Левашов Виктор. Угол атаки

Речь идет совсем о другом аспекте проблемы.
Вскоре после катастрофы "Руслана" в Иркутске в
Лос-Анжелесское отделение ФБР обратился профессор
Калифорнийского университета, бывший российский гражданин
Ефимов и рассказал о разговоре, который состоялся у него в
Нью-Йорке во время международного научного симпозиума,
посвященного проблемам телерадиокоммуникаций. Человек,
который представился членом российской делегации Дубовым,
предложил Ефимову вернуться в Москву и заверил, что ему
будут предоставлены все возможности для научной работы. Он
сказал, что в свое время идеи Ефимова не были по достоинству
оценены, но сейчас ситуация изменилась и талант Ефимова
будет востребован в полной мере. Дубов сообщил также, что в
полное распоряжение Ефимова будет предоставлена лаборатория
с новейшим оборудованием, испытательный полигон и
необходимый штат сотрудников. Он дал понять, что ему
известно о разногласиях, возникших у Ефимова с его
американскими работодателями в части направления его научных
исследований. В России он будет заниматься лишь тем, что
считает нужным. В разговоре Дубов аппелировал к чувству
патриотизма, сказал, что не сомневается в том, что Ефимов
откликнется на призыв своей Родины, которая переживает
сейчас трудные времена.
В ответ на это Ефимов заявил, что ни о каком
возвращении в Россию он и слышать не хочет, с него хватит
того, что об него почти тридцать лет вытирали ноги, и что он
не верит, что к власти в России пришли люди, умеющие уважать
человеческую личность, иначе страна не оказалась бы в таком
скотском положении, в каком она находится сейчас. Он
добавил, что в России остались его единомышленники и
ученики, а если они вынуждены сейчас заниматься уличной
торговлей или собирать по помойкам пустые бутылки, он за это
ответственности не несет.
По утверждению Ефимова, на этом он прекратил разговор.
Вернувшись после завершения симпозиума в Лос-Анжелес, он
случайно увидел программу симпозиума и не обнаружил в списке
российской делегации человека по фамилии Дубов. Это
заставило его припомнить все детали разговора.
Осведомленность Дубова о разногласиях Ефимова с
руководителями научных программ насторожила Ефимова. Об этом
не мог знать никто из посторонних, так как исследовательская
работа Ефимова была засекречена. Это привело Ефимова к
выводу о том, что человек, назвавшийся Дубовым, на самом
деле является агентом российских спецслужб или находится с
ними в тесном контакте. Это и побудило Ефимова
проинформировать ФБР об этой встрече.
На мой вопрос, какое отношение имеет эта история к
предмету нашего контакта, Джеф ответил, что я сам это пойму,
когда получу информацию о том, кто такой Ефимов и какими
научными проблемами он занимается. Он сказал, что по
показаниям Ефимова был составлен композиционный портрет
(фоторобот) человека, который назвал себя Дубовым.
Идентифицировать его не удалось. Среди членов российской
делегации на Нью-Йоркском симпозиуме такого человека не
было. Джеф передал мне фоторобот Дубова и добавил, что, по
сведениям ЦРУ, этот человек как минимум дважды имел контакт
с гражданином Саудовской Аравии Мухаммедом Хасаном
аль-Джаббаром - эмиссаром арабского миллиардера бен Ладена,
финансирующего исламские террористические группировки и
движение Талибан. Один контакт был в июле позапрошлого года
на международном авиасалоне в Абу-Даби, второй - год назад в
Берлине. В настоящее время аль-Джаббар является
представителем ОПЕК в России.
На этом мой разговор с Джефом был закончен.
Дискета и фоторобот Дубова прилагаются.

В связи с вышеизложенным прошу санкционировать:
1. Сбор информации о Ефимове с использованием базы
данных Службы внешней разведки и Главного разведывательного
управления.
2. Оперативно-розыскные мероприятия по установлению
личности Дубова путем проверки российских граждан,
выезжавших в США в период проведения в Нью-Йорке научного
симпозиума, а также в Объединенные Арабские Эмираты во время
проходившего там авиасалона.

Начальник Оперативного отдела УПСМ полковник Голубков".
Резолюция начальника УПСМ: "Разрешаю".

