Ли Линда Фрэнсис. Голубой вальс

   – К Дню святого Валентина.
   Смущенный Уилсон пожал плечами и согласился.
   – Я знала, что вы сможете это сделать! – Белл обняла Стивена за шею, крепко прижала к себе, затем чуть-чуть отодвинулась. – Стоит вам только захотеть, и вы можете творить чудеса!
   Не дожидаясь его ответа, она подошла к Уилсону и его людям и дала им дополнительные распоряжения. Стивен и Адам стояли в стороне, наблюдая.
   – Не мог бы ты объяснить мне неожиданный поворот в твоих планах? – едким тоном осведомился Адам.
   – Что ты хочешь сказать? – спросил Стивен, прикидываясь непонимающим.
   – Ты отлично знаешь, о чем я говорю! Ведь это ты велел Уилсону прекратить работы. Сегодня ты предполагал сказать Белл, что забираешь у нее дом. Вместо этого ты делаешь вид, будто выручаешь Белл, и становишься в ее глазах героем. Что за игру ты ведешь, брат?
   – Игру? Я не играю, – ответил Стивен, все еще находясь под воздействием неожиданно принятого им решения.
   – Почему же ты допускаешь, чтобы они продолжали отделку зала, хотя знаешь, что скоро отберешь дом?
   – Потому что, когда мы поженимся, то сможем снести стену и объединить два танцевальных зала в один.
   – Когда вы поженитесь?
   – Да, – спокойно подтвердил Стивен.
   – И когда ты все это решил?
   – По правде сказать, сегодня утром.
   – Сегодня утром? – Адам посмотрел на брата с явным недоверием. – Ты решил сегодня утром? И Белл уже дала согласие? – Он сдвинул свои светлые брови. – Когда же она успела?
   Лицо Стивена озарила озорная мальчишеская улыбка, на лоб упал непокорный завиток темных волос.
   – Я получу ее согласие, не сомневайся. Она отнюдь не так равнодушна ко мне, как любит притворяться. С ней-то я договорюсь. Кстати, ты ведь любишь приемы и балы, почему бы тебе не организовать большой бал к Дню святого Валентина? На этом балу мы сможем отпраздновать день рождения Белл и объявить о нашей помолвке. Но только никому ничего не говори. Я бы хотел, чтобы празднество стало сюрпризом.
   – А тебе не кажется, что ты опережаешь события? – озабоченно спросил Адам.
   Стивен лишь улыбнулся:
   – Нет.
   – Когда же ты собираешься посвятить Белл в свои планы?
   Стивен словно не замечал насмешки в голосе брата.
   – Скоро. Но сперва я должен свыкнуться с этой мыслью. – Его мальчишеская улыбка стала еще шире. – И я хочу поухаживать за ней, как полагается жениху. До сих пор мы только и делали, что ссорились. Я постараюсь, чтобы между нами установились более мирные отношения, тогда и посвящу ее в свои планы.
   – Вот как! – усмехнулся Адам. Он пригладил волосы и, как и брат, поглядел вслед уходящей Белл.
   Она даже не потрудилась проститься с ними, и Стивен усмехнулся, думая, как это типично для Белл. Но когда Адам сказал: «Она раненая птица, Стивен», – усмешка сбежала с его губ.
   Стивен напряженно молчал, но Адам добавил:
   – Если ты намерен продолжать преследование, пожалуйста, действуй как можно осторожнее.
   Резко повернувшись к Адаму, Стивен стал искать подходящие слова. Он внушал себе, что сердит, очень сердит на Адама. Но в глубине души сознавал, что в словах брата есть доля правды. Он и в самом деле должен соблюдать большую осторожность, если не хочет причинить ей боль. Но Стивен заверил себя, что подобное исключено: ведь он действует в интересах самой Белл.
   Он протянул вперед руку:
   – Видишь мою руку?
   Адам вопросительно сощурил глаза:
   – Ну, вижу…
   – Она почти здорова. Правда, в дождливые дни побаливает, но в остальное время я даже не вспоминаю о своей ране.
