Страница:
Я так изумился, что не нашелся с ответом.
— Дамьен, — продолжила она торжественным тоном, — пора бы вам немножечко больше доверять самому себе. Я не собираюсь разыгрывать роль дешевого психиатра, но, говоря откровенно, у вас заниженная самооценка! Вы привыкли терзать себя…
Я сидел все так же неподвижно, злясь и одновременно чувствуя себя пристыженным.
— Не знаю, через какое дерьмо вы прошли, но сейчас жизнь прекрасна. Вы имеете право расслабиться.
Я смотрел на нее, как зачарованный. Никогда она не говорила со мной подобным тоном. Никогда я не видел подобного взгляда. Мне казалось, будто со мной говорит Франсуа. Старший брат. Старшая сестра. Любимая и одновременно назойливая. Такая уверенная в себе!
— Жизнь прекрасна? И мне надо расслабиться? — пробормотал я наконец.
— Да. Надо просто жить! Вы хороший парень. Но слишком усложняете свою жизнь.
Мне хотелось сказать, что в данный момент мою жизнь здорово осложняет она сама, но я не посмел.
— Не все умеют так расслабляться, как вы! — все же возразил я. — Прекрасно, у вас совсем нет комплексов, браво! Но не все могут быть такими… безмятежными!
— Я не безмятежна! Я свободна и не задаюсь вопросами, отчего люди на меня так или эдак посмотрели… Вот, к примеру, вас смущает, что я люблю и девочек, и мальчиков? Но, видите ли, я себе таких вопросов не задаю. Я подчиняюсь обстоятельствам. Если я влюбляюсь, значит, влюбляюсь…
— Слишком уж все у вас легко!
— Вовсе нет, но дело не в этом! — примирительно сказала она.
— В чем же тогда? Я не уверен, что правильно вас понял. И я не знаю даже, зачем вы мне все это выкладываете!
— Я просто пыталась объяснить вам, что вы излишне подвержены чувству вины. По отношению к вашей бывшей, отцу, прошлому в целом, алкоголю, наркотикам, Нью-Йорку, да мало ли еще к чему… Вам нужно слегка перевести дух.
— Условия для этого у нас не идеальные, — иронически парировал я.
— Разумеется, — согласилась Софи. — Но если вы сумеете добиться этого сейчас, когда ситуация у нас пиковая, все наладится. И мне это будет очень приятно.
Я ответил не сразу. В сущности, я понимал, что она хочет сказать. Возможно, она не сумела найти верных слов, но она была права. Проблема моя, в сущности, сводилась к одному: мне не нравилось, каким я стал в Нью-Йорке, и у меня была потребность очиститься. Отмыться. Простить самого себя. Но я никогда бы этого не добился, если бы не наша встреча. Только Софи могла помочь мне возродиться. Вернуть то, что украло у меня прошлое. Но вот какая незадача. Я любил ее, а она любила женщин.
— Почему вы говорите мне об этом сейчас? — спросил я, опуская глаза.
— Потому что вы мне очень нравитесь. Правда.
Такое простое, такое неуклюжее признание… лучшего я уже много лет не слышал. Именно это и было самым тяжким.
— И еще, — призналась она, — потому что меня воротит, когда я вижу, как вы начинаете паниковать, едва вам захочется выпить. Или закадрить меня.
— Закадрить вас? — возмущенно фыркнул я.
— Да, закадрить меня. Это же прекрасно, Дамьен, вы имеете право кадрить меня! Вы имеете право кадрить, кого вам хочется… но и тот, кого вы кадрите, имеет право откликнуться или нет. Видите, вы забиваете себе голову ненужными вещами!
Я все еще не мог оправиться от шока. Обмякнув в кресле, я смотрел на нее с видом полного идиота.
— Ну же, — настойчиво продолжала она, — что вы будете пить?
Бороться было бесполезно. Такой противник, как Софи, был мне не по зубам.
— Виски.
Она улыбнулась.
— Двойной, — добавил я и тоже попытался улыбнуться.
Она захлопала в ладоши и жестом подозвала официанта. Сделала заказ, и мы оба примолкли, пока нам не принесли выпивку. Наверное, от смущения.
— Простите, что я на вас так напала, — робко произнесла она, пригубив свой «Космополитан».
— Да нет, вы правильно поступили. Я действительно не могу расслабиться… Знаете, дешевая психология порой не лишена смысла… Думаю, мне в самом деле надо избавляться от чувства вины.
В ту же секунду, в завершение этого странного дня, в сумраке этого роскошного бара, Софи наклонилась ко мне и поцеловала. В губы. Долгим поцелуем.
Я позволил ей это. Бессильный. Ошеломленный. Восхищенный. Потом она откинулась на спинку кресла, широко улыбнулась мне, отпила глоток из бокала и, не выпуская соломинку изо рта, бросила:
— Неплохо для лесбиянки, а?
И захохотала. Но это не был насмешливый смех. Он был восхитительный. Всех нюансов я в своем изумлении просто не улавливал.
Я залпом выпил стакан неразбавленного виски.
И тоже расхохотался. Словно невероятное напряжение, не отпускавшее нас несколько дней, наконец спало. Секундная передышка в нашей исступленной гонке.
А для меня еще и поцелуй, на который я даже надеяться не смел.
Мы надолго умолкли, пока Софи не решилась заговорить вновь.
— Я все же успела продвинуться с переводом, — заявила она совсем другим тоном.
— Превосходно! И что вы там нашли? — поторопил ее я, стараясь как можно более небрежно развалиться в кресле.
По правде говоря, мне было трудно думать о чем-то ином, кроме ее поцелуя, но следовало смириться с обстоятельствами. Софи твердо стояла обеими ногами на земле. Для нее жизнь была простой. Она не лгала, не притворялась. И не задавалась вопросами, которые так мешали мне. Свидетельством чему был этот самый поцелуй.
— Пока ничего конкретного сказать вам не могу. Самое трудное — это понять текст. Его можно перевести только с помощью заметок вашего отца. И, откровенно говоря, мне нужны дополнительные материалы, чтобы уточнить некоторые факты
Я уже давно забыл, как сладок такой поцелуй. Простой поцелуй школьницы. Не те разнузданные поцелуи, которыми я обменивался с мимолетными ночными подружками в своей нью-йоркской постели. Настоящий, простой поцелуй. Поцелуй любви.
— И на чем же вы остановились? — рассеянно спросил я.
— Я пока в самом начале. Дюрер дал зацепки, позволяющие проследить историю Йорденского камня, и ваш отец кое-что выяснил, но этого недостаточно. Если я правильно поняла, Дюрер утверждает, что тот, кому Иисус вручил эту загадочную драгоценность — Иоанну, Иакову или Петру, значения не имеет, перед смертью доверил ее сирийским монахам. Я должна подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, найти какие-то следы в истории… Честно говоря, в отеле я ничего сделать не смогу. Мне нужно поработать в библиотеке.
— Я мог бы вам помочь, — предложил я.
— Нет. Вы должны заниматься микрофильмом. История с ессеями, это просто потрясающе!
— Но мне нельзя возвращаться в Национальную библиотеку! Слишком опасно…
— Да, — согласилась она, — но вы ведь узнали имя человека, отдавшего микрофильм в библиотеку. Вы могли бы встретиться с ним. Чтобы посмотреть, совсем он сбрендил или же это серьезный тип.
— О'кей.
— Вы ведь запомнили его имя?
— Кристиан Борелла, — подтвердил я.
— Очень хорошо. Постарайтесь найти его. А я тем временем буду трудиться в Бобуре.
— Хорошо, шеф.
— Зайдем сначала в интернет-кафе и пообщаемся со Сфинксом. Потом вы займетесь поисками автора микрофильма.
— Ладно, двинули, — согласился я, поставив стакан на столик.
Софи пристально взглянула на меня. Я прекрасно знал, что означает этот взгляд. Она спрашивала, все ли в порядке. Спрашивала, не сержусь ли я на то, что она меня поцеловала. Я ответил ей улыбкой. Мне было хорошо.
— Типы, взломавшие ваш компьютер, — профи, а не мальчишки-шалунишки. И похоже, действовали они с территории Соединенных Штатов, но пока я не могу это подтвердить.
Софи выбрала модное интернет-кафе, расположенное в центре авеню Фридланд. Гигантский зал, погруженный в полумрак, обстановка, напоминающая одновременно ночной клуб в стиле рококо 80-х и зал для платных видеоигр в Лос-Анджелесе. Неоновые лампы, мерцание, блики, бледное свечение мониторов — все в этом логове было пронизано фосфоресцирующими лучами. Вдоль стен рядами стояли компьютеры, перед которыми сидели возбужденные подростки в наушниках, с невидящим взглядом — они строчили из автоматов «узи» или Калашникова по монстрам, то и дело возникающим на экране. Суровый парень лет тридцати проводил нас к свободному компьютеру. Длинноволосый, с покрасневшими и запавшими глазами за стеклами очков в толстой оправе, он походил на человека, который уже несколько дней ничего не ел и не пил. Его худое тело болталось в слишком длинной рубахе и слишком широких штанах. Следуя за ним, мы поднялись по узкой винтовой лестнице на галерею, и он указал нам наше место:
— Устраивайтесь здесь. У вас есть «Эксплорер» и «Нетскейп». Самостоятельно ничего устанавливать нельзя. Никаких глупостей. Для игр нужно…
— Мы не собираемся играть. Программа IRC у вас установлена?
Он вздохнул, несколько раз кликнул мышкой, и вскоре на экране появилась знакомая иконка. Только эта программа и была нам нужна. Парень что-то проворчал и отошел от нас, сунув в рот сигарету.
На этом краю галереи мы чувствовали себя почти спокойно: находившиеся рядом мальчишки пребывали в иной реальности и едва ли заметили наш приход. Слышать они тоже не могли — из-за наушников и музыки техно, которую транслировали громкоговорители, висевшие почти повсюду. Я отлучился на пару минут, уступив естественной потребности, и Софи, очевидно, воспользовалась этим, чтобы получше познакомиться со Сфинксом. Среди прочего она сообщила ему обо мне и рассказала, как продвигается наше расследование.
Фотография Буша, присланная хакером, сегодня появилась в «Либерасьон», и это доставило нашему незримому другу большое удовольствие.
Он был нам все более симпатичен, и мне хотелось узнать о нем побольше. Ведь мы не знали даже его возраста, хотя все указывало на то; что это парень лет примерно двадцати.
Предупредив о том, что нас взломали и выследили, он, видимо, спас нам жизнь. Софи обещала, что мы сумеем отблагодарить его.
— Вы не знаете, успели они осмотреть мой жесткий диск?
— Вне всякого сомнения.
— А вы сумеете установить, кто они?
— Возможно, с помощью той программы, что я вам дал. Но это требует времени. Мерзавцы подсунули вам Троянского коня. Им пришлось выждать момент, когда вы не работали на компьютере, вот тогда они к вам и влезли.
— Очень интересно. Стало быть, мне нельзя теперь пользоваться ноутбуком… это затрудняет наши поиски.
— Я могу что-нибудь еще для вас сделать?
— В настоящий момента ничего конкретного. Но я уверена, что скоро у нас появятся новые вопросы к вам. А вы попытайтесь их вычислить.
— Я делаю что могу. Попробую найти что-нибудь еще об «Акта Фидеи». Эта история меня здорово заинтересовала.
— Прощупайте также «Бильдерберг». Мы узнали из абсолютно надежного источника, что в группе произошел раскол… Тут можно порыскать.
— О'кей. Вечером выходим на связь?
— О'кей. Давайте после ужина.
Софи закрыла программу IRC и уступила место мне.
— Поищите автора микрофильма. А я побежала в Бобур. Встречаемся в отеле в восемь, ужинаем и выходим на связь со Сфинксом.
— Договорились.
Она поцеловала меня в лоб и исчезла за каменными колоннами, украшавшими галерею интернет-кафе.
Я вздохнул и открыл программу навигатора Интернета. Я решил начать с желтых страниц, но, поскольку у меня не было никаких сведений о местопребывании нужного мне человека, быстро обнаружилось, что таким образом найти его нельзя — во Франции проживало слишком много Кристианов Борелла. Даже в парижском регионе их было около десятка.
Без особой надежды я навел курсор на строку поиска и набрал имя автора микрофильма. Равнодушно проглядев несколько страниц о совершенно неинтересных мне однофамильцах, я с удивлением увидел ссылку на сообщение АФП [30]с интригующим названием: «Израиль: загадочное убийство главы миссии «Врачи без границ».
Страница неторопливо загрузилась на экране моего компьютера. Это было короткая, всего в несколько строк, депеша с места событий:
«Иерусалим (АФП). Тело Кристиана Борелла, возглавлявшего миссию «Врачи без границ», было найдено сегодня утром в его квартире в пригороде Иерусалима. Убитый двумя выстрелами в голову пятидесятитрехлетний француз провел большую часть жизни среди бедуинов Иудейской пустыни. Учитывая чисто гуманитарный характер его миссии, израильская полиция полагает, что это преступление не связано с израильско-палестинским конфликтом. Таким образом, мотивы убийства пока неизвестны. Возможно, убийство произошло по причинам личного характера…»
Сомневаться не приходилось. Речь шла об авторе микрофильма. Слишком много совпадений. Монастырь, о котором говорилось в микрофильме, находился именно в Иудейской пустыне. Я был почти уверен, что напал на след. К несчастью, след тупиковый, поскольку пресловутый Борелла был мертв.