Лейтенант Ермаков только головой покачал. Ну и
бюрократию развели. "Прошу санкционировать - разрешаю". С
чего вдруг? Между генерал-лейтенантом Нифонтовым и
полковником Голубковым никаких трений не наблюдалось, они
прекрасно ладили. Карьерная конкуренция между ними тоже была
исключена. Со своими полковничьими погонами Голубков и
помыслить не мог о кресле начальника Управления. Да и
мелковат он был для такого поста. Просто физически мелковат.
По давнему наблюдению Юрия высокие посты в России
всегда занимал народ крупный, солидный. Что ты за генерал,
если в тебе нет и восьмидесяти килограммов живого весу? Не
генерал, а одно название, смотреть не на что. А если повыше
взять? Говорят: Ленин, Ленин. А сколько он наверху просидел?
Семь лет. И только. Зато Сталин - все тридцать. Он, правда,
тоже был, говорят, маленький. Но важно не каким он был.
Важно - каким казался. А в ту пору, когда народ судил о
своем правителе не по телевизору, а по памятникам, Сталин
казался ого-го, исполином. Про новейшие времена и говорить
нечего. Хрущев по весу был ничего, но ростом не вышел. Зато
Брежнев всем взял, потому и царствовал почти двадцать лет.
Легковесный Горбачев побегал-побегал да и добегался, не
выдюжил против Ельцина, весовая категория оказалась не та.
Юрий усмехнулся. Рейтинги, социологические опросы. А
надо всего-то знать рост и вес. Произведение роста в
сантиметрах на вес в килограммах. И все. Над чем там
социологи и политологи головы себе ломают? Кто станет
следующим президентом России? Да сам Ельцин и станет. Или
Черномырдин. Ну не Явлинский же. А Кириенко, которого Ельцин
пропихнул через Думу? Господи! Да на него дунь - и где он?
Юрий констатировал, что если найденный им критерий
правильный, то ему самому с его средненьким ростом и
доставшейся от матери худобой не светит никаких высоких
постов. Но это его мало интересовало. Сейчас его
интересовало совсем другое.
"Прошу санкционировать - разрешаю".
Объяснение этой бюрократии могло быть только одно: дело
на контроле большого начальства. Очень большого. Самого
большого. А если так, то чем больше бумаг, тем лучше. А
дело, судя по всему, было нешуточным.
Юрий набрал: "Ефимов". На экране монитора возник текст:

"Справка Аналитического отдела УПСМ.

Ефимов Петр Яковлевич, 1940 года рождения, москвич,
математик, специалист по радиолокации. В 1966 году
опубликовал книгу "Физическая теория дифракции", в которой
доказывал возможность создания самолетов, невидимых для
радаров. Руководство Научно-производственного объединения
им. Жуковского, где Ефимов был младшим научным сотрудником,
включило в план его тему, но по настоянию директора ГосНИИАС
(Государственного научно-исследовательского института
авиационных систем) академика Федосеева все работы в этом
направлении были прекращены. Академик Федосеев считал
создание самолетов-"невидимок" принципиально невозможным, а
поступавшие из США сведения об исследованиях в этой области
квалифицировал как намеренную дезинформацию. Даже в начале
80-х годов, когда США официально объявили о программе
создания самолетов-"невидимок" "Стелс", отношение ГосНИИАС и
Научно-технического комитета ВВС к идеям Ефимова не
изменилось.
В 1989 году Ефимов получает разрешение выехать в США по
научному обмену, с тех пор преподает в Калифорнийском
университете и ведет исследования в рамках секретных
программ корпораций "Локхид" и "Норнтроп".
Идеи, изложенные Ефимовым в книге "Физическая теория
дифракции", были использованы при конструировании самолета
"Стелс" - тяжелого бомбардировщика В-2. Один из авторов
проекта, ведущий инженер корпорации "Локхид" А.Браун,
отмечает: "Вклад теории Ефимова в создание компьютерных
программ для "Стелс" составляет никак не менее 30 - 40
процентов, что можно считать контрольным пакетом новой
технологии. Его работы указали путь для точного вычисления
радарного отражения". Доктор К.Митцнер из корпорации
"Норнтроп" заявил в интервью газете "Нью-Йорк таймс":
"Разработки Ефимова имели силу и убедительность
"индустриальной теории". Я не могу представить себе
бомбардировщик В-2 сконструированным без влияния его идей.
Без Ефимова нынешние самолеты-"невидимки" выглядели бы
совсем по-другому".
До недавнего времени Ефимов являлся одним из самых
высокооплачиваемых экспертов корпорации "Локхид". Около года
назад он прервал свое сотрудничество с корпорацией. По данным ГРУ,
причиной этого явился отказ Совета директоров "Локхида"
финансировать предложенную Ефимовым программу создания радарных
установок нового поколения, способных обнаруживать самолеты,
созданные по технологии "Стелс". Не нашли поддержки и предложения
Ефимова по разработке принципиально новой системы радиолокационной
защиты, позволяющей снизить уязвимость обычных летательных
аппаратов для радаров ПВО и ПРО без значительных финансовых
затрат. Корпорации "Локхид" и "Норнтроп", получившие на
реализацию программы "Стелс" многомиллиардные
государственные субсидии, не заинтересованы ни в каком
кардинальном изменении своей политики.
В настоящее время Ефимов читает лекции на
электроинженерном факультете Калифорнийского университета в
Лос-Анжелесе и ведет теоретические исследования в
университетской лаборатории..."

