Литтон Джози. Верь в меня

   В сновидения Кристы ворвался ветер. Она что-то пробормотала и повернулась, махнув рукой. Рука ударилась. Кажется, о камень. Криста снова буркнула что-то, но не проснулась. Чуть позже она услышала чудовищный крик, и бросилась бежать по усеянному цветами полю, которые прижала к земле неведомая сила. И вдруг прямо перед ней рухнул могучий дуб. В ужасе и оцепенении Криста смотрела, как некое чудище, сломав толстый сук, надвигается на нее. Недвижимая, почти парализованная страхом, она только и могла, что простонать.
   Но тут се подхватила какая-то сила. Невидимая рука притянула ее к чему-то теплому. Почувствовав себя в безопасности, Криста легко вздохнула и снова погрузилась в сон.
   Буря разгулялась не на шутку, но Хоукфорт стоял крепко. С крыш сорвало несколько черепиц, но и только. Хоук в свое время настоял, чтобы дома были построены из камня. Это была мера предосторожности против возможных пожаров, но она пригодилась и на случай противостояния разбушевавшейся стихии. Сидя за каменными стенами, в тепле и уюте, люди благословляли своего господина за его предусмотрительность.
   В отличие от Кристы, которая внезапно проснулась с ощущением, что забыла о чем-то жизненно важном. Она села, пытаясь стряхнуть с себя тяжелую сонливость, потом поднялась с кровати. Там, снаружи, она это слышала, завывал ветер, а неистовые пальцы проливного дождя барабанили по…
   …ставням. Выходит, ставни закрыты. Криста не помнила, чтобы закрывала их. Впрочем, она была такой усталой и, вероятно, сделала это машинально. С чувством глубокого облегчения девушка вернулась к кровати и уже хотела лечь, как вдруг ее остановил негромкий рокочущий звук. В комнате было очень темно. Почти ощупью она отыскала одну из глубоких чаш на треножнике, ударила кремнем по кресалу и высекла искры, подпалившие трут. Малый огонек давал ничтожное количество света. Криста вгляделась в сумрак, и глаза ее округлились, когда она увидела, что на огромной кровати кто-то лежит. Прижав ладонь ко рту, чтобы не закричать, она сообразила, что совсем раздета. После купания она даже не подумала о ночной рубашке. Вся дрожа от волнения и спешки, Криста схватила меховое покрывало, брошенное в изножье кровати, и завернулась в него. Подкравшись на цыпочках к ложу, попробовала разглядеть, кто же вторгся в комнату. Рейвен, укрывшаяся здесь от бури? Или перепуганная Элфит? Нет, фигура была слишком велика для любой из них. Собственно говоря, она знала только одного человека, обладающего таким ростом и таким разворотом плеч, не прикрытых одеялом. Хоук. У нее в постели. Неужели он решил, что, раз уж они помолвлены, он имеет на это право? Или считает, что для нее это не имеет значения, потому что она не настоящая леди?
   Криста не издала ни звука. Подошла еще ближе и принялась смотреть на спящего мужчину. Он был поистине великолепен. Отлично сложен и не похож на нее. Различия казались Кристе завораживающими… соблазнительными… Спохватившись, она напомнила себе, что ему тут делать нечего. Ветер усиливался, бил в ставни. Криста вздрогнула. В промежутках между порывами ветра до нее доносился грохот волн, обрушивающихся на берег. Она никогда еще не видела подобных бурь. Даже буйные, дикие зимние снегопады с ветром в Уэстфолде не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас за окнами. Криста еще немного постояла у кровати, решая, как ей быть. Она все еще была очень усталой. К тому же это се собственная постель.
   Очень осторожно она откинула одеяло, но вдруг замерла, вспомнив, что закутана в меховое покрывало. Так ей будет жарко. Надо найти рубашку. С другой стороны, если она ее не найдет, а Хоук проснется… Криста покраснела при мысли о том, что ее девичья скромность явно уступала страсти, которую возбуждал в ней хозяин Хоукфорта. Она сказала себе, что следует быть практичной, вот и все. Они помолвлены и намерены ближе узнать друг друга. Не включало ли это и такую соблазнительную телесную близость в постели? Безопасную гавань, которая так манит? Слегка дрожа от возбуждения, Криста отбросила мех и забралась в постель.