В любом случае все это выглядело крайне неприятным: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы связать эту смерть с микрофильмом. Я взглянул на дату сообщения. Борелла был застрелен три недели назад. Все более и более тревожно.
Я стал возбужденно просматривать архивы поисковых систем, чтобы найти дополнительную информацию Борелла, но, кроме сообщения агентства «Рейтер», почти совпадающего с депешей АФП, ничего конкретного не обнаружил. Поэтому я решил попытать счастья у «Врачей без границ» и выяснил номер их телефона. Записав его на клочке бумаги, я решил покинуть интернет-кафе, утомившее меня своей какофонией.
Спустившись вниз, я заметил две полицейские машины, стоявшие прямо у входа. Я тут же замер. Неужели они приехали за мной? Это были полицейские, не жандармы. Ну и что? Мне нельзя было рисковать. Я чертыхнулся. Возможно, они уже задержали Софи?
Наверное, у меня был странный вид, потому что распоряжавшийся здесь парень хлопнул меня по плечу:
— Неприятности?
Я вздрогнул:
— Что?
— У вас неприятности? — повторил лохмач, кивнув в сторону улицы.
Я заколебался.
— Есть тут другой выход?
Он кивнул. Посмотрел на меня с явным любопытством. Во взгляде его читалось: «Кто бы мог подумать, что такому парню, как я, придется выручать такого типа, как ты».
— Идите за мной, — сказал он наконец, словно решив для самого себя, что на преступника я не похож, и направился в другой конец зала.
Я без колебаний двинулся за ним мимо рядов геймеров. Он открыл тяжелую железную дверь рядом с туалетами, ведущую в длинный коридор, загроможденный картонными ящиками с компьютерами и бухтами спутанного кабеля. Мой провожатый вошел туда, я последовал за ним.
— Можете слинять отсюда, — сказал он, указывая на запасной выход в конце коридора.
— Большое спасибо, — смущенно произнес я.
— Нет проблем.
Он вернулся в зал интернет-кафе, прежде чем я успел пожать ему руку.
Я рискнул выйти на улицу. Это была противоположная часть здания, и, к моему облегчению, никаких полицейских машин здесь не было.
Я пошел быстрым шагом, часто оглядываясь, опасаясь увидеть их каждый раз, когда за моей спиной слышалось урчание мотора. Я пересек несколько улиц, пока не нашел спокойное место вдали от полицейских машин, от туристов, от бесчисленных лиц, которые никак не давали мне забыть мою усиливающуюся паранойю.
Я уселся на зеленую скамью, в тени деревьев с уже пробивающейся листвой. Это был небольшой тихий сквер. Я испустил долгий вздох. Мне никак не удавалось привыкнуть к этой новой жизни. Я был в бегах.
На песке передо мной прыгали голуби, занятые поиском крошек. Похоже, какая-нибудь старая дама регулярно подкармливала их с этой скамьи. Чахлый кустарник, бронзовая статуя неизвестного маршала, зеленые решетки вокруг платанов — я был в Париже моего детства. В точно такой скверик мама водила меня гулять, по средам, после обеда. Я помню, как она сжимала в руке мою ладошку. Поднимала меня, когда я спотыкался о тротуар. Цветочный рынок, кукольные представления в Ботаническом саду, мороженое у Бертильона… Именно по этому Парижу я больше всего тосковал.
Но сейчас было не до воспоминаний. Я не имел права поддаваться меланхолии. Не время. Я достал из кармана мобильник. Купленную накануне временную карту я еще не вставил. Сделав это, я проверил, нормально ли работает телефон.
Логотип моего оператора возник на экране, а затем один за другим появились значки, показывающие функциональную готовность аппарата. Я набрал номер «Врачей без границ». Мне ответила молодая женщина. Я не подготовился к разговору и действовал по наитию.
— Здравствуйте, вас беспокоит Лоран Широль.
Это было первое пришедшее мне на ум имя.
— Я журналист, работаю на «Канале Плюс», — добавил я.
Для большей убедительности. Что бы ни случилось, Софи всегда подтвердит, что я имею отношение к каналу.
— Я собираю материал о Кристиане Борелла… Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто его знал.
— Не кладите трубку, — произнесла телефонистка нейтральным тоном.
Я сжал кулаки в надежде, что дело выгорит. Когда отзвучала музыка ожидания, послышался мужской голос. Телефонистка соединила меня.
— Мсье Широль?
Голос был звучный, уверенный, отчасти даже высокомерный.
— Да, — ответил я.
— Добрый день, меня зовут Ален Бриар, я работаю во французской секции и был довольно близко знаком с Кристианом. Лина сказала мне, что вы собираете материал о нем…
— Именно так.
— Очень хорошо. Не знаю, смогу ли я реально помочь вам, но мне было бы крайне любопытно взглянуть на результаты вашего расследования.
— Я пришлю вам дискету, — соврал я.
— Что вы хотите узнать?
— Кристиан не рассказывал вам о том, чем он занимался помимо своей работы в организации «Врачи без границ»?
— Не припоминаю такого.
— Он никогда не говорил об увлечении, которое не имело отношения к его гуманитарной миссии? Об открытии несколько… несколько необычном.
— Нет, — ответил мой собеседник озадаченным тоном. — Он страстно любил Иудейскую пустыню и проводил там много времени. Не думаю, чтобы он мог заниматься чем-то еще…
— Вот именно! Не рассказывал ли он вам об Иудейской пустыне что-нибудь такое, что не имеет отношения к «Врачам без границ»?
— Не понимаю, куда вы клоните. Он что, нашел там какое-то сокровище?
— Нет-нет, дело не в этом, — заверил я.
— Знаете, у него не было времени заниматься другими вещами. У него не хватало времени даже на собственную дочь в Париже.
— Дочь?
— Да, Клэр, его дочь. Вы не знали, что у него есть дочь?
— Хм, нет, я только приступил к сбору материалов…
— Вам следовало бы начать с нее! Она знает о нем гораздо больше, чем я.
— У вас есть ее координаты?
Он на мгновение заколебался.
— Полагаю, она жила с отцом… Но я не могу дать вам ее адрес. Это вторжение в частную жизнь…
— Понимаю…
Я не хотел давить на него. И привлекать излишнее внимание к себе также не следовало. Но я все-таки получил ценную информацию. Теперь я мог искать в Интернете адрес Кристиана Борелла или его дочери Клэр, проживающих в Париже. На сей раз мне не придется действовать вслепую.
