Левитина Наталия. Неумышленное ограбление

   - Что, Вячеслав Петрович, взяли после Дроздовцева бразды правления в свои руки?
   - Не совсем так. - Тупольский на минуту задумался. - И неужели вы думаете, что меня может интересовать торговля эскорт-девицами? А вы, кстати, отчаянная женщина. Спуститься с третьего этажа по железке. И ловко обыграли ребят в преферанс - они до сих пор в растерянности, как это могло случиться. Я им, конечно, чуть головы не поотворачивал за то, что вас упустили. Хотя кто же мог ожидать такую отвагу от столь хрупкой женщины. Да еще к тому же беременной...
   Я задохнулась. Он и это знает? Да ведь даже Серж еще не в курсе!
   - Вижу, я вас заинтересовал. Если бы вы, Татьяна, знали, сколько хлопот доставили мне! Конечно, я понимаю, вы - талантливая журналистка и охота за сенсациями для вас образ жизни. Но если бы три месяца назад вы не пришли в "Интерком", Дроздовцев не принял бы вас на работу и вы не стали бы копать под него, то многие события, доставившие столько неприятностей вам и вашей подруге, могли бы не произойти.
   Тупольский сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и поворачивал в руках хрустальную рюмку с недопитым коньяком. Он, очевидно, не прочь был пооткровенничать. Наверное, законспирировался до такой степени, что даже и поговорить не с кем, только как с несчастной девицей, приговоренной к закланию.
   - Вам, должно быть, Дроздовцев, после того как он был разоблачен нашими доблестными правоохранительными органами, представился фигурой колоссального масштаба, этаким гигантом, проворачивающим грандиозные сделки в области порнобизнеса. Да, он, несомненно, был талантливым человеком. И если б не зарвался, то еще долго мог бы приносить пользу людям и закончил бы свою жизнь не в подмосковном лесу с проломленным черепом, а в своем роскошном доме где-нибудь во Флориде - под пальмами у синего моря. Если организацию, которую я в данный момент представляю, можно назвать государством в государстве (а так оно, в принципе, и есть), то Дроздовцев в этом государстве отвечал за индустрию развлечений. Боссы всех уровней, как вы знаете, любят отдыхать на широкую ногу - сауна, загородные пикники, где на вертеле жарятся куропатки, а в золотом ведерке охлаждается шампанское, прогулки на яхте и краткосрочные визиты на субботу-воскресенье в Мадрид за покупками или в Париж на авеню Монтань. А женщины украшают жизнь. И Дроздовцев должен был поставлять комплекты девиц с расплывчатым представлением о нравственности на балы, презентации и по телефонному заказу - в загородные охотничьи домики и дачи. Как вы понимаете, потребители этих горячительных услуг не имеют права афишировать своих пристрастий - ведь на них, можно сказать, равняется вся страна, они часто выступают с речами по телевидению и активно проявляют себя на заседаниях различных комитетов и парламентских комиссий.
   - Подождите, подождите, - прервала я Тупольского. На груди, согретый теплом моего тела, преданно трудился диктофон. - А чем конкретно занимается эта ваша организация?
   - Татьяна, но вы же не вчера родились. Вы прекрасно знаете, что наверху у нас сидят не самые глупые люди. И эти люди прекрасно понимают, что, объединив свои усилия, возможности и полномочия, они смогут гораздо плодотворнее использовать деньги налогоплательщиков или честных бизнесменов. Для покупки, к примеру, дач на Калифорнийском побережье и открытия счетов в швейцарских банках. Кормятся многие, кому выпало счастье достигнуть престижного поста. Я могу назвать вам несколько фамилий, которые ежедневно мелькают на страницах газет, и их владельцы очень успешно подпитывают свои истощенные в борьбе за народное счастье организмы из самых разных источников. Невидимые нити связывают членов правительства, директоров банков, лидеров партий, владельцев крупнейших корпораций и т.д. Просто эти люди помогают друг другу жить красиво. Перевод энной суммы долларов на некоторые банковские счета назавтра превращается в разрешение на вывоз и продажу за границей стратегического сырья или оружия. Еще одно вливание - и вот уже идет в стране обмен денег, люди душатся в сберкассах. А те, кто погрел на этом руки, вещают с экрана, что сделано это исключительно в целях обеспечения счастливой жизни народа. Народ, я считаю, виноват сам. Эта страна лучшего обращения и не заслуживает. А наши господа могут даже для конспирации поругать сотоварища в прессе: чтобы народ порадовался - да, строгие и серьезные люди нами управляют, не дают обидчикам спуску. Кстати, про парламент я и не говорю. Депутат - слишком мелкая сошка, чтобы участвовать в игре профессионалов. Их берут не поштучно, а на вес - в массе они все-таки могут пригодиться: продвинут какой-нибудь необходимый законопроект.
