Льгов Андрей. Тот самый непобедимый

   - Олаф, неужто это ты?! Вот это встреча! - рассмеялся на весь Асгард викинг в красной шапке.
   - Да, Хэймлет, это я, что лыбишься? Лучше помог бы отсюда слезть, да вели подать бочонок эля, у меня этой жидкости уже много дней во рту не было.
   - И ты еще жив? - искренне удивился Хэймлет, одновременно давая команду гребцам табанить, а рулевому направить корабль чуть ближе к земле.
   У датского принца, как всегда, была отборная команда. Кормчий подвел борт судна точно к верхушке постамента, и Олаф уверенно шагнул на палубу.
   Его уже ждал улыбающийся датчанин, протягивая другу крепко сбитый дубовый бочонок с уже вышибленной заглушкой. Торкланд хлебнул приятной жидкости и чуть не подавился, пытаясь влить в себя побольше.
   Это был эль с его родины! Эль Мидгарда!
   Торкланд единым духом осушил предложенный сосуд и, ловя ртом воздух, жадно впился взглядом в еще один, стоящий на палубе. Отдышавшись, он осушил второй и лишь тогда окончательно пришел в чувство. Его внимание привлек шум, раздававшийся где-то под килем "Фенрира". Олаф посмотрел вниз.
   На равнине перед главными воротами города собрались чуть ли не все жители Асгарда. Асы заполнили все свободное пространство, попутно выкапывая из-под камней, сброшенных ведьмой, еще живых соплеменников. Остальные же дружно голосили, приветствуя пришельцев, которые очутились здесь так вовремя и спасли Асгард, уничтожив Хейд.
   Хэймлет подошел к борту и приветственно помахал собравшимся рукой.
   - Ничего, не переживай, это ненадолго, я тоже один раз поджарил эту стерву, но она возродилась из пепла. Я думаю, мы вновь скоро встретим старушку Хейд. Правда, теперь мне будет полегче, ибо у колдуньи появился еще один кровный враг. Да, кстати, Хэймль, как тебе это удалось? Когда я сражался с ведьмой, то столкнул ее в огненный кошмар, созданный ее же магией. А чем ты ее подпалил? Или ты, дядюшка, уже сам занялся колдовством? - проговорил ярл, сверля пронзительным взглядом своего товарища.
   - Никакого колдовства здесь нет,- ответил Хэймлет.- Ты, Олаф, слышал когда-нибудь про оружие миклагардцев "эллинский огонь"?
   Торкланд почесал затылок, что-то смутно припоминая.
   - Кажется, да,- наконец ответил он.- Это такая жидкость, которая сама загорается, а потом ее нельзя потушить. Льешь на нее воду, и вода начинает гореть тоже. Только где же ты взял "эллинский огонь"? Насколько я знаю, миклагардцы берегут его тайну крепче жизни И готовы скорее умереть, чем отдать его в руки чужеземцев.
