккавеи, как бы слоняясь без дела, идут по узким, покрытым навозом переулкам, подбираясь все ближе к сборным пунктам.
   Первый отряд собирается у кафе "Абу Христос" - Христова отца". Кафе лежит на самом берегу залива, а посетители смотрят, как арабские мальчики прыгают со скал и ныряют за "груш". Оттуда виден весь залив вплоть до Хайфы.
   Второй отряд, побольше первого, собирается у мечети. Они тоже опускаются на колени во дворе, поближе к выходу, и делают вид, что молятся.
   Третья группа направляется к "Хану", просторной площади, которая больше ста лет служила постоялым двором для караванов и базаром. Они пробираются между верблюдами и осликами, смешиваясь с толпами арабов, приехавших на базар, а теперь сидящих на земле и отдыхающих.
   Четвертый отряд собирается у рыбацкой пристани.
   Пятый отряд собирается на материковой части мола. Тем временем сотня Маккавеев, переодетых английскими солдатами, отправились на свои позиции. Они могут передвигаться свободнее. Заняв позиции на крышах, они обозревают все улицы, перекрестки и подступы к тюрьме.
   За городом занимает позиции последний отряд Маккавеев. Эти люди не переодеты. Они расставляют мины посреди шоссе, пулеметы на обочинах, чтобы задержать возможные английские подкрепления.
   Без четверти час. Пятнадцать минут до начала операции.
   Отряд, блокирующий подступы к тюрьме, занял свои позиции. Отряд, действующий за городом, тоже занял свои позиции.
   Ударные силы, двести пятьдесят Маккавеев, переодетых арабами, двинулись небольшими группами со своих сборных пунктов, сосредотачиваясь вокруг того места, откуда они должны будут пойти в атаку.
   Первыми туда добрались Бен Моше и Бен Ами. Они наблюдали за собирающимися людьми. Они проверили, заняты ли позиции на крышах. Они взглянули в сторону тюрьмы, где четверо "часовых" подали знак, что у них все готово.
   Ари Бен Канаан подошел вплотную к валу, бросил сигарету в воду, повернулся и быстро направился к тому месту, откуда начнется атака. Шофер поехал следом за ним.
   Атака должна была начаться с Хамман эль-Баши, старой турецкой бани, которой было не меньше ста двадцати лет. Баня, построенная еще Уль-Джацаром, подходила вплотную к южной стене тюрьмы. На задворках бани был внутренний дворик, где принимали солнечные ванны. Узкая лестница вела на крышу бани, расположенной прямо у тюремной стены. Маккавеи установили, что со внутренних позиций тюрьмы просматриваются все возможные подступы, за исключением одного: со стороны бани. Именно здесь, то есть у южной стены, и было решено нанести удар.
   Час дня. Час начала операции.
   Под палящим полуденным солнцем город Акко погрузился в дрему.
   Бен Моше, Бен Канаан и Бен Ами глубоко вдохнули и дали сигнал к атаке. Нападение на тюрьму Акко началось.
   Ари Бен Канаан повел ударный отряд, насчитывавший человек пятьдесят. Они ворвались в баню, а оттуда во внутренний дворик. Все несли с собой заряды динамита и все необходимое для взрыва.
   Арабы, сидевшие в парном отделении, застыли на своих местах, когда в баню ворвался отряд. Тут же началась паника, и мгновение спустя баня стала походить на преисподнюю. Другой отряд загнал голых и дико орущих арабов в одно парное отделение, чтобы они не могли выскочить и поднять тревогу.
   В ту же минуту Бен Моше, оставшийся снаружи, получил сигнал, что Ари пробрался во внутренний двор, и что всех арабов согнали в одно место.
   Отряд Ари быстро взбежал по лестнице, ведущей на крышу бани, подбежал к тюремной стене и в мгновение ока заминировал ее. Бойцы тут же спустились назад во дворик и бросились на землю.
   Час с четвертью.
   Раздался оглушительный взрыв. Город Акко задрожал до основания. В воздухе носились обломки скал. Прошло не меньше двух минут, прежде чем пыль настолько рассеялась, что можно было увидеть отверстие, пробитое в стене.
   Как только раздался взрыв, четверо "часовых" приступили к выполнению задания. Первый бросил гранату на коммутатор, оборвав таким образом телефонную связь. Второй гранатой вывел из строя распределительный щит, а с ним и сирены.
   Третий схватил ключ башни, а четвертый побежал к пролому в стене, чтобы провести Маккавеев в тюрьму.
   Отряд Ари ворвался в тюрьму. Первым делом часть отряда бросилась к складам оружия. Не прошло и минуты, как все были вооружены до зубов.
   Тем временем вторая часть отряда отрезала жилые помещения охранников, так что находившиеся на отдыхе не могли пробраться в тюрьму.
   Каждую минуту Бен Моше пропускал в тюрьму новые группы по десять и по двадцать человек. Каждая группа знала в точности, где ей нужно ударить. Часовых прогнали с их постов, а Маккавеи продвигались все глубже, прокладывая себе путь гранатами. С момента взрыва прошло всего шесть минут, а Маккавеи уже овладели всей тюрьмой.