   Хоук неожиданно проснулся, сел в кровати и прислушался к звукам, доносившимся с улицы. Ветра не было. Дождь еще шел, но ярость бури исчезла. Припоминая шторм, пережитый пять лет назад близ Винчестера, Хоук не обманывал себя ложной надеждой. Он знал, что скоро вновь поднимется бешеный ветер и ринется на стены Хоукфорта. Только после второй атаки стихии можно будет считать, что опасность миновала.
   Он уже собирался лечь снова, как вдруг, точно удар молнии, вернулась ясность сознания. Хоук выпрямился и посмотрел на женщину, которая спала возле него. Недоверие уступило место изумлению. Какой шалый порыв вынудил его забраться в постель к Кристе? Неужели от усталости мозг его был настолько одурманен, что он утратил способность рассуждать хоть сколько-нибудь разумно? Или же он просто поддался соблазну осуществить свое тайное желание? Как бы в ответ на этот вопрос его тело напряглось. Хоук начал было вставать с постели, но замер, когда Криста негромко вскрикнула.
   Тем временем ветер разбушевался с новой силой, и шум бури, должно быть, напугал девушку. Хоук помедлил, обуреваемый сомнениями, но тут Криста жалобно всхлипнула, и это решило дело. Запрокинув голову, словно обращался к небесам за помощью, он лег в постель. Осторожно, чтобы не разбудить спящую, он притянул ее к себе и только теперь обнаружил, что его нареченная была голой. Хоук глубоко, прерывисто вздохнул. Кожа у девушки была такой теплой и нежной… Криста была стройной, прекрасно сложенной, а ее груди… Она слегка пошевелилась, и огонь пробежал по жилам Хоука. Он подумал, что надо бы отодвинуться, а еще лучше просто ретироваться, но вдруг почувствовал, что она успокоилась, расслабилась, что страх ее ушел. Хоук закрыл глаза, моля Бога даровать ему выдержку и терпение, и остался на месте; он подложил себе под голову подушку и всю долгую, навсегда памятную и целомудренную ночь держал в объятиях свою норвежскую невесту.
   На рассвете он ушел. Хоук знал, что Криста вскоре проснется, и не хотел смущать ее своим присутствием. Не хотел он и утратить самообладание, а это могло произойти в любую секунду, задержись он подольше. Девушка спала так глубоко, пока он держал ее в объятиях, что Хоук был уверен — она не догадается, что он провел ночь в ее постели. Он хотел, чтобы она осталась в неведении, и не только потому, что щадил ее чувства. Хоук хотел скрыть тот факт, что он провел ночь в постели прекрасной женщины и не овладел ею.
   Выйдя во двор, Хоук первым долгом направился к сторожевым башням, и дозорные сообщили хозяину, что ночь прошла спокойно. Лорд усмехнулся, услышав эти слова, но вполне оценил их смысл. По представлениям тех, кто сражался с датчанами, даже такая страшная буря была не более чем средней руки неприятностью. Покинув крепость, Хоук спустился в город и с облегчением обнаружил, что причиненный бурей ущерб невелик. На улицах была грязь, повсюду виднелись кучи песка, нанесенного ветром. Когда Хоук вернулся в замок, мужчины и женщины уже занимались каждый своим делом. Как он и думал, Эдвард ждал его. Управляющий выглядел несколько взъерошенным и сонным, но был явно доволен.
   — Если бы не ваша мудрая предусмотрительность, милорд, мы потеряли бы половину урожая. А так ущерб незначительный. Пострадал один причал, но его легко восстановить. Ствол дерева попал в мельничное колесо, но я сразу направил туда несколько человек, и скоро все будет в порядке.
   — Были пострадавшие?
   — Только один, милорд. Олвин, помощник кожевника. Мужчина захотел ночью облегчиться и по непонятной причине решил, что горшок для него недостаточно хорош. Вышел на улицу, его сбило с ног ветром и протащило на некоторое расстояние. Он приземлился прямо у двери пекаря Вильгельма, и тот внес его в дом. С ним вес в порядке, только шишка на голове да несколько синяков.
   — Полагаю, к завтрашнему утру он получит в подарок полдюжины горшков, чтобы не вздумал повторять подобный опыт, — улыбнулся Хоук.
   — Без сомнения, милорд. Во всяком случае, мы должны считать себя счастливчиками.
   — Так оно и есть.