   -А они мне его и не отдавали. Я сам взял. Мой "Фенрир" как раз дрейфовал в Эллинском море, когда я заметил их корабль. Большой такой, и весла в два ряда. Но сколько бы весел ни было на эллинских кораблях, им никогда не угнаться за нашими драккарами, потому что у них гребут треллы, а у нас воины. В общем, я обратил внимание, что миклагардское судно как-то странно плывет, виляя из стороны в сторону, словно команда перепилась эля. Они подошли ближе, но не замечали "Фенрир". Они вообще ничего не замечали вокруг, несясь прямо на скалы. И тут я увидел, что сарацины, черные люди, каких я уже встречал в Спайнленде, захваченные эллинами в плен и прикованные к веслам, подняли бунт и отчаянно сражаются с командой биремы. Как ты, Олаф, понимаешь, это был случай, который не может упустить ни один уважающий себя викинг. Мы напали. Маленький "Фенрир" тихо догнал миклагардский корабль и причалил к корме. Никто не помешал нам, когда мы взбирались на высокий борт эллинской биремы. Захватив рулевое весло, я слегка поменял курс корабля, отвернув от камней, на которые он шел. Вся драка между эллинами и их треллами сосредоточилась на нижней палубе. Похоже, миклагардцы одерживали верх, хотя их оставалась горстка. Безоружные сарацины доблестно сражались. Все-таки трелл будет покорным, если только рожден треллом. А воин, захваченный в бою и сделанный треллом, всегда смотрит на плохо лежащий нож, чтобы перерезать горло своему хозяину. Мы окружили дерущихся и убили их всех. К радости хирда, трюм биремы был наполовину заполнен элем и пшеницей, видимо, эллины возвращались от славен, из Кенугарда. Один был с нами, и мы загрузили "Фенрир" элем прежде, чем я споткнулся о глиняный горшок, лежащий на верхней палубе. Я сперва не придал этому значения. Но посудина покатилась и упала на нижнюю палубу биремы. За моей спиной что-то взорвалось, обдав жаром затылок. Не успел я оглянуться, а пламя уже охватило корабль. Огонь распространялся так быстро, как ни на одном пожаре, который мне приходилось устраивать. И тут я понял, что это легендарный "эллинский огонь". Я огляделся и заметил еще несколько подобных горшков. Дальше размышлять было некогда, я схватил ближайший и прыгнул в воду. Остальные буквально вспыхнули за спиной. Пламя столбом поднялось вверх. Этого я, конечно, не видел, так как барахтался в теплой воде Эллинского моря. Хвала Одину, что я, как всегда, оказался без кольчуги. Хирдманы подняли меня на борт "Фенрира", горшок с огненной смесью я так и не выронил, и, вот видишь, он пригодился. Не успел я скинуть мокрую одежду, как тут появился Хугин, которого ты послал за мной.
   - Я посылал за тобой? - удивился Торкланд - Ты, Хэймлет, всегда отличался буйной фантазией, но подумай своими протухшими датскими мозгами: как я мог посылать за тобой в Мидгард, когда я сам понятия не имею, как можно попасть сюда или выбраться обратно и каким образом я очутился в этом мире?
   - Не знаю, Олаф,- невозмутимо ответил датчанин,- ко мне прилетел Хугин и сообщил, что ты срочно вызываешь меня в ту страну, где сейчас находишься. В какую, я от него не смог добиться, ты же знаешь, как трудно общаться с этим вороном. Он лишь сказал, что ты разбил какой-то хрустальный шар невероятной колдовской силы и пожелал, чтобы я оказался недалеко от тебя. Хугин говорил, что разбуженные тобой силы уже начали свое дело и он прилетел, чтобы быть моим лоцманом в неопределенном пространстве, ибо магия, которую ты привел в действие, обладает невиданной мощью. Но ее точность не рассчитана на такие немыслимые расстояния во времени, и меня может занести Один знает куда. Я, конечно, хотел тут же ощипать его, чтобы помешать исполнению колдовства. Но вещая птица убедила меня, что это не поможет.
   Торкланд в задумчивости потрепал бороду. Он пытался вспомнить свой поступок, вызвавший появление товарища в этом мире. Пролистывая день за днем в обратном порядке, он наконец дошел до того часа, когда пали стены Альвгарда под ударами Торова тарана. В голове славного ярла светлой вспышкой засветилось воспоминание о хрустальном шаре, который он жестом победителя разбил о стену в покоях правителя альвов, при этом посетовав, что рядом нет Хэймлета.
   "Вот что, значит, привело датчанина в этот мир!" - догадался викинг.
   Он поднял глаза и виновато посмотрел на конунга данов.
   -Дядюшка Хэймлет, а не найдется ли у тебя еще немножечко эля? У меня, кажется, рождается мысль,- пробурчал ярл, почесывая затылок.
   Элем на драккаре были полны трюмы, и Торкланд тут же получил желаемое.