   Наружные отряды окопались и ждали контратаки. Но английские солдаты, находившиеся в городе, а также военные в штатском, не могли пробраться к тюрьме, так как все подступы контролировались Маккавеями, занявшими позиции на крышах и на перекрестках.
   Когда все двести Маккавеев ворвались в тюрьму, они принялись разбивать двери камер и освобождать заключенных. Их всех, арабов также, как и евреев, повели к пробоине в стене, а оттуда все разбежались кто куда.
   Ари повел отряд из пяти человек в башню, где находились камеры смертников и виселица. Они уже вставили ключ в замок, как часовые, находившиеся в башне, открыли огонь по стальной двери. Ари велел отступить, прикрепил магнитную мину к двери и, нагнувшись, отбежал и сам. Взрыв сорвал дверь с петель. Ари переступил порог и бросил гранату. Часовые скрылись в камеру, где стояла виселица.
   Группа ворвалась в башню, связали часовых и отперли двери камер. Акиву и Дова Ландау тут же повели к отверстию в стене, оттуда в баню и на свободу.
   Дова посадили в кузов грузовика, до отказа набитого людьми. Бен Моше махнул рукой и машина умчалась в Нагарию. Две минуты спустя подали штабной джип, Ари усадил Акиву с собой в машину, и они умчались в противоположное направление.
   Бен Моше подал сигнал к отступлению. С начала операции прошла всего двадцать одна минута.
   Сбитые с толку части английского гарнизона пытались пробраться в город. Мины, засады и перекрестный огонь не давали им продвигаться. Силы, находившиеся в самом городе, бросились вдогонку за заключенными: их было около трехсот человек.
   Грузовик, в кузове которого сидел Дов Ландау, мчался вдоль берегового шоссе на север. Англичане напали на его след и пустили ему вдогонку моторизованную часть, насчитывавшую не меньше десяти машин. Машина ворвалась в Нагарию. Нахум Бен Ами направился с Довом к ливанской границе, в кибуц Гамишмар, а остальные заняли позиции, чтобы задержать бросившихся вдогонку англичан. Им действительно удалось задержать англичан, пока Нахум Бен Ами и Дов Ландау успели добраться в безопасное место, но все семнадцать мужчин и женщин погибли в этом бою.
   Акива и Ари сидели сзади в штабном джипе. Рядом с шофером сидел еще один Маккавей. Джип понесся во весь опор в сторону кибуца Кфар-Масарик. У Наполеоновой горы засада Маккавеев предупредила, что шоссе заминировано в ожидании английской контратаки.
   Эта группа Маккавеев должна была задержать две роты английских солдат, пытавшихся ворваться в город.
   Ари быстро принял решение.
   - Шофер, вы можете проехать вон там по полю мимо англичан?
   - Попытаюсь.
   Они свернули с шоссе и, буксуя, переваливаясь с одной стороны на другую, поехали по полям в обход англичан. Им удалось проехать мимо двух английских рот, после чего они снова повернули в сторону шоссе. С десяток солдат бросились вслед за джипом, стреляя на ходу. Когда передние колеса уже въехали на шоссе, залп ударил по джипу. Ари сгреб Акиву и прижал его к полу. Кругом свистели пули. Задние колеса буксовали, врываясь глубоко в землю в поисках опоры. Шофер дал задний ход, новый залп обрушился на машину. Двое солдат с автоматами чуть не настигли их. Ари выхватил пистолет и выстрелил в заднее окно. Один солдат свалился. Второй дал длинную очередь по джипу. Огонь так и пер из дула автомата.
   Вдруг Акива взревел.
   Снова автоматная очередь.
   Ари свалился на Акиву как раз в ту секунду, когда джипу удалось наконец въехать на шоссе. Шофер нажал на газ до отказа, и машина умчалась прочь.
   - У вас там все в порядке сзади? - спросил шофер.
   - Мы оба ранены.
   Ари поднялся с пола, сел и принялся щупать правую ногу. Внутреннюю сторону бедра словно парализовало. Видно, пуля глубоко засела. Крови было не много, боли тоже, просто жгло немножко.
   Он опустился на колени, повернул Акиву лицом кверху и разорвал рубашку на его груди. Пули вспороли ему живот.
   - Как он там? - спросили спереди.
   - Плохо... очень плохо.
   Акива был в сознании.
   - Ари, - спросил он, - как ты думаешь, выживу?
   - Нет, дядя.
   - Тогда отвези меня в какое-нибудь укромное местечко... ты меня понял?
   - Понял, - ответил Ари.
   Джип въехал в кибуц Кфар-Масарик, где десяток кибуцников приготовились спрятать джип и предоставить в распоряжение беглецов грузовик. Акива потерял сознание к тому времени, когда его осторожно вынесли из машины. Ари быстро всыпал в рану сульфамид и кое-как сделал простейшую перевязку. Маккавеи, ехавшие с ним, отолкнули его в сторону.
   - Старик не выдержит, если мы повезем его с собой дальше. Он должен остаться здесь, ему нужен врач.
