Ллойд Том. Вызывающий бурю

   Изак тяжело вздохнул, несколько мгновений сидел неподвижно, потом посмотрел на Михна и Карела. Те молчали.
   – И все-таки нужно тщательно все обдумать, – сказал кранн. – Граф Везна возьмет с собой на турнир шарф – подарок его дамы. Если в последний день ярмарки шарф будет красным, я приеду. Если белым – нет. Этого вам довольно?
   – Вполне, милорд, – ответил Ортоф-Грейл, поднимаясь. – Благодарю за то, что уделили мне внимание.
   Он еще раз поклонился и вслед за Михном направился к двери.
   Карел сел рядом с Изаком; на их лицах читалось одинаковое беспокойство.
   – А я-то думал, что наша жизнь не может стать еще более запутанной, – Карел говорил совершенно серьезно и даже устало, вдруг почувствовав свой возраст. – Думаю, ты бы меня предупредил, если бы считал себя Спасителем или кем-то вроде? И как ты собираешься разобраться с теми, кто считает, что ты все же Спаситель?
   Изак поскреб небритую щеку.
   – Не знаю. Надеюсь, мы хотя бы сумеем сделать так, чтобы погибло как можно меньше людей. Я никогда не задумывался о планах на будущее и уж в любом случае не собирался стать правителем Фарлана. Все это так неожиданно.
   Юноша тяжело вздохнул.
   – Если мы развяжем войну, основываясь на лжи или неверно понятых измышлениях безумцев, тогда, думаю, Ланду лучше обойтись без меня.
   Изумленный Карел резко повернулся к нему, но увидел на лице кранна лишь решимость. Ветеран положил руку на огромное плечо. Теперь, когда он прикасался к своему любимому мальчику, он ощущал нечто, едва похожее на тело обычного человека. Ему это не нравилось, но он смирился с этим ради своего друга.
   – Тогда давай постараемся, чтобы этого не произошло, – тихо проговорил Карел.

ГЛАВА 32

   Для погруженного в раздумья Изака время весенней ярмарки пришло слишком быстро. Он рассказал своим людям о визите майора, но никто из них не смог посоветовать ничего вразумительного. Тила заметила, что посвященные основали свой орден на достойных принципах, значит, среди них обязательно должны иметься порядочные люди.
   Везна подошел к проблеме с другой стороны: он считал, что это ловушка. Кольца Плюща находились как раз на полпути из Нарканга в крепость посвященных. Убийство или похищение Изака было бы рискованным предприятием, но вполне возможным. Не секрет, что посвященные считали Сюленты и Эолис слишком опасными для Ланда, поэтому, по их мнению, они должны были исчезнуть. Правда, если бы они решились на подобный шаг, им пришлось бы покинуть свою цитадель в королевстве Эмина Тонала, но если посвященные решат, что дело того стоит, их ничто не остановит.
 
   – Кольца Плюща? И кто, клянусь бородой Бреста, мог рассказать вам о них?
   Эмин очень удивился, когда Изак спросил его о храме. Они сидели на верхней террасе и любовались палатками и знаменами на весенней ярмарке, раскинувшейся за воротами. Утренний Дождь прекратился, и Изак согласился пообедать с Эмином.
   Король, как всегда, был великолепно одет, и Изак не замечал ни малейших проявлений тревоги, которая должна была бы одолевать монарха. Через два дня под угрозой окажутся город и его жизнь, но Эмина как будто нисколько это не тревожило.
   – Просто я услышал чужой разговор, вот и все.
   – Похоже, очень странный разговор. – Эмину явно не терпелось узнать подробности. – На свете мало людей, желающих разговаривать об этом месте. Но раз уж вы спросили, Кольца Плюща – заброшенный храм, посвященный Белараннар. Теперь туда ходят очень немногие. Он находится в Лледене, довольно странном месте.
   – Странном?
   – Да, странном.
   Эмин фыркнул. Помолчал, насупившись, но потом словно стряхнул с себя наваждение и продолжил:
   – Несколько лет назад там пропал мой друг. Тамошнее графство велико, но в нем нет ни одного города, зато много богатых деревень.
   – А кто владелец этого графства?
   – У них нет сеньора. Уже много поколений Лледен не имеет хозяина. Как я уже говорил, в графстве случаются странные вещи, поэтому люди стараются держаться подальше от этих мест. Жители тех краев дружелюбно относятся к приезжим, но живут по своим законам… Я никак не могу найти налогового инспектора, чтобы отправить его в Лледен, – добавил король и мрачно улыбнулся: он не сердился, но ему не нравилось терпеть неудачи. – Лледен похож на остров, отрезанный от остального мира. Если бы вы туда отправились, то заметили бы, что тамошние пейзажи… Как бы поточнее выразиться… Очень четкие. Создается впечатление, что естественная магия в этом графстве пропитывает сам воздух, а фольклор и мифы там более реальны, чем обычная жизнь. Народец, хладнорукие, жены мертвеца воспринимаются в Лледене как нечто обычное. И если у вас нет серьезных причин отправиться туда, лучше держаться от Лледена подальше. В подобных местах существует некое внутреннее равновесие, и не стоит его нарушать. Сомневаюсь, что вам там будут рады.
   – Да, не лучшее место для осмотра достопримечательностей, – спокойно ответил Изак и, переменив тему разговора, стал расспрашивать об истории весенней ярмарки.
   Эмин заулыбался и пустился рассказывать гостю официальную версию истории Нарканга.
 
   Утром второго дня ярмарки Изак проснулся и увидел, что сквозь ставни пробивается полоска яркого солнечного света, а как только кранн открыл окно, его окатил приятный теплый морской бриз. Вчера воздух был пропитан сильным запахом водорослей и плавника, но сейчас в нем ощущалась жизненная энергия волн.
   Пока Изак надевал Сюленты и вешал на пояс Эолис, на губах его играла улыбка. Он сунул за пояс свою синюю маску-капюшон: сегодня ему не хотелось прятать лицо. Но на поле соберется множество народа, и, когда кранну захочется отдохнуть от чужих взглядов, он сможет ее надеть.
   Они отправились на ярмарку с рассветом.
   Изак предпочел ехать верхом, чтобы иметь коня на тот случай, если начнутся бои, к тому же широкая грудь Торамина помогала прокладывать путь среди толпы. Тила ехала рядом в дамском седле на Мегенне. Вообще-то седло было обычным, просто туго обтянутым одеялами, чтобы можно было сидеть боком. Кобыла девушки, хоть и неплохая, не могла сравниться с быстрым, привыкшим к сражениям Мегенном, а Изаку хотелось, чтобы Тила была в безопасности, если придется мчаться во весь дух к воротам.
   Казалось, все жители города высыпали за стены на равнину.
   Фарланов захлестнул шквал звуков и праздничной суеты: они проезжали мимо открытых кухонь, мимо акробатов, мимо групп менестрелей и площадок для удивительных игр.
   Везна уже ждал у турнирного поля, наблюдая за поединками и готовясь принять участие в состязаниях. Ему выпало сражаться с победителем утренних схваток.
   По традиции некоторым крестьянам или ученикам мастеровых разрешалось скрестить копья с аристократами; король предоставлял им оружие и лошадей и лично поздравлял победителя. Но Везну беспокоил не высокий, краснолицый парень, который был в восторге уже оттого, что его поставили сражаться с легендарным графом, а двое со знаками посвященных. Один из них принадлежал к людям короля, а второй был богатым рыцарем. Когда он подошел, чтобы поприветствовать графа, в первые же минуты разговора тот заметил татуировку на его ухе.
   Уходя, рыцарь бросил алчный взгляд на меч графа, и Везна ощутил непривычный приступ нервозности.
   «Дурак, – выругал он себя, – стоило тебе влюбиться, и ты снова превратился в маленького мальчика! Этот человек из братства приходил не случайно – он знает, что ты силен. Просто помни: этим людям неспроста известно твое имя».
 
   Ярмарка доставила Изаку гораздо большее удовольствия, чем он ожидал. Ему нравились экзотические, порой странные на вкус блюда – в основном дары моря. Зачастую он даже не знал названий яств, которые предлагали приветливые повара, но вскоре наелся досыта, а ведь ему еще предстояло обедать с королем. И чем дальше ехали Изак и Тила, тем больше интересного видели вокруг.
   Кранн задержался, чтобы посмотреть на выступление бродячего чародея. Неудивительно, что среди зрителей в основном были дети: маг не мог похвалиться большими способностями, возможно, он даже нигде не учился, но кранну все равно понравилось незатейливое представление.
   Когда оно закончилось, Изак подозвал мага к себе и дал ему золотой эмин. Благодарность бродячего чародея была трогательной, и смущенному кранну пришлось прекратить его словоизлияния. При виде такой щедрости Тила приподняла бровь, но Изак лишь ухмыльнулся в ответ. Он получил от спектакля не меньшее удовольствие, чем любой из детишек.
   – Он кое-чему меня научил, и это вполне стоит золотого эмина.
   Изак сложил руки у груди, повторил одну из непонятных фраз, которые только что произносил чародей, – и перед ним тотчас возникли два огненных крыла и медленно растворились в воздухе. Девушка заулыбалась, увидев счастливое выражение лица своего спутника, и постаралась скрыть свою печаль при мысли о том, что в детстве Изак был лишен подобных радостей. Огромный рост и удивительная сила кранна заставляли забыть, что он едва вышел из детского возраста.
   – Идемте, милорд, нам пора возвращаться в павильон, – наконец заявила Тила.
   Изак должен был обедать с королем в одном из двух павильонов, выстроенных по сторонам турнирной площади.
   – Сначала посмотрим тигров, – возразил он, – Эмин обещал показать мне зверинец, который должен быть с подветренной стороны. Пока не увижу тигра, никуда не пойду!
   Он нежно, по-братски, взял девушку за руку, а Тила невольно засмеялась, видя, с какой радостью он предвкушает развлечение.
 
   – Итак, милорд, вы все еще считаете свое пари беспроигрышным? – Эмин указал сигарой на рыцаря, которому аплодировала публика.
   Молодой человек делал круг почета и, подняв забрало, махал зрителям. Изак видел счастливое и очень юное лицо своего ровесника. Как новому – и самому молодому – победителю людей короля Эмин подарил рыцарю позолоченные доспехи. Шлем был выполнен в виде головы с ангельским лицом одного из демонов Каркарна, с задорной улыбкой и единственной кровавой слезой, вытекающей из правого глаза, – такой образ часто использовали в своих масках арлекины.
   – Он хорош, но ему не выстоять против человека с талантами графа Везны, – ответила Тила за своего господина.
   И покраснела, когда Эмин с улыбкой спросил:
   – Вы видели много поединков, миледи?
   – Мой брат очень ими увлекается, ваше величество.
   – Тогда вы, возможно, сумеете выбрать для меня победителя в следующей паре? Спасибо, милая. Лорд Изак, пока ваш самый толковый советник готовит мое следующее пари, может, стоит присмотреться к толпе?
   Король взял с блюда засахаренную креветку и кивком указал на трибуну напротив. Изак проследил за его взглядом и сразу увидел группу людей, рассаживающуюся на местах.
   Трудно выделяться в толпе богатых аристократов, но Херолену Джексу это удалось. Облаченный в красное с белым, он важно вышагивал во главе пяти спутников, и к нему были прикованы все взгляды. И без того смуглая кожа жителя западных островов еще больше потемнела от постоянного пребывания под открытым небом. Изак легко мог представить Джекса на палубе корабля: тот шел с видом человека, которому принадлежит не только вся трибуна, но и все находящиеся на трибуне люди. Его блистательная улыбка, адресованная всем сразу, казалось, ласкала кожу, а взгляд заставлял других опускать глаза, как взгляд монарха. Хотя человек этот был его врагом, Изак не мог им не восхищаться.
   Кранн посмотрел на короля. Глаза Эмина сощурились и стали настороженными. Он продолжал отрешенно курить сигару, но, казалось, не замечал дыма, разъедающего его глаза. Изак перевел взгляд на Джекса: тот развалился сразу на двух креслах, одну руку закинув за спинку своего, а ноги вытянув на переднее. Это мешало тому, кто сидел перед ним, но человек тот не смел возражать.
   Джекс обменялся взглядами с Изаком и Эмином, все-таки снял ноги с переднего кресла, наклонился вперед и, выхватив сигару из рук сидевшего на этом кресле бедолаги, принялся дымить – явно в насмешку над королем. Эмин слегка кивнул, чтобы показать, что все понял. Джекс кивнул в ответ.
   Изак же указал пирату на готовящегося к поединку графа Везну и сделал непристойный жест. Джекс откинул голову и громко расхохотался, перепугав половину трибуны и не обращая внимания на любопытные взгляды, отовсюду устремленные на него.
   Но и Изак не обратил внимания на два стона сзади и на настойчивые толчки своего политического советника.
   Они наблюдали за состязаниями большую часть дня. Сидевшие напротив люди постоянно менялись, но вскоре король и Изак заметили, что спутники Джекса сменяются в определенном порядке. Сам Джекс все время оставался на месте, выслушивая донесения тех, кто отходил и снова возвращался. Когда Везна без особого усилия победил третьего – и последнего – противника, Джекс демонстративно зевнул и, едва граф спешился, чтобы принять приветствия публики, швырнул ему под ноги монетку. Толпа моментально притихла – все слышали о предстоящей дуэли.
