- Я ничего не понимаю, - наконец еле слышно проговорил Редвуд, голос его при этом дрожал. - Я любил Лесли и хотел жениться на ней. - Подняв глаза, он взглянул на них. - Я любил ее, - повторил он, - и я думал, что она тоже меня любит. А она меня не любила... она сказала, что передумала.
- Она не передумала! - не выдержала Пат.
- Тогда почему она уехала?
- А ответ на этот вопрос вы должны найти сами. Но если вы хотите знать мое мнение, то она до сих пор любит вас. - Пат взяла Ричарда за руку и встала. - Спокойной ночи, мистер Редвуд.
Оставшись в одиночестве, Филип пытался рассуждать логически. То что, Ричард, как выяснилось, женился на Пат, было для него величейшим потрясением изо всех, какие ему только пришлось пережить за последний год, оказавшийся не самым счастливым временем в его жизни, и теперь он снова и снова, вот уже в который раз пытался найти объяснение поведению Лесли. За время, прошедшее с того дня, как она покинула клинику, он безуспешно пытался уяснить, что же произошло между ними на самом деле, будучи не в силах поверить в то, что их отношения были всего навсего не более чем бездумным флиртом, как ему о том заявила сама Лесли. Равно как он не мог подобрать и каких бы то ни было доказательств, которые бы целиком опровергали это утверждение, и тогда он сделал отчаянную, но безуспешную попытку навсегда вычеркнуть ее из своей памяти.
Теперь его любовь к ней снова поставила его перед выбором, заставляя принять решение, и внезапно он решительно отодвинул свой стул и направился к стойке администратора.
- Пожалуйста, мой счет.
Служащий смотрел на него с величайшим недоумением.
- Но сэр, вы же только что поселились у нас!
- А теперь я уезжаю.
- Что-нибудь не так?
- Все просто замечательно. Но я только что получил очень важное известие. Так что если бы вы сейчас сказали бы мне, сколько я должен вам за номер...
- Я должен выяснить, сэр. У нас еще никогда не выезжали только что вселившиеся постояльцы!
Редвуд вытащил бумажник, и вынув из него несколько банкнот, положил их на стойку.
- У меня нет времени на то, чтобы ждать, пока вы будете совещаться! Здесь более, чем достаточно. Сдачи не надо.
Лесли же ничего не было известно о той случайной встрече Ричарда и Филипа, и она продолжала работать, разрываясь между многочисленными вызовами на дом, и утренними и вечерними приемами в кабинете. И хотя работа шла в довольно напряженном ритме, но она все равно получала от нее удовольствие, потому что впервые в жизни у нее появилась возможность поближе узнать своих пациентов, и не просто приходить к ним на помощь в критические моменты их жизни, а также быть в курсе их обыденных, житейских проблем. И действительно, оказывалось, что в большинстве случаев, именно беспокойство было зачастую главной из причин, из-за которой они приходили к ней за советом, и Лесли была очень польщена их доверием и уверенность в ее непогрешимости.
Не удивительно, что доктор Роджерс искал себе помощника, думала Лесли, возвращаясь обратно после вызовов. Если это считалось у него относительным затишьем, то как же тогда ему удавалось управляться в одиночку зимой или же во время эпидемий? Припарковав машину, она взяла свою черную сумку и прошла через задний двор в кухню.
Молли, их бесменная домоправительница, стояла здесь у стола.
- Здравствуйте, доктор. Может быть выпьете чаю?
- С удовольствием. - Лесли присела на краешек стола, глубоко засунув руки в карманы пиджака.
- Может быть сьешьте и кусочек пирога? Я только что испекла.
- Нет, спасибо. Мне не хочется есть.
- А зря. Вы почти совсем ничего не ешьте. А честно говоря, доктор Форрест, вы худеете прямо на глазах.
- Возможно когда нибудь я решусь на то, чтобы бросить медицину и подамся в манекенщицы!
Молли фыркнула, а Лесли, засмеявшись, отошла от стола.
- Я пойду умоюсь и выйду к чаю через пять минут.
Оказавшись у себя в комнате, она разделась и критически посмотрела на себя в зеркало. Моли права - она слишком худа. Под глазами залегли темные круги и золото волос теперь лишь самым невыгодным образом подчеркивало бледность ее кожи. "Еще один год, и я добьюсь полного сходства с огородным пугалом," - невесело подумала она, умываясь холодной водой. Умывшись, Лесли почувствовала, что к ней начинает вновь возвращаться хорошее настроение, и затем она сошли вниз, в гостиную, чтобы выпить там чашку чая и сделать кое-какие записи. В половине шестого начали приходить пациенты.
Лесли прошла в кабинет, села во вращающееся кресло и начала вечерний прием. В семь часов Молли закрыла входную дверь и вошла к ней, чтобы сказать, что в приемной больше никого нет.
- Может быть поужинаете сейчас?
- Что-то не хочется, я слишком устала, - сказала Лесли и виновато замолчала, почувствовав на себе осуждающий взгля Молли. - Ну хорошо, я сейчас только приведу в порядок бумаги и тут же приду.
Когда дверь за экономкой закрылась, Лесли включила настольную лампу, придвинулась поближе к столу и начала писать. Она четко и методично заполняла различные бланки и карточки и тут же раскладывала их по папкам. Сосредоточенно работая, она смутно слышала, как зазвонил звонок, а потом в коридоре послышались голоса. Раздался стук в дверь, и в кабинет снова заглянула Молли.
- Неужели новый пациент, - вздохнула Лесли. - Разве ты не сказала ему, что уже слишком поздно?
- Да доктор, но он говорит, что это очень срочно.
- Ну ладно. Проводи его в приемную, и пусть заходит, когда зазвенит звонок.
Лесли снова склонилась над бумагами. Закончив еще один бланк, она пододвинула к себе другой, нажимая заодно на кнопку звонка. Дверь в кабинет открылась и закрылась, кто-то подошел к ее столу.
- Пожалуйста, присядьте пока, - пробормотала она, не отрываясь от своих записей. - Я сейчас освобожусь. - Она хотела было указать на стул, как в тот же момент пришедший крепко схватил ее за руку. Испуганно вздрогнув, Лесли подняла глаза и увидела перед собой Филипа. Лесли тут же отдернула руку, глядя на него с таким ужасом, как будто это был призрак. Почему... что ты здесь делаешь? - заикаясь спросила она.
- Я пришел к тебе, потому что мне все же очень хотелось узнать, зачем ты наврала мне, что будто бы любишь Ричарда.
- Я не врала.
- Выбирай выражения, Лесли. Я встретил их с Пат в Италии. Оперевшись руками о стол, Филип подался вперед, лицо его пылало от гнева. Как ты думаешь, я должен был чувствовать себя, когда он заговорил со мной о своей жене, и в это самое время вошла эта твоя подружка? Ты больше не можешь продолжать лгать мне, Лесли. Ты должна сказать мне правду. Так любишь ты меня или нет?
- Нет, - в отчаянии выпалила она. - Я не люблю тебя. Не люблю!
- А что теперь? Или ты теперь попытаешься рассказать мне душещипательную историю о том, как ты любишь Ричарда, но он тебя бросил и женился на твоей лучшей подруге?
Она отвела взгляд, зная наперед, что в этой ситуации вся дальнейшая ложь становится бессмысленной.
- Да, я не люблю Ричарда, - признала она. - Я сказала это тебе только потому, чтобы избавить себя от излишних объяснений.
- Объяснений! - взорвался Филип. - Так ты использовала его как отговорку... чтобы не объясняться со мной?
- Да.
- Я тебе не верю.
- Это твое дело, - холодно сказала она. - Очень жаль, что твое тщеславие не дает тебе признать тот факт, что я тебя не люблю.
- Мое тщеславие тут вовсе не при чем, - возвразил он, - скорее всего все дело в привычке судить о людях по их характеру.
- И при чем здесь это?
- А при том, что ты не из тех женщин, которые в случае необходимости стали бы избегать или убояллись бы объяснений. Если бы ты на самом деле разлюбила бы меня, то ты бы пришла и сама сказала бы мне об этом. Ты потому и выдумала всю эту историю с Ричардом. И вовсе не потому что боялась скандала, а просто не хотела, чтобы я начал задавать тебе вопросы.
- Какие еще такие вопросы? - спросила Лесли, стараясь говорить с тем пренебрежением, на какое она только была способна. - Знаешь, Филип, сейчас ты говоришь словно судебный следователь. То, что произошло между нами было просто приятным эпизодом и потом... все кончилось. Всему же когда-нибудь приходит конец.
- Правда? - хрипло переспросил он. - Ты уверена, что все уже кончено?
И прежде, чем Лесли успела сообразить, что происходит, он обошел вокруг стола и заключил ее в свои объятия. Она отчаянно вырывалась, но он оказался сильнее, и прижав ее к стене так, что сопротивляться у нее больше не было возможности, он повернул ее голову к себе.
- Так значит, все кончено? - повторил он, припадая губами к ее губам.
Лесли изо всех сил пыталась заставить себя не отвечать на этот поцелуй, но его страсть пробудила в ней ответное чувство, и все сомнения развеялись сами собой, уступая место потребности подчиниться его воле.
Филип первым отстранился от нее, и Лесли увидела, с каким триумфом он теперь смотрел на нее.
- Ну как, ты все еще настаиваешь на том, что не любишь меня? спросил он. - Если бы ты не любила, ты бы не стала со мной так целоваться.
- Страсть это еще не любовь.
- Не умаляй наших чувств, Лесли.
Он сказал об этом с такой горечью в голосе, что она, содрогнувшись, схватилась за спинку своего кресла, стараясь поскорее увпокоиться.
- Извини, Филип, но там, где есть место для подозрений, никогда не может быть настоящей любви.
- Каких подозрение? Ты о чем? Что я такого сделал?
- Ничего! Просто уходи, оставь меня в покое.
- Я никуда не уйду, пока ты наконец не расскажешь мне, что случилось.
Она ничего не ответила, и тогда он снова подступил поближе к ней.
- О каких подозрениях ты ведешь речь, Лесли? Или ты все еще думаешь, что моральной точки зрения я виновен в смерти Деборы?
- Да, - поспешно согласилась она, хватаясь за спасительную соломинку, которую, сам того не зная, он только что бросил ей. - Да, все дело в нравственности.
Он тяжело и протяжно вздохнул.
- Так ты бы так сразу и сказала! - вынув из кармана бумажник, он достал из него конверт и протянул его ей. - Я хочу что бы ты сейчас же, при мне, прочитала вот это письмо.
Взглянув на конверт, Лесли узнала почерк Каспера.
- Не хочу.
- Ты должна. Это очень важно.
Она неохотно принялась вынимать письмо из конверта, из которого вдруг выпал и упал на пол еще один исписанный листок. Нагнувшись, она подняла его с ковра, и побледнела, узнавая налезающие друг на друга строчки, написанные рукой Деборы.
- Сначала прочитай письмо Каспера, - тихо сказал Филип.
Зная, что ей ольше ничего не остается делать, она склонилась над листком почтовой бумаги.