   – Очень хорошо! Не могу даже передать, какое облегчение я испытываю…
   – А ведь руке грозила полная неподвижность! – перебил Стивен брата, подходя к нему ближе. – Доктор не оставил мне никаких надежд на улучшение, а Белл заявила, что он просто дурак. И вот моя рука снова действует.
   – Да.
   – Вот так я сумею преодолеть все препятствия и добьюсь, чтобы Белл стала моей женой.
   Адам ушел, оставив брата с рабочими. Стивена обуревали противоречивые, самому ему плохо понятные чувства: тревога, беспокойство, которые, однако, растворялись в радостном возбуждении и счастье.
   Он прилагал неимоверные усилия, чтобы держать свои чувства в узде. Хотя он и говорил с Адамом как человек, абсолютно уверенный в достижении своей цели, но все же питал некоторые сомнения относительно своей способности убедить Белл стать его женой. Однако женщины на то и женщины – они стремятся выйти замуж. Многие из его знакомых дам хотели бы видеть его своим мужем. В конце концов у него есть все, что им нравится в мужчинах. Достаточно красивая внешность, безупречная репутация, хорошее происхождение. Но тут-то и кроется загвоздка. Насколько опыт, приобретенный им в общении с другими женщинами, применим в данном случае? Похоже, у нее совсем иные требования к мужчинам.
   И все же он должен убедить ее. Доказать, что, невзирая на все противоречия, они созданы друг для друга. Его губы расплылись в самодовольной усмешке. Конечно же, он сумеет убедить ее.
   Не найдя Белл ни в гостиной, ни на кухне, ни в комнатах на первых трех этажах, Стивен поднялся на самый верх. На четвертом этаже было тихо. Сюда почти не доносились звуки из танцевального зала, где трудились рабочие. Он вдруг остро почувствовал свое одиночество.
   – Белл! – позвал он.
   Никакого ответа, тишина. Только дождь выстукивает безжалостную отрывистую дробь по крыше. Стивен прошел по полутемному коридору в комнату, где уже однажды видел ее. В спальню – в ее святилище, с некоторым смущением подумал он.
   Белл стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу. Стивен видел ее искаженное дождем отражение. Он наблюдал за ней, не двигаясь, ощущая прилив чувств, к которым все еще никак не мог привыкнуть.
   Стивен продолжал наблюдать за ней, не выдавая своего присутствия.
   – Спасибо.
   – Что ты сказала? – удивленно переспросил он.
   – Спасибо. – Белл не отвернулась от окна, лишь чуточку подвинулась, упершись плечом в боковину рамы.
   – Спасибо за что? – спросил он, входя в комнату. Она громко фыркнула, чего, разумеется, никогда не делают настоящие леди. Но в этот день ее фырканье почему-то обрадовало его.
   Сделав еще четыре шага, Стивен остановился у нее за спиной. Но его улыбка сразу померкла, когда он увидел, что на ее щеках в тусклом зимнем солнечном свете поблескивают слезы.
   – Чем ты расстроена? Рабочие уже принялись за дело. К Дню святого Валентина твой танцевальный зал достроят.
   Она ничего не ответила, и Стивен ласково взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
   – Чем ты расстроена? – повторил он.
   – Ничем, – ответила Белл с натянутой улыбкой. Он провел пальцем по следам слез.
   – Тогда почему же ты плачешь?
   С печальной улыбкой Белл вновь повернулась к окну.
   – Это все из-за дождя. Он нагоняет на меня тоску, – ответила она шепотом.
   – Почему же?
   Белл стояла, размышляя. Наконец передернула плечами.
   – Когда я слышу, как стучит дождь, мне хочется бежать. Куда-нибудь в жаркие края, где я могла бы бродить целыми днями под жгучими поцелуями солнца, глубоко погружая ноги в горячий песок. Вечерами любоваться, как раскаленное светило, постепенно лиловея, уходит за горизонт. Пить вино. В обнимку с судьбой танцевать под звездами. – Она глубоко вздохнула. – И заглушить эту боль, терзающую мою душу. Хотя бы не полностью, частично, но заглушить эту вечную боль.
