Страница:
Интересно, влияет ли невесомость на эрекцию?..
Подумал, что, впрочем, не интересно… Но должна влиять. Отсутствие гравитации обеспечивает более легкий приток крови к пещеристому телу…
Нет, однозначно, старожил МКС попробовал американку. Может быть, это было даже одним из запланированых экспериментов. Родится через девять месяцев ребенок, и в графе „место рождения“ у него будет написано — „околоземная орбита“. Чиновнику эта затея понравилась. Пак бы враз у американки под хвостом зачистил…
Он подумал, что такие мысли к нему не приходили в голову лет десять… Космос — нейтральная зона для мыслей. Здесь можно быть даже неполиткорректным. Ему вдруг захотелось подумать о руководителе президентской администрации как о полном дегенерате, но, как он ни старался, не получилось. Многолетняя выучка иерархии, субординации, вытекающей из нее, не позволила его фантазиям и скрытым желаниям найти выход даже в космосе.
За день до возвращения на Землю он опять увидел в иллюминаторе давешнюю галлюцинацию.
Мужик вновь облизывал зеленым языком стекло и строил ему глазки. Свинячьи… Затем незнакомец свинтил с руки перчатку, оставив ладонь незащищенной, обдал жарким дыханием иллюминатор, отчего стекло запотело. Фантом указательным пальцем что-то написал на испарине.
Чиновник пытался прочитать, но стекло быстро отпотевало, и он лишь понял, что написано арабской вязью… Какое-то такое знакомое слово… Какое?..
— Не понял! — прокричал.
В ответ галлюцинация пожала плечами, вновь оттолкнулась от МКС и, словно пуля, унеслась в бездну.
Какой у него омерзительный палец, подумал чиновник. Кривой, с толстым ногтем, а вернее, когтем, цвета, как будто им ковырялись в навозе.
Посадка прошла незапланированной. Спускались по баллистической траектории. Половину полета домой чиновник провел, расставшись с сознанием. Да и поющий Уго Чавес, осекшись на полуслове, успокоился в глубоком обмороке. Лишь командир корабля Петр удержался.
— Хе-ро-вы ту-ри-сты! — проговорил он, превозмогая десятикратные перегрузки.
Приземлились жестко, но живыми. Через полчаса их выковырял спецотряд МЧС. Подышали нашатырем, и Чавес залопотал:
— Фидель Кастро Рус! Фидель Кастро Рус!
— Он не рус, — запротестовал чиновник, не понимая, где находится и что с ним происходит. — Фидель — кубинец, латиноамериканец, он не рус!..
Чавес как-то странно посмотрел на него в ответ.
— Рус, — подтвердил Уго свою мысль.
Здесь чиновник окончательно пришел в себя и вспомнил, что Рус — часть имени лидера кубинской революции.
— Рус, Рус, — подтвердил.
Больше он ни Петра, ни Чавеса не видел. Их увозили разными вертолетами.
— Как? — интересовался руководитель полетами.
— Нормально.
„Еще бы не нормально, — думал руководитель полетами. — На халяву да в космос“. — Он всю жизнь был при космическом деле, отдал ему всю жизнь, баб почти не знал, став отшельником ради дела, мечтал хоть на час туда… Хрена лысого!.. Ну ладно, хоть своего на шару, но, бля, поющего придурка, за какие такие коврижки!
Если бы он спросил у чиновника, тот бы ему ответил, что за геополитические интересы в регионе!
Узко зрящим оказался руководитель полетов!..
Чиновник еще долго был переполнен впечатлениями, подаренными ему космосом.
Но на Земле были свои неотложные дела.
Первым делом он зашел к Президенту. Ждал, пока он договорит с премьером Великобритании. Еще не сказав „гуд бай“, гарант Конституции спросил в сторону от микрофона:
— Стоило того?
— Безусловно, — кивнул чиновник.
Глава государства щелкнул кнопкой селектора и кивнул на стоящие на столе часы-яйцо дивной красоты.
— Как думаешь, настоящее?
— Думаю, да. Фаберже.
— Хрена лысого… Подделка! То есть копия…
— Все равно красиво.
— А там как? — Президент поднял глаза на потолок
— Там все настоящее.
— Как вел себя наш венесуэльский друг?
— Пел все время.
— Что там с молодыми писателями, кстати?
— Мы готовы.
— Президент посмотрел в ежедневник.
— Тогда в пятницу…
— Хорошо.
— Как он там с американкой? Не подружился?
— Он пел.
— Ясно. Латинская Америка, музыкальные люди!
— С американкой, по-моему, подружился наш парень.
— А что нам с Америки?.. Женщины наши лучше, безо всякого сомнения… Женится еще космонавт, двойное гражданство получит… Не слишком приятно.
— Не женится, — с уверенностью успокоил Президента чиновник. — Это он с голодухи!..
— Значит, в пятницу, — закончил встречу Президент…
Вслед за Президентом чиновник в своем кабинете встретился со Снеговым.
Друг молодости был одет в полосатый костюм и в ковбойские сапоги, торчащие острыми, загнутыми вверх носами.
Снегов широко раскрыл объятия, но чиновник в них не угодил, сел за письменный стол. Снегову же пришлось обыграть разведенные в стороны для объятий руки. Пошевелил ими в плечах.
— Растолстел, — резюмировал он. — Ткань под мышками трещит!
Чиновник смотрел на друга и думал, когда же тот научился такой бесстыдной подобострастности?.. И целоваться стал, как пидор!.. А может?.. Да нет — он тотчас отмел эту мысль. У него же Ирка в женах, и Наташка — другая сердечная привязанность — родила три месяца назад Снеговичка…
— Петь! — спросил. — Ты чего в Думе не появляешься?
— Дык, — Снегов широко улыбнулся. — Фонд, Валерий Станиславович создаю.
— Какой?
— Всероссийский!
— Я понял, что всероссийский, не областной же!.. — начинал злиться чиновник. — Для чего?
— Ты же знаешь, Валер…
— Я ничего не знаю! Для чего?
— Для финансирования спецпроектов! — Снегов был удивлен. — Писатели там молодые, гранты, художники…
Чиновник вспомнил, что действительно давал ему такое поручение.
— Ты понимаешь, что ты зампред комиссии Госдумы?
— Конечно!
— Какой на фиг фонд! Сначала Дума, а потом фонд. Ты чего, не можешь поручить юристам, чтобы фонд открыли!?
— Могу…
— Чтобы каждый день был в Думе! Понял?!
— Не вопрос, Валерий Станиславович. Надо в Думе, буду в Думе!
— Вопросы есть?
— Есть.
