Страница:
Эдварда этот вопрос удивил.
— Упражнения в воинском искусстве — очень важное дело. Лорд Хоук держит большой гарнизон, и не годится, чтобы люди бездельничали.
— Полагаю, что так…
Криста повернула голову и стала смотреть поверх стены на окрестности. Перед ней раскинулись золотые поля, богатые сады, ровные ряды виноградников и густые леса. Глазам, привычным к более суровой природе, все это казалось плодом воображения скальда[7].
— Так было не всегда, — говорил Эдвард, стоя у нее за спиной. — Было время, когда поля лежали вытоптанными и безжизненными, город походил на крошечную обгорелую раковинку, а те, кто жил в крепости, цеплялись за слабую надежду, что датчан когда-нибудь прогонят из страны.
— Это было до того, как король Альфред объединил народ и дал бой датчанам?
— Да, когда такие люди, как лорд Хоук, выступили в поход вместе с королем. То был не один бой, а множество кровавых сражений, не перечесть сколько. Воины жили в седле, почти без пищи и отдыха, пока им не стало казаться, что в мире не осталось ничего, кроме крови и смерти. — Порыв ветра налетел в момент молчания. Когда его завывания стихли, Эдвард продолжил: — Он никогда не говорит об этом ни единого слова. Другие любят похвастать своими подвигами в битвах, но только не Хоук. Он был еще мальчиком, но сражался с упорством взрослого мужчины и видел вещи, какие не следует видеть ни одному мальчику. Сам король назвал его величайшим воином нашего времени. Он предлагал ему любую награду, кроме собственного трона. Как вы думаете, чего пожелал Хоук?
Криста молча покачала головой.
— Уехать домой, чтобы исцелить землю в надежде, что и она исцелит его.
— Вы были с ним? — дрожащим от волнения голосом спросила Криста.
— Нет, я тогда был чуть больше плаксивого грудного младенца. Мои родители прятались вместе со мной в лесу, и мать варила кору и какие-то корешки, чтобы к ней пришло молоко, и я мог выжить. Лорд Хоук принес мир этой земле, ее людям, но мир недоступен ему самому. Он хорошо знает, что только слава о его ярости и жестокости держит датчан в страхе. Лорд столько времени проводит на тренировочном поле и на охоте, чтобы лазутчики датчан могли это видеть.
— Лазутчики?
— Само собой, здесь есть шпионы. Думаете, нет? Датчане не примирились с потерей этих владений. Они роют землю, как быки на привязи, дожидаясь первого признака слабости, чтобы снова уничтожить нас.
— Я об этом не подумала, — призналась Криста, чувствуя себя глупо из-за столь очевидной ошибки. Страна могла казаться ей процветающей и мирной, но другие глаза увидели бы се такой же, а потому желанной для захвата.
— Тогда подумайте об этом теперь, миледи, — сказал Эдвард. — Грозная слава Хоука защищает нас. Малейший намек на слабость откроет ворота страшной беде.
Криста выпрямилась и посмотрела на управляющего с гордостью.
— Я не нахожу у лорда Хоука ни малейших признаков слабости.
Но Эдвард и не думал уступать.
— Тогда вам не следует искать повода вызвать в нем хоть что-то похожее на слабость.
— Я ищу только одного: возможности стать ему доброй и преданной женой.
Выражение лица молодого человека немного смягчилось.
— В таком случае, миледи, мы все будем надеяться, что вам это удастся, потому что среди нас нет ни одного мужчины, ни одной женщины или ребенка, который не желал бы лорду самого лучшего.
Итак, люди в Хоукфорте ждут, чтобы она проявила себя. Криста почувствовала облегчение, когда обход замка подошел к концу. Ей хотелось уединиться в своей комнате до ужина, обдумать все увиденное и услышанное и подвести итоги. Но когда она шла через большой зал, дорогу ей преградила Дора. Она так внезапно вынырнула из тени, что Христа не сдержала возгласа удивления.
— О, Дора… Простите, я не заметила вас. На скулах женщины горели два красных пятна, подчеркивая огонь, пылающий в ее глазах.
— Не сомневаюсь, что ваша голова битком набита шальными мыслями, чтобы вы замечали хоть что-то вокруг себя, — прошипела она, оскалив зубы и скривив губы в усмешке, полной презрения. — Вы просто дура! Самое разумное, что вы можете сделать, — это уехать отсюда.
Исходи эта грубость от кого-нибудь другого, Криста была бы удивлена. Но в устах Доры она была столь же естественной, как дым, идущий от горящего полена.
— Я не считаю, что это было бы хоть сколько-нибудь разумным, — ответила Криста.
— Вот как? Значит, вы совсем не разбираетесь в происходящем. Вы привели Хоука в бешенство. Понятно? Он настолько охвачен яростью, что не может положиться на себя, оказавшись рядом с вами. Однажды он обзавелся глупой, себялюбивой маленькой женой, и она прожила недолго. Он не из тех мужчин, которые в состоянии долго терпеть глупости. Он любит другую женщину, леди знатного происхождения и богатую, и хочет жениться на ней. Лорд уже сделал бы это, если бы не этот идиотский союз.
Перед этими преградами, новыми и совершенно се потрясшими — первая жена, ее смерть, другая женщина, которую Хоук будто бы любит, — Криста почувствовала себя так, словно ее бросили в бурное море, холодное и одновременно обжигающее. Но поскольку течение жизни, кажется, делает крутой поворот, может, стоит поговорить с Дорой о ее утверждениях… хотя бы отчасти.
— Хоук вовсе не сердится. Во всяком случае, он ничем не показал этого.
Дора в ответ пренебрежительно фыркнула.
— Разумеется, не показал. Он никогда не проявляет своих чувств на людях. Но сегодня он провел весь день на учебном поле и едва удерживал себя от того, чтобы не изрубить своих людей на куски. Вы что, совсем не представляете, какую кашу заварили?
— Я не совершила ничего ужасного. Вы преувеличиваете.
— Ничего? Господи, да вы еще глупее, чем Эдда! Яд, источаемый Дорой, отравлял воздух вокруг Кристы, но она не могла удержаться от вопроса:
— Кто такая Эдда?
~ Кем она была, — с торжествующим видом поправила ее Дора. — Она была первой женой Хоука, сопливой девчонкой. Ее смерть стала облегчением для всех нас.
— Как она умерла?
— Свалилась со скалы, вон той, справа отсюда. — Женщина повела рукой в сторону моря. — Так ей и надо, ничего лучшего она не заслуживала. Мы даже не смогли отыскать ее тело. Не было настоящих похорон, и душа ее осуждена вечно блуждать. Но вас это не должно беспокоить, раз вы не христианка.
