Левашов Виктор. Угол атаки

встретиться и сам предложил провести встречу не в своем
офисе на Гоголевском бульваре и не на нейтральной
территории, а в кабинете экса в "Газпроме", где размещался
штаб движения "Наш дом - Россия". Уже из одного этого
мелкого, вполне житейского факта экс сделал два важных для
себя вывода. Во-первых, ситуация чрезвычайная. А во-вторых:
в этой ситуации Г. заранее признает себя стороной
подчиненной.
После отставки это был его первый деловой контакт с Г. Хотя
они всегда были в одной команде, между ними тлела скрытая
конкуренция, как в волчьей стае между матерыми самцами,
выжидающими ослабления вожака. Но пока вожак в силе,
союз выгоден им обоим, поэтому никто не влезает в компетенцию
другого, чтобы не нарушать установившееся равновесие.
Когда экс услышал по радио о покушении на генерального
директора ЗАО "Феникс" Ермакова, у него возникло желание
позвонить Г. и узнать, в чем там дело. Но он сдержался.
"Госвооружение" и фирма "Феникс" были чужой епархией. Г. мог
послать, и эксу пришлось бы утереться. А он был не в том
положении, чтобы проигрывать даже в мелочах. Он не позвонил.
Г. тоже не позвонил. Экс решил, что все утряслось. Но
оказалось, что не только не утряслось, но и превратилось в
серьезнейшую проблему.
Слушая рассказ Г. о событиях, которые произошли на
аэродроме Потапово, экс машинально отметил, что недаром его
в свое время встревожило поручение президента расследовать
все обстоятельства гибели самолетов "Руслан" и "Антей". Это
могло привлечь внимание к деятельности фирмы "Феникс" и, что
самое нежелательное, - к программе "Феникс". Любая утечка
информации об этой программе ставила ее на грань срыва, а
огласка вообще была равна катастрофе.
То, что к расследованию было привлечено Управление по
планированию специальных мероприятий, встревожило экса еще
больше. Там работали люди, с которыми трудно договориться.
Управление подчинялось президенту, он ревниво пресекал все
попытки переподчинить его ФСК. В УПСМ это знали, держались
независимо. И работали там серьезные профессионалы.
Экс и генерал армии Г. хорошо понимали друг друга. Они
были людьми одной генерации и знали правила игры. Поэтому
экс даже спрашивать не стал, почему Г. приказал отправить
очередную партию истребителей, несмотря на предупреждение
ЦРУ. Он знал почему. Угроза для жизни Ермакова не играла в
этом решении никакой роли. По этому контракту уже было
проплачено двести миллионов долларов. О том, чтобы вернуть
предоплату, и заикаться было нельзя. Этот кулак не
разжимается. И даже помыслить было невозможно об отказе от
контракта. Президенту было доложено, что разработана
программа, которая позволит получить дополнительные
миллиарды долларов от торговли оружием. Он дал добро. Не
вникая в детали. Вникать в детали таких программ - не
президентское дело. А теперь что? Прийти и сказать, что мы
малость погорячились? Чистое самоубийство.
Поэтому Г. поступил так, как на его месте поступил бы и
сам экс: он отправляет "Мрию", а если поставку действительно
перехватят цэрэушники - это проблемы тех, кому поручено
обеспечивать секретность и безопасность торговли
вооружениями. Не справились - с них и спрос. Это была
нормальная логика чиновника, отвечающего только за свой
участок работы. И любой другой чиновник, даже самого
высокого ранга, ее поймет.
Но главная причина была в другом. Ее знал экс. Ее знал
Г. Они не говорили об этом. О таких вещах не говорят. Оба
знали, и этого было достаточно. О таких вещах стараются даже
поменьше думать. Чтобы не сглазить. И чтобы случайно не
выдать своих мыслей.
Появление в Потапове неизвестного диверсионного отряда
и его чрезвычайно агрессивные действия спутали все карты. И
самое непонятное было - от кого исходит это противодействие.