Он любил Снегова, несмотря ни на что. Улыбнулся, правда в сторону.
— Давай.
Здесь Снегов переменился и деланно засюсюкал, почти как ребенок.
— Валерочка, а чего там с орденочком за прошлую Думу?.. — он глядел на руководителя, показывая глазами страдание великомученика Хоздазата.
— Ах, да, — вспомнил чиновник. Поднял телефонную трубку и спросил референта, чего там с орденом для Снегова. — К концу месяца, — передал информацию.
— Ага, ага! — обрадовался Снегов. — У Наташки именины в субботу. И новоселье… Без тебя не начнем!
— Помню.
Он не помнил. Хотя квартиру делал он. Не бесплатно это Снегову обошлось, но хозяин крупной строительной фирмы прогнулся до себестоимости. Причем его так прогибаться не просили.
— Жду! — сказал на прощание зампред думского комитета и был таков.
Молодость, подумал чиновник, молодость — она всегда с тобой! В сопровождении старых друзей… Хотя друзья пользуют тебя и в хвост, и в гриву. Но новых друзей не бывает…
Чиновник вспомнил, что референт еще утром положил на стол конверт с фотографиями мужика, который об Лобное место башкой бился. Дотянулся, открыл…
С фотографии на помощника Президента России смотрела космическая галлюцинация.
Чиновник чуть было не выронил фотографии… Потом все его тело тряхануло, словно он пальцы в розетку засунул.
— Не может быть! — почти выкрикнул он.
Рожа на фотографии выглядела совсем живой, и чиновнику показалось, что она подмигивает ему с глянца, что вот-вот языком зеленым лизнет.
Он выругался, как давно этого не делал. Сложил четырехэтажную фразу, затем отшвырнул от себя фотографии, повернулся к столику с телефонными аппаратами, поднял одну из трубок.
— Да, Валерий Станиславович — ответил генерал.
— Взяли?
— Взяли, — ответствовал генерал. — В голосе высшего офицера было слишком много печали.
— И?..
— Сбежал, — коротко сообщил генерал.
Чиновника трясло от бешенства. На том конце эти вибрации начальственного гнева чувствовали.
— Мы не понимаем, как это произошло. Он сидел в изоляторе ФСБ. Никто и никогда оттуда не сбегал. Это просто невозможно!
— Как это невозможно!? — не разжимая зубов, с крайней степенью издевки поинтересовался чиновник.
— В камере нет окон. Тройная система проходных, видеонаблюдение с шести позиций каждого метра изолятора…
— И что же, вашу мать, — не выдержал чиновник. — Он что, по-вашему, растворился?!!
— Именно так…
Он закашлялся от напряжения пересохшего горла.
— Генерал! Давайте-ка на освидетельствование в Алексеевскую!
— Действительно растворился. Шесть камер засняли этот момент, — генерал почти оправдывался. — Я бы рад в Кащенко, но он… растворился…
В голосе генерала чувствовалось, что военный сам чувствует себя странно и растерянно, оттого что приходится докладывать такое. Но он лично раз сто просмотрел записи с камер, замедлял до одного кадра в секунду и вместе с экспертами пришел к заключению, что пойманный возмутитель кремлевского спокойствия растворился в пространстве, как кальянный дым.
Чиновник вновь не стал прощаться с генералом, бросил трубку. Долго сидел за столом, уставившись в себя… Вспомнил космическую галлюцинацию, да весь полет теперь казался ему миражом. Почему-то подумал, что России не стоит дружить с Венесуэлой. Дебил этот Чавес!.. Он усилием воли отбросил мысли об Уго, вернул в воображение образ с фотографии… В воображении рожа словно была живой, улыбалась ему и корчила гримасы… В голове чиновника внезапно заболело, да так остро, будто вновь паяльником прижгли… Он откинулся на спинку кресла и протяжно застонал…
В это же самое время Карина Полдень радовалась жизни со своими подругами в кафе „СО“.
Опять пили розовое шампанское, незлобно отшивая всякого рода приставал мужского пола. Обсуждали неделю русской моды, где им пришлось изрядно поработать.
— Одни пидоры! — вдруг резюмировала Светка Вечер, тихонько выпуская из ноздрей своего изящного носика газики, сложившиеся из шампанских пузырьков. — Ну ни одного мужика!
— Во-первых, не пидоры, — скорректировала Нинка Утро, поглаживая свою бритую голову. — Не пидоры, а голубое представительство человечества. А представляешь, если бы на показах обслуживали мужики традиционной ориентации? — поинтересовалась она. — Что бы было тогда? Модельеры — мужики, Стилисты — мужики!.. Что бы с нами было?
— Нас бы имели во все… — подытожила Карина Полдень.
— Именно, — хмыкнула Нинка Утро, взяла тонкими пальчиками крошечный кусочек французской булки с черной икрой и осторожно отправила его в свой пухлый ротик, стараясь не смазать почти прозрачную помаду. — А нас и так имеют…
Девочки с интересом посмотрели на подругу.
— Когтев за апдейт бука три часа доехать не мог… И вот ведь, сука, бабки не берет! Некуда девать! Всех уже поимел!..
— Да-а, — согласились девочки. — Фотографы сейчас бабки делают на предметной рекламе, а не на моделях. Модели для утоления художественных потребностей!
— А если не дать, то порнуха, а не бук получится! — с сожалением выдохнула Карина Полдень. Выдох ее был напоен вишневым ароматом, смешанным с кофе лате. — Ведь у мужика, у которого там скопилось и кипит, хорошей фотки не получится. И почему почти все наши фотографы не голубые?.. На Западе — геи, а у нас не все, как у людей!..
Девочки согласились с Кариной и выпили за то, чтобы мир вокруг них был голубым. Вместе с небом и мужчинами. Конечно, не считая собственных возлюбленных…
В красивых головках моделек чуточку шумело от шампанского, состояние юных организмов было превосходным. Карина Полдень обвела томным взглядом зал кафе и вдруг увидела его. Он сидел в дальнем конце зала и жадно пил стакан за стаканом минеральную воду. Перед ним стояло пять или шесть опорожненных бутылок из-под „Сан Пеллегрино“.
Карина, еще секунду назад расслабленная и томная, вдруг собралась в мгновение ока пружиной и вцепилась в поручни кресла, так что от ее нежных ручек отхлынула кровь.
— Это он, девочки! — проговорила она, сделав свой взгляд хищным.
— Кто? — не поняла Нинка Утро.
— Что? — переспросила Светка Вечер.
— Это он!.. Я вам рассказывала!.. Помните, пару месяцев назад, вон тот тип… — она указала в полумрак зала. — Это он сбил мое зеркало ножищей своей!!!