Лейтенант Ермаков подумал, что пора бы ему, пожалуй,
прекращать это путешествие по запретной информационной зоне,
но любопытство пересилило. Что, интересно, удалось
оперативникам узнать об этом таинственном Дубове?
Он вызвал: "Дубов".
На мониторе появилось: "Введите пароль".
Смотри-ка ты! Двойная защита! Надо же! Что же там так
запрятано?
Через сорок минут защита была преодолена. Взломана
мощным интеллектуальным тараном. Рассыпалась и исчезла к
чертям собачьим.
Юрий торжествующе щелкнул мышью и обмер.
С экрана на него смотрел отец.

Этого не могло быть. Но это было.

Да, отец. Неживое, как всегда бывает на фотороботах,
лицо. Широкие тяжелые плечи. Глубоко посаженные глаза.
Взгляд исподлобья.
Брови - его.
Подбородок - его.
Даже небольшой шрам на подбородке.
Тоже его.

Юрий вывел на монитор текст. Он не сомневался в том,
что увидит. И увидел именно то, чего ждал:
"Оперативно-розыскными мероприятиями установлено, что
человек, назвавшийся Дубовым, является генеральным
директором закрытого акционерного общества "Феникс"
генерал-лейтенантом запаса Михаилом Матвеевичем Ермаковым.
Учредитель ЗАО "Феникс" - государственная компания
"Госвооружение".
Юрий набрал: "Госвооружение".

Файл открылся.

III

В шесть утра лейтенант Ермаков сдал смену и вывел из
внутреннего двора Управления красную "Ниву", подаренную ему
отцом ко дню окончания института. Машинально отметил, что
"Волги" Голубкова и "Ауди" Нифонтова нет. Видно, дождались
сообщения от Пастухова и разъехались по домам. Но мысль эта
была мимолетной, бесследной.
Утренний "пик" еще не наступил, улицы были свободны, но
"Нива" Юрия еле ползла. Он не мог заставить себя ехать
быстрей. Все тело было словно налито свинцом. То, что он
узнал, ошеломило его. Больше всего на свете он сейчас не
хотел увидеть отца. Уже сворачивая с Ленинского проспекта в
арку огромного, сталинской постройки дома, где отец
несколько лет назад купил четырехкомнатную квартиру, он
вспомнил, что не убрал следов своего пребывания в
зашифрованных файлах. Но тут же забыл об этом. Сейчас это не
имело никакого значения.
Возле их подъезда стояла темно-красная 940-я "Вольво" с
тонированными стеклами - служебная машина отца. Ветровое
стекло на водительской дверце было разбито. У машины стояли
два милиционера и молча курили.
Юрий затормозил.
- Что случилось, сержант? - обратился он к одному из
милиционеров. Тот отмахнулся:
- Проезжай, парень, проезжай!
Только тут Юрий увидел на усыпанном триплексной крошкой
асфальте меловой контур человеческого тела. Человек лежал в
позе эмбриона. В районе шеи чернело большое пятно. Это была
кровь.
Юрий выскочил из "Нивы" и рванулся в дом. Не дожидаясь
лифта, взбежал на третий этаж. В квартире было пусто. Лишь
дед Матвей седым сычом сидел на кухне и смолил "Беломор".
Нещадно матеря дерьмократов, которые довели страну, он
сообщил внуку, что вчера вечером машина отца была
обстреляна. Водитель убит. Отец ранен. Сейчас в больнице.
Мать с ним. Они дождутся. Волна народного гнева...
Юрий не слушал.
"Жалко парня".
Значит, Голубков и Нифонтов все-таки говорили о нем?
Значит, они уже знали о покушении?
"Утром сам узнает".
Вот он и узнал.

