— Папа! — радостно выкрикнул Алешка. — Он скоро придет! Он здесь!
Егор?.. Кристина в замешательстве посмотрела на Виталия. Кавказец улыбался. Он знал все… Просто молчал до поры до времени. Зачем людям раньше положенного им жизнью срока узнавать не слишком радостные новости? Кавказец был мудр. И хорошо понимал, что торопиться должны лишь хорошие вести. Плохие могут подождать. С ними спешить незачем.
Виталий пожал плечами. Он тоже казался удивленным.
— А ты подозревала кого-то другого? — спросил он.
— Да, — коротко отозвалась Кристина. Совсем другого… Почему она решила, что это сделал Борис? О Егоре не думала. Он пропал из ее жизни так же внезапно и резко, как появился. Исчез, уехал, не писал и не звонил… Даже не спрашивал о сыне. Только присылал алименты. И Кристина давно осознала, что самое для нее болезненное — не равнодушие и безразличие к ней самой, а именно к Алешке, к одному Алешке… Холодность и хамство по отношению к сыну ранили и ударяли ее куда болезненнее, чем безучастность и грубость в ее адрес. И это нормально, объяснимо и естественно. Странно было бы наоборот.
— Мы заблуждаемся часто просто потому, что хотим заблуждаться, — хмыкнул Виталий. — Нам даже иногда нравится наша ошибка. Мы с ней сживаемся, начинаем ее любить и лелеять. — Он повернулся к женщине в платке, устало и безразлично уставившейся в одну точку. — Очевидно, это вы звонили Маше?
Она равнодушно кивнула, сникшая и сразу постаревшая. Особенно старил ее этот серый большой платок.
— Ездила в город… Тут недалеко на попутке. Просила телеграфистку ничего не говорить и наш город не называть. Она меня давно знает, согласилась…
Номер телефона Валюха высмотрела в записной книжке Егора. Она вообще была против его затеи, но он ее заранее ни о чем не предупредил.
В тот день, солнечный и теплый, Валя вышла, как обычно, подоить корову. Чуть позднее обычного, потому что слегка заспалась в воскресенье. И увидела у калитки Егора… Он как-то странно мялся, не решаясь ее распахнуть. Видно, отвык за прошедшие годы. Рядом с Егором стоял мальчик лет пяти-шести и цепко держал его за руку. Валя сразу обратила внимание, что вещей у них мало — небольшой чемодан да рюкзак. Приехали налегке… Почему? На время? Или слишком торопились и не успели ничего с собой взять и толком собраться? Словно бежали…
— Егор… — прошептала Валя. — Егор… — И бросилась к забору. — Егор! — закричала она, и вцепилась в него, и заплакала, и засмеялась. — Егор! Что ж ты не дал телеграмму? А я ждала, ждала!.. Все жданки прождала… Думала, не приедешь… И писем больше не было… После тех, из Германии…
Из Москвы Егор решил Валюхе не писать. Что зря переводить время и бумагу? Он все выяснил, все с ней обсудил, все обдумал и взвесил.
Сына подкараулил возле дома, в садике, где Алеша всегда гулял. Егор знал это. Но его план страдал одним серьезным недостатком: поверит ли сын в сочиненную отцом болезнь матери? Так внезапно на нее обрушившуюся? И почему бы ему не зайти попрощаться с бабушкой и дедушкой?..
Вопросов и сложностей набиралось слишком много, но Егор рассчитал правильно и сделал ставку на самое главное: на неожиданность и на детскую привязанность, на любовь мальчика к нему. У него всегда были и сохранились хорошие доверительные отношения с Алешