Литтон Джози. Верь в меня

   С этими словами королева подошла к каменной скамье и опустилась на нее. Криста последовала за ней.
   — В Мерсии сейчас спокойно? — спросила Криста. Заботясь о чувствах Илсвит, она старалась быть осторожной, но королева невольно предоставила ей возможность, от которой не стоило отказываться.
   — То, что осталось от Мерсии, пребывает в мире, — мягко поправила ее Илсвит. — Половина страны попала в руки датчан много лет назад. Подозреваю, что они захватили бы всю Мерсию, если бы отец Альфреда, который был тогда королем Уэссекса, не пришел ей на помощь.
   — Это произошло, когда вы и Альфред уже были женаты?
   — Да, после битвы при Ноттингеме, в которой дом Уэссексов вынудил датчан отступить. Альфред был тогда всего лишь младшим сыном, и никто не думал, что он станет королем. Но этому суждено было сбыться, и Мерсия от этого выиграла. В то время он был… всего лишь советником.
   — Советником короля Мерсии?
   — В Мерсии нет короля. Последний был данником датчан. Когда он умер, илдормены и епископы отказались короновать наследника и передали почти все полномочия короля одному из их среды, илдормену Этелреду, мужу моей дочери.
   Итак, Мерсия перестала быть королевством и получила вместо короля правителя, женатого на дочери короля Альфреда из Уэссекса. И это, безусловно, устраивает королевский дом Уэссексов, но Криста не могла не задаться вопросом, устраивает ли это знатные семьи Мерсии, в том числе семью Изы. И осторожно спросила:
   — Много ли при дворе людей из Мерсии?
   — Они приезжают и уезжают, но Этелфлад не удается гостить здесь так часто, как ей хотелось бы. Другие бывают здесь более часто, чем я предпочла бы их видеть. Но понимаю, что моему мужу нужно держать их поближе к себе.
   — А есть среди них такие, кого он в особенности желал бы… держать поближе?
   Илсвит пристально посмотрела на Кристу.
   — Вы имеете в виду лорда Юделла и леди Изу?
   — Я знаю, что они знатные люди, — призналась Криста.
   — Иза вела себя некрасиво, как и всегда, но надеюсь, вы не принимаете это близко к сердцу?
   — Я не хочу придавать ей никакого значения, но… Скажите, миледи, какое место занимает Мерсия в борьбе короля Альфреда против датчан?
   — Илдормены и епископы Мерсии предоставляют людей, оружие и денежные средства для поддержки армии, то же самое делают Кент, Эссекс и многие другие земли. Они также вносят свой вклад в решение спорных вопросов, принимают участие в судебных разбирательствах. Все это важно.
   — Ваша дочь замужем за илдорменом Мерсии, и я подумала, что их влияние сильнее, чем влияние других земель.
   — Я бы так не говорила. Но Мерсия — земля богатая. Уверена, что Альфред рассчитывает на ее поддержку.
   — В таком случае обдумывал ли он другие брачные союзы, которые могли бы укрепить преданность мерсианцев?
   Прежде чем ответить, Илсвит посмотрела на Кристу очень внимательно.
   — Может, и обдумывал, но если вас занимает, побуждал ли он лорда Хоука взвесить преимущества женитьбы на леди Изе, то нет, он этого не делал.
   — Могу я спросить почему?
   Королева помолчала, потом, видимо, приняв какое-то решение, заговорила:
   — Альфред — человек очень практичный, ему и следует быть таким ради благополучия королевства. В то же время он глубоко предан тем, кто, как он верит, того заслуживают. Такое сочетание практичности и преданности делает для него невозможным поощрять подобный брак для человека, который служил ему так самоотверженно, как лорд Хоук.
   Минутку подумав, Криста сообразила, что королева считает женитьбу Хоука на леди Изе недостойной наградой за деяния, совершенные им ради короны. С этим нельзя было не согласиться, однако не ясно, каким будет мнение Альфреда по поводу ее брака с лордом, если король узнает о ее собственном запятнанном прошлом.