— Я христианка. Мой отец позаботился, чтобы я была воспитана как подобает.
Криста не добавила, что, по ее предположениям, отец поступил так, чтобы уберечь ее от опасного влияния исчезнувшей матери.
Дора вроде бы смутилась, но тотчас овладела собой;
~ Не важно! Можете называть себя как хотите, но сердце у вас псе равно языческое, как у всех норвежцев. Потому что вы живете в холодных и пустынных землях, лишенные милосердия нашего Бога.
— Наша земля такова, какой пожелал се сотворить Господь. Но я сомневаюсь, что он пожелал сотворить вас столь невежественной и предубежденной. Если бы он желал подобного для кого бы то ни было, он не послал бы своего Сына как весть о своей любви и искуплении для всех.
На какое-то время ярость лишила Дору дара речи. Она не могла ни пошевелиться, ни выговорить хоть слово, только злобно смотрела на Кристу. Несколько секунд ее губы беззвучно шевелились, наконец она заговорила:
— Как ты смеешь так говорить о Боге! Твои слова срываются с языка, словно ядовитые гады, подобающие такой проклятой ведьме, какая ты есть!
Это было даже больше, чем Криста могла ожидать, и гораздо больше, чем она могла стерпеть. Всю жизнь она прожила с людьми, которые се любили, но их ласковое и заботливое отношение не сделало ее слабой. Наоборот, оно прибавило ей душевных сил.
— Довольно, Дора, — произнесла она со спокойным достоинством. — Я сожалею, что демоны завладели вашей душой, но не могу позволить вам разговаривать со мной подобным образом. Это, по меньшей мере, неуважение к лорду Хоуку, женой которого я стану. Примите это к сведению, и, быть может, между нами наступит согласие.
— Никогда! — выплюнула Дора, смерила Кристу бешеным от ярости взглядом и удалилась.
Едва она ушла, Криста подошла к окну и набрала полную грудь свежего, пахнущего солью морского воздуха. Немного успокоившись, она села на скамью и стала смотреть на море. То была несбыточная мечта, но ей так хотелось увидеть отсюда родной дом! А если бы такое и было возможно, что оно дало бы ей, кроме глубокой сердечной тоски?
— Что тебя тревожит? — спросила Рейвен, усаживаясь рядом с Кристой и глядя на нее проницательными черными глазами, которые замечали абсолютно все. — Было бы твое личико подлиннее, оно бы сейчас уперлось подбородком в колени. Полно, тебя ли я видела вчера вечером за столом во всей славе рядом с твоим гордым лордом? И ведь он не выразил ни малейшего неудовольствия.
Криста дернула плечом, но не в силах была отделаться от жалости к себе. Это состояние могло затянуться.
— Ты считаешь, что все хорошо?
Рейвен нетерпеливо прищелкнула языком.
— Я считаю, что ты держалась лучше, чем я ожидала, но я никогда не понимала мужчин как следует. Так что тебя тревожит? Подожди, я догадываюсь. Это чудовище Дора вертелась поблизости, источая яд собственного изготовления.
— Это так заметно?
— Заметно и мне, и всем остальным. Все перешептываются о том, как выглядела ты прошлым вечером, как выглядел лорд Хоук, как он смотрел на тебя, когда ты этого не замечаешь, и так далее и тому подобное. — Рейвен даже передернуло при мысли о подобных глупостях. Она склонила голову набок и серьезно посмотрела на Кристу. — Само собой, им только и остается, что перешептываться, на большее они не осмелятся. А эта… она еще сохраняет какую-то власть и старается ее удержать.
— Я вовсе не хочу вносить раздоры в семью своего мужа.
— Они уже есть, эти раздоры. — Рейвен недовольно фыркнула, — Этот мешок костей только и знает плести интриги. Право, одни кости, ни кусочка мяса, и от ее происков никакого проку. К тому же это его лордству решать, чего он хочет у себя в доме, а чего нет. Насколько я могла убедиться, хочет он тебя.
— Хотеть еще не значит любить.
— Но с этого начинает большинство мужчин, как я слышала. — Понимая, что эти ее слова вряд ли изменят настроение Кристы, Рейвен вздохнула. — Слушай, девочка, ведь ты-то покрепче, чем она. Я просто поверить не могу, что эта тощая змея сумела довести тебя чуть не до слез.
— Вовсе не она, а то, о чем она говорила. Ты знала, что лорд Хоук был раньше женат?
— Слышала, как упоминали об этом, — ответила Рейвен, предварительно оглядевшись по сторонам. — Она давно умерла. Он никогда о ней не говорит.
— Он не говорит и о том, как участвовал в сражениях против датчан, когда был еще совсем мальчиком, но это еще не значит, что он забыл о тех сражениях.
— Он плохо думал о ней, как говорят, и надеется, что ты лучше.
— Может, и так, если бы он не любил другую женщину.
— Что это ты говоришь? — вскинула голову Рейвен. — Какая еще женщина?
— Дора не назвала мне ее имя, только сказала, что была другая женщина, на которой он собирался жениться. Она считает ее истинно знатной особой.
— И ты ей поверила? Она тебя совсем сбила с толку, девочка! Если Хоук имел намерение на ком-то жениться, это само по себе еще ничего не значит. Я имею в виду, что это не значит, будто он ее любил. Любовь и брак — разные вещи. — Рейвен спохватилась и добавила: — По крайней мере, очень часто. Кроме того, если чудовище по имени Дора называет ее истинно знатной особой, значит, она такая же тощая палка, как сама эта змея. Неудивительно, что лорд Хоук так и не был приведен к алтарю. Да он на коленях должен благодарить датчан за то, что причиненные ими тревоги, в конечном счете, привели его к такому союзу.
— Мне почему-то кажется, что он вовсе не склонен рассыпаться перед датчанами в благодарностях, — невольно улыбнувшись, заметила Криста.
Однако мысль посеяла свои семена, и после ухода Рейвен Криста еще долго размышляла об этом. В зале было тихо, приготовления к ужину еще не начинались. Пылинки плясали в солнечных лучах. Криста села на скамейку, положила голову на колени и стала смотреть в окно. Благодаря путешествию с Эдвардом она теперь знала замок лучше, но очень и очень многое ей еще предстояло открыть. О городе за стенами замка она не знала почти ничего. Она видела, что город процветает, — одни только строительные леса вокруг заново возводимых зданий сказали бы ей об этом. Город быстро разрастался. Но жители его оставались для нее загадкой. Криста никогда прежде не бывала в таком большом и людном месте. Даже и не думала, что ей придется туда попасть. К этому тоже надо привыкнуть.
Криста как раз думала о том, как ей найти общий язык с жителями Хоукфорта, когда Хоук вошел в зал.