Г. попытался навести справки через своих людей в
Министерстве обороны. Никто ничего не знал. Ничего не знали
и в ФСБ. Помощник президента, курирующий спецслужбы,
попытался получить информацию у начальника УПСМ. Но и для
генерал-лейтенанта Нифонтова, судя по его реакции, сообщение
о взрыве "Мрии" оказалось полнейшей неожиданностью.
Возможности Г. были исчерпаны. Это и заставило его
обратиться к эксу, хотя он и понимал, что тем самым признает
свою подчиненность. Но ситуация была слишком острой, чтобы
думать о таких тонкостях.

Экс сразу вычленил из проблемы главное. Главное было не
в том, чтобы узнать, чьи люди устроили диверсию в Потапове,
а в том, чтобы исключить возможность новых диверсий. Кто и
для чего взорвал "Мрию" - этим можно будет заняться позже.
По всему выходило, что источником противодействия может
быть только Управление по планированию специальных
мероприятий. Было совершенно непонятно, каким образом они
могли проникнуть в эту сверхсекретную систему, прорвать
информационную защиту. Еще более непонятно - откуда у них
диверсионный отряд. УПСМ была аналитической службой, в ее
подчинении не было силовых подразделений, а собственный
оперативный отдел был слишком малочисленным, чтобы своими
силами осуществлять такие операции. При необходимости они
могли привлекать спецподразделения ФСБ или Минобороны, но
этого нельзя было скрыть - согласования всегда оставляют
след. Сейчас этого следа не было.
И все-таки они. Больше некому.
Экс решился. Он поедет к начальнику УПСМ и поговорит с
ним. Да вот так. Просто поедет и просто поговорит. Он не
смог бы этого сделать в качестве председателя правительства.
А сейчас - почему нет? В положении отставника были и свои
преимущества.

V

Въезжая во двор старого дворянского особняка, на
проходной которого красовалась вывеска
"Информационно-аналитическое агентство "Контур", экс вновь
почувствовал себя аль-Рашидом. Хотя, возможно, для
генерал-лейтенанта Нифонтова, который спустился в холл,
чтобы встретить необычного гостя, его истинное положение не
было секретом. В УПСМ работали сильные аналитики, они вполне
могли просчитать ситуацию. Ну, тем лучше, это упрощало
задачу.
- Спасибо, Александр Николаевич, что нашел для меня
время, - проговорил бывший премьер, отдавая плащ порученцу и
пожимая руку начальнику Управления.
- Было бы очень странно, если бы я его не нашел, -
любезно ответил Нифонтов. - Прошу.
Он был в штатском. До этого экс видел его только в
генеральском мундире и не выделял среди маршалов и генералов
армии, с которыми ему приходилось иметь дело. Он давно
заметил, что все военачальники, переодеваясь в цивильные
костюмы, становились словно бы мельче, невзрачнее, теряли
вместе с мундиром свою значительность. Про Нифонтова сказать
этого было нельзя. Прекрасный темно-серый костюм сидел на
нем, как на дипломате. Впрочем, немудрено. Прослужи полжизни
военным советником и руководителем резидентур в Африке и на
Ближнем Востоке - поневоле научишься носить и костюмы, и
смокинги.
- Симпатичный у вас особнячок, симпатичный, - оценил
экс, поднимаясь по мраморной лестнице и проходя в кабинет. -
И кабинет у тебя симпатичный. Ты говоришь - странно, -
продолжал он, разыгрывая из себя политического пенсионера. -
А вот некоторые так не считают. Некоторые стали очень
занятыми. Некогда им, даже минуты нет на разговор с
отставником. А о чем разговаривать с отставником? Бывший -
он и есть бывший.
- С их стороны это неразумно, - отозвался Нифонтов,
отодвигая для гостя кресло на краю длинного стола для
совещаний. - Я бы даже сказал - опасно. Сегодня - бывший
премьер. Завтра - будущий. А послезавтра - президент России.