Поблагодарив мсье Бриара, заметно разочарованного тем, что ему задали так мало вопросов, я повесил трубку, тут же запустил программу поиска на мобильнике и запросил данные о Кристиане Борелла. Мне повезло, в Париже жил только один человек с таким именем. К несчастью, он был в красном списке [31].
Стало очевидно, что один я не справлюсь, мне нужна была помощь Софи и ее приятеля из RG. Но до двадцати часов у меня еще оставалось время, и я решил проверить старый след, которым мы несколько пренебрегли. Священник из Горда.
В справочной службе я нашел его телефонный номер и рискнул позвонить. Слишком многие вопросы остались не решенными после нашей встречи.
Он снял трубку на втором звонке.
— Здравствуйте, преподобный отец. Это Дамьен Лувель.
Я услышал вздох.
— Я вас не беспокою? — спросил я, заранее зная ответ.
— Беспокоите.
Что ж, по крайней мере откровенно.
— Мне очень жаль, святой отец, но…
— Вы знаете, что вас разыскивает жандармерия?
— В общем, да…
— И вас это не волнует?
— Скажем так, это не самая главная из моих забот. Мне жаль, что я вас побеспокоил, но вы должны признать, что завершили наш разговор в довольно сухой манере и…
— Представьте себе, я сейчас пакую вещи, — прервал он меня с раздражением.
— Вы уезжаете? — удивился я.
— Да.
— Куда же?
— В Рим.
— Что? — вскричал я.
— Да. В Рим. Меня переводят, мсье Лувель.
— Переводят в Рим? Гм, для вас это грандиозное повышение.
— Не вполне так, не вполне… Я очень привязан к приходу в Горде и предпочел бы закончить свои дни здесь. Короче говоря, мсье Лувель, это совсем не повышение. Скорее меня решили убрать с дороги.
— Вот как? А отказаться вы не можете?
Он вновь вздохнул, стараясь взять себя в руки.
— Конечно нет!
— Ну, я не слишком-то разбираюсь в трудовом законодательстве для священнослужителей, — иронически бросил я.
— Меня переводят, вот и все. Я уезжаю.
У меня запершило в горле. Священник был явно вне себя, и мне это казалось почти забавным, хотя я понимал, что отношусь к делу излишне легкомысленно.
— Вы думаете, вас переводят, чтобы… чтобы заставить вас замолчать?
— Никаких комментариев.
Я услышал, как щелкнула зажигалка. Священник закурил. Час от часу не легче!
— Вы знаете, кто санкционировал ваш перевод?
Он ответил после паузы:
— Нет. Этого никто никогдане знает.
Я решил бросить пробный камень:
— А если я вам скажу, что знаю?
— Как это?
— Я точно знаю, кто и по какой причине санкционировал ваш перевод. Я мог бы рассказать вам об этом, но вы должны рассказать мне об отце. Вам ведь многое известно?
Очередная пауза свидетельствовала о замешательстве.
— Возможно, — признал он наконец.
Я сжал кулаки. Это становилось интересным.
— Послушайте, мсье кюре, нам надо переговорить в более спокойной обстановке. Вы не могли бы отлучиться на пару дней и встретиться со мной в Париже?
Он заколебался.
— Почему бы нет…
— Запишите мой номер телефона. Никому его не давайте. Позвоните, как только приедете в Париж. И берегите себя. Я не шучу.
— А как быть с жандармерией?
— Вы не обязаны извещать их о том, что говорили со мной по телефону.
— Разумеется. Профессиональная тайна, сын мой, — ответил он и повесил трубку.
Восемь
В «Пре Карре», ресторане отеля «Спландид», царил полумрак, и, несомненно, это было идеальное место для тайных совещаний. Но проблема состояла в том, что мои часы показывали половину девятого, а Софи так и не появилась. Она опаздывала уже на полчаса, и я не только не мог смотреть без отвращения на принесенные официанткой фисташки, но и начал всерьез беспокоиться.
Я успел прокрутить в голове примерно сотню катастрофических сценариев, в которых Софи становилась жертвой громил, нанятых одним из двоих наших беспощадных преследователей. Не считая вполне правдоподобной версии, что фараоны задержали ее на выходе из интернет-кафе. И я сознавал, что один не справлюсь. Без Софи я ничего не стоил. Я нуждался в ней, в ее решимости, в ее мужестве, в ее улыбках.
Я уже собирался заказать вторую порцию виски, когда с радостью увидел, как в окне показался силуэт журналистки.
Она подошла к столику, и по тому, как блестели у нее глаза, я понял, что ничего серьезного не произошло.
— Простите, я опоздала, очень увлеклась переводом… И ребята с «Канала» поймали меня по телефону, они начинают терять терпение.
Она села напротив меня. Неяркий свет плафонов на потолке отбрасывал голубоватые блики на ее лоб, словно луч солнца пробивался сквозь витраж. В «Пре Карре» цветовая гамма была феерической: лазурный потолок, янтарная мебель, охряные стены. Невысокие деревянные перегородки отделяли столики друг от друга, что давало нам ощущение некой интимности. Сервировка была великолепной: серебряные приборы, хрустальные бокалы, мягкие толстые салфетки. Софи нервно поглаживала скатерть тыльной стороной ладони. Очевидно, ей не терпелось рассказать мне о своих открытиях, но, заняв место за столом, она попросила начать меня.
— Думаю, фараоны у нас на хвосте. Перед входом в интернет-кафе стояли две полицейские машины
— Уже? Вы уверены?
— Я не стал выяснять это у них. Покинул заведение через запасной выход. Но если нас засекли в интернет-кафе, можно предположить, что они знают, в каком отеле мы остановились.
Софи внимательно оглядела зал.
— Пока все как будто спокойно, — сказала она с улыбкой. — Посмотрим, что будет дальше…
— Посмотрим? Благодарю покорно! Я не привык к тому, чтобы меня выслеживали фараоны.
— Я тоже, но поделать с этим мы ничего не можем, разве что будем держать ухо востро, как говорят в таких случаях. Ну, что вам удалось узнать?
— Борелла мертв, — мгновенно ответил я, обрадованный тем, что мы сменили эту неприятную тему. — Убит в Иерусалиме. В Париже у него дочь. Она в красном списке, и, боюсь, придется опять прибегнуть к помощи вашего друга из RG.
Софи фыркнула.
— Бедняга, он на стену полезет! — призналась она. — Лучше уж обратиться к Сфинксу…
— Почему нет? Вы же договорились с ним, что сегодня вечером выйдете на связь.