А что, собственно, он узнал?

2II

Шифрованное сообщение о том, что группа Пастухова
десантирована в исходную точку маршрута, поступило в Москву
во втором часу ночи. Лейтенант Юрий Ермаков, дежуривший в
Информационном центре Управления по планированию специальных
мероприятий, вывел текст на принтер. Канал связи относился к
категории красных, все поступавшие по нему шифрограммы
следовало немедленно докладывать начальнику Оперативного
отдела полковнику Голубкову или самому начальнику УПСМ
генерал-лейтенанту Нифонтову. Ермаков так и намерен был
поступить, хотя сообщение не показалось ему таким, чтобы
из-за него будить среди ночи начальство. Но порядок есть
порядок. Ермаков связался с диспетчером Управления и
попросил соединить его с начальником Оперативного отдела.
- Он у себя в кабинете, - ответил диспетчер.
Ермаков удивился. Половина второго ночи. Что делать
полковнику Голубкову в Управлении в этот час? Аврал? Но
авралом вроде не пахло. Когда наступал аврал, операторы
Информационного центра узнавали об этом первыми, дежурить
приходилось сутками.
Последний раз аврал был в апреле, когда чеченские
террористы сделали попытку взорвать Северную АЭС. Операция
имела кодовое название "Капкан".* Ермаков "сидел на ключе" -
был единственным оператором, который знал код для
расшифровки поступающих сообщений. Четверо суток он не
выходил из своего бокса в Информационном центре, даже спал
тут же на раскладушке. По шифрограммам, которые приходили в
Управление со всего мира, он мог следить за ходом операции.
Это было покруче любого боевика. А подробности дела Ермакову
расска-
зал его сослуживец Володя, который во время операции работал
__________________________________________________________
* См. роман А.Таманцева "Двойной капкан".
на компьютере Северной АЭС. Рассказал, конечно, под очень
большим секретом. Просто от невозможности не поделиться этой
потрясающий историей, тем более что Ермаков был - хоть и с
другого бока - в нее посвящен.
Тогда Юрий впервые и услышал эту фамилию - Пастухов.
Володя рассказал, что этот Пастухов командовал группой
захвата. Они заняли первый энергоблок АЭС за двенадцать
минут. Впятером. А в охране станции было, на минуточку,
сорок вооруженных мордоворотов.
С тех пор никаких авралов не было, шла обычная работа,
ночные дежурства операторов в Информационном центре тоже
были обычные, по графику. Юрий Ермаков не тяготился ими.
Наоборот. Начальства нет, никто не дергает, можно залезать в
Интернет и шариться там до утра за казенные деньги. Тем
более что машины в УПСМ были такие, что любой хакер мог бы
сдохнуть от зависти. А уж зачистить следы своих путешествий
по Всемирной Паутине - этому Юрия не нужно было учить.
Начальство догадывалось, конечно, чем занимаются молодые
операторы во время ночных дежурств, бухтело для виду, но
особенных препятствий не чинило. Пусть шарятся. Может, на
что путное и наткнутся, не все же время будут торчать в
сайтах "Пентхауза" или "Плейбоя". А при необъятном диапазоне
тематики, которой занималось УПСМ, любая новая информация
могла оказаться полезной.

Ермаков вышел в тускло освещенный холл и по широкой
мраморной лестнице поднялся на второй этаж старинного
дворянского особняка, на проходной которого красовалась
солидная вывеска "Информационно-аналитическое агентство
"Контур". На верхней площадке машинально глянул в окно и
удивился еще больше. Во внутреннем дворе Управления, в
небольшом скверике рядом с бездействующим фонтаном с белым
от птичьего помета купидончиком, стояла служебная "Волга"
полковника Голубкова и тут же - "Ауди" Нифонтова. Значит, и
начальник Управления еще у себя? Что-то все-таки происходит?
Очень интересно - что?

