Страница:
– Боги, как я ненавижу этот городишко, – пробормотала Легана, снова поднимая свою чашу.
Сидевший рядом с ней наемник удивленно хмыкнул и потрепал ее по плечу тяжеленной ручищей, похожей на окорок.
– Ха, да ты просто напилась, женщина! Ты всегда впадаешь в хандру, когда выпьешь. – Дестеч, лейтенант командира наемников, считал себя другом Леганы по причинам, известным только воинам-четсам. Склонив голову к плечу, он пристально вгляделся в ее лицо. – А ты не особенно красива в пьяном виде, и это странно, потому что я тоже пьян. Когда же я выпью несколько кувшинов, все женщины вокруг становятся красавицами.
– А ну, убери свою поганую лапищу с моего плеча, не то расквашу тебе нос! – рыкнула Легана. – Даже пьяный ты похож на свиную задницу.
Она отбросила медные волосы со лба, чтобы посмотреть в глаза Дестечу, тот сразу убрал руку и захихикал.
Крашеные волосы фарланского агента ярко сияли в ночи, говоря о ее служении Леди, богине судьбы. Некоторые последователи Леди были из благородных и всю жизнь занимались благотворительностью, но покровительство богини судьбы не часто привлекало богатых. Комитеты храма предпочитали зарабатывать самостоятельно, нежели рассчитывать на пожертвования умирающих богачек. Обучение в таких храмах давало ряд навыков, полезных во внешнем мире, поэтому главный распорядитель Лезарль с радостью давал работу каждой из храмовых учениц. Вустек был воином, закаленным в боях ветераном, и имел достаточно здравого смысла, чтобы понять, когда можно дразнить Легану, а когда лучше уняться.
– Ну что ты, дорогая, город не так уж плох, – возразил человек, сидевший справа от Леганы.
Он был средних лет и крепко сложен даже для воина-четса, но хмурое выражение лица явно противоречило его словам.
Командир Тошет когда-то был первым среди генералов армии четсов. Он командовал в Восточных туннелях, самом трудном участке во время затяжной войны с сиблисами. Крушение его карьеры началось с небольших дуэлей, которые повторялись слишком часто, а закончил он в Раланде личным охранником герцога Немарса.
Легана рассмеялась.
– Ты говоришь так лишь потому, что пытаешься свыкнуться с жизнью в Раланде. Я только что оттуда и должна признать, что даже по сравнению с этой мусорной кучей он настоящая дырка от задницы.
– Может, и так, – ответил Тошет, – но мне куда интереснее было бы знать, что ты там делала.
Легана заерзала на стуле.
– Одно маленькое задание от главного распорядителя Лезарля, ничего особенного.
Хоть Тошет и был ее другом, она не могла сказать даже ему, чем занималась в Раланде. Человек, которого она разыскивала, погиб в пьяной драке, вероятно, подстроенной по приказанию герцога Немарса. А теперь она догадывалась, какой ход сделает в ответ Лезарль, и совсем не хотела, чтобы ее друг как раз в тот момент охранял герцога.
– Почему бы тебе не отправиться со мной?
Тошет широко улыбнулся и обнял ее.
– Ты хочешь сказать, что годы ухаживаний принесли наконец свои плоды?
– Ха! Не раньше, чем ты перестанешь кое-что скрывать от своих людей.
Она осторожно сняла с плеча руку командира четсов и лучезарно улыбнулась. Легана знала, что Тошет не устоит против ее улыбки: любое хорошенькое личико превращало его в воск.
– Ты знаешь прекрасно, что я имею в виду. Я говорю о том, что ты мог бы принять командование армией Ломина. Наследник Ломина не желает брать на эту должность фарлана, а тебя возьмет. Вряд ли он откажется от такого опытного воина.
– Послушай, я дал слово, а наемник, нарушивший свое обещание, теряет все. Я согласился работать на герцога Немарса, к нему мы и пойдем. Для нас это будет отличным отдыхом после Тор Милиста, а еще одной такой зимы, как там, я бы просто не вынес. Именно так я и сказал герцогу Врерру, поэтому вряд ли я все еще его любимый наемник.
Дестеч насмешливо фыркнул.
– Он станет любить тебя еще меньше, когда его жена родит.
– И ты не поддержишь герцога?
– Какая разница, поддержу я его или нет. Господа сами могут постоять за себя. А Врерр – идиот, он настроил против себя собственных людей. Никому не нравится Белый круг, но герцог начал приглашать слишком много чужих воинов, и, если бы не люди из Нарканга, он был бы уже десять раз мертв.
– Люди из Нарканга?
– Так мне кажется. Не особенно дружелюбные, я насчитал среди них не меньше пяти агентов и постарался в их присутствии отдавать умные приказы. Они суровые люди. Я встречался с ними еще дома: прекрасные воины, слишком хороши, чтобы использовать их в строю. Они – кровавая банда, которая вершит историю.
– А как туда попал король Нарканга? Он же знает, что, находясь в Тор Милисте, становится врагом Фарлана.
– Насколько мне известно, этот человек не боится ничего, правда, если Тор Милист падет, у него будут кое-какие неприятности. Самым красивым городом Хелректа правит Белый круг, и ходят слухи, что круг делает погоду и в Стри. И если Врерра свергнут, король Эмин вдруг обнаружит, что у него под боком находится страна не слабее его королевства – страна, где много опытных воинов и отрядов наемников. А пока король Эмин этого не видит, ваш хозяин тоже помалкивает, он не хочет, чтобы там правил Белый круг.
Легана нахмурилась: Белый круг был союзом женщин благородного происхождения, причем союзом настолько закрытым, что даже Лезарль не сумел выяснить, кто же среди тех женщин главная и, что еще важнее, чего же они на самом деле хотят. Официально они заявляли, что хотят более честной и неподкупной системы правления, но при этом набирали множество воинов, а Лезарль считал, что альтруизм и сила плохо сочетаются друг с другом. Легана ожидала, что вскоре ей дадут задание проникнуть в круг. И даже она, талантливая и опытная убийца, немного побаивалась этой миссии.
– Есть ли хоть какой-то шанс уговорить тебя отправиться на север? – Легана прекрасно знала, что Тошет человек слова и его невозможно сбить с выбранного пути, но на правах друга попыталась еще раз: – Земли? Титул? Возвращение домой?
– В Фарлан? Ха! Там слишком холодно и сыро. Титулы мне не нужны, они имеют смысл только на могильных плитах. Домой? Исключено. Возможно, повелитель Бахль обращается с четсами лучше других, но он никогда не простит мне того, что я ему сказал. Я был тогда не в себе, но ведь слова не вернешь обратно.
