Лей Тамара. Звезда гарема

   Моментально забыв об усталости, мужчина улыбнулся.
   – Колдовство.
   – Колдовство? Он кивнул.
   – Да, да, здесь, – Люсьен махнул рукой над головой, – здесь люди могут летать.
   Девочка задумчиво похлопала ладонью по пухлым губкам.
   – Но только птицы умеют летать, Люсьен. Она произнесла его имя, и боль в сердце стала утихать.
   – И маленькие девочки, у которых есть большие братья с широкими плечами.
   Она нахмурилась.
   – Но я не говорила, что ты мой брат.
   – Да, верно, но, может быть, ты готова представить себе, что это я.
   Какое-то мгновение ему казалось, что она откажется, но в следующую секунду девочка подняла руки, приглашая поднять ее.
   – Думаю, так будет лучше всего.
   Пытаясь сдержать улыбку, боясь, что в последний момент сестренка откажется, он поднял ее, посоветовал придержать юбку, затем посадил на плечи.
   – Ой! – проворковала Жизель, внимательно глядя вокруг. – Действительно, волшебство.
   – Как ты думаешь, сможешь ты летать? Тельце девочки вздрогнуло.
   – Если бы я знала, как.
   – Разведи руки в стороны.
   – Но я могу упасть.
   – Нет, не бойся, я крепко тебя держу, – в доказательство своих слов брат крепче сжал ее ножки.
   – Ну ладно, но если я упаду, это будет означать, что ты не мой брат, – предупредила Жизель.
   – Я приготовился и к таким последствиям. Смеясь, девочка раскинула руки.
   – Я готова, Люсьен.
   Забыв печали и тревоги, де Готье носился по залу, сопровождаемый воплями восторга и радостным смехом маленького сокровища, сидящего у него на плечах. И хотя Эрве явно не одобрял этого нерыцарского занятия, Люсьен целиком отдался игре с маленькой сестренкой.

Глава 23

   Как плакал Джаббар над смертным одром Сабины, так сделал или был очень близок к этому и Джеймс, когда Александра закончила переводить письмо. Лорд – англичанин до мозга костей, поэтому он не мог позволить себе выказывать слабость перед людьми, но когда мужчина отвернулся, его спина вздрагивала от безмолвных страданий.
   Письмо было адресовано тете и дяде Катарины, но предназначено Джеймсу. Оно объясняло все – ее похищение из Корберри, первые месяцы жизни в гареме, рождение дочери и, в заключение, роль Люсьена в доставке девушки в Корберри.
   «Только одна деталь упущена», – подумала девушка, дочитывая последнюю строчку, написанную любимой рукой. Ни разу мать не упомянула о своей большой любви к Джаббару. Сабина была слишком мудра, чтобы совершить такую ошибку, – ведь Джеймс, ее первый муж, очень любил ее. Не нужно попирать его чувства.
   Часами отец и дочь сидели в огромном зале, пропуская ужин, стараясь заполнить пропасть между ними.
   Конечно, были и такие стороны личности Джеймса, узнать которые она сможет только через несколько лет, но одну вещь девушка теперь знала наверняка. Как и говорила ей мать, отец – добрый человек, но дурной его чертой является наследственная ненависть к де Готье. Это его очень роднило с Люсьеном.
   Тем не менее лорд много говорил о достигнутом мире, наслаждаясь и смакуя его, как деликатес, выражая обеспокоенность, сохранится ли он сейчас, по возвращении Люсьена.
   С большой осторожностью Александра задала ему не дающий ей покоя вопрос:
   – Что обнаружит Люсьен при своем возвращении в замок?
   Отец попытался перевести разговор на другую тему, но в конце концов рассказал правду.
   – Ты выиграл земли у его брата? – переспросила она.
   – Да, но честно, уверяю тебя, и с самыми лучшими намерениями.
   Александра вопросительно подняла бровь.
   – С какими? Лорд улыбнулся.
   – Уверен, ты сама догадаешься.