"Хотя после смерти Вашей жены прошло уже несколько месяцев, - писал Каспер, - это ее письмо попало ко мне в руки только что. Оно было оставлено для меня в хижине на Хернлее, но в тот вечер я так и не возвратился туда, как ранее предполагал, так как мы закончили тренировку позже, чем рассчитывали. Письмо было отправлено мне по почте, но к тому времени, как оно пришло по адресу, я уже уехал из Сен-Мортца, а пансион, в котором я до того жил, закрылся. И лишь после того, как хозяин пансиона вернулся из отпуска, он обнаружил это письмо в среди своей почты и переправил его ко мне. С тех пор, как я прочитал его, мне не дает покоя осознание того, что если бы в тот день я вернулся бы на Хернлей и прочитал его сразу же, то возможно мне удалось бы помешать Деборе совершить самоубийство...
Лесли прервала чтение, и выпавшее из руки письмо, с шорохом легло на стол. Филип протянул ей записку Деборы.
- А теперь прочитай вот это. И тебе все станет ясно.
Лесли с трепетом развернула сложенный листок, быстро пробегая глазами первые строчки, но стоило ей лишь перевернуть страничку и снова продолжить чтение, как сердце дрогнуло и отчаянно забилось у нее в груди.
"А теперь можешь забыть и никогда больше не вспоминать о том, что я только что написала, - неразборчиво нацарапала Дебора. - Только что у меня сломался карандаш, и когда я попросила принести другой, барменша дала мне журнал, чтобы его можно было подложить под бумагу. Она, должно быть, боялась, что я сломаю еще один ее карандаш - и чтобы этого не произошло, она сломала меня.
Лесли прервала чтение, но Филип, заметив это, снова указал на письмо, которое она все еще продолжала держать в руке.
- Дочитай до конца, - приказал он.
И снова Лесли подчинилась его воле, узнавая о том, что это был как раз тот злочастный журнал, где была помещена фотография Ганса и его невесты.
"Теперь я знаю, что ты никогда не любил меня, - писала Дебора, - и у меня не остается ничего, ради чего следовало бы жить. Не вини себя ни в чем, Ганс. Я сама виновата, и это наказание за попытку сыграть не в своей лиге. Ты будешь гораздо более счастлив со своей здоровой Ингеборг, а мне останется лишь находить себе утешение в том, что лучший выход это самоубийство - и совершить мне его поможет никто иной как сам мой благоверный Филип. В один из вечеров, когда он был занят в операционной, я зашла к нему в комнату и прихватила несколько таблеток снотворного из шкафчика в ванной. Должно быть у меня уже тогда было какое-то предчувствие насчет тебя - подобное обычно называют шестым чувством. Я люблю тебя, Ганс, но я ненавижу тебя за то, что ты не любишь меня.
Подпись разобрать было практически невозможно, что в немалой степени было вызвано и тем, что в глазах у Лесли стояли слезы, и подня голову, она взглянула на Филипа.
- Бедняжка Дебора! Она, должно быть, обезумела от горя.
Он скорбно кивнул.
- Самое ужасное в том, что я не могу заставить себя жалеть ее. После того, как она угрожала, расправиться с тобой...
- Но ведь она была больна - физически и душевно.
- Да, конечно. - Филип вышел на середину комнаты и огляделся по сторонам, как будто еще не решив, сесть ли ему или же остаться стоять. Затем он подошел к стулу, сел и наконец взглянул на нее. - Теперь мне все ясно, - тихо сказал он. - Я глядел на тебя, пока ты читала письмо Деборы, и я совершенно неожиданно для себя понял, что ты имела в виду, говоря о подозрениях - почему ты хотела избежать моих распросов о причинах твоей внезапной нелюбви ко мне.
- Филип, я...
- Ведь ты думала, что я убил ее, так? - продолжал говорить он, не обращая внимания на ее неудавшуюся попытку вставить слово. - Ты была уверена, что это я дал ей большую дозу снотворного.
- Да, - тихо подтвердила Лесли, но легче ей от этого не стало. Теперь она испытывала на себе бремя огромной вины, за то, что все это время она была так несправедлива в своих суждениях о нем. - Дебора сказала, что это ты дал ей таблетки - что ты заставил ее выпить их.
- Разумеется, заставил. Она билась в истерике и никак не хотела ложиться с пать. Но я дал ей обычную дозу. И ничего более. - Он вскочил со стула, но ближе не подошел, а остался стоять на месте. - Как ты только могла подумать обо мне такое? Как ты могла любить меня и подумать, что я способен на убийство?
- Тогда все это было вполне логично, - взорвалась Лесли. - Когда мы с тобой стояли в коридоре после разговора с сэром Лайонелем - когда я плакала - ты вытирал мне глаза своим носовым платком и, вытаскивая его, обронил пустой коробок из-под лекарств. Это был тот самый коробок из-под снотворного, который несколькими днями раньше дал тебе Аксель, но в нем ничего не было, и я подумала - поверила... - Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки. - Я не знаю, что еще сказать тебе, Филип. Мое единственное оправдание в том, что все обстоятельства складывались против тебя. Даже то, как ты говорил со мной после, делало тебя лишь еще более вновным в моих глазах.
- И поэтому ты сделала вид, что любишь Ричарда и сбежала от меня? отрешенно спросил Филип. - Я еще удивлен, как это ты в таком случае не засадила меня за решетку. Ты не выполнила своего гражданского долга, Лесли. Тебе следовало бы заявить на меня в полицию!
- Прекрати! - не выдержала Лесли, снова поворачиваясь лицом к нему. Да, я думала, что ты виновен, но я... я не могла осуждать тебя за это. Потому что я считала, что ты сделал это, ради меня, чтобы спасти мою репутацию.