Наемник допил вино из кубка и собирался налить себе еще, но вдруг опустил руку, и Легана поняла, что он очень устал. Сейчас он походил на человека, слишком постаревшего, чтобы служить наемником.
– А если нам удастся добиться перемирия? Ведь если ты поселишься в Чолосе или Линее, это будет почти что дома, верно?
Тошет нахмурился.
– Даже если он меня простит и примет с распростертыми объятиями, я воткну ему кинжал меж ребер и крепко поцелую в губы, когда он будет умирать. Он убил мою жену, моих племянников…
Голос изменил командиру, и он не смог договорить. Все за столом смолкли. На всех лицах отразился гнев, а не печаль, в глазах вспыхнула жажда убийства.
– Что теперь об этом толковать. Прощения не будет. А сейчас мне пора на боковую – веселье ушло, а завтра отправляемся в поход.
Тошет поднялся и оглядел столы, за которыми сидели воины-четсы. Его люди не встали, но следили за каждым движением командира. Тошет отстегнул от пояса и швырнул на стол кожаный кошель, который упал с тяжелым стуком.
– Вот и все. Вы уже поднимали кубки за моих мальчиков, так поднимите еще раз. И постарайтесь быть завтра на ногах.
Он прикоснулся к плечу Леганы и пожелал ей спокойной ночи. Когда Тошет направился к выходу, она догнала его и взяла под руку, хотя знала, что не сможет загасить его боль… Но как друг должна была попытаться.
ГЛАВА 6
Сидевший рядом с ней наемник удивленно хмыкнул и потрепал ее по плечу тяжеленной ручищей, похожей на окорок.
– Ха, да ты просто напилась, женщина! Ты всегда впадаешь в хандру, когда выпьешь. – Дестеч, лейтенант командира наемников, считал себя другом Леганы по причинам, известным только воинам-четсам. Склонив голову к плечу, он пристально вгляделся в ее лицо. – А ты не особенно красива в пьяном виде, и это странно, потому что я тоже пьян. Когда же я выпью несколько кувшинов, все женщины вокруг становятся красавицами.
– А ну, убери свою поганую лапищу с моего плеча, не то расквашу тебе нос! – рыкнула Легана. – Даже пьяный ты похож на свиную задницу.
Она отбросила медные волосы со лба, чтобы посмотреть в глаза Дестечу, тот сразу убрал руку и захихикал.
Крашеные волосы фарланского агента ярко сияли в ночи, говоря о ее служении Леди, богине судьбы. Некоторые последователи Леди были из благородных и всю жизнь занимались благотворительностью, но покровительство богини судьбы не часто привлекало богатых. Комитеты храма предпочитали зарабатывать самостоятельно, нежели рассчитывать на пожертвования умирающих богачек. Обучение в таких храмах давало ряд навыков, полезных во внешнем мире, поэтому главный распорядитель Лезарль с радостью давал работу каждой из храмовых учениц. Вустек был воином, закаленным в боях ветераном, и имел достаточно здравого смысла, чтобы понять, когда можно дразнить Легану, а когда лучше уняться.
– Ну что ты, дорогая, город не так уж плох, – возразил человек, сидевший справа от Леганы.
Он был средних лет и крепко сложен даже для воина-четса, но хмурое выражение лица явно противоречило его словам.
Командир Тошет когда-то был первым среди генералов армии четсов. Он командовал в Восточных туннелях, самом трудном участке во время затяжной войны с сиблисами. Крушение его карьеры началось с небольших дуэлей, которые повторялись слишком часто, а закончил он в Раланде личным охранником герцога Немарса.
Легана рассмеялась.
– Ты говоришь так лишь потому, что пытаешься свыкнуться с жизнью в Раланде. Я только что оттуда и должна признать, что даже по сравнению с этой мусорной кучей он настоящая дырка от задницы.
– Может, и так, – ответил Тошет, – но мне куда интереснее было бы знать, что ты там делала.
Легана заерзала на стуле.
– Одно маленькое задание от главного распорядителя Лезарля, ничего особенного.
Хоть Тошет и был ее другом, она не могла сказать даже ему, чем занималась в Раланде. Человек, которого она разыскивала, погиб в пьяной драке, вероятно, подстроенной по приказанию герцога Немарса. А теперь она догадывалась, какой ход сделает в ответ Лезарль, и совсем не хотела, чтобы ее друг как раз в тот момент охранял герцога.
– Почему бы тебе не отправиться со мной?
Тошет широко улыбнулся и обнял ее.
– Ты хочешь сказать, что годы ухаживаний принесли наконец свои плоды?
– Ха! Не раньше, чем ты перестанешь кое-что скрывать от своих людей.
Она осторожно сняла с плеча руку командира четсов и лучезарно улыбнулась. Легана знала, что Тошет не устоит против ее улыбки: любое хорошенькое личико превращало его в воск.
– Ты знаешь прекрасно, что я имею в виду. Я говорю о том, что ты мог бы принять командование армией Ломина. Наследник Ломина не желает брать на эту должность фарлана, а тебя возьмет. Вряд ли он откажется от такого опытного воина.
– Послушай, я дал слово, а наемник, нарушивший свое обещание, теряет все. Я согласился работать на герцога Немарса, к нему мы и пойдем. Для нас это будет отличным отдыхом после Тор Милиста, а еще одной такой зимы, как там, я бы просто не вынес. Именно так я и сказал герцогу Врерру, поэтому вряд ли я все еще его любимый наемник.
Дестеч насмешливо фыркнул.
– Он станет любить тебя еще меньше, когда его жена родит.
– И ты не поддержишь герцога?
– Какая разница, поддержу я его или нет. Господа сами могут постоять за себя. А Врерр – идиот, он настроил против себя собственных людей. Никому не нравится Белый круг, но герцог начал приглашать слишком много чужих воинов, и, если бы не люди из Нарканга, он был бы уже десять раз мертв.
– Люди из Нарканга?
– Так мне кажется. Не особенно дружелюбные, я насчитал среди них не меньше пяти агентов и постарался в их присутствии отдавать умные приказы. Они суровые люди. Я встречался с ними еще дома: прекрасные воины, слишком хороши, чтобы использовать их в строю. Они – кровавая банда, которая вершит историю.
– А как туда попал король Нарканга? Он же знает, что, находясь в Тор Милисте, становится врагом Фарлана.
– Насколько мне известно, этот человек не боится ничего, правда, если Тор Милист падет, у него будут кое-какие неприятности. Самым красивым городом Хелректа правит Белый круг, и ходят слухи, что круг делает погоду и в Стри. И если Врерра свергнут, король Эмин вдруг обнаружит, что у него под боком находится страна не слабее его королевства – страна, где много опытных воинов и отрядов наемников. А пока король Эмин этого не видит, ваш хозяин тоже помалкивает, он не хочет, чтобы там правил Белый круг.
