Линдсей Рэчел. Любовь и доктор Форрест

   Единственным ее утешением было лишь то, что он очень редко оставался наедине и с женой, и его визиты к ней были очень непродолжительны и были обусловлены скорее должностными обязанностями лечащего врача - и как того и следовало ожидать, подобное поведение не могло ускользнуть от внимания подчиненных из персонала клиники.
   - Какая жалость, - как-то раз тихонько шепнула Лесли сестра Лисель. Было бы намного лучше, если бы герр доктор...
   - Перестаньте, сестра, - наредкость резко одернула ее Лесли. - Мистер Редвуд может самостоятельно позаботится о своих делах.
   Густо покраснев, девушка отвернулась, чтобы уйти, и тогда Лесли, сердясь на себя за такую несдержанность, остановила ее.
   - Извините, - быстро поправилась она. - Я, конечно, понимаю, что вами движут самые добрые чувства, но вот только мистеру Редвуду вряд ли пришлось бы по душе, если бы он только узнал, что мы тут сплетничаем о нем.
   - Но ведь он такой хороший, - воскликнула девушка, - и он заслуживает того, чтобы быть счастливым.
   Лесли вспомнила эти слова позднее в тот же день, когда войдя в палату к Деборе, она увидела ее сидящей в кресле у окна.
   - Вот видите, вы уже встаете с кровати - если так пойдет и дальше, то очень скоро вы уже бегать сможете.
   - Не старайтесь обмануть меня. Вам не стоит себя так утруждать. Я знаю, что теперь я останусь инвалидом на всю жизнь.
   - Какой вздор! - Лесли присела на краешек подоконника. - У вас просто депрессия.
   - Уверяю, что у вас на душе было бы не лучше, окажись вы на моем месте.
   - Но вам же сейчас действительно уже намного лучше.
   - А что с того проку? У меня больше не осталось ничего, ради чего стоило бы жить!
   - Как это "не осталось"?! Все у вас есть.
   - Имеете в виду моего прославленного муженька? - отмахнулась от нее Дебора. - Между нами все было кончено еще несколько лет назад. Если бы мне не стало плохо в окрестностях этой Аросы, что я бы его больше так никогда, возможно, и не увидела бы. Ганс не должен был привозить меня сюда.
   - Но если бы он тогда этого не сделал, вас бы сейчас уже не было бы в живых.
   - Если Филип не даст мне развода, то я точно умру!
   - Вы не должны так говорить! - Лесли была потрясена истерическими нотками, послышавшимися в голосе Деборы.
   - А почему бы и нет? Сейчас самое время. Ганс даже не взглянет в мою сторону, пока я наконец не стану свободной женщиной.
   - И вы считаете, благоразумным рассказывать мне, постороннему человеку, о подобных вещах?
   - А тут нет ничего секретного. Все прекрасно знают о том, что Филип отказывается развестись со мной. Он очень печется о своем собственном добром имени.
   Лесли стоило большого труда продолжать сохранять видимое равнодушие.
   - А если бы вы сейчас были не замужем, то герр Каспер женился бы на вас?
   - Конечно. Он любит меня. Просто он не хочет афишировать это, пока я еще замужем за Филипом. Все швейцарцы очень целеустремленны, а Гансу тоже необходимо думать о своей карьере.
   - Как и вашему мужу, - сказала Лесли, прежде, чем ей удалось сдержать себя.
   - Развод со мной теперь уже не нанесет вреда Филипу, - возразила Дебора. - Он уже сделал себе имя. И в конце концов виноватой во всем оказалась бы я одна.
   На бледных впалых щеках начал постепенно проступать нервный румянец, и заметив это, Лесли поспешила перевести разговор на более отвлеченную тему.
   - Может быть вам все же лучше сосредоточиться на том, чтобы поскорее поправиться? А задумываться о будущем можно и потом, когда вам станет лучше.
   - Я не стану чувствовать себя лучше до тех пор, покуда мне приходится переживать из-за Ганса! Все женщины без ума от него, все они сразу же хотят заполучить его себе. А он мой! Мой!
   Дебора повысила голос, и Лесли тут же подошла к ней.
   - Прошу вас, не расстраивайтесь так. Я уверена, что мистер Редвуд тоже хочет, чтобы вы были счастливы.