   В общем, ничего нового я вам не сказал - об этом и так все догадываются, лишь не могут представить себе размаха и не знают конкретных имен: ну как тут разберешь, относится ли вот этот парень с такими честными глазами и проникновенной речью к коррумпированным элементам или нет?
   - Ну, назовите все же фамилии, - снова перебила я.
   Тупольский назвал. Действительно, они не показались мне чужими. Такие знакомые и близкие имена. Сколько там у меня еще осталось пленки на первой стороне кассеты?
   - Татьяна, но вы меня все время перебиваете.
   - Вячеслав Петрович, это как будто я беру у вас интервью. Давайте дальше, - призналась я. Всегда надо говорить правду.
   - Ну хорошо. Вернемся к нашему частному случаю...
   - Ой, извините еще раз, Вячеслав Петрович, а кто же вы в этой системе?
   - Ну, я фигура достаточно скромная. Если бы во главе этой организации стоял один человек, то мое место было бы где-то у трона со стороны правого уха. Я, так сказать, специалист-консультант по отдельным вопросам. Даю советы. Ну, поехали дальше.
   Функция Дроздовцева вам, надеюсь, стала понятна. Но Олег, человек предприимчивый и азартный, не удовольствовался ролью скромного поставщика женского тела. Он крупно развернулся, вышел на заграницу - это все вы знаете без меня. Такая бурная деятельность в наши планы не входила. В случае провала - а Дроздовцев стал все больше и больше зарываться вскрылась бы причастность к его бизнесу и всех тех лиц, о которых я вам рассказал. Я направился к нему с инспекцией. И решил, что Дроздовцева пора убирать, но перед этим раскидать его валютный заработок по некоторым иностранным счетам. У нас все компьютеризировано, и я на один день дал Олегу закодированную дискету со списком счетов и указанием, куда какие суммы перегнать.
   - Постойте! - не удержалась я. - Но если вы являетесь хранителем такой информации - значит, ваша роль не настолько скромна?
   Тупольский улыбнулся:
   - Ну, не преувеличивайте. Хотя... Так, ну на чем я остановился? Да, на следующее утро я обнаружил Дроздовцева бледным и растерянным. Мне он сказал, что у него пропали какие-то фотографии. Да, кстати, держите.
   Тупольский подошел к столу и достал из ящика уже изрядно потрепанный конверт с фотографиями Эванжелины.
   - А после смерти Дроздовцева, когда я чистил его компьютер, я обнаружил, что с этой дискеты снята копия. Поверьте, меня это просто взбесило. Дроздовцев пренебрегал элементарной безопасностью, возомнил себя всесильным, в общем, зарвался.
   Снять с дискеты копию не мог человек, посторонний в "Интеркоме". И только вы, кроме нас с Дроздовцевым, прочитали "Итальянское лето", где находился шифр к дискете. Хотя я-то думал, что раскодировать ее будет невозможно. Браво! Я всегда ценил ваши способности.
   Теперь передо мной встала задача отобрать у вас дискету. Но проблема заключалась в том, что вы успели мне понравиться за короткий период нашего знакомства. И мне страшно не хотелось расправляться с такой интересной девушкой. Поэтому я поручил Марине Дроздовцевой следить за вами.