   Везна сделал вид, что увидел монетку у себя под ногами совершенно случайно, и все вытянули шеи, глядя, как граф наклоняется, чтобы ее подобрать. Фарланский герой хорошенько рассмотрел находку, а потом с наигранной радостью показал Изаку.
   Кранн поднял большой палец в знак одобрения, прекрасно зная чувство юмора графа, и вся толпа разразилась хохотом.
   С радостной улыбкой до ушей Везна пошел к своему пажу – танцующей походкой, выглядевшей очень комично благодаря тяжелым доспехам.
   Толпа рыдала от хохота, только Джекс почему-то не смеялся.

ГЛАВА 33

   – Изак, пора принимать решение. Какого цвета повязать шарф?
   Тила не была уверена, что кранн ее слышит, хотя он хмурился скорее задумчиво, чем сердито.
   Изак не ответил девушке. Все эти дни они толковали о майоре из посвященных и о его предложении, но вот наступил последний день весенней ярмарки, а они так и не решили, как же поступить. Изак сомневался, что может доверять горячему молодому офицеру, слишком уж непонятные вещи тот говорил, к тому же его приглашение очень напоминало засаду. Правда, хоть у Изака было немного людей, все они были «духами». Даже полка не хватит, чтобы с ними справиться, особенно если они приготовятся к возможному нападению.
   Среди прочих забот кранна беспокоили и мысли о повелителе Бахле. Если Изака убьют, герцог не станет ждать, пока главный распорядитель соберет достоверные сведения о происшедшем, а нападет на виновных сразу. При всем своем могуществе посвященным не выстоять против армии Фарлана.
   Еще одна забота: король Эмин и эта странная угрожающая улыбочка на его губах… Хотя именно она придавала Изаку уверенности. Король Нарканга был умен и достаточно откровенен, а если бы он считал Изака своим врагом, он не стал бы так раскрываться. Ему нужна была поддержка Фарлана, а не вражда.
   Изак вздохнул и повернулся к Тиле.
   – Красный.
   Тила взяла красный шарф, купленный накануне, а белый привязала к поводьям Мегенна. Везна подъехал поближе, и она обвязала его руку красным шарфом поверх черных доспехов. Графу разрешили надеть магические доспехи после того, как король убедился, что в них так же трудно двигаться, как и в простых, а значит, Везна не получит преимущества на поединках.
   Граф подозревал, что Эмин дал свое согласие потому, что финальный поединок будет выглядеть куда более впечатляющим, если против воина Эмина, молодого рыцаря солнечной пчелы, облаченного в позолоченные доспехи, выступит рыцарь льва из Анви в черном. Контраст матово-черного с сияющей позолотой вдохновит собравшихся на ярмарке менестрелей и сказителей.
   – Вы уверены? – Карела явно огорчило решение Изака. – Мы можем попросить у короля эскорт!
   Но как раз этого Изак и хотел избежать: он не рвался посвящать короля во все свои тайны. А вдруг он ошибся в этом человеке? Кранн не желал давать королю повод начать враждебные действия против храмовых рыцарей.
   Судя по поведению Карела и Везны, они тоже не окончательно решили, насколько можно доверять королю Эмину.
   – Мне удалось выяснить, что Кольца Плюща – неудачное место для засады, хотя и достаточно безлюдное, – сообщил Изак. – Что касается Эмина, кажется, ему можно доверять. Хотя нельзя сказать наверняка – многим ли фарланам я могу довериться полностью? Лезарль любит повторять: «Знание – сила, и мудрый человек всегда знает больше, чем его ближайший друг».
   Кранн невесело засмеялся.
   – Да, это верно. – Везна проверил, хорошо ли завязан шарф на руке. – Но иногда вы заходите в своей скрытности слишком далеко.
   Изак отвел взгляд, чтобы не встретиться с графом глазами.
   – Иногда человеку приходиться хранить тайны. И не всегда потому, что он кому-то не доверяет.
   – Кажется, в последнее время с тобой такое случается все чаще, – заметил Карел. – Например, Моргиен – ты рассказал нам о нем даже меньше, чем Михн. Что происходит, Изак?
   – Довольно! – неожиданно рявкнул кранн.
   Тила вздрогнула и отвернулась, но Карел даже не моргнул: пусть Изак и обладал теперь властью и богатством, для него он навсегда останется мальчишкой, которому Карел практически заменил отца.
   – Нет, не довольно! – выкрикнул Карел. – Неужели ты вообразил себя мудрецом, которому под силу все делать в одиночку? Я здесь не затем, чтобы быть твоим мальчиком на побегушках. А если ты меня считаешь кем-то вроде, засунь и мой титул, и моего Луня себе в задницу.
   Изак ничего не ответил, только крепко сжал зубы. Карел сердито фыркнул и дал кранну подзатыльника, все свидетели такой наглости разинули рты.
   – Что с тобой, мальчишка? Может, магия разъела твои мозги? Или ты свихнулся от всех этих разговоров о Спасителе?
   Изак зарычал и злобно отшвырнул руку Карела; схватив ветерана за грудки, стащил его с седла и поднял вверх, чтобы оказаться с ним нос к носу.
   Тила закричала и ухватилась за кулак белоглазого, но Изак стряхнул ее, даже не повернув головы.
   – Ну, давай! – продолжал подначивать Карел. – Ударь меня. Докажи всему Ланду, что ты просто животное. Видно, я напрасно тратил на тебя время. Может, мне следовало отдать тебя тому наемнику на дороге, вместо того чтобы выпустить в Ланд чудовище, у которого больше силы, чем ума. Ты – всего лишь человек, Изак. Несмотря на твои дары, на твой непомерный рост, ты всего-навсего человек. Ты не можешь сражаться один, потому что тогда проиграешь и погубишь нас всех.
   Изак, раздувая ноздри, трясся с ног до головы от еле сдерживаемой ярости. Карел заглянул в холодные глаза своего мальчика – и впервые его испугался. Лицо белоглазого побагровело, губы приоткрылись, обнажив зубы, сузившиеся черные зрачки метали молнии. Кранн молчал, тяжело дыша.
   – Не отвергай меня, мой мальчик.
   Эти слова прозвучали, как тихая молитва, и сразу загасили неистовый огонь.
   Изак вздрогнул, машинально встряхнув Карела, словно тряпичную куклу, посмотрел на собравшихся вокруг друзей и с застывшим лицом поставил бывшего «духа» на землю. Потом крепко ухватился за луку седла и, дрожа, склонился над шеей Торамина. Карел оперся рукой о шею коня, чтобы не упасть; ветеран тоже тяжело дышал.
   Как только Изак возвысил голос, «духи» столпились вокруг, чтобы прикрыть его от любопытных глаз случайных зевак, но теперь переводили беспомощные взгляды со своего командира на своего господина.
   – Мне жаль.
   Изак проговорил это очень тихо, даже тонко, но теперь он снова стал похож на человека. Карел кашлянул и дотронулся до руки Изака. У него не было сил сжать ее, зато он вполне владел своим голосом.
   – Я знаю, что сожалеешь, парень.
   Карел глубоко вздохнул, наполнив грудь воздухом, на его щеки вернулся обычный цвет. Взяв Изака за руку, он снизу вверх с волнением вгляделся в его лицо.
   – Но однажды ты можешь зайти слишком далеко, не сумеешь вовремя остановиться. И если тебе понадобятся советники, которым интересен ты сам, а не твоя власть, вспомни мои слова. Возможно, как твой верный подданный я не имею права спрашивать, отчего на твоем лице иногда появляется затравленное выражение, но как друг я спрошу, даже если ничем не смогу помочь. Если ты будешь держать все в себе, ты просто сойдешь с ума.
   Изак поднял голову – глаза его были полны печали.
   – Знаю, но я и сам мало что понимаю, Карел, и понятия не имею, с чего начать объяснения. Не уверен, что такое начало вообще существует. – Вид у него все еще был виноватый, но он уже поднимал руку, чтобы пресечь возможные вопросы. – Но если мы переживем сегодняшний день, обещаю рассказать тебе все. Я перед тобой в долгу и никогда не смогу полностью вернуть этот долг.
   Карел еще некоторое время глядел на кранна, потом удовлетворенно кивнул.
   – Очень хорошо. Я буду ждать.
   Он протянул руку, и Изак помог ему снова сесть в седло. Потом белоглазый повернулся к остальным.
   Тила явно была потрясена до глубины души, как и госпожа Даран, – та дергала Тилу за рукав, но напрасно: компаньонке не удавалось успокоить ни девушку, ни ее приплясывающего коня. Изак открыл было рот, но так ничего и не сказал. А что он мог сказать? Что подобное не повторится, что он, белоглазый, никогда больше не потеряет над собой контроль? Кранн хотел заглянуть Тиле в глаза, но она низко опустила голову, так что волосы закрыли ее лицо.
   Изак пришпорил коня, и вся группа направилась к турнирному полю.
   От нагретой жарким солнцем вытоптанной травы волнами исходило тепло. Пышное облако, гонимое ветром, быстро плыло по небосклону, и фарланы скакали за ним вслед. Долина уже была полна людей, отовсюду неслись пение, смех, шутки и возгласы. Все галереи были забиты зрителями, которые толкались, чтобы лучше видеть поле. Наверняка слух о пари, заключенном Тилой, уже распространился повсюду; а пятьсот золотых монет – это же целое состояние, и народ Нарканга желал поприветствовать победителя.
   Изак понаблюдал за группой мальчишек, по очереди сражавшихся друг с другом из-за самодельных копий. Те двое, что остались победителями, получили в придачу к копьям плащи: один – черный, другой – желтый. Победители как раз собирались оседлать побежденных, которые должны были стать их конями, когда маленькая девочка с перепачканным личиком заметила фарланов и радостно закричала. Все чумазые физиономии сразу повернулись к чужестранцам, но дети восхищенно глазели не на кранна, а на графа Везну в великолепных боевых доспехах.
   Изак попытался улыбнуться, но не смог.
   – Милорд, вы хорошо себя чувствуете? – спросил король, когда Изак уселся рядом.
   Как и накануне, королева не пришла на праздник, на ее месте сидел граф Антерн. Под предлогом головной боли и того, что на ярмарке могут возникнуть беспорядки, королева осталась в своих апартаментах.
   Изак ответил королю лишь кивком, и тот прекратил расспросы. Бледное лицо кранна и так говорило о многом, а суетящийся вокруг хозяина Михн, пытавшийся заставить его что-нибудь съесть, лишь подтверждал догадку. Сначала Изак согласился только на чашку чаю, но вскоре стал пробовать деликатесы с больших блюд.
   – Надеюсь, граф хорошо отдохнул, – заметил Эмин, поглядывая на Карела и Тилу.
   Они выглядели такими же измученными, как и их господин, но оба дружно закивали.
   – Вне всякого сомнения, ваше величество, – твердо ответила Тила. – И граф, несомненно, окажется достойным противником господина Бохва.
   Не успела она это проговорить, как упомянутый рыцарь выехал на поле, чтобы поприветствовать зрителей. Он был удивительно высок, дюйма на два выше своего противника, с приветливым открытым лицом и всклокоченными волосами цвета морковки. Хотя рыцарь был верным членом братства храмовых рыцарей, одевался он весьма своеобразно, что говорило о его чувстве юмора. Его цветами были желтый и голубой, но в знак принадлежности к ордену Бохв раскрасил доспехи ярко-красной краской.
   – Очень хочу надеяться, что граф и впрямь будет его достойным соперником, – хихикнул король. – И если мне суждено выиграть пари у лорда Изака, я бы хотел, чтобы победителем графа Везны стал именно этот рыцарь, а не кто-нибудь другой.
   – После вчерашнего выступления, ваше величество, вашей солнечной пчеле следовало бы вести себя поскромнее.
   Эмин рассмеялся, признав справедливость слов Тилы. Накануне его воин оказался на волосок от серьезного ранения, потому что был слишком занят игрой на публику, когда сражался с рыцарем с татуировкой братства.
   – Но он очень молод, поэтому такая неосмотрительность вполне простительна. Не так ли, лорд Изак?
   Кранн пробормотал нечто невнятное, погрузившись в размышления. Улыбка Эмина сердила его, но он подавил свое раздражение и склонил голову в знак согласия со словами короля.
   – К сожалению, бедный мальчик и впрямь очень неосмотрителен, – продолжал король.
   Увидев, как блестят его глаза, Тила не удержалась от вопроса:
   – Почему вы так считаете, ваше величество?
   – Насколько я знаю, вчера он бурно праздновал победу и веселился до глубокой ночи, а сегодня я вижу на его руке сразу три подаренных дамами шарфа – значит, он в придачу ко всему еще и проказник.
   Тила заулыбалась, но тотчас посерьезнела, представив себе графа Везну выезжающим на арену сразу с тремя шарфами.
   – Мне кажется, ваше величество, то, что вас веселит, может помешать вашему воину завоевать победу.