Страница:
- Мы тут слегка нервничаем, - призналась я вслух, - девочка одна пропала, ищем. А еще, когда ехала на работу, мотор задымил. Это меня добило...
Сергей Иванович оживился:
- Какая у вас машина? Какого цвета дым - белый, сизый, черный?
- У меня "шестерка". А дым... Вроде белый дым.
- Наверное, вышла из строя прокладка головки цилиндра. И в него попадает охлаждающая жидкость. Давайте мы вашу машину посмотрим. У нас ведь собственная станция техобслуживания.
У них еще и станция! И что же я с ними ругаюсь?
- Вместе работаем, должны помогать друг другу. И тем более таким симпатичным девушкам, - закончил Сергей Иванович. - Ну, значит, текст я вам оставляю, а машину пригоните вот по этому адресу. Ребята все сделают и денег не возьмут...
Елки-палки, оказывается, если не вести себя высокомерно и не стервенеть, то путь к цели будет в пять раз короче. И автомобиль бесплатно отремонтируют...
С Дашиной подругой Еленой мы договорились встретиться в тенистом сквере, недалеко от Люсиновской улицы.
В два часа дня я расслабленно лежала на скамейке, наблюдая за воробьиной междуусобицей, порожденной куском песочного пирожного, и ко мне подошла высокая (как не вспомнить, что по сравнению с шестидесятыми годами средний рост человека увеличился на 35 сантиметров!), спортивного вида девушка. Она была в том возрасте, когда свежесть кожи еще может компенсировать невыразительность черт лица. А так как Елена работала парикмахером, то и волосы ее были прекрасно уложены, блестели на солнце и красиво летали вокруг шеи, когда она поворачивала голову.
У Лены был такой же открытый и доброжелательный взгляд, как у Даши на фотографии, но, видимо, необходимость самостоятельно зарабатывать на жизнь придавала ему больше серьезности и задумчивости.
- Я приехала вчера с конкурса, - начала разговор Елена, - и Дашина мама мне обо всем рассказала. Это ужасно. Вы считаете, что ее еще можно найти?
Я пожала плечами.
- Даша прелесть. Ее все любили. Она была энергичной и веселой. Постоянно что-то делала, куда-то бежала. День у нее был расписан по минутам - то к репетитору, то на работу. Если бы у меня были такие богатые родители, я бы точно не работала.
- Но раз тебя отправили на конкурс, то, наверное, ты уже добилась определенных успехов? Неужели тебе не нравится твоя работа?
- Стилистом масштаба Зверева я никогда не стану, и причесывать звезд эстрады за бешеный гонорар я тоже вряд ли буду. Просто... Вы читали "Карьеру менеджера" Якокки? Он говорит: если работаешь официантом, то постарайся быть лучшим официантом в мире. Вот я и стараюсь быть лучшей. Но мечтала бы сидеть дома и воспитывать детей. А муж пусть работает и приносит деньги. И на конкурсе я, в общем, выступила неудачно... Переволновалась.
- Понятно.
- Вот Дарья - целеустремленная. Ей всего надо добиваться самой, она даже у родителей денег не брала, сама зарабатывала. А я не такая. Но куда же пропала Даша? А вам много платят в вашем сыскном бюро? Интересно, наверное, там работать?
Прекрасно, меня зачислили в отряд профессиональных Холмсов. Я не стала убеждать девушку в обратном. Мы побеседовали еще минут двадцать о Дашиных привычках и вкусах и разошлись, обещая поддерживать стабильную связь по телефону.
В навязанном мне деле я не продвинулась вперед ни на один миллиметр.
Эванжелина валялась на арабской кровати и читала старую "Крестьянку". Антрекот умирал на кухне от разрыва сердца: на сковородке лежал красный тунец, который Эванжелина вознамерилась подать к обеду, фруктово-травянистое сопровождение для него было уже готово - нарезанный и заправленный салат пестрел в стеклянной миске на столе.
- Боже, какие ужасные у тебя сковородки! Ни одной тефлоновой. Если не получится - я не виновата! - закричала Эванжелина из спальни.
- А если получится, то мы тебя причислим к касте кулинарных гениев. У психологов это называется "ходом Дешапелле".
- Чего? - изумилась Эванжелина. - Я не по-русски не понимаю.
Она влетела на кухню и уцепилась за хвост Антрекота, который уже карабкался по плите, твердо намереваясь украсть кусок тунца с раскаленной сковородки.
- "Ход Дешапелле" - это создание для себя искусственного препятствия, чтобы в случае поражения можно было бы оправдаться. Тефлоно-вая сковородка стоит в шкафчике - ты просто не захотела ее заметить. Если обед выйдет неудачным, ты скажешь, что сковорода была отвратительной и кончилось такое необходимое оливковое масло. А если тунец окажется на высоте - то это добавит тебе авторитета.
- А ты, а ты... - Эванжелина заглянула в "Крестьянку", - ты пер-фек-ционистка! Вот ты кто!
Я обалдела. Подруга стремительно прогрессировала в области пополнения лексикона.
- У тебя болезненно высокая требовательность к себе, ты стремишься любой ценой добиться совершенства во всем! Теперь ты решила стать образцово-показательным сыщиком! Ты даже забыла про свою школьную подругу. А я умираю от скуки в четырех стенах, и мне некому высказать наболевшее.
Я пролила шесть слезинок раскаяния на пушистый хвост Антрекота, который вырвался от Эванжелины и неудовлетворенно метался по кухне, бурно негодуя по поводу его отлучения от тунца.
Эванжелина поведала мне, как ее американская жизнь плавно покатилась под откос. Дело не в том, что она так и не выучила английский. Благодаря ее упорной невосприимчивости к языку всем - мужу, работникам бензоколонки, где Эванжелина заправляла автомобили, служащим банков, где она открывала счета, и продавцам фешенебельных магазинов, где она оставляла тысячи долларов, самим приходилось пыхтеть над англо-русским разговорником. Эванжелина, незакомплексованная и искренняя, поступала так, как обычно ведут себя американцы в поездках по зарубежным странам: она преспокойно тараторила на русском, ничуть не заботясь о том, понимают ее или нет. А набор платиновых кредитных карточек, обеспеченных состоянием богатого мужа, заставлял клерков и продавцов шире улыбаться и становиться на уши, чтобы понять, чего же хочет от них русская красавица. На великосветских раутах Эванжелина собирала вокруг себя мужскую толпу, рассказывая о жизни в России или о "такой интересной штучке, которая есть в ее новом "ягуаре", и добивалась полного взаимопонимания с англоязычной смокинговой аудиторией. Мужики млели и забывали, что никогда в жизни не учили русского. Но проблема Эванжелины была в другом. Она относилась к тому разряду женщин, которым недостаточно купаться в чужой любви, ей хотелось любить самой. Но американский муж, хороший, положительный, порядочный, так своевременно предоставивший ей экономическое и политическое убежище, не вызывал в ней чувства большего, чем признательность и благодарность. Эванжелина внутренне чахла (на внешности это не отражалось) и рвалась домой. Ко всему прочему, в ночной период суток американский муж не соответствовал лучшим экземплярам отечественных мужчин, с которыми подруга когда-то имела сексуальные контакты.