- Эк куда хватил! - усмехнулся экс, усаживаясь. -
Президент России. Слишком богатая у тебя фантазия.
- Это не фантазия. Это один из наиболее вероятных
сценариев. Кофе? Коньяк?
- А давай, - весело согласился экс. - Почему бы и нет?
Давай коньяк. Расскажи-ка мне про этот сценарий, - предложил
он, когда на столе появилась высокая узкая бутылка "Белого
аиста" с фужерами и начальник Управления отослал помощника.
- Твое здоровье, генерал.
- Ваше здоровье, господин президент.
Экс засмеялся.
- Да ты, Александр Николаевич, лукавый царедворец.
Ну-ну, что за сценарий?
- Не думаю, что он для вас новость.
- И все-таки? Всегда интересно, как все видится со
стороны. Чему ты усмехаешься?
- Странности этого занятия, - объяснил начальник
Управления. - Политического прогнозирования как профессии.
Особенно в наших, российских условиях. То, что сегодня
кажется животрепещущим, завтра, возможно, будет
восприниматься как анекдот. Иногда - смешной, чаще - не
очень.
- Мы не в завтра живем, а в сегодня, - проговорил экс,
машинально отметив, что если бы эту фразу он сказал по
телевизору, пишущая братия ржала бы над ним целую неделю. А
чего ржать? Нормальная фраза, всем понятная. - Доживем до
завтра, будем смеяться. А сегодня нам не до смеха.
- Это верно, - согласился Нифонтов. - Сегодня нам не до
смеха.
- Значит, моя отставка не была для тебя неожиданностью?
- вернул экс разговор в интересующее его русло.
- Она просчитывалась. Мои аналитики даже ожидали, что
она произойдет раньше. Если бы потянули еще, ваше
правительство рухнуло бы безвозвратно.
- А сейчас - возратно?
- Да, - кивнул Нифонтов. - Вы успели произвести
рокировку. По нашим расчетам, кабинет Кириенко должен был
продержаться до Нового года. Но продержится меньше.
Азиатский кризис. Он ударит по нашей экономике очень
ощутимо.
- И что же дальше?
- Девальвация. Отказ платить по внешним долгам. После
этого Кириенко отправляют в отставку и возвращаетесь вы. С
принципиально новой программой. Которая есть хорошо забытая
старая.
Экс внимательно посмотрел на Нифонтова. Неглупый мужик.
Неглупый. И не из жополизов. Такого, пожалуй, нужно иметь в
союзниках.
- Что же это за программа? - спросил он.
- Возвращение к плановой экономике. Государственное
регулирование. В разумных, естественно, пределах. Социализм
с капиталистическим лицом.
- А вот многие считают, что возвращение к плановой
экономике невозможно, - заметил экс, испытующе разглядывая
собеседника из-под нависших седых бровей.
- Но не вы, - живо возразил Нифонтов все в том же тоне
непринужденной светской беседы. - Вы рассуждаете так. Есть
политические предпосылки: люди наигрались в демократию и
жаждут порядка. Есть природные ресурсы. Есть смекалистые и
трудолюбивые россияне, почувствовавшие вкус к свободному
предпринимательству. Есть, наконец, образ врага: все эти
олигархи и прихватизаторы, плодящие криминал. Осталось
немного: освободиться от долгов Западу. И вперед. Вы
убеждены, что это единственный для России путь.
Не дурак. Очень не дурак. И держится свободно. Даже
слишком, пожалуй, свободно.
- Откуда тебе знать, как я рассуждаю? - ворчливо
спросил экс. - "Вы рассуждаете". "Вы убеждены". Чего это ты
за меня думаешь?
Нифонтов усмехнулся.
- Так думаю не я. Так думают мои аналитики.
- А им кто дал право рассуждать за меня?
- Я задал им этот вопрос. Мне самому это было
интересно.