   — Есть одна вещь, которая возбуждает мое любопытство, — продолжала Илсвит. — Вы мне говорили, что приехали в Англию, веря вопреки вашему прошлому, что сумеете сделать ваш брак успешным. Какие обстоятельства побудили вас изменить это мнение?
   Криста ответила не сразу. Листья на старом дубе шелестели и словно нашептывали сагу о быстротекущем времени. Криста думала о королеве, сидящей на той же скамье, что и годы назад, когда она смотрела на игры своих детей. Теперь эти игры — тени прошлого, доступные лишь воображению матери. Наконец она тихо произнесла:
   — Любовь — это проклятое благословение.
   — Или благословенное проклятие. Я никогда не могла решить, что же она есть. — Илсвит накрыла своей рукой руку Кристы. — Я думала, что скорее второе.
   Они посидели еще немного, пока косые лучи солнца не напомнили о времени и о постоянных и неотложных обязанностях, которыми нельзя пренебречь надолго. Вместе они вернулись в дом — дочь, у которой мать уплыла в море, и мать, дети которой уплыли в широкий мир. Прежде чем войти в дверь, Илсвит сорвала розу, распустившуюся возле самой стены, и подала ее Юристе.
   — Я приглашаю в свой сад не многих, — сказала королева, — но вы, Криста из Уэстфолда, всегда в нем желанная гостья.
   Хоук вышел из маленькой личной комнаты короля, где они беседовали с Альфредом. Он прошел мимо нескольких хорошо ему знакомых придворных, но даже не заметил их. Им пришлось гадать, чем это так поглощен великий Хоук Эссекс, что даже пренебрегает простыми правилами вежливости.
   Хоук вышел во двор и только тогда начал возвращаться к действительности, однако продолжал идти, пока не оказался за стенами города — среди деревьев, возле говорливой речки. Остановился и, ни секунды не думая, начал бить кулаком по стволу неуязвимого в своей бесстрастности дуба.
   Будь она проклята! Как он мог считать ее такой милой, хоть и неуправляемой женщиной? Как он мог думать, что она станет ему послушной? Он даже был готов умолять ее.
   Она обратилась к королеве. Не спросив его, не намекнув ни словом, что намерена это сделать, она изложила свою историю Илсвит и уговорила эту добрую женщину встать на ее сторону.
   А теперь? Как это сказал Альфред?
   Быть может, ей лучше уйти в монастырь. Место, где она найдет применение своей любви к образованности и займется полезным делом. Один брак принес ему разочарование, стоит ли рисковать другим?
   Будь она проклята!
   Пусть уходит в монастырь, наслаждается уделом старой девы, пусть выплачет себе глаза и сгорбится, иссушит свою страсть и превратит свою молодость в нечто подобное обрывкам пергамента, уносимым ветром.
   Он забудет ее, женится на другой женщине, наплодит дюжину сыновей и ни разу не проснется ночью в тоске по ее легкому дыханию. О да, а как славно было бы обрести крылья и улететь, как вон те вороны, что расселись на деревьях, оглашая воздух хриплым карканьем.
   Проклятые птицы!
   Он повернулся, чтобы идти не зная куда, но едва не споткнулся о приземистого человека, усевшегося на берегу у самого поворота речки. Торголд поднял голову, вздохнул и покачал головой.
   — Вы просто сам не свой.
   В одно мгновение Хоук наклонился, сгреб мужчину и поднял в воздух.
   — Вот кого я искал перед тем, как покинуть Хоукфорт! — прорычал он. — Тебя и твою подругу в черном. Куда вы, черт побери, пропали?
   Торголд, казалось, не испытывал ни малейшего неудобства оттого, что висел в нескольких футах над землей.
   — Само собой, стали невидимками до той поры, пока не остынет ваш гнев, — ответил он, предварительно выплюнув что-то изо рта.