- Что бы ты там себе ни думала, но все свелось к одному концу, - с горечью проговорил Филип. - Ты была уверена, что я способен на убийство. Ты, одна изо всех.
- И вовсе не одна, - возвразила она на это. - Аксель тоже так думал.
- Аксель?
- Да. - И тогда она подробно рассказала ему о том, как она пыталась выведать у Акселя, сколько таблеток было в том коробке, который он дал Филипу, и о том, как швейцарец тут же разгадал ее замысел.
- Значит, Аксель решил помочь мне сокрыть содеянное? - расстерянно пробормотал Филип. - Должен сказать, что я как будто еще в состоянии вселять преданность в своих сотрудников, даже в то время, когда мне не удается убедить их в моей непогрешимости!
Лесли сжала руки. Каждое слово Филипа пронзало ее словно острый кинжал, но она не могла винить его за столь резкие слова, зная, что на его месте она бы испытывала бы теже самые чувства.
- Я всю жизнь, до самой смерти буду сожалеть о том, что посмела так подумать о тебе, - сказала она наконец. - Но ты не можешь винить меня за это. Мы слишком быстро заговорили о любви - у нас не было возможности получше присмотреться друг к другу. Если бы у нас было время для дружбы и взаимопонимания, то поводов для сомнений наверняка не возникло бы. Но все произошло так быстро... так стремительно... - Она пыталась говорить, но слова застревали в горле. - Тебе лучше уйти, Филип. Мне больше нечего сказать тебе, кроме того, что я всегда буду жалеть о том, что усомнилась в тебе.
- И я тоже, - ответил он и направился к двери. - Прощай, Лесли.
Ручка повернулась, дверь открылась и закрылась, и Лесли осталась одна. И только тогда она закрыла лицо руками и расплакалась, зная, что теперь ей всю жизнь придется расплачиваться столь дорогой ценой за свое безверие. Она, должно быть, окончательно выжила из ума, посчитав его убийцей. Если бы только ее любовь была по-настоящему глубокой, чтобы в ней, как в реке растворились бы все ее сомнения.
Плача навзрыд, она не услышала, как дверь снова отворилась, и только когда сильные руки обняли ее, заставляя подняться с кресла, она поняла, что Филип вернулся.
Тут же перестав плакать, она обратила к нему мокрое от слез лицо. Увидев это, он прижался своей щекой к ее щеке.
- Я не могу уйти от тебя, - решительно сказал он. - Я думал, что смогу, но это выше моих сил! Я не знаю, как бы я сам поступил, окажись я на твоем месте. Я навряд ли бы заподозрил тебя... но я не уверен.
- Я должна была верить в тебя, - прошептала она. - Я должна была набраться смелости сказать тебе это.
Она снова заплакала, и он гладил ее по волосам.
- Не надо, любимая. Не плачь. Я знаю, каково тебе было все это время.
- Правда? - сказала она, уткнувшись лицом ему в плечо. - И ты сможешь забыть о том, что я усомнилась в тебе?
- В том, что произошло между нами есть большая доля и моей вины, горестно произнес он. - Мне ни в коем случае не следовало бы допускать до того, чтобы мой собственный брак достиг той черты, где он мог бы так легко найти свое логическое завершение в преступлении. Ведь этого могло и неслучиться. Я был не прав, насильно удерживая Дебору от развода. Если бы я только в свое время не стал слушать сэра Лайонеля, а поступил бы по-своему, то был бы уже свободным человеком, к тому времени, как мы с тобой встретились. А вышло, что... Но все уже позади. Мы снова нашли друг друга, и теперь пришло время подумать о будущем.
- Мне все еще не верится, что оно у меня есть, - ответила Лесли, обвивая его руками за шею. - Уехав от тебя, я все это время не находила себе места. Я даже не уверена, что сумела бы долго протянуть здесь. Даже если ты не приехал бы ко мне, я бы сама в конце концов вернулась бы к тебе.
- И призналась, что все это время любила убийцу?
- Да. - Она дотронулась до седины в его волосах у висков. - Всю оставшуюся жизнь я буду стараться загладить свою вину перед тобой, Филип. Чтобы ты смог поверить, что больше я никогда не поставлю под сомнение твое слово.
- Я уже верю в это, - сказал он, и поцеловал ее в губы.
Их поцелуй был долгим и глубоким, как будто они пытались утолить тот голод, что овладел ими за эти несколько месяцев разлики, и лишь настойчивый стук в дверь заставил их прерваться.
- Войдите, - сказала Лесли, тяжело дыша и поспешно снова садясь за свой стол.
В кабинет заглянула Молли.
- Извините за беспокойство, доктор, но на крыльце сейчас дожидается человек, настаивающий, что у него корь.
- Проводи его в приемную. Я скоро приму его.
Молли удалилась, а Лесли виновато посмотрела на Филипа.
- Извини, дорогой. Но я постараюсь закончить как можно скорее.
- Вот так, влюбляйся после этого в врачей! - он весьма неумело ущипнул ее. - Ладно уж, иди и лечи свою корь. Я буду ждать на улице.
Она обняла его, собираясь лишь слегка поцеловать, но при одном лишь ее прикосновении, он снова крепко обнял ее.
- У меня нет сил расстаться с тобой даже на секунду, - тихо сказал он.
- И у меня тоже.
Молли снова было появилась на пороге, но тут же поспешно закрыла дверь. После этого она пошла в приемную и как ни в чем не бывало обратилась к сидевшему там на стуле молодому человеку, широкое лицо которого было покрыто пятнами.
- Знаете, на нашей улице живет еще один доктор, и его кабинет открыт до восьми часов. Вам лучше пойти туда.