- И что ответили?
Нифонтов развел руками:
- Вы же знаете, какая нынче молодежь. Никаких авторитетов.
Никакого уважения к старшим.
- Не увиливай, не увиливай!
- Они ответили так. Эти старые пердуны всегда думали за
нас. "Россияне уверены", "Россияне считают", "Россияне
думают". Они полагают, это дает им право думать за вас. Во
всяком случае, строить предположения. И они, пожалуй,
действительно имеют на это право. Не выпить ли нам за
молодую Россию?
Экс повертел в руках фужер и поставил на стол.
- Аналитики у тебя хорошие, а коньяк говенный. Чем
заканчивается их сценарий?
- Социальный взрыв. Диктатура. Гражданская война.
Развал России.
Экс нахмурился.
- И ты согласен с этим прогнозом?
- Нет. Я уверен, что обойдется без гражданской войны. А
с остальным - да, согласен. Мы окажемся отброшенными в 91-й
год. И придется начинать все с нуля.
Тяжелое лицо гостя еще больше потяжелело.
- А ты, я смотрю, большой оптимист, - с хмурой иронией
проговорил он.
- Я реалист, - возразил Нифонтов. - Как и вы. Между
нами только одна разница. Вы считаете, что народ - это
стадо. А я думаю, что народ - это табун. Он вырвался из
загона. И кнутом его назад уже не загнать. К счастью, это не
единственный из возможных сценариев.
- Кто будет президентом по другим сценариям?
- Не вы.
Экс помолчал. Похоже, зря он сюда приехал. Этот генерал
оказался не тем, за кого экс его принимал. Мужик, конечно,
неглупый, но с гонором. И политик плохой. Хороший политик умеет
не только просчитать ситуацию, но и прочувствовать ее. Не
дипломат. Хоть и выглядит дипломатом. Или это просто игра в расчете на
сильные козыри, которые есть у него на руках? Какие у него могут быть
козыри? Да никаких. Они ему только кажутся сильными. В этой игре,
как в преферансе, важно не то, что у тебя на руках. А то, что в
прикупе. Нифонтов не знал прикупа. А экс знал. И решил, что
не стоит заниматься размазыванием каши по столу. Его привело
сюда конкретное дело. К делу надо и переходить.
- Интересно с тобой разговаривать, Александр
Николаевич, интересно, - покивал он. - Догадываешься, зачем
я к тебе приехал?
- Будет лучше, если вы скажете сами. Не хочу
уподобляться моим аналитикам и думать за вас.
- Скажу, - согласился гость. - Ты меня знаешь, я
человек прямой, хитрым дипломатиям не обучен. Поэтому я тебя
прямо спрошу: ты приказал взорвать "Мрию"?
- Нет.
- Нет? - переспросил экс.
- Нет, - повторил Нифонтов. - Ни я, ни мои люди приказа
взорвать "Мрию" не отдавали.
- Что ты знаешь обо всем этом деле? Только не говори,
что не знаешь ничего, - предупредил экс возможные
возражения. - Президент поручил заняться этим твоему
Управлению. Он это сделал при мне, - добавил он, резонно
рассудив, что у генерала не будет возможности проверить его
слова.
Нифонтов подошел к письменному столу, бросил в
интерком:
- Пригласите ко мне полковника Голубкова. - Объяснил
гостю: - Начальник Оперативного отдела. Он непосредственно
занимается этой темой.
Через минуту в кабинете появился сухощавый штатский с
седыми, коротко подстриженными волосами, с озабоченным
лицом, в мешковатом темном костюме с немодным галстуком,
похожий скорей на бухгалтера, но никак не на начальника
Оперативного отдела одной из самых секретных спецслужб
России. Он остановился у двери, всем своим видом показывая,
что не одобряет пьянку в служебном кабинете в рабочее время
и ни под каким видом не намерен принимать в ней участия.