   - Ты знаешь, датчанин, я вот тут подумал, что, раз тебя перенес сюда магический шар, значит, нас такой же точно может вернуть обратно. Из этого следует, что все наши усилия следует сосредоточить на поисках второго шара,наконец родил свою мысль великий воин.
   - Так и сделаем, Олаф. Но ты знаешь, мне пока здесь не надоело. Во всяком случае, в отличие от тебя, я только сейчас добрался до Асгарда и еще не представился Одину и остальным асам. Как ни странно, но почему-то драккары по воде плавают значительно быстрее, чем по воздуху. Конечно, когда поднимается ветерок и можно поставить парус, мы летим будто на крыльях, но в этом мире по большей части стоит солнечная, безветренная погода, и мои хирд-маны замучились сидеть на веслах, загребая воздух.
   - Ты мне лучше скажи, каким мерзким колдовством ты научил свою посудину плавать по небу? - поинтересовался Торкланд.
   - Понятия не имею, я прилетел на "Фенрире" из Мидгарда. А когда оказался в этом странном мире, Хугин рассказал мне, что корабли не только могут плавать по воде, но и летать по воздуху, и даже там, где воздуха нет вовсе. Когда-нибудь в Мидгарде люди научатся строить такие драккары, ну а в их мире и сейчас летают все корабли, но, к сожалению, ни асы, ни другие местные жители их не строят. Вообще, лишь только мы оказались здесь, Хугина как подменили. Он стал болтливее своего братца и рассказал мне все тайны этой земли. Я уж подумал, не Мунин ли незаметно прилетел вместо Хугина.
   - Нет, просто Хугин помолодел на бесчисленное количество лет, а Мунин еще и вовсе не родился,- проговорил Торкланд со знанием дела.- Ну, а с Одином и остальными я тебя познакомлю. Поверь мне, ты разочаруешься. Они еще весьма далеки от того, что мы привыкли называть богами. Разве что Тор чего-нибудь стоит.
   Хэймлет пожал плечами:
   - Посмотрим. Полетели в Асгард.
   Конунг махнул рукой кормчему, и тот переложил стир. Гребцы налегли на весла, и "Фенрир" медленно направился к городу.
   Стены Асгарда, построенные мастером Вальбрандом, были достаточно высоки, и драккару пришлось немножко подняться вверх, чтобы не зацепиться килем за бруствер.
   Хэймлет кинул на Олафа оценивающий взгляд:
   - Да, дядюшка, золотым ты выглядел привлекательнее. Торкланд молниеносно отреагировал на злую шутку приятеля резким выпадом огромного кулака. Но Хэймлет был к этому готов.
   - Эй, Олаф, золотым ты действительно был несколько симпатичнее, но живым ты стоишь значительно дороже,- рассмеялся конунг, швырнув в Торкланда бочонком с элем. Викинг поймал ценный сосуд, и перебранка пошла на убыль.
   - Хэймлет, я пущу тебя по миру, если за каждую мерзкую шутку ты будешь расплачиваться элем,- пробасил Торкланд, вытаскивая заглушку.
   - Можно подумать, что, если я перестану язвить, ты тут же станешь трезвенником,- парировал Хэймлет.
   "Фенрир" проплыл над стенами города, и датский конунг вопросительно посмотрел на славного ярла.
   - Надо двигаться к центральной площади,- ответил викинг. Потом, вдруг о чем-то подумав, твердым шагом направился к корме. Отстранив кормчего от стира, он же-. лезной рукой взялся за рулевое весло и сам повел судно к цели.
   Только сейчас доблестный мореплаватель ощутил, как он истосковался по безбрежной водной стихии, по ветру, гонящему облака за горизонт, по могучим северным штормам и по добро сколоченному хирду, дружно опускающему весла в свинцовые волны и побеждающему стихию.