   - И именно поэтому старается всячески привязать меня к себе все эти годы? Почему он до сих пор отказывается разговаривать о будущем? - Дебора усталым движением откинула со лба выбившуюся прядку волос. - Такой человек как Филип никогда не изменится! Мой единственный шанс вновь обрести свободу в том, что когда-нибудь мне все же удастся уличить его в чем-нибудь не слишком благовидном. - Она горько усмехнулась. - Но всерьез рассчитывать на это, увы, не приходится! Пуститься во все тяжкие - это не для него! У него все не как у людей!
   Лесли направилась к двери.
   - Надеюсь вы извините меня? У меня еще много работы.
   - Вам не приятно выслушивать критику в адрес своего божества? Дебора громко рассмеялась, и в этот самый момент дверь открылась, и в палату вошел Ричард.
   - Чему мы так радуемся? - поинтересовался он.
   - Так, ничего, - поспешила ответить Лесли. - Ты что, меня ищешь?
   - Да. Я хотел переговорить с тобой об одном из твоих пациентов. - Он прошелся по палате. - Как себя чувствуете, миссиз Редвуд?
   - Отвратительно.
   - У миссиз Редвуд депрессия, - пробормотала Лесли.
   - Ничего, это скоро пройдет, - благодушно пообещал Ричард. - Еще через несколько недель снег сойдет, и вы сможете любоваться горной зеленью.
   - Просто нет слов! - воскликнула Дебора. - Никто не сможет заставить меня проторчать здесь до лета.
   - И меня тоже, - усмехнулся Ричард. - Правда, Лес?
   Дебора сидела, переводя взгляд с Ричарда на Лесли.
   - Вы что, собрались уезжать?
   Слишком поздно Ричард спохватился.
   - Нет, конечно же нет. Это было просто так... фигурально выражаясь. Он снова посмотрел на Лесли, засунул руки в карманы и вышел в коридор.
   - Между вами что-то есть? - спросила Дебора, когда дверь за ним закрылась.
   - Совсем не то, что вы думаете.
   - Да уж... странно как-то. Он пришел сюда, чтобы увидеться с вами, а потом вдруг бросился прочь. И не пытайтесь меня обмануть.
   - Я не собираюсь никого обманывать. Мне действительно пора идти. Я и так уже слишком здесь задержалась. - Лесли открыла дверь и столкнулась на пороге с Филипом Редвудом. - Извините, сэр. Я не вас не заметила.
   - Вот это да, - сказала Дебора. - И ты наверняка тоже пришел сюда для того, чтобы увидеться с нашей дорогой леди.
   - А почему ты решила сказать мне об этом? - мягко осведомился Филип.
   - Потому что за минуту до тебя здесь уже был доктор Уайт. И приходил он, разумеется, не для того, чтобы посмотреть на меня. Вам вовсе нечего стыдиться, доктор Форрест.. Я уверена, что Филип постоянно находится в курсе всего, чтобы ни происходило в его драгоценно клинике!
   - У меня есть куда более важные дела, чем слежка за персоналом, голос Филипа был холоден.
   - Ну и нечего тут злиться, - возразила ему жена.
   Не дожидаясь услышать продолжения этого разговора, Лесли вышла из палаты. Ей не было дела до острот, отпущенных Деборой по адресу Ричарда, но только она никак не могла забыть о том, что та говорила о Филипе. Его отказ обсуждать развод сейчас был, очевидно, напрямую связан с той выжидательной позицией, какую он решил занять в сложившейся ситуации; и все ради того, чтобы Дебора не узнала о том, что Каспер не собирается жениться на ней. Но ведь когда-нибудь она все же поправится настолько, что будет в состоянии узнать правд; к тому же ей, возможно, даже удастся каким-либо образом воздействовать на Филипа, чтобы тот ускорил дело с разводом. И как только она станет упорно настаивать на обретении свободы, Лесли сможет наконец узнать ответ и на тот свой вопрос, который не шел у нее из головы вот уже на протяжении последних недель: искренен ли был Филип, говоря о том, что ему безразлично, разразится ли связанный с разводом скандал или нет, что и сам он хочет обрести свободу, чтобы начать жизнь заново?
   Но даже если это и на самом деле так, то с чего это она вдруг решила, что сама она, Лесли, должна будет всенепременно стать частью его будущего? И есть ли у нее право на такую вольную интерпретацию нескольких комплиментов, считая их предзнаменованием чего-то намного более серьезного.