Погруженная в свои мысли, она не заметила его. Лорд замер на месте. Темноволосая девушка-служанка исчезла, но эфирная богиня прошлого вечера, словно возникшая из морской пены и солнечного света, сидела перед ним у окна. В обоих случаях то была совсем юная женщина — очень серьезная на вид, хоть и юная, — просто одетая, щеки и лоб у нее слегка загорели, а глаза задумчиво смотрели вдаль. Она показалась Хоуку печальной, и он ощутил внезапное желание утешить ее. Поддавшись порыву, он подошел к Кристе и опустился рядом с ней на колени.
~ Эдвард сильно утомил вас?
Криста даже вздрогнула — так удивило се неожиданное появление Хоука. Он возник рядом с ней у скамьи, такой большой и так близко. Волосы его сбились, лицо потемнело от выросшей за день щетины. Потный и грязный — и просто замечательный.
— Нет, не слишком. Вы упражнялись весь день? Он кивнул, хотя толком не понял, о чем она спросила. Ее голос обволакивал его, мягкий и чуть хрипловатый, нежный, словно ласка.
— Вы повидали все, что следовало?
— Думаю, что да. — Криста робко улыбнулась. — Эдвард был очень любезен.
— Он всегда такой, — улыбнувшись в ответ, сказал Хоук. Встал и сел возле Кристы на скамью. Девушка непроизвольно подвинулась, уступая ему побольше места. — Что вы думаете о Хоукфорте?
— Он очень большой, — произнесла Криста первое, что пришло в голову.
— Вы так считаете? Винчестер гораздо больше.
— Мне трудно это себе представить. Мой дом — я имею в виду мой прежний дом — занял бы в городе скромный уголок. Владения моего брата больше, они почти такого же размера, как Хоукфорт, но не за счет количества людей, а за счет земель.
— Я был в Скирингешиле. Это достаточно большой город и оживленный морской порт.
Криста помедлила в нерешительности, но любопытство победило. Лучше прямо сейчас узнать, чего стоит этот человек.
— Это правда, что вы отправились туда, чтобы отобрать у Вулфа свою сестру?
Хоук сверкнул глазами. ~ Так вам сказали?
— Да. Ваши люди так говорят, и скальд пел о том же в вечер моего приезда.
— По правде сказать, я отправился в Скирингешил, чтобы убить Вулфа. Я полагал, что он похитил мою сестру, и боялся, что она мертва или терпит ужасные страдания. Я так сильно хотел увидеть его кровь на лезвии моего меча…
— Тогда почему он жив? — негромко спросила Криста.
— Независимо от того обстоятельства, что победа в поединке могла достаться одному из нас? Мы ведь могли убить друг друга, но Кимбра заверила меня, что счастлива замужем, и просила ей верить. А я решил, что она просто хочет спасти меня, и увез ее хитростью. — Он вздохнул. — К ее чести, она простила меня, и Вулф тоже, когда явился сюда. Мысль о союзе между норвежцами и саксами первоначально принадлежала Вулфу, но он вскоре заручился поддержкой Альфреда. Остальное вам известно.
Остальное ей и в самом деле было известно. Король от всей души поддержал мысль о союзе и о браках, которые должны были закрепить этот союз. Каковы бы ни были чувства Хоука по отношению к истинно знатной леди, он никогда не стал бы перечить королю.
— Я очень рада, что все кончилось хорошо для вашей сестры и лорда Вулфа, — совершенно искренне сказала Криста, но надежда се сердца на то, что и у них все сложится счастливо, осталась невысказанной.
— Они живут в любви.
Хоук произнес последнее слово так, будто оно казалось ему чужим, непонятным и просто случайно вырвалось. Слово из неизвестного ему языка, значение которого ему объяснили, но оно осталось для него загадочным.
Печаль ощутимой тяжестью легла на плечи Кристы. Она выпрямилась, но это потребовало усилия. Будь она посмелее, спросила бы у Хоука, верит ли он в любовь. Однако мысль о возможном ответе страшила ее. Лучше оставаться в счастливом неведении, тогда по крайней мере останется надежда.
— Я все думал о причине, по которой вы приехали сюда таким странным способом.
Криста проглотила слюну, чтобы ослабить напряжение в горле.
— Это правда, что вы, поступая так, надеялись получше узнать меня?
Криста кивнула и перевела дух, собираясь с силами.
— Вначале мне это казалось неплохой мыслью. Если он намерен посмеяться над ней, сейчас самое время это сделать. Она ждала.
— Намерение заслуживает одобрения. Криста открыла глаза, с опозданием сообразив, что держала их закрытыми, как на молитве, и посмотрела на Хоука.
— Вы так считаете?
— Не ищите в моих словах большего, чем в них заключено. Я просто имел в виду, что вовсе не обязательно для нас обоих считать плохим желание лучше узнать друг друга до того, как мы поженимся, — сказал он и поспешил добавить: — И это не значит, что я одобряю ваш поступок. Какие-то заячьи хитрости.
Криста с минуту помолчала, потом улыбнулась.
— У нас в Уэстфолде водятся зайцы. Довольно крупные животные с очень сильными задними ногами, способные на невероятно длинные прыжки. Они переносят самые суровые зимы, укрываясь в глубоких норах под землей. И умеют провести самого коварного хищника. — Криста глянула Хоуку прямо в глаза. — Даже сокола.
Лорд расхохотался — на удивление самому себе и Кристе и к великому испугу паренька, который как раз вошел в зал с целой стопкой мисок, но поспешил ретироваться, изо всех сил стараясь не уронить свой груз.
— Ну, я точно вам скажу, что на кролика вы ничуть не похожи, — заявил Хоук.
Высказавшись, таким образом, он тут же сообразил, что комплимент получился сомнительным; впрочем, у него в этом отношении не было никакого опыта. Мало того, ему немедленно ударила в голову мысль о ногах, но отнюдь не заячьих, — о ногах длинных, с гладкой, шелковистой кожей.
— Мне надо искупаться, — сказал он и встал. Это не было отступлением в точном смысле слова. Ему нужно было хоть немного времени, чтобы привыкнуть к открытию, что его нареченная наделена чувством юмора. Превыше всего Хоук ставил честь и ценил ум. Он не был безразличен к женской красоте — как и любой настоящий мужчина. Но в глубине души считал чувство юмора одним из величайших даров Бога.
Криста подавила невольное желание Спросить, не хочет; ли он, чтобы ему потерли спину, но при одной мысли о таком вопросе не смогла удержаться от улыбки, хоть и сжимала губы изо всех сил.
— Эдвард не показал мне сауну.
— Я должен буду сам сделать это… когда-нибудь. Увижу вас за ужином.