- Я устала имитировать оргазм, - сдавленно шептала мне Эванжелина, оглядываясь на Антрекота, - устала оберегать самолюбие Дэниэла. Ну почему секс с американцем - это то же самое, что их гамбургеры? Красиво, технически безупречно выполнено и совершенно не вкусно. В общем, знай, если я ему изменю, то это целиком его вина...
Я подавилась тунцом. Антрекот тут же подскочил, намекая, что если созрела необходимость выплюнуть рыбу, то можно смело это сделать прямо в его пушистую морду.
- Эванжелина! - Я зарделась, как пионерка при вручении почетной грамоты за активное участие в политбоях. - Ну что ты болтаешь!
Эванжелина испугалась и моментально сменила тему:
- О, я забыла, тебе ведь звонили из туристической фирмы "Балтика", просили заехать...
Застряв в пробке недалеко от Чистопрудного бульвара, где располагался офис "Балтики", я размышляла о том, что меня, не обремененную излишними моральными принципами, почему-то пока не посетила мысль об измене своему мужчине. Хотя Сергей так и не осчастливил меня званием его жены, однако он не мог пожаловаться, что я отягощаю его светлую голову ветвистыми оленьими рогами. Объяснялась моя устойчивость врожденной преданностью или просто отсутствием поклонников? Или удерживало сознание того, что жалкое удовольствие, доставленное новым партнером, не сможет оправдать неизбежные муки совести?
К аккуратному дворику туристического бюро я подъехала с твердой уверенностью в уникальности Сержа и запланированности нашего союза высшими, небесными силами.
***
Просили подождать. Я уселась в удобное кресло в просторном кабинете. В одном углу комнаты молоденькая симпатичная сотрудница около стола, заваленного красочными буклетами, взволнованно объясняла респектабельной клиентке преимущества таймшера, а в другом мое внимание привлекла пишущая машинка "Оливетти" - мечта Танечки с детских лет. Филигранный шрифт, многочисленные операции, словарь, автоматический корректор, память - если бы не супердорогая одноразовая лента, которая превращала каждый отпечатанный лист по цене в золотую пластину, то я не выдержала бы и в конце концов разорила Сержа на это чудо электронной промышленности.
Вскоре Василий Эдуардович освободился. Сегодня он был экстравагантен, словно квадратный пельмень, но его покинуло добродушие. Директор пристально уставился на меня маленькими подозрительными глазками, постукивая ногтем по глянцевой обложке импортного журнала.
- Предлагаю раскрыть карты, - резво приступил он к делу, даже не сказав "здрасьте" и "вы прекрасно выглядите". - У меня есть собственные источники информации, и я узнал, что вчера вы приходили к нам совсем не для установления контактов по части рекламы.
Я безоговорочно капитулировала, с ужасом при этом сознавая, что если бы в годы войны все советские солдаты обладали моим уступчивым характером, то победы над фашистами мы не увидели бы никогда.
- Вам надо было сразу поставить меня в известность, что вас интересует Даша Лозинская. Я могу предоставить вам всю необходимую информацию. К чему разыгрывать из себя клоуна?
Пришлось сдержать в себе настойчивое желание отбрить высокомерного мордоворота. Кривая взаимных симпатий, возникших после вчерашней беседы, плавно пересекла нулевую отметку и теперь уверенно скользила вниз по минусовой шкале.
- Даша пришла к нам почти сразу после окончания школы. Английским она владела в достаточной степени, документы переводила грамотно, с иностранцами работала хорошо, а характером обладала просто выдающимся всегда веселая, всегда открытая. Чудесная девочка. Мы собирались осенью отправить ее в Швецию - в качестве премии за отличную работу. Я скажу вам по секрету, есть у меня одно подозрение. Должно быть, это Дашиного отца, Дмитрия Васильевича, кто-то решил крепко прижать. Шантаж, понимаете ли. А мы Дашей были очень довольны. Шустрая, необидчивая. За свои полдня успевала то, что другие неделю делают. Талантливая девочка.
- Почему вы сказали "полдня"?
- Ну, Даша попросилась на полставки - деньги ей в принципе не были нужны, ее интересовала сама работа, поэтому она бывала здесь только половину дня - с утра до обеда. Но сейчас я сам считаю, что все равно должен был платить ей больше. Ведь успевала она везде. Что имеем - не храним, потерявши - плачем.
- А я думала, что ее зарплата была приличной, - сказала я, вспомнив о Дашином нежелании брать деньги у родителей.
- Да нет. Мало. Мало мы ей платили. Но ведь сами знаете - бизнес наш капиталоемкий. Государственные чиновники трясут как липку. Налоги душат. Вертимся. Сейчас нашли на место Даши другого переводчика - он артачится: зарплату прибавьте, отпуск увеличьте. А сам с компьютером обращается, словно папуас с банкой "Анкл Бенса".
Я встрепенулась:
- Даша работала на компьютере? Можно я его посмотрю?
Шеф туристического бюро насторожился:
- Это еще зачем?
- Ну, может быть, какая-то личная информация...
- Ну, знаете... - Василий Эдуардович глубоко задумался. - Это лишнее. Ни к чему. Никакой там личной информации быть не может. На работе Даша работала. Нет, не стоит. Но ее кабинет мы вам покажем.
Василий Эдуардович провел меня в комнату где я ожидала аудиенции и где юная поклонница таймшера все никак не могла убедить респектабельную даму снять домик в испанской Эстепоне на рождественские каникулы.
- Вот здесь Даша сидела, это ее стол, это ее компьютер, это ее машинка... - показывал директор.
- А вы не могли бы дать мне вот эту фотографию? - Я вытянула за краешек из-под клавиатуры компьютера снимок улыбающейся Даши. Тяжелые каштановые волосы развевались на ветру, она вся искрилась от счастья.