   Я потеряла дар речи: нет, это просто невозможно. Он меня обманывает.
   - А ведь я вас предупреждал, что Марина - вам не компания, усмехнулся в бороду Тупольский. - С той самой минуты, как вы познакомились с ней на корте гостиницы, помните наш уик-энд, она информировала меня о каждом вашем шаге.
   Я изумилась:
   - Но не может она быть до такой степени лживой. Ведь...
   Я вспомнила, как Марина плакала, узнав о пропаже Кати, как горячо она убеждала нас уехать в Америку. Нет, я ему не верю.
   - Но она, возможно, и вправду хорошо к вам относится. Просто у меня был особый рычаг, с помощью которого я воздействовал на нее. У Марины есть ребенок, а большинство женщин ради своего ребенка готовы на все. Я ей просто сказал, что теперь жизнь ее пацана зависит от судьбы этой дискеты. Поэтому если вам показалось, что она переживает ваши несчастья искренне, то, может быть, вы и не ошиблись. У нее просто не было выхода.
   - Но тогда эти кошмарные двое суток, когда вы похитили Катю... Марина все знала? Но почему же она сразу не посоветовала мне взять дискету и идти к вам? Я ничего не понимаю...
   - Просто я не давал ей такого указания. Но ведь в конце концов вы все же пришли ко мне?
   Манипулятор. Ему, значит, нравится управлять людьми, как пешками, и так, чтобы они и не догадывались об этом. А тогда, в гостинице, когда Олег вылил ему в лицо шампанское, Тупольский, наверное, вообще получил от этого действия удовольствие - зная, что через день Олега должны убить, выполняя его, Тупольского, распоряжение.
   - А кота мне тоже Марина покалечила? - внезапно вспомнила я про гранату, заброшенную в кухонное окно.
   - Не понял?
   - Зачем закинули гранату в мою квартиру?
   - А, вы про это... Марина мне говорила. Но, знаете, это уже чья-то самодеятельность. Я к этому никакого отношения не имею. Могу, конечно, разобраться, если вы хотите. Вот насчет ограбления - то могу сказать, что дверь вам выломала Марина. Я приказал ей поискать дискету в вашей квартире. Незаметно. А она не стала церемониться - подковырнула чем-то защелку. Женщины не перестают меня удивлять: вы убегаете через окно - это и мужчина-то не каждый сможет, Марина взламывает квартиру. Она вам, случайно, убирать потом не помогала?
   Я кивнула.
   - Вот-вот. Женщины страшно непоследовательны. Дискету Марина не нашла, зато обнаружила фотографии вашей подруги. Я, грешным делом, решил, а не имею ли дело с бисексуальными особами - зачем хранить в тайнике фотографии голой подруги?
   Я смутилась. Да, это было глупо и неразумно.
   - Кстати, а почему вы пытались доказать мне, что это Эванжелина убила Олега? - спросила я, мучаясь сомнением: действительно ли знает Тупольский про Эванжелину или, когда меня шантажировали фотками, это был блеф?
   - Ну, если это сделала и не она, то при желании на нее это дело вполне можно было бы повесить. Или на любого другого близкого вам человека - надо было же как-то вас прижать, упрямую. Свидетельские показания - такой же товар, как и все остальное. Они легко покупаются и продаются.
   - Но зачем же вам понадобилась еще и Катя?
   - Марина сообщила, что вы с Сергеем решили отправить Эванжелину с ребенком обратно в Америку. То есть я терял удобный повод вас шантажировать. А мучить или убивать вас мне, извините, очень не хотелось.
   Поразительное человеколюбие. Но кажется, сорок пять минут давно уже истекли. Пора перевернуть кассету.
   - Пардон, - сказала я великому гуманисту, - можно ли полюбоваться интерьером вашего туалета?
   - Пожалуйста, - кивнул Тупольский, - думаю, через вентиляционное отверстие или по канализационной трубе вы не убежите.
