Ли Эйна. Миром правит любовь

   – Ты уверена? – спросил он, засовывая «кольт» обратно в кобуру. * – Поцелуй говорит об обратном..
   – Все, что вы можете добиться этим поцелуем – не больше, чем кусок пирога, который вы уже съели. Маккензи, неужели вы думаете, что я не догадываюсь, что вы за птица? Я отбивалась от такого сброда с тех самых пор, как у меня начала расти грудь. Все вы вылеплены из одного теста.
   – Что плохого, если друзья обменяются парой поцелуев, Роуз?
   – Может быть, пары горячих поцелуев и получаса в кровати для тебя будет достаточно. Но не для меня, Маккензи, – заявила она. – У меня другие планы относительно своего будущего, и в нем нет места таким невезучим бродягам, как ты.
   – Что сейчас говорить о будущем? Ты напрасно потратишь время, если станешь уверять меня, что бережешь себя для более подходящей кандидатуры. Мы же оба знаем, что это не так.
   У нее руки зачесались – так ей захотелось расцарапать его наглую физиономию. Конечно, она была уже не девушкой, но при этом не была и шлюхой. А он обращался с ней именно так. Но в конце концов, какая разница, о чем он думает? Почему это ее трогает? Она никогда раньше не обращала внимания на подобные заявления.
   Так почему же сейчас это так ее задевает?
   Роуз посмотрела ему прямо в глаза и тихо произнесла:
   – Нет, Зак Маккензи, это ты зря тратишь время. Очевидно, что ты меня совсем не знаешь.
   – Но скоро узнаю, Роуз.
   Он посмотрел на нее долгим взглядом. Она встретила его взгляд в молчании, нарушаемом лишь биением ее сердца, которое, как молоток, отдавалось у нее в ушах.
   Зак пошел к двери, но по пути, обернулся и посмотрел на нее:
   – Кстати, Роуз, когда ты находишься так близко от мужчины, никогда не вытаскивай пистолет, чтобы подразнить его. Не все могут оказаться такими снисходительными, как я.
   Коснувшись пальцем края шляпы, он добавил:
   – На сей раз спокойной ночи.
   Она стояла неподвижно, глядя, как он уходит, пока не услышала, как снова звякнул колокольчик. Дрожащими руками она нащупала позади себя раковину. Прислонившись к ней, она прикрыла глаза и сделала глубокий вздох. Ее губы все еще горели от его поцелуя, а тело трепетало от его прикосновений.
   Зак Маккензи бросил ей вызов. Захочет ли она принять его? Бримстоун внезапно показался ей более опасным, чем она себе представляла. Неужели какой-то оборванец может так всколыхнуть ее чувства? Впервые в жизни она боялась доверять себе. У нее была единственная надежда, что Зак вскоре уберется из города вместе с остальной шайкой. Если же нет, ей придется избегать его любой ценой.
   Зак спрятался в тени, когда Роуз вышла на улицу и заперла дверь. Когда он вернулся в город, то нигде не заприметил Тейта, и это его беспокоило. Джесс Тейт шел по жизни, разбрасывая вокруг себя угрозы. Обычно он всегда осуществлял их, особенно если дело касалось кого-нибудь, кто был меньше или слабее него.
   Значит, эта рыжая знает его кузена Джоша. Что ж, чем меньше речь будет заходить о его семье, тем лучше. Он не мог не усмехнуться, вспомнив о Джоше и его невесте. Роуз сказала, что они с Эмили были подругами. Он готов держать пари на свою лучшую пару ботинок, что двух таких девушек слишком много на одного мужчину. В следующий раз, когда он увидит Джоша, надо будет выяснить, какую роль играла Роуз в ухаживаниях его двоюродного братца.
   Стараясь держаться в тени, Зак бесшумно крался за Роуз в небольшом отдалении, решив проводить ее до дома. Через несколько секунд после того, как она поднялась на крыльцо, загорелся свет в окне первого этажа.