   Остановившись посреди коридора, она устало прислонилась к стене. Во многом она представляла себе Филипа таким, каким ей хотелось, чтобы он был. А это могло запросто заставить ее сделать ошибочные выводы, которые в дальнейшем стали бы причиной самого большого разочарования. Но в то же время о какой логике могла идти речь, когда они виделись с ним каждый день, и хотя их разговоры неизменно оставались сугубо официальными, но только ей было достаточно услышать его голос, как ее сердце начинало учащенно биться, и она ощущала себя влюбленной девочкой-школьницей. Возможно всего нескольких дней было бы достаточно, чтобы сосредоточиться, расставить все по местам - и решить наконец для себя, сможет ли она относиться к нему просто как к начальнику, или же, сочтя это невозможным для себя, подумать над тем, а не стоит ли тогда для ее же собственного блага как можно скорее уехать из клиники. Если она поступит именно таким образом, а Филип в конце концов вновь станет свободным мужчиной, то первый шаг тогда останется за ним.
   Поразмыслив немного об этом, Лесли спросила у Филипа разрешения уехать на выходные, задав этот вопрос во время их случайной встречи во время обхода больных.
   - Разумеется, - ответил он. - Когда вы собираетесь уехать?
   - Если возможно, то на эти выходные.
   - Если вы желаете, то можете повременить еще неделю, и тогда Ричард тоже смог бы поехать с вами.
   - Я планирую провести выходные одна, - натянуто сказала Лесли. - И мне нет дела до досужих вымыслов миссиз Редвуд.
   - Извините, - Филип покраснел, и как будто собирался сказать еще что-то, но затем передумал. - Тогда знаете что, уезжайте вечером в пятницу. И если хотите, то можете не возвращаться раньше понедельника.
   С этими словами он отправился дальше, а Лесли смотрела ему вслед, и лишь только когда он повернул за угол, ей наконец удалось унять свое волнение. Зачем нужно было уезжать на несколько дней отсюда, якобы для того, чтобы подумать о жизни, когда чувство простой человеческой логики подстказывало ей, что она просто теряет здесь время. Она никогда не сможет заставить себя сделать свое отношение к Филипу чисто платоническим; единственный выход для нее - возвратитьсся обратно в Англию. Бобби заметно окреп, и не мог более служить веским оправданием для ее дальнейшего пребывания здесь. И все же она упрямо отказывалась прислушиваться к голосу разума; наверное впервые в жизни она позволила эмоциям одержать верх над логикой. И внутренне содрогаясь при мысли о том, какими безрадостными обещают стать для нее эти выходные, Лесли возобновила прерванный обход.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   В пятницу вечером Лесли приехала в Цюрих и в поисках непривычных ощущений решила остановиться в "Baur au Lac". Это был самый лучший отель во всем городе. Стройный, темноволосый человек, типичный служащий швейцарского отеля, радушно улыбаясь, вышел к ней, и записав ее имя в книге, проводил Лесли в огромную, впечатляющую своей шикарной обстановкой спальню, из окон которой открывался чудесный вид на озеро.
   - Какая прелесть! - воскликнула она.
   - Вам очень повезло, - улыбнулся ее провожатый. - Этот номер был зарезервирован, но в последний момент бронь сняли.
   Оставшись в одиночестве, Лесли принялась осматриваться по сторонам. Здесь стояла дорогая мебель с серой обивкой и позолотой, балдахин анд кроватью и такие же тяжелые портьеры на окнах были задрапированны на старинный манер. Современная, просторная ванная комната с огромной ванной и двумя умывальниками была выдержана в более созвучном времени духе, чем спальня. "Да в такой ванной жить можно, и больше ничего не надо," изумленно думала она, и желая найти себе хоть какое-то занятие, принялась пересчитывать блестящие хромированные краны. Их оказалось восемнадцать! Она покачала головой, рассмеялась и отправилась обратно в спальню, собираясь распаковать вещи.
   Она переоделась в прямое платье из черного бархата, провела руками по ткани, облегающей бедра, и теперь стоя перед зеркалом желала, чтобы этим вечером ей наконец удалось бы отрешиться от всех мыслей, связанных с клиникой и Филипом.
   - Я молодая, незамужняя женщина, и к тому же даже очень недурна собой. И кто знает, может быть мое счастье где-то здесь, совсем рядом.
   Но такой ее приподнятый душевный настрой совсем не вязался с атмосферой, циравшей в огромном полупустом ресторане, и тогда Лесли, поспешно ретировавшись, поспешила в холл, где она еще некоторое время разглядывала изумительной красоты гобелены, которыми были увешаны стены. Со вздохом сожаления Лесли заставила себя вернуться к суровой прозе жизни: будет наверное лучше одеться и выйти в город, чтобы поужинать в каком-нибудь маленьком, уютном кафе, чем ужинать здесь, в одиночестве.