- Ну возьмите, так и быть, - согласился наконец-то Василий Эдуардович, видно понимая, что отказывать женщине три раза подряд неприлично...
***
Когда я выходила из офиса, респектабельная
Дама стояла у входа и, механически раскручивая на указательном пальце ключ от "опеля-омеги", припаркованного рядом с клумбой белых роз, задумчиво бубнила:
- И зачем мне это нужно? За такие деньги я скуплю половину Южного побережья Франции. Платить за недвижимость, чтобы жить там по расписанию? Ни часом раньше, ни часом позже? А если визу задержат? Нет, не уговорили.
И дама решительно направилась к великолепному "опелю", который благодаря обтекаемым очертаниям, даже замерев на месте, нес в себе иллюзию движения.
А я поковыляла к скромной, трудолюбивой, выносливой "шестерочке", заботливо подремонтированной веселыми ребятами со станции техобслуживания "Фантома".
Внезапно раздался предсмертный визг тормозов, и белая "девятка", юзом проехав пять метров по асфальту, впечаталась шинами в мозаичную плитку дворика в трех микронах от аккуратного бордюра клумбы. Из автомобиля выскочил парень, в траекторию движения которого я неосмотрительно попала, и на своем пути к стеклянным дверям офиса едва не усадил меня в клумбу с розами. Конечно, я вполне уместно смотрелась бы в этом розарии ослепительно красивый цветок среди скромных бутонов, - но мысль о длинных шипах этих чудесных растений заставила меня завопить страшным голосом.
Темноволосый молодой спринтер резко притормозил и помог мне поднять сумку и улетевшую Дашину фотографию.
- Юноша, вы так спешите отправиться в кругосветный круиз, что сбиваете с ног смиренных посетителей этого заведения.
Парень уже не торопился уходить, он держал в руке Дашин снимок и внимательно изучал его. Сейчас он переведет взгляд на мое потрепанное, почти тридцатилетнее личико и у него вырвется вздох разочарования.
Спринтер вернул мне фотографию, потом схватил за руку и начал трясти.
- Андрей. Холост. Имею квартиру с обстановкой. В центре. Мы должны с вами познакомиться, я вас чуть было не убил.
- Неисполненное намерение отправить на тот свет - еще не повод для знакомства, - остановила я его. Но мои войска были слегка расстроены таким сокрушительным натиском.
- Если вы согласитесь со мной поужинать, то я сообщу вам три вещи, которые значительно облегчат ваше существование в течение следующих восьми суток.
Боже мой, как доверчивы женщины. Я заинтересовалась.
- Во-первых, под задним левым колесом у вас основательный гвоздь. Уж и не знаю, каким образом он попал на этот продезинфицированный двор. Во-вторых, вы потеряли набойку на каблуке и через полчаса ходьбы по московскому асфальту вполне можете отправлять эти красивые туфли в мусорный ящик. Ну а в-третьих, выходите за меня замуж.
Болтун. Повернувшись к нему спиной, я стала возиться с дверцей "Жигулей". Ничто так не интригует мужчину, как полное отсутствие внимания к нему. Андрей забеспокоился:
- Разве я не убедил вас поужинать со мной? В итальянском ресторане. Паста, меландзане рипьене, мортаделла и прекрасное вино. Неужели вы сейчас сядете в машину и вот так просто меня оставите?
Подавив горячую привязанность к итальянским фаршированным баклажанам, я поддала газу и, не сказав ни слова самоуверенному нахалу, отчалила в неизвестном ему направлении, оставив наглеца изучать след протектора на асфальте - в половине миллиметра от злополучного гвоздя.
***
В школе английского языка при американском центре малого бизнеса меня встретили радушно. Я заехала сюда, хотя и не верила, что знакомство с Дашиными друзьями по парте может как-то помочь в раскрытии тайны ее исчезновения. Да, в этом деле я была беспомощна, как мышонок в ванне горячей воды: за какую ниточку тянуть, за что хвататься?
Школа, располагавшаяся в новом современном здании кубических очертаний, работала до восьми вечера. Приятная женщина в растянутом хлопчатобумажном свитере, с хвостиком на макушке и трубной английской буквой "р" пятнадцать минут пыталась по списку найти группу, в которой занималась Даша. Ей это никак не удавалось. Вскоре она сдалась:
- Понимаете, я могла бы предположить, что вам назвали не ту школу, но наш центр - единственный в своем роде в Москве. Занятия посещают всего лишь двести пятьдесят учеников - для нашего уровня жизни это довольно дорогое удовольствие. В основном приходят дети из привилегированных семей. У нас американские преподаватели, оригинальная методика... Но я уже три раза просмотрела списки - фамилии Лозинская нет не только в этом наборе, но и за предыдущий год. А у вас нет, случайно, с собой фотографии девочки? Я всех учеников знаю в лицо. Может быть, она записана под другим именем? Сейчас некоторые бизнесмены такое практикуют опасаясь слежки за их детьми...
Я порылась в сумке и достала Дашину фотографию. Женщина улыбнулась:
- О! Какие розовые щечки! What a nice face! <Что за милое личико! (англ.)>.
Услышав иностранную фразу, я с удовольствием подхватила английский:
- But you haven't seen her, have you? <Но вы ее не видели? (англ.)>.
- Такие лица не забываются. К сожалению нет. У вас отличное произношение.
"Дашка-Дашка-неваляшка, симпатичная букашка..." Очень загадочная букашка. В Тверь не приезжала, в косметологию сто лет не ходила в школе, как была в этом уверена ее мама, не училась... Остался еще репетитор английского. Там она наверняка тоже не появлялась. К несчастью, я не знаю точный номер дома, но можно попытаться..
Битый час я пугала местных бабушек, приставая к ним с тоскливым взглядом потерявшегося спаниеля и показывая фотографию Даши. Поиски не увенчались успехом. Оставалось еще несколько домов престижной архитектуры с кодовыми замками в дверях подъездов. Займусь ими завтра.
Часам к одиннадцати я вернулась в лоно семьи.
Коварная подруга, приехавшая в Россию с бесчестной целью разнообразить сексуальное меню, расслабленно полоскалась в пенной, душистой ванне. Антрекот сидел на краю, готовый в любой момент прийти на помощь и не позволить бесславно утонуть американской гостье.
- На меня накричали в магазине, - расстроенно промяукала Эванжелина. У меня инфаркт.
Я будто бы нечаянно столкнула Антрекота в теплую воду. Иногда как бы сами собой совершаются нехорошие поступки.
- Ну вот, - удовлетворенно констатировала Эванжелина, - у Антрекота тоже инфаркт.
Несчастное животное в один миг стало мокрым, как утренний памперс, глаза вылезли из орбит, шерсть облепила скелет... Сердце мое сжалось, я бросилась вылавливать обезумевшего кота, который, однако, поцарапал свою спасительницу и проехался насчет "низких подленьких натур некоторых хозяек"...
Эванжелине захотелось прогуляться в магазин, хотя в этом не было насущной необходимости - холодильник разбух от обилия пакетов с колбасой, вырезкой, крабами. А в магазине Эванжелине взбрело в голову поинтересоваться, почему собственно говоря, в нем нет продуктов российских производителей - сплошь испанская ветчина и голландская брынза.
Невинный вопрос спровоцировал неоправданно бурную реакцию со стороны персонала в замусоленных форменных халатах. Эванжелине даже не дали произвести сравнение с aмериканскими магазинами, где прилавки ломятся от продукции американских фермеров. Подруге в два счета продемонстрировали, что, независимо от географии ассортимента, одна вещь в гастрономе навсегда останется самой отечественной и лучшей в мире - добротный русский мат.
После солидного вливания Эванжелину с удивленными глазами и трогательной авоськой (так не сочетавшейся с ее юбочкой-ламбадой и тугим ярко-синим комбидрессом) депортировали из магазина. Ей так и не объяснили, чем она заслужила такое обращение. Объяснять пришлось мне - почему Эванжелина с голыми ногами вызывает дикое озлобление у магазинных теток, бюсты которых во время трапезы норовят улечься в тарелку с макаронами.
***
Рано утром в четверг, не успела я смыть с физиономии остатки беспокойного сна, позвонила взволнованная Нина Ивановна.
- Таня, Таня, - закричала она в трубку, - приезжайте скорее. Я кое-что обнаружила. Сейчас подъедет машина - выглядывайте из окна.
Обстоятельством, взволновавшим Нину Ивановну и заставившим меня нестись сломя голову через всю Москву на темно-синем "БМВ", оказалось исчезновение "Коровина" - маленького, почти игрушечного пистолетика, который принадлежал дедушке и который Нина Ивановна хранила в бельевом шкафу среди шелковых простыней и наволочек.
- Это Даша его взяла, понимаете, - говорила она, заглядывая мне в глаза в поисках поддержки. - Значит, в случае чего Даша могла защитить себя. Как вы считаете?
Мне очень хотелось обнадежить бедную женщину - а ведь завтра будет ровно неделя, как она в последний раз видела дочь, - но шестимиллиметровые пульки "Коровина" вряд ли могли остановить бандита, возможно покушавшегося на Дашу. А надо ли рассказать ей о несоответствиях, выясненных мною в последние два дня? Похоже, Нина Ивановна очень мало была посвящена в дела своей загадочной дочери, хотя последняя искусно поддерживала в матери иллюзию причастности ко всем девичьим тайнам.
Я раскрыла гомик Лоуренса. "Любовник леди Чаттерлей" - его последний роман, запрещенный цензурой в 1928 году и в свое время изумлявший откровенностью, - был зачитан Дашей до дыр. Из книги выскользнул листок и само-летом спланировал на ковер. Я подняла его и украдкой спрятала в сумку. Что там, несколько оригинальных лоуренсовских выражений?
Листочек я прочитала прямо в машине. Это оказалось письмо, подписанное Валерием.
"Твои капризы и прихоти поражают изобретательностью. Я устал доказывать тебе свою любовь. Ты обещала дать мне время, но не прошло и недели, как связалась с этим развратным танцором. Дашка, любимая, не будь дурой, опомнись. Хочу сообщить тебе, что терпеть я это не намерен. Валера".
***
Как ни странно, стиль письма не соответствовал образу утонченного Ромео, который сложился у меня о художнике после его ночного визита.
Я не стала откладывать и позвонила в Тверь. Телефон ответил длинными равнодушными гудками. Тогда я набрала номер Елены и через бабушку передала просьбу вечером заехать ко мне.
Однако в пятом часу вечера фортуна повернулась лицом к Танечке М. Снова отправившись на поиски Дашиного репетитора, я напала на след уже во второй кирпичной многоэтажке с кодовым замком на входе. Упитанная консьержка, примерно десять минут попытав меня "куда я рвусь и с какой целью", запустила в подъезд и опознала Дашу на фотографии с первого взгляда.
В подъезде у консьержки был застекленный уголок, ее услуги оплачивались жильцами, лифт мигал желтым огоньком, на стене висел эстамп. Хранительница покоя обитателей буржуйского дома трудилась, как белочка, обрабатывающая орешек, над датским печеньем "Оксфорд", запивая его малиновым чаем "Пиквик". Набор пиквикских пустых коробочек украшал стол и свидетельствовал об узконаправленных вкусах представительницы почти вымершей профессии.
- Да ведь это Дашенька! - воскликнула консьержка, дожевывая печенье и протягивая толстую руку за новым. - У нее тут квартира! Вот прямо на первом этаже.
Женщина подождала, пока я сползу от удивления на чисто вымытый кафельный пол, и озабоченно продолжила:
- Но что-то давненько она не прибегала! А что вы от нее хотите, собственно говоря?
- Вы знаете, Даша пропала... - честно призналась я.
- Ах ты Боже мой, - консьержка оставила печенье и заломила руки, - так просто и пропала? А когда же я ее видела в последний раз? Дайте вспомнить...
Мучительная, напряженная работа мозга, развращенного убогими схемами бесконечных мексиканских телесериалов, исказила ее доброе лицо и избороздила глубокими морщинами лоб.
- Так, она прибегала в прошлую пятницу. Точно. Как раз я допиваю ее пачку - это она мне подарила. Малиновый аромат - о, изумительно. А мне пачки как раз на неделю хватает.
Темпы, однако, изумилась я.
- О-хо-хо, значит, пропала. Бедные родители. Растишь-ребенка, воспитываешь, а потом хлоп - кому-то приглянулись часики золотые на руке. И все - нет девочки. Ужасно, ужасно, - тихо убивалась любительница "Пиквика". - Даша вообще-то здесь не постоянно жила. Забегала после обеда, ночевала в субботу-воскресенье. Родители купили ей эту квартиру, она мне сказала, отец у нее богач, банкир. Но никаких сборищ и пьянок, как это молодые любят. Никогда никого не приглашала. Очаровательная девочка... Значит, пропала... Давайте покажу ее дверь.
Консьержка выбралась из своего закутка и прошла вперед, а я хитроумно заглянула внутрь ее убежища и увидела на стене приколотую булавкой бумажку с кодом замка: 5578. Эркюль Пуаро в юбке.