— Дамьен, — продолжила она торжественным тоном, — пора бы вам немножечко больше доверять самому себе. Я не собираюсь разыгрывать роль дешевого психиатра, но, говоря откровенно, у вас заниженная самооценка! Вы привыкли терзать себя…
Я сидел все так же неподвижно, злясь и одновременно чувствуя себя пристыженным.
— Не знаю, через какое дерьмо вы прошли, но сейчас жизнь прекрасна. Вы имеете право расслабиться.
Я смотрел на нее, как зачарованный. Никогда она не говорила со мной подобным тоном. Никогда я не видел подобного взгляда. Мне казалось, будто со мной говорит Франсуа. Старший брат. Старшая сестра. Любимая и одновременно назойливая. Такая уверенная в себе!
— Жизнь прекрасна? И мне надо расслабиться? — пробормотал я наконец.
— Да. Надо просто жить! Вы хороший парень. Но слишком усложняете свою жизнь.
Мне хотелось сказать, что в данный момент мою жизнь здорово осложняет она сама, но я не посмел.
— Не все умеют так расслабляться, как вы! — все же возразил я. — Прекрасно, у вас совсем нет комплексов, браво! Но не все могут быть такими… безмятежными!
— Я не безмятежна! Я свободна и не задаюсь вопросами, отчего люди на меня так или эдак посмотрели… Вот, к примеру, вас смущает, что я люблю и девочек, и мальчиков? Но, видите ли, я себе таких вопросов не задаю. Я подчиняюсь обстоятельствам. Если я влюбляюсь, значит, влюбляюсь…
— Слишком уж все у вас легко!
— Вовсе нет, но дело не в этом! — примирительно сказала она.
— В чем же тогда? Я не уверен, что правильно вас понял. И я не знаю даже, зачем вы мне все это выкладываете!
— Я просто пыталась объяснить вам, что вы излишне подвержены чувству вины. По отношению к вашей бывшей, отцу, прошлому в целом, алкоголю, наркотикам, Нью-Йорку, да мало ли еще к чему… Вам нужно слегка перевести дух.
— Условия для этого у нас не идеальные, — иронически парировал я.
— Разумеется, — согласилась Софи. — Но если вы сумеете добиться этого сейчас, когда ситуация у нас пиковая, все наладится. И мне это будет очень приятно.
Я ответил не сразу. В сущности, я понимал, что она хочет сказать. Возможно, она не сумела найти верных слов, но она была права. Проблема моя, в сущности, сводилась к одному: мне не нравилось, каким я стал в Нью-Йорке, и у меня была потребность очиститься. Отмыться. Простить самого себя. Но я никогда бы этого не добился, если бы не наша встреча. Только Софи могла помочь мне возродиться. Вернуть то, что украло у меня прошлое. Но вот какая незадача. Я любил ее, а она любила женщин.
— Почему вы говорите мне об этом сейчас? — спросил я, опуская глаза.
— Потому что вы мне очень нравитесь. Правда.
Такое простое, такое неуклюжее признание… лучшего я уже много лет не слышал. Именно это и было самым тяжким.
— И еще, — призналась она, — потому что меня воротит, когда я вижу, как вы начинаете паниковать, едва вам захочется выпить. Или закадрить меня.
— Закадрить вас? — возмущенно фыркнул я.
— Да, закадрить меня. Это же прекрасно, Дамьен, вы имеете право кадрить меня! Вы имеете право кадрить, кого вам хочется… но и тот, кого вы кадрите, имеет право откликнуться или нет. Видите, вы забиваете себе голову ненужными вещами!
Я все еще не мог оправиться от шока. Обмякнув в кресле, я смотрел на нее с видом полного идиота.
— Ну же, — настойчиво продолжала она, — что вы будете пить?
Бороться было бесполезно. Такой противник, как Софи, был мне не по зубам.
— Виски.
Она улыбнулась.
— Двойной, — добавил я и тоже попытался улыбнуться.
Она захлопала в ладоши и жестом подозвала официанта. Сделала заказ, и мы оба примолкли, пока нам не принесли выпивку. Наверное, от смущения.
— Простите, что я на вас так напала, — робко произнесла она, пригубив свой «Космополитан».
— Да нет, вы правильно поступили. Я действительно не могу расслабиться… Знаете, дешевая психология порой не лишена смысла… Думаю, мне в самом деле надо избавляться от чувства вины.
В ту же секунду, в завершение этого странного дня, в сумраке этого роскошного бара, Софи наклонилась ко мне и поцеловала. В губы. Долгим поцелуем.
Я позволил ей это. Бессильный. Ошеломленный. Восхищенный. Потом она откинулась на спинку кресла, широко улыбнулась мне, отпила глоток из бокала и, не выпуская соломинку изо рта, бросила:
— Неплохо для лесбиянки, а?
И захохотала. Но это не был насмешливый смех. Он был восхитительный. Всех нюансов я в своем изумлении просто не улавливал.
Я залпом выпил стакан неразбавленного виски.
И тоже расхохотался. Словно невероятное напряжение, не отпускавшее нас несколько дней, наконец спало. Секундная передышка в нашей исступленной гонке.
А для меня еще и поцелуй, на который я даже надеяться не смел.
Мы надолго умолкли, пока Софи не решилась заговорить вновь.
— Я все же успела продвинуться с переводом, — заявила она совсем другим тоном.
— Превосходно! И что вы там нашли? — поторопил ее я, стараясь как можно более небрежно развалиться в кресле.
По правде говоря, мне было трудно думать о чем-то ином, кроме ее поцелуя, но следовало смириться с обстоятельствами. Софи твердо стояла обеими ногами на земле. Для нее жизнь была простой. Она не лгала, не притворялась. И не задавалась вопросами, которые так мешали мне. Свидетельством чему был этот самый поцелуй.
— Пока ничего конкретного сказать вам не могу. Самое трудное — это понять текст. Его можно перевести только с помощью заметок вашего отца. И, откровенно говоря, мне нужны дополнительные материалы, чтобы уточнить некоторые факты
Я уже давно забыл, как сладок такой поцелуй. Простой поцелуй школьницы. Не те разнузданные поцелуи, которыми я обменивался с мимолетными ночными подружками в своей нью-йоркской постели. Настоящий, простой поцелуй. Поцелуй любви.
— И на чем же вы остановились? — рассеянно спросил я.
— Я пока в самом начале. Дюрер дал зацепки, позволяющие проследить историю Йорденского камня, и ваш отец кое-что выяснил, но этого недостаточно. Если я правильно поняла, Дюрер утверждает, что тот, кому Иисус вручил эту загадочную драгоценность — Иоанну, Иакову или Петру, значения не имеет, перед смертью доверил ее сирийским монахам. Я должна подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, найти какие-то следы в истории… Честно говоря, в отеле я ничего сделать не смогу. Мне нужно поработать в библиотеке.