- Но мне показалось, вы только что сказали, что доктор Форрест сейчас свободна.
- Я ошиблась. Как раз сейчас она очень занята и скорее всего это надолго!
- Она не передумала! - не выдержала Пат.
- Тогда почему она уехала?
- А ответ на этот вопрос вы должны найти сами. Но если вы хотите знать мое мнение, то она до сих пор любит вас. - Пат взяла Ричарда за руку и встала. - Спокойной ночи, мистер Редвуд.
Оставшись в одиночестве, Филип пытался рассуждать логически. То что, Ричард, как выяснилось, женился на Пат, было для него величейшим потрясением изо всех, какие ему только пришлось пережить за последний год, оказавшийся не самым счастливым временем в его жизни, и теперь он снова и снова, вот уже в который раз пытался найти объяснение поведению Лесли. За время, прошедшее с того дня, как она покинула клинику, он безуспешно пытался уяснить, что же произошло между ними на самом деле, будучи не в силах поверить в то, что их отношения были всего навсего не более чем бездумным флиртом, как ему о том заявила сама Лесли. Равно как он не мог подобрать и каких бы то ни было доказательств, которые бы целиком опровергали это утверждение, и тогда он сделал отчаянную, но безуспешную попытку навсегда вычеркнуть ее из своей памяти.
Теперь его любовь к ней снова поставила его перед выбором, заставляя принять решение, и внезапно он решительно отодвинул свой стул и направился к стойке администратора.
- Пожалуйста, мой счет.
Служащий смотрел на него с величайшим недоумением.
- Но сэр, вы же только что поселились у нас!
- А теперь я уезжаю.
- Что-нибудь не так?
- Все просто замечательно. Но я только что получил очень важное известие. Так что если бы вы сейчас сказали бы мне, сколько я должен вам за номер...
- Я должен выяснить, сэр. У нас еще никогда не выезжали только что вселившиеся постояльцы!
Редвуд вытащил бумажник, и вынув из него несколько банкнот, положил их на стойку.
- У меня нет времени на то, чтобы ждать, пока вы будете совещаться! Здесь более, чем достаточно. Сдачи не надо.
Лесли же ничего не было известно о той случайной встрече Ричарда и Филипа, и она продолжала работать, разрываясь между многочисленными вызовами на дом, и утренними и вечерними приемами в кабинете. И хотя работа шла в довольно напряженном ритме, но она все равно получала от нее удовольствие, потому что впервые в жизни у нее появилась возможность поближе узнать своих пациентов, и не просто приходить к ним на помощь в критические моменты их жизни, а также быть в курсе их обыденных, житейских проблем. И действительно, оказывалось, что в большинстве случаев, именно беспокойство было зачастую главной из причин, из-за которой они приходили к ней за советом, и Лесли была очень польщена их доверием и уверенность в ее непогрешимости.
Не удивительно, что доктор Роджерс искал себе помощника, думала Лесли, возвращаясь обратно после вызовов. Если это считалось у него относительным затишьем, то как же тогда ему удавалось управляться в одиночку зимой или же во время эпидемий? Припарковав машину, она взяла свою черную сумку и прошла через задний двор в кухню.
Молли, их бесменная домоправительница, стояла здесь у стола.
- Здравствуйте, доктор. Может быть выпьете чаю?
- С удовольствием. - Лесли присела на краешек стола, глубоко засунув руки в карманы пиджака.
- Может быть сьешьте и кусочек пирога? Я только что испекла.
- Нет, спасибо. Мне не хочется есть.
- А зря. Вы почти совсем ничего не ешьте. А честно говоря, доктор Форрест, вы худеете прямо на глазах.
- Возможно когда нибудь я решусь на то, чтобы бросить медицину и подамся в манекенщицы!
Молли фыркнула, а Лесли, засмеявшись, отошла от стола.
- Я пойду умоюсь и выйду к чаю через пять минут.
Оказавшись у себя в комнате, она разделась и критически посмотрела на себя в зеркало. Моли права - она слишком худа. Под глазами залегли темные круги и золото волос теперь лишь самым невыгодным образом подчеркивало бледность ее кожи. "Еще один год, и я добьюсь полного сходства с огородным пугалом," - невесело подумала она, умываясь холодной водой. Умывшись, Лесли почувствовала, что к ней начинает вновь возвращаться хорошее настроение, и затем она сошли вниз, в гостиную, чтобы выпить там чашку чая и сделать кое-какие записи. В половине шестого начали приходить пациенты.
Лесли прошла в кабинет, села во вращающееся кресло и начала вечерний прием. В семь часов Молли закрыла входную дверь и вошла к ней, чтобы сказать, что в приемной больше никого нет.
- Может быть поужинаете сейчас?
- Что-то не хочется, я слишком устала, - сказала Лесли и виновато замолчала, почувствовав на себе осуждающий взгля Молли. - Ну хорошо, я сейчас только приведу в порядок бумаги и тут же приду.
Когда дверь за экономкой закрылась, Лесли включила настольную лампу, придвинулась поближе к столу и начала писать. Она четко и методично заполняла различные бланки и карточки и тут же раскладывала их по папкам. Сосредоточенно работая, она смутно слышала, как зазвонил звонок, а потом в коридоре послышались голоса. Раздался стук в дверь, и в кабинет снова заглянула Молли.
- Неужели новый пациент, - вздохнула Лесли. - Разве ты не сказала ему, что уже слишком поздно?
- Да доктор, но он говорит, что это очень срочно.
- Ну ладно. Проводи его в приемную, и пусть заходит, когда зазвенит звонок.