Сергей Иванович оживился:
- Какая у вас машина? Какого цвета дым - белый, сизый, черный?
- У меня "шестерка". А дым... Вроде белый дым.
- Наверное, вышла из строя прокладка головки цилиндра. И в него попадает охлаждающая жидкость. Давайте мы вашу машину посмотрим. У нас ведь собственная станция техобслуживания.
У них еще и станция! И что же я с ними ругаюсь?
- Вместе работаем, должны помогать друг другу. И тем более таким симпатичным девушкам, - закончил Сергей Иванович. - Ну, значит, текст я вам оставляю, а машину пригоните вот по этому адресу. Ребята все сделают и денег не возьмут...
Елки-палки, оказывается, если не вести себя высокомерно и не стервенеть, то путь к цели будет в пять раз короче. И автомобиль бесплатно отремонтируют...
С Дашиной подругой Еленой мы договорились встретиться в тенистом сквере, недалеко от Люсиновской улицы.
В два часа дня я расслабленно лежала на скамейке, наблюдая за воробьиной междуусобицей, порожденной куском песочного пирожного, и ко мне подошла высокая (как не вспомнить, что по сравнению с шестидесятыми годами средний рост человека увеличился на 35 сантиметров!), спортивного вида девушка. Она была в том возрасте, когда свежесть кожи еще может компенсировать невыразительность черт лица. А так как Елена работала парикмахером, то и волосы ее были прекрасно уложены, блестели на солнце и красиво летали вокруг шеи, когда она поворачивала голову.
У Лены был такой же открытый и доброжелательный взгляд, как у Даши на фотографии, но, видимо, необходимость самостоятельно зарабатывать на жизнь придавала ему больше серьезности и задумчивости.
- Я приехала вчера с конкурса, - начала разговор Елена, - и Дашина мама мне обо всем рассказала. Это ужасно. Вы считаете, что ее еще можно найти?
Я пожала плечами.
- Даша прелесть. Ее все любили. Она была энергичной и веселой. Постоянно что-то делала, куда-то бежала. День у нее был расписан по минутам - то к репетитору, то на работу. Если бы у меня были такие богатые родители, я бы точно не работала.
- Но раз тебя отправили на конкурс, то, наверное, ты уже добилась определенных успехов? Неужели тебе не нравится твоя работа?
- Стилистом масштаба Зверева я никогда не стану, и причесывать звезд эстрады за бешеный гонорар я тоже вряд ли буду. Просто... Вы читали "Карьеру менеджера" Якокки? Он говорит: если работаешь официантом, то постарайся быть лучшим официантом в мире. Вот я и стараюсь быть лучшей. Но мечтала бы сидеть дома и воспитывать детей. А муж пусть работает и приносит деньги. И на конкурсе я, в общем, выступила неудачно... Переволновалась.
- Понятно.
- Вот Дарья - целеустремленная. Ей всего надо добиваться самой, она даже у родителей денег не брала, сама зарабатывала. А я не такая. Но куда же пропала Даша? А вам много платят в вашем сыскном бюро? Интересно, наверное, там работать?
Прекрасно, меня зачислили в отряд профессиональных Холмсов. Я не стала убеждать девушку в обратном. Мы побеседовали еще минут двадцать о Дашиных привычках и вкусах и разошлись, обещая поддерживать стабильную связь по телефону.
В навязанном мне деле я не продвинулась вперед ни на один миллиметр.
Эванжелина валялась на арабской кровати и читала старую "Крестьянку". Антрекот умирал на кухне от разрыва сердца: на сковородке лежал красный тунец, который Эванжелина вознамерилась подать к обеду, фруктово-травянистое сопровождение для него было уже готово - нарезанный и заправленный салат пестрел в стеклянной миске на столе.
- Боже, какие ужасные у тебя сковородки! Ни одной тефлоновой. Если не получится - я не виновата! - закричала Эванжелина из спальни.
- А если получится, то мы тебя причислим к касте кулинарных гениев. У психологов это называется "ходом Дешапелле".
- Чего? - изумилась Эванжелина. - Я не по-русски не понимаю.
Она влетела на кухню и уцепилась за хвост Антрекота, который уже карабкался по плите, твердо намереваясь украсть кусок тунца с раскаленной сковородки.
- "Ход Дешапелле" - это создание для себя искусственного препятствия, чтобы в случае поражения можно было бы оправдаться. Тефлоно-вая сковородка стоит в шкафчике - ты просто не захотела ее заметить. Если обед выйдет неудачным, ты скажешь, что сковорода была отвратительной и кончилось такое необходимое оливковое масло. А если тунец окажется на высоте - то это добавит тебе авторитета.
- А ты, а ты... - Эванжелина заглянула в "Крестьянку", - ты пер-фек-ционистка! Вот ты кто!
Я обалдела. Подруга стремительно прогрессировала в области пополнения лексикона.
- У тебя болезненно высокая требовательность к себе, ты стремишься любой ценой добиться совершенства во всем! Теперь ты решила стать образцово-показательным сыщиком! Ты даже забыла про свою школьную подругу. А я умираю от скуки в четырех стенах, и мне некому высказать наболевшее.
Я пролила шесть слезинок раскаяния на пушистый хвост Антрекота, который вырвался от Эванжелины и неудовлетворенно метался по кухне, бурно негодуя по поводу его отлучения от тунца.
Эванжелина поведала мне, как ее американская жизнь плавно покатилась под откос. Дело не в том, что она так и не выучила английский. Благодаря ее упорной невосприимчивости к языку всем - мужу, работникам бензоколонки, где Эванжелина заправляла автомобили, служащим банков, где она открывала счета, и продавцам фешенебельных магазинов, где она оставляла тысячи долларов, самим приходилось пыхтеть над англо-русским разговорником. Эванжелина, незакомплексованная и искренняя, поступала так, как обычно ведут себя американцы в поездках по зарубежным странам: она преспокойно тараторила на русском, ничуть не заботясь о том, понимают ее или нет. А набор платиновых кредитных карточек, обеспеченных состоянием богатого мужа, заставлял клерков и продавцов шире улыбаться и становиться на уши, чтобы понять, чего же хочет от них русская красавица. На великосветских раутах Эванжелина собирала вокруг себя мужскую толпу, рассказывая о жизни в России или о "такой интересной штучке, которая есть в ее новом "ягуаре", и добивалась полного взаимопонимания с англоязычной смокинговой аудиторией. Мужики млели и забывали, что никогда в жизни не учили русского. Но проблема Эванжелины была в другом. Она относилась к тому разряду женщин, которым недостаточно купаться в чужой любви, ей хотелось любить самой. Но американский муж, хороший, положительный, порядочный, так своевременно предоставивший ей экономическое и политическое убежище, не вызывал в ней чувства большего, чем признательность и благодарность. Эванжелина внутренне чахла (на внешности это не отражалось) и рвалась домой. Ко всему прочему, в ночной период суток американский муж не соответствовал лучшим экземплярам отечественных мужчин, с которыми подруга когда-то имела сексуальные контакты.