— Он?! — стряхнула с себя умиротворенность Нинка Утро.
— Он-он!
— Гастарбайтер! — поняла Светка.
— Я пошла! — решительно поднялась из-за стола Карина Полдень.
— Может быть, не стоит? — чуточку струсила Светка Вечер, машинально собирая свои роскошные черные волосы в конский хвост. — Вдруг это злобный чечен!
— Действительно, — поддержала Нинка Утро. -
Зачем рисковать!
Но Карина походкой амазонки уже направлялась в дальний угол кафе. Томная блондинка, совсем еще юная, она никогда не отличалась воинственностью, к тому же была по-милому ленива, предоставляя мужчинам решать все ее проблемы. Но в этом случае девушка вдруг ощутила в груди необыкновенное стремление решить ситуацию самостоятельно.
Она шла уверенно, а подруги машинально глотали розовое шампанское, рассчитывая, если что, на хорошую охрану заведения. В этом месте девочек знали.
Она подошла, когда странный субъект жадно допивал шестую бутылку минеральной воды.
— Это вы? — с очаровательной угрозой в голосе спросила Карина.
Субъект, коротко оторвавшись от питья, ответил: „Да, деточка, это я“ — и вновь продолжил увлажнять свое нутро.
— Ну, знаете ли, — нахмурилась моделька. — Знаете, это — хамство!
Субъект в ответ лишь громко рыгнул.
— Свинья! — ответила на выходку Карина Полдень.
Неожиданно субъект поднялся из-за стола и посмотрел смелой девице прямо в ее прекрасные глаза.
К великому изумлению наблюдавших за коллизией подружек, незнакомец вдруг приблизил свое мерзкое лицо вплотную к девичьему, а затем, облапив ее за плечи, притянул к себе насовсем и принялся целовать ее жадно, да так, что непристойные звуки слышались даже в другом конце кафе.
Девочки ахнули.
Они уже были готовы апеллировать к охране, но неожиданно случилось совсем невозможное. В ответ на насильственный поцелуй незнакомца Карина было трепыхнулась, как рыбина в пасти крокодила, стукнула гада пару раз кулачками по груди, но затем ее белые, тонкие руки с острыми локотками обвили шею субъекта, а томный взгляд был погашен закрытыми ресницами, удлиненными тушью „Lancome“. Она целиком отдалась страстному поцелую.
Подруги были в ауте.
— Я в шоке! — произнесла одна.
— Я в шоке! — повторила другая.
Далее и вовсе произошло невозможное.
Незнакомец, продолжая взасос целовать Карину Полдень, не отрываясь от этого интересного процесса, увлек девушку к выходу из кафе.
Далее подруги рассмотрели из окна, как девушка села в свою „Тойоту“, у которой до сих пор не было отремонтировано зеркало заднего обзора, открыла пассажирскую дверь и впустила в автомобиль этого жуткого типа.
Как только дверь за ним закрылась, голова Карины вдруг исчезла из поля видимости, склонившаяся куда-то в область колен субъекта.
Подружки в унисон икнули.
То, что они наблюдали, было из области запредельной фантастики. Такого просто не могло быть! А тем более с Каринкой!.. Они, верные подруги, доподлинно знали, что для плененной в собственном автомобиле девушки оральный секс неприемлем! Она не могла заниматься этим даже с любимым, так как у нее был повышен рвотный рефлекс! Это было ее проблемой!.. А здесь, с омерзительным незнакомцем, среди белого дня, как дешевая шлюха, прямо в машине!..
Они не знали, что делать, что предпринять! Продолжали икать и глядеть…
А потом автомобиль вдруг завелся и умчался скрывшись в ближайшем переулке.
— Вот это да! — лишь через десять минут смогла проговорить Светка Вечер.
— Мамочка! — протянула Нинка, вытирая горячей салфеткой свой лысый череп, повлажневший от ненормальности увиденного.
— Надо заплатить за стол, — почему-то заторопилась Светка.
— Надо.
Нинка порылась в сумочке и положила под вазу с фруктами несколько стодолларовых купюр.
— Ты сейчас куда? — поинтересовалась она.
— В агентство, — ответила Светка. — А ты?
— Мне необходимо дернуть косячок! Сейчас своему наберу!..
Карина объявилась лишь на следующий день, собрав подруг в кафе „Vogue“ путем рассылки SMS.
Девочки, конечно, примчались, так как провели ночь в полном расстройстве и ужасе по причине того, что Каринин телефон был наглухо отключен.
То, что она рассказала, потрясло воображение юных красавиц.
Такого поцелуя Карина в жизни не испытывала. Как будто вся страсть прошедших тысячелетий уместилась в этом жадном захвате губ. Мозг в одно мгновение вспыхнул мириадами картин — красочные караваны верблюжьих верениц, запах корицы и миндаля, восточные чернобровые красавицы, укутанные в белое, огромное белое солнце и мускусный запах мужской плоти, много чего еще вспыхивало у нее под самым темечком… И не поцелуй это был вовсе, а что-то другое, непонятное, но на такой высокой ноте наслаждения это происходило, что противиться сему не было никакой возможности…
— А в машине-то что? — не сговариваясь, одновременно поинтересовались девочки.
— А что в машине? — удивилась Карина.
— У тебя же рвотный рефлекс! — напомнила Нинка Утро. Она до сих пор не могла отойти от вчерашнего косяка, забитого любовником-стилистом, с какой-то там голландской пропиткой. Глаза ее действительно привлекали мужчин какой-то неземной отрешенностью.
— Ах, это… — поняла Карина Полдень. Она задумалась. — Честно вам скажу, девочки… Никогда не любила оральный секс… Но здесь что-то случилось со мною, со всем моим организмом, словно я предчувствовала свой первый настоящий оргазм, меня трясло от предвкушения. Необходимо было только соединение с мужским началом…
Она почти закатила глаза, вспоминая прошедшее. Ее поведение — дешевой шлюхи — совсем не тревожило, ей было скорее наплевать на окружающее сомнение в нравственности прошедшего поступка. Она еще чувствовала во рту вкус обжигающего знания, которое открылось ей накануне.
Знание, протекшее в нее огненной лавой, было одновременно пугающим, но и каким-то радостным. Карина почему-то теперь знала, что проживет в этой жизни недолго, но короткость ее бытия будет насыщена радостью, словно новогодняя ночь салютами!..