Он немного задержался — ждал, пока Криста не кивнула на прощание…
Позже, когда он лежал в воде и, откинув голову на край бадьи, смотрел в потолок, в голове родился вопрос: как мог мужчина узнать женщину? И что дало бы такое знание? Мужчины говорят, что женщину узнаешь, овладев ею, но это пустая похвальба, не более. Он вставал с достаточного количества постелей более убежденным, что женщина — поистине неразрешимая загадка и глупо полагать, будто физическая близость ведет к разгадке. Нельзя, разумеется, сказать, что это не приносит никаких результатов. Какие-то, безусловно, приносит. Но Криста говорила о том, что они должны узнать друг друга лучше до того, как поженятся. Как же этого добиться?
Хоук очень мало времени проводил с женщинами. Единственной женщиной, о которой он искренне заботился, была Кимбра, но он сознательно отсылал сестру в ее собственное жилище, чтобы обезопасить от странного дара, быть одновременно великой целительницей и существом, страдающим при виде чужой боли. Даже когда она научилась управлять этим даром, он держал ее в уединении, отлично понимая, как мужчины станут добиваться се, только лишь взглянув на ее красоту. Вулф решил эту проблему, и Хоук был ему очень благодарен, но теперь он сам не мог сообразить, как ему узнать Кристу.
Мужчины узнавали друг друга во время воинских упражнений или на поле битвы. Отношения, сложившиеся в воинских, лагерях, сохранялись на всю оставшуюся жизнь независимо от того, продолжалась ли она несколько часов или много десятилетий. Но не мог же он пригласить Кристу принять участие в играх с мечом. Своевольный разум Хоука, всегда не в меру докучливый, прелагал ему другие игры, в которых они оба нашли бы удовольствие, однако он отверг такой путь самым решительным образом. Уложить Кристу в постель значило бы сделать ее своей женой и в собственных глазах, и в глазах окружающих. Благословение церкви стало бы простой формальностью.
Не то чтобы он не желал Кристу. Прохладная вода не остудила это желание, и ничто не могло его скрыть. Одной мысли о ней было достаточно, чтобы естество напоминало о себе, и Хоук созерцал это явление с жалостливым унынием. Но речь идет о жене, а не о временной любовнице или просто случайной связи. Это надолго, и необходимо проявить терпение.
Криста умеет читать. Это уже что-то для начала. Они могли бы говорить о книгах. За свою жизнь он прочитал более пятидесяти книг. Они произведут на нее впечатление, и тогда…
Хоук вздохнул, представив себе такое маловероятное развитие событий. Может, существуют более удачные способы? Он прикидывал варианты до тех пор, пока солнце, заглянувшее в окно, не известило о том, что прошло уже много времени. Лорд встал и быстро вытерся, перед тем как одеваться к ужину. Довольно долго выбирал тунику, цвет которой мог бы понравиться Кристе, застонал от злости и швырнул се обратно в сундук. Впрочем, через минуту снова достал ее и надел, твердя себе, что это как раз самое простое дело.
Наконец хозяин Хоукфорта спустился в зал, к женщине, которая его ждала.
Глава 6
— Упражнения в воинском искусстве — очень важное дело. Лорд Хоук держит большой гарнизон, и не годится, чтобы люди бездельничали.
— Полагаю, что так…
Криста повернула голову и стала смотреть поверх стены на окрестности. Перед ней раскинулись золотые поля, богатые сады, ровные ряды виноградников и густые леса. Глазам, привычным к более суровой природе, все это казалось плодом воображения скальда[7].
— Так было не всегда, — говорил Эдвард, стоя у нее за спиной. — Было время, когда поля лежали вытоптанными и безжизненными, город походил на крошечную обгорелую раковинку, а те, кто жил в крепости, цеплялись за слабую надежду, что датчан когда-нибудь прогонят из страны.
— Это было до того, как король Альфред объединил народ и дал бой датчанам?
— Да, когда такие люди, как лорд Хоук, выступили в поход вместе с королем. То был не один бой, а множество кровавых сражений, не перечесть сколько. Воины жили в седле, почти без пищи и отдыха, пока им не стало казаться, что в мире не осталось ничего, кроме крови и смерти. — Порыв ветра налетел в момент молчания. Когда его завывания стихли, Эдвард продолжил: — Он никогда не говорит об этом ни единого слова. Другие любят похвастать своими подвигами в битвах, но только не Хоук. Он был еще мальчиком, но сражался с упорством взрослого мужчины и видел вещи, какие не следует видеть ни одному мальчику. Сам король назвал его величайшим воином нашего времени. Он предлагал ему любую награду, кроме собственного трона. Как вы думаете, чего пожелал Хоук?
Криста молча покачала головой.
— Уехать домой, чтобы исцелить землю в надежде, что и она исцелит его.
— Вы были с ним? — дрожащим от волнения голосом спросила Криста.
— Нет, я тогда был чуть больше плаксивого грудного младенца. Мои родители прятались вместе со мной в лесу, и мать варила кору и какие-то корешки, чтобы к ней пришло молоко, и я мог выжить. Лорд Хоук принес мир этой земле, ее людям, но мир недоступен ему самому. Он хорошо знает, что только слава о его ярости и жестокости держит датчан в страхе. Лорд столько времени проводит на тренировочном поле и на охоте, чтобы лазутчики датчан могли это видеть.
— Лазутчики?
— Само собой, здесь есть шпионы. Думаете, нет? Датчане не примирились с потерей этих владений. Они роют землю, как быки на привязи, дожидаясь первого признака слабости, чтобы снова уничтожить нас.
— Я об этом не подумала, — призналась Криста, чувствуя себя глупо из-за столь очевидной ошибки. Страна могла казаться ей процветающей и мирной, но другие глаза увидели бы се такой же, а потому желанной для захвата.
— Тогда подумайте об этом теперь, миледи, — сказал Эдвард. — Грозная слава Хоука защищает нас. Малейший намек на слабость откроет ворота страшной беде.
Криста выпрямилась и посмотрела на управляющего с гордостью.
— Я не нахожу у лорда Хоука ни малейших признаков слабости.
Но Эдвард и не думал уступать.
— Тогда вам не следует искать повода вызвать в нем хоть что-то похожее на слабость.
— Я ищу только одного: возможности стать ему доброй и преданной женой.
Выражение лица молодого человека немного смягчилось.
— В таком случае, миледи, мы все будем надеяться, что вам это удастся, потому что среди нас нет ни одного мужчины, ни одной женщины или ребенка, который не желал бы лорду самого лучшего.
Итак, люди в Хоукфорте ждут, чтобы она проявила себя. Криста почувствовала облегчение, когда обход замка подошел к концу. Ей хотелось уединиться в своей комнате до ужина, обдумать все увиденное и услышанное и подвести итоги. Но когда она шла через большой зал, дорогу ей преградила Дора. Она так внезапно вынырнула из тени, что Христа не сдержала возгласа удивления.