   В туалете я достала диктофон и перевернула кассету. Натягивая джинсы, поправляя диктофон в кармане рубашки (а может, в лифчик засунуть?), я ощущала себя суперженщиной. Посмотрите, посмотрите на нее - она действует изощренно, как Штирлиц на переговорах с Борманом. Н.е могу избавиться от привычки тихо восторгаться собой. Вот только неизвестно, смогу ли я отсюда с этой кассетой выбраться?
   Вернувшись, я застала Тупольского в той же позе, что и раньше. Скрестив руки на груди, он изучал пустое кресло напротив себя.
   - Ну-с, Татьяна, а теперь мы переходим к заключительной и самой важной части нашей беседы. Как вы понимаете, я не без причины несколько часов рассказывал вам то, что постороннему человеку обычно не доверяют.
   Сейчас он сделает мне предложение. И я откажусь. Три-четыре, начали.
   - Только не отвечайте сразу. Вы понимаете, что я вам предлагаю. Вам будет обеспечена безбедная жизнь до самой старости. Вы ведь, как и любая женщина, не равнодушны к внешним атрибутам - обстановке, одежде. У вас будет все - вплоть до возможности объездить весь земной шар и написать об этом книгу. Если захотите - у вас появится своя газета или журнал. Соглашайтесь на эту сказочную жизнь. Люди с вашими мозгами должны загружать голову на полную катушку. Я хочу, чтобы мы работали вместе, чтобы вы стали частью этого тайного братства...
   - ...и его послушным винтиком, - продолжила я. - Нет, Вячеслав Петрович. Я не хочу даже выслушивать ваши предложения. Я сразу же категорически против. Вы, Вячеслав Петрович, преступник. И не пытайтесь втянуть меня в свою компанию. Хотя я и ненавижу это государство как извращенную систему, но страну, как это ни странно, все еще люблю, несмотря на ее чрезвычайную неприспособленность для жизни. А вы и ваши коллеги, как мерзкие черные пауки, лепите везде свою паутину и уничтожаете последнее, что здесь осталось хорошего. Я не могу причислить себя к числу высоконравственных особ. Но вы абсолютно безнравственны. Вы хотите заполучить новый удобный объект манипуляций - я буду писать по вашей указке статейки, необходимые вам в конкретный момент по конкретному поводу. Этого вы хотите? Персональный карманный журналистик. Но у вас, наверное, и без меня их хватает. А после того, что вы устроили нам, похитив Катю, - да ведь вы не представляете, что мы пережили в эти двое суток, - у меня теперь личная причина питать к вам ненависть. Я не то что статьи писать для вас... мне даже в одной комнате с вами находиться противно.
   Вот такую я произнесла речь. Воодушевляясь по мере продвижения вперед. Жаль, не было броневичка и более многочисленной публики.
   Лицо у Тупольского вытянулось, а глаза стали привычно ледяными. Он процедил:
   - Вы, конечно, понимаете, что после всего того, что я вам рассказал, наше дальнейшее одновременное проживание на этой планете было бы затруднено. Но я могу простить вам ваши слова: вы женщина, а женщины склонны к необдуманным высказываниям. Мое предложение остается в силе.
   Нет, он выводит меня из себя. И как он мог мне когда-то нравиться?
   - Я не изменю своего решения, - ответила я твердо, с интонациями Зои Космодемьянской в голосе.
   - Ну хорошо, - сдался Тупольский, и в его глазах вдруг появилось нечто похожее на жалость. -- Поверьте, мне очень не хотелось этого делать, но вы вынуждаете меня.
   Тупольский набрал телефонный номер и сказал в трубку:
   - Дима, ты мне нужен.
   Дима приехал через десять минут. Это оказался красавчик, которого я несколько дней назад мысленно нарекла симпатичным. Тупольский вполголоса дал ему в прихожей несколько указаний.