Лейтенант Ермаков служил в УПСМ второй год, но так и не
сумел изжить из себя жгучего мальчишеского любопытства. При
оформлении на работу он давал подписки о сохранении и
неразглашении, проходил инструктажи, хотя и без всяких
инструктажей знал, что главный закон всех спецслужб -
омерта, закон молчания. Чем меньше человек знает, тем
надежнее он молчит. Но себя перебороть не мог.
Да и назвать простым любопытством его неодолимое
желание всюду совать свой острый нос было не совсем
правильно. В каждой тайне, во всем непонятном он видел вызов
- себе, своим способностям понять непонятное, проникнуть в
тайну. Это было лишено какой-либо корысти. Так бескорыстно,
без всякой практической пользы, миллионы любителей
кроссвордов роются в энциклопедиях и словарях, стремясь
заполнить все до последней клеточки и тем самым доказать
себе, что они все же не пальцем деланы. Только
самоутверждался Юрий Ермаков не над кроссвордами, а за
компьютером.
Свой первый ПК он получил в подарок, когда ему
исполнилось двенадцать лет. Отец привез его из Германии, где
несколько лет, до перевода в Москву, служил в штабе Западной
группы войск. Это был гэдээровский "Роботрон" с процессором
1086, похожий на дебильного переростка - сам
большой-большой, а умишко маленький-маленький. Но это уже
потом, в эпоху "пентиумов" и "ноутбуков", он стал казаться
таким. А в те годы, когда и видеомагнитофоны-то считались
предметом неслыханной роскоши, даже "Роботрон" был
потрясением, пришельцем из двадцать первого века. Юрий был
покорен. Сразу и навсегда. Прошло немного времени, и на
сверстников, собиравшихся по вечерам в подворотнях и на
лестничных площадках, он уже смотрел с недоумением.
Совершенно искренне не понимал, что за удовольствие
тусоваться во дворах, беситься на дискотеках, пить в
загаженных туалетах липкий портвейн, от которого мозги
становятся тяжелыми и неповоротливыми. А травка, колеса?
Кайф называется. Войти во Всемирную Паутину и ощутить себя
Богом. Нет времени, нет расстояния, нет границ. Вот это
кайф.
И когда Россию - с многолетним, как всегда, запозданием
- захлестнул океанский вал новых информационных технологий,
Юрий Ермаков был давно уже внутри процесса, чувствовал себя
в нем, как молодой сильный дельфин в подвластной ему стихии.
А когда и до отца дошло, что век бумажных носителей
информации подошел к концу, натаскал его до уровня среднего
юзера, поражаясь неспособности отца, неглупого вроде бы
человека, понимать самые элементарные вещи.
Мальчишеское увлечение предопределило всю его
дальнейшую жизнь. Разумелось, что после школы он пойдет в
военное училище. Этого требовала семейная традиция. Дед
начал войну командиром орудия, закончил командиром
артиллерийского полка и вышел в отставку генерал-майором.
Отец пошел по его стопам и уже в сорок лет получил лампасы.
Юрий ничего не имел против того, чтобы стать генералом, но
прекрасно понимал, что перед этим придется полжизни тянуть
лямку в гарнизонах или прогибаться перед всеми в московских
штабах. Он отказался. Отец настаивал. Юрий уперся. Отец
вспылил, но сдержал себя. Холодно бросил: "Ну, как знаешь".
Юрий подал документы в "бауманку", сочинение написал на
уверенные два балла и немедленно загремел в погранвойска на
Дальний Восток. Отец и пальцем не шевельнул, чтобы перевести
сына поближе к Москве, хотя все два года мать устраивала ему
истерики с битьем посуды, разрыванием простыней и угрозами
выброситься из окна. Такие истерики были для нее делом
обычным и раньше - из-за любовных интрижек отца. То ли
действительных, то ли рожденных воспаленным ревностью
воображением матери. Юрий не вникал. Отец поначалу пугался,
потом привык, перестал реагировать.
После дембеля Юрий поступил в Московский институт
радиоэлектроники, не подозревая, что этот институт -
традиционный поставщик кадров "технарей" для ФАПСИ и других
спецслужб. В институте увлекся криптографией, его дипломная
работа была посвящена системам защиты информационных сетей.
И меньше всего он думал, что станет военным.
Но повернулось иначе. Еще до защиты дипломов в институт
зачастили "купцы". Компьютерщики шли нарасхват, к лучшим
студентам начинали присматриваться задолго до выпуска. Юрия
заинтересовало приглашение крупного московского банка с
филиалами в Европе и в США. Отец отсоветовал: "Дело твое,
конечно. Но все это ненадолго". Он оказался прав. Не прошло
и полугода, как банк лопнул, а его президент был объявлен в
федеральный розыск. Юрия удивило, каким образом отец мог
предугадать это так точно. Но не спросил. Знал, что не
получит ответа. О своих делах он никогда с сыном не говорил.
И вообще дома не говорил. Юрий даже не знал, в каком главке
Минобороны он служит. Догадывался, что по
материально-техническому снабжению. Но точно не знал. Да и
не очень этим интересовался.
На предложение от аналитического агентства "Контур",
занимавшегося, как было сказано Юрию, политическим
прогнозированием, социологией и разными там еще другими
проблемами, он не обратил внимания. Но реакция отца была
неожиданной:
- Они тебя выбрали? На твоем месте я не стал бы долго
раздумывать.
Это было что-то новое. Отец не раз говорил, что
политика - занятие для проходимцев, дураков и для деда
Матвея, который на старости лет задвинулся на политике, не
пропускал ни одного митинга, а в перерывах между ними
доставал всех домашних страстной патриотической
публицистикой, круто приперченной матершиной.
Отец объяснил:
- "Контур" - это не политика. Это разведка. И очень
серьезная.
Разговор прервался - начали подъезжать гости. Дело
происходило на даче в Архангельском. Отцу исполнилось сорок
пять лет. Незадолго до этого он получил генерал-лейтенанта.
Оба эти события отец и отмечал на даче в мужском кругу.
Домашних празднеств он не любил. Мать быстро напивалась,
начиналось швыряние хрусталя, выяснение отношений.
Юрию нравились друзья отца. Народ был крупный,
булыжистый. Сорокалетние полковники, сорокапятилетние
генералы. Они носили хорошие штатские костюмы, очень редко -
мундиры, ездили на хороших машинах с неразговорчивыми
водителями. Сначала на черных "Волгах", потом на "Ауди",
940-х "Вольво" и "Мерседесах". От них, как запах терпкого
мужского одеколона, исходило ощущение уверенности и силы.
Они были не дураки выпить, слетать на вертолете поохотиться
на диких кабанов или на гусей, от души попариться в баньке.
Насчет баб у них тоже наверняка не ржавело, но эти дела они
умели не афишировать.
Посреди застолья отец упомянул, словно бы между прочим,
что Юрию предложили идти работать в "Контур". За столом
мгновенно установилась уважительная тишина.
Отец добавил:
- Он думает.
Гости дружно расхохотались - как крепкому анекдоту.
Юрий был донельзя заинтригован. При новой встрече с че-
ловеком из таинственного "Контура" он спросил, какие у них
компьютеры.
- Ну, примерно как в НАСА, - ответил тот. - Может,
самую малость получше.
Это было решающим. Юрий сказал "да". И позже ни разу не
пожалел об этом. У него было все: интересная служба,
налаженный домработницей быт, друзья - такие же компьютерные
фаны, как и он сам, веселые и ненавязчивые подружки. А что
до тягостной атмосферы в доме, так у кого лучше? В каждом
доме свои скелеты в шкафу. Нужно просто не открывать дверцу
этого шкафа.
Он и не открывал.