   – Мир?
   – Точно. Если бы здесь был Люсьен, я бы и не подумал сделать такую вещь. Но Виицент простак. Идея заключалась в том, чтобы выиграть то, чем де Готье дорожат больше всего на свете, а затем предложить им их сокровище за плату.
   – Опять мир?
   – Да, и внук или внучка, что навсегда свяжет наши семьи, положит конец вражде.
   – И Винцент согласился?
   – Конечно, как и любой де Готье, – не сдержался Джеймс.
   Александра взглянула на гобелен, висевший на стене за спиной отца и изображавший воинов на поле боя.
   – Люсьен вернется, – проговорила она задумчиво, – но я не уверена, что разговор будет легким, а жизнь мирной.
   Джеймс тоже взглянул на гобелен.
   – Битва при Крестинге, это такой мост. В 1342 году, – возбужденно проговорил лорд. – Де Готье потеряли шесть человек, Байярды – пять. Байярды победили, потому что им удалось прикончить одного молоденького рыцаря, который еще не умел как следует держать меч.
   Дрожь пробежала по спине девушки. Причиной была тема сцены, любовно вытканной на гобелене: смерть и омерзительное торжество над телами убитых врагов.
   Джеймс вздохнул.
   – Боюсь, что ты можешь оказаться права, дочь моя. И все же я молю Бога, чтобы он оставил в покое свою гордость и объявил о дате свадьбы с Мелиссой.
   Все, что девушка сумела сделать, это промолчать.
   Лорд испытующе посмотрел на нее.
   – Что произошло между тобой и де Готье? – поинтересовался он.
   Александра заморгала, затем густо покраснела, очевидно отец имел в виду возможность интимных отношений.
   – Я... – начала девушка, вцепившись руками в одеяло, принесенное слугой, потому что она никак не могла привыкнуть к английскому холоду. – Люсьен был очень добр со мной.
   Отец ухмыльнулся.
   – Нет, он может быть терпимым, но добрым – никогда.
   Она перевела взгляд на руки.
   – Ты заблуждаешься насчет него.
   Лицо Джеймса стало задумчивым, перестали улыбаться глаза.
   – Молю Бога, чтобы ты оказалась права, – мгновение спустя он вышел из состояния меланхолии. – Но ты еще не ответила на мой вопрос.
   – Я... – хотя этот мужчина и твой отец, нелегко отвечать на такой вопрос. – Я девственница, – наконец выговорила Александра.
   Байярд некоторое время смотрел на нее, затем накрыл своей ладонью ее руку.
   – Ну, я надеялся на это. А что ты скажешь о своих чувствах к нему?
   «Стоит ли говорить о чувствах к врагу отца? Как он отреагирует на это?» – размышляла девушка.
   Появление в комнате жены лорда спасло ее от ответа. Спустившись по лестнице, женщина, сопровождаемая молодой девушкой и юношей, прошла через зал.
   Джеймс поднялся, печать раздражения легла па лоб.
   – Я полагал, что ты дождешься меня, я бы позвал тебя.
   Агнесса молча шла, пока не остановилась прямо перед ним.
   – А я думала, что уже пора позвать меня, – отрезала она. Бросив проницательный, оценивающий взгляд на Александру, затем снова посмотрев на мужа, она произнесла:
   – В замке темно, еда не приготовлена, точнее, стол не накрыт, поэтому я и позволила себе явиться сюда, чтобы прервать вашу беседу.
   Подбородок Байярда слегка дрогнул.
   – Да, тебе это удалось сделать в самый неподходящий момент.
   Девушка шагнула вперед, разрядив обстановку очаровательной улыбкой.
   – Это правда, папа, что она, – девушка указала рукой на Александру, – тоже твоя дочь?