- Полковник Голубков, - представил его Нифонтов. -
Нашего гостя вы знаете. Проходите, полковник. Доложите, что
у нас есть по "Фениксу".
Экс насторожился, но тут же понял, что речь идет о
фирме "Феникс", а не о программе с тем же кодовым названием.
Голубков сел, но докладывать не спешил.
- Дело с грифом "Совершенно секретно", - сухо напомнил
он.
- Наш гость имеет допуск к гостайнам, - ответил Нифонтов.
- Так что можете говорить. Под мою ответственность.
Полковник помедлил, словно раздумывая, должен он
воспринять слова начальника Управления как приказ или
следует отказаться принимать участие в этой светской беседе.
- Мы слушаем, - поторопил Нифонтов. - Предысторию
опустите. Давайте сразу выводы. Если они есть.
- Да, есть, - так же сухо подтвердил полковник. - Мы
пришли к определенным выводам. Их три. С момента своего
создания в январе 1997 года фирма "Феникс" занимается
регулярной поставкой российских истребителей военным
формированиям движения Талибан. "Госвооружение" является
государственной компанией и не могло напрямую продавать
самолеты талибам, так как это запрещено международными
соглашениями. Поэтому и была создана эта фирма. Оплачивает
самолеты бен Ладен через своего эмиссара аль-Джаббара. Вывод
первый: эта деятельность "Госвооружения" противозаконна.
- Дальше, - кивнул Нифонтов.
- В настоящее время реализуется контракт на общую сумму
в девятьсот шестьдесят миллионов долларов, - продолжал
полковник, глядя перед собой, на свои сцепленные на столе
руки. - Из них двести миллионов уже перечислены. Авария
"Руслана" в Иркутске сорвала график поставок, пришлось идти
на сверхресурсную загрузку машин. Вывод второй:
"Госвооружение" несет ответственность за гибель самолета
"Антей", а возможно - и самолета "Руслан" в Иркутске.
- Бардак, везде бардак! - пробормотал экс. - И
конца-края ему не видно. Какой же третий вывод?
- При средней стоимости истребителя в тридцать
миллионов долларов контракт подразумевал поставку талибам
тридцати двух машин. Такого количества новых изделий нет ни
в резерве "Госвооружения", ни на авиазаводах. Это заставило
нас предположить, что под видом торговли новыми
истребителями осуществляется какая-то иная программа. Мы
предприняли ряд оперативно-розыскных мероприятий и выяснили,
в чем заключается эта программа.
Экс прервал полковника:
- Что за мероприятия?
- Прошу извинить. Я не могу ответить на ваш вопрос.
Была задействована наша агентура. Раскрыть ее я не имею
права. И приказать это сделать мне не может никто. Даже
президент.
- И даже я, - кивнул Нифонтов, жестом показав гостю,
что он бессилен ему помочь. - Продолжайте, Константин
Дмитриевич. Что это за программа?
- Полтора года назад нынешний генеральный директор
компании "Феникс" генерал-лейтенант Ермаков встретился в
Нью-Йорке с профессором Ефимовым, известным специалистом по
радиолокации. Он предложил ему вернуться в Россию и заняться
созданием антирадарной защиты для обычных серийных машин.
Ефимов отказался, но дал понять, что в России остались его
ученики. Ермаков нашел одного из них. Николай Фалин из НПО
Жуковского. Отдел конструктора Крылова занимался этой
тематикой и имел определенные успехи. Год назад
финансирование было закрыто, оборудование с полигона под
Воронежом закуплено фирмой "Феникс", а сам Фалин уволился и
исчез. Мы установили, что он был завербован человеком
Ермакова и увезен на базовый аэродром "Феникса" в Потапово.
Перед тем как уволиться, Фалин запустил в компьютеры отдела
вирус и уничтожил всю базу данных по этой тематике. Не
сомневаюсь, что он это подтвердит, если нам удастся его
допросить. В этом уверенности нет. Он написал матери, что
вернется недели через три. Не думаю, что он вернется. Его
уберут.