- Я устала имитировать оргазм, - сдавленно шептала мне Эванжелина, оглядываясь на Антрекота, - устала оберегать самолюбие Дэниэла. Ну почему секс с американцем - это то же самое, что их гамбургеры? Красиво, технически безупречно выполнено и совершенно не вкусно. В общем, знай, если я ему изменю, то это целиком его вина...
Я подавилась тунцом. Антрекот тут же подскочил, намекая, что если созрела необходимость выплюнуть рыбу, то можно смело это сделать прямо в его пушистую морду.
- Эванжелина! - Я зарделась, как пионерка при вручении почетной грамоты за активное участие в политбоях. - Ну что ты болтаешь!
Эванжелина испугалась и моментально сменила тему:
- О, я забыла, тебе ведь звонили из туристической фирмы "Балтика", просили заехать...
Застряв в пробке недалеко от Чистопрудного бульвара, где располагался офис "Балтики", я размышляла о том, что меня, не обремененную излишними моральными принципами, почему-то пока не посетила мысль об измене своему мужчине. Хотя Сергей так и не осчастливил меня званием его жены, однако он не мог пожаловаться, что я отягощаю его светлую голову ветвистыми оленьими рогами. Объяснялась моя устойчивость врожденной преданностью или просто отсутствием поклонников? Или удерживало сознание того, что жалкое удовольствие, доставленное новым партнером, не сможет оправдать неизбежные муки совести?
К аккуратному дворику туристического бюро я подъехала с твердой уверенностью в уникальности Сержа и запланированности нашего союза высшими, небесными силами.
***
Просили подождать. Я уселась в удобное кресло в просторном кабинете. В одном углу комнаты молоденькая симпатичная сотрудница около стола, заваленного красочными буклетами, взволнованно объясняла респектабельной клиентке преимущества таймшера, а в другом мое внимание привлекла пишущая машинка "Оливетти" - мечта Танечки с детских лет. Филигранный шрифт, многочисленные операции, словарь, автоматический корректор, память - если бы не супердорогая одноразовая лента, которая превращала каждый отпечатанный лист по цене в золотую пластину, то я не выдержала бы и в конце концов разорила Сержа на это чудо электронной промышленности.
Вскоре Василий Эдуардович освободился. Сегодня он был экстравагантен, словно квадратный пельмень, но его покинуло добродушие. Директор пристально уставился на меня маленькими подозрительными глазками, постукивая ногтем по глянцевой обложке импортного журнала.
- Предлагаю раскрыть карты, - резво приступил он к делу, даже не сказав "здрасьте" и "вы прекрасно выглядите". - У меня есть собственные источники информации, и я узнал, что вчера вы приходили к нам совсем не для установления контактов по части рекламы.
Я безоговорочно капитулировала, с ужасом при этом сознавая, что если бы в годы войны все советские солдаты обладали моим уступчивым характером, то победы над фашистами мы не увидели бы никогда.
- Вам надо было сразу поставить меня в известность, что вас интересует Даша Лозинская. Я могу предоставить вам всю необходимую информацию. К чему разыгрывать из себя клоуна?
Пришлось сдержать в себе настойчивое желание отбрить высокомерного мордоворота. Кривая взаимных симпатий, возникших после вчерашней беседы, плавно пересекла нулевую отметку и теперь уверенно скользила вниз по минусовой шкале.
- Даша пришла к нам почти сразу после окончания школы. Английским она владела в достаточной степени, документы переводила грамотно, с иностранцами работала хорошо, а характером обладала просто выдающимся всегда веселая, всегда открытая. Чудесная девочка. Мы собирались осенью отправить ее в Швецию - в качестве премии за отличную работу. Я скажу вам по секрету, есть у меня одно подозрение. Должно быть, это Дашиного отца, Дмитрия Васильевича, кто-то решил крепко прижать. Шантаж, понимаете ли. А мы Дашей были очень довольны. Шустрая, необидчивая. За свои полдня успевала то, что другие неделю делают. Талантливая девочка.
- Почему вы сказали "полдня"?
- Ну, Даша попросилась на полставки - деньги ей в принципе не были нужны, ее интересовала сама работа, поэтому она бывала здесь только половину дня - с утра до обеда. Но сейчас я сам считаю, что все равно должен был платить ей больше. Ведь успевала она везде. Что имеем - не храним, потерявши - плачем.
- А я думала, что ее зарплата была приличной, - сказала я, вспомнив о Дашином нежелании брать деньги у родителей.
- Да нет. Мало. Мало мы ей платили. Но ведь сами знаете - бизнес наш капиталоемкий. Государственные чиновники трясут как липку. Налоги душат. Вертимся. Сейчас нашли на место Даши другого переводчика - он артачится: зарплату прибавьте, отпуск увеличьте. А сам с компьютером обращается, словно папуас с банкой "Анкл Бенса".
Я встрепенулась:
- Даша работала на компьютере? Можно я его посмотрю?
Шеф туристического бюро насторожился:
- Это еще зачем?
- Ну, может быть, какая-то личная информация...
- Ну, знаете... - Василий Эдуардович глубоко задумался. - Это лишнее. Ни к чему. Никакой там личной информации быть не может. На работе Даша работала. Нет, не стоит. Но ее кабинет мы вам покажем.
Василий Эдуардович провел меня в комнату где я ожидала аудиенции и где юная поклонница таймшера все никак не могла убедить респектабельную даму снять домик в испанской Эстепоне на рождественские каникулы.
- Вот здесь Даша сидела, это ее стол, это ее компьютер, это ее машинка... - показывал директор.
- А вы не могли бы дать мне вот эту фотографию? - Я вытянула за краешек из-под клавиатуры компьютера снимок улыбающейся Даши. Тяжелые каштановые волосы развевались на ветру, она вся искрилась от счастья.
- Ну возьмите, так и быть, - согласился наконец-то Василий Эдуардович, видно понимая, что отказывать женщине три раза подряд неприлично...