— Я мог бы вам помочь, — предложил я.
— Нет. Вы должны заниматься микрофильмом. История с ессеями, это просто потрясающе!
— Но мне нельзя возвращаться в Национальную библиотеку! Слишком опасно…
— Да, — согласилась она, — но вы ведь узнали имя человека, отдавшего микрофильм в библиотеку. Вы могли бы встретиться с ним. Чтобы посмотреть, совсем он сбрендил или же это серьезный тип.
— О'кей.
— Вы ведь запомнили его имя?
— Кристиан Борелла, — подтвердил я.
— Очень хорошо. Постарайтесь найти его. А я тем временем буду трудиться в Бобуре.
— Хорошо, шеф.
— Зайдем сначала в интернет-кафе и пообщаемся со Сфинксом. Потом вы займетесь поисками автора микрофильма.
— Ладно, двинули, — согласился я, поставив стакан на столик.
Софи пристально взглянула на меня. Я прекрасно знал, что означает этот взгляд. Она спрашивала, все ли в порядке. Спрашивала, не сержусь ли я на то, что она меня поцеловала. Я ответил ей улыбкой. Мне было хорошо.
— Типы, взломавшие ваш компьютер, — профи, а не мальчишки-шалунишки. И похоже, действовали они с территории Соединенных Штатов, но пока я не могу это подтвердить.
Софи выбрала модное интернет-кафе, расположенное в центре авеню Фридланд. Гигантский зал, погруженный в полумрак, обстановка, напоминающая одновременно ночной клуб в стиле рококо 80-х и зал для платных видеоигр в Лос-Анджелесе. Неоновые лампы, мерцание, блики, бледное свечение мониторов — все в этом логове было пронизано фосфоресцирующими лучами. Вдоль стен рядами стояли компьютеры, перед которыми сидели возбужденные подростки в наушниках, с невидящим взглядом — они строчили из автоматов «узи» или Калашникова по монстрам, то и дело возникающим на экране. Суровый парень лет тридцати проводил нас к свободному компьютеру. Длинноволосый, с покрасневшими и запавшими глазами за стеклами очков в толстой оправе, он походил на человека, который уже несколько дней ничего не ел и не пил. Его худое тело болталось в слишком длинной рубахе и слишком широких штанах. Следуя за ним, мы поднялись по узкой винтовой лестнице на галерею, и он указал нам наше место:
— Устраивайтесь здесь. У вас есть «Эксплорер» и «Нетскейп». Самостоятельно ничего устанавливать нельзя. Никаких глупостей. Для игр нужно…
— Мы не собираемся играть. Программа IRC у вас установлена?
Он вздохнул, несколько раз кликнул мышкой, и вскоре на экране появилась знакомая иконка. Только эта программа и была нам нужна. Парень что-то проворчал и отошел от нас, сунув в рот сигарету.
На этом краю галереи мы чувствовали себя почти спокойно: находившиеся рядом мальчишки пребывали в иной реальности и едва ли заметили наш приход. Слышать они тоже не могли — из-за наушников и музыки техно, которую транслировали громкоговорители, висевшие почти повсюду. Я отлучился на пару минут, уступив естественной потребности, и Софи, очевидно, воспользовалась этим, чтобы получше познакомиться со Сфинксом. Среди прочего она сообщила ему обо мне и рассказала, как продвигается наше расследование.
Фотография Буша, присланная хакером, сегодня появилась в «Либерасьон», и это доставило нашему незримому другу большое удовольствие.
Он был нам все более симпатичен, и мне хотелось узнать о нем побольше. Ведь мы не знали даже его возраста, хотя все указывало на то; что это парень лет примерно двадцати.
Предупредив о том, что нас взломали и выследили, он, видимо, спас нам жизнь. Софи обещала, что мы сумеем отблагодарить его.
— Вы не знаете, успели они осмотреть мой жесткий диск?
— Вне всякого сомнения.
— А вы сумеете установить, кто они?
— Возможно, с помощью той программы, что я вам дал. Но это требует времени. Мерзавцы подсунули вам Троянского коня. Им пришлось выждать момент, когда вы не работали на компьютере, вот тогда они к вам и влезли.
— Очень интересно. Стало быть, мне нельзя теперь пользоваться ноутбуком… это затрудняет наши поиски.
— Я могу что-нибудь еще для вас сделать?
— В настоящий момента ничего конкретного. Но я уверена, что скоро у нас появятся новые вопросы к вам. А вы попытайтесь их вычислить.
— Я делаю что могу. Попробую найти что-нибудь еще об «Акта Фидеи». Эта история меня здорово заинтересовала.
— Прощупайте также «Бильдерберг». Мы узнали из абсолютно надежного источника, что в группе произошел раскол… Тут можно порыскать.
— О'кей. Вечером выходим на связь?
— О'кей. Давайте после ужина.
Софи закрыла программу IRC и уступила место мне.
— Поищите автора микрофильма. А я побежала в Бобур. Встречаемся в отеле в восемь, ужинаем и выходим на связь со Сфинксом.
— Договорились.
Она поцеловала меня в лоб и исчезла за каменными колоннами, украшавшими галерею интернет-кафе.
Я вздохнул и открыл программу навигатора Интернета. Я решил начать с желтых страниц, но, поскольку у меня не было никаких сведений о местопребывании нужного мне человека, быстро обнаружилось, что таким образом найти его нельзя — во Франции проживало слишком много Кристианов Борелла. Даже в парижском регионе их было около десятка.
Без особой надежды я навел курсор на строку поиска и набрал имя автора микрофильма. Равнодушно проглядев несколько страниц о совершенно неинтересных мне однофамильцах, я с удивлением увидел ссылку на сообщение АФП [30]с интригующим названием: «Израиль: загадочное убийство главы миссии «Врачи без границ».
Страница неторопливо загрузилась на экране моего компьютера. Это было короткая, всего в несколько строк, депеша с места событий:
«Иерусалим (АФП). Тело Кристиана Борелла, возглавлявшего миссию «Врачи без границ», было найдено сегодня утром в его квартире в пригороде Иерусалима. Убитый двумя выстрелами в голову пятидесятитрехлетний француз провел большую часть жизни среди бедуинов Иудейской пустыни. Учитывая чисто гуманитарный характер его миссии, израильская полиция полагает, что это преступление не связано с израильско-палестинским конфликтом. Таким образом, мотивы убийства пока неизвестны. Возможно, убийство произошло по причинам личного характера…»
Сомневаться не приходилось. Речь шла об авторе микрофильма. Слишком много совпадений. Монастырь, о котором говорилось в микрофильме, находился именно в Иудейской пустыне. Я был почти уверен, что напал на след. К несчастью, след тупиковый, поскольку пресловутый Борелла был мертв.