— О, Дора… Простите, я не заметила вас. На скулах женщины горели два красных пятна, подчеркивая огонь, пылающий в ее глазах.
— Не сомневаюсь, что ваша голова битком набита шальными мыслями, чтобы вы замечали хоть что-то вокруг себя, — прошипела она, оскалив зубы и скривив губы в усмешке, полной презрения. — Вы просто дура! Самое разумное, что вы можете сделать, — это уехать отсюда.
Исходи эта грубость от кого-нибудь другого, Криста была бы удивлена. Но в устах Доры она была столь же естественной, как дым, идущий от горящего полена.
— Я не считаю, что это было бы хоть сколько-нибудь разумным, — ответила Криста.
— Вот как? Значит, вы совсем не разбираетесь в происходящем. Вы привели Хоука в бешенство. Понятно? Он настолько охвачен яростью, что не может положиться на себя, оказавшись рядом с вами. Однажды он обзавелся глупой, себялюбивой маленькой женой, и она прожила недолго. Он не из тех мужчин, которые в состоянии долго терпеть глупости. Он любит другую женщину, леди знатного происхождения и богатую, и хочет жениться на ней. Лорд уже сделал бы это, если бы не этот идиотский союз.
Перед этими преградами, новыми и совершенно се потрясшими — первая жена, ее смерть, другая женщина, которую Хоук будто бы любит, — Криста почувствовала себя так, словно ее бросили в бурное море, холодное и одновременно обжигающее. Но поскольку течение жизни, кажется, делает крутой поворот, может, стоит поговорить с Дорой о ее утверждениях… хотя бы отчасти.
— Хоук вовсе не сердится. Во всяком случае, он ничем не показал этого.
Дора в ответ пренебрежительно фыркнула.
— Разумеется, не показал. Он никогда не проявляет своих чувств на людях. Но сегодня он провел весь день на учебном поле и едва удерживал себя от того, чтобы не изрубить своих людей на куски. Вы что, совсем не представляете, какую кашу заварили?
— Я не совершила ничего ужасного. Вы преувеличиваете.
— Ничего? Господи, да вы еще глупее, чем Эдда! Яд, источаемый Дорой, отравлял воздух вокруг Кристы, но она не могла удержаться от вопроса:
— Кто такая Эдда?
~ Кем она была, — с торжествующим видом поправила ее Дора. — Она была первой женой Хоука, сопливой девчонкой. Ее смерть стала облегчением для всех нас.
— Как она умерла?
— Свалилась со скалы, вон той, справа отсюда. — Женщина повела рукой в сторону моря. — Так ей и надо, ничего лучшего она не заслуживала. Мы даже не смогли отыскать ее тело. Не было настоящих похорон, и душа ее осуждена вечно блуждать. Но вас это не должно беспокоить, раз вы не христианка.
— Я христианка. Мой отец позаботился, чтобы я была воспитана как подобает.
Криста не добавила, что, по ее предположениям, отец поступил так, чтобы уберечь ее от опасного влияния исчезнувшей матери.
Дора вроде бы смутилась, но тотчас овладела собой;
~ Не важно! Можете называть себя как хотите, но сердце у вас псе равно языческое, как у всех норвежцев. Потому что вы живете в холодных и пустынных землях, лишенные милосердия нашего Бога.
— Наша земля такова, какой пожелал се сотворить Господь. Но я сомневаюсь, что он пожелал сотворить вас столь невежественной и предубежденной. Если бы он желал подобного для кого бы то ни было, он не послал бы своего Сына как весть о своей любви и искуплении для всех.
На какое-то время ярость лишила Дору дара речи. Она не могла ни пошевелиться, ни выговорить хоть слово, только злобно смотрела на Кристу. Несколько секунд ее губы беззвучно шевелились, наконец она заговорила:
— Как ты смеешь так говорить о Боге! Твои слова срываются с языка, словно ядовитые гады, подобающие такой проклятой ведьме, какая ты есть!
Это было даже больше, чем Криста могла ожидать, и гораздо больше, чем она могла стерпеть. Всю жизнь она прожила с людьми, которые се любили, но их ласковое и заботливое отношение не сделало ее слабой. Наоборот, оно прибавило ей душевных сил.
— Довольно, Дора, — произнесла она со спокойным достоинством. — Я сожалею, что демоны завладели вашей душой, но не могу позволить вам разговаривать со мной подобным образом. Это, по меньшей мере, неуважение к лорду Хоуку, женой которого я стану. Примите это к сведению, и, быть может, между нами наступит согласие.
— Никогда! — выплюнула Дора, смерила Кристу бешеным от ярости взглядом и удалилась.
Едва она ушла, Криста подошла к окну и набрала полную грудь свежего, пахнущего солью морского воздуха. Немного успокоившись, она села на скамью и стала смотреть на море. То была несбыточная мечта, но ей так хотелось увидеть отсюда родной дом! А если бы такое и было возможно, что оно дало бы ей, кроме глубокой сердечной тоски?
— Что тебя тревожит? — спросила Рейвен, усаживаясь рядом с Кристой и глядя на нее проницательными черными глазами, которые замечали абсолютно все. — Было бы твое личико подлиннее, оно бы сейчас уперлось подбородком в колени. Полно, тебя ли я видела вчера вечером за столом во всей славе рядом с твоим гордым лордом? И ведь он не выразил ни малейшего неудовольствия.
Криста дернула плечом, но не в силах была отделаться от жалости к себе. Это состояние могло затянуться.
— Ты считаешь, что все хорошо?
Рейвен нетерпеливо прищелкнула языком.
— Я считаю, что ты держалась лучше, чем я ожидала, но я никогда не понимала мужчин как следует. Так что тебя тревожит? Подожди, я догадываюсь. Это чудовище Дора вертелась поблизости, источая яд собственного изготовления.
— Это так заметно?
— Заметно и мне, и всем остальным. Все перешептываются о том, как выглядела ты прошлым вечером, как выглядел лорд Хоук, как он смотрел на тебя, когда ты этого не замечаешь, и так далее и тому подобное. — Рейвен даже передернуло при мысли о подобных глупостях. Она склонила голову набок и серьезно посмотрела на Кристу. — Само собой, им только и остается, что перешептываться, на большее они не осмелятся. А эта… она еще сохраняет какую-то власть и старается ее удержать.
— Я вовсе не хочу вносить раздоры в семью своего мужа.
— Они уже есть, эти раздоры. — Рейвен недовольно фыркнула, — Этот мешок костей только и знает плести интриги. Право, одни кости, ни кусочка мяса, и от ее происков никакого проку. К тому же это его лордству решать, чего он хочет у себя в доме, а чего нет. Насколько я могла убедиться, хочет он тебя.