Лесли снова склонилась над бумагами. Закончив еще один бланк, она пододвинула к себе другой, нажимая заодно на кнопку звонка. Дверь в кабинет открылась и закрылась, кто-то подошел к ее столу.
- Пожалуйста, присядьте пока, - пробормотала она, не отрываясь от своих записей. - Я сейчас освобожусь. - Она хотела было указать на стул, как в тот же момент пришедший крепко схватил ее за руку. Испуганно вздрогнув, Лесли подняла глаза и увидела перед собой Филипа. Лесли тут же отдернула руку, глядя на него с таким ужасом, как будто это был призрак. Почему... что ты здесь делаешь? - заикаясь спросила она.
- Я пришел к тебе, потому что мне все же очень хотелось узнать, зачем ты наврала мне, что будто бы любишь Ричарда.
- Я не врала.
- Выбирай выражения, Лесли. Я встретил их с Пат в Италии. Оперевшись руками о стол, Филип подался вперед, лицо его пылало от гнева. Как ты думаешь, я должен был чувствовать себя, когда он заговорил со мной о своей жене, и в это самое время вошла эта твоя подружка? Ты больше не можешь продолжать лгать мне, Лесли. Ты должна сказать мне правду. Так любишь ты меня или нет?
- Нет, - в отчаянии выпалила она. - Я не люблю тебя. Не люблю!
- А что теперь? Или ты теперь попытаешься рассказать мне душещипательную историю о том, как ты любишь Ричарда, но он тебя бросил и женился на твоей лучшей подруге?
Она отвела взгляд, зная наперед, что в этой ситуации вся дальнейшая ложь становится бессмысленной.
- Да, я не люблю Ричарда, - признала она. - Я сказала это тебе только потому, чтобы избавить себя от излишних объяснений.
- Объяснений! - взорвался Филип. - Так ты использовала его как отговорку... чтобы не объясняться со мной?
- Да.
- Я тебе не верю.
- Это твое дело, - холодно сказала она. - Очень жаль, что твое тщеславие не дает тебе признать тот факт, что я тебя не люблю.
- Мое тщеславие тут вовсе не при чем, - возвразил он, - скорее всего все дело в привычке судить о людях по их характеру.
- И при чем здесь это?
- А при том, что ты не из тех женщин, которые в случае необходимости стали бы избегать или убояллись бы объяснений. Если бы ты на самом деле разлюбила бы меня, то ты бы пришла и сама сказала бы мне об этом. Ты потому и выдумала всю эту историю с Ричардом. И вовсе не потому что боялась скандала, а просто не хотела, чтобы я начал задавать тебе вопросы.
- Какие еще такие вопросы? - спросила Лесли, стараясь говорить с тем пренебрежением, на какое она только была способна. - Знаешь, Филип, сейчас ты говоришь словно судебный следователь. То, что произошло между нами было просто приятным эпизодом и потом... все кончилось. Всему же когда-нибудь приходит конец.
- Правда? - хрипло переспросил он. - Ты уверена, что все уже кончено?
И прежде, чем Лесли успела сообразить, что происходит, он обошел вокруг стола и заключил ее в свои объятия. Она отчаянно вырывалась, но он оказался сильнее, и прижав ее к стене так, что сопротивляться у нее больше не было возможности, он повернул ее голову к себе.
- Так значит, все кончено? - повторил он, припадая губами к ее губам.
Лесли изо всех сил пыталась заставить себя не отвечать на этот поцелуй, но его страсть пробудила в ней ответное чувство, и все сомнения развеялись сами собой, уступая место потребности подчиниться его воле.
Филип первым отстранился от нее, и Лесли увидела, с каким триумфом он теперь смотрел на нее.
- Ну как, ты все еще настаиваешь на том, что не любишь меня? спросил он. - Если бы ты не любила, ты бы не стала со мной так целоваться.
- Страсть это еще не любовь.
- Не умаляй наших чувств, Лесли.
Он сказал об этом с такой горечью в голосе, что она, содрогнувшись, схватилась за спинку своего кресла, стараясь поскорее увпокоиться.
- Извини, Филип, но там, где есть место для подозрений, никогда не может быть настоящей любви.
- Каких подозрение? Ты о чем? Что я такого сделал?
- Ничего! Просто уходи, оставь меня в покое.
- Я никуда не уйду, пока ты наконец не расскажешь мне, что случилось.
Она ничего не ответила, и тогда он снова подступил поближе к ней.
- О каких подозрениях ты ведешь речь, Лесли? Или ты все еще думаешь, что моральной точки зрения я виновен в смерти Деборы?
- Да, - поспешно согласилась она, хватаясь за спасительную соломинку, которую, сам того не зная, он только что бросил ей. - Да, все дело в нравственности.
Он тяжело и протяжно вздохнул.
- Так ты бы так сразу и сказала! - вынув из кармана бумажник, он достал из него конверт и протянул его ей. - Я хочу что бы ты сейчас же, при мне, прочитала вот это письмо.
Взглянув на конверт, Лесли узнала почерк Каспера.
- Не хочу.
- Ты должна. Это очень важно.
Она неохотно принялась вынимать письмо из конверта, из которого вдруг выпал и упал на пол еще один исписанный листок. Нагнувшись, она подняла его с ковра, и побледнела, узнавая налезающие друг на друга строчки, написанные рукой Деборы.
- Сначала прочитай письмо Каспера, - тихо сказал Филип.
Зная, что ей ольше ничего не остается делать, она склонилась над листком почтовой бумаги.