   - Ваша подруга улетела, - сказал мне Тупольский. - Это чтобы вам не волноваться напоследок. Знаете, наверное, вы правы. Если бы вы приняли мое предложение, то, возможно, я вскоре перестал бы вас уважать. Прощайте. Жаль, что все так вышло.
   Он даже слегка придержал меня за локоть. Уж не собирается ли дедуля пустить сентиментальную слезу, отправляя меня на расстрел?
   ***
   - Ловко ты нас провела, - сказал Дима, усаживаясь за руль "шестерки", на которой я приехала. - Пристегнись.
   На улице уже стало светать. Было прохладно и сыро. Успею ли я подхватить насморк до того, как меня убьют?
   - Доллары уже пристроила?
   По пустынным улицам мы продвигались от центра города к окраине.
   - Да.
   Если одной рукой выдернуть ремень, а правой открыть дверцу, то можно выскочить из машины, если Дима притормозит на светофоре. Но он конечно же проезжал перекрестки, не останавливаясь. Движение на дороге было весьма незначительным. А мы уже почти выехали из города. За городом он прибавит скорости.
   Из-за поворота вырулил грузовичок, и Дима резко затормозил. Я успела отстегнуть ремень и открыть дверцу, но из автомобиля высунулась только наполовину, так как мой палач продемонстрировал отменную реакцию. Он вдернул меня обратно, не дав насладиться воздухом свободы, и наотмашь врезал по лицу. Значит, если я смертница, то со мной уже можно не церемониться!
   - Тварь.
   - Урод.
   Грубиян так резко и свирепо развернулся ко мне, что я со страху чуть не продырявила собой кресло. Но пронесло. Я выпрямилась, расправила плечи, вздохнула и тут обнаружила, что у меня пошла кровь из носа. Мы уже выехали за город.
   - Нет, ну ты точно урод, - не сдержалась я (вот язык-то длинный!). Нос мне разбил.
   Дмитрий, неврастеник, резко затормозил, и я налетела грудью на бардачок. (Из сводки органов МВД: "Найден труп молодой симпатичной женщины с красивыми ногами, разбитым носом и обширным синяком в области грудной клетки".) Я опять вжалась в кресло и закрыла глаза. Ну кто тянул меня за язык?
   - Слушай, ты мне нравишься, - усмехнулся вдруг Дима. - Не трать время на лишние эмоции. У тебя осталось не больше получаса. Думай о чем-нибудь.
   Ну, Тупольский дает. Набрал себе в охранники философов.
   Я полезла в бардачок за салфеткой, так как кровь тонким медленным ручейком ползла уже на нижнюю губу. А между салфеток пальцы нащупали гладкий круглый металлический брусок. Газовый баллончик!
   Я осторожно закрыла бардачок и стала приводить в порядок лицо. Мы ехали под девяносто в час (кто мог бы заподозрить такую резвость в нашем старом "жигуленке"?). Если я прысну газом в нос Диме, он, возможно, тут же отключится - ведь Сергей предупредил, что газ очень сильный, - машину занесет, погибнем оба. Значит, необходимо, чтобы он сбавил скорость. А если баллон вообще не пашет? Но терять мне в принципе уже нечего.
   - А что ты со мной сделаешь? - поинтересовалась я.
   - Автомобильная катастрофа. Девушка не справилась с управлением. Обычное дело.
   - Слушай, притормози.
   - Зачем?
   - Пожалуйста, надо мне. Не могу я умирать в таком дискомфорте.
   - В туалет, что ли, хочешь? - усмехнулся Дима.
   Я кивнула. Только бы баллончик не подвел.
   - Хорошо. Доедем до того леска.
   Я громко зашмыгала носом, снова полезла в бардачок и достала баллончик, завернутый в салфетку. Ну, с Богом! Все это было как-то несерьезно и нереально - и Дима с интеллигентной мордой и огромными кулаками, и ночной разговор с ВэПэ, и холодный баллончик, зажатый в руке, как будто я смотрела кино и наблюдала за собой со стороны.