   Подойдя к дверям лифта, она слышала, как кабина спускающегося гидравлического лифта бесшумно остановилась на этаже, звякнул колокольчик, распахнулись двери, и одновременно с тем, как она вошла в лифт, из него вышел мужчина. Оба они остановились и оглянулись.
   - Филип!
   - Лесли!
   Он первым сумел оправиться от изумления.
   - А Ричард сказал мне, что ты вроде собиралась в Литцирутти.
   - Я передумала. Мне показалось, что я слишком устала для того, чтобы отправляться в горы пешком или на лыжах. А я не знала, что ты приедешь сюда.
   - Я и сам этого не знал. Но вчера вечером Зекер вернулся из Штатов, и он попросил меня приехать к нему.
   - Тогда не смею тебя задерживать.
   - А я уже встретился с ним. А ты, кажется, собиралась выйти куда-то?
   - Да. В ресторане слишком пусто. Ужас, как неуютно.
   Он улыбнулся.
   - Большинство постояльцев отправляются ужинать в гриль-бар. Это очень известное место.
   - Ты заставляешь меня чувствовать себя идиоткой.
   - Я вовсе этого не хотел. - Он снова улыбнулся. - Может быть ты не откажешься поужинать со мной? Я все равно тоже собирался сейчас выйти пройтись, и было бы по крайней мере не разумно, если бы каждый из нас отправился на ужин в одиночестве.
   - Какое тактичное приглашение!
   - А теперь я чувствую себя полнейшим идиотом.
   На этот раз наступил ее черед улыбаться.
   - Несомненно мы начинаем это вечер на весьма опказательной ноте! Но за приглашение спасибо. Я его с удовольствием принимаю. Вот только поднимусь в номер и надену пальто.
   Оказавшись в своей комнате, Лесли еще какое-то время раздумывала над тем, а не переодеться ли ей в другое, более нарядное платье, но все же сумела устоять перед подобным соблазном. Но вот отказать себе в том, чтобы надеть пару длинных, блестящих сережек, которые так дивно покачивались при каждом повороте головы, и от которых ее скромный наряд сразу начинал казаться как-то изящнее и утонченее, она так и не смогла.
   Когда Лесли вышла из лифта, Филип тут же подошел к ней, и уже вместе они направились к такси, ожидавшему их у входа в отель.
   - И куда мы поедем?
   - Во "Францис Канер". Это мой любимый ресторан.
   К тому времени уже совсем стемнело, и за окнами мела пурга. На улицах было скользко, и машину то и дело заносило, пока они ехали по узеньким, извилистым улочкам, направляясь в старую часть города. Наконец такси остановилось перед массивной дубовой дверью с табличкой "Францис Канер". Потом Филип вел ее по узкому коридору, из которого они вошли в небольшой зал, где пианист что-то наигрывал на рояле. Они прошли еще дальше, через всю комнату, и заняли столик у стены.
   Сев за стол, Лесли с интересом огляделась по сторонам. Они как будто находились в подвале: каменные стены были покрыты белой штукатуркой, а под самым потолком темнели балки. Подоконники, расположенные по всей длинне одной из стен, были сплошь уставлены цветочными горшками с буйно зеленеющими в них растениями - это было единственный островок цвета среди океана кипельно белых скатертей.
   - Здесь прекрасно готовят, - сказал Филип, передавая ей меню.
   Взглянув на немецкие слова, Лесли покачала головой.
   - Ничего не могу разобрать. В таких местах как это есть какие-нибудь особые, фирменные блюда?
   - Да. И предоставь это мне.
   Она согласно кивнула, и тогда Филип подозвал жестом офицанта и сделал заказ.
   - А я и не знала, что ты так хорошо говоришь по-немецки, воскликнула Лесли. - В клинике...
   - Давай не будем о клинике, - резко перебил ее Филип. - Мне так редко удается вырваться из нее, что сейчас мне очень хочется забыть о том, кто я такой, и чем я там занимаюсь. - Он усмехнулся. - А вы всегда принимаете приглашения на ужин от незнакомых мужчин?
   - Только от тех, кого мне удается подцепить в лифте, - сказала Лесли, принимая его тон. - И вообще-то, молодой человек, вы мне все так еще и не соизволили представиться.
   - Тогда называй меня просто Филип. А тебя как зовут.
   - Лесли.
   - Очень красивое имя - Лесли.