   Лорд, взяв рыжеволосую вновь обретенную родственницу под локоть, заставил ее подняться. С видимой неохотой та отбросила теплое одеяло, чувствуя себя зябко в холодном сыром воздухе и на сквозняке, который задувал из каждой щели, из каждого приоткрытого окна. Александра не могла вспомнить, когда так мерзла. Даже на борту корабля, когда ночной ветер забирался под ее одежду, она так не промерзала. Но тогда за ее спиной находился Люсьен, обнимавший ее. Почувствует ли она еще когда-нибудь его сильные руки?
   Девушка вздохнула. Если бы только ее отец приказал слуге разжечь камин! Она с тоской посмотрела на зев очага и представила там бушующее пламя.
   – Да, Мелисса, – произнес Джеймс, и его голос вернул Александру к действительности. – Она моя дочь, твоя сводная сестра.
   – И моя тоже, пала? – вмешался мальчуган.
   С нескрываемой гордостью Байярд взглянул па парня, которому было всего только одиннадцать лет, а он уже подавал большие надежды.
   – Да, Этон, она и твоя сестра. Александру тянуло заключить в объятия брата и сестру, как она когда-то обняла отца. Однако подумав, что ее могут неправильно понять, она сдержалась и сцепила руки за спиной.
   Морщинка перерезала чистый детский лобик Этона, когда он посмотрел на ее рот.
   – Мама уверяет, что она странно говорит, словно неверная.
   Агнесса и Джеймс обменялись взглядами. В его глазах ясно читалось обещание упрека, а в ее – готовность принять вызов.
   Забыв предупреждение матери насчет ее кузины, Александра мысленно посочувствовала леди Байярд. Нелегко, должно быть, жить в тени той, кого так преданно и сильно любил лорд, особенно если та – соперница с детства.
   Мужчина положил руку на плечо Этона.
   – Да, Александра действительно говорит немного не так, как мы, певуче растягивая слова. Но она никакая не язычница, а такая же христианка, как ты и я.
   – Хочу послушать, – упрямился сын.
   Удивленная такой необычной просьбой, девушка некоторое время смотрела на юного Байярда, затем выполнила его пожелание.
   – Я очень рада познакомиться с тобой, Этон, – затем взглянула на девушку, которую могла назвать сестрой, – и с тобой, Мелисса.
   На приветствие, к изумлению Александры, никто не ответил. Оки просто, широко открыв глаза, смотрели на нее.
   Агнесса нарушила молчание.
   – Так что мы будем делать с помолвкой нашей дочери, Джеймс?
   С сожалением вздохнув, отец взял руки дочери в свои.
   – Прости меня, но возвращение Люсьена де Готье перечеркнуло все наши планы, – горько проговорил он.
   – Значит, я не выйду замуж за Винцента?
   – Нет.
   Александре пришло в голову, что ее сестра могла бы расстроиться, получив такое известие. Наоборот, ее глаза засверкали ярче.
   – Ну тогда за Люсьена, – вмешалась Агнесса. Раздражение охватило лорда.
   – Неужели ты забыла, что он сказал?
   – Он может передумать, когда узнает, что приобретет больше, чем мир, женившись на Мелиссе.
   «Земля», – подумала Александра.
   – Вы ошибаетесь, – обратилась она к женщине, – Люсьен скорее возьмет свои земли назад с оружием в руках, чем преклонит свою голову перед Байярдами.
   Агнесса медленно повернулась к девушке, которую считала возмутительницей спокойствия.
   – Ты не можешь знать этого, – произнесла она холодным неприязненным тоном.
   – Нет, знаю. Я...
   – Если ты спала с этим мужчиной, – рявкнула жена Байярда, – это вовсе не значит, что ты знаешь, что у него на уме.
   Неужели еще минуту назад она сочувствовала этой ведьме? Александра за словом в карман не полезла бы и в своем ответном оскорблении могла зайти дальше, чем Агнесса, но вмешался Джеймс.
   – Успокойся, Агнесса.
   – Да это же правда, – продолжала неугомонная женщина. – Посмотри на нее. Неужели ты думаешь, что такой человек как де Готье не возьмет то, что она так явно предлагает.