   Правда, плыть по воздуху было несколько скучновато. Драккар не только не бросало с волны на волну, но даже не покачивало, как при легком утреннем бризе. Судно двигалось ровно, не кренясь и не скрипя шпангоутом. Но даже при столь существенных недостатках Торкланд все равно получал огромное удовольствие от того, что его ноги стояли на палубе боевого драккара, а руки управляли могучим кораблем викингов.
   Дома проплывали под килем, сменяя друг друга. Толпа асов, орущая приветствия за воротами города, увидев, что большая летучая лодка направляется в Асгард, ринулась следом, грозя расплющиться в воротах или завалить башню. Счастливчики, успевшие проскочить в город, бежали по улицам к центральной площади, обгоняя драккар, двигавшийся, на их счастье, слишком медленно.
   Торкланд не забыл, что Асгард до отказа заполнен беженцами из провинций, их палатками, семьями и скотом и что сейчас в столице яблоку негде упасть. Но он-то знал, где самое достойное место для стоянки "Фенрира".
   Вырулив на площадь, ярл снизился и, чуть ли не задевая килем головы зевак, подвел судно к священному источнику. Драккар мягко скользнул на зеркальную поверхность бассейна.
   - Утомили меня эти герои,- проворчал Хеймдалль, стоя на пороге своей лачуги, но порядок наводить не стал.
   Проходящие мимо асы уже успели прожужжать ему все уши, в подробностях рассказывая о сожжении ведьмы
   Хейд и спасении Асгарда. Страж порядка не захотел портить горожанам праздник, простив зарвавшихся героев, опустивших свою посудину в священную воду.
   Викинги не стали сразу спускаться с борта своего драк-кара.
   - Пора, Хэймлет,- проговорил Торкланд, увидав наконец появившихся в толпе Тора, Одина, Тюра, Вили, Be, Бальдра и остальных членов малого тинга.
   Конунг кивнул своим хирдманам, и те живо перекинули трап. Горожане взорвались грохотом оваций, лишь только Хэймлет в сопровождении Олафа появился перед ними.
   Славный ярл скривился, с неприязнью посмотрев на щегольской кафтан друга и подбитую соболями шапку. Хэймлет всегда любил попижонить, и это было одной из немногих черт, которые не нравились суровому воину в товарище. Викинг недовольно хмыкнул и раскрыл было рот, желая как-нибудь съязвить по этому поводу, но тут же закрыл его, понимая, что придется приложить невероятные усилия, дабы перекричать ликующих асов. В противном случае датчанин просто не разберет в этом шуме его слов.
   Сегодня Хэймлет был героем дня, и его нога первая ступила на булыжную мостовую Асгарда. В стане отцов города произошло шевеление.
   По обычаям героя, совершившего подвиги, должен был встречать правитель города или тот, кто его замещает. Но, как известно, великий Мимир отшельничествовал у легендарного источника, а выбранный советом Бор пал в бою. Его главным помощником был Олаф, однако в данный момент. он находился рядом со славным незнакомцем. Да и вообще Торкланд не мог представлять Асгард, так как не был его коренным жителем. Все взгляды устремились на Тора, но тот почему-то, сконфузившись, отступил назад.
   Неожиданно для окружающих вперед выступил Один и твердым шагом направился навстречу прибывшим. Асы облегченно вздохнули, при этом немало подивившись поступку своего товарища, не отличавшегося ранее такой решительностью, правда, они понимали, что события последних дней и часов не могли не повлиять на него.
   - Приветствую тебя, незнакомец, покоривший воздух и уничтоживший великую ведьму ванов,- торжественно произнес ас, салютуя Хэймлету и его команде.
   Они обменялись приветствиями, и Один глянул на Торкланда:
   - Я рад за тебя, славный Олаф, что колдовство, окутавшее тебя, разрушилось вместе со смертью ведьмы.
   Олаф в ответ кивнул асу. В глазах Одина стояла доселе не виданная ярлом тоска и боль. Он двигался не торопясь, немножко склонившись на один бок, видимо, обожженная спина давала о себе знать. Но, судя по тяжести его взгляда, не эта боль сильнее всего мучила великого аса. Один еще не пережил смерть отца и любимого друга, коня Гринфила. Он повел викингов к ожидавшим асам. Толпа разразилась новыми возгласами приветствий.
   А дальше началось что-то неописуемое. На улицах Асгарда появились тысячи больших и малых бочонков с элем. Хмельная жидкость, щедро проливаемая руками облившихся кравчих, рекой текла по улицам, собираясь в лужи, из которых, не стесняясь, лакала домашняя скотина. Пьяные усеяли мостовую, а кое-где раздавались звуки дружеских мордобитий, так любимых асами. Город погрузился в сплошной буйный праздник. Да и событие стоило того, сожжение ведьмы Хейд было происшествием неординарным, и асы вовсю дали волю своей широкой натуре.
   К тому времени, когда над далекой полоской изумрудного леса горизонт забрезжил юным, едва пробуждающимся рассветом, город наконец погрузился в спячку. Асы, вволю нагулявшись, напившись и передравшись, кто смог, расползлись по своим домам. Ничто не нарушало таинство рождающегося утра.
   Вдруг с востока задул легкий, едва ощутимый ветерок. Однако его хватило, чтобы пепел, рассыпавшийся между камнями и травой, пылью поднялся в воздух и собрался в кучку у подножия постамента, на котором еще накануне стояло золотое изваяние Торкланда.
   Споткнувшись о гранитный столб, ветерок поднял пепел вверх и завертел его маленьким смерчем. Движение становилось все более быстрым и уверенным. Смерч рос, вытягиваясь и расширяясь. Черная субстанция, находящаяся внутри воздушного завихрения, уплотнялась, в какой-то момент вовсе перестав быть прозрачной. А черный вихрь все продолжал расти и расти, пока не поднялся над каменной колонной, над стенами Асгарда.
   - Ненавистный город, я сотру тебя с лица земли, чего бы мне это ни стоило! - прогремел под небесами могучий голос.
   Одиноким асам, не принимавшим участия в празднике и встающим по непонятной привычке до зари, почудилось, что ударил гром, и они посмотрели на усеянное затухающими звездами ясное небо, ища грозовые тучи. Полное их отсутствие не удивило бодрствующих горожан, как и многое другое, случившееся во время осады, и они продолжили заниматься каждый своим делом. И лишь один Хеймдалль разобрал сказанное.
   Страж Асгарда, как всегда, проснулся, едва улегшись спать, и стоял на пороге своего дома, размышляя о смысле бытия: "Пусть герои думают, что они герои, и купаются в славе. Им не дано знать, что каждый их подвиг предначертан Создателем и запечатлен в хитросплетениях узора, тщательно сотканного норнами. А их свобода жестко ограничена, и лишь сила собственного духа находится в их власти, позволяя либо взять очередной рубеж, либо споткнуться и отступить, чтобы когда-нибудь попытаться вновь, или же навсегда быть лишенным такой возможности".
   Размышления Хеймдалля прервал новый раскат грома. Старый служака заинтересованно прислушался.
   - Какая боль, какая ужасная боль! - кричал голос под небесами.- Как страшно сгорать и оживать вновь, собирая воедино рассыпанные по клочкам мысли и знания. Как я ненавижу это существо, прибывшее из земли, называемой Мидгард. Их уже двое, двое моих врагов, принесших мне невыносимые муки. Но я разделаюсь с ненавистными пришельцами, как и с их друзьями асами. Я уничтожу город, благодаря которому наш мир превратился в проходной двор, чего бы это мне ни стоило. Это говорю я, великая Хейд, сестра смерти и бессмертия.- Колдунья, которая уже почти приняла свой облик, воздела к небу могучие руки: - Брат мой, Тьма Веков, заклинаю тебя, приди и сотри с лица земли этот проклятый город, как ты уже делал однажды! Помоги мне, и я готова отдать тебе все, что у меня есть!
   Небольшой участок неба прямо перед ведьмой едва заметно зафосфоресцировал, постепенно превращаясь в бесцветный провал.
   - Это я, Тьма Веков, я пришел, сестра, по твоему зову. Но я пришел не для того, чтобы выполнить твою просьбу, я не в состоянии этого сделать. Я хочу утешить тебя в твоих муках и вернуть равновесие в твою душу.
   - Нет, брат, мне не нужно равновесие до тех пор, пока я вдоволь не напьюсь из чаши мести. Почему ты не хочешь выполнить мою просьбу? Это послужит мне лучшим утешением. Ведь ты же камня на камне не оставил от Вестгарда, ненавистного городишки асов,- возразила Хейд.
   - Прости меня, но я не всесилен. Вестгарду было предназначено кануть в небытие, и я лишь ускорил это. Асгард же - это город, который ждет великая судьба, и я не в силах порвать нить, которую вплели норны в свой узор.
   - И кто же надоумил этих потаскух выделить самый презренный народ нашего мира?! - возмутилась колдунья.
   - Такова воля Творца,- был ответ.
   - Ну нет, Создатель не мог так грязно пошутить, я знаю, чьих это рук дело. Недаром старый Мимир вот уже вечность крутится у источника жизни. Я знаю, это его рук дело. Но он скоро поплатится за свои делишки.
   - Прости, сестра, я не хочу с тобой спорить, мне надо удалиться, ибо небытие, которое я из себя представляю, не может долго находиться в реальном мире,- проговорило бесцветное облако.
   - Ладно, брат, я отпускаю тебя, скажи мне только, выполнил ли ты мою последнюю просьбу?
   - Да, выпущенная мною река Бездны уже пожирает эту землю. Многое погибнет в этом мире, но Асгард будет стоять. Такова воля Создателя,- проговорил удаляющийся голос.
   - Нет, не будет! - гневно взмахнула кулаком ведьма.
   Смерч завертелся в воздухе и в мгновение ока унесся за горизонт. А солнце уже облизало край леса и верхушки дальних холмов.
   Все вышесказанное заставило Хеймдалля призадуматься. По всей видимости, Асгард ждали еще очень непростые времена. К тому же страж порядка понял, что теперь реальная опасность грозит его единственному другу, правителю Мимиру.
   Хеймдалль перебирал в голове имена асов, кому следует передать услышанное. Все они казались ему легкомысленными пьяницами, не способными ни на что, кроме хорошей потасовки.
   "Если бы я мог покинуть город, я сам бы отправился предупредить Мимира о грозящей ему опасности,- размышлял Хеймдалль.- Но, к сожалению, это невозможно, я единственный, кто может противостоять любому противнику внутри городских стен, будь это даже Хейд. Но я становлюсь не сильнее любого из этих выскочек, лишь только выйду за городские ворота. Асгард питает меня силой для того, чтобы я защищал его, и мне придется это делать, даже если старину Мимира начнут разрезать на куски у меня на глазах".
   Страж порядка полный грусти вернулся в свою сторожку. Буянить в этот час было некому. Все самые большие забияки Асгарда спали, отходя от вчерашнего праздника. Никто из них не догадывался, Как преждевременна была радость, столь бурно выплеснутая горожанами. Хеймдалль, пораженный печальными мыслями, откинулся в своем дубовом кресле и задремал.
   Солнце еще не успело подняться высоко в небо, а медные трубы асов уже трубили сбор, скликая воинов занять места в своих отрядах, которые они накануне так сумбурно покинули.
   Кривясь и сквернословя, асы выползали из домов или просто из полувысохших луж эля.
   Асы проклинали себя за то, что, находясь в подпитии и обуреваемые жаждой подвигов, дали отцам города уговорить себя с утра идти в наступление на ванов.