Он был счастлив.
Но даже не подозревал об этом.


Кабинет полковника Голубкова оказался запертым. Юрий
сунулся в приемную начальника Управления. Свет горел, на
подоконнике шумел белый электрический чайник "Тефал". Но
дежурного не было. Из-за обитой коричневой кожей двери
кабинета не доносилось ни звука. Юрий постучал. Не услышали.
Хотел открыть дверь, но в этот момент ожил интерком, голос
начальника Управления недовольно спросил:
и - Где кофе-то? Ты его выращиваешь, что ли?
- Дежурный вышел, - доложил Юрий. - Это лейтенант
Ермаков. Разрешите войти?
- Заходи.
В обширном кабинете царил полумрак. Верхний свет был
погашен, горели лишь бра в простенках между высокими
сводчатыми окнами и настольная лампа на столе начальника
Управления. От этого кабинет казался еще больше и
таинственней. Когда-то здесь была графская библиотека. От
тех времен остались черные дубовые балки на потолке,
бездействующий камин и громоздкий письменный стол с резными
панелями и ножками в виде львиных лап.
За столом, развернув черное офисное кресло к включенному
компьютеру, сидел генерал-лейтенант Нифонтов. Крупный, в
штатском, чем-то похожий на друзей отца. У окна, сложив за