Линдсей Рэчел. Любовь и доктор Форрест

   Нетвердо ступая, Лесли подошла к креслу и безвольно опустилась в него, все еще не желая верить тому, что подсказывала ей логика и здравый смысл, но в то же время зная наверняка, что без какого бы то ни было веского доказательства его невиновности избавиться от терзавших ее душу сомнений ей все равно не удастся.
   И теперь она лихорадочно ухватилась за одну единственную возможность, представлявшуюся ей наиболее убедительной - ей очень хотелось верить, что Аксеель дал Филипу снотворного всего лишь на пару дней.
   Не давая себе времени на раздумья, она набрала номер телефона Акселя.
   - Извини, что я беспокою тебя в столь поздний час, и сне не очень удобно просить тебя, но не мог бы ты принести мне немного снотворного. Конечно, я могла бы и сама спуститься за ними в аптеку, но сейчас у меня на это уже сил нет, - не задумываясь солгала она, совсем не ожидая, что ее слова прозвучат настолько правдоподобно.
   - Ничего удивительного, - в его голосе слышалось сострадание. - Я сам схожу в аптеку, а после занесу тебе.
   Через четверть часа он объявился, держа в руках такой же коробок, какой Лесли нашла на полу в коридоре у кабинета Филипа. Взяв коробку с лекарствами у него, Лесли открыла крышку.
   - Но почему, Аксель? Это же слишком много! Мне и нужна была всего-то пара штук, не больше.
   - Я всегда даю двадцать. Разумеется, только врачам, - добавил он. Только им, а не пациентам.
   Она положила коробок на каминную полку.
   - Как это ужасно - хотеть спать и быть не в состоянии уснуть, - с напускным спокойствием сказала Лесли. - Недавно я виделась с сэром Лайонелем и мистером Редвудом. Они говорили о... об этом происшествии, и я думаю, я разнервничалась из-за этого. Я не хотела беспокоить тебя, и поэтому прежде спросила мистера Редвуда, нет ли у него таблетки снотворного для меня. Но у него не было ни одной.
   - А почему они у него должны быть? - вкрадчиво поинтересовался Аксель. - Я никогда не давал ему снотворного.
   Лесли резко обернулась.
   - Но ведь ты давал! И это происходило при мне!
   Аксель покачал головой.
   - Ты ошибаешься. Ты наверное имеешь в виду тот аспирин, что я принес ему.
   - Аспирин? - не сдержалась она.
   - Да. Я никогда не приносил мистеру Редвуду снотворного, - медленно, с расстановкой проговорил он. - Тебе наверное хотелось узнать именно это, не правда ли?
   - Почему ты со мной так разговариваешь? Что ты хочешь этим сказать?
   - Ты сама прекрасно знаешь, что я хочу этим сказать. Ты влюблена в мистера Редвуда, и поэтому ты боишься за него.
   Густо покраснев, она избегала в стретиться с ним взглядом.
   - Это что, так очевидно?
   - Только для меня. Но не беспокойся, я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ему. Он великий хирург.
   - И это все только усугубляет, - взволнованно подбежав к нему, Лесли схватила Акселя за руку. - Почему ты так уверен, что мы поступаем правильно, что так все оно должно и быть. Ведь ты же давал ту же самую клятву, когда получал диплом врача. Неужели это ничего не значит для тебя?
   - Я помню о них не хуже твоего.
   - Но ведь я люблю его, - проговорила Лесли срывающимся голосом. - Я не могу судить его беспристрастно. Так, как это можешь сделать ты.
   - Тебе просто надо поверить наконец в то, что такова закономерность. Если бы это было не так, я бы не согласился с тобой.
   - Но ведь это... убийство!
   - Мы ничего не знаем наверняка.
   - Это ты так думаешь.
   - Я действительно не в курсе этих событий, - пояснил Аксель. - Но тем не менее, я ставлю под сомнение подобную возможность. И в любом случае я сделаю все, чтобы будет в моих силах, чтобы защитить мистера Редвуда, человека, который может спасти столько жизней - и поверь мне, у него это действительно неплохо получается. Вспомни об этом, когда тебе не будет давать покоя твоя совесть!
   Слегка дотронувшись до ее плеча, он тихо вышел из комнаты.
   Но хотя Акселю, возможно, и удалось найти способ, чтобы пойти на сделку с собственной совестью, Лесли никак не могла сделать то же самое. Может быть ее любовь к Филипу требовала от нее судить его слишком строго, или же чувство собственной вины - за то, что она дала ему понять, что она любит его, и тем самым как бы поощряя его на то, чтобы он тоже влюбился бы в нее - никак не позволяли ей выбрать само собой напрашивающееся решение. Но какими бы ни оказались эти причины, она была уверена, что, в отличие от Акселя, ей никогда не удастся заставить себя закрыть глаза на то, что она считала истиной.
   Вместе с этим горьким признанием, к Лесли пришло и осознание того, что она не может больше оставаться в клинике. И все же она догадывалась, что если она решит немедленно уехать отсюда, то Филип наверняка захочет узнать причину столь скоропалительного решения; а назвать ему истинный повод она никогда не сможет. Он не должен, никогда не должен не то что узнать, но даже догадаться о том, что она заподозрила его в причастности к убийству!
   В течение целых двух последующих дней и ночей Лесли напряженно думала, пытаясь изобрести логическое обоснование, которое бы доказывало необходимость ее немедленного отъезда из клиники. Но все напрасно, на ум не приходило ни одной стоящей мысли; по крайней мере ничего такого, что Филип, с присущей ему проницательностью мог бы принять за действительно веский довод. В какой-то момент она начала даже подумывать о том, а не может ли Аксель подсказать ей возможное решение, но в конце концов все же отвергла эту идею. Ведь он однажды уже дал ей недвусмысленно понять, что он пойдет на все, ради того, чтобы доказать свою преданность Филипу, а поэтому пытаться задействовать его в организации ее, Лесли, отъезда было бы по крайней мере нечестно.
   К концу недели было составлено заключение о посмертном вскрытии Деборы Редвуд, называвшее причиной смерти самоубийство, мотивированное неустойчивостью психики. Сэр Лайонель немедленно покинул клинику в сопровождении Филипа, который вместе с ним возвращался в Лондон, чтобы принять участие в похоронах Деборы.
   За время, прошедшее после смерти Деборы, Лесли с успехом избегала встреч с Филипом наедине, но вечером накануне своего отъезда он сам позвонил ей, попросив зайти к нему в кабинет.
   - Я уезжаю на целых десять дней, и знаешь, Лесли, мне будет невыносимо одиноко без тебя.
   - Я уже легла спать, - солгала она.
   - Тогда я сам поднимусь к тебе.
   - Не надо. Это не совсем удобно.
   - Я тоже так думаю, - устало сказал он. - Но разве ты не можешь просто набросить на себя платье или еще что-нибудь и спуститься сюда? Я не задержу тебя надолго, любовь моя, но мне обязательно надо видеть тебя.
   - Нет, Филип. Будет лучше, если мы останемся каждый у себя.
   - Сэр Лайонель ни о чем не узнает, - продолжал он, по-своему поняв ее нежелание. - Да и в любом случае, я все равно собираюсь рассказать ему о нас.
   - Ты не должен этого делать, - быстро перебила его ЛЕсли. Пожалуйста, Филип, ничего ему не говори.
   - Но рано или поздно он все равно узнает об этом.
   - Пусть уж лучше поздно, чем сейчас, - Лесли замолчала, крепко сжимая трубку в ставшей влажной ладони. - Я знаю, что ты не... что ты не любил Деборы, но ведь она была дочерью сэра Лайонеля. Подумай, каково ему будет.
   - Но я совсем не собирался рассказывать ему о тебе завтра, - сказал он. - Мне просто казалось, что мне следует все же поставить его в известность, прежде, чем я вернусь обратно в клинику.