   Толпы воинствующих жителей Асгарда собрались ночью на главной площади и, размахивая мечами и сосудами с элем, клялись, что утром камня на камне не оставят от позиций врагов. И никому даже в голову не пришла мысль, каким тяжким будет это утро, когда оно наконец наступит после столь бурной ночи.
   Отцы города, отпрыски знаменитейших родов, выступая с борта застывшего на приколе "Фенрира", уговорили асов на этот поступок. Горожане злились и на них, считая своих вождей более крепкими и стойкими, как в бою, так и при похмелье. Но как жестоко они ошибались!
   Славные вожди Асгарда, проснувшись в пиршественном зале дома Тора, в данный момент занимались тем, что выясняли, кому из них первому пришла в голову глупая мысль спозаранку выступить в поход.
   - Это была твоя идея, подлый датчанин,- говорил Торкланд голосом, не терпящим возражения, приставив указательный палец к груди товарища.- Только тебе может прийти в голову такая ненормальная мысль. Я-то уж знаю, я знаком с тобой поболе, чем вся эта компания. Твоя голова всегда полна гадких мыслей, а глотка - скверных слов.
   - Ну уж нет, Олаф, я точно знаю, что это была не моя, а твоя идея, я сам слышал, как ты кричал, что соскучился по подвигам, стоя на столбе золотым истуканом. И едва ли доживешь до утра, если не совершишь что-либо подобное. А теперь ты хочешь свалить вину с больной головы на здоровую? - возмущенно отвечал Хэймлет, счищая со своего щегольского кафтана чью-то блевотину.
   - Ты хочешь сказать, что я лгу, подлый датчанин? - Олаф схватился за меч.
   - Именно это я и хочу сказать,- проорал в ответ разъяренный Хэймлет, вытаскивая свое диковинное для окружающих оружие.
   Меч датского конунга был необычайно легок и имел небольшую кривизну. Он достался Хэймлету в подарок от человека из далекой восточной страны, с которым конунг познакомился и подружился во время одного из своих походов. Это оружие не было приспособлено для парирования и нанесения тяжелых ударов, как мощные обоюдоострые мечи асов. Но зато Хэймлет короткими режущими движениями мог снести две-три головы раньше, чем враги успевали только замахнуться. Однако владение таким мечом требовало специального умения, и асы предпочитали рубиться знакомым с детства оружием.
   Клинки вылетели из ножен. Их оскорбленные хозяева застыли друг напротив друга. Обоих серьезно мучили сомнения, ведь они были друзьями, почти братьями, но ссора зашла слишком далеко. Да и присутствующие не пытались их помирить.
   Мнения разделились пополам. Одна часть асов взяла сторону Торкланда, так как знакома с ним была гораздо дольше, чем с Хэймлетом, и имела все основания доверять его словам больше, чем словам вчера прибывшего гостя.
   Вторая же половина действительно слышала геройские речи Олафа. Многие сомневались, что именно Торкланд был первым, кого посетила такая идея, но факт был налицо, и они стояли за Хэймлета.
   Обе стороны, изнемогая от нестерпимой жажды и тяжести в голове, были едины в одном: кровь должна пролиться. Ибо если главный виновник или кто угодно погибнет в дружеском выяснении отношений, а проигравший, естественно, будет считаться неправым, то войну на сегодня можно будет отменить, заменив пышными похоронами безвременно почившего героя.
   После гибели Хейд асы не придавали особого значения войску ванов, все еще стоящему под стенами города, считая, что всегда успеют расправиться с ними. Было множество проблем, которые в данный момент волновали их гораздо больше.
   Кровь действительно должна была вот-вот пролиться, когда входная дверь дома распахнулась и на пороге появился Один, вооруженный с ног до головы, мрачный и деловитый. Всем стало ясно, кто истинный виновник их сегодняшнего раннего подъема. К тому же многие асы стали припоминать, что накануне Один почти ничего не пил, но активнее других участвовал в обсуждении военных действий.