Она не стала рассказывать подругам, как летела ночью с незнакомцем над теплыми водами Москвы-реки, как ее пятка то и дело ныряла под поверхность. А он, субъект с волшебным семенем, управляя их сказочным полетом, тем же временем управлял и ее физическим телом, которое испытывало несказанное наслаждение, нескончаемое любовное окончание. Все ее существо стонало той ночью, кажется, она кричала в голос что-то ужасное, матерное, а очнулась только под утро в своей машине, уже в одиночестве, вся трясущаяся и ослабевшая от пережитого… И вот что странно, зеркало заднего обзора ее „Тойоты“ сверкало новизной.
— Ну ты даешь! — удивлялась Светка Вечер. — Тебя и охрана видела, как ты…
— Плевать!
— Ну и правильно — плевать! — поддержала Нинка Утро. — Если ты такое испытала. То на всех остальных — плевать!.. — Она подумала и не удержалась. — Но страшный какой он!
— Как Аль Пачино! — сравнила Карина. — Не помню, в какой картине. И разве главное в мужчине внешность?!
Все согласились, что не главное, но подумали, что складность наружности никогда не мешает.
— О встрече договорились? — поинтересовалась Нинка.
— Нет.
— Он сказал, что найдет тебя?
— Я думаю, что больше он не будет искать меня, — почему-то решила Карина.
— Если найдет, познакомишь? — попросила Нинка.
— А твой стилист?
— Стилист Светке всегда нравился!
— Это правда, — подтвердила Светка Вечер. — Может, ему удастся перекрасить меня в белый цвет. Никому не удается, как-то искусственно получается…
— Его зовут Карл? — сообщила Карина.
— Экзотично, — согласилась Нинка.
— У меня бабочки в животе…
Больше вчерашнюю тему не обсуждали. Беседовали о предстоящих кастингах и показах…
Карина Полдень более никогда в своей жизни не испытает счастья физической любви…
Когда голову немного отпустило, чиновник встал из-за стола и перебрался в личную комнату, чтобы принять душ и немного полежать на диване.
Он увидел, что трещина на стене, бывшая до этого в пределах строительной обыкновенности, сейчас совсем не казалась трещиной, это был скорее разлом сантиметров тридцати шириной.
Он долго смотрел на новообразование в стене и думал, что с этой разрухой делать.
Вначале пришло желание обматерить начуправделами Президента, затем со службой безопасности отношения выяснить до конца. Потом оба желания исчезли, так как на них нужно было потратить массу нервной энергии. Он решил поручить референту разобраться с ситуацией…
Чиновник стоял возле стенного провала и вдруг почувствовал, как из него, еле слышно подвывая, сквозит… Еще он подумал, что за стеной ничего нет, там должна быть улица и что, по всему, он должен эту улицу, внутренний двор Кремля, частично видеть через дыру, тем более сейчас светлый летний день, а оттуда лишь темень происходит.
Чиновник сунул в проем руку с зажигалкой. Маленькое пламя скользнуть в глубину никак не могло, лишь предместье осветило — толстую кирпичную кладку…
Ему стало крайне интересно…
В официальном кабинете, в шкафу за стеклом, стоял шахтерский фонарь, подаренный ему губером Жидковым. Он надавил на кнопку, и фонарь зажегся почти солнечным светом. Хоть Жидков не подвел, подумал чиновник и, прежде чем вернуться в личную комнату, левой рукой налил в стакан воду из графина, левой же рукой поднес его ко рту, но тот вдруг выскользнул и полетел вниз, навстречу старинному паркету. Стакан летел на удивление долго…
Чиновник чертыхнулся и вошел в личную комнату. Он быстро закрыл за собою дверь, так и не услышав бой стекла, направил мощный сноп света в дыру и тотчас отпрянул от нее. То, что он увидел, не могло существовать никак!..
9
Подумал, что, впрочем, не интересно… Но должна влиять. Отсутствие гравитации обеспечивает более легкий приток крови к пещеристому телу…
Нет, однозначно, старожил МКС попробовал американку. Может быть, это было даже одним из запланированых экспериментов. Родится через девять месяцев ребенок, и в графе „место рождения“ у него будет написано — „околоземная орбита“. Чиновнику эта затея понравилась. Пак бы враз у американки под хвостом зачистил…
Он подумал, что такие мысли к нему не приходили в голову лет десять… Космос — нейтральная зона для мыслей. Здесь можно быть даже неполиткорректным. Ему вдруг захотелось подумать о руководителе президентской администрации как о полном дегенерате, но, как он ни старался, не получилось. Многолетняя выучка иерархии, субординации, вытекающей из нее, не позволила его фантазиям и скрытым желаниям найти выход даже в космосе.
За день до возвращения на Землю он опять увидел в иллюминаторе давешнюю галлюцинацию.
Мужик вновь облизывал зеленым языком стекло и строил ему глазки. Свинячьи… Затем незнакомец свинтил с руки перчатку, оставив ладонь незащищенной, обдал жарким дыханием иллюминатор, отчего стекло запотело. Фантом указательным пальцем что-то написал на испарине.
Чиновник пытался прочитать, но стекло быстро отпотевало, и он лишь понял, что написано арабской вязью… Какое-то такое знакомое слово… Какое?..
— Не понял! — прокричал.
В ответ галлюцинация пожала плечами, вновь оттолкнулась от МКС и, словно пуля, унеслась в бездну.
Какой у него омерзительный палец, подумал чиновник. Кривой, с толстым ногтем, а вернее, когтем, цвета, как будто им ковырялись в навозе.
Посадка прошла незапланированной. Спускались по баллистической траектории. Половину полета домой чиновник провел, расставшись с сознанием. Да и поющий Уго Чавес, осекшись на полуслове, успокоился в глубоком обмороке. Лишь командир корабля Петр удержался.
— Хе-ро-вы ту-ри-сты! — проговорил он, превозмогая десятикратные перегрузки.
Приземлились жестко, но живыми. Через полчаса их выковырял спецотряд МЧС. Подышали нашатырем, и Чавес залопотал:
— Фидель Кастро Рус! Фидель Кастро Рус!
— Он не рус, — запротестовал чиновник, не понимая, где находится и что с ним происходит. — Фидель — кубинец, латиноамериканец, он не рус!..
Чавес как-то странно посмотрел на него в ответ.
— Рус, — подтвердил Уго свою мысль.
Здесь чиновник окончательно пришел в себя и вспомнил, что Рус — часть имени лидера кубинской революции.
— Рус, Рус, — подтвердил.
Больше он ни Петра, ни Чавеса не видел. Их увозили разными вертолетами.
— Как? — интересовался руководитель полетами.
— Нормально.