"Хотя после смерти Вашей жены прошло уже несколько месяцев, - писал Каспер, - это ее письмо попало ко мне в руки только что. Оно было оставлено для меня в хижине на Хернлее, но в тот вечер я так и не возвратился туда, как ранее предполагал, так как мы закончили тренировку позже, чем рассчитывали. Письмо было отправлено мне по почте, но к тому времени, как оно пришло по адресу, я уже уехал из Сен-Мортца, а пансион, в котором я до того жил, закрылся. И лишь после того, как хозяин пансиона вернулся из отпуска, он обнаружил это письмо в среди своей почты и переправил его ко мне. С тех пор, как я прочитал его, мне не дает покоя осознание того, что если бы в тот день я вернулся бы на Хернлей и прочитал его сразу же, то возможно мне удалось бы помешать Деборе совершить самоубийство...
Лесли прервала чтение, и выпавшее из руки письмо, с шорохом легло на стол. Филип протянул ей записку Деборы.
- А теперь прочитай вот это. И тебе все станет ясно.
Лесли с трепетом развернула сложенный листок, быстро пробегая глазами первые строчки, но стоило ей лишь перевернуть страничку и снова продолжить чтение, как сердце дрогнуло и отчаянно забилось у нее в груди.
"А теперь можешь забыть и никогда больше не вспоминать о том, что я только что написала, - неразборчиво нацарапала Дебора. - Только что у меня сломался карандаш, и когда я попросила принести другой, барменша дала мне журнал, чтобы его можно было подложить под бумагу. Она, должно быть, боялась, что я сломаю еще один ее карандаш - и чтобы этого не произошло, она сломала меня.
Лесли прервала чтение, но Филип, заметив это, снова указал на письмо, которое она все еще продолжала держать в руке.
- Дочитай до конца, - приказал он.
И снова Лесли подчинилась его воле, узнавая о том, что это был как раз тот злочастный журнал, где была помещена фотография Ганса и его невесты.
"Теперь я знаю, что ты никогда не любил меня, - писала Дебора, - и у меня не остается ничего, ради чего следовало бы жить. Не вини себя ни в чем, Ганс. Я сама виновата, и это наказание за попытку сыграть не в своей лиге. Ты будешь гораздо более счастлив со своей здоровой Ингеборг, а мне останется лишь находить себе утешение в том, что лучший выход это самоубийство - и совершить мне его поможет никто иной как сам мой благоверный Филип. В один из вечеров, когда он был занят в операционной, я зашла к нему в комнату и прихватила несколько таблеток снотворного из шкафчика в ванной. Должно быть у меня уже тогда было какое-то предчувствие насчет тебя - подобное обычно называют шестым чувством. Я люблю тебя, Ганс, но я ненавижу тебя за то, что ты не любишь меня.
Подпись разобрать было практически невозможно, что в немалой степени было вызвано и тем, что в глазах у Лесли стояли слезы, и подня голову, она взглянула на Филипа.
- Бедняжка Дебора! Она, должно быть, обезумела от горя.
Он скорбно кивнул.
- Самое ужасное в том, что я не могу заставить себя жалеть ее. После того, как она угрожала, расправиться с тобой...
- Но ведь она была больна - физически и душевно.
- Да, конечно. - Филип вышел на середину комнаты и огляделся по сторонам, как будто еще не решив, сесть ли ему или же остаться стоять. Затем он подошел к стулу, сел и наконец взглянул на нее. - Теперь мне все ясно, - тихо сказал он. - Я глядел на тебя, пока ты читала письмо Деборы, и я совершенно неожиданно для себя понял, что ты имела в виду, говоря о подозрениях - почему ты хотела избежать моих распросов о причинах твоей внезапной нелюбви ко мне.
- Филип, я...
- Ведь ты думала, что я убил ее, так? - продолжал говорить он, не обращая внимания на ее неудавшуюся попытку вставить слово. - Ты была уверена, что это я дал ей большую дозу снотворного.
- Да, - тихо подтвердила Лесли, но легче ей от этого не стало. Теперь она испытывала на себе бремя огромной вины, за то, что все это время она была так несправедлива в своих суждениях о нем. - Дебора сказала, что это ты дал ей таблетки - что ты заставил ее выпить их.
- Разумеется, заставил. Она билась в истерике и никак не хотела ложиться с пать. Но я дал ей обычную дозу. И ничего более. - Он вскочил со стула, но ближе не подошел, а остался стоять на месте. - Как ты только могла подумать обо мне такое? Как ты могла любить меня и подумать, что я способен на убийство?
- Тогда все это было вполне логично, - взорвалась Лесли. - Когда мы с тобой стояли в коридоре после разговора с сэром Лайонелем - когда я плакала - ты вытирал мне глаза своим носовым платком и, вытаскивая его, обронил пустой коробок из-под лекарств. Это был тот самый коробок из-под снотворного, который несколькими днями раньше дал тебе Аксель, но в нем ничего не было, и я подумала - поверила... - Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки. - Я не знаю, что еще сказать тебе, Филип. Мое единственное оправдание в том, что все обстоятельства складывались против тебя. Даже то, как ты говорил со мной после, делало тебя лишь еще более вновным в моих глазах.
- И поэтому ты сделала вид, что любишь Ричарда и сбежала от меня? отрешенно спросил Филип. - Я еще удивлен, как это ты в таком случае не засадила меня за решетку. Ты не выполнила своего гражданского долга, Лесли. Тебе следовало бы заявить на меня в полицию!
- Прекрати! - не выдержала Лесли, снова поворачиваясь лицом к нему. Да, я думала, что ты виновен, но я... я не могла осуждать тебя за это. Потому что я считала, что ты сделал это, ради меня, чтобы спасти мою репутацию.
- Что бы ты там себе ни думала, но все свелось к одному концу, - с горечью проговорил Филип. - Ты была уверена, что я способен на убийство. Ты, одна изо всех.