   Дима съехал с дороги в лесок. Машина остановилась. Я отстегнула неспешно ремень, приоткрыла дверцу и обернулась к жертве:
   - А знаешь...
   И, не договорив, закрыла рот, прищурилась, резко выбросила вперед руку и до упора вдавила головку распылителя. В следующую секунду я уже находилась метрах в пяти от автомобиля - чтобы самой не оказаться в радиусе действия смертоносного оружия.
   Когда я осторожно приблизилась к "шестерке" со стороны водителя, Дима лежал на сиденье откинувшись. Для уверенности я приоткрыла дверцу и - вот садистка! - сбрызнула парня еще разок. Отдыхай, молодой!
   Вьгтащить его из машины было нелегко. Откормился на тупольских харчах, килограммов восемьдесят, не меньше. Пристроив неподвижного Диму под елкой, как Деда Мороза, я села за руль. Интересно, через какой промежуток времени он оклемается?
   Я гнала по шоссе. Пока парень не доберется до города, у меня есть время. Эванжелина с Катей сейчас, должно быть, перелетают через Атлантику. Я даже не простилась с ними. А Сергей, наверное, вернулся из аэропорта. Волнуется обо мне. И как я соскучилась по Антрекоту!
   Я давила на газ, и утро казалось мне удивительно приятным - такое прохладное, влажное, свежее. В сером небе наметились рваные дыры, и сквозь них проникали солнечные лучи. Октябрь будет теплым, я еще смогу поиграть в теннис.
   Правой рукой, я залезла под куртку и достала диктофон Улыбаясь, я слушала, как из маленького динамика отчетливо раздается голос Тупольского. Голубчик ты мой ненаглядный, я с тобой рассчитаюсь и за Эванжелинины слезы, и за лапу Антрекота, и за несчастную Марину.
   На одном из перекрестков я заметила телефон-автомат и припарковалась неподалеку. Набрала свой номер. Мучительно долго никто не отвечал. Наконец раздался голос Сергея. Если везет - то сразу во всем.
   - Сережа, я звоню из автомата!
   - Что с тобой? Где ты? Я только что из аэропорта. Слушай, тут такое дело... Надо лечь на дно на пару недель. Кстати, ты почему не возвращаешься? И как тебе удалось вызволить Катьку?
   Я в двух словах объяснила ситуацию: Тупольский - главарь, Марина приспешница поневоле, я - еле выжила.
   - Ну и прекрасно. Значит, ляжем на грунт синхронно. Я соберу тебе какие-нибудь вещи. Знаешь что, сейчас я пойду к бабе Лене, и ты позвони мне туда. Скажу тебе адрес. Будем конспирироваться. Пятнадцать копеек с тобой?
   С момента, когда в стране начались трудности с разменной монетой, Сергей смастерил мне пятнадцать копеек с дырочкой и на леске - как у Виктора Цоя в "Игле". Чтобы я могла звонить ему из каждого автомата.
   Через пару минут Серж сообщил мне адрес квартиры, где мы сможем укрыться от преследований карателей. Потом я сделала еще один телефонный звонок. Пришлось вытащить из кровати знакомого редактора одной из столичных газеток, практикующейся на громких скандалах, выстроенных, однако, на твердых фактах. Редактор меня обматерил.
   - Подожди, не ругайся. Слушай, оставь для меня в завтрашнем номере подвал на второй полосе. Строк двести - двести пятьдесят.
   - Ты с елки спрыгнула. Номер сверстан и подписан.
   - Ну ты же понимаешь, если бы это того не стоило, я бы не просила. Забочусь о реноме твоей газеты. Исключительная сенсация.
   - Что у тебя?
   - Откровения одного товарища о коррупции в высших сферах. Он сам одно из главных действующих лиц. Имена - закачаешься. Есть пленка - он не знал, что у меня в кармане диктофон.
   - Старушка, верю на слово. Уже мчусь в редакцию. Когда подъедешь?
   ***
   Погода была прекрасной. И люди вокруг - добрыми, радостными, дружелюбными. Они спешили на работу совершать свой ежедневный производственный подвиг.
   Я остановилась у подъезда и посмотрела вверх. Золотые кроны деревьев качались на ярко-синем фоне прояснившегося неба, было свежо и ясно. Несмотря на необходимость скрываться, настроение у меня было ликующее. Жить - удивительно приятный процесс. Я поднялась по лестнице и отыскала 54-ю квартиру.
   Дверь открылась, и Сергей с видимым удовольствием сжал меня на широкой груди. У стены стояла сумка-видеокамера, набитая кассетами. На спортивном рюкзачке сидел Антрекот со свежеперебинтованной лапой. Ему тоже пришлось уйти в подполье. Сейчас за наши три жизни здравомыслящий человек не дал бы и двух рублей.
   - Полегче, товарищ, - сказала я Сергею, пытаясь освободиться.
   - Танька, мне все удалось. Ты даже не представляешь, какое дело я провернул. Мы все-таки купили с англичанином бомбу. Через два дня рванет. Это будет фейерверк!
   - Тебе все удается. Тебе даже удалось сделать меня беременной...
   Сообщение произвело эффект, обратный ожидаемому. Серж стиснул меня так, что я задохнулась.
   - Ну вот, - засмеялся он, - теперь мне придется на тебе жениться. Добилась все-таки своего.
   И чмокнул меня в нос. Разбитый! Я взвыла.
   - Постой, тебе же Эванжелина написала записку. - Сергей достал из кармана клочок бумаги.
   "Люблю тебя и жду! Эванжелина".
   - Удивительное красноречие, - с трудом выговорила я, так как к горлу почему-то подступили слезы. Сдают все же нервы.
   Антрекот наблюдал за нами с рюкзачка, и в его взгляде явственно читалось: "Ну есть-то мы будем сегодня или нет?"
   Часть третья
   АВАНТЮРИСТКА
   Мне, чтобы соблазнить мужчину, необходимы месяцы напряженного интеллектуального труда. Эванжелине для этой цели достаточно забыть, что верхняя пуговица на блузке так же успешно застегивается, как и остальные.
   О несправедливости такого устройства вещей я размышляла, наблюдая за стремительным и порывистым приближением моей подруги. Она уже разделалась с таможенным контролем и в разномастной, пестрой и суетливой шереметьевской толпе, озабоченной перемещением с места на место чемоданов, коробок, баулов и саквояжей, привычно удивляла своей ликующей красотой, сиянием и свежестью. Как обычно, в арьергарде преданно галопировали три вассала, отягощенные багажом Эванжелины и, несомненно, завербованные прямо в таможенной очереди.
   Мы не виделись почти год. И если мне этот год принес дополнительную морщинку под левым глазом, которую я в пароксизме отчаяния каждый вечер пыталась разгладить молочной бутылкой, то Эванжелина продолжала расцветать (хотя казалось, что ресурсы уже исчерпаны). Ее кожа стала еще нежнее и бархатистее, светлые волосы сами собой закручивались на концах в пушистые колечки. Разрез на длинной юбке карминного цвета терялся в преддверии живота, и сквозь него прорисовывалось точеное колено и изумительно долгое бедро. В соответствии с требованиями моды, Эванжелина теперь носила платформу, стройные щиколотки переливались туманно-золотистой лайкрой, а талия и грудь, затянутые в льняной корсет, напоминали шлифованные мраморные прелести греческих богинь любви и наслаждения.
   Эванжелина плыла ко мне, роскошная и яркая, как белый эсминец среди торпедных катеров, и мужчины, заметив ее, ошарашенно останавливались, забывали о декларациях, спрятанных долларах и пулеметах, шампанском, вечно недовольных, женах... Трепетные вассалы покорно катили ее многочисленные чемоданы, стараясь быть к ней поближе, теряя голову от нежного аромата ее тела и впитывая ненасытными взглядами ее красоту. И в этот момент я не могла ответить, как же вынесла долгие девять с половиной месяцев разлуки...