   Сжав зубы, Александра бросила взгляд вниз, на свой наряд, затем перевела взор на Агнессу и Мелиссу. Ее платье мало чем отличалось от их платьев, хотя и было намного скромнее, чем у них.
   Тогда что? Волосы, рассыпавшиеся по плечам? Волосы жены и дочери Байярда заплетены в косы. Агнесса прятала их под расшитый драгоценностями головной убор, а Мелисса заколола косы над ушами. Все различие, наверно, в прическе.
   Пока она размышляла над этим вопросом, Джеймс подошел вплотную к жене.
   – Ты плохо себя ведешь, Агнесса, – произнес он. Каменная неподвижность его фигуры свидетельствовала о бушующем внутри гневе.
   – Александра моя дочь и...
   – Так же, как Мелисса, – быстро перебила мужа женщина. – И не забывай о сыне.
   Байярд не обратил внимания на ее слова.
   – Держи свои грязные мысли при себе, ведь тебе знакомы прелести моего гнева.
   Противостояние длилось несколько минут, а завершилось оно только тогда, когда Агнесса оскорблено огрызнулась:
   – Очень хорошо, но не забывай, кому ты должен отдать предпочтение.
   – Имени Байярдов, – отрезал Джеймс, – как всегда.
   Ее выщипанные брови взметнулись вверх.
   – Ты знаешь, что я говорю о детях.
   – Александра мой первенец, – напомнил он жене.
   – Да, если только она говорит правду.
   – Правду, Агнесса. Для тебя же лучше, если ты примешь это.
   Жена благоразумно не стала спорить, но то, как она скрестила руки на груди, говорило в пользу того, что она не покончила с этим делом и вовсе не собирается с распростертыми объятиями принимать девушку в лоно своей семьи.
   Джеймс повернулся к детям и увидел, что все трое пожирают его глазами.
   Мужчина улыбнулся.
   – Думаю, что рыцарский турнир лучше всего представит Александру нашему дворянству. А что вы думаете об этом?
   – О, да! – радостно воскликнул Этон.
   – Александра? – спросил Джеймс.
   – Турнир... – размышляла вслух девушка. Она слышала о таких праздниках, но очень мало знала о них. – Это звучит... интересно.
   – Ну тогда договорились, – подвел черту лорд, предупреждающе взглянув на жену. – Итак, через месяц в Корберри состоится первый турнир.

Глава 24

   —Где же солнце? – стонала Александра, сожалея о его отсутствии каждый день в течение последних двух недель. Она уже почти месяц в Корберри, а все еще почти не видела голубого неба и не чувствовала солнечных лучей, ласкающих кожу.
   Поначалу жизнь в Англии понравилась девушке – эта страна отличалась от Магриба, но слишком скоро и она надоела Александре своей монотонностью. Зеленый цвет полей и лугов новой родины восхищал ее, но не слишком ли большую цену за красоту она платила?
   – Мне казалось, что я никогда не устану любоваться радугой, – пробормотала девушка, а вот теперь меня тошнит от нее.
   – Отойди от окна, – потребовала Мелисса. Александре, сидевшей, подперев подбородок рукой, пришлось оторвать голову от ладони и оглянуться на сестру.
   Одетая в платье из блестящего гладкого бархата с расстегнутыми от жары золотистыми пуговицами, Мелисса сидела на кровати, стараясь держаться как можно дальше от горящего камина. Все ее внимание поглотил великолепный древний фолиант с прекрасными цветными и черно-белыми гравюрами.
   Александра довольно улыбнулась, думая о дружеских отношениях, которые установились между ней и ее сводной сестрой.
   Несмотря на попытки Агнессы противостоять сближению дочерей мужа, ее дитя не подчинилось. При каждом удобном случае она искала сестру и настойчиво просила ее рассказать об Алжире и жизни в гареме. Она же рассказывала Александре об Англии и ее жителях.