Легана нахмурилась: Белый круг был союзом женщин благородного происхождения, причем союзом настолько закрытым, что даже Лезарль не сумел выяснить, кто же среди тех женщин главная и, что еще важнее, чего же они на самом деле хотят. Официально они заявляли, что хотят более честной и неподкупной системы правления, но при этом набирали множество воинов, а Лезарль считал, что альтруизм и сила плохо сочетаются друг с другом. Легана ожидала, что вскоре ей дадут задание проникнуть в круг. И даже она, талантливая и опытная убийца, немного побаивалась этой миссии.
– Есть ли хоть какой-то шанс уговорить тебя отправиться на север? – Легана прекрасно знала, что Тошет человек слова и его невозможно сбить с выбранного пути, но на правах друга попыталась еще раз: – Земли? Титул? Возвращение домой?
– В Фарлан? Ха! Там слишком холодно и сыро. Титулы мне не нужны, они имеют смысл только на могильных плитах. Домой? Исключено. Возможно, повелитель Бахль обращается с четсами лучше других, но он никогда не простит мне того, что я ему сказал. Я был тогда не в себе, но ведь слова не вернешь обратно.
Наемник допил вино из кубка и собирался налить себе еще, но вдруг опустил руку, и Легана поняла, что он очень устал. Сейчас он походил на человека, слишком постаревшего, чтобы служить наемником.
– А если нам удастся добиться перемирия? Ведь если ты поселишься в Чолосе или Линее, это будет почти что дома, верно?
Тошет нахмурился.
– Даже если он меня простит и примет с распростертыми объятиями, я воткну ему кинжал меж ребер и крепко поцелую в губы, когда он будет умирать. Он убил мою жену, моих племянников…
Голос изменил командиру, и он не смог договорить. Все за столом смолкли. На всех лицах отразился гнев, а не печаль, в глазах вспыхнула жажда убийства.
– Что теперь об этом толковать. Прощения не будет. А сейчас мне пора на боковую – веселье ушло, а завтра отправляемся в поход.
Тошет поднялся и оглядел столы, за которыми сидели воины-четсы. Его люди не встали, но следили за каждым движением командира. Тошет отстегнул от пояса и швырнул на стол кожаный кошель, который упал с тяжелым стуком.
– Вот и все. Вы уже поднимали кубки за моих мальчиков, так поднимите еще раз. И постарайтесь быть завтра на ногах.
Он прикоснулся к плечу Леганы и пожелал ей спокойной ночи. Когда Тошет направился к выходу, она догнала его и взяла под руку, хотя знала, что не сможет загасить его боль… Но как друг должна была попытаться.
ГЛАВА 6
Постепенно темнота рассеивалась, уступая место свинцово-серым теням, подул утренний ветерок, от которого Изак продрог до костей. Он был один в пустоте, руки и ноги его начали неметь, и вскоре он вообще перестал что-либо чувствовать.
Но тут пришла боль. Сперва слабая, она все разгоралась, словно язычок пламени, пока не превратилась во всепожирающий огонь. Серые клубы тумана становились плотней, они давили на Изака, застилали ему глаза, попадали в рот, отчего он принялся кашлять. Он пытался освободиться от серых пут, но холод лишил его силы, а туман давил со всех сторон. Бежать было некуда, и вскоре он в изнеможении сдался, позволив ледяным узам втянуть себя в глубь дворца, где не было ни света, ни воспоминаний, только могильный холод.
И еще там был голос.
– Изак…
– Подними голову, Изак…
– Подними голову и посмотри на меня…
Он с большим трудом послушался, поднял голову, но никого не увидел. Тот, кто звал Изака, предстал лишь перед его мысленным взором: то был высокий человек, властного и устрашающего вида, но безликий, с пустыми глазами, гладкой темно-синей кожей и тонкогубым ртом. Реальным казался только лук, лежавший рядом с этим человеком: густо-черный лук с мелкими вкраплениями золота и серебра, по которому шла спираль драгоценных камней.
– Теперь я твой хозяин. Ты – клинок в моей руке, стрела, выпущенная мною в ночь. Ты – мой избранный, ты разделишь со мной величие, и Ланд увидит в твоих деяниях отражение моей славы.
Теперь он чувствовал присутствие и других существ – их легкие движения, мелодичные голоса, но высокий человек отогнал всех прочь, кроме одного, чье прикосновение было самым ласковым. Изак не заметил его, пока не ушли остальные, зато потом оно вспыхнуло полосой чистого света, особенно яркого на фоне темноты. И это существо не желало замечать ярость темного человека.
Свет начал двигаться, ласково коснулся бедер Изака, перешел на живот и выше, к самому сердцу. Изак наслаждался прикосновениями, но в следующий миг весь сжался – в нос ударил запах паленой плоти. Боль пронзила грудь и взорвалась, прожигая себе путь в темноте. А через секунду все прошло, остался лишь еле слышный голос: девичий голос звал его по имени, но призыв пропал за шумом ветра.
Изак с криком проснулся; ему показалось, что стены изогнулись и вздрогнули, прежде чем вернулся реальный мир. Мальчик тяжело дышал, пытаясь пошире открыть глаза, но ему мешал яркий свет, льющийся из окон. Изак все еще не мог прийти в себя: у него все болело, горело горло, руки и ноги онемели, по его спине и ногам пробегала дрожь, как будто душа возвращалась в тело. Но пугало его не это, а запах паленой плоти.
Он сел и схватил со стола зеркало, чтобы как следует себя рассмотреть, а вглядевшись в свое отражение, обнаружил выжженный на своей груди рунический знак. Раньше знака там не было, и Изак не видел ничего подобного в своих снах про дворец на острове.
Мальчик внимательно рассмотрел его в зеркале: то был круг с горизонтальной перекладиной длиной в два дюйма. Горизонтальная черта слегка не доходила до линии круга, но от нее отходили вверх и вниз две вертикальные черты, соприкасавшиеся с окружностью.
Изака отвлек от размышлений привкус магии, который исходил явно из печной трубы в центре комнаты. Повелитель Бахль!
Изак схватил и быстро натянул свою потрепанную рубаху, тщательно застегнув все костяные пуговицы, чтобы рубашка скрывала шрам. Однако он не смог скрыть своей смертельной усталости.
– Ты плохо спал. Тебе снились плохие сны. То был не вопрос, а утверждение.