***
Когда я выходила из офиса, респектабельная
Дама стояла у входа и, механически раскручивая на указательном пальце ключ от "опеля-омеги", припаркованного рядом с клумбой белых роз, задумчиво бубнила:
- И зачем мне это нужно? За такие деньги я скуплю половину Южного побережья Франции. Платить за недвижимость, чтобы жить там по расписанию? Ни часом раньше, ни часом позже? А если визу задержат? Нет, не уговорили.
И дама решительно направилась к великолепному "опелю", который благодаря обтекаемым очертаниям, даже замерев на месте, нес в себе иллюзию движения.
А я поковыляла к скромной, трудолюбивой, выносливой "шестерочке", заботливо подремонтированной веселыми ребятами со станции техобслуживания "Фантома".
Внезапно раздался предсмертный визг тормозов, и белая "девятка", юзом проехав пять метров по асфальту, впечаталась шинами в мозаичную плитку дворика в трех микронах от аккуратного бордюра клумбы. Из автомобиля выскочил парень, в траекторию движения которого я неосмотрительно попала, и на своем пути к стеклянным дверям офиса едва не усадил меня в клумбу с розами. Конечно, я вполне уместно смотрелась бы в этом розарии ослепительно красивый цветок среди скромных бутонов, - но мысль о длинных шипах этих чудесных растений заставила меня завопить страшным голосом.
Темноволосый молодой спринтер резко притормозил и помог мне поднять сумку и улетевшую Дашину фотографию.
- Юноша, вы так спешите отправиться в кругосветный круиз, что сбиваете с ног смиренных посетителей этого заведения.
Парень уже не торопился уходить, он держал в руке Дашин снимок и внимательно изучал его. Сейчас он переведет взгляд на мое потрепанное, почти тридцатилетнее личико и у него вырвется вздох разочарования.
Спринтер вернул мне фотографию, потом схватил за руку и начал трясти.
- Андрей. Холост. Имею квартиру с обстановкой. В центре. Мы должны с вами познакомиться, я вас чуть было не убил.
- Неисполненное намерение отправить на тот свет - еще не повод для знакомства, - остановила я его. Но мои войска были слегка расстроены таким сокрушительным натиском.
- Если вы согласитесь со мной поужинать, то я сообщу вам три вещи, которые значительно облегчат ваше существование в течение следующих восьми суток.
Боже мой, как доверчивы женщины. Я заинтересовалась.
- Во-первых, под задним левым колесом у вас основательный гвоздь. Уж и не знаю, каким образом он попал на этот продезинфицированный двор. Во-вторых, вы потеряли набойку на каблуке и через полчаса ходьбы по московскому асфальту вполне можете отправлять эти красивые туфли в мусорный ящик. Ну а в-третьих, выходите за меня замуж.
Болтун. Повернувшись к нему спиной, я стала возиться с дверцей "Жигулей". Ничто так не интригует мужчину, как полное отсутствие внимания к нему. Андрей забеспокоился:
- Разве я не убедил вас поужинать со мной? В итальянском ресторане. Паста, меландзане рипьене, мортаделла и прекрасное вино. Неужели вы сейчас сядете в машину и вот так просто меня оставите?
Подавив горячую привязанность к итальянским фаршированным баклажанам, я поддала газу и, не сказав ни слова самоуверенному нахалу, отчалила в неизвестном ему направлении, оставив наглеца изучать след протектора на асфальте - в половине миллиметра от злополучного гвоздя.
***
В школе английского языка при американском центре малого бизнеса меня встретили радушно. Я заехала сюда, хотя и не верила, что знакомство с Дашиными друзьями по парте может как-то помочь в раскрытии тайны ее исчезновения. Да, в этом деле я была беспомощна, как мышонок в ванне горячей воды: за какую ниточку тянуть, за что хвататься?
Школа, располагавшаяся в новом современном здании кубических очертаний, работала до восьми вечера. Приятная женщина в растянутом хлопчатобумажном свитере, с хвостиком на макушке и трубной английской буквой "р" пятнадцать минут пыталась по списку найти группу, в которой занималась Даша. Ей это никак не удавалось. Вскоре она сдалась:
- Понимаете, я могла бы предположить, что вам назвали не ту школу, но наш центр - единственный в своем роде в Москве. Занятия посещают всего лишь двести пятьдесят учеников - для нашего уровня жизни это довольно дорогое удовольствие. В основном приходят дети из привилегированных семей. У нас американские преподаватели, оригинальная методика... Но я уже три раза просмотрела списки - фамилии Лозинская нет не только в этом наборе, но и за предыдущий год. А у вас нет, случайно, с собой фотографии девочки? Я всех учеников знаю в лицо. Может быть, она записана под другим именем? Сейчас некоторые бизнесмены такое практикуют опасаясь слежки за их детьми...
Я порылась в сумке и достала Дашину фотографию. Женщина улыбнулась:
- О! Какие розовые щечки! What a nice face! <Что за милое личико! (англ.)>.
Услышав иностранную фразу, я с удовольствием подхватила английский:
- But you haven't seen her, have you? <Но вы ее не видели? (англ.)>.
- Такие лица не забываются. К сожалению нет. У вас отличное произношение.
"Дашка-Дашка-неваляшка, симпатичная букашка..." Очень загадочная букашка. В Тверь не приезжала, в косметологию сто лет не ходила в школе, как была в этом уверена ее мама, не училась... Остался еще репетитор английского. Там она наверняка тоже не появлялась. К несчастью, я не знаю точный номер дома, но можно попытаться..
Битый час я пугала местных бабушек, приставая к ним с тоскливым взглядом потерявшегося спаниеля и показывая фотографию Даши. Поиски не увенчались успехом. Оставалось еще несколько домов престижной архитектуры с кодовыми замками в дверях подъездов. Займусь ими завтра.
Часам к одиннадцати я вернулась в лоно семьи.
Коварная подруга, приехавшая в Россию с бесчестной целью разнообразить сексуальное меню, расслабленно полоскалась в пенной, душистой ванне. Антрекот сидел на краю, готовый в любой момент прийти на помощь и не позволить бесславно утонуть американской гостье.
- На меня накричали в магазине, - расстроенно промяукала Эванжелина. У меня инфаркт.
Я будто бы нечаянно столкнула Антрекота в теплую воду. Иногда как бы сами собой совершаются нехорошие поступки.
- Ну вот, - удовлетворенно констатировала Эванжелина, - у Антрекота тоже инфаркт.