   Дружба с сестрой заполнила пустоту в душе девушки. Правда, пустое пространство, оставленное уходом Люсьена, с каждым днем все больше увеличивалось. Его молчание было невыносимо. Люди Джеймса внимательно наблюдали за положением дел, но их усилия ни к чему не привели – и Фальстаффе жизнь текла своим чередом.
   Если бы Люсьен прислал хоть весточку...
   – Подойди, – позвала Мелисса во второй раз, ее голова по-прежнему склонялась над книгой. – Я хочу тебе кое-что показать.
   Вздохнув, Александра отошла от окна. Сделав всего несколько шагов, она остановилась у камина, который непрерывно горел с тех пор, как она поселилась в этой комнате.
   Держа в руке кочергу, девушка наклонилась и помешала поленья, потом протянула руку за свежими дровами, чтобы подкормить голодное пламя.
   – Неужели это так необходимо? – простонала Мелисса, вытерев ладонью мокрый лоб. – Мне кажется, что я сейчас растаю.
   Александра уронила руки вдоль тела.
   – С тех пор, как я уехала из Магриба, все никак не могу согреться, – наверно уже в сотый раз объяснила она.
   Сестра опустила книгу и посмотрела на нее.
   – Если ты не привыкнешь, зимой тебе придется очень туго.
   – Не могу поверить, что может быть еще холоднее, – недовольно проворчала привыкшая к теплу девушка. – Никогда прежде мне не приходилось видеть свое дыхание, а теперь я просыпаюсь по утрам и, вылезая из-под одеяла, вижу его. Мелисса хихикнула.
   – Несмотря на то, что ты спишь в одежде, даже не снимая туфель.
   – Если бы я так не делала, то Давно превратилась бы в сосульку, – возразила Александра. – Если говорить серьезно, то когда-нибудь утром ты обнаружишь мой закоченевший труп.
   – Тебе нужен мужчина, чтобы согревал тебя, – дерзко заявила Мелисса. Увидев изумленные глаза сестры, она быстро объяснила:
   – Так говорит Хелли, когда я жалуюсь на холод.
   Хелли, это здоровая сильная кухарка, которая долго ворчала, когда ее попросили готовить пищу поразнообразнее, но в конце концов уступившая, после того, как увидела, что Александру вырвало прямо у нее на глазах.
   Девушка вздохнула. Да, эта женщина права. Если бы Люсьен спал с ней, не было бы нужды ни, в одеяле, ни в огне.
   – Сказать тебе, о ком ты думаешь? – лукаво спросила Мелисса, прерывая размышления сестры.
   Застигнутая врасплох, Александра выпрямилась и взглянула на девушку.
   – Ни о ком я не думаю.
   – Ни о ком, кроме Люсьена де Готье. – Мелисса загадочно улыбалась и поудобнее устраивалась на кровати.
   – Как... как ты узнала? Она пожала плечами.
   – Догадалась, но правильно, да?
   Нахмурившись, Александра подошла к кровати. Хотя сестра и знала о ее бегстве из Алжира и событиях, произошедших с ней после того, как Люсьен спас ее от рабства, но об их отношениях она ничего не могла знать. Чем же выдала себя Александра?
   Опустившись на постель, она натянула одеяло на ноги и повернулась к сестре.
   – С моей стороны неправильно, а англичане бы сказали – неприлично, но я все время думаю о нем.
   – Ну тогда ты любишь его.
   Девушка кивнула, забыв, что Мелисса ей раньше говорила, что с мужчинами нужно вести себя скромно.
   – А он тебя?
   – Нет. Возможно, если бы я осталась Александрой, дочерью Джаббара, он бы мог полюбить меня. Но сейчас я – Байярд, дочь его врага. Этого он не сможет забыть.
   Мелисса посмотрела на обкусанные ногти своей правой руки.
   – По-моему, отцу ради сохранения мира надо было предложить выйти замуж тебе, а не мне.
   Ее собеседница отрицательно покачала головой.
   – Нет, я уверена, что Люсьен так же ответил бы мне, как и тебе.
   – Пока ты не услышишь этого от него самого, ты ни в чем не можешь быть уверена.