   – На сей раз спокойной ночи, Роуз Дюбуа, – пробормотал он. – Мне кажется, самым лучшим было бы затащить тебя в постель. Так что заруби себе на носу: очень скоро я буду также говорить тебе и доброе утро.
   Он пошел дальше по улице – туда, откуда доносился громкий смех, временами заглушаемый дребезжащим звуком старенького пианино. Зак задержался на пороге прокуренного салуна и огляделся. Тейт с двумя своими любимчиками сидел за столом в углу. Как ни противно было Заку присоединяться к этим сукиным сынам, у него не было другого выхода. Он подошел к столу и сел рядом.
   .– Где ты шлялся? – спросил Тейт. – Что-то тебя не было видно. – Эти слова были брошены небрежно, и Зак понадеялся, что Тейт не станет хорохориться и не полезет в драку, как это обычно случалось, когда он бывал слишком пьян.
   – То же самое и я могу у тебя спросить. Весь вечер искал твоих парней.
   – Тейту надо было переменить портки, а потом нам захотелось пожрать, – ответил за главаря Щука.
   – А куда подевались Бык с Джо? – спросил Тейт. Зак рассмеялся.
   – А ты как думаешь? Каждый раз, когда мы заходим в город, Бык первым делом отправляется проверять местный бордель.
   – Ага, а нам потом приходится об этом без конца слушать, – проворчал Кейн. – Эй, Щука, пойдем-ка сами проверим это местечко. – Приятели поднялись и направились к двери.
   Тейт налил себе еще одну порцию виски и опрокинул ее в свою глотку.
   – А ты что, уже пощупал здешних девок? – Он едва ворочал языком.
   Зак покачал головой.
   – Можно подумать, у меня полно времени. Я думал, мы будем промышлять в здешней округе.
   Тейт поднял кустистые брови и удивленно нахмурился:
   – Откуда у тебя такие мысли?
   – Ты был полон решимости приехать сюда. Значит, у тебя была какая-то веская причина.
   Тейт сердито выпятил челюсть, его глаза загорелись яростью.
   – Слишком ты смышленый, Маккензи, только все себе на беду. Смотри, как бы не пришлось тебя пришить за твой длинный язык. – Он отшвырнул свой стул и нетвердой походкой пошел прочь.
   Зак остался за столом и смотрел, как Тейт, тяжело ступая, с грохотом поднимается по лестнице. Слишком долго он работает техасским рейнджером – хорошо, что срок его контракта скоро подходит к концу. Он соскучился по «Трипл-Эм» и хочет вернуться к работе на ранчо.
   Зак потратил шесть месяцев на то, чтобы выйти на эту банду. За это надо было благодарить кузена Коула – именно он ездил с шайкой, когда Зак нашел его и отослал обратно в Техас. Две недели назад он вышел на следы угонщиков скота. Беда была в том, что у Зака не было достаточно веских доказательств, чтобы арестовать их. Инстинкт подсказывал ему, что Тейт привел банду в Бримстоун неспроста. Тейту не нравилось, когда в его шайке появляются думающие люди, так что, если Зак еще раз сделает такой бездарный промах, как только что, ему никогда уже не удастся добыть необходимые доказательства. За те две недели, что он был с ними, они не совершили ни одной кражи, но Коул рассказывал ему, что они только Этим и занимались, когда кочевали по Аризоне.
   Зак почувствовал себя страшно усталым. Он был измотан слежкой за бандой, ему страшно хотелось все бросить, ускакать подальше и забыть о том, что этот сброд вообще существует на свете. Но если он и оставит службу рейнджера, то только тогда, когда увидит этого ублюдка Тейта мертвым или упрятанным за решетку.
   Единственное, что могло сделать это назначение хоть в какой-то мере сносным, была рыжеволосая «девушка Харви».
   Она могла бы стать отличной приправой к этому неаппетитному жаркому. Зак плеснул себе на донышко и вспомнил о том поцелуе. Да, она могла бы превратить выполнение этого задания в настоящую сказку.

Глава 3

   Тщательно закрыв за собой дверь спальни, Роуз сняла с головы черный ободок и вытащила из волос шпильки. Было так приятно распустить волосы. Она растрепала их, вертя головой, пока они спутанным покрывалом не рассыпались по плечам.
   Вынув из кармана письмо Эмили, она положила его на ночной столик, потом задернула занавески и сняла с себя одежду. Ей нравилось быть свободной, с рассыпанными по плечам длинными волосами и чувствовать, как воздух овевает обнаженное тело.
   Не то чтобы она когда-нибудь демонстрировала наготу перед кем-нибудь посторонним. Она никогда полностью не раздевалась даже в присутствии Эми, когда две молодые женщины жили в одной комнате в Нью-Мексико. Но быть может, это было скорее благодаря стыдливости Эмили, а не ее собственной?
   Она никогда не обнажалась и перед Уэсом тоже. Вот уж у кого не было никакой стыдливости, которую следовало бы уважать. Она всегда отворачивала лампу или прикрывалась простыней, чтобы снять платье, когда они спали вместе.
   Роуз задержалась перед высоким зеркалом, висящим в углу, и внимательно всмотрелась в свое отражение. Почему ей так нравились такие моменты, вроде этого? Может быть, в этом проявлялась развратная сторона ее натуры, в чем она не признавалась даже себе самой? А может быть, причина была в том, что на людях она надевала на себя маску и боялась, чтобы кто-нибудь не понял, что на самом деле она жаждет выйти замуж по любви, а не из-за денег, о чем говорила на каждом углу?
   Она поднесла руки к губам, все еще помнившим поцелуй Зака Маккензи. Неужели ее снова охватят сомнения и она не применит к нему своих излюбленных приемов обороны? А может быть, все будет по-другому: она освободится от своих комплексов и сможет стоять обнаженной перед ним так, как она это делает сейчас? Ей казалось, что она сделала бы это не колеблясь.
   Наклонившись вперед, она еще внимательнее стала всматриваться в зеркало, как будто ответ лежал в неверной глубине стекла. Сегодня вечером, когда он держал ее в своих объятиях, она услышала этот глубоко спрятанный в ней настойчивый крик к освобождению своей природы – громкий чистый звук, всего лишь на несколько великолепных секунд заглушивший доводы ее практичного разума.
   «Проклятый Зак Маккензи! Да кто он такой? И почему он смог так меня задеть?»
   Внезапная волна жара окатила ее, и она скрестила руки на груди, стремясь загородить от самой себя внезапно затвердевшие соски.
   О, как сильно разбередил ее этот поцелуй! Сейчас она это поняла совершенно отчетливо. Опустив руки вдоль тела, она с удивлением стала рассматривать, что же сделала с ее телом одна только мысль о нем. Соски увеличились, она почувствовала тяжесть в пояснице. Никогда раньше с ней такого не случалось.
   Роуз поежилась. Если даже одно воспоминание об этом поцелуе может вытворять с нею такое, что может произойти, если он поцелует ее еще раз? А в том, что этот следующий раз будет, она уже не сомневалась. Он сам ей об этом сказал, а его немыслимые дьявольские глаза подтвердили это.
   Она вздрогнула.
   Подхватив с кровати ночную сорочку, она торопливо натянула ее через голову, как будто торопясь спрятать под легкой тканью обнаженное тело. Если бы так же легко можно было спрятать голую правду!
   Роуз снова повернулась к зеркалу, взяла щетку с перламутровой ручкой, подаренной ей Эми, и начала расчесывать свои длинные волосы. Она была сердита на себя за то, что позволила Заку Маккензи так глубоко проникнуть в свои мысли. Чем больше она думала о нем, тем больше злилась и тем стремительнее взмахивала щеткой. К тому времени как она закончила причесываться, кожа у нее на голове горела от ссадин.