   В сопровождении Эдварда лорд поехал верхом осматривать поля. Как он и предполагал, буря там повоевала на славу. Спешившись, Хоук вручил поводья коня Эдварду и опустился на одно колено. Почва была очень сырой, как и следовало ожидать после такого ливня. Потрогав землю, он поднес пальцы к носу и принюхался. Потом сел в седло и сказал:
   — Пройдут сутки, а может, и больше, прежде чем земля настолько просохнет, чтобы можно было поставить снопы овса в стога. А тем временем пошлите людей снять верхний слой почвы примерно на пять дюймов. Велите им сбросить почву в море.
   Эдвард наморщил лоб.
   — Хорошо, милорд. Но можно спросить зачем?
   — Земля пахнет солью. Дождь был смешан с каплями морской воды, подхваченной ветром. Если верхний слой не снять, на будущий год ничего не вырастет.
   — Прошу прощения, милорд, но вы рассуждаете как настоящий фермер.
   Хоук расхохотался и вдруг вспомнил, как Криста говорила, что ее поразил его смех. Просто невозможно не думать о ней в самые неподходящие минуты.
   — Вы считаете, Эдвард, что я могу обидеться на вас за эти слова?
   — О нет, милорд! Уверяю вас, у меня не было такого намерения. Просто я нахожу удивительным, что воин так много знает о земле.
   — Я воевал за эту землю, — тихо проговорил хозяин Хоукфорта. — Было бы чертовски глупо с моей стороны, если бы я не знал, как заботиться о ней, когда она попадет мне в руки.
   Молодой управляющий задумчиво кивнул в ответ. Они повернули коней к замку.
   Криста проснулась почти сразу после ухода Хоука. Открыв глаза, она сначала удивилась, что уже наступило ясное утро, а потом была потрясена тем, что рядом с ней не оказалось лорда. Он ушел, не сказав ни слова. Исчез, словно его тут и не было.
   Может, ей просто почудилось, что ночью он был рядом? Затуманенный усталостью мозг вызвал желанное видение, а она приняла это за реальность… Нет, ей-богу, это не так! Хоук и вправду делил с ней ложе, и простыня сохранила тепло его тела. Да и ямка от головы на подушке подтверждает это. Девушка смотрела на подушку, пока одевалась и кое-как приводила в относительный порядок взлохмаченные волосы. Где-то в глубине сознания сохранилась память об ощущении безопасности и тепла, о прикосновении к твердой и гладкой коже, о том, что она лежала в объятиях ласковых и сильных рук.
   Легкий румянец окрасил щеки Кристы. Прикусив нижнюю губу, она стала думать, как теперь смотреть в глаза Хоуку.
   Он ее не хотел. По крайней мере это было совершенно ясно, решила Криста, припомнив со всей очевидностью, как она ночью имела дерзость вернуться в постель голой, так и не надев рубашку. Хоук был добр к ней, этого не отнимешь, но не такой доброты Криста искала. Ну, или не совсем такой. Ее единственная попытка соблазнить мужчину успеха не имела. И она не могла придумать, как вести себя дальше.
   А придумать необходимо, но поскольку ничего не произошло, она должна призвать на помощь всю свою гордость и больше не позволять себе никаких вольностей в отношениях с лордом. Кристу все сильнее тревожил страх по поводу того, что Дора, возможно, права. Хоук хотел другую невесту, «истинную леди», настолько завладевшую его сердцем, что, лежа в постели с другой, обнаженной женщиной, даже держа ее в объятиях, остался безразличным к зову страсти.
   Проклятая соперница! Чем особенным она обладает по сравнению с Кристой? Несомненно, голос у нее звучит как песня жаворонка. Руки у нее лилейно-белые, и если на них выступит капелька крови, то разве что от укола вышивальной иглой, орудием изящного искусства, которому Криста не обучена. У нее не появятся веснушки от долгого пребывания на солнце, потому что она себе этого не позволяет. И она не говорит, а нежно мурлычет. Никогда не перечит своему повелителю и всегда с ним соглашается… Не занимается крестьянской работой, чтобы спасти его урожай… И еще она не стала бы красить волосы и прикидываться служанкой.
   Но что поделаешь, ведь их предполагаемый брак — условие мира. Они оба связаны обещанием, нарушить которое значило бы обречь множество людей на нестерпимые страдания.
   С такими мыслями Криста спустилась в зал, а потом вышла на улицу посмотреть, что натворила буря. Ей стало чуть легче, когда она заметила, что ущерб невелик. Но вес еще оглядывалась в страхе, что вдруг увидит Хоука, встретиться с которым прямо сейчас ей было бы трудно. Криста презирала это трусливое желание, но ничего не могла с собой поделать. И ее неотвязно преследовала мысль о том, что ждет их в будущем.