„Еще бы не нормально, — думал руководитель полетами. — На халяву да в космос“. — Он всю жизнь был при космическом деле, отдал ему всю жизнь, баб почти не знал, став отшельником ради дела, мечтал хоть на час туда… Хрена лысого!.. Ну ладно, хоть своего на шару, но, бля, поющего придурка, за какие такие коврижки!
Если бы он спросил у чиновника, тот бы ему ответил, что за геополитические интересы в регионе!
Узко зрящим оказался руководитель полетов!..
Чиновник еще долго был переполнен впечатлениями, подаренными ему космосом.
Но на Земле были свои неотложные дела.
Первым делом он зашел к Президенту. Ждал, пока он договорит с премьером Великобритании. Еще не сказав „гуд бай“, гарант Конституции спросил в сторону от микрофона:
— Стоило того?
— Безусловно, — кивнул чиновник.
Глава государства щелкнул кнопкой селектора и кивнул на стоящие на столе часы-яйцо дивной красоты.
— Как думаешь, настоящее?
— Думаю, да. Фаберже.
— Хрена лысого… Подделка! То есть копия…
— Все равно красиво.
— А там как? — Президент поднял глаза на потолок
— Там все настоящее.
— Как вел себя наш венесуэльский друг?
— Пел все время.
— Что там с молодыми писателями, кстати?
— Мы готовы.
— Президент посмотрел в ежедневник.
— Тогда в пятницу…
— Хорошо.
— Как он там с американкой? Не подружился?
— Он пел.
— Ясно. Латинская Америка, музыкальные люди!
— С американкой, по-моему, подружился наш парень.
— А что нам с Америки?.. Женщины наши лучше, безо всякого сомнения… Женится еще космонавт, двойное гражданство получит… Не слишком приятно.
— Не женится, — с уверенностью успокоил Президента чиновник. — Это он с голодухи!..
— Значит, в пятницу, — закончил встречу Президент…
Вслед за Президентом чиновник в своем кабинете встретился со Снеговым.
Друг молодости был одет в полосатый костюм и в ковбойские сапоги, торчащие острыми, загнутыми вверх носами.
Снегов широко раскрыл объятия, но чиновник в них не угодил, сел за письменный стол. Снегову же пришлось обыграть разведенные в стороны для объятий руки. Пошевелил ими в плечах.
— Растолстел, — резюмировал он. — Ткань под мышками трещит!
Чиновник смотрел на друга и думал, когда же тот научился такой бесстыдной подобострастности?.. И целоваться стал, как пидор!.. А может?.. Да нет — он тотчас отмел эту мысль. У него же Ирка в женах, и Наташка — другая сердечная привязанность — родила три месяца назад Снеговичка…
— Петь! — спросил. — Ты чего в Думе не появляешься?
— Дык, — Снегов широко улыбнулся. — Фонд, Валерий Станиславович создаю.
— Какой?
— Всероссийский!
— Я понял, что всероссийский, не областной же!.. — начинал злиться чиновник. — Для чего?
— Ты же знаешь, Валер…
— Я ничего не знаю! Для чего?
— Для финансирования спецпроектов! — Снегов был удивлен. — Писатели там молодые, гранты, художники…
Чиновник вспомнил, что действительно давал ему такое поручение.
— Ты понимаешь, что ты зампред комиссии Госдумы?
— Конечно!
— Какой на фиг фонд! Сначала Дума, а потом фонд. Ты чего, не можешь поручить юристам, чтобы фонд открыли!?
— Могу…
— Чтобы каждый день был в Думе! Понял?!
— Не вопрос, Валерий Станиславович. Надо в Думе, буду в Думе!
— Вопросы есть?
— Есть.
Он любил Снегова, несмотря ни на что. Улыбнулся, правда в сторону.
— Давай.
Здесь Снегов переменился и деланно засюсюкал, почти как ребенок.
— Валерочка, а чего там с орденочком за прошлую Думу?.. — он глядел на руководителя, показывая глазами страдание великомученика Хоздазата.
— Ах, да, — вспомнил чиновник. Поднял телефонную трубку и спросил референта, чего там с орденом для Снегова. — К концу месяца, — передал информацию.
— Ага, ага! — обрадовался Снегов. — У Наташки именины в субботу. И новоселье… Без тебя не начнем!
— Помню.
Он не помнил. Хотя квартиру делал он. Не бесплатно это Снегову обошлось, но хозяин крупной строительной фирмы прогнулся до себестоимости. Причем его так прогибаться не просили.
— Жду! — сказал на прощание зампред думского комитета и был таков.
Молодость, подумал чиновник, молодость — она всегда с тобой! В сопровождении старых друзей… Хотя друзья пользуют тебя и в хвост, и в гриву. Но новых друзей не бывает…
Чиновник вспомнил, что референт еще утром положил на стол конверт с фотографиями мужика, который об Лобное место башкой бился. Дотянулся, открыл…
С фотографии на помощника Президента России смотрела космическая галлюцинация.
Чиновник чуть было не выронил фотографии… Потом все его тело тряхануло, словно он пальцы в розетку засунул.
— Не может быть! — почти выкрикнул он.
Рожа на фотографии выглядела совсем живой, и чиновнику показалось, что она подмигивает ему с глянца, что вот-вот языком зеленым лизнет.
Он выругался, как давно этого не делал. Сложил четырехэтажную фразу, затем отшвырнул от себя фотографии, повернулся к столику с телефонными аппаратами, поднял одну из трубок.
— Да, Валерий Станиславович — ответил генерал.
— Взяли?
— Взяли, — ответствовал генерал. — В голосе высшего офицера было слишком много печали.
— И?..
— Сбежал, — коротко сообщил генерал.
Чиновника трясло от бешенства. На том конце эти вибрации начальственного гнева чувствовали.
— Мы не понимаем, как это произошло. Он сидел в изоляторе ФСБ. Никто и никогда оттуда не сбегал. Это просто невозможно!
— Как это невозможно!? — не разжимая зубов, с крайней степенью издевки поинтересовался чиновник.
— В камере нет окон. Тройная система проходных, видеонаблюдение с шести позиций каждого метра изолятора…
— И что же, вашу мать, — не выдержал чиновник. — Он что, по-вашему, растворился?!!
— Именно так…
Он закашлялся от напряжения пересохшего горла.
— Генерал! Давайте-ка на освидетельствование в Алексеевскую!
— Действительно растворился. Шесть камер засняли этот момент, — генерал почти оправдывался. — Я бы рад в Кащенко, но он… растворился…
В голосе генерала чувствовалось, что военный сам чувствует себя странно и растерянно, оттого что приходится докладывать такое. Но он лично раз сто просмотрел записи с камер, замедлял до одного кадра в секунду и вместе с экспертами пришел к заключению, что пойманный возмутитель кремлевского спокойствия растворился в пространстве, как кальянный дым.