   Они сидели за столом, глядя друг на друга и улыбаясь, и их окружала атмосфера той доверительности, как это было несколько недель тому назад в "Пост-Отеле". Как и прежде он отрешился от своего официального имиджа и все тут же было позабыть, даже тот факт, что его тяжело больная жена осталась в больнице, отделенной от Цюриха не столь большим расстоянием.
   - Тебе очень идет черный цвет, - мягко сказал он. - Ты часто так одеваешься?
   - У меня нет такой возможности.
   - Возможно это и к лучшему - у многих могла бы подняться температура! - Он пристально смотрел на нее. - Что ты сеогдня сделала с собой? Ты как будто выглядишь не так как всегда.
   - Может быть это из-за сережек.
   - Красивые серьги. Недавно купила?
   - Что ты! Нет, конечно! Ричард подарил их мне по случаю окончания учебы.
   Как только эти слова были произнесены, Лесли почувствовала, что он как будто снова замкнулся в себе, и наступило неловкое молчание, нарушенное приходом официанта, подавшего горячие блюда. Здесь была форель в винном соусе, после чего последовала грудка молочного поросенка, горох и помидоры, фаршированные чем-то белым, по виду напоминающим взбитые сливки, один из которых Лесли решила попробовать.
   - Ой! - На глаза навернулись слезы, которые тут же обильно покатились по щекам. Она торопливо схватила стакан воды, одним залпом выпила его, и откинувшись на спинку стула, принялась вытирать глаза. - Боже мой, мне показалось, что я вся загорелась изнутри. Что это такое?
   - Соус из хрена, взбитый со сливками. Очень многих это и вводит в заблуждение.
   - Ты хочешь сказать, что ты знал об этом?
   Он усмехнулся в ответ.
   - И поделом тебе. В следующий раз, когда я скажу, что нужно забыть о прошлом, не заводи разговора о своих воздыхателях.
   - Нету у меня никаких воздыхателей, - осторожно сказала она и снова отпила глоток воды. - Вот теперь лучше, можно снова приниматься за еду.
   За ужином они болтали о чем-то незначительном, и время от времени Лесли начинала напевать мелодии, доносившиеся из алькова, где стоял рояль.
   - Хорошо он играет, правда? - сказала она наконец.
   - Если у тебя есть любимые песни, я могу попросить его сыграть.
   - Мне очень нравится Коул Портер.
   - Прекрасно. И мне тоже. Пойдем, скажем ему об этом.
   Она встала из-за стола и проследовала вместе с ним к алькову, подождав, пока Филип разговаривал с пианистом, который понимающе кивнул, улыбнулся и заиграл "День и ночь". Филип снова обернулся к ней, и только теперь она заметила, с какой нежностью он глядел на нее. Горели неяркие светильники, и она почувствовала, как он обнимает ее за талию. Она ощутила дрожь во всем теле, но ничего не смогла с собой поделать, а он обнял ее еще крепче.
   Он не разжал своих объятий даже когда музыка закончилась. Каждая новая мелодия казалась лучше предыдущей, и Лесли была как будто даже рада, когда Филип наконец отступил назад.
   - Может быть пойдем и закончим ужин, - хрипло сказал он. - А потом еще потанцуем.
   Снова оказавшись за столом, Лесли принялась с подозрением разглядывать десерт из ежевики, залитой вином и увенчанной сливками.
   - Что тебя так беспокоит? - спросил он. - Это вполне безобидный десерт.
   - Мне очень интересно, действительно ли это взбитые сливки?
   Тогда он первым снял пробу.
   - Ну и как, теперь ты довольна?
   - Вполне, спасибо. - Она последовала его примеру. - Ты заказал замечательный ужин.
   - Я очень рад, что тебе понравилось. Может быть еще чего-нибудь хочешь?
   - Нет, что ты. Подумай о моей фигуре.
   - Если бы я только мог ее забыть!
   Воцарилось неловкое молчание, и Лесли отвела глаза, избегая встречаться с ним взглядом.
   - Ты как будто чего-то стыдишься, - сказал он.
   - Тебя это удивляет?
   - Вообще-то нет. Извини.
   - Ничего, все в порядке.
   И снова наступила пауза, и тогда он вздохнул.
   - Кажется вечер не слишком-то удачно, да?
   - Что не слишком-то удачно?
   - Наша попытка забыть обо всем и жить одним лишь этим моментом. - Он вытащил сигарету и закурил, мрачно глядя на дымящийся конец. - Я расстроил твои планы на вечер. Тебе следовало бы провести это вечер без меня: по крайней мере тогда ты бы лучше провела время.