   — Тогда ты выбрал неудачный момент, чтобы объявиться снова, потому что гнев мой сейчас куда сильнее, чем тогда. Кровь Господня, парень, знаешь ли ты, что она сделала?
   — Сказала, что не выйдет за вас замуж.
   — Откуда ты это знаешь? Где вы спрятались, когда я ее запер?
   — У вас есть очень славный мостик в полумиле от города, но это не важно. Вы недолго держали ее взаперти, верно? — Меня вызвали сюда. Я не мог оставить ее там, где она была.
   — Вполне могли. Она никуда бы не убежала. Вы просто не хотели с ней расставаться.
   Хоук даже не пробовал отрицать это. Он поставил Торголда на землю и сделал глубокий вдох, чтобы обрести хоть малое спокойствие.
   — Да, я разыграл из себя хорошего дурака.
   — Любовь превращает в дурака каждого смертного.
   — Кто сказал, что я ее люблю?
   — Ручаюсь, что вы этого не говорили, по крайней мере ей, и хотел бы знать почему.
   — Дать ей в руки такое оружие? Ты с ума сошел, парень? Достаточно и того, что я заполучил… временное расстройство рассудка. Я не собираюсь его усиливать.
   Торголд и не думал скрывать свое настроение. Он разразился хохотом, и вороны отозвались на это новым приступом карканья.
   — Значит, вот как это называется. Временное расстройство рассудка. Надо запомнить.
   — Это не шутка, — возразил Хоук. — Она пошла к королеве и попросила о помощи. Я вполне мог ее потерять. — Он вдруг усмехнулся. — А почему бы нет? Хороший повод от нее избавиться. Кому нужна жена, которая доставляет столько хлопот?
   — Вам, — спокойно произнес Торголд. — Но вам следует решить это для себя.
   Он повернулся, собираясь уходить.
   Хоук ухватил его за воротник кожаной безрукавки и заметил странные маленькие вещицы, свисающие с нее: несколько брошек, парочку пряжек для пояса, цветные браслеты и бусины, блестящие кристаллы, перья, — все это раскачивалось в такт движениям их обладателя.
   — Это ты рассказал Кристе безумные истории о ее матери? Ты и старуха? Зачем вы это сделали?
   — Безумные? Вы так думаете? А что мы должны были ей рассказать?
   — Правду.
   Высвободившись, Торголд повертел шеей из стороны в сторону; при этом послышался громкий щелчок.
   — Что же это за правда?
   — Единственная. Существует только одна правда.
   — Неужели? В каком простом мире вы живете. Иногда это может быть приятно. Но не знаю, мне, наверное, скоро стало бы скучно.
   — Довольно болтать, просто скажи мне, что на самом деле случилось с ее матерью.
   — Ее позвало море.
   Хоук побледнел. Самоубийство было смертным грехом, церковь предавала за него анафеме. Если мать Кристы покончила с собой…
   — Что ты говоришь?
   — Я говорю, что се позвало море.
   — Что это значит? Она… покончила с собой?
   Торголд испустил громкий вздох.
   — Море полно жизни. Вы плавали достаточно, чтобы знать это.
   — Ради Бога, ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Ни одна смертная женщина не может жить в море.
   Торголд уставился на собеседника из-под лохматых бровей.
   — Предположите, что она была смертной женщиной, но при этом наделенной особым даром вызывать в этот мир существ из другого… мира. Предположите и то, что дар ее имел еще одну сторону — ее могли вызвать из нашей действительности, если несчастье, с которым она столкнулась, стало непереносимым.
   Хоук долго молчал. Он кое-что знал о женщинах, наделенных необъяснимыми способностями, от которых они страдали. Да, ей-богу, знал и все-таки сказал:
   — Люди не могут жить в море, как бы они этого ни хотели.