   – Понимаешь, Роуз, – произнесла она громко, глядя прямо в свое отражение в зеркале, – если ты не выкинешь этого молодчика из своей глупой головы, он всегда будет причинять тебе боль.
   Она забралась в постель, взбила подушки, подложила их под спину и протянула руку к письму Эмили. Предвкушая удовольствие, она с улыбкой разорвала конверт.
   Резкий звонок будильника выдернул Роуз из сладких грез восхитительного сна, в котором Зак Маккензи снова целовал ее. Она не глядя нащупала будильник и накрыла его: было всего пять часов. Сонная, она вылезла из кровати.
   Уже через десять – минут она была одета и уже почти закончила приводить себя в порядок. Не тратя времени на прическу, быстро пригладила волосы щеткой и надела широкополую шляпу, чтобы защитить лицо от солнца. У нее и так уже достаточно веснушек на переносице. Несколько быстрых взмахов пуховкой – и веснушки почти исчезли под легким слоем пудры.
   Роуз вышла из комнаты и энергично постучала в соседнюю дверь.
   – Доброе утро, – приветствовала она открывшую дверь Кейт.
   – Доброе утро. Что случилось?
   – Ты забыла, что сегодня утром наша очередь ехать на ферму Уилсона?
   Кейт застонала:
   – Ой, миленькая! Я и вправду забыла об этом.
   – Я так и подумала, потому что не слышала, чтобы ты собиралась. Вот что, я пойду на конюшню за коляской, а ты пока быстренько одевайся.
   – Хорошо, я постараюсь побыстрее, – ответила Кейт и начала торопливо собираться.
   Зак закончил седлать лошадь и вывел ее из конюшни. Он уже собирался было вскочить в седло, как вдруг увидел Роуз Дюбуа. Она тоже заметила его, резко сбавила шаг, как бы запнувшись в нерешительности, но потом снова быстро пошла к конюшне.
   Заку бросилось в глаза, что ее волосы ничем не связаны, а удерживаются только шляпой, закрывавшей ее лицо почти наполовину. Это напомнило ему мать, а значит, дом. Не то чтобы одно имело отношение к другому; наоборот, его мысли о мисс Роуз Дюбуа проходили непосредственно через пах.
   Он вежливо приподнял шляпу:
   – Доброе утро, Роуз.
   – Доброе утро.
   Ее приветствие было не таким радостным, как его, но он готов был простить ей некоторую вялость, потому что она была чертовски хороша собой. При солнечном свете она выглядела так же прекрасно, как и при луне. И несмотря на то что униформа ресторана Харви сидела на ней идеально, она не могла идти ни в какое сравнение с ярким цветастым платьем, по которому были рассыпаны пышные ярко-рыжие волосы. Этого было достаточно, чтобы любой мужчина напрочь забыл о делах.
   – Что заставило вас нынче подняться с петухами, Роуз?
   – Я могу спросить вас о том же самом, Маккензи. На самом деле я пришла, чтобы нанять повозку. Мы каждое утро ездим на ферму к Уилсонам, чтобы купить свежих яиц.
   Зак бросил взгляд на небо.
   – Похоже на то, что денек для этого подходящий. Люблю проехаться с утра пораньше. Все еще спят, только птицы щебечут.
   – А мне птичье щебетание обычно досаждает, потому что не дает выспаться по утрам.
   – Да, но это услаждает слух: когда еще лежишь в постели, слушаешь и наполняешься прекрасным чувством безмятежности.
   – «Господь на небесах, в мире царит покой и порядок».
   – Простите?
   – Это строчка из поэмы Роберта Браунинга.
   – Считайте, что дружище Браунинг и я размышляем в одном направлении.
   – Странно, Маккензи. Не похоже, что вы ищете безмятежность: ваши поступки прошлой ночью говорят об обратном.
   – Вы имеете в виду наш поцелуй?
   – Именно это я и имею в виду.
   – Продолжайте, Роуз. Только не пытайтесь мне рассказывать, что он вам не понравился.