   Стивен хорошо ощущал, как трепещет ее тело, раздираемое противоречивыми чувствами, и знал, что если заглянет ей в глаза, то увидит там тень глубокой печали, причины которой никогда не сможет понять целиком.
   – Что за боль ты стараешься заглушить, Белл, какие воспоминания? Расскажи мне, пожалуйста.
   Белл резко, так, что ее длинные волосы разлетелись во все стороны, повернула голову и подняла на него взгляд. Казалось, она чего-то ждет от него. Может быть, надеется, что он поймет причины ее боли, но Стивен не хотел идти ей навстречу.
   – Я правда не знаю, Белл. Расскажи мне.
   Он мог поклясться, что на ее лицо набежала тень разочарования. Но ласковым прикосновением руки она заставила его забыть об этом.
   Ее пальцы прошлись по его лбу, спустились к виску и щеке, а затем к губам. Их касание походило на легкий поцелуй. Стивен открыл рот и схватил один ее палец губами.
   Затем, выпустив ее палец, медленно положил руки ей на плечи. Когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, Белл не только не отвернулась, но так и потянулась к нему.
   Белл сделала глубокий вдох, и все его тело захлестнуло желание. Одной рукой он взял ее за подбородок, пальцы другой запустил в пышные волосы. В этот миг он начисто забыл и о еще не отделанном танцевальном зале, и о вопросах, на которые так и не получил ответа.
   – Белл!.. – шепнул он и вновь приник к ее губам. Когда он коснулся их языком, они приоткрылись. И когда их языки сплелись, она застонала от наслаждения.
   Белл обвила руками его шею, а его руки спустились по ее спине вниз. Она казалась ему ангелом во плоти. Наполовину девочка, наполовину страстная женщина, Белл не походила ни на кого из тех, кого он когда-либо знал.
   Стивен заглянул в голубые глаза и понял, что просто не сможет жить без нее. В этот миг ему показалось, что если кто-нибудь и нуждается в спасении, то это он сам.
   Стивен держал ее крепко, боясь разомкнуть объятия. Слышал биение ее сердца, ощущал все изгибы тела. От нее исходил дурманящий аромат.
   Вздохнув, Белл посмотрела ему в глаза, и на ее губах появилась робкая улыбка.
   – У тебя есть какой-то особый дар вкрадываться в чужую жизнь, мистер Сент-Джеймс. Не успеваешь опомниться, как оказываешься в зависимости от тебя и начинаешь понимать, как будешь, возможно, тосковать, если ты завтра исчезнешь.
   – Возможно?
   Белл громко рассмеялась:
   – Ты хочешь, чтобы не оставалось никаких сомнений?
   – Нет, – шепнул он, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на боль, что-то свидетельствующее о его уязвимости, – просто надеюсь, что слово «возможно» – лишнее.
   Эти слова, как ни странно, успокоили ее сердце. Белл боялась, что Стивен выразит свое недовольство, возразит, скажет что-нибудь, на что у нее не найдется ответа. Разумеется, она могла бы и не вставлять этого «возможно». Если он уйдет из ее жизни, ей будет очень его недоставать, а этого просто нельзя допустить.
   Белл слегка оттолкнула Стивена и вновь заглянула в его глаза. Там она увидела не только привычное желание, но и глубокую нежность. Это, как ни странно, ее сильно испугало. Он не может, не должен чувствовать нежности. Все, что угодно, только не нежность. Уж лучше презрение.
   Когда успели перемениться его чувства по отношению к ней? Почему они переменились? Когда она стала искать ответ в его глазах, то увидела только нежность и желание – ни малейшего следа презрения, будто его никогда и не было.
   Белл часто бранила себя за то, что провоцирует его гнев, но в глубине души знала, что делает это намеренно. Стивен Сент-Джеймс для нее слишком силен. Он притягивает ее как никто. До сих пор ее спасало только то, что он не хотел иметь с ней ничего общего, подавлял желание и смотрел с презрением.