   — Да, но они этого не хотят, потому что верят, что не могут. Они не расстаются со своим телом со дня рождения и привыкли думать, что ничего иного им не дано. Но жизнь… — Торголд повел рукой в сторону деревьев с густой листвой, которая должна была вскоре опасть, показал на реку, вода в которой бежала так быстро, что любую ее капельку можно было видеть лишь мгновение, на летящие по небу белоснежные облака, которые исчезали из виду, словно их и не было. — Жизнь постоянно меняется. Вся штука в том, чтобы это заметить.
   Мысли Хоука окончательно спутались. Он понимал, что в словах этого человека было что-то очень важное, но оно казалось слишком тонким и неуловимым, как паутинка.
   — Вы со старухой сочинили эту сказку, чтобы Кристе стало легче жить, — сказал он.
   Это прозвучало логично и даже сочувственно. Он не хотел обвинять странную пару.
   — Как вам угодно.
   — Мне не угодно! Но я думаю, что понял. Если бы она заподозрила правду…
   — Чью правду, что за правду, правду из правд? Соберитесь с мыслями, Хоук Эссекс. Это крылья, которые вам предстоит развернуть.
   С этими словами Торголд исчез. Сию секунду был здесь и вот его уже нет. Хоук быстро огляделся, но не увидел ни малейших признаков маленького человека. Он прислушался, и до него донеслось позвякивание брошек, пряжек, браслетов и бусин, танцующих в воздухе.

Глава 15

   Глубоко задумавшись, Криста свернула не в ту сторону и оказалась в том крыле королевского замка, которого прежде не видела. Оно находилось в стороне от комнат прислуги. В этот час дня здесь было безлюдно. Криста побродила некоторое время, пытаясь разобраться в лабиринте коридоров, и наконец обнаружила дверь, ведущую во двор. Она встретила юношу, который, видимо, спешил куда-то с поручением, и попробовала его остановить и расспросить, как пройти в главный зал. Оттуда она нашла бы дорогу к себе в комнату.
   — Вот сюда, — сказал юнец, замедлив шаги, — поверните налево, потом еще раз налево, пройдите прямо, а потом второй, нет, третий поворот направо. Еще немного — и попадете куда вам нужно.
   После этого не слишком вразумительного объяснения он побежал дальше, предоставив Кристе припоминать все, что он сказал.
   — Налево… — бормотала она, следуя его указаниям. — Так, теперь налево и прямо.
   Криста вышла в длинный коридор, по одну сторону которого было много закрытых дверей, а по другую — ряд окон. Выглянув в одно из них, увидела еще один двор. Из-за дверей доносились голоса. Кто-то читал по-латыни. Одна из дверей была приоткрыта, из комнаты доносился скрип перьев по пергаменту, и Криста мельком увидела, как молодые люди сидят у столов, склонив головы над рукописями.
   Теперь она поняла, что каким-то образом зашла туда, где к резиденции Альфреда примыкала королевская школа. Значит, если она права, то из следующего окна увидит скрипторий.
   Но нет, не увидела и пришла в отчаяние. Может, ей надо повернуть и пройти другой дорогой? Она так и собиралась поступить, но тут вдруг из бокового прохода показался мужчина, высокий, хорошо сложенный, с темными волосами, падающими на плечи, и узким лицом. Несмотря на теплый день, он был в бархатной одежде; на его шее висела тяжелая золотая цепь, а запястья были обернуты полосами плотной ткани со вставками из драгоценных камней. Увидев Кристу, незнакомец остановился.
   У Кристы защемило сердце. Она узнала этого человека мгновенно и пожалела, что безжалостная рука судьбы поставила ее лицом к лицу с лордом Юделлом.
   — Миледи, — сказал он и сделал шутовской поклон. — Какое чудо, что вы здесь. Я-то думал, вы не отходите от королевы.
   Не замечая вызова, Криста проговорила:
   — Я шла к себе и повернула не туда. Разрешите мне…
   — С огромным удовольствием.