   Она безуспешно старалась прогнать эти размышления но тут ее отыскала Элфит. Девушка явно успела восстановить силы после вчерашнего дня и пребывала в самом радужном настроении.
   — Миледи, вот вы где! Как хорошо, что все позади и все мы живы и здоровы. — Она пригляделась к Кристе, и улыбка се угасла. — Вы все еще чувствуете себя усталой, миледи? Может, вам не давал спать ночной шум?
   — О нет, я спала достаточно крепко, — коротко ответила Криста, желая поскорее избавиться от беспокойного для нее предмета разговора.
   — Очень хорошо. Тогда мы могли бы начать? Дел по горло.
   — Начать что?
   Неужели после вчерашнего остались еще какие-то дела?
   — Как это что? Подготовку к празднику урожая. Разве в Уэстфолде нет такого обычая?
   — К празднику? Да, само собой. Но ты уверена, что я могу…
   — Леди Дора никогда этим не занимается. Она говорит, что можно только возносить благодарственные молитвы, а все остальное — язычество. — Элфит недовольно сморщила нос, но уже через секунду рассмеялась. — К счастью, лорд Хоук думает иначе. Эдвард руководил приготовлениями все прошедшие годы, но теперь он считает, что вы должны принять в этом участие. Так он мне сказал прошлой ночью… то есть вчера, — спохватилась Элфит и сильно покраснела.
   — Понимаю, — улыбнулась Криста. — В таком случае я очень рада. С чего мы начнем?
   Вскоре стало ясно, что главное — это угощение, тут все и каждый ожидали многого. Надо было испечь сотни пирогов, начиненных изюмом и медом, из зерна первого сбора, приготовить множество ломтей самого лучшего хлеба. Отжать сидр, сбить масло, приготовить творог, заготовить дрова для костров, на которых будут жариться куски мяса. Делом занимались все слуги, а также горожане и крестьяне из окрестностей города. Хоук и его воинство охотились каждый день, а рыбаки плавали на своих лодках вдоль берега и вытаскивали из воды сети, полные трепещущих угрей, макрелей и сельдей. Юноши готовились к ритуальным танцам под одобрительные взгляды молодых женщин. Каждый с радостью занимался своим делом, за исключением Доры и отца Элберта. Они бродили вокруг с мрачными лицами, бормоча себе под нос проклятия и громко вознося молитвы за тех, кого они именовали богохульниками.
   Криста заметила, что эта парочка достаточно осторожна и не делала ничего подобного на глазах у Хоука. Они дожидались, пока лорд отправится в свой ежедневный выезд на охоту, и прекращали свое занятие, едва он показывался на дороге к замку. Поскольку Хоук не обращал на сестру и священника никакого внимания, вес остальные следовали примеру хозяина.
   — С тех пор как вы здесь, миледи, — сказала Кристе Элфит, — люди прислушиваются к вашим словам и не обращают внимания на пустую болтовню тех, кто никогда не замечал в нас ничего хорошего.
   — Стоило бы помнить, что я еще не жена лорду Хоуку, — ответила Криста, довольная таким признанием, но из осторожности не желая поддерживать пренебрежительные суждения о Доре.
   Элфит расхохоталась, словно слова будущей жены лорда ее здорово насмешили. Однако Криста не разделила ее веселости. Она все еще испытывала душевную боль при воспоминании о ночи, и ей казалось, что ее нареченный не склонен искать се общества. За три дня, прошедшие с того утра, когда она, пробудившись, нашла свою постель пустой, они с Хоуком обменялись всего несколькими фразами, которых требовала обычная вежливость.
   По справедливости говоря, в эти дни все были заняты с утра до наступления сумерек. То, что Хоук был тоже слишком занят, чтобы общаться с ней, не утешало Кристу. Она ловила себя на том, что наблюдает за ним по много раз в течение дня, прислушивается к звуку его голоса и тщетно пытается придумать, как обратить на себя его внимание, когда они трапезничали за столом в зале. Но язык у нее был словно узлом завязан, а в голове полная пустота.
   Рейвен обо всем догадывалась и посмеивалась, но не могла скрыть собственного беспокойства. Торголд то и дело что-то бурчал в кружку эля и угрюмо сдвигал брови каждый раз,
   когда ему доводилось встречать Хоука. В день праздника хозяин Хоукфорта перехватил Торголда по дороге в конюшню, куда вел своего жеребца. Передав поводья конюху, Хоук поманил к себе Торголда.