— Хотеть еще не значит любить.
— Но с этого начинает большинство мужчин, как я слышала. — Понимая, что эти ее слова вряд ли изменят настроение Кристы, Рейвен вздохнула. — Слушай, девочка, ведь ты-то покрепче, чем она. Я просто поверить не могу, что эта тощая змея сумела довести тебя чуть не до слез.
— Вовсе не она, а то, о чем она говорила. Ты знала, что лорд Хоук был раньше женат?
— Слышала, как упоминали об этом, — ответила Рейвен, предварительно оглядевшись по сторонам. — Она давно умерла. Он никогда о ней не говорит.
— Он не говорит и о том, как участвовал в сражениях против датчан, когда был еще совсем мальчиком, но это еще не значит, что он забыл о тех сражениях.
— Он плохо думал о ней, как говорят, и надеется, что ты лучше.
— Может, и так, если бы он не любил другую женщину.
— Что это ты говоришь? — вскинула голову Рейвен. — Какая еще женщина?
— Дора не назвала мне ее имя, только сказала, что была другая женщина, на которой он собирался жениться. Она считает ее истинно знатной особой.
— И ты ей поверила? Она тебя совсем сбила с толку, девочка! Если Хоук имел намерение на ком-то жениться, это само по себе еще ничего не значит. Я имею в виду, что это не значит, будто он ее любил. Любовь и брак — разные вещи. — Рейвен спохватилась и добавила: — По крайней мере, очень часто. Кроме того, если чудовище по имени Дора называет ее истинно знатной особой, значит, она такая же тощая палка, как сама эта змея. Неудивительно, что лорд Хоук так и не был приведен к алтарю. Да он на коленях должен благодарить датчан за то, что причиненные ими тревоги, в конечном счете, привели его к такому союзу.
— Мне почему-то кажется, что он вовсе не склонен рассыпаться перед датчанами в благодарностях, — невольно улыбнувшись, заметила Криста.
Однако мысль посеяла свои семена, и после ухода Рейвен Криста еще долго размышляла об этом. В зале было тихо, приготовления к ужину еще не начинались. Пылинки плясали в солнечных лучах. Криста села на скамейку, положила голову на колени и стала смотреть в окно. Благодаря путешествию с Эдвардом она теперь знала замок лучше, но очень и очень многое ей еще предстояло открыть. О городе за стенами замка она не знала почти ничего. Она видела, что город процветает, — одни только строительные леса вокруг заново возводимых зданий сказали бы ей об этом. Город быстро разрастался. Но жители его оставались для нее загадкой. Криста никогда прежде не бывала в таком большом и людном месте. Даже и не думала, что ей придется туда попасть. К этому тоже надо привыкнуть.
Криста как раз думала о том, как ей найти общий язык с жителями Хоукфорта, когда Хоук вошел в зал.
Погруженная в свои мысли, она не заметила его. Лорд замер на месте. Темноволосая девушка-служанка исчезла, но эфирная богиня прошлого вечера, словно возникшая из морской пены и солнечного света, сидела перед ним у окна. В обоих случаях то была совсем юная женщина — очень серьезная на вид, хоть и юная, — просто одетая, щеки и лоб у нее слегка загорели, а глаза задумчиво смотрели вдаль. Она показалась Хоуку печальной, и он ощутил внезапное желание утешить ее. Поддавшись порыву, он подошел к Кристе и опустился рядом с ней на колени.
~ Эдвард сильно утомил вас?
Криста даже вздрогнула — так удивило се неожиданное появление Хоука. Он возник рядом с ней у скамьи, такой большой и так близко. Волосы его сбились, лицо потемнело от выросшей за день щетины. Потный и грязный — и просто замечательный.
— Нет, не слишком. Вы упражнялись весь день? Он кивнул, хотя толком не понял, о чем она спросила. Ее голос обволакивал его, мягкий и чуть хрипловатый, нежный, словно ласка.
— Вы повидали все, что следовало?
— Думаю, что да. — Криста робко улыбнулась. — Эдвард был очень любезен.
— Он всегда такой, — улыбнувшись в ответ, сказал Хоук. Встал и сел возле Кристы на скамью. Девушка непроизвольно подвинулась, уступая ему побольше места. — Что вы думаете о Хоукфорте?
— Он очень большой, — произнесла Криста первое, что пришло в голову.
— Вы так считаете? Винчестер гораздо больше.
— Мне трудно это себе представить. Мой дом — я имею в виду мой прежний дом — занял бы в городе скромный уголок. Владения моего брата больше, они почти такого же размера, как Хоукфорт, но не за счет количества людей, а за счет земель.
— Я был в Скирингешиле. Это достаточно большой город и оживленный морской порт.
Криста помедлила в нерешительности, но любопытство победило. Лучше прямо сейчас узнать, чего стоит этот человек.
— Это правда, что вы отправились туда, чтобы отобрать у Вулфа свою сестру?
Хоук сверкнул глазами. ~ Так вам сказали?
— Да. Ваши люди так говорят, и скальд пел о том же в вечер моего приезда.
— По правде сказать, я отправился в Скирингешил, чтобы убить Вулфа. Я полагал, что он похитил мою сестру, и боялся, что она мертва или терпит ужасные страдания. Я так сильно хотел увидеть его кровь на лезвии моего меча…
— Тогда почему он жив? — негромко спросила Криста.
— Независимо от того обстоятельства, что победа в поединке могла достаться одному из нас? Мы ведь могли убить друг друга, но Кимбра заверила меня, что счастлива замужем, и просила ей верить. А я решил, что она просто хочет спасти меня, и увез ее хитростью. — Он вздохнул. — К ее чести, она простила меня, и Вулф тоже, когда явился сюда. Мысль о союзе между норвежцами и саксами первоначально принадлежала Вулфу, но он вскоре заручился поддержкой Альфреда. Остальное вам известно.
Остальное ей и в самом деле было известно. Король от всей души поддержал мысль о союзе и о браках, которые должны были закрепить этот союз. Каковы бы ни были чувства Хоука по отношению к истинно знатной леди, он никогда не стал бы перечить королю.
— Я очень рада, что все кончилось хорошо для вашей сестры и лорда Вулфа, — совершенно искренне сказала Криста, но надежда се сердца на то, что и у них все сложится счастливо, осталась невысказанной.
— Они живут в любви.
Хоук произнес последнее слово так, будто оно казалось ему чужим, непонятным и просто случайно вырвалось. Слово из неизвестного ему языка, значение которого ему объяснили, но оно осталось для него загадочным.