   Он шагнул в ту же сторону, что и она, и преградил ей путь. Когда Криста попробовала его обойти, Юделл повторил свой маневр,
   Обозлившись, девушка тряхнула головой. Юделл стоял перед ней, положив руки на бедра, и нагло усмехался. Однако его усмешка исчезла, когда Криста повернулась и пошла в противоположную сторону. Она успела отворить дверь, ведущую во двор, когда Юделл догнал ее и схватил за руку у самого локтя. Она попыталась вырваться, но он прижал ее к наружной стене здания.
   — Даже для норвежки у вас скверные манеры. Не стоит показывать свою невоспитанность.
   Криста подавила желание сказать, что он повел себя еще более дерзко, и снова попыталась освободиться. Она не думала, что Юделл позволит себе распускать руки, и поэтому испугалась. Поблизости находились жилые комнаты, и в них были люди, но она почувствовала себя совершенно беспомощной и одинокой. Юделл нависал над ней, огромный, хоть и не такой большой, как Хоук, но тем не менее вид у него был устрашающий. Он так стиснул Кристе руку, что она была уверена — на ней появятся синяки.
   Впрочем, она была не настолько глупа, чтобы выдать свой испуг.
   — Почему вы так себя ведете, лорд Юделл? Ведь этим вы ничего не выигрываете, — произнесла она спокойно.
   Секунду он смотрел на нее с удивлением, потом расхохотался.
   — Вы всегда смотрите на вещи с точки зрения выигрыша или проигрыша?
   — Это достаточно разумный взгляд на вещи, а вы, насколько мне известно, человек неглупый.
   На самом деле она понятия не имела, кто считает Юделла хотя бы относительно неглупым, но это замечание, кажется, ему понравилось. Он ослабил хватку, хоть и не отпустил Кристу.
   — Вы вели разговоры обо мне?
   — Ваша сестра говорит о вас. Она хвалит ваш ум и силу. И разумеется, невозможно, пробыв при дворе, не уяснить себе ваше высокое положение.
   Ему это весьма польстило.
   — Оказывается, вы не так глупы, как я считал. Криста намеренно посмотрела на свою руку, которую он все еще удерживал.
   — У меня хватило ума и на то, чтобы удивиться вашему поведению. Зачем вам давать повод Хоуку ополчиться на вас?
   — Вы в этом уверены? Он вас не выбирал, вас выбрали для него другие.
   — Это ничего не значит. Вы позволили бы кому-то завладеть вашей собственностью, даже если бы вы не сами ее выбирали?
   — Конечно же, нет, но… — Тут он покачал головой. — Вы, однако, упорное создание, не то что другие женщины. Не знаю, хватит ли у Хоука ума оценить это. — Юделл придвинулся ближе, его пальцы ласково погладили кожу, на которой оставили синяки. — С этой вашей копной волос и необыкновенными глазами вы кажетесь дикаркой. Это лишь обманчивая внешность? Или вы и в самом деле страстная женщина?
   Он наклонил голову и слегка коснулся губами ее щеки. Криста подавила дрожь отвращения. Отвернулась, стараясь сохранить самообладание. К ее неудовольствию, Юделл хихикнул.
   — Смелая попытка, миледи. — Он положил руку ей под самую грудь слева. — Но я чувствую, как сильно бьется у вас сердечко.
   Насколько же он глуп и самоуверен, если вообразил, будто сердце у нее бьется в приступе желания! Кристе стало противно, но она почувствовала облегчение оттого, что он не догадался о ее страхе. Однако это ощущение улетучилось в следующую секунду, потому что Юделл заговорил вдруг охрипшим голосом:
   — Вы просто пропадете в Эссексе. Хоук всегда будет вассалом короля, не более. А такая разумная женщина, как вы… — Он снова наклонил голову и прижался губами к стройной шее Кристы. — Такая практичная и такая соблазнительная… Вы заслуживаете большего.
   — Что может быть выше брака, который принесет мир двум народам?
   Юделл откинулся назад и посмотрел на Кристу. Глаза у него заблестели, словно они разыгрывали милую шутку.
   — О, само собой, мир превыше всего. — Он ухватил прядь ее волос и зажал в кулаке. — Но подумайте, миледи, к чему норвежцам заключать мир с Альфредом, королем преклонных лет, все победы которого уже в прошлом? Почему бы им не вступить в союз с более молодыми, более сильными вождями?
   — Кто же из вождей равен по своему положению Альфреду, правящему королю, сын которого станет править после него? Я не слыхала о других.
   — Тогда вы должны получше прислушиваться. — Он отпустил ее волосы, но не отодвинулся. И произнес, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней: — А вы и впрямь любопытное создание… Что-то в вас есть такое…
   Криста прекрасно понимала: «таким», весьма для него занимательным, Юделл находил то, что она принадлежит Хоуку, человеку куда выше его самого, человеку, недостижимому для его злобы и зависти. Вместе с тем она ощущала — и очень живо, — что Юделл возбужден и снедаем похотью. Омерзение было таким сильным, что девушка невольно отшатнулась.
   Юделл ухватил ее за подбородок и повернул лицо таким образом, что она была вынуждена смотреть на него.
   — Не прикидывайтесь скромницей. Вам это не пристало. Мир с норвежцами может быть предложен любому королю, включая и короля Мерсии.
   Сквозь стиснутые зубы Криста процедила:
   — В Мерсии нет короля.
   Юделл слегка покраснел, глаза у него засверкали.
   — Сегодня нет. А завтра…
   С этими словами он прижал Кристу к стене и начал задирать ей юбки, обнажая ноги. И тут ее озарило: ей пришли на память наставления Торголда. Он говорил как-то, грубовато, но любя: «Девочка, есть на свете мужчины, у которых на первом месте их собственные желания, на других им наплевать. Если тебе доведется встретить одного такого, соберись с духом, и когда он меньше всего этого ожидает…»
   Криста собралась с духом, закрыла глаза и в точности последовала указаниям Торголда. Юделл взвыл так, что скворцы, которые гнездились под стрехой, взвились в небо.
   Юделл снова заорал так, что лицо у него побагровело.
   — Ах ты сука! Как ты посмела! Я тебя…
   Криста с запозданием осознала, что при всем своем высоком положении Юделл — воин и привык к боли. Он ринулся за ней. Она едва от него ускользнула, но дверь, ведущая в коридор, оказалась запертой. На какое-то мгновение Криста решила, что пропала.
   Но тут мимо нее промелькнуло что-то черное и послышалось оглушительное карканье. Во двор спустился ворон, за ним еще один, еще и еще. За считанные секунды двор был полон черных каркающих птиц; они окружили Юделла и начали безжалостно долбить его своими клювами. Он закричал и попытался прикрыть руками голову, но было бесполезно. Кровь текла по его лицу. Нападение продолжалось.
   Криста на минуту застыла в ужасе, потом вспомнила о собственной опасности. На этот раз ей удалось открыть дверь, которая, как выяснилось, не была заперта, а только слишком плотно затворена. Юделл упал на землю, прилагая неимоверные усилия защитить от воронов глаза. Его крики потревожили благоговейную тишину королевской школы. Там и сям начали отворяться двери, школяры и преподаватели спешили узнать, что случилось.
   Криста вовсе не хотела, чтобы се заметили, подобрала юбки и помчалась прочь со скоростью ветра. Она бежала до тех пор, пока наугад не свернула за угол и почти тотчас добралась до большого зала. Здесь она остановилась как вкопанная, потому что в зале находились люди. На нее устремились любопытные взгляды. Криста постаралась выглядеть спокойной и собранной.
   К ее великому облегчению, здесь же был и Хоук. Криста едва не разрыдалась, увидев его, и бросилась к нему без размышлений, но он вдруг отступил на шаг и холодно посмотрел на нее.