   – Тебе надо уйти! – отрывисто произнесла она. Белл увидела, как его глаза понемногу проясняются, как будто он пытается осмыслить ее слова.
   – Что? – переспросил он.
   Когда Стивен попытался схватить Белл за руку и притянуть поближе, она не поддалась, и он отпустил ее.
   – Я хочу, чтобы ты ушел, – повторила она.
   – Белл, поговори со мной. Что случилось?
   – Я не хочу ничего обсуждать, Стивен.
   Он окинул ее долгим взглядом, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить желание, – забыв обо всем на свете, броситься в его объятия. Но она не могла так поступить. И не только потому, что ждала отца. Сейчас он, может быть, и хочет ее, но все это ненадолго. Этот урок она отлично усвоила.

Глава 17

   – Беспокоюсь я за нашу Белл. – Стоя за кухонным столом в накрахмаленном белом переднике, Гастингс резал лук, а Мэй помешивала тушившиеся в горшке куски мяса.
   – Я тоже, мистер Гастингс, – поддержала Мэй. Взглянув на стену перед собой, она вздохнула и вновь принялась за прерванную было работу. – Она еще никогда не вела себя так странно. Такая молодая женщина, как наша Белл, не должна проводить все время в одиночестве. Этот чертов танцевальный зал почти закончен, а с ней творится неладное. То вдруг такая веселая, смеется, а то вдруг… – Мэй пожала своими округлыми плечами.
   – А то вдруг – да простит меня Бог за эти слова! – начинает вести себя как чокнутая, – договорил за нее Гастингс. – И все, уж поверьте мне, из-за этого Стивена Сент-Джеймса.
   – Дело не в нем.
   – Откуда вы знаете? Конечно, хозяйка была странновата с самого начала, еще когда наняла нас, но как вы сами говорите, с тех пор как она встретилась с этим человеком, то просто не в себе. Говорю вам: он плохо на нее действует.
   – А я не согласна. – Мэй вздохнула. – Каждый человек нуждается в том, чтобы его любили. Нельзя сказать, что он плохо на нее действует, я думаю, наоборот.
   – Вы думаете, он ее любит? А по-моему, он не чувствует к ней ничего, даже симпатии.
   – Ох уж эти мужчины! – передернула плечами Мэй. – Ничего не смыслят в этих делах. Почему такой почтенный джентльмен, как Стивен Сент-Джеймс, ведет себя как полный идиот, если он не влюблен?
   Гастингс выпрямился:
   – Не все мужчины ведут себя в любви как идиоты, миссис Мэй.
   Мэй продолжала орудовать поварешкой, смеясь, как будто Гастингс удачно пошутил. Она так и не заметила особых ноток, прозвучавших в его голосе.
   – Приведите хоть один пример, мистер Гастингс.
   – Возьмите хотя бы меня, – ответил он спокойно. Эти слова не сразу дошли до сознания поварихи, но когда наконец дошли, она повернулась с проворством школьницы, и с ее поварешки полетели брызги соуса.
   – Вы говорите о себе? – изумленно спросила она.
   – Да, о себе.
   Они стояли неподвижно, молча взирая друг на друга. Видя, что Гастингс ничего не собирается добавить, Мэй занервничала:
   – Вы что же, старина, так и не хотите объяснить, в кого влюблены? Хотите, чтобы я сгорала от любопытства?
   Гастингс побагровел и выпрямился:
   – В вас. В кого же еще?
   На сморщенном лице Мэй отразилась радость. Она с такой скоростью ринулась в объятия Гастингса, что чуть не сбила его с ног.
   – Давно уже пора, черт возьми! – проговорила она тихим голосом, который никак не соответствовал резкости ее слов.
   – Ах, Мэй!.. – ответил он, неловко гладя ее по волосам.
   Увлекшись, Гастингс не сразу понял, что кто-то стучится в парадную дверь. А когда наконец понял, поцеловал Мэй в лоб, сдернул с себя передник и поспешил вверх по кухонной лестнице, чтобы открыть дверь.
   – Мистер Сент-Джеймс?
   – Белл дома? – спросил Адам.
   От Гастингса не укрылось, что молодой человек в каком-то необычно растрепанном виде:
   – Сейчас посмотрю, сэр.
   Плотнее завернув плечи в теплую шерстяную шаль, Белл встала со своего любимого мягкого кресла. По пути к окну она взглянула на свое отражение в большом зеркале, вставленном в серебряную раму, остановилась и стала себя рассматривать.
   Не странно ли, что она чувствует себя сильно изменившейся? Те же длинные, зачесанные наверх темные волосы, те же вьющиеся около лица непокорные завитки, доводящие ее иногда до бешенства. Те же бездонные голубые глаза, тот же рост. Несомненно, она выглядит точно так же, как вчера и позавчера.
   И все же она сильно изменилась.
   Но почему? Может быть, на нее повлиял этот дом, который Белл готовит к предстоящему приезду отца? Может быть, причина в волнении, которое она испытывает с приближением дня рождения? Она снова пристально всмотрелась в свое отражение. А может быть, так повлияло появление в ее жизни Стивена?
   Простояв так несколько минут, Белл с досадой вздохнула, не находя ответа на свои вопросы.
   Она оглядела свою комнату на верхнем этаже, которая теперь стала ее гостиной и спальней. На спинке стула висела подаренная ей Стивеном шляпка. Эта комната, единственная в доме, принадлежит ей, только ей. Здесь нет ничего, что могло бы предназначаться для отца. И она любит эту комнату больше всех остальных.
   Почувствовав, что наступает болезненное прозрение, Белл плотно зажмурила глаза. Пожалуй, теперь понятно, что и почему изменилось. После неудавшейся попытки искупить долг перед Стивеном она много думала об этом человеке. В то время как ей следовало искать музыкантов для бала в честь отца, она таскала за собой Стивена по улицам Бостона. В то время как ей следовало подыскивать обстановку для комнаты отца, она устраивала пикник для человека, от которого ей надо бы держаться подальше. Слишком многое из происходившего отвлекало ее от того, ради чего она прибыла в этот город.
   Возможно, она ожидает от Стивена большего, чем готова признаться самой себе?..
   От одного этого предположения у нее захватило дух. Белл отшатнулась и, боясь упасть, схватилась за оконную раму. Ее отражение в зеркале сильно побледнело. Да нет, это неправда! От Стивена Сент-Джеймса ей ничего не надо, кроме его дружбы. И еще его ласк, добавил внутренний голос.
   Однако в душе Белл мечтала о том, как зимой, сидя у камелька, они со Стивеном будут рассказывать друг другу занимательные истории, весной будут любоваться порхающими в саду бабочками, а летом, обмениваясь нежными поцелуями, раскачиваться на качелях. Ей хотелось устраивать приемы, посещать симфонические концерты, участвовать в благотворительных базарах. Хотелось жить обычной нормальной жизнью.
   Ведь вполне возможно, пронеслось в ее голове, что отец и не приедет.
   Белл сделала глубокий вдох и крепко зажала уши, словно не желая слышать никаких возражений.
   Он приедет, обязательно приедет!
   – Миссис Брэкстон, – окликнул ее голос Гастингса.
   Повернувшись, она увидела в открытых дверях своего дворецкого. Суровые черты его лица выражали искреннюю озабоченность.
   – С вами все в порядке, мадам? – спросил он.
   – Да, Гастингс, – ответила она тоном, который никак нельзя было назвать приветливым. – Что вам нужно?
   – К вам пришел мистер Сент-Джеймс.
   Ее голубые глаза засверкали радостным возбуждением.
   – Стивен? Он дожидается внизу?
   – Пришел мистер Адам Сент-Джеймс, – поспешил уточнить дворецкий.
   Свет в ее глазах поблек.