Изак ответил хозяину непонимающим взглядом, с огромным трудом поднялся и прислонился к стене, дрожа с головы до ног. Бахль тоже заметил, как тут холодно, и подбросил дров в затухающий очаг. От взмаха его руки взметнулось пламя и с жадностью принялось пожирать сухие поленья.
Изак в изумлении застыл, а Бахль небрежно пожал плечами и устроился на стуле у огня.
– Ничего сложного. Странно, что ты еще не умеешь этого делать, ведь башня тебя признала. Правда, с этим можно подождать. Сейчас нам нужно поговорить о том, кто ты такой.
Изак искал слова для ответа, но после сна голова его была как в тумане.
– Кто я? – переспросил он. – И кем же я могу быть? Карел говорил, что белоглазые – хорошие воины, которые защищают свое племя.
– Карел?
Изак открыл было рот, чтобы объяснить, но вдруг заметил, что на Бахле нет маски. Привычный к затворничеству повелитель Фарлана очень редко появлялся на людях без плотно прилегающей к лицу синей маски, и Изаку еще ни разу не доводилось видеть его черты. Мальчик удивился, что не сразу обратил внимание на отсутствие маски, но тут же перестал об этом думать. После всего, что с ним произошло, было неудивительно, что он пропустил такую мелочь.
Перед ним сидел человек с суровыми, резкими чертами лица, с высоким лбом и большим носом, но при том создавалось впечатление, будто творивший его мастер не закончил свою работу. Он успел мастерски придать лицу форму и вырезать основные линии, но ему не хватило времени, чтобы сгладить все углы.
И это напомнило Изаку дворец из его снов и тамошние незаконченные статуи, но он поторопился отогнать воспоминания, пока не ухнул в них с головой, потому что лицо сидевшего перед ним человека вовсе не излучало терпение.
– Карел – мой друг и друг моего отца, – ответил на вопрос Изак. – Он когда-то служил гвардейцем во дворце, а потом стал охранять торговые обозы. Сержант Бетин Карелфольден. Четвертое отделение, головной отряд, восьмой полк. Он единственный не обращал внимания на цвет моих глаз и учил меня сражаться, чтобы однажды я мог пройти испытания и стать гвардейцем.
– Так он сержант отделения, это хорошо. Значит, он научил тебя правильным приемам, и Керин не будет жаловаться, что тебе нужно объяснять, за какой конец держат меч. Только, теперь этих навыков тебе маловато. Если ты меня переживешь, в один прекрасный день ты станешь повелителем Фарлана. И в первую очередь запомни: все, чему учил тебя сержант Карелфольден или кто-то другой, не поможет тебе в будущей жизни. То и дело возникают ситуации, в которых сила ничего не решает, не решают и навыки. Ты – ребенок среди волков, избранный богами, и весь Ланд будет негодовать и завидовать тебе. Теперь у тебя нет друзей, ты никому не можешь доверить свои сокровенные мысли. В ближайшие месяцы ты поймешь, что далек от всех остальных людей Ланда, что стоишь между смертными и богами, но остаешься чужим и тем, и другим.
Изак с трудом понимал Бахля и наконец прервал его вопросом:
– Но у вас же был близкий человек. Разве вы не доверяли ей полностью?
Бахль помолчал, потом глубоко вздохнул, видимо сумев овладеть собой, и ответил спокойно, как будто не вынес только что внутренней борьбы:
– Да, я ей доверял. Она была единственной, кому я мог верить, и, именно поэтому, ее использовали в качестве орудия против меня. И никогда больше не спрашивай об этом, иначе между нами ляжет дурная кровь.
Бахль снова замолк – на этот раз его внимание привлекли Дрожащие руки Изака.
– Ты устал, я знаю, и позволь мне объяснить почему. С тобой во сне говорил Нартис. Теперь, когда ты стал избранником, ты сделался его собственностью, нравится тебе это или нет. Белоглазые были созданы в знак конца века Тьмы, в знак того, что боги снова с нами. Мы рождаемся, чтобы править, вести за собой армии Семи племен людей. Избирая одного из нас, боги препятствуют созданию династий, традиций кровного родства и права по рождению – того, что, в свое время, привело к Великой войне. Я знаю, такие сны трудно выдержать, но с их помощью Нартис дает тебе силы, необходимые, чтобы выжить. Ты станешь таким же большим, как я, научишься переносить боль, от которой обычный человек скончался бы, научишься продолжать битву, несмотря на раны. Ты почувствуешь, как в твоих жилах закипает кровь…
– А та полоса света? – снова перебил Изак.
Бахль нахмурился и подался вперед, чтобы посмотреть в глаза мальчика завораживающим, долгим взглядом, каким смотрит на кролика кобра.
– Я ничего не знаю о полосе света. Ты был наедине с Нартисом, совсем один, и стал его частью.
Изак не согласился.
– Нет, мы были не одни, я чувствовал вокруг других, другие разумы. Я даже слышал шепот, только не мог его разобрать. А потом Нартис всех прогнал.
– Да, они такие, – уверенно заявил Бахль.
– Какие? – не понял Изак.
– Они – шепот и больше ничего, просто голоса. Это духи, у которых осталось несколько воспоминаний, их влечет к себе жизнь, сила и магия. Они только мешают. Ты очень скоро научишься не обращать на них внимания. Что же касается света, он – то же самое: еще одно существо, возможно, более сильное… Но ты родился не для того, так оставайся верным своей природе и богу.
На этот раз Изак просто кивнул. Карел немало вечеров рассказывал ему о мифологии: боги пантеона Ланда постоянно занимались заговорами и междоусобицами. Ларат, бог магии и превращений, особенно любил отбивать чужих последователей, превращая преданных слуг других богов в злобных предателей. И та боль, что испытал Изак во сие, вполне могла быть примером расплаты за такое предательство. Если это так, он наверняка не хотел испытать бы ее сполна.
– А светом мог быть другой бог, например Ларат? Может, он пытался вмешаться? – спросил Изак.
– Возможно. Ларат обожает раздоры, – согласился с ним Бахль, но его явно не занимали подобные беседы. – Не стоит слишком много об этом думать, просто оставайся самим собой. Только Смерть сильнее нашего покровителя, Нартиса. И ни один бог не может предложить тебе большего, чем дал тебе Нартис, сделав моим кранном.
Изак кивнул и посмотрел на свою грудь, снова ощутив запах жженой плоти. Рука невольно потянулась к больному месту, но он вовремя спохватился – ему не хотелось привлекать внимание Бахля. Неизвестно, почему, но мальчику пока не хотелось никому показывать выжженный знак.