Чиновник вновь не стал прощаться с генералом, бросил трубку. Долго сидел за столом, уставившись в себя… Вспомнил космическую галлюцинацию, да весь полет теперь казался ему миражом. Почему-то подумал, что России не стоит дружить с Венесуэлой. Дебил этот Чавес!.. Он усилием воли отбросил мысли об Уго, вернул в воображение образ с фотографии… В воображении рожа словно была живой, улыбалась ему и корчила гримасы… В голове чиновника внезапно заболело, да так остро, будто вновь паяльником прижгли… Он откинулся на спинку кресла и протяжно застонал…
В это же самое время Карина Полдень радовалась жизни со своими подругами в кафе „СО“.
Опять пили розовое шампанское, незлобно отшивая всякого рода приставал мужского пола. Обсуждали неделю русской моды, где им пришлось изрядно поработать.
— Одни пидоры! — вдруг резюмировала Светка Вечер, тихонько выпуская из ноздрей своего изящного носика газики, сложившиеся из шампанских пузырьков. — Ну ни одного мужика!
— Во-первых, не пидоры, — скорректировала Нинка Утро, поглаживая свою бритую голову. — Не пидоры, а голубое представительство человечества. А представляешь, если бы на показах обслуживали мужики традиционной ориентации? — поинтересовалась она. — Что бы было тогда? Модельеры — мужики, Стилисты — мужики!.. Что бы с нами было?
— Нас бы имели во все… — подытожила Карина Полдень.
— Именно, — хмыкнула Нинка Утро, взяла тонкими пальчиками крошечный кусочек французской булки с черной икрой и осторожно отправила его в свой пухлый ротик, стараясь не смазать почти прозрачную помаду. — А нас и так имеют…
Девочки с интересом посмотрели на подругу.
— Когтев за апдейт бука три часа доехать не мог… И вот ведь, сука, бабки не берет! Некуда девать! Всех уже поимел!..
— Да-а, — согласились девочки. — Фотографы сейчас бабки делают на предметной рекламе, а не на моделях. Модели для утоления художественных потребностей!
— А если не дать, то порнуха, а не бук получится! — с сожалением выдохнула Карина Полдень. Выдох ее был напоен вишневым ароматом, смешанным с кофе лате. — Ведь у мужика, у которого там скопилось и кипит, хорошей фотки не получится. И почему почти все наши фотографы не голубые?.. На Западе — геи, а у нас не все, как у людей!..
Девочки согласились с Кариной и выпили за то, чтобы мир вокруг них был голубым. Вместе с небом и мужчинами. Конечно, не считая собственных возлюбленных…
В красивых головках моделек чуточку шумело от шампанского, состояние юных организмов было превосходным. Карина Полдень обвела томным взглядом зал кафе и вдруг увидела его. Он сидел в дальнем конце зала и жадно пил стакан за стаканом минеральную воду. Перед ним стояло пять или шесть опорожненных бутылок из-под „Сан Пеллегрино“.
Карина, еще секунду назад расслабленная и томная, вдруг собралась в мгновение ока пружиной и вцепилась в поручни кресла, так что от ее нежных ручек отхлынула кровь.
— Это он, девочки! — проговорила она, сделав свой взгляд хищным.
— Кто? — не поняла Нинка Утро.
— Что? — переспросила Светка Вечер.
— Это он!.. Я вам рассказывала!.. Помните, пару месяцев назад, вон тот тип… — она указала в полумрак зала. — Это он сбил мое зеркало ножищей своей!!!
— Он?! — стряхнула с себя умиротворенность Нинка Утро.
— Он-он!
— Гастарбайтер! — поняла Светка.
— Я пошла! — решительно поднялась из-за стола Карина Полдень.
— Может быть, не стоит? — чуточку струсила Светка Вечер, машинально собирая свои роскошные черные волосы в конский хвост. — Вдруг это злобный чечен!
— Действительно, — поддержала Нинка Утро. -
Зачем рисковать!
Но Карина походкой амазонки уже направлялась в дальний угол кафе. Томная блондинка, совсем еще юная, она никогда не отличалась воинственностью, к тому же была по-милому ленива, предоставляя мужчинам решать все ее проблемы. Но в этом случае девушка вдруг ощутила в груди необыкновенное стремление решить ситуацию самостоятельно.
Она шла уверенно, а подруги машинально глотали розовое шампанское, рассчитывая, если что, на хорошую охрану заведения. В этом месте девочек знали.
Она подошла, когда странный субъект жадно допивал шестую бутылку минеральной воды.
— Это вы? — с очаровательной угрозой в голосе спросила Карина.
Субъект, коротко оторвавшись от питья, ответил: „Да, деточка, это я“ — и вновь продолжил увлажнять свое нутро.
— Ну, знаете ли, — нахмурилась моделька. — Знаете, это — хамство!
Субъект в ответ лишь громко рыгнул.
— Свинья! — ответила на выходку Карина Полдень.
Неожиданно субъект поднялся из-за стола и посмотрел смелой девице прямо в ее прекрасные глаза.
К великому изумлению наблюдавших за коллизией подружек, незнакомец вдруг приблизил свое мерзкое лицо вплотную к девичьему, а затем, облапив ее за плечи, притянул к себе насовсем и принялся целовать ее жадно, да так, что непристойные звуки слышались даже в другом конце кафе.
Девочки ахнули.
Они уже были готовы апеллировать к охране, но неожиданно случилось совсем невозможное. В ответ на насильственный поцелуй незнакомца Карина было трепыхнулась, как рыбина в пасти крокодила, стукнула гада пару раз кулачками по груди, но затем ее белые, тонкие руки с острыми локотками обвили шею субъекта, а томный взгляд был погашен закрытыми ресницами, удлиненными тушью „Lancome“. Она целиком отдалась страстному поцелую.
Подруги были в ауте.
— Я в шоке! — произнесла одна.
— Я в шоке! — повторила другая.
Далее и вовсе произошло невозможное.
Незнакомец, продолжая взасос целовать Карину Полдень, не отрываясь от этого интересного процесса, увлек девушку к выходу из кафе.
Далее подруги рассмотрели из окна, как девушка села в свою „Тойоту“, у которой до сих пор не было отремонтировано зеркало заднего обзора, открыла пассажирскую дверь и впустила в автомобиль этого жуткого типа.
Как только дверь за ним закрылась, голова Карины вдруг исчезла из поля видимости, склонившаяся куда-то в область колен субъекта.
Подружки в унисон икнули.
То, что они наблюдали, было из области запредельной фантастики. Такого просто не могло быть! А тем более с Каринкой!.. Они, верные подруги, доподлинно знали, что для плененной в собственном автомобиле девушки оральный секс неприемлем! Она не могла заниматься этим даже с любимым, так как у нее был повышен рвотный рефлекс! Это было ее проблемой!.. А здесь, с омерзительным незнакомцем, среди белого дня, как дешевая шлюха, прямо в машине!..
Они не знали, что делать, что предпринять! Продолжали икать и глядеть…
А потом автомобиль вдруг завелся и умчался скрывшись в ближайшем переулке.
— Вот это да! — лишь через десять минут смогла проговорить Светка Вечер.
— Мамочка! — протянула Нинка, вытирая горячей салфеткой свой лысый череп, повлажневший от ненормальности увиденного.
— Надо заплатить за стол, — почему-то заторопилась Светка.
— Надо.
Нинка порылась в сумочке и положила под вазу с фруктами несколько стодолларовых купюр.
— Ты сейчас куда? — поинтересовалась она.
— В агентство, — ответила Светка. — А ты?
— Мне необходимо дернуть косячок! Сейчас своему наберу!..
Карина объявилась лишь на следующий день, собрав подруг в кафе „Vogue“ путем рассылки SMS.
Девочки, конечно, примчались, так как провели ночь в полном расстройстве и ужасе по причине того, что Каринин телефон был наглухо отключен.
То, что она рассказала, потрясло воображение юных красавиц.
Такого поцелуя Карина в жизни не испытывала. Как будто вся страсть прошедших тысячелетий уместилась в этом жадном захвате губ. Мозг в одно мгновение вспыхнул мириадами картин — красочные караваны верблюжьих верениц, запах корицы и миндаля, восточные чернобровые красавицы, укутанные в белое, огромное белое солнце и мускусный запах мужской плоти, много чего еще вспыхивало у нее под самым темечком… И не поцелуй это был вовсе, а что-то другое, непонятное, но на такой высокой ноте наслаждения это происходило, что противиться сему не было никакой возможности…
— А в машине-то что? — не сговариваясь, одновременно поинтересовались девочки.
— А что в машине? — удивилась Карина.
— У тебя же рвотный рефлекс! — напомнила Нинка Утро. Она до сих пор не могла отойти от вчерашнего косяка, забитого любовником-стилистом, с какой-то там голландской пропиткой. Глаза ее действительно привлекали мужчин какой-то неземной отрешенностью.
— Ах, это… — поняла Карина Полдень. Она задумалась. — Честно вам скажу, девочки… Никогда не любила оральный секс… Но здесь что-то случилось со мною, со всем моим организмом, словно я предчувствовала свой первый настоящий оргазм, меня трясло от предвкушения. Необходимо было только соединение с мужским началом…
Она почти закатила глаза, вспоминая прошедшее. Ее поведение — дешевой шлюхи — совсем не тревожило, ей было скорее наплевать на окружающее сомнение в нравственности прошедшего поступка. Она еще чувствовала во рту вкус обжигающего знания, которое открылось ей накануне.
Знание, протекшее в нее огненной лавой, было одновременно пугающим, но и каким-то радостным. Карина почему-то теперь знала, что проживет в этой жизни недолго, но короткость ее бытия будет насыщена радостью, словно новогодняя ночь салютами!..
Она не стала рассказывать подругам, как летела ночью с незнакомцем над теплыми водами Москвы-реки, как ее пятка то и дело ныряла под поверхность. А он, субъект с волшебным семенем, управляя их сказочным полетом, тем же временем управлял и ее физическим телом, которое испытывало несказанное наслаждение, нескончаемое любовное окончание. Все ее существо стонало той ночью, кажется, она кричала в голос что-то ужасное, матерное, а очнулась только под утро в своей машине, уже в одиночестве, вся трясущаяся и ослабевшая от пережитого… И вот что странно, зеркало заднего обзора ее „Тойоты“ сверкало новизной.
— Ну ты даешь! — удивлялась Светка Вечер. — Тебя и охрана видела, как ты…
— Плевать!
— Ну и правильно — плевать! — поддержала Нинка Утро. — Если ты такое испытала. То на всех остальных — плевать!.. — Она подумала и не удержалась. — Но страшный какой он!
— Как Аль Пачино! — сравнила Карина. — Не помню, в какой картине. И разве главное в мужчине внешность?!
Все согласились, что не главное, но подумали, что складность наружности никогда не мешает.
— О встрече договорились? — поинтересовалась Нинка.
— Нет.
— Он сказал, что найдет тебя?
— Я думаю, что больше он не будет искать меня, — почему-то решила Карина.
— Если найдет, познакомишь? — попросила Нинка.
— А твой стилист?
— Стилист Светке всегда нравился!
— Это правда, — подтвердила Светка Вечер. — Может, ему удастся перекрасить меня в белый цвет. Никому не удается, как-то искусственно получается…
— Его зовут Карл? — сообщила Карина.
— Экзотично, — согласилась Нинка.
— У меня бабочки в животе…
Больше вчерашнюю тему не обсуждали. Беседовали о предстоящих кастингах и показах…
Карина Полдень более никогда в своей жизни не испытает счастья физической любви…
Когда голову немного отпустило, чиновник встал из-за стола и перебрался в личную комнату, чтобы принять душ и немного полежать на диване.
Он увидел, что трещина на стене, бывшая до этого в пределах строительной обыкновенности, сейчас совсем не казалась трещиной, это был скорее разлом сантиметров тридцати шириной.
Он долго смотрел на новообразование в стене и думал, что с этой разрухой делать.
Вначале пришло желание обматерить начуправделами Президента, затем со службой безопасности отношения выяснить до конца. Потом оба желания исчезли, так как на них нужно было потратить массу нервной энергии. Он решил поручить референту разобраться с ситуацией…
Чиновник стоял возле стенного провала и вдруг почувствовал, как из него, еле слышно подвывая, сквозит… Еще он подумал, что за стеной ничего нет, там должна быть улица и что, по всему, он должен эту улицу, внутренний двор Кремля, частично видеть через дыру, тем более сейчас светлый летний день, а оттуда лишь темень происходит.