   - Нет, - снова возразила Лесли. - Не надо. Ничего не говори ему, Филип. Обещай мне это.
   - Ну, ладно, не скажу, - неохотно проговорил он. - Я думаю, ты права. Но я уже устал от всей этой лжи. Я люблю тебя, и хочу, чтобы весь мир узнал об этом. - Он замолчал, как будто ожидая, что она ответит ему на это что-нибудь, но никакого ответа с ее стороны не последовало, и тогда он окликнул ее. - Лесли, ты еще слушаешь меня?
   - Да, но у меня ужасно болит голова.
   - Бедняжка! Тебе тоже порядком досталось на этой неделе. Но все уже позади, и когда я вернусь...
   Больше она была уже не в состоянии ничего воспринимать, и лишь рассеянно слушала, как он, понизив голос до шепота, стал шептать ей слова признания в любви.
   - Филип, - беззвучно зарыдала она, после того, как положила трубку. Филип...
   В течение того времени, пока Филип был в отъезде, Лесли жила как во сне, не в силах вспоминать о прошлом и не желая думать о будущем, и только в день накануне его возвращения ее поразила мысль о том, что она так и не сделала ничего для решения своей проблемы, оставаясь на тех же позициях, на каких она была еще до его отъезда.
   Не желая проводить вечер в одиночестве, она позвонила Ричарду и пригласила его к себе на ужин.
   - Прекрасная мысль, - с готовностью согласился он. - Я буду у тебя в восемь.
   Положив трубку на рычаг, она заметила, как Бобби вопросительно смотрит на нее.
   - Если Ричард будет ужинать у нас, то можно я лягу спать попозже, и посижу вместе с вами.
   - Когда Ричард придет, будет уже слишком поздно. А тебе уже пора идти в ванную и отправляться спать.
   - Мне уже надоело, что меня всегда так рано отправляют спать. Я уже не маленький.
   Она не смогла не улыбнуть над тем, как он это сказал.
   - Я знаю, что ты уже большой. Но тебе нужно быть в школе к восьми часам. - Склонив голову к плечу, она смотрела на племянника. - Может быть тебе хочется оставаться в школе на выходные? Тебе наверное здесь скучно.
   - Нет, свосем не скучно! - он подбежал к Лесли и обхватил ее за талию. - Мне здесь не скучно. Мне очень нравится быть с мальчиками, но с тобой лучше. Тетя, пожалуйста, не оставляй меня жить в школе!
   Лесли не могла оставить без ответа этот крик души.
   - Хорошо, дорогой, но только не надо пытаться удушить меня! Я просто сделала тебе такое предложение, потому что подумала, что оно тебе понравится.
   - Оно мне не нравится, - решительно ответил Бобби, и как будто в доказательство того, что впредь он обещает быть послушным мальчиком, он отправился в ванную, а потом сразу же улегся в постель.
   Ричард пришел ровно в восемь часов. Он пребывал в прекрасном расположении духа и много шутил и говорил о каких-то пустяках. И хотя Лесли была рада тому, что в этот вечер он составляет ей компанию, она все же никак не могла заставить себя сосредоточиться на том, что рассказывал ей Ричард, беспристанно думая лишь о том, сможет он или нет, если она попросит его об этом, придумать достойный предлог, под которым она могла бы уехать из клиники. И как будто, читая ее мысли, он сам завел разговор об отъезде. Лесли с изумлением глядела на него.
   - Значит, говоришь, ты уже собрался уезжать? - переспросила она.
   - Да. В любой момент.
   Чувствуя дрожь в руках, Лесли крепко сжала ладони.
   - А ты вроде бы раньше собирался остаться здесь, чтобы скопить немного денег. - Он отрицательно замотал головой, и лесли ощутила еще большую нервозность. - Но а тогда почему же ты уезжаешь? Это что, как-нибудь связано с Филипом?
   - Нет, конечно, - ответил Ричард удивленно глядя на нее. - С чего ты взяла, что он вообще должен иметь к этому какое бы то ни было отношение? На самом деле все гораздо проще: отец Пат предложил мне работу и деловое партнерство.
   У Лесли свалился камень с души: пока, по крайней мере, безопасности Филипа ничто не угрожало. Она чувствовала себя опустошенной.
   - Это просто замечательно, - медленно выговорила она вслух. - А я совсем забыла, что он занимается общей практикой.
   - Вообще-то он уже целй год был занят поисками подходящего компаньона. Он сказал Пат, что он не стал бы мешкать и предложил бы работу сразу же, в ту же самую минуту, как ему только стало известно о нашей помолвке, но только он сомневался в том, что я соглашусь заниматься общей практикой.
   - Когда у него появится возможность лично узнать тебя, то он обязательно поймет, как заблуждался на твой счет. Потому что больше всего на свете тебе нравится болтать за жизнь с пациентами!
   Ричард радостно усмехнулся.
   - Вряд ли у меня будет много времени для этого. Старик обзавелся довольно большой практикой, как я понимаю. Я написал Пат в письме, что я просто обязан жениться на ней, как порядочный человек, особенно теперь, когда безграничные возможности для дальнейшей работы сделали ее еще более привлекательной невестой.
   - А Филипу ты уже сказал?
   - Нет. Кроме тебя об этом не знает никто.
   - Тогда и не надо ему говорить. Я имею в виду, о том, что ты женишься на Пат.
   - Ну почему же? Почему, черт возьми? Теперь уже незачем таиться.
   - Есть зачем.
   Ричард слегка подался вперед.
   - Что с тобой происходит, Лесли? Что ты задумала?
   Порывисто поднявшись, она подошла к окну, интуитивно чувствуя, что ей будет легче говорить об этом, если она сейчас раскроет свои карты.
   - Я хочу, чтобы Филип думал, что ты собираешься жениться на мне.
   - Что?
   Стоя спиной к нему, она слышала, как Ричард вскочил на ноги, и тогда она резко обернулась, инстинктивно вскидывая руки, не подпуская его ближе к себе.
   - Нет, Ричерд, не говори больше ничего. Сначала выслушай меня. Ты был прав, когда говорил о моих чувствах к Филипу. Я действительно люблю его. И он тоже любит меня.
   - Так за чем же тогда дело стало? Теперь, когда Дебора вышла из игры...
   - Не надо! - содрогнувшись перебила его ЛЕсли. - Не смей так говорить.
   - Но ведь это правда. И какая теперь разница, из-за чего она это сделала. Дебора наложила на себя руки, а значит, вы с Филипом можете спокойно пожениться!
   - Я не могу выйти за него замуж!
   - Но только что ты говорила, что любишь его.
   - Я его больше не люблю.
   - Бред какой-то! Всего несколько секунд назад я собственными ушами слышал, как ты говорила, что любишь его. - Ричард не собирался и дальше выслушивать отговорки Лесли. - Послушай, мы же довольно долго знакомы, чтобы ты вот так без зазрения совести старалась бы обмануть меня. Больше у тебя этот номер не пройдет. Так все-таки, почему ты на самом деле не хочешь выходить за него замуж? Ты что, считаешь, что его жена совершила самоубийство из-за тебя?
   Решив, что безопаснее всего будет согласиться с предположением Ричарда, Лесли кивнула.
   - Тогда, должен тебе сказать, ты совершаешь очень большую глупость, беспристрастно заявил он. - Тот факт, что ты была в него влюблена никоим образом не может быть связан со смертью его жены. Я уверен, что она догадалась о том, что Каспер ее не любит. Ведь дурой, согласись, она тоже не была.
   - Я не хочу больше говорить об этом, - отрезала Лесли. - Наверняка я знаю только одно: замуж за него я не хочу и никогда не выйду.
   - И поэтому ты намерена сбежать отсюда?
   - Я уезжаю отсюда.
   - Не вижу принципиальной разницы!
   Она намеренно пропустила это его ззамечание мимо ушей.
   - Всю последнюю неделю я только и думала о том, какое бы объяснение мне найти для Филипа, и когда только что ты сказал, что ты тоже собираешься уезжать, я наконец нашла ответ на свой вопрос. Если Филип догадается, что я не хочу выходить за него, потому что я чувствуя себя косвенно причастной к смерти Деборы, он обязательно постарается переубедить меня. Возможно, он даже отправится в Англию вслед за мной - э это было бы невыносимо. Мне нужно, чтобы разрыв отношений не повлек бы за собой ненужных последский. И для этого есть только один путь - он должен поверить, что я его не люблю.
   - А для этого ты хочешь, чтобы он думал, будто бы ты выходишь замуж за меня.
   - Да.
   - И ты считаешь, он этому поверит?
   - Я устрою все так, что он поверит.
   Ричард лишь сокрушенно покачал головой.
   - Знаешь, Лес, я никогда не думал, что ты можешь отважиться на подобное безрассудство. А может быть тебе все же будет лучше взять отпуск, уехать отсюда на какое-то время и хорошенько подумать обо всем на досуге, прежде, чем решать что-либо окончательно?
   - От этого ничего не изменится, - упрямо возразила она. - Теперь, Ричард, у меня нет другого выхода. И я уверена, что это единственное правильное решение.
   И хотя Ричард явно не разделял этой точки зрения, больше спорить он не стал, и в ту ночь у Лесли наконец спала спокойно, чего с ней не случалось вот уже последние несколько дней.
   Утром вся клиника была готова к тому, что Филип может приехать в любой момент, хотя точного времени его приезда никто не знал.
   - Если мистер Редвуд вылетит сегодня из Лондона, -сказала Лесли старшая медсестра, зашедшая к ней незадолго до полудня, чтобы навести справки о ком-то из пациентов, - то он будет здесь не раньше вечера. Но если он решил прилететь пораньше, чтобы встретиться в Цюрихе с профессором Зекером, то тогда он должен был бы приехать еще вчера ночью, а это значит, что он может появиться здесь в любую минуту.
   - Что он уже и сделал, - вторя ей, сказал низкий голос.
   Воскликнув от удивления, медсестра всплеснула руками.
   - Мистер Редвуд, какое счастье снова видеть вас здесь!
   - А уж как я счастлив, что наконец вернулся. - Войдя в комнату, он остановился прямо перед Лесли. - А у вас как дела, доктор Форрест?
   - Очень хорошо, мистер Редвуд. - Лесли глядела на него, отметив про себя, что в темном дорожном костюме он казался теперь гораздо выше и стройнее.
   - Мне необходимо поговорить с вами, доктор Форрест, - продолжал он. Может быть пройдем в мой кабинет?
   - Если вы не будете возражать, то я зайду к вам немного попозже, ответила Лесли, стараясь сохранять формальный тон. - В клинику поступили еще двое пациентов, и поэтому в настоящий момент я очень занята.
   - Хорошо. - Его взгляд был красноречивей слов, но ответить ему тем же Лесли не могла. Она быстро поспешила уйти прочь, а завернув за угол, и вовсе сорвалась на бег, без остановки пробежав до самой лаборатории, где Ричард дожидался результатов анализа.
   - Филип вернулся! - выпалила она.
   - Я знаю.
   - И когда ты собираешься сказать ему, что мы с тобой уезжаем?
   - Что ты имеешь в виду, говоря о том, что мы уезжаем?
   - Ты что, забыл уже тот наш разговор вчера вечером? Я хочу, чтобы он думал, будто бы мы обручены. А это означает, что мы должны уехать вместе.
   - Но ведь ты не очень торопишься, правда? У нас в запасе еще есть несколько дней. Все равно мы не можем уехать отсюда просто так, не оформив все надлежащим образом. А он волен задержать нас здесь еще на месяц.
   - Я не могу ждать так долго. Мне необходимо уехать немедленно.
   - К чему такая спешка? - Ричард испытующе посмотрел на нее. - Ты что-то не договариваешь, Лесли. Тут скрыто нечто большее, чем просто подспудное чувство вины. Ты как будто боишься чего-то.
   - Ничего я не боюсь! Все дело в том, что я не имею желания оставаться здесь дольше, чем это необходимо. Ну, Ричард, пожалуйста, - принялась умолять она. - Иди к Филипу прямо сегодня же, и расскажи ему о нас.
   - А больше тебе ничего не хочется? - Ричард уже начинал сердиться. Ладно, допустим я согласился на то, чтобы Редвуд считал, будто я собираюсь на тебе жениться - но вот только ожидать от меня, что я сам пойду к нему и расскажу об этом...
   - Если говорить стану я, то он просто напросто не поверит.
   - А с чего ты взяла, что он поверит мне? - возразил он, но затем, увидев, как умоляюще смотрит на него Лесли, он как ни в чем не бывало пожал плечами. - Ладно, сегодня вечером я к нему зайду.
   - А почему вечером, а не днем?
   - Слушай, Лесли, поимей же и ты совесть. Я скажу ему сразу же, как только освобожусь.
   Лесли могла быть довольна, она все-таки добилась своего, но в то же время нервы у нее были напряжены до предела, и она испуганно вздрагивала всякий раз, когда слышала в коридоре чьи-либо шаги. Она была рада хотя бы тому, что работа в клинике уже успела стать для нее привычной рутиной, так что теперь она как обычно осматривала своих пациентов, ничем не выдавая перед ними своей обеспокоенности. Царившая в клинике тишина угнетала ее; ей же хотелось закричать, разрыдаться в голос, зашвырнуть подальше стетоскоп или хотя бы хватить с размаху об пол какой-нибудь склянкой. Время тянулось медленно как никогда, и вот наконец она смогла покинуть отделение и вернуться к себе.
   Она не успела переодеться, все еще оставаясь в своем простеньком синем платье с огромным белым воротником, который теперь подчеркивал бледность ее лица, когда раздался стук в дверь, и в комнату вошел Филип. Он впервые явился сюда по собственной иннициативе, и уже одного только взгляда на него оказалось достаточно, чтобы безошибочно определить, что послужило поводом для этого его визита.
   - Что это за новости такие, насчет этой дурацкой помолвки с Ричардом? Что за бред?
   - Это не бред.
   - Нет, бред. Потому что любишь ты меня. - Он схватил ее за руки. Что с тобой случилось, Лесли? Разве ты не понимаешь, что теперь я свободен... что мы можем в любой момент пожениться?
   - Не можем. Об этом речи быть не может. Потому что я не хочу за тебя замуж.
   - Перестань дурачить меня. Это не смешно.
   - Я вовсе не собираюсь смешить тебя. Это правда, Филип. Я не хочу выходить за тебя замуж.
   Вместо ответа он довольно бесцеремонно усадил ее на диван, сам садясь рядом, держа руку перед ней так, чтобы она не могла вырваться.
   - Вот что, давай наконец все выясним до конца. С тех пор, как умерла Дебора, ты стала вести себя так, как будто кто-то из нас мог спасти ее, но не сделал этого.
   - Могли бы. Ничего не произошло бы, если бы мы не влюбились друг в друга...
   - Наша с тобой любовь не имеет к Деборе никакого отношения, - перебил ее Филип. - Она меня никогда не любила, и более того, не считала нужным даже создавать видимость этого - по крайней мере после того, как мы с ней поженились. Я для нее всегда был недосягаемым трофеем, который ей удалось завоевать, после чего я лишился своего ореола недосягаемости, а вместе с тем перестал быть для нее привлекательным.
   Лесли упрямо не желала согласиться с этим.
   - Но даже тогда она полагалась на тебя. Она никогда не думала, что ты когда-либо вдруг разлюбишь ее.
   - Неужели ты считаешь, что Дебора наложила на себя руки из-за того, что я влюбился в тебя? Ну в самом деле, Лесли, не будь же ты ребенком, в конце-то концов. Откуда мы можем знать, что за напасть на нее нашла тогда? Основываясь на том, что нам уже известно и рассуждая логически, можно предположить, что это случилось из-за Каспера. Ведь нам так ничего не известно о том, что произошло между ними на Хернлее. Вероятно он сказал ей, что она ему больше не нужна - что он уже обручен с кем-то еще.
   - Он такого не говорил, - решительно возразила Лесли.
   - А тебе-то откуда знать?
   - Каспер позвонил мне на следующий день после твоего отъезда в Англию.
   Лесли закрыла глаза: в равной степени для того, чтобы не видеть лица Филипа, и стараясь в то же время восстановить в памяти свой разговор с Каспером, когда тот клялся и божился, что ни словом не обмолвился при Деборе об Инге. В ее мыслях словам было тесно, но сказать все это вслух она почему-то никак не могла, и поэтому еще больше отодвинулась назад, вжимаясь в спинку дивана, стараясь оказаться на как можно большем расстоянии от Филипа.
   - Продолжай же, - приказал ей Филип. - Так что именно он тебе сказал?
   - Что он не нарушал своего обещания, что он продолжал делать вид, будто любит ее. - Теперь Лесли уже открыла глаза, но смотреть на Филипа все равно избегала. - Но это уже не имеет абсолютно никакого значения и никоим образом не относится к принятому мной решению. Я тебя на люблю, и замуж за тебя не выйду.
   - Ты лжешь! Ты боишься, что женившись на тебе, я не смогу получить того места в "Ривз энд Грант". Так вот, тебе незачем волноваться за меня. Перед отъездом из Лондона я имел обстоятельный разговор с сэром Лайонелем, во время которого я дал ему недвусмысленно понять, что даже если Дебора и выжила, то жить с ней одной семьей мы бы все равно уже никогда больше не стали бы. Потому что мы давно стали чужими друг другу. И знаешь, тогда он признался, что и сам давно это понял. Так что переживать тут не о чем. Филип тронул ее за колено. - Пожалуйста, любимая, не притворяйся больше. Забудь о прошлом и думай только о будущем - о нашем с тобой будущем.
   Он хотел было обнять ее, но Лесли проворно увернулась, и вскочив с дивана тут же оказалась у противоположной стены. Но даже на расстоянии страстное желание забыть обо всем и броситься в его обьятия оказалось столь труднопреодолимым, что ей пришлось призвать себе на помощь всю свою силу воли, чтобы только устоять на месте и не сделать этого. Как могла она сказать ему о том, что считает его убийцей? Что ей кажется, будто бы он собственоручно свел молодую жену в могилу? Говорить об этом вслух было невозможно, и поэтому чего бы ей это ни стоило, она ни с кем и никогда не поделится своими страшными догадками, и будет покорно нести свой крест, до конца своих дней храня этот страшный обет молчания.
   - Прости меня, Филип, - сказала она, удивляясь, что ей все еще удается сохранять такое спокойствие. - Я понимаю, что тебе, должно быть трудно поверить в это, но только я не люблю тебя и никогда не выйду за тебя замуж. - Немного помолчав, она снова сбивчиво заговорила. - Я была неправа... я не могу простить себе, что дала тебе повод думать, что я это серьезно, но... но просто ты такой привлекательный, и все здесь восторгаются тобой... точно так же, как это было в больнице Святой Катерины. И наверное из-за этого я стала флиртовать с тобой... Знаешь, я была без ума от тебя, когда была лишь сестрой-практиканткой, и теперь... теперь это льстило моему самолюбию...
   Она нерешительно замолчала. Наступила долгая и неловкая пауза. Стоя с полузакрытыми глазами, глядя на него из-под ресниц, она видела, как вдруг побледнело у него лицо; губы оказались решительно поджатыми, а во взгляде стала заметна чопорная холодность.
   - Наверно я действительно совершенно не разбираюсь в женщинах, наконец проговорил он. - Но в любом случае, такой талантливой актрисы как ты я еще не встречал.