- Минутку, полковник, - вмешался экс. - Что за страсти
вы нам рассказываете? Кому и зачем нужно убирать этого
Фалина?
- Это не страсти. Это версия, основанная на фактах.
Судя по всему, Фалин закончил разработку методики. И стал не
нужен. А знает слишком много. У таких сюжетов всегда только
один конец.
- Выходит, Ермаков не просто переманивает кадры, но и
целенаправленно занимается вредительством? Так, по-вашему?
- Здесь замешан не только Ермаков. Прекращение
финансирования этой темы в НПО Жуковского не могло быть
случайностью. Да, я считаю, что это целенаправленная работа.
Ее координировал кто-то повыше Ермакова. Намного выше.
- Цель?
- Монополизировать превращение старых серийных машин в
невидимки. И продавать их по цене новых. Сейчас на аэродроме
Потапово находятся пятнадцать "МИГ-23", "МИГ-25" и "СУ-25".
На них уже нанесено антирадарное покрытие. В ближайшее время
они будут переданы талибам. После этого в Потапове будет
налажен конвейер. У нас тысячи старых машин. Они пойдут во
все горячие точки мира. А таких точек более чем достаточно.
Экс почувствовал, как крахмальный воротник рубашки
вжимается в шею. Да что же это делается? Целый отдел из
самых опытных гэрэушников был создан для прикрытия программы
"Феникс". Мощное спецподразделение с информационным центром,
аналитиками, оперативниками и агентурой. А теперь этот
бухгалтер-замухрыга, хмурый, как с перепоя, обыденно
излагает самую суть этой сверхсекретной программы, о деталях
которой не знали даже высшие руководители государства.
Экс повернулся к начальнику Управления:
- Сколько времени вы занимаетесь этим делом?
- Вплотную - три недели.
- Я слышал, что у вас работают профессионалы. Но не
подозревал, что такие. Всего три недели. Поздравляю,
генерал. Как вам удалось раскопать все так быстро?
- Помог случай. Командир экипажа погибшего "Антея"
оказался другом детства полковника Голубкова.
- Бог ты мой! - изумился экс. - Вот уж повезло так
повезло! Да, против такого везения не попрешь.
- Я не склонен считать это простым везением, - заметил
Нифонтов. - Не было бы этого случая, был бы другой. Всякая
криминальная система неустойчива по своей природе. Как
только она оказалась в поле зрения, конец ее предрешен.
- Почему вы назвали ее криминальной? Это всего лишь
коммерция. Крупномасштабная - да. Не вполне безупречная с
точки зрения закона - возможно. Но в наше время любая
коммерция сомнительна. Торговля оружием - не исключение. А
когда речь идет о миллиардах долларов, которые мы можем
получить...
- Это не коммерция, - перебил гостя полковник Голубков.
- Это заговор.
Экс нахмурился.
- Вот как? Заговор? Против кого?
- Торговлю истребителями в таких масштабах скрыть
невозможно. Ее и не будут скрывать. Это заговор против
России. Демократическая Россия перестанет существовать. Это
и есть третий вывод.
- Эк куда вы хватили! - хохотнул экс. - Заговор! Кто же
организовал этот заговор?
- Разрешите мне не отвечать на этот вопрос. У меня есть
уверенность, но доказательств нет.
- Отчего же? - запротестовал экс. - Разговор у нас
неофициальный. Да и я лицо неофициальное. Сделайте милость,
полковник, поделитесь своими соображениями. Кто же,
по-вашему, стоит во главе заговора? Генерал-лейтенант
Ермаков?
- Нет.
- Генерал армии Г.?
- Нет.
- Кто?
- Вы.
Экс растерянно оглянулся на Нифонтова. Тот свободно сидел
в кресле, нога на ногу, сцепив на колене руки, только что пальцами
не крутил. На лице - вежливый интерес к происходящему. И никакого
желания вмешаться, поставить на место своего зарвавшегося
подчиненного. Экс перевел тяжелый взгляд на полковника.