– Постарайся ни о чем не беспокоиться, – сказал Бахль, приняв его жест за выражение тревоги. – Мы можем поговорить позже, когда ты полностью придешь в себя. А сейчас тебе следует представиться мастеру меча Керину – ему нужно проверить твои способности, прежде чем начать тренировки. После этого ты можешь быть свободен на весь день. Я велю Керину дать тебе меч, соответствующий твоему положению. Но все-таки я бы предпочел, чтобы ты пока не выходил из дворца. Пусть Лезарль представит тебя нужным людям, например сюзерену Тебрану и капитану «духов». А еще обязательно сходи в храм и принеси жертву Нартису – но это не срочно. Мы выделим несколько человек, чтобы не подпускать к тебе любопытных. Но самое важное для тебя на сегодняшний день – занятия фехтованием. Через несколько дней Лезарль подготовит официальное подтверждение твоего владения поместьями, доходами и тому подобным. И не забывай, что в обязанности Лезарля входит в том числе и обуздание строптивых аристократов, поэтому постарайся, чтобы ему не пришлось проделывать такое с тобой.
– Изак смотрел на Бахля, не в силах до конца разобраться в происходящем – все обрушилось на него слишком неожиданно и, даже после того что сказал Бахль накануне в Большом зале, казалось нереальным. Поместья, власть сюзерена, придворный титул? Еще вчера Изака могли жестоко наказать кнутом только за то, что он посмотрел рыцарю прямо в глаза.
– И как меня должны теперь называть? – наконец неуверенно спросил он.
Бахль рассмеялся. Принимая во внимание, насколько высоко взлетел мальчик, вопрос был глупым, но повелитель понимал, почему Изаку он казался важным. До настоящего момента мальчик находился в самом низу общества, поэтому теперь желал знать, какие почести будут ему воздаваться. Бахль понимал, почему бывший погонщик так сильно интересуется этим.
– Тут есть некоторый выбор. «Милорд сюзерен» или «лорд Изак» – официальные обращения к тебе, но, поскольку твой придворный титул скорее «герцог», нежели «сюзерен», вполне приемлемо и обращение «ваша светлость». Безусловно, последнее обращение предпочтут те, кто захочет тебе польстить. И помни, что твой титул все-таки ниже титула герцога, поэтому ты должен им кланяться. Кранн Изак – слишком откровенно, но тоже позволительно. Помимо всего прочего, ты – Изак, сюзерен Анви, кранн повелителя Бахля и избранный Нартиса. Хотя кое-кто может счесть это богохульством. Пожалуй, лучше всего сказать так: избранный Нартиса и кранн повелителя Бахля.
– Значит, у меня теперь будет семейное имя.
– Пожалуй, да. Только не стоит слишком гордиться им. Как одного из избранных тебя по традиции следует называть лордом Изаком, но, став повелителем Фарлана, ты потеряешь поместье, хотя очень хочу надеяться, что это произойдет еще нескоро. – Бахль улыбнулся слегка неловко, словно сказал что-то странное. – Все равно Анви – довольно жалкое и заброшенное место. Там нет ничего интересного: с полдюжины городов да деревни, населенные пастухами.
Изак открыл рот, чтобы спросить еще что-то, но Бахль уже встал и направился к дымоходу. Поэтому мальчик закрыл рот и молча смотрел, как огромный силуэт повелителя тает в серой дымке.
Оставшись один, Изак поднялся на ноги, накинул на плечи шерстяное одеяло с кровати и подошел к огню. Он оттолкнул стул, на котором только что сидел Бахль, устроился прямо на иолу и принялся смотреть в огонь. Огонь был вполне обычным, хотя его и разожгли таким необычным способом. Изак улыбнулся – возможно, когда-нибудь он перестанет завидовать магическим навыкам.
Спустя некоторое время Изак понял, что голова его снова стала ясной, а ноющая боль постепенно стихает. Мальчик поднялся и потянулся, разминая мышцы. Похоже, он готов был встретить новый день.
Изак сиял рубашку и еще раз рассмотрел шрам на груди. Рана была всего двух дюймов в длину, но порожденные ею переживания были куда больше. Снова надев рубашку, он уже не мог видеть ожог и все-таки продолжал чувствовать его пульсацию. Однако что значила боль в сравнении с загадочным предназначением ожога?
Изак открыл сундук с бельем и нашел там пару штанов получше, чем его прежние, а еще бесформенную рубаху с короткими и широкими рукавами, словно ее шили не для человека, а для четса. Пожалуй, в такой одежде он будет выглядеть довольно глупо… Но рубашка оказалась теплой, значит, сгодится.
Обуви в сундуке не нашлось, и, закрыв крышку, Изак стал оглядывать комнату. Он ступил на темный круг и сразу же почувствовал привкус сокрытой в этой платформе магии – слегка металлический, окончательно разогнавший остатки сна. Изак глубоко вздохнул и сосредоточился на изображении птицы на нижнем этаже. От усилия у него слегка закружилась голова, но, когда он увидел нижнюю комнату и озабоченное лицо Тилы, он уже успел успокоиться и полностью овладеть собой.
– Вот ты где!
При его появлении девушка присела в реверансе.
– рошу, не надо поступать так всякий раз, как мы встречаемся, – попросил Изак. – Я глупо себя чувствую.
– Я… да, милорд.
Они молча уставились друг на друга, и тут Изак заметил в ее руках пару ботинок и вопросительно посмотрел на девушку.
– Ах, да, я одолжила их у одного гвардейца. Надеюсь, они подойдут. Я пригласила портного и сапожника, они явятся днем. А пока, может быть, сойдет и эта обувь.
Изак взял ботинки и надел: они были простыми, но хорошо сшитыми и, уж конечно, выглядели куда новее и богаче тех, что ему доводилось носить раньше. Правда, ботинки оказались тесноваты и жали – особенно страдал большой палец левой ноги – но все же ходить в них было лучше, чем разгуливать босиком по булыжнику или каменным плитам. Изак одобрительно улыбнулся, и Тина облегченно вздохнула.
– Я должен попросить у Лезарля денег на портного? – спросил мальчик, вспомнив разговор с Бахлем.
– Вовсе нет, мой господин.
– Почему? – поинтересовался он, заподозрив, что чего-то недопонял. – Они ведь не захотят одевать меня бесплатно.
Служанка снова улыбнулась, на сей раз чуть снисходительно.
– Думаю, они с радостью будут одевать вас бесплатно, милорд. Вы же сюзерен, и, если вам понравится их работа, они смогут ожидать от вас заказов и в будущем. Мой дедушка всегда говорил, что важнее всего для джентльмена – хороший портной.
– Мне еще далеко до джентльменства.