Чиновник сунул в проем руку с зажигалкой. Маленькое пламя скользнуть в глубину никак не могло, лишь предместье осветило — толстую кирпичную кладку…
Ему стало крайне интересно…
В официальном кабинете, в шкафу за стеклом, стоял шахтерский фонарь, подаренный ему губером Жидковым. Он надавил на кнопку, и фонарь зажегся почти солнечным светом. Хоть Жидков не подвел, подумал чиновник и, прежде чем вернуться в личную комнату, левой рукой налил в стакан воду из графина, левой же рукой поднес его ко рту, но тот вдруг выскользнул и полетел вниз, навстречу старинному паркету. Стакан летел на удивление долго…
Чиновник чертыхнулся и вошел в личную комнату. Он быстро закрыл за собою дверь, так и не услышав бой стекла, направил мощный сноп света в дыру и тотчас отпрянул от нее. То, что он увидел, не могло существовать никак!..
9
Иван Чмок сидел в своем кабинете совершенно голый. Под его огромными, расплывшимися ягодицами страдала специально сколоченная лавка. Казалось, она жалобно скрипела, когда необъятные телеса начлагеря колыхались от случайного движения. Особенно впечатлял живот — многослоистый, каскадами спадающий к красным ногам, закрывший намученные невероятным весом колени. Все тело Чмока походило на огромный треугольник из сала, расширяющийся от узких плеч к животу, и Станислав Рюмин, прохаживающийся вокруг лавки, не уставал удивляться невероятной силе матушки природы, создавшей этакое чудо.
— Не нагляделся еще? — недобро спрашивал зека Чмок.
— Сейчас, — успокаивал Ветеринар и продолжал свой неторопливый осмотр.
Прошло еще полчаса этой любопытнейшей экскурсии.
Селекционер внимательно рассматривал потертости на синеватых ляжках, кожные поры, раскрывшиеся до спичечных головок, монументальную спину с редкими рыжими волосками.
— Ну-у! — прорычал начлагеря.
— Да, вылечу! — с воодушевлением пообещал Ветеринар.
На физиономии Чмока изменилось — от грозного до покорного выражения надежды. Жидкие бровки поползли вверх, а пот закапал ему прямо на живот.
— Честно?
— Как два пальца!
— А скоро?
По килограмму в день будете терять, хозяин! Чмок аж подпрыгнул от нежданной радости, от чего лавка, конечно, не выдержала и с пушечным треском разломилась. Начлагеря даже не упал, просто его задничный жир, следуя законам гравитации, устремился к полу, и оттого получилось, что он как бы пересел с лавки на пол.
Ветеринар еще раз поблагодарил природу, что дала ему возможность созерцать сей феномен.
— Да как же ты это сделаешь? — вопросил Чмок с радостью.
— Бараны нужны, — сообщил Ветеринар.
— Это сколько хочешь! — замахал руками начлагеря. — Только вылечи!
— Это не мне бараны нужны, а тебе! — поправил будущий доктор. — И бараны не обыкновенные, а курдючные!
— А где их взять?
— Твоя проблема!
— Ты объясни! — потребовал Чмок.
— Салом тебя буду лечить, — приговорил Ветеринар. — Курдючным. Только от него вылечишься!
— Как это! — не понял начлагеря. — У меня своего сала два центнера!
— Клин клином выбивать буду! — пояснил селекционер. — Будешь есть жир — выздоровеешь!
Здесь Чмок заподозревал что-то нехорошее. Подумал, что этот хитрый зек просто со света сжить его желает, а потому прошипел:
— Я тебя в карцере сгною!..
— Как хочешь, хозяин…
— Сволота ты поганая!!! Да я слово молвлю, тебя зеки на пики поднимут!
— Как скажешь, хозяин! — покорно продолжал соглашаться Ветеринар.
Иван Чмок с невероятным трудом поднялся с пола, причем выражение его лица походило на физиономию разозлившегося сумоиста. Заключенный Рюмин по сравнению с ним казался маленькой овцой перед гиппопотамом.
— Сам задушу! — решил Чмок и двинул свои бескрайние телеса на жертву. И здесь оба услышали тихое:
— Прекрати, Ваня…
Чмок тотчас утерял воинственный дух, от неожиданности пустил громоподобные газы и в секунду сгорбился, будто со страху.
— Не нагляделся еще? — недобро спрашивал зека Чмок.
— Сейчас, — успокаивал Ветеринар и продолжал свой неторопливый осмотр.
Прошло еще полчаса этой любопытнейшей экскурсии.
Селекционер внимательно рассматривал потертости на синеватых ляжках, кожные поры, раскрывшиеся до спичечных головок, монументальную спину с редкими рыжими волосками.
— Ну-у! — прорычал начлагеря.
— Да, вылечу! — с воодушевлением пообещал Ветеринар.
На физиономии Чмока изменилось — от грозного до покорного выражения надежды. Жидкие бровки поползли вверх, а пот закапал ему прямо на живот.
— Честно?
— Как два пальца!
— А скоро?
По килограмму в день будете терять, хозяин! Чмок аж подпрыгнул от нежданной радости, от чего лавка, конечно, не выдержала и с пушечным треском разломилась. Начлагеря даже не упал, просто его задничный жир, следуя законам гравитации, устремился к полу, и оттого получилось, что он как бы пересел с лавки на пол.
Ветеринар еще раз поблагодарил природу, что дала ему возможность созерцать сей феномен.
— Да как же ты это сделаешь? — вопросил Чмок с радостью.
— Бараны нужны, — сообщил Ветеринар.
— Это сколько хочешь! — замахал руками начлагеря. — Только вылечи!
— Это не мне бараны нужны, а тебе! — поправил будущий доктор. — И бараны не обыкновенные, а курдючные!
— А где их взять?
— Твоя проблема!
— Ты объясни! — потребовал Чмок.
— Салом тебя буду лечить, — приговорил Ветеринар. — Курдючным. Только от него вылечишься!
— Как это! — не понял начлагеря. — У меня своего сала два центнера!
— Клин клином выбивать буду! — пояснил селекционер. — Будешь есть жир — выздоровеешь!
Здесь Чмок заподозревал что-то нехорошее. Подумал, что этот хитрый зек просто со света сжить его желает, а потому прошипел:
— Я тебя в карцере сгною!..
— Как хочешь, хозяин…
— Сволота ты поганая!!! Да я слово молвлю, тебя зеки на пики поднимут!
— Как скажешь, хозяин! — покорно продолжал соглашаться Ветеринар.
Иван Чмок с невероятным трудом поднялся с пола, причем выражение его лица походило на физиономию разозлившегося сумоиста. Заключенный Рюмин по сравнению с ним казался маленькой овцой перед гиппопотамом.
— Сам задушу! — решил Чмок и двинул свои бескрайние телеса на жертву. И здесь оба услышали тихое:
— Прекрати, Ваня…
Чмок тотчас утерял воинственный дух, от неожиданности пустил громоподобные газы и в секунду сгорбился, будто со страху.