   — Что вас тревожит? — спросил он, когда человек-тролль подошел к нему своей шаркающей походкой.
   Торголд уставился на лорда из-под лохматых бровей.
   — Меня? Ничто не тревожит. Не обо мне вы должны беспокоиться.
   Хоук огляделся по сторонам, убедился, что они одни, и кивнул:
   — Ладно. Что тревожит ее?
   Он не мог скрыть жалостливую нотку в голосе, которая удивила Торголда и вызвала невольную улыбку.
   — Она в затруднении из-за вас.
   — Называйте как хотите, если вам это нравится, но ответьте на мой вопрос. Она больна?
   — Разумеется, нет! Девочка здорова, как молодой жеребенок на лугу. Что заставляет вас думать, будто она встревожена?
   — Она со мной почти не разговаривает, мало того, не смотрит мне в глаза. Я даже не помню, когда видел ее улыбку, во всяком случае, это было еще до бури. Может, она сердится на то, что ей пришлось так много работать? В этом дело? Или в том, что ей снова досталась уйма дел во время подготовки к празднику урожая? Но ведь я не просил ее брать на себя трудную работу.
   Торголд с минуту помолчал, покручивая кончики большой черной бороды. Когда он снова посмотрел на Хоука, глаза у него сверкали.
   — Скажите мне, лорд, не склонны ли вы заблуждаться? Когда вы выходите в море под парусом, не случается ли вам терять направление? А когда ездите верхом, дорогу домой находит вместо вас эта ваша великанская лошадь?
   — Конечно, нет. Что это вам вдруг пришло в голову?
   — Подумайте об этом, лорд. Если и есть вещь, которой леди Криста никогда не чуралась, так это тяжелая работа. Господи, да когда она была еще совсем малышкой, то ходила на поля вместе со всеми нами и делала все, что было ей по силам. Ее отец был тогда еще жив и не хотел, чтобы дочь себя утомляла, но она на этом настояла и терпеть не могла бездельничать.
   — Значит, это я. Чем-то я ее огорчил.
   Хоук искоса глянул на старика. Все эти дни он подумывал, что, наверное, ошибся — Криста знала, что он был с ней в постели. Она вправе была сердиться, но Хоук надеялся, что своим слугам она ничего не рассказала.
   — Уж не знаю чем, — сказал Торголд. — Сдастся мне, что вы не так уж плохи… для сакса.
   Настроение лорда слегка улучшилось; он даже изобразил некое подобие улыбки.
   — Благодарю за вотум доверия, но мне хотелось бы узнать, как се смягчить.
   — Я говорил вам о ленточках для волос?
   — Говорили, но я как-то не принял это всерьез…
   — Вся беда в том, что вы слишком много думаете, — перебил Хоука Торголд. — Купите хороший пучок ленточек и тогда попробуйте потолковать с девушкой. Выберите такое местечко, откуда она не сможет от вас убежать.
   Хоук принимал добрые советы, даже когда слышал их из уст столь неподходящих на вид советчиков, как этот парень, так похожий на тролля. Он спустился в город, посетил осчастливленного его визитом купца и обзавелся тем, что искал, Но у него не было времени отыскать Кристу, потому что праздник уже начинался.
   Солнце клонилось к западу, но было еще совсем светло, когда все обитатели Хоукфорта и его окрестностей собрались на большом поле. Столы сколотили из досок и уложили их на козлы, накрыли полотнищами материи как скатертями и разместили на них плоды своих стараний. Костры, зажженные еще днем, поддерживали подростки под строгим надзором главной кухарки, которая следила и за тем, чтобы куски мяса и целые поросята вовремя поворачивались и подрумянивались равномерно со всех сторон. Дразнящие аппетит запахи радовали участников праздника. Из бочонков с медом и элем вынули затычки. Ребятишки путались у взрослых под ногами, но те только улыбались и подзадоривали озорников.
   Выйдя на поле, Криста огляделась с некоторым беспокойством. Насколько она могла видеть, все было как должно, однако ей еще никогда не доводилось принимать участие в таком большом празднике. Она чувствовала себя скованной. Элфит помогла госпоже надеть лилово-розовое платье, которое казалось сотканным из последних бликов заходящего солнца, а потом с разрешения Кристы ушла принарядиться сама. Она была где-то здесь, в толпе, и, разумеется, с Эдвардом. Этим двоим, кажется, суждено стать счастливой четой. Криста радовалась за них и гадала, выпадет ли ей самой такое же счастье.