   Она натужно сглотнула.
   - Вот как?
   - Черт, что я говорю, нет! Конечно же нет. Тем более, что здесь не принято, чтобы по вечерам сюда приходили женщины без спутников. И тогда ты нарушила бы все правила приличия.
   - Ну тогда не жалей, что пригласил меня.
   - Я никогда не жалел об этом! - он взял ее за руку. - Пойдем, потанцуем?
   Весь остаток вечера они провели в замечательно настроении, которое для Лесли было несколько омрачено ее осознанием того, что всему хорошему когда-нибудь приходит конец.
   Стрелки часов перевалили уже далеко за полночь, когда они вышли из ресторана и пошли вдоль одной из узких улочек по направлению к шоссе. Все проезжавшие мимо такси уже везли пассажиров, и Лесли вздрагивала всякий раз когда холодные снежные хлопья попадали ей в лицо.
   - Лучше держись за меня, - посоветовал Филип, - а то еще поскользнешься. Такие дороги не приспособлены для того, чтобы на них ходили на высоких каблуках.
   Он взял ее под руку и они продолжали медленно идти вперед. Она снова вздрогнула, и тогда он привлек ее поближе к себе.
   - Извини, что так вышло. Я представить себе не мог, что мы не сможем сразу поймать такси. Может быть ты подождешь вот здесь, у двери магазина, пока я попытаюсь найти машину? - С этими словами он отошел в сторону и закричал, что было мочи. И практически тут же рядом с ним, у тротуара притормозило свободное такси, объезжавшее улицы в поисках пассажиров.
   Когда они сидели на сидениях в темном салоне, он вздохнул с облегчением.
   - Ну, слава богу! А то я уже начал было волноваться.
   Она улыбнулась.
   - Я бы не стала возражать, если бы здесь было еще и чуточку потеплее.
   - Хочешь, я дам тебе свой шарф?
   - Нет-нет, я не очень замерзла.
   Но он уже успел развязать шарф, который был тут же обмотан у нее вокруг шеи. Она прижималась подбородком к мягкой шерсти, которая все еще хранила тепло его тела и снова не смогла сдержать дрожь.
   - Ты уверена, что тебе уже удалось согреться? - обеспокоенно поинтересовался он.
   - Да, я..., - у нее в горле стоял ком, Лесли изо всех сил старалась сдержать подступившие слезы, и не смогла больше выговорить ни слова.
   Наверное некоторые из переживаемых ею ощущений передались и ему, у него тоже перехватило дыхание, и тогда он обнял ее за плечи, прижимая к себе.
   - Так никуда не годится, - прошептал он. - Я хочу чтобы этого больше не было.
   - Правда? - переспросила она.
   - А ты что, не знаешь? - он говорил, и Лесли чувствовала щекой его теплое дыхание. - Разве ты не знаешь о моих чувствах?
   - Я не была уверена, - прошептала она в ответ. - Ты целыми днями совсем не обращал на меня внимания. Я думала, что я просто нравлюсь тебе, но...
   - Ты мне не просто нравишься, - резко перебил он. - Иначе все было бы намного проще! Но как еще мне вести себя, когда со всех сторон за нами следят сотни глаз! Ты что, думаешь, что мне хочется все время быть с тобой? Что я не сгораю от желания обнять тебя... прикоснуться к тебе?
   Но прежде, чем она смогла что-либо сказать он вдруг припал своими губами к ее губам, раздвигая их. Это был их первый столь тесный физический контакт, мечта, вопротившаяся в реальность, и она полностью отдалась наслаждению, не желая думать о том, что будет дальше.
   Вскоре такси въехало во двор отеля, и Филип помог ей выйти из машины.
   - Мне кажется, что нам следует выпить за нашу любовь, - сказал он в то время как они шли к лифту. - Бар уже закрыт, но у меня в номере есть виски. - Он вопросительно взглянул на нее. - Или может быть это претит твим представлениям о нормах приличия?
   Она покачала головой, и они вошли в лифт и поднялись к нему в номер.
   Но когда он закрыл дверь на ключ, и они снова остались одни, Лесли вдруг овладело неизвестное ей ранее тревожное чувство, и тогда она быстро подошла к окну и отдернула штору.
   - А у тебя окно тоже выходит на озеро. Красиво, правда? А летом здесь, должно быть, все это смотрится еще замечательней, когда там катаются на лодках.
   Он подошел и встал рядом, держа два бокала, один из которых затем протянул ей.