   — Я искал тебя, — произнес он. — Идем со мной. Они вышли из зала и направились к лестнице, ведущей в комнаты для гостей. Криста была рада, что никто не наблюдает за ними, но почувствовала себя очень неуютно, когда Хоук устремил на нес свой суровый взгляд.
   — Ты ходила к королеве.
   Не могло быть ни малейших сомнений в том, что он се обвиняет. Все еще не придя в себя после нападения Юделла, Криста попыталась оправдаться.
   — Я не ходила к ней. Мне нездоровилось, и королева обо мне заботилась. Побуждение сердца вынудило меня рассказать ей о том, что у меня на душе. Вот и все.
   — А тебе не пришло в голову, что Илсвит поговорит об этом с королем, а он со мной?
   — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я об этом не подумала. Наверное, следовало подумать.
   — Разумеется. Радует ли вас, леди, что Альфред полагает, что вам лучше уйти в монастырь, чем выйти за меня замуж? Обрадует ли ваше сердце новость, что король предложил мне поискать другую невесту?
   При этих словах Криста почувствовала, что сердце у нее разрывается, но храбро постаралась это скрыть. Ведь так и должно быть. Почему же ей так невыносимо больно, почему душа кричит, протестуя?
   — В этом для меня нет никакой радости, милорд. Если вы думаете иначе, то сильно заблуждаетесь.
   Она повернулась, чтобы уйти и спрятать от него свое горе. Хоук протянул руку, удерживая Кристу, и дотронулся до того места, на котором остались синяки от железных пальцев Юделла. Криста вскрикнула от боли. — Мое прикосновение вам настолько неприятно? — спросил он с выражением гнева на лице — гнева и душевной боли.
   Криста и в самом деле не подумала о последствиях своего откровенного разговора с Илсвит, а теперь, решила она, не стоит делать еще одну ошибку и рассказывать лорду о том, что произошло с Юделлом. Хоук в гневе нападет на него, а этого нельзя допускать.
   — Я просто очень устала, — сказала она и тут же поняла, насколько неубедительно это прозвучало.
   Хоук долгое время молча смотрел на нее. Лицо его оставалось суровым, а глаза так потемнели, что Криста опустила голову. Когда молчание стало невыносимо тяжелым, лорд повернулся и, не проронив ни слова, ушел.
   Прошло три дня. Целых три дня безмолвной тоски. Криста минуту за минутой все глубже погружалась в пучину своего горя. Дверь между се комнатой и спальней Хоука оставалась закрытой. Каждый вечер они сидели рядом за почетным столом, не говоря друг другу ни слова. Юделл не подходил к ней, но несколько раз Криста ловила на себе его полный смертельной ненависти взгляд, и тогда волоски у нее на шее вставали дыбом от страха. Она приобрела себе неумолимого врага и не могла не сожалеть об этом.
   Однако Илсвит по-прежнему относилась к ней дружески. Каждое утро она присылала Кристе поднос с сухариками и настоем ромашки, и это унимало неприятные ощущения в желудке. Криста была уверена, что страдает из-за Хоука, но не винила его за это. Ей не в чем было обвинять лорда, ведь причиной расхождения была ее собственная непреклонная совесть.
   Рейвен и Торголд были рядом. Время от времени она обменивалась с ними взглядами. Как она была бы теперь рада их обществу, теперь, когда она была одинокой, как никогда в жизни. В многолюдной суете королевского двора, почти постоянно находясь при королеве и се дамах, Криста чувствовала себя в полной пустоте.
   А тут еще Иза, которая не теряла веселого настроения и, казалось, присутствовала всюду одновременно. Она была такой оживленной, что люди смотрели на нее с удивлением, но казалось, что они догадывались о причине. На третий день Криста убедилась, что разговоры о ней начинаются всюду, где бы она ни появилась. Она ловила на себе быстрые сочувственные взгляды, от которых хотелось скрипеть зубами.