- Вы не хотите взять свои слова назад?
- Нет.
И вновь начальник Управления никак не прореагировал.
Экс поднялся из кресла и подошел к письменному столу.
Из десятка телефонных аппаратов наметанным взглядом отыскал
"вертушку". Взял трубку. Но, помедлив, положил ее на рычаг.
- А теперь послушайте меня, господа. То, что я тут
услышал, - это сказки Шахрезады. У вас нет доказательств и
никогда не будет. А то, что скажу я, это не сказки
Шахрезады. У меня были подозрения, что все, что произошло в
Потапове, организовали вы. Сейчас я в этом уверен. Что же
произошло? Если оставить в стороне вашу фантастику про
заговоры, произошло следующее. Вы не просто превысили
полномочия. Диверсии на железнодорожной ветке, взрыв ЛЭП и
взрыв "Мрии" - преступления. Только так это будет расценено
президентом. Остается получить доказательства, что эти
террористические акты были совершены по вашему приказу. И
они будут получены. Пять диверсантов захвачены службой
безопасности. Это для вас новость, не так ли? Сейчас они
дают показания. Пока неохотно, но существует много способов
развязывать языки. И вы, профессионалы, все эти способы
знаете лучше меня.
Он оглядел хмурые лица контрразведчиков и заключил:
- Я даю вам последний шанс. Мы еще можем договориться.
Скажу откровенно, я хотел бы видеть вас союзниками. Другого
выхода для вас нет. Итак, генерал?
Нифонтов с сомнением покачал головой.
- Экипаж "Руслана". Экипаж "Антея". Офицеры сопровождения.
Семьдесят погибших в Иркутске. Не говоря об афганцах, которые уже
крошат друг друга с помощью российских штурмовиков. А в перспективе?
Тысячи трупов? Десятки и сотни тысяч? Во всех горячих точках мира.
А их, как справедливо заметил мой коллега и друг полковник Голубков,
хватает. И с нашей помощью будет становиться все больше. Вам не
кажется, что это слишком дорогая плата за повышение благосостояния
россиян? Даже если эти миллиарды долларов дойдут до них, в
чем у меня есть очень большие сомнения.
- Кончайте демагогию! - прикрикнул экс. - Я задал
конкретный вопрос. И жду конкретный ответ.
- Это и есть ответ. Я не хочу попасть в ад за чужие грехи.
У меня и своих хватает. - Нифонтов обернулся к полковнику
Голубкову. - У тебя есть что сказать, Константин Дмитриевич?
- Есть. Но я воздержусь.
- Говорите, полковник, не стесняйтесь, - подбодрил экс. - А то
будете потом жалеть, что не сказали.
- Да? Тогда скажу, - кивнул Голубков.
Впервые за весь разговор он посмотрел в лицо гостю. В
его взгляде была многомесячная усталость и холодное
безразличие. Так в 96-м смотрели на экса солдаты и офицеры
поредевших полков, выведенных из Чечни.
Полковник помолчал и негромко произнес:
- Пошел на ...!
Экс взял трубку "вертушки" и набрал номер.
- Мы были правы, это они, - сказал он, услышав голос Г.
- Свяжись с Потапово. Ты знаешь, что приказать.
Он положил трубку и направился к выходу.
Нифонтов вызвал помощника:
- Проводите нашего гостя.
Тот предупредительно открыл дверь:
- Прошу вас.
Экс выплыл из кабинета, не оглянувшись на
контрразведчиков. Они для него не существовали. Они сами
решили свою судьбу.
В холле, надевая плащ, поданный порученцем, он увидел в
зеркале свое тяжелое холеное лицо.

Лицо бывшего.

VI

Генерал-лейтенант Нифонтов постоял к окна, глядя как из
ворот Управления выезжает черный лимузин гостя, и повернулся