   – Хорошо, Гастингс, пришлите его сюда.
   – Адам! – воскликнула она. Его странно растрепанный вид заставил ее сразу же забыть о собственных невзгодах. – Что с вами случилось?
   Он принужденно улыбнулся, прошел по ковру и плюхнулся на маленький диванчик перед камином.
   – О Белл, что мне делать? – простонал он, обхватывая голову руками.
   Не раздумывая она подошла к нему. Ласково, как мать, обняла и стала гладить волосы:
   – В чем дело, дорогой? Расскажите мне, что случилось…
   Адам заговорил сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока не излил все, что накипело на душе.
   В это утро Стивен стоял в своем кабинете в общем-то вполне довольный собой. Он чувствовал, что продвигается вперед в своих отношениях с Белл. Конечно, надо признать, что некоторые их встречи заканчиваются ссорами. С другой стороны, она совершенно однозначно дала понять, что испытывает к нему сильное влечение. Прямо сказать, хочет его, и что бы она ни говорила, ей этого не скрыть.
   Нет сомнения, что мало-помалу все устраивается. Сама логика событий подводит их к женитьбе. Ему нужна жена.
   Ей нужен муж. Он уже разыскал швею, которая пошьет ей гардероб к свадьбе. Заодно договорился с хорошо известным французским шеф-поваром, что тот обучит Белл тонкостям своего искусства, а также нашел человека, который сумеет привить его будущей жене хорошие манеры.
   Стивен надел пальто. Ему не терпелось увидеть, какое выражение лица будет у Белл, когда он сделает ей предложение…
   – Все рано или поздно уладится, Адам, – сказала Белл, надеясь, что так оно и будет. Однако она сильно сомневалась.
   Адам был очень расстроен, и Белл не знала, как ему помочь.
   Беспокойство перешло в страх – такой сильный, что она с трудом переводила дух.
   «Мы с тобой станцуем, крошка…» Эти слова больно ранили ее.
   – Только не сейчас, – отодвигаясь, прошептала она в сторону.
   По заросшим щетиной щекам Адама катились слезы.
   – В моей комнате есть умывальник. Почему бы вам не привести себя в порядок?
   Ей нужно было несколько минут, чтобы собраться с силами.
   Когда Адам исчез в дверях, ведущих в ее спальню, она облегченно вздохнула.
   «В светлом и просторном зале…»
   Дикими глазами Белл осмотрела свою комнату, ища что-нибудь, что могло бы отвлечь ее внимание и прояснить мысли. Пожалуй, только Стивен мог бы ей помочь.
   – Никто еще не говорил тебе, как ты хороша сегодня? – Голос принадлежал Стивену, и Белл обернулась.
   Впечатление было такое, что ее мысли как заклинание вызвали его сюда.
   – Стивен! – выдохнула она, боясь, что воображение играет с ней злую шутку.
   Сердце ее дрогнуло. Стивен стоял всего в нескольких футах от нее, такой красивый, что она не могла оторвать глаз, и хотя бы на мгновение она постаралась забыть об Адаме и о своих мучительных раздумьях. На нем была свободная белая рубашка и тесно обтягивающие черные брюки – ничего похожего на обычный строгий костюм. Черные волосы слегка взлохмачены, вероятно, ветром, когда он шел по улице, и Белл вдруг захотелось запустить в них пальцы. Какое это было бы удовольствие!
   На глазах у нее навернулись слезы. Господи, он не только успокаивает ее душу, но и внушает какие-то непонятные чувства и желания! Ее ресницы затрепетали, от необъяснимого волнения она едва не сомкнула их.
   – Хорошо, что я моложе Гастингса. Он так порывался выставить меня вон!..
   Белл ощутила сильное облегчение: своим появлением он опять спас ее.
   – О Стивен! – пропела она. – Как же я рада тебя видеть!
   С легким смешком он прошел в глубь комнаты.