   – Не только поцелуй, но и обращение со мной, как с продажной девкой. И это позволяет себе оборванец, настолько ленивый, что не удосуживается заняться честной работой, чтобы зарабатывать себе на жизнь?
   Она стремительно – прошла мимо. Его губы скривила довольная усмешка. Он смотрел ей вслед и наслаждался восхитительным видом ее покачивающихся бедер.
   Эта девушка ему определенно нравилась. Она смотрит на мужчину в упор и не кокетничает. Хочет она этого или нет, но их брачный танец начался.
   Подъехав к пансиону, Роуз подвинулась с облучка на сиденье и передала Кейт поводья, чтобы та правила повозкой. Упряжка сразу пошла рысью.
   Единственным живым человеком на улице был молочник, объезжавший дома по привычному утреннему маршруту на разбитой тележке, в которую была запряжена прихрамывающая кобыла. Он кивнул девушкам, когда они проезжали мимо него:
   – Доброе утро, леди.
   Кейт приветливо ответила ему, а Роуз приветствовала его рассеянно: ее мысли были заняты случайной встречей у конюшни. Она встретила этого человека только накануне – и вот уже мечтает о нем, не может выбросить из головы, даже позволяет ему целовать себя. Но что еще хуже – она до сих пор вспоминает об этом поцелуе с наслаждением! Если она не выбросит Зака Маккензи из головы, он так и будет ходить вокруг нее, как привидение.
   Проехав примерно милю, Кейт нарушила молчание:
   – Ты какая-то тихая нынче утром, Роуз. Тебя что-то тревожит?
   Это был подходящий момент, чтобы поближе познакомиться с девушкой, и Роуз решила воспользоваться удобным случаем.
   – Кейт, тебя когда-нибудь тянуло к мужчине?
   – Конечно, – весело хихикнула Кейт. – Тебя удручает, что здесь нет симпатичных парней?
   – Я имею в виду не внешне привлекательных – я хочу сказать, что тот, кто достаточно привлекателен, чтобы тебе захотелось... ну, ты знаешь, позволить ему поцеловать себя или даже... ох...
   – Роуз, ты спрашиваешь меня, была ли я когда-нибудь близка с мужчиной?
   – Я не об этом спрашивала, но если ты сама об этом заговорила, то да – было у тебя что-нибудь?
   – Нет, я все еще девушка – такая же, как в тот день, когда появилась на свет, – ответила Кейт, еще раз очаровательно хихикнув, так что Роуз позавидовала, что ей самой это не дано. – Я росла на ферме и знаю: самцы любой породы неизменно выигрывают в этой сделке – он может удовлетворить свой аппетит, а потом рысцой отправиться прочь. А самке приходится разбираться с результатом и терпеть боль от родов. Я насмотрелась достаточно, так что меня можно не уговаривать интересоваться этим.
   – Значит, никогда мужской поцелуй не возбуждал тебя до такой степени, чтобы ты была готова сдать позиции?
   – Нет, по крайней мере пока. – Кейт обернулась к ней и на мгновение улыбнулась, так что на щеках у нее появились симпатичные ямочки. – Наверное, будут еще какие-нибудь поцелуи. А теперь можно я тоже задам тебе один личный вопрос?
   Роуз подняла руку, чтобы остановить ее:
   – Я знаю, что ты хочешь спросить. Нет, я уже не девушка.
   – Ну да... ты... ну, это... Тебе это понравилось так, чтобы ради этого стоило бы рискнуть забеременеть?
   «Нравилось ли мне это? Уэс никогда даже не пытался сделать это приятным для меня. Он просто удовлетворял собственные плотские потребности. Даже когда я закрывала глаза и пыталась хотя бы вообразить, что люблю его, это никогда не помогало и не облегчало мои мучения. А когда он кончал свое дело, то просто поворачивался спиной, гасил лампу и засыпал. Никогда не скажет ласкового слова, не поцелует на ночь. Ничего из того, что я хотела. Даже его поцелуи были мне противны.
   Нравилось ли мне это? Это была адская жизнь».