   Ответ на этот вопрос был связан с высоким, сильным мужчиной, который стоял почти в центре поля и дружески болтал со всеми и каждым с таким видом, словно у него нет никаких забот. Чувство обиды нахлынуло на Кристу при виде такой беззаботности, но быстро исчезло под наплывом чувств, одновременно и нежных и пылких. Хоук был одет в простую черную тунику, вышитую золотом. Тонкую талию обвивала золотая цепь с закрепленными на ней ножнами, украшенными драгоценными камнями. Густые кудри каштановых волос обрамляли бронзовое от загара лицо. Хоук был выше всех на голову. Криста увидела, как он наклонился, чтобы посмотреть в глаза какой-то пожилой женщине: она явно его чем-то поддразнивала. Потом они рассмеялись, и женщина ушла с улыбкой.
   При виде Кристы Хоук распрямил плечи и перестал улыбаться. Девушка приуныла, у нее тоскливо сжалось сердце. На секунду — но лишь на секунду — появилось желание затеряться в толпе, однако гордость не позволила ей сделать это, а потом было уже поздно. Хоук направлялся к ней с нарочитой поспешностью. Как бы ощутив ее намерение скрыться, он положил руку ей на локоть еще до того, как заговорил.
   — Миледи, — произнес он серьезно, — позвольте поблагодарить вас за вес, что вы сделали. Я не припомню такого замечательного праздника.
   К своему вящему неудовольствию, Криста покраснела и не смогла посмотреть лорду в глаза.
   — Вы должны поблагодарить за это Эдварда и всех остальных. Я только помогала им.
   — Это не то, что говорит Эдвард и вес остальные.
   Прежде чем она могла возразить или воспротивиться, он продел ее руку под свою и увел дальше в толпу. Их тотчас окружили горожане и крестьяне.
   Хоук провел Кристу к почетному столу и усадил ее, прежде чем занять свое место. Их появление послужило сигналом к началу праздника. Среди всего этого шума и веселья, парада разнообразных блюд, потоков эля и меда Криста старалась сохранить самообладание. Все хотели поговорить с Хоуком и делали это вполне непринужденно, окликая его с других столов. Он вел одновременно несколько разговоров — с легкостью и юмором, — и все барьеры между людьми перестали существовать.
   Веселье стало еще более бурным, когда молодые мужчина и женщина из горожан скромно выступили вперед и преподнесли Хоуку и Кристе две соломенные куклы, сделанные из последних колосков урожая. Криста не была знакома с этим обычаем и не знала, как себя вести, но лорд встал, взял се за руку и подвел к старому дубу, возвышающемуся на краю поля. Вслед за Хоуком Криста тоже укрепила свою куклу на ветке дуба, и толпа приветствовала это радостными криками.
   Солнце село, люди зажгли факелы. В свете пляшущих языков пламени мир, казалось, погрузился в древние тени.
   — Король и королева урожая, — пояснил Хоук, указывая на кукол. — Многие верят, что оказание им почестей делает наши земли плодородными.
   — А вы этому верите? — тихо спросила Криста.
   — Я не вижу в этом ничего плохого, — пожав плечами, ответил лорд.
   Все еще держа ее руку в своей, он, как положено в торжественных случаях, препроводил Кристу на ее место за столом. Едва они уселись, как цепочка молодых людей в белых одеяниях, но с вычерненными лицами выбежала на открытое место перед обедающими. С их костюмов свисали сотни кусочков блестящего, отполированного металла, который отражал свет пламени, и оттого каждый юноша казался как бы центром крошечного солнца. В руках танцующие держали жезлы и ритмично ударяли одним о другой в такт музыке старинного танца, унаследованного вместе с кровью предков.
   Криста смотрела на представление с восторгом — для нес, так любящей танцы, хоть в этом было нечто знакомое. Она видела похожие танцы в исполнении обитателей Уэстфолда.
   Хоук тем временем наблюдал за девушкой и радовался, что она повеселела. Он вес еще не догадывался, что же ее огорчило, но дал себе слово исправить положение. Дело взаимного узнавания достаточно затянулось. Он собирался сказать об этом Кристе, но только не здесь и не теперь, в разгар шумного веселья. Для этого нужна была минута особой близости, редчайший из даров, который он намерен был получить для них обоих в ближайшее время.
   Он перевел взгляд в сторону моря и улыбнулся, зная, что принесет завтрашнее утро.

Глава 10