   – Честно сказать, я не привык к такому теплому приему. – В его улыбке проглянуло что-то плутовское. – Тут кроется какая-то тайна. Наверное, ты собираешься выкинуть что-нибудь отчаянное, и я как раз подвернулся тебе под руку?
   Он улыбался как-то странно, ей хотелось притронуться к его губам. Возможно, он и прав. Белл и в самом деле хотелось, чтобы он совершил отчаянный поступок, а именно: поцеловал ее и крепко сжал в объятиях… пока не рассеется тьма в ее душе.
   – Миссис Белл!
   В дверях, прислонившись к косяку, стоял Гастингс. Его растрепанные волосы спадали на лоб, и дышал он так тяжело, будто без единой передышки взбежал вверх по лестнице.
   – Извините, Гастингс, – сказал Стивен. – Мне пришлось опередить вас. Если бы это было в вашей воле, я так никогда и не увидел бы миссис Брэкстон. – Он подошел к дворецкому и положил свою сильную руку ему на плечо. – Можете не сомневаться, я очень ценю, что вы так заботитесь о своей хозяйке.
   И Гастингс, и Белл были потрясены разительной переменой в поведении всегда такого сдержанного и чинного Стивена Сент-Джеймса. Трудно было представить, что он может обнять слугу.
   Стивен добродушно хлопнул дворецкого по спине и повернул лицом к лестнице:
   – Не беспокойтесь, в моем присутствии она в полной безопасности.
   – Но… – Гастингс посмотрел на хозяйку.
   – Все в порядке, Гастингс. – Перехватив взгляд Стивена, Белл добавила: – Вы можете идти.
   Поколебавшись, Гастингс ответил:
   – Как прикажете.
   Затем повернулся и скрылся в коридоре.
   – Хороший человек, – тихо сказала Белл.
   – Сейчас я с тобой полностью согласен, хотя несколько недель назад готов был свернуть ему шею.
   Белл отвернулась:
   – А я думаю, что он и сейчас хочет свернуть тебе шею.
   – Вероятно, – с мальчишеской улыбкой ответил Стивен.
   Однако его веселое настроение перестало заражать Белл, как только она вспомнила об Адаме. Чем она может ему помочь? Должна ли она ему помогать? Она чуть не запаниковала, но тут Стивен подошел ближе, его плечо соприкоснулось с ее плечом. Это прикосновение наэлектризовало ее. Она была уверена, что и со Стивеном происходит то же самое. Но тут все изменилось. Из ее спальни вышел Адам, и точеное лицо Стивена посуровело.
   – Что ты здесь делаешь? – спросил Адам.
   – Я думаю, более уместно было бы спросить: а что здесь делаешь ты? – Его темные глаза быстро оглядели брата с головы до ног. – Может быть, мне следует поинтересоваться, почему ты здесь? – Этот вопрос с его ясной подоплекой повис в воздухе.
   Белл подошла к Адаму и обняла его одной рукой:
   – Я думаю, что тебе и в самом деле стоит поинтересоваться. Вам следует поговорить друг с другом.
   Глядя на брата, Стивен почувствовал ком в горле. Белл стояла возле Адама, заботливая и внимательная, даже нежная. Стивена кольнула ревность.
   И вдруг он мысленно вернулся в годы юности. Словно воочию увидел, как мать утешает Адама, нашептывая ему ласковые слова. Стивен всегда завидовал близким отношениям Адама с матерью. Иногда ему так хотелось броситься в объятия матери и выплакаться, но он не мог себе этого позволить. Отец этого не одобрил бы. С младых ногтей Стивен знал, что он и его младший брат будут руководствоваться разными жизненными правилами. Иногда это вызывало у него внутренний протест, иногда гордость. Ведь отец так доверял ему! И чем старше становился Стивен, тем важнее для него было отцовское мнение. Веселым, легкомысленным отношениям с матерью он предпочел серьезные, построенные на прочной основе отношения с отцом. Молча наблюдая, как Белл с материнской нежностью обнимает Адама, он с болезненным раскаянием думал о том, что сделанный им выбор, вероятно, очень огорчал мать.