   Она своей шкурой прочувствовала, что это ужасная глупость – полностью отдавать себя какому-либо мужчине. Любовь – это простодушное, чахлое ожидание, свойственное доверчивым мечтательницам, потому что мужчины – все как один подонки. Хотя если сравнивать поцелуи Уэса с поцелуями Зака Маккензи, это все равно что сравнивать тьму со светом или лед с пламенем. Она и вообразить не могла, что могло бы произойти прошлой ночью, если б она позволила ему и дальше целовать себя. По спине у нее пробежал холодок. Она нутром осознавала, что близость с ним была бы такой же волнующей, как и его поцелуй. Вокруг него была некая аура, заставлявшая ее поверить, что он с радостью удовлетворит женщину. И он наверняка знал, как этого добиться.
   – Ну так что же, тебе понравилось? – нетерпеливо переспросила Кейт, прерывая затянувшиеся размышления Роуз.
   Та в течение нескольких секунд ошарашенно смотрела на нее, не понимая, как она смогла разузнать про Зака, но потом сообразила, что Кейт просто повторяет вопрос о физической близости, который она задала раньше.
   – Нет, мне никогда не нравилось это, и я никогда не любила мужчину настолько, чтобы захотеть от него ребенка.
   – Тогда зачем ты спала с ним, Роуз?
   – В жизни все так сложно. – Роуз была не готова говорить об этом горьком периоде своей жизни. Это были годы, кровоточащие болью; даже с Эмили она не могла поделиться этим. Но она знала также, что в один прекрасный день непременно нужно будет выплеснуть наружу эту боль. Если она кому-нибудь об этом не расскажет, эти страшные годы будут грызть ее изнутри, как раковая опухоль.
   – А что, если бы ты забеременела?
   – К счастью, Кейт, существуют способы избежать беременности, если ты ее не желаешь.
   – Да, я слышала, но мне кажется, что я никогда бы не рискнула воспользоваться этим.
   Поняв, что их беседа приняла слишком мрачный характер, Роуз обернулась к подруге и улыбнулась:
   – Поэтому я и решила, золотце мое, что выйду замуж только за большие деньги. Роскошь может оказаться хорошим союзником в борьбе с разочарованиями.
   – Может быть, ты и права, но я не думаю, что смогла бы когда-нибудь переспать с мужчиной, если не люблю его сильно-сильно. – Кейт дернула поводья, и лошади пошли бойчее.
   Когда Кейт остановила повозку перед хозяйственным двором, из маленького домика вышли Кельвин и Эффи Уилсон. Они были уже слишком стары, чтобы обрабатывать землю. Супружеская пара была довольна тем, что доживала оставшиеся им дни в домике, построенном Кельвином для своей молодой новобрачной почти пятьдесят лет назад.
   Хотя в сети ресторанов Харви было обычным делом доставлять свежее мясо и другие продукты по железной дороге, Фред Харви довольно часто заключал контракты на поставку продуктов с местными жителями, оеобенно если те жили в соответствии с его высокими нравственными стандартами.
   Харви был начальником, требовавшим от своих наемных рабочих честно исполнять его правила от и до. Известно, что он даже увольнял управляющих, уменьшавших отпускаемые клиентам порции, чтобы скопить себе неправедный капиталец. Но у него было доброе сердце, и поэтому он заключил с Уилсонами контракт на поставку свежих яиц. Он даже согласился, чтобы продукты забирали работники его ресторана – старику не придется совершать ежедневную поездку в город, которая в его возрасте была бы нелегким делом.
   – Доброе утро, леди, – приветствовал девушек Кельвин. – Сейчас вынесу вам яйца.
   – У молодых леди есть немножко времени, чтобы выпить по чашечке кофе? – спросила Эффи. – Только что вынула из печи свежий хлеб. Я всегда сама делаю яблочное масло, чтобы смазывать его. Может быть, это не так изысканно, как в вашем ресторане, но мы приглашаем вас присоединиться к нам.