   – Знаю, – согласилась Александра. Мечтая подбросить еще одно полено в огонь, она поплотнее завернулась в одеяло, спрятав в него свой хорошенький носик.
   Ее сестра вздохнула.
   – Я полагаю, ты знаешь его лучше всех. Девушка взглянула на собеседницу.
   – Только то, что он мне позволил узнать о себе.
   Стук в дверь прервал их беседу. Вошел Этон с раскрасневшимися щеками. Увидев сестер, он довольно улыбнулся.
   – Прибыл посланник из Фальстаффа, – объявил он.
   Забыв о холоде, Александра спрыгнула с кровати и побежала к двери.
   – Он принес известие о Люсьене? – быстро спросила она.
   Брат сморщил нос.
   – Что ты сказала? – скорость плюс акцент сделали речь сводной сестры непонятной.
   – Она спросила, не принес ли гонец известий от владельца Фальстаффа? – перевела Мелисса.
   Этон вытаращил глаза.
   – Нет, просто он принес известие, что де Готье будут участвовать в турнире.
   Девушка схватилась за косяк двери. Известие о том, что Джеймс пригласил их на праздник, явилось полной неожиданностью для нее. Что означает согласие Люсьсна? То, что он примет мир и сквозь пальцы посмотрит па потерю владений? На него это не похоже, но другие объяснения не приходят в голову.
   – Мама знает? – поинтересовалась Мелисса.
   – Нет еще. Она сейчас с лекарем и не разрешает мне войти до тех пор, пока он не закончит.
   Девушка недовольно поморщилась.
   – Думаю, что ей снова пускают кровь. Этон кивнул.
   – Да.
   Александру передернуло при упоминании этой отвратительной процедуры, к которой прибегают английские знатные дамы, чтобы щеки их всегда оставались бледными. Сестра в мельчайших подробностях рассказала ей о том, как это происходит, и призналась, что и она тоже однажды попробовала и страдала потом несколько дней. Сейчас она пользуется пудрой для достижения желаемого эффекта.
   По мнению Александры оба способа одинаково глупы, поэтому она сразу отказалась от пудры и белил. Ей всегда нравилась кожа цвета меда, а теперь, при отсутствии солнца, лицо ее стало бледнее обычного. Даже ядовитые замечания Агнессы и поддразнивания Этона по поводу веснушек не заставили ее воспользоваться косметикой.
   Краски для глаз и помада подошли бы ей гораздо больше, но девушка не могла решиться воспользоваться ими, потому что ни мачеха, ни сводная сестра ими не красились. Этон дотронулся до руки Александры.
   – Ты опять ничего не ела? – спросил он, и его юное лицо приняло озабоченное выражение.
   – Что? О, нет, все в порядке.
   Осознав, что он больше ничего не добьется от нее, брат побежал куда-то по коридору.
   Почувствовав на себе чей-то взгляд, Александра повернулась и увидела улыбающееся лицо сестры.
   – Отец всегда говорит: делай то, что надо делать, и никогда не делай того, что не надо. Я думаю, что вы с Люсьеном как раз делаете то, что надо, вы предназначены друг для друга.
   Ее сестра всем сердцем желала поверить в это, но у нее возникло какое-то странное чувство. Если бы гонец привез весточку от де Готье, она могла бы надеяться. Однако Люсьен, кажется, вовсе забыл о ее существовании. Она махнула рукой.
   – Нет, Мелисса. Хотя тебе может показаться обратное, но Люсьен думает обо мне не иначе, как о члене семьи ненавистных Байярдов.
   Все еще улыбаясь, Мелисса выскользнула из комнаты и бросила через плечо:
   – Если ты не подбросишь еще одно полено в огонь, он умрет.
   Придя в зал задолго до ужина, Александра удивилась, застав Агнессу и ее дочь, уткнувшихся носами в поваренные книги. Бледная, уставшая после обильного кровопускания, Агнесса копалась в книгах, бормоча что-то нечленораздельное, затем сунула одну книгу под нос дочери.