Печаль ощутимой тяжестью легла на плечи Кристы. Она выпрямилась, но это потребовало усилия. Будь она посмелее, спросила бы у Хоука, верит ли он в любовь. Однако мысль о возможном ответе страшила ее. Лучше оставаться в счастливом неведении, тогда по крайней мере останется надежда.
— Я все думал о причине, по которой вы приехали сюда таким странным способом.
Криста проглотила слюну, чтобы ослабить напряжение в горле.
— Это правда, что вы, поступая так, надеялись получше узнать меня?
Криста кивнула и перевела дух, собираясь с силами.
— Вначале мне это казалось неплохой мыслью. Если он намерен посмеяться над ней, сейчас самое время это сделать. Она ждала.
— Намерение заслуживает одобрения. Криста открыла глаза, с опозданием сообразив, что держала их закрытыми, как на молитве, и посмотрела на Хоука.
— Вы так считаете?
— Не ищите в моих словах большего, чем в них заключено. Я просто имел в виду, что вовсе не обязательно для нас обоих считать плохим желание лучше узнать друг друга до того, как мы поженимся, — сказал он и поспешил добавить: — И это не значит, что я одобряю ваш поступок. Какие-то заячьи хитрости.
Криста с минуту помолчала, потом улыбнулась.
— У нас в Уэстфолде водятся зайцы. Довольно крупные животные с очень сильными задними ногами, способные на невероятно длинные прыжки. Они переносят самые суровые зимы, укрываясь в глубоких норах под землей. И умеют провести самого коварного хищника. — Криста глянула Хоуку прямо в глаза. — Даже сокола.
Лорд расхохотался — на удивление самому себе и Кристе и к великому испугу паренька, который как раз вошел в зал с целой стопкой мисок, но поспешил ретироваться, изо всех сил стараясь не уронить свой груз.
— Ну, я точно вам скажу, что на кролика вы ничуть не похожи, — заявил Хоук.
Высказавшись, таким образом, он тут же сообразил, что комплимент получился сомнительным; впрочем, у него в этом отношении не было никакого опыта. Мало того, ему немедленно ударила в голову мысль о ногах, но отнюдь не заячьих, — о ногах длинных, с гладкой, шелковистой кожей.
— Мне надо искупаться, — сказал он и встал. Это не было отступлением в точном смысле слова. Ему нужно было хоть немного времени, чтобы привыкнуть к открытию, что его нареченная наделена чувством юмора. Превыше всего Хоук ставил честь и ценил ум. Он не был безразличен к женской красоте — как и любой настоящий мужчина. Но в глубине души считал чувство юмора одним из величайших даров Бога.
Криста подавила невольное желание Спросить, не хочет; ли он, чтобы ему потерли спину, но при одной мысли о таком вопросе не смогла удержаться от улыбки, хоть и сжимала губы изо всех сил.
— Эдвард не показал мне сауну.
— Я должен буду сам сделать это… когда-нибудь. Увижу вас за ужином.
Он немного задержался — ждал, пока Криста не кивнула на прощание…
Позже, когда он лежал в воде и, откинув голову на край бадьи, смотрел в потолок, в голове родился вопрос: как мог мужчина узнать женщину? И что дало бы такое знание? Мужчины говорят, что женщину узнаешь, овладев ею, но это пустая похвальба, не более. Он вставал с достаточного количества постелей более убежденным, что женщина — поистине неразрешимая загадка и глупо полагать, будто физическая близость ведет к разгадке. Нельзя, разумеется, сказать, что это не приносит никаких результатов. Какие-то, безусловно, приносит. Но Криста говорила о том, что они должны узнать друг друга лучше до того, как поженятся. Как же этого добиться?
Хоук очень мало времени проводил с женщинами. Единственной женщиной, о которой он искренне заботился, была Кимбра, но он сознательно отсылал сестру в ее собственное жилище, чтобы обезопасить от странного дара, быть одновременно великой целительницей и существом, страдающим при виде чужой боли. Даже когда она научилась управлять этим даром, он держал ее в уединении, отлично понимая, как мужчины станут добиваться се, только лишь взглянув на ее красоту. Вулф решил эту проблему, и Хоук был ему очень благодарен, но теперь он сам не мог сообразить, как ему узнать Кристу.
Мужчины узнавали друг друга во время воинских упражнений или на поле битвы. Отношения, сложившиеся в воинских, лагерях, сохранялись на всю оставшуюся жизнь независимо от того, продолжалась ли она несколько часов или много десятилетий. Но не мог же он пригласить Кристу принять участие в играх с мечом. Своевольный разум Хоука, всегда не в меру докучливый, прелагал ему другие игры, в которых они оба нашли бы удовольствие, однако он отверг такой путь самым решительным образом. Уложить Кристу в постель значило бы сделать ее своей женой и в собственных глазах, и в глазах окружающих. Благословение церкви стало бы простой формальностью.
Не то чтобы он не желал Кристу. Прохладная вода не остудила это желание, и ничто не могло его скрыть. Одной мысли о ней было достаточно, чтобы естество напоминало о себе, и Хоук созерцал это явление с жалостливым унынием. Но речь идет о жене, а не о временной любовнице или просто случайной связи. Это надолго, и необходимо проявить терпение.
Криста умеет читать. Это уже что-то для начала. Они могли бы говорить о книгах. За свою жизнь он прочитал более пятидесяти книг. Они произведут на нее впечатление, и тогда…
Хоук вздохнул, представив себе такое маловероятное развитие событий. Может, существуют более удачные способы? Он прикидывал варианты до тех пор, пока солнце, заглянувшее в окно, не известило о том, что прошло уже много времени. Лорд встал и быстро вытерся, перед тем как одеваться к ужину. Довольно долго выбирал тунику, цвет которой мог бы понравиться Кристе, застонал от злости и швырнул се обратно в сундук. Впрочем, через минуту снова достал ее и надел, твердя себе, что это как раз самое простое дело.
Наконец хозяин Хоукфорта спустился в зал, к женщине, которая его ждала.
Глава 6
Перед ужином Криста тоже приняла ванну. Она одевалась очень тщательно. Выбрала платье голубого цвета, оттенок которого напоминал цвет неба перед поворотом солнца к западу. Она не видела этого платья до сих пор и только теперь сообразила, что в ее сундуках есть вещи, совершенно для нее новые. Возможно, они просто не попадали ей на глаза, или, быть может, их раздобыла Рейвен — без сомнения, с посильной помощью Торголда. Такая забота слуг радовала ее, но было непонятно, почему они считали, что ей понадобятся все эти вещи.