- И вовсе не одна, - возвразила она на это. - Аксель тоже так думал.
- Аксель?
- Да. - И тогда она подробно рассказала ему о том, как она пыталась выведать у Акселя, сколько таблеток было в том коробке, который он дал Филипу, и о том, как швейцарец тут же разгадал ее замысел.
- Значит, Аксель решил помочь мне сокрыть содеянное? - расстерянно пробормотал Филип. - Должен сказать, что я как будто еще в состоянии вселять преданность в своих сотрудников, даже в то время, когда мне не удается убедить их в моей непогрешимости!
Лесли сжала руки. Каждое слово Филипа пронзало ее словно острый кинжал, но она не могла винить его за столь резкие слова, зная, что на его месте она бы испытывала бы теже самые чувства.
- Я всю жизнь, до самой смерти буду сожалеть о том, что посмела так подумать о тебе, - сказала она наконец. - Но ты не можешь винить меня за это. Мы слишком быстро заговорили о любви - у нас не было возможности получше присмотреться друг к другу. Если бы у нас было время для дружбы и взаимопонимания, то поводов для сомнений наверняка не возникло бы. Но все произошло так быстро... так стремительно... - Она пыталась говорить, но слова застревали в горле. - Тебе лучше уйти, Филип. Мне больше нечего сказать тебе, кроме того, что я всегда буду жалеть о том, что усомнилась в тебе.
- И я тоже, - ответил он и направился к двери. - Прощай, Лесли.
Ручка повернулась, дверь открылась и закрылась, и Лесли осталась одна. И только тогда она закрыла лицо руками и расплакалась, зная, что теперь ей всю жизнь придется расплачиваться столь дорогой ценой за свое безверие. Она, должно быть, окончательно выжила из ума, посчитав его убийцей. Если бы только ее любовь была по-настоящему глубокой, чтобы в ней, как в реке растворились бы все ее сомнения.
Плача навзрыд, она не услышала, как дверь снова отворилась, и только когда сильные руки обняли ее, заставляя подняться с кресла, она поняла, что Филип вернулся.
Тут же перестав плакать, она обратила к нему мокрое от слез лицо. Увидев это, он прижался своей щекой к ее щеке.
- Я не могу уйти от тебя, - решительно сказал он. - Я думал, что смогу, но это выше моих сил! Я не знаю, как бы я сам поступил, окажись я на твоем месте. Я навряд ли бы заподозрил тебя... но я не уверен.
- Я должна была верить в тебя, - прошептала она. - Я должна была набраться смелости сказать тебе это.
Она снова заплакала, и он гладил ее по волосам.
- Не надо, любимая. Не плачь. Я знаю, каково тебе было все это время.
- Правда? - сказала она, уткнувшись лицом ему в плечо. - И ты сможешь забыть о том, что я усомнилась в тебе?
- В том, что произошло между нами есть большая доля и моей вины, горестно произнес он. - Мне ни в коем случае не следовало бы допускать до того, чтобы мой собственный брак достиг той черты, где он мог бы так легко найти свое логическое завершение в преступлении. Ведь этого могло и неслучиться. Я был не прав, насильно удерживая Дебору от развода. Если бы я только в свое время не стал слушать сэра Лайонеля, а поступил бы по-своему, то был бы уже свободным человеком, к тому времени, как мы с тобой встретились. А вышло, что... Но все уже позади. Мы снова нашли друг друга, и теперь пришло время подумать о будущем.
- Мне все еще не верится, что оно у меня есть, - ответила Лесли, обвивая его руками за шею. - Уехав от тебя, я все это время не находила себе места. Я даже не уверена, что сумела бы долго протянуть здесь. Даже если ты не приехал бы ко мне, я бы сама в конце концов вернулась бы к тебе.
- И призналась, что все это время любила убийцу?
- Да. - Она дотронулась до седины в его волосах у висков. - Всю оставшуюся жизнь я буду стараться загладить свою вину перед тобой, Филип. Чтобы ты смог поверить, что больше я никогда не поставлю под сомнение твое слово.
- Я уже верю в это, - сказал он, и поцеловал ее в губы.
Их поцелуй был долгим и глубоким, как будто они пытались утолить тот голод, что овладел ими за эти несколько месяцев разлики, и лишь настойчивый стук в дверь заставил их прерваться.
- Войдите, - сказала Лесли, тяжело дыша и поспешно снова садясь за свой стол.
В кабинет заглянула Молли.
- Извините за беспокойство, доктор, но на крыльце сейчас дожидается человек, настаивающий, что у него корь.
- Проводи его в приемную. Я скоро приму его.
Молли удалилась, а Лесли виновато посмотрела на Филипа.
- Извини, дорогой. Но я постараюсь закончить как можно скорее.
- Вот так, влюбляйся после этого в врачей! - он весьма неумело ущипнул ее. - Ладно уж, иди и лечи свою корь. Я буду ждать на улице.
Она обняла его, собираясь лишь слегка поцеловать, но при одном лишь ее прикосновении, он снова крепко обнял ее.
- У меня нет сил расстаться с тобой даже на секунду, - тихо сказал он.
- И у меня тоже.
Молли снова было появилась на пороге, но тут же поспешно закрыла дверь. После этого она пошла в приемную и как ни в чем не бывало обратилась к сидевшему там на стуле молодому человеку, широкое лицо которого было покрыто пятнами.
- Знаете, на нашей улице живет еще один доктор, и его кабинет открыт до восьми часов. Вам лучше пойти туда.
- Но мне показалось, вы только что сказали, что доктор Форрест сейчас свободна.
- Я ошиблась. Как раз сейчас она очень занята и скорее всего это надолго!