   - Нет, - сказал Ари.
   - Ты что, с ума сошел?
   - Послушайте, вы двое. У него нет никаких шансов выжить. Если бы он даже выжил, англичане его все равно найдут здесь. Если мы его здесь оставим и он умрет, это сразу станет известно по всей Палестине. Между тем, никто, кроме нас, не должен знать, что Акиве не удалось спастись. Англичане никогда не должны узнать, что Акива погиб.
   Оба Маккавея кивнули в знак согласия. Они сели в кабину, а Ари сел в кузов, куда положили его дядю. У Ари начались боли в ноге.
   Машина поехала на юг, минуя Хайфу. Затем она стала взбираться вверх по узкой горной дороге. Ари придерживал Акиву, так и не приходившего в сознание, оберегая его от толчков на ухабах и на резких поворотах. Они взбирались все выше и выше на Кармель, пока не забрались в район, где жили одни друзы.
   Акива открыл глаза. Он пытался сказать что-то, но не смог. Он узнал Ари и улыбнулся ему. Затем он тяжело повис у Ари на руках.
   Не доезжая полутора километров до села Далият эль-Кармиль, машина въехала в небольшой перелесок. Там ждал друз Муса, солдат Хаганы, с осликом и повозкой.
   Ари кое-как вылез из кузова. Он потер ногу. Он был весь испачкан кровью Акивы.
   Муса подбежал к нему.
   - Я в порядке, - сказал Ари. - Понесите Акиву. Он умер.
   Усталое старое тело Акивы выгрузили из кузова и понесли на повозку.
   - Вы двое - Маккавеи. Вы не должны рассказывать никому, кроме Бен Моше или Нахума, о том, что Акива умер. А теперь садитесь в машину и поезжайте назад. Сначала хорошенько вычистите ее. Мы с Мусой сами похороним дядю.
   Машина уехала.
   Ари сел на повозку. Они объехали деревню и поднялись на южную вершину Кармеля, самое высокое место горы. Уже начинало темнеть, когда они въехали в небольшой лесок, где стоял жертвенник крупнейшего еврейского пророка Ильи. Именно здесь Илья именем Бога одержал победу над служителями Ваала царицы Иезавели.
   Алтарь пророка Ильи смотрел вниз на Ездрелоискую долину. Долина словно служила вечным напоминанием, что земля эта не забыта.
   Муса и Ари вырыли неглубокую могилу рядом с алтарем Ильи.
   - Давай снимем с него эту красную одежду, - сказал Ари.
   Они сняли британскую форму приговоренного к повешению, положили в могилу тело Акивы, засыпали ее и забросали сучьями. Муса отошел к повозке.
   Ари опустился на колени перед могилой Акивы. Яков Рабинский родился во гневе и скончался в горе. Наконец-то он обрел мир, который так не давался ему при жизни. Теперь он вечно будет покоиться здесь на вершине и смотреть вниз на страну евреев. Когда-нибудь, подумал Ари, весь мир узнает, где покоится Акива, и это место станет святыней для всех евреев.
   - Прощай, дядя, - сказал Ари. - Я так и не успел сказать тебе, что твой брат простил тебя.
   Ари встал и зашатался. Муса подбежал к нему в ту самую секунду, когда он дико закричал от боли и свалился без чувств на землю.
   Дополнение - ldn-knigi.narod.ru:
   "Из книги: Ш. ЭТТИНГЕР - ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА
   Часть шестая "НОВЕЙШИЙ ПЕРИОД" стр. { 734 } и дальше
   ...Одной из самых потрясающих глав в истории борьбы за "нелегальную иммиграцию" была эпопея корабля "Исход из Европы" ("Иециат Эйропа" "Эксодус"), отплывшего из Франции в июле 1947г.; на нем было 4.500 пассажиров. Когда судно приблизилось к берегам Палестины, оно было атаковано британскими истребителями, взявшими под обстрел его палубу; несколько пассажиров было убито. Судно было приведено в Хайфский порт, но на этот раз "нелегальные" не были сосланы на Кипр, а отправлены обратно в Европу.
   Хотя французское правительство согласилось их принять, они отказались покинуть свой пароход и были насильно сняты с него {735} английскими солдатами в Гамбурге. Варварское обращение британских властей с жертвами нацизма, находившимися на корабле "Исход из Европы", вызвало взрыв негодования во всем мире. Несмотря на все усилия и жестокость английского правительства, нелегальная иммиграция продолжалась. Она имела огромное моральное и политическое значение. Даже численно ее размеры были внушительными. С августа 1945 г. до 15 мая 1948 г. к берегам Палестины прибыло около 70.000 человек. Из них 50.000 были захвачены или сосланы на Кипр. Лишь с провозглашением независимости они вернулись в Израиль.
   В 1947 г. усилилась активность Эцеля и Лехи. Они взрывали здания британских правительственных учреждений, разрушали нефтепроводы и железные дороги; атаковали военные лагеря и полицейские посты. Они также нападали на полицейских и солдат, патрулировавших улицы, а иногда захватывали их как заложников.