Ее сводный брат Свен называл саксов грязными и утверждал, что они живут в собственной грязи, но Криста не заметила никаких признаков этого. В летнюю жару люди регулярно мылись, женщины то и дело занимались уборкой своих жилищ, проветривали постельное белье и так далее. Не ускользнуло от ее внимания и то, что, едва Дора удалялась на покой, слуги и служанки парочками устремлялись к реке. Вечерний ветер доносил их звонкий смех и шумный плеск воды.
Поэтому Криста была особенно довольна тем, что появится перед этими людьми опрятной и хорошо одетой, радовалась она и добросердечной помощи Элфит. Горничная настояла, что сама расчешет волосы Кристы, и, пока пыталась привести в порядок непослушные кудри, то и дело восхищалась их цветом и густотой.
— У вашей матушки тоже были такие волосы, как у вас, миледи?
Криста оторвалась от маленького бронзового зеркала, в котором с трудом могла разглядеть свое отражение.
— Не знаю. Моя мать покинула нас, когда я была еще совсем маленькой.
Руки Элфит замерли на мгновение, прежде чем возобновить свои размеренные движения.
— Она умерла?
— Нет, просто уехала. Рейвен и Торголд говорили мне, что она была очень красивой.
— Простите меня, миледи, за то, что я задаю слишком много вопросов, но разве у норвежцев есть такой обычай? Я имею в виду, что жена может покидать таким вот образом своего мужа? Такое иногда случается и здесь, когда люди следуют старинным обычаям и соединяются до благословения церкви. Они просто дают клятву оставаться вместе год или до тех пор, пока не зачнут ребенка, но бывает, что такие пары расходятся.
— Норвежцы тоже иногда так делают, однако я не думаю, что многие жены оставляют мужей после рождения ребенка. Но полагаю, такое случается.
Элфит замолчала надолго, видимо, стараясь сдержать свое любопытство, но потом все-таки спросила:
— И вы не посещали вашу матушку?
Криста ответила не сразу. Она не ожидала, что с ней заговорят о ее воспитании, и не знала, как бы поделикатнее уклониться от прямого ответа.
— Она уехала очень далеко, я не могла навещать ее. Во всяком случае, мой отец был очень добрым человеком, и я горько оплакивала его, когда он год назад умер.
Горничная сочувственно кивнула. Она закончила приглаживать волосы Кристы и повязала их ленточкой того же цвета, что и платье.
— Вы прекрасно выглядите, миледи.
Криста изобразила улыбку, которая исчезла с ее губ, едва она вышла из комнаты. Прошлым вечером она думала лишь о том, как отзовутся люди Хоука на ее преображение, но сегодня все ее помыслы были сосредоточены на нем самом. Он был уже в зале и беседовал с несколькими младшими военачальниками и полным достоинства Эдвардом. Когда Криста вошла, разговор оборвался. Мужчины с жесткими лицами обратили на нее быстрые, острые взгляды. Некоторые из них почтительно кивнули, но ни один не заговорил с ней, и Криста вдруг с неожиданной силон ощутила, как неприятно быть предметом общего внимания. У нее стиснуло горло, и она с трудом подавила желание повернуться и убежать к себе в комнату. Но Рейвен оказалась права: Криста была, что называется, крепким орешком. Она осталась па месте, выпрямив спину, и с высоко поднятой головой ждала, пока к ней подойдет Хоук. Она была признательна ему за то, что он сделал это буквально через несколько секунд. Признательна и за брошенный на нее одобрительный взгляд.
Ее сводный брат Свен называл саксов грязными и утверждал, что они живут в собственной грязи, но Криста не заметила никаких признаков этого. В летнюю жару люди регулярно мылись, женщины то и дело занимались уборкой своих жилищ, проветривали постельное белье и так далее. Не ускользнуло от ее внимания и то, что, едва Дора удалялась на покой, слуги и служанки парочками устремлялись к реке. Вечерний ветер доносил их звонкий смех и шумный плеск воды.
Поэтому Криста была особенно довольна тем, что появится перед этими людьми опрятной и хорошо одетой, радовалась она и добросердечной помощи Элфит. Горничная настояла, что сама расчешет волосы Кристы, и, пока пыталась привести в порядок непослушные кудри, то и дело восхищалась их цветом и густотой.
— У вашей матушки тоже были такие волосы, как у вас, миледи?
Криста оторвалась от маленького бронзового зеркала, в котором с трудом могла разглядеть свое отражение.
— Не знаю. Моя мать покинула нас, когда я была еще совсем маленькой.
Руки Элфит замерли на мгновение, прежде чем возобновить свои размеренные движения.
— Она умерла?
— Нет, просто уехала. Рейвен и Торголд говорили мне, что она была очень красивой.
— Простите меня, миледи, за то, что я задаю слишком много вопросов, но разве у норвежцев есть такой обычай? Я имею в виду, что жена может покидать таким вот образом своего мужа? Такое иногда случается и здесь, когда люди следуют старинным обычаям и соединяются до благословения церкви. Они просто дают клятву оставаться вместе год или до тех пор, пока не зачнут ребенка, но бывает, что такие пары расходятся.
— Норвежцы тоже иногда так делают, однако я не думаю, что многие жены оставляют мужей после рождения ребенка. Но полагаю, такое случается.
Элфит замолчала надолго, видимо, стараясь сдержать свое любопытство, но потом все-таки спросила:
— И вы не посещали вашу матушку?
Криста ответила не сразу. Она не ожидала, что с ней заговорят о ее воспитании, и не знала, как бы поделикатнее уклониться от прямого ответа.
— Она уехала очень далеко, я не могла навещать ее. Во всяком случае, мой отец был очень добрым человеком, и я горько оплакивала его, когда он год назад умер.
Горничная сочувственно кивнула. Она закончила приглаживать волосы Кристы и повязала их ленточкой того же цвета, что и платье.
— Вы прекрасно выглядите, миледи.
Криста изобразила улыбку, которая исчезла с ее губ, едва она вышла из комнаты. Прошлым вечером она думала лишь о том, как отзовутся люди Хоука на ее преображение, но сегодня все ее помыслы были сосредоточены на нем самом. Он был уже в зале и беседовал с несколькими младшими военачальниками и полным достоинства Эдвардом. Когда Криста вошла, разговор оборвался. Мужчины с жесткими лицами обратили на нее быстрые, острые взгляды. Некоторые из них почтительно кивнули, но ни один не заговорил с ней, и Криста вдруг с неожиданной силон ощутила, как неприятно быть предметом общего внимания. У нее стиснуло горло, и она с трудом подавила желание повернуться и убежать к себе в комнату. Но Рейвен оказалась права: Криста была, что называется, крепким орешком. Она осталась па месте, выпрямив спину, и с высоко поднятой головой ждала, пока к ней подойдет Хоук. Она была признательна ему за то, что он сделал это буквально через несколько секунд. Признательна и за брошенный на нее одобрительный взгляд.