Несчастное животное в один миг стало мокрым, как утренний памперс, глаза вылезли из орбит, шерсть облепила скелет... Сердце мое сжалось, я бросилась вылавливать обезумевшего кота, который, однако, поцарапал свою спасительницу и проехался насчет "низких подленьких натур некоторых хозяек"...
Эванжелине захотелось прогуляться в магазин, хотя в этом не было насущной необходимости - холодильник разбух от обилия пакетов с колбасой, вырезкой, крабами. А в магазине Эванжелине взбрело в голову поинтересоваться, почему собственно говоря, в нем нет продуктов российских производителей - сплошь испанская ветчина и голландская брынза.
Невинный вопрос спровоцировал неоправданно бурную реакцию со стороны персонала в замусоленных форменных халатах. Эванжелине даже не дали произвести сравнение с aмериканскими магазинами, где прилавки ломятся от продукции американских фермеров. Подруге в два счета продемонстрировали, что, независимо от географии ассортимента, одна вещь в гастрономе навсегда останется самой отечественной и лучшей в мире - добротный русский мат.
После солидного вливания Эванжелину с удивленными глазами и трогательной авоськой (так не сочетавшейся с ее юбочкой-ламбадой и тугим ярко-синим комбидрессом) депортировали из магазина. Ей так и не объяснили, чем она заслужила такое обращение. Объяснять пришлось мне - почему Эванжелина с голыми ногами вызывает дикое озлобление у магазинных теток, бюсты которых во время трапезы норовят улечься в тарелку с макаронами.
***
Рано утром в четверг, не успела я смыть с физиономии остатки беспокойного сна, позвонила взволнованная Нина Ивановна.
- Таня, Таня, - закричала она в трубку, - приезжайте скорее. Я кое-что обнаружила. Сейчас подъедет машина - выглядывайте из окна.
Обстоятельством, взволновавшим Нину Ивановну и заставившим меня нестись сломя голову через всю Москву на темно-синем "БМВ", оказалось исчезновение "Коровина" - маленького, почти игрушечного пистолетика, который принадлежал дедушке и который Нина Ивановна хранила в бельевом шкафу среди шелковых простыней и наволочек.
- Это Даша его взяла, понимаете, - говорила она, заглядывая мне в глаза в поисках поддержки. - Значит, в случае чего Даша могла защитить себя. Как вы считаете?
Мне очень хотелось обнадежить бедную женщину - а ведь завтра будет ровно неделя, как она в последний раз видела дочь, - но шестимиллиметровые пульки "Коровина" вряд ли могли остановить бандита, возможно покушавшегося на Дашу. А надо ли рассказать ей о несоответствиях, выясненных мною в последние два дня? Похоже, Нина Ивановна очень мало была посвящена в дела своей загадочной дочери, хотя последняя искусно поддерживала в матери иллюзию причастности ко всем девичьим тайнам.
Я раскрыла гомик Лоуренса. "Любовник леди Чаттерлей" - его последний роман, запрещенный цензурой в 1928 году и в свое время изумлявший откровенностью, - был зачитан Дашей до дыр. Из книги выскользнул листок и само-летом спланировал на ковер. Я подняла его и украдкой спрятала в сумку. Что там, несколько оригинальных лоуренсовских выражений?
Листочек я прочитала прямо в машине. Это оказалось письмо, подписанное Валерием.
"Твои капризы и прихоти поражают изобретательностью. Я устал доказывать тебе свою любовь. Ты обещала дать мне время, но не прошло и недели, как связалась с этим развратным танцором. Дашка, любимая, не будь дурой, опомнись. Хочу сообщить тебе, что терпеть я это не намерен. Валера".
***
Как ни странно, стиль письма не соответствовал образу утонченного Ромео, который сложился у меня о художнике после его ночного визита.
Я не стала откладывать и позвонила в Тверь. Телефон ответил длинными равнодушными гудками. Тогда я набрала номер Елены и через бабушку передала просьбу вечером заехать ко мне.
Однако в пятом часу вечера фортуна повернулась лицом к Танечке М. Снова отправившись на поиски Дашиного репетитора, я напала на след уже во второй кирпичной многоэтажке с кодовым замком на входе. Упитанная консьержка, примерно десять минут попытав меня "куда я рвусь и с какой целью", запустила в подъезд и опознала Дашу на фотографии с первого взгляда.
В подъезде у консьержки был застекленный уголок, ее услуги оплачивались жильцами, лифт мигал желтым огоньком, на стене висел эстамп. Хранительница покоя обитателей буржуйского дома трудилась, как белочка, обрабатывающая орешек, над датским печеньем "Оксфорд", запивая его малиновым чаем "Пиквик". Набор пиквикских пустых коробочек украшал стол и свидетельствовал об узконаправленных вкусах представительницы почти вымершей профессии.
- Да ведь это Дашенька! - воскликнула консьержка, дожевывая печенье и протягивая толстую руку за новым. - У нее тут квартира! Вот прямо на первом этаже.
Женщина подождала, пока я сползу от удивления на чисто вымытый кафельный пол, и озабоченно продолжила:
- Но что-то давненько она не прибегала! А что вы от нее хотите, собственно говоря?
- Вы знаете, Даша пропала... - честно призналась я.
- Ах ты Боже мой, - консьержка оставила печенье и заломила руки, - так просто и пропала? А когда же я ее видела в последний раз? Дайте вспомнить...
Мучительная, напряженная работа мозга, развращенного убогими схемами бесконечных мексиканских телесериалов, исказила ее доброе лицо и избороздила глубокими морщинами лоб.
- Так, она прибегала в прошлую пятницу. Точно. Как раз я допиваю ее пачку - это она мне подарила. Малиновый аромат - о, изумительно. А мне пачки как раз на неделю хватает.
Темпы, однако, изумилась я.
- О-хо-хо, значит, пропала. Бедные родители. Растишь-ребенка, воспитываешь, а потом хлоп - кому-то приглянулись часики золотые на руке. И все - нет девочки. Ужасно, ужасно, - тихо убивалась любительница "Пиквика". - Даша вообще-то здесь не постоянно жила. Забегала после обеда, ночевала в субботу-воскресенье. Родители купили ей эту квартиру, она мне сказала, отец у нее богач, банкир. Но никаких сборищ и пьянок, как это молодые любят. Никогда никого не приглашала. Очаровательная девочка... Значит, пропала... Давайте покажу ее дверь.
Консьержка выбралась из своего закутка и прошла вперед, а я хитроумно заглянула внутрь ее убежища и увидела на стене приколотую булавкой бумажку с кодом замка: 5578. Эркюль Пуаро в юбке.