В любом случае все это выглядело крайне неприятным: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы связать эту смерть с микрофильмом. Я взглянул на дату сообщения. Борелла был застрелен три недели назад. Все более и более тревожно.
Я стал возбужденно просматривать архивы поисковых систем, чтобы найти дополнительную информацию Борелла, но, кроме сообщения агентства «Рейтер», почти совпадающего с депешей АФП, ничего конкретного не обнаружил. Поэтому я решил попытать счастья у «Врачей без границ» и выяснил номер их телефона. Записав его на клочке бумаги, я решил покинуть интернет-кафе, утомившее меня своей какофонией.
Спустившись вниз, я заметил две полицейские машины, стоявшие прямо у входа. Я тут же замер. Неужели они приехали за мной? Это были полицейские, не жандармы. Ну и что? Мне нельзя было рисковать. Я чертыхнулся. Возможно, они уже задержали Софи?
Наверное, у меня был странный вид, потому что распоряжавшийся здесь парень хлопнул меня по плечу:
— Неприятности?
Я вздрогнул:
— Что?
— У вас неприятности? — повторил лохмач, кивнув в сторону улицы.
Я заколебался.
— Есть тут другой выход?
Он кивнул. Посмотрел на меня с явным любопытством. Во взгляде его читалось: «Кто бы мог подумать, что такому парню, как я, придется выручать такого типа, как ты».
— Идите за мной, — сказал он наконец, словно решив для самого себя, что на преступника я не похож, и направился в другой конец зала.
Я без колебаний двинулся за ним мимо рядов геймеров. Он открыл тяжелую железную дверь рядом с туалетами, ведущую в длинный коридор, загроможденный картонными ящиками с компьютерами и бухтами спутанного кабеля. Мой провожатый вошел туда, я последовал за ним.
— Можете слинять отсюда, — сказал он, указывая на запасной выход в конце коридора.
— Большое спасибо, — смущенно произнес я.
— Нет проблем.
Он вернулся в зал интернет-кафе, прежде чем я успел пожать ему руку.
Я рискнул выйти на улицу. Это была противоположная часть здания, и, к моему облегчению, никаких полицейских машин здесь не было.
Я пошел быстрым шагом, часто оглядываясь, опасаясь увидеть их каждый раз, когда за моей спиной слышалось урчание мотора. Я пересек несколько улиц, пока не нашел спокойное место вдали от полицейских машин, от туристов, от бесчисленных лиц, которые никак не давали мне забыть мою усиливающуюся паранойю.
Я уселся на зеленую скамью, в тени деревьев с уже пробивающейся листвой. Это был небольшой тихий сквер. Я испустил долгий вздох. Мне никак не удавалось привыкнуть к этой новой жизни. Я был в бегах.
На песке передо мной прыгали голуби, занятые поиском крошек. Похоже, какая-нибудь старая дама регулярно подкармливала их с этой скамьи. Чахлый кустарник, бронзовая статуя неизвестного маршала, зеленые решетки вокруг платанов — я был в Париже моего детства. В точно такой скверик мама водила меня гулять, по средам, после обеда. Я помню, как она сжимала в руке мою ладошку. Поднимала меня, когда я спотыкался о тротуар. Цветочный рынок, кукольные представления в Ботаническом саду, мороженое у Бертильона… Именно по этому Парижу я больше всего тосковал.
Но сейчас было не до воспоминаний. Я не имел права поддаваться меланхолии. Не время. Я достал из кармана мобильник. Купленную накануне временную карту я еще не вставил. Сделав это, я проверил, нормально ли работает телефон.
Логотип моего оператора возник на экране, а затем один за другим появились значки, показывающие функциональную готовность аппарата. Я набрал номер «Врачей без границ». Мне ответила молодая женщина. Я не подготовился к разговору и действовал по наитию.
— Здравствуйте, вас беспокоит Лоран Широль.
Это было первое пришедшее мне на ум имя.
— Я журналист, работаю на «Канале Плюс», — добавил я.
Для большей убедительности. Что бы ни случилось, Софи всегда подтвердит, что я имею отношение к каналу.
— Я собираю материал о Кристиане Борелла… Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто его знал.
— Не кладите трубку, — произнесла телефонистка нейтральным тоном.
Я сжал кулаки в надежде, что дело выгорит. Когда отзвучала музыка ожидания, послышался мужской голос. Телефонистка соединила меня.
— Мсье Широль?
Голос был звучный, уверенный, отчасти даже высокомерный.
— Да, — ответил я.
— Добрый день, меня зовут Ален Бриар, я работаю во французской секции и был довольно близко знаком с Кристианом. Лина сказала мне, что вы собираете материал о нем…
— Именно так.
— Очень хорошо. Не знаю, смогу ли я реально помочь вам, но мне было бы крайне любопытно взглянуть на результаты вашего расследования.
— Я пришлю вам дискету, — соврал я.
— Что вы хотите узнать?
— Кристиан не рассказывал вам о том, чем он занимался помимо своей работы в организации «Врачи без границ»?
— Не припоминаю такого.
— Он никогда не говорил об увлечении, которое не имело отношения к его гуманитарной миссии? Об открытии несколько… несколько необычном.
— Нет, — ответил мой собеседник озадаченным тоном. — Он страстно любил Иудейскую пустыню и проводил там много времени. Не думаю, чтобы он мог заниматься чем-то еще…
— Вот именно! Не рассказывал ли он вам об Иудейской пустыне что-нибудь такое, что не имеет отношения к «Врачам без границ»?
— Не понимаю, куда вы клоните. Он что, нашел там какое-то сокровище?
— Нет-нет, дело не в этом, — заверил я.
— Знаете, у него не было времени заниматься другими вещами. У него не хватало времени даже на собственную дочь в Париже.
— Дочь?
— Да, Клэр, его дочь. Вы не знали, что у него есть дочь?
— Хм, нет, я только приступил к сбору материалов…
— Вам следовало бы начать с нее! Она знает о нем гораздо больше, чем я.
— У вас есть ее координаты?
Он на мгновение заколебался.
— Полагаю, она жила с отцом… Но я не могу дать вам ее адрес. Это вторжение в частную жизнь…
— Понимаю…
Я не хотел давить на него. И привлекать излишнее внимание к себе также не следовало. Но я все-таки получил ценную информацию. Теперь я мог искать в Интернете адрес Кристиана Борелла или его дочери Клэр, проживающих в Париже. На сей раз мне не придется действовать вслепую.