   «Как интересно», – подумала Александра. Мать говорила ей, что для английских женщин занятие кухней – весьма привычное дело, но тогда дочь не обратила должного внимания на ее слова. Девушка остановилась и стала наблюдать, как две женщины читали рецепты.
   – Обрати внимание и на эти два, – Агнесса указала пальцем на номера вверху и внизу страницы.
   Девушке очень хотелось узнать, что это за два номера, чтобы самой оценить их. В ней жила эта черта – любовь к познанию, жажда постоянно добывать знания по зернышку, хранить их в голове, не пользуясь пером и пергаментом.
   Держа в руке гусиное перо, закусив нижнюю губу, Мелисса нашла требуемые номера и несколькими секундами позже ответила матери:
   – Двести семнадцать.
   Агнесса отрицательно покачала головой.
   – Нет, дочь моя, двести двадцать семь, – поправила она, и от раздражения красные пятна проступили на ее бледных щеках. – Где витают твои мысли, дитя?
   Дочь застонала.
   – Везде. Почему я должна наизусть помнить книги? Разве это не работа дворецкого?
   Агнесса сердито вздохнула.
   – Когда-нибудь ты выйдешь замуж и просто будешь обязана держать в руках бразды правления хозяйством, поэтому рано или поздно тебе придется узнать обо всем.
   – Но зачем?
   – Я уже говорила тебе – чтобы тебя не надули. Это твоя обязанность перед супругом – приглядывать за всем, происходящим в доме. Если бы я не занималась ведением хозяйства, то наше состояние уже давно было бы разграблено другими.
   – Разве не достаточно того, что я буду вынашивать и воспитывать детей? – капризно заявила Мелисса. – Муж и сам может следить за прислугой. А я ненавижу цифры.
   Женщина готова была вот-вот взорваться, но затем ее щеки снова побелели. Она опустила голову и сжала ее руками.
   – Если мне еще раз придется объяснять тебе это, я закричу.
   Положив руку на плечо матери, участливо глядя на нее, Мелисса прильнула к ней.
   – Ты разрешаешь лекарю пускать слишком много крови. Почему бы не воспользоваться пудрой и белилами?
   Агнесса подняла голову и быстро опустила ее.
   – Я должна выглядеть красивой в глазах твоего отца, иначе те воспоминания, которые он постоянно носит в сердце, ставшие острее после возвращения дочери Катарины, полностью вытеснят меня. – Будто страдая от боли, она покачала головой. – Что мне делать с Александрой? Что?
   Девушку невольно подслушивающую их разговор охватило чувство вины, вины за то, что воспоминания отца могут причинять такую боль и все это стало острее после ее появления в Корберри. Она чувствовала страшную неловкость за то, что сразу не открылась Агнессе и Мелиссе и подсмотрела сценку из той жизни, из которой была исключена.
   Желая уйти незамеченной, чтобы не смущать жену отца, Александра повернулась, однако зацепилась за ножку маленького столика, который с грохотом упал.
   – Эй, – позвала ее Мелисса, – а я и не знала, что ты здесь.
   Чувствуя себя застигнутой на месте преступления, девушка обернулась и сразу посмотрела на Агнессу. Та не поднимала головы, но Александра поняла, что женщина безмерно раздосадована и огорчена.
   – Я просто... я, – Александра пыталась помочь себе руками, – я... не хотела мешать.
   Сестра понимающе кивнула.
   – Пойдем, – дружески пригласила она, – мне надо помочь маме добраться до ее комнаты. Она неважно себя чувствует.
   Не успела Александра сделать и шага, как Агнесса подняла голову и секундой позже выпрямилась.
   – Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, – отрезала она, хотя, вставая, покачнулась. – Думаешь, я немощная старуха, за которой нужно ухаживать и заботиться? – Повысив голос, женщина надменно взглянула на Александру. – Нет, я еще довольно молода и тебе не следует забывать об этом.