   Роуз знала, что у них с Кейт времени в обрез, но не хотела огорчать старичков. Это была ее вторая поездка на ферму Уил-сонов, и ей казалось, что они очень похожи на дедушку и бабушку, которых ей всегда страстно хотелось иметь.
   – С удовольствием, миссис Уилсон, – ответила она. – Правда, Кейт?
   – Конечно, – с готовностью согласилась Кейт. – Я не пробовала яблочного масла с тех пор, как уехала с отцовской фермы.
   Супруги Уилсон радостно заулыбались, и Эффи пригласила девушек в дом:
   – Пойдемте со мной, девочки. Кофе на очаге уже кипит.
   Как только Роуз ступила внутрь, она зажмурилась и глубоко втянула в себя аромат, которым был наполнен крошечный домик. Он напоминал ей запах деревенской лавки: восхитительная смесь из запахов корицы, свечей, воска, яблок и высушенных цветов.
   Вязаные крючком ажурные салфетки украшали подлокотники и спинки кресел в небольшой гостиной. Вышитые гарусом по канве подушечки лежали на сиденьях кухонных стульев. На стене в рамочке висела красивая вышитая надпись, благодарящая Господа за все Его милости, а пол был аккуратно застелен плетеными хлопчатыми половиками. Самодельная мебель и шкафчики были воплощением любви к своему жилищу.
   Роуз вздохнула. Это, может быть, и маленький домик, но огромное жилище.
   – Вы не слышали, что толкуют о ночном происшествии? – спросил Кельвин, когда они расселись вокруг стола.
   – А что случилось? – обеспокоенно спросила Роуз.
   – Из «Лейзи-Эр», что принадлежит Стивену Рейборну, прискакали сегодня утром в город. Он успел сказать, что прошлой ночью у него угнали часть стада и убили обоих его ковбоев.
   – Какой ужас! – воскликнула Кейт.
   – Да. И вот что интересно! Окрестные жители утверждают, что видели в холмах какой-то странный свет. Имеет ли это отношение к угонщикам? Может быть, у нас здесь поблизости обосновалась шайка разбойников?
   Роуз сразу подумала о банде Тейта. Может быть, это они причастны к краже скота? Если так, то это случилось либо очень рано утром, либо очень поздно ночью, потому что Зак Маккензи появился в ресторане где-то около десяти часов вечера.
   – А какие-нибудь другие стада подвергались нападению в последнее время? – спросила Роуз.
   Кельвин покачал головой:
   – Ни о чем таком не было слышно. До сих пор эта напасть обходила наши края стороной.
   Роуз задала вопрос, волновавший ее больше всего:
   – А в какое время это произошло?
   – Я об этом Рейборна не расспрашивал, но, по моим расчетам, все произошло ночью, потому что по ночам это стадо охраняли всего двое ковбоев. Его держали вдалеке от остальной скотины, чтобы на следующей неделе отправить на продажу.
   – Здесь надо установить нормальное соблюдение закона, – вмешалась тетушка Эффи. – У шерифа Блума нет никакой помощи.
   – Я с вами совершенно согласна, – сказала Роуз. – Город кишит отвратительными типами – по улицам просто страшно ходить.
   – А что это за разговоры о таинственных огнях в холмах? – спросила Кейт.
   – Мы с Эффи сами не видали, но некоторые наши соседи утверждают, что замечали какой-то свет за холмами. Я так думаю, что самому надо поехать посмотреть, в чем там дело.
   – Лучше уж пусть кто-нибудь другой этим занимается, Кэл, – заметила тетушка Эффи.
   – Почему, Эффи? Здесь у нас нет ничего ценного.
   Роуз начали одолевать сомнения. Ей не хотелось даже думать, что тут может быть замешан Тейт со своей бандой.
   Вскоре девушки отправились обратно. У каждой был кувшинчик с яблочным маслом – этим лакомством их одарила Эффи. На обратном пути в Бримстоун упряжкой правила Роуз.