Поблагодарив мсье Бриара, заметно разочарованного тем, что ему задали так мало вопросов, я повесил трубку, тут же запустил программу поиска на мобильнике и запросил данные о Кристиане Борелла. Мне повезло, в Париже жил только один человек с таким именем. К несчастью, он был в красном списке [31].
Стало очевидно, что один я не справлюсь, мне нужна была помощь Софи и ее приятеля из RG. Но до двадцати часов у меня еще оставалось время, и я решил проверить старый след, которым мы несколько пренебрегли. Священник из Горда.
В справочной службе я нашел его телефонный номер и рискнул позвонить. Слишком многие вопросы остались не решенными после нашей встречи.
Он снял трубку на втором звонке.
— Здравствуйте, преподобный отец. Это Дамьен Лувель.
Я услышал вздох.
— Я вас не беспокою? — спросил я, заранее зная ответ.
— Беспокоите.
Что ж, по крайней мере откровенно.
— Мне очень жаль, святой отец, но…
— Вы знаете, что вас разыскивает жандармерия?
— В общем, да…
— И вас это не волнует?
— Скажем так, это не самая главная из моих забот. Мне жаль, что я вас побеспокоил, но вы должны признать, что завершили наш разговор в довольно сухой манере и…
— Представьте себе, я сейчас пакую вещи, — прервал он меня с раздражением.
— Вы уезжаете? — удивился я.
— Да.
— Куда же?
— В Рим.
— Что? — вскричал я.
— Да. В Рим. Меня переводят, мсье Лувель.
— Переводят в Рим? Гм, для вас это грандиозное повышение.
— Не вполне так, не вполне… Я очень привязан к приходу в Горде и предпочел бы закончить свои дни здесь. Короче говоря, мсье Лувель, это совсем не повышение. Скорее меня решили убрать с дороги.
— Вот как? А отказаться вы не можете?
Он вновь вздохнул, стараясь взять себя в руки.
— Конечно нет!
— Ну, я не слишком-то разбираюсь в трудовом законодательстве для священнослужителей, — иронически бросил я.
— Меня переводят, вот и все. Я уезжаю.
У меня запершило в горле. Священник был явно вне себя, и мне это казалось почти забавным, хотя я понимал, что отношусь к делу излишне легкомысленно.
— Вы думаете, вас переводят, чтобы… чтобы заставить вас замолчать?
— Никаких комментариев.
Я услышал, как щелкнула зажигалка. Священник закурил. Час от часу не легче!
— Вы знаете, кто санкционировал ваш перевод?
Он ответил после паузы:
— Нет. Этого никто никогдане знает.
Я решил бросить пробный камень:
— А если я вам скажу, что знаю?
— Как это?
— Я точно знаю, кто и по какой причине санкционировал ваш перевод. Я мог бы рассказать вам об этом, но вы должны рассказать мне об отце. Вам ведь многое известно?
Очередная пауза свидетельствовала о замешательстве.
— Возможно, — признал он наконец.
Я сжал кулаки. Это становилось интересным.
— Послушайте, мсье кюре, нам надо переговорить в более спокойной обстановке. Вы не могли бы отлучиться на пару дней и встретиться со мной в Париже?
Он заколебался.
— Почему бы нет…
— Запишите мой номер телефона. Никому его не давайте. Позвоните, как только приедете в Париж. И берегите себя. Я не шучу.
— А как быть с жандармерией?
— Вы не обязаны извещать их о том, что говорили со мной по телефону.
— Разумеется. Профессиональная тайна, сын мой, — ответил он и повесил трубку.
Восемь
В «Пре Карре», ресторане отеля «Спландид», царил полумрак, и, несомненно, это было идеальное место для тайных совещаний. Но проблема состояла в том, что мои часы показывали половину девятого, а Софи так и не появилась. Она опаздывала уже на полчаса, и я не только не мог смотреть без отвращения на принесенные официанткой фисташки, но и начал всерьез беспокоиться.
Я успел прокрутить в голове примерно сотню катастрофических сценариев, в которых Софи становилась жертвой громил, нанятых одним из двоих наших беспощадных преследователей. Не считая вполне правдоподобной версии, что фараоны задержали ее на выходе из интернет-кафе. И я сознавал, что один не справлюсь. Без Софи я ничего не стоил. Я нуждался в ней, в ее решимости, в ее мужестве, в ее улыбках.
Я уже собирался заказать вторую порцию виски, когда с радостью увидел, как в окне показался силуэт журналистки.
Она подошла к столику, и по тому, как блестели у нее глаза, я понял, что ничего серьезного не произошло.
— Простите, я опоздала, очень увлеклась переводом… И ребята с «Канала» поймали меня по телефону, они начинают терять терпение.
Она села напротив меня. Неяркий свет плафонов на потолке отбрасывал голубоватые блики на ее лоб, словно луч солнца пробивался сквозь витраж. В «Пре Карре» цветовая гамма была феерической: лазурный потолок, янтарная мебель, охряные стены. Невысокие деревянные перегородки отделяли столики друг от друга, что давало нам ощущение некой интимности. Сервировка была великолепной: серебряные приборы, хрустальные бокалы, мягкие толстые салфетки. Софи нервно поглаживала скатерть тыльной стороной ладони. Очевидно, ей не терпелось рассказать мне о своих открытиях, но, заняв место за столом, она попросила начать меня.
— Думаю, фараоны у нас на хвосте. Перед входом в интернет-кафе стояли две полицейские машины
— Уже? Вы уверены?
— Я не стал выяснять это у них. Покинул заведение через запасной выход. Но если нас засекли в интернет-кафе, можно предположить, что они знают, в каком отеле мы остановились.
Софи внимательно оглядела зал.
— Пока все как будто спокойно, — сказала она с улыбкой. — Посмотрим, что будет дальше…
— Посмотрим? Благодарю покорно! Я не привык к тому, чтобы меня выслеживали фараоны.
— Я тоже, но поделать с этим мы ничего не можем, разве что будем держать ухо востро, как говорят в таких случаях. Ну, что вам удалось узнать?
— Борелла мертв, — мгновенно ответил я, обрадованный тем, что мы сменили эту неприятную тему. — Убит в Иерусалиме. В Париже у него дочь. Она в красном списке, и, боюсь, придется опять прибегнуть к помощи вашего друга из RG.
Софи фыркнула.
— Бедняга, он на стену полезет! — призналась она. — Лучше уж обратиться к Сфинксу…
— Почему нет? Вы же договорились с ним, что сегодня вечером выйдете на связь.