– Напротив, милорд, как сюзерен Анви вы превосходите знатностью любого в стране. Милорд, можно мне осмелиться поговорить с вами откровенно?
Изак пожал плечами и сжал губы, ожидая нелестных комментариев насчет своей рубашки.
– Говорят, до того как стать кранном, вы жили в обозе.
Девушка замолчала, боясь, что он неверно воспримет ее слова – как глупость или как оскорбление. Но Изак лишь кивнул, позволяя продолжать.
– Если это правда, полагаю, вы совсем ничего не знаете о жизни во дворце. Возможно, я могла бы помочь вам в этом, ведь я выросла при дворе. Конечно, если вы мне доверитесь. Но могу заверить, что, если вы попадете в немилость или просто в неловкую ситуацию, это обязательно отразится и на мне. Я довольно привлекательна, но, хотя мне уже семнадцать лет, все еще не замужем – несмотря на солидное положение отца, у него нет денег на мое приданое. Если я окажусь для вас хорошим советчиком, это очень мне поможет… Я докажу, что гожусь не только на то, чтобы вынашивать детей. Значит, я теряю и выигрываю на нашей сделке не меньше вашего.
Изак задумался над этими словами. Он не был готов полностью ей довериться, но девушка и сама только что упомянула об этом. Он постарается быть осторожным, в остальном же предложение очень даже его устраивало.
– Продолжай, – нехотя проговорил он.
– Да, милорд, вы сейчас человек с титулом – поэтому отношение к вам общества в значительной степени будет зависеть от того, как вы сумеете представиться людям.
Но тут пришла боль. Сперва слабая, она все разгоралась, словно язычок пламени, пока не превратилась во всепожирающий огонь. Серые клубы тумана становились плотней, они давили на Изака, застилали ему глаза, попадали в рот, отчего он принялся кашлять. Он пытался освободиться от серых пут, но холод лишил его силы, а туман давил со всех сторон. Бежать было некуда, и вскоре он в изнеможении сдался, позволив ледяным узам втянуть себя в глубь дворца, где не было ни света, ни воспоминаний, только могильный холод.
И еще там был голос.
– Изак…
– Подними голову, Изак…
– Подними голову и посмотри на меня…
Он с большим трудом послушался, поднял голову, но никого не увидел. Тот, кто звал Изака, предстал лишь перед его мысленным взором: то был высокий человек, властного и устрашающего вида, но безликий, с пустыми глазами, гладкой темно-синей кожей и тонкогубым ртом. Реальным казался только лук, лежавший рядом с этим человеком: густо-черный лук с мелкими вкраплениями золота и серебра, по которому шла спираль драгоценных камней.
– Теперь я твой хозяин. Ты – клинок в моей руке, стрела, выпущенная мною в ночь. Ты – мой избранный, ты разделишь со мной величие, и Ланд увидит в твоих деяниях отражение моей славы.
Теперь он чувствовал присутствие и других существ – их легкие движения, мелодичные голоса, но высокий человек отогнал всех прочь, кроме одного, чье прикосновение было самым ласковым. Изак не заметил его, пока не ушли остальные, зато потом оно вспыхнуло полосой чистого света, особенно яркого на фоне темноты. И это существо не желало замечать ярость темного человека.
Свет начал двигаться, ласково коснулся бедер Изака, перешел на живот и выше, к самому сердцу. Изак наслаждался прикосновениями, но в следующий миг весь сжался – в нос ударил запах паленой плоти. Боль пронзила грудь и взорвалась, прожигая себе путь в темноте. А через секунду все прошло, остался лишь еле слышный голос: девичий голос звал его по имени, но призыв пропал за шумом ветра.
Изак с криком проснулся; ему показалось, что стены изогнулись и вздрогнули, прежде чем вернулся реальный мир. Мальчик тяжело дышал, пытаясь пошире открыть глаза, но ему мешал яркий свет, льющийся из окон. Изак все еще не мог прийти в себя: у него все болело, горело горло, руки и ноги онемели, по его спине и ногам пробегала дрожь, как будто душа возвращалась в тело. Но пугало его не это, а запах паленой плоти.
Он сел и схватил со стола зеркало, чтобы как следует себя рассмотреть, а вглядевшись в свое отражение, обнаружил выжженный на своей груди рунический знак. Раньше знака там не было, и Изак не видел ничего подобного в своих снах про дворец на острове.
Мальчик внимательно рассмотрел его в зеркале: то был круг с горизонтальной перекладиной длиной в два дюйма. Горизонтальная черта слегка не доходила до линии круга, но от нее отходили вверх и вниз две вертикальные черты, соприкасавшиеся с окружностью.
Изака отвлек от размышлений привкус магии, который исходил явно из печной трубы в центре комнаты. Повелитель Бахль!
Изак схватил и быстро натянул свою потрепанную рубаху, тщательно застегнув все костяные пуговицы, чтобы рубашка скрывала шрам. Однако он не смог скрыть своей смертельной усталости.
– Ты плохо спал. Тебе снились плохие сны. То был не вопрос, а утверждение.
Изак ответил хозяину непонимающим взглядом, с огромным трудом поднялся и прислонился к стене, дрожа с головы до ног. Бахль тоже заметил, как тут холодно, и подбросил дров в затухающий очаг. От взмаха его руки взметнулось пламя и с жадностью принялось пожирать сухие поленья.
Изак в изумлении застыл, а Бахль небрежно пожал плечами и устроился на стуле у огня.
– Ничего сложного. Странно, что ты еще не умеешь этого делать, ведь башня тебя признала. Правда, с этим можно подождать. Сейчас нам нужно поговорить о том, кто ты такой.
Изак искал слова для ответа, но после сна голова его была как в тумане.
– Кто я? – переспросил он. – И кем же я могу быть? Карел говорил, что белоглазые – хорошие воины, которые защищают свое племя.
– Карел?
Изак открыл было рот, чтобы объяснить, но вдруг заметил, что на Бахле нет маски. Привычный к затворничеству повелитель Фарлана очень редко появлялся на людях без плотно прилегающей к лицу синей маски, и Изаку еще ни разу не доводилось видеть его черты. Мальчик удивился, что не сразу обратил внимание на отсутствие маски, но тут же перестал об этом думать. После всего, что с ним произошло, было неудивительно, что он пропустил такую мелочь.
Перед ним сидел человек с суровыми, резкими чертами лица, с высоким лбом и большим носом, но при том создавалось впечатление, будто творивший его мастер не закончил свою работу. Он успел мастерски придать лицу форму и вырезать основные линии, но ему не хватило времени, чтобы сгладить все углы.
И это напомнило Изаку дворец из его снов и тамошние незаконченные статуи, но он поторопился отогнать воспоминания, пока не ухнул в них с головой, потому что лицо сидевшего перед ним человека вовсе не излучало терпение.
– Карел – мой друг и друг моего отца, – ответил на вопрос Изак. – Он когда-то служил гвардейцем во дворце, а потом стал охранять торговые обозы. Сержант Бетин Карелфольден. Четвертое отделение, головной отряд, восьмой полк. Он единственный не обращал внимания на цвет моих глаз и учил меня сражаться, чтобы однажды я мог пройти испытания и стать гвардейцем.
– Так он сержант отделения, это хорошо. Значит, он научил тебя правильным приемам, и Керин не будет жаловаться, что тебе нужно объяснять, за какой конец держат меч. Только, теперь этих навыков тебе маловато. Если ты меня переживешь, в один прекрасный день ты станешь повелителем Фарлана. И в первую очередь запомни: все, чему учил тебя сержант Карелфольден или кто-то другой, не поможет тебе в будущей жизни. То и дело возникают ситуации, в которых сила ничего не решает, не решают и навыки. Ты – ребенок среди волков, избранный богами, и весь Ланд будет негодовать и завидовать тебе. Теперь у тебя нет друзей, ты никому не можешь доверить свои сокровенные мысли. В ближайшие месяцы ты поймешь, что далек от всех остальных людей Ланда, что стоишь между смертными и богами, но остаешься чужим и тем, и другим.
Изак с трудом понимал Бахля и наконец прервал его вопросом:
– Но у вас же был близкий человек. Разве вы не доверяли ей полностью?
Бахль помолчал, потом глубоко вздохнул, видимо сумев овладеть собой, и ответил спокойно, как будто не вынес только что внутренней борьбы:
– Да, я ей доверял. Она была единственной, кому я мог верить, и, именно поэтому, ее использовали в качестве орудия против меня. И никогда больше не спрашивай об этом, иначе между нами ляжет дурная кровь.
Бахль снова замолк – на этот раз его внимание привлекли Дрожащие руки Изака.
– Ты устал, я знаю, и позволь мне объяснить почему. С тобой во сне говорил Нартис. Теперь, когда ты стал избранником, ты сделался его собственностью, нравится тебе это или нет. Белоглазые были созданы в знак конца века Тьмы, в знак того, что боги снова с нами. Мы рождаемся, чтобы править, вести за собой армии Семи племен людей. Избирая одного из нас, боги препятствуют созданию династий, традиций кровного родства и права по рождению – того, что, в свое время, привело к Великой войне. Я знаю, такие сны трудно выдержать, но с их помощью Нартис дает тебе силы, необходимые, чтобы выжить. Ты станешь таким же большим, как я, научишься переносить боль, от которой обычный человек скончался бы, научишься продолжать битву, несмотря на раны. Ты почувствуешь, как в твоих жилах закипает кровь…
– А та полоса света? – снова перебил Изак.
Бахль нахмурился и подался вперед, чтобы посмотреть в глаза мальчика завораживающим, долгим взглядом, каким смотрит на кролика кобра.
– Я ничего не знаю о полосе света. Ты был наедине с Нартисом, совсем один, и стал его частью.
Изак не согласился.
– Нет, мы были не одни, я чувствовал вокруг других, другие разумы. Я даже слышал шепот, только не мог его разобрать. А потом Нартис всех прогнал.
– Да, они такие, – уверенно заявил Бахль.
– Какие? – не понял Изак.
– Они – шепот и больше ничего, просто голоса. Это духи, у которых осталось несколько воспоминаний, их влечет к себе жизнь, сила и магия. Они только мешают. Ты очень скоро научишься не обращать на них внимания. Что же касается света, он – то же самое: еще одно существо, возможно, более сильное… Но ты родился не для того, так оставайся верным своей природе и богу.
На этот раз Изак просто кивнул. Карел немало вечеров рассказывал ему о мифологии: боги пантеона Ланда постоянно занимались заговорами и междоусобицами. Ларат, бог магии и превращений, особенно любил отбивать чужих последователей, превращая преданных слуг других богов в злобных предателей. И та боль, что испытал Изак во сие, вполне могла быть примером расплаты за такое предательство. Если это так, он наверняка не хотел испытать бы ее сполна.
– А светом мог быть другой бог, например Ларат? Может, он пытался вмешаться? – спросил Изак.
– Возможно. Ларат обожает раздоры, – согласился с ним Бахль, но его явно не занимали подобные беседы. – Не стоит слишком много об этом думать, просто оставайся самим собой. Только Смерть сильнее нашего покровителя, Нартиса. И ни один бог не может предложить тебе большего, чем дал тебе Нартис, сделав моим кранном.
Изак кивнул и посмотрел на свою грудь, снова ощутив запах жженой плоти. Рука невольно потянулась к больному месту, но он вовремя спохватился – ему не хотелось привлекать внимание Бахля. Неизвестно, почему, но мальчику пока не хотелось никому показывать выжженный знак.
– Постарайся ни о чем не беспокоиться, – сказал Бахль, приняв его жест за выражение тревоги. – Мы можем поговорить позже, когда ты полностью придешь в себя. А сейчас тебе следует представиться мастеру меча Керину – ему нужно проверить твои способности, прежде чем начать тренировки. После этого ты можешь быть свободен на весь день. Я велю Керину дать тебе меч, соответствующий твоему положению. Но все-таки я бы предпочел, чтобы ты пока не выходил из дворца. Пусть Лезарль представит тебя нужным людям, например сюзерену Тебрану и капитану «духов». А еще обязательно сходи в храм и принеси жертву Нартису – но это не срочно. Мы выделим несколько человек, чтобы не подпускать к тебе любопытных. Но самое важное для тебя на сегодняшний день – занятия фехтованием. Через несколько дней Лезарль подготовит официальное подтверждение твоего владения поместьями, доходами и тому подобным. И не забывай, что в обязанности Лезарля входит в том числе и обуздание строптивых аристократов, поэтому постарайся, чтобы ему не пришлось проделывать такое с тобой.
– Изак смотрел на Бахля, не в силах до конца разобраться в происходящем – все обрушилось на него слишком неожиданно и, даже после того что сказал Бахль накануне в Большом зале, казалось нереальным. Поместья, власть сюзерена, придворный титул? Еще вчера Изака могли жестоко наказать кнутом только за то, что он посмотрел рыцарю прямо в глаза.
– И как меня должны теперь называть? – наконец неуверенно спросил он.
Бахль рассмеялся. Принимая во внимание, насколько высоко взлетел мальчик, вопрос был глупым, но повелитель понимал, почему Изаку он казался важным. До настоящего момента мальчик находился в самом низу общества, поэтому теперь желал знать, какие почести будут ему воздаваться. Бахль понимал, почему бывший погонщик так сильно интересуется этим.
– Тут есть некоторый выбор. «Милорд сюзерен» или «лорд Изак» – официальные обращения к тебе, но, поскольку твой придворный титул скорее «герцог», нежели «сюзерен», вполне приемлемо и обращение «ваша светлость». Безусловно, последнее обращение предпочтут те, кто захочет тебе польстить. И помни, что твой титул все-таки ниже титула герцога, поэтому ты должен им кланяться. Кранн Изак – слишком откровенно, но тоже позволительно. Помимо всего прочего, ты – Изак, сюзерен Анви, кранн повелителя Бахля и избранный Нартиса. Хотя кое-кто может счесть это богохульством. Пожалуй, лучше всего сказать так: избранный Нартиса и кранн повелителя Бахля.
– Значит, у меня теперь будет семейное имя.
– Пожалуй, да. Только не стоит слишком гордиться им. Как одного из избранных тебя по традиции следует называть лордом Изаком, но, став повелителем Фарлана, ты потеряешь поместье, хотя очень хочу надеяться, что это произойдет еще нескоро. – Бахль улыбнулся слегка неловко, словно сказал что-то странное. – Все равно Анви – довольно жалкое и заброшенное место. Там нет ничего интересного: с полдюжины городов да деревни, населенные пастухами.
Изак открыл рот, чтобы спросить еще что-то, но Бахль уже встал и направился к дымоходу. Поэтому мальчик закрыл рот и молча смотрел, как огромный силуэт повелителя тает в серой дымке.
Оставшись один, Изак поднялся на ноги, накинул на плечи шерстяное одеяло с кровати и подошел к огню. Он оттолкнул стул, на котором только что сидел Бахль, устроился прямо на иолу и принялся смотреть в огонь. Огонь был вполне обычным, хотя его и разожгли таким необычным способом. Изак улыбнулся – возможно, когда-нибудь он перестанет завидовать магическим навыкам.
Спустя некоторое время Изак понял, что голова его снова стала ясной, а ноющая боль постепенно стихает. Мальчик поднялся и потянулся, разминая мышцы. Похоже, он готов был встретить новый день.
Изак сиял рубашку и еще раз рассмотрел шрам на груди. Рана была всего двух дюймов в длину, но порожденные ею переживания были куда больше. Снова надев рубашку, он уже не мог видеть ожог и все-таки продолжал чувствовать его пульсацию. Однако что значила боль в сравнении с загадочным предназначением ожога?
Изак открыл сундук с бельем и нашел там пару штанов получше, чем его прежние, а еще бесформенную рубаху с короткими и широкими рукавами, словно ее шили не для человека, а для четса. Пожалуй, в такой одежде он будет выглядеть довольно глупо… Но рубашка оказалась теплой, значит, сгодится.
Обуви в сундуке не нашлось, и, закрыв крышку, Изак стал оглядывать комнату. Он ступил на темный круг и сразу же почувствовал привкус сокрытой в этой платформе магии – слегка металлический, окончательно разогнавший остатки сна. Изак глубоко вздохнул и сосредоточился на изображении птицы на нижнем этаже. От усилия у него слегка закружилась голова, но, когда он увидел нижнюю комнату и озабоченное лицо Тилы, он уже успел успокоиться и полностью овладеть собой.
– Вот ты где!
При его появлении девушка присела в реверансе.
– рошу, не надо поступать так всякий раз, как мы встречаемся, – попросил Изак. – Я глупо себя чувствую.
– Я… да, милорд.
Они молча уставились друг на друга, и тут Изак заметил в ее руках пару ботинок и вопросительно посмотрел на девушку.
– Ах, да, я одолжила их у одного гвардейца. Надеюсь, они подойдут. Я пригласила портного и сапожника, они явятся днем. А пока, может быть, сойдет и эта обувь.
Изак взял ботинки и надел: они были простыми, но хорошо сшитыми и, уж конечно, выглядели куда новее и богаче тех, что ему доводилось носить раньше. Правда, ботинки оказались тесноваты и жали – особенно страдал большой палец левой ноги – но все же ходить в них было лучше, чем разгуливать босиком по булыжнику или каменным плитам. Изак одобрительно улыбнулся, и Тина облегченно вздохнула.
– Я должен попросить у Лезарля денег на портного? – спросил мальчик, вспомнив разговор с Бахлем.
– Вовсе нет, мой господин.
– Почему? – поинтересовался он, заподозрив, что чего-то недопонял. – Они ведь не захотят одевать меня бесплатно.
Служанка снова улыбнулась, на сей раз чуть снисходительно.
– Думаю, они с радостью будут одевать вас бесплатно, милорд. Вы же сюзерен, и, если вам понравится их работа, они смогут ожидать от вас заказов и в будущем. Мой дедушка всегда говорил, что важнее всего для джентльмена – хороший портной.
– Мне еще далеко до джентльменства.
– Напротив, милорд, как сюзерен Анви вы превосходите знатностью любого в стране. Милорд, можно мне осмелиться поговорить с вами откровенно?
Изак пожал плечами и сжал губы, ожидая нелестных комментариев насчет своей рубашки.
– Говорят, до того как стать кранном, вы жили в обозе.
Девушка замолчала, боясь, что он неверно воспримет ее слова – как глупость или как оскорбление. Но Изак лишь кивнул, позволяя продолжать.
– Если это правда, полагаю, вы совсем ничего не знаете о жизни во дворце. Возможно, я могла бы помочь вам в этом, ведь я выросла при дворе. Конечно, если вы мне доверитесь. Но могу заверить, что, если вы попадете в немилость или просто в неловкую ситуацию, это обязательно отразится и на мне. Я довольно привлекательна, но, хотя мне уже семнадцать лет, все еще не замужем – несмотря на солидное положение отца, у него нет денег на мое приданое. Если я окажусь для вас хорошим советчиком, это очень мне поможет… Я докажу, что гожусь не только на то, чтобы вынашивать детей. Значит, я теряю и выигрываю на нашей сделке не меньше вашего.
Изак задумался над этими словами. Он не был готов полностью ей довериться, но девушка и сама только что упомянула об этом. Он постарается быть осторожным, в остальном же предложение очень даже его устраивало.
– Продолжай, – нехотя проговорил он.
– Да, милорд, вы сейчас человек с титулом – поэтому отношение к вам общества в значительной степени будет зависеть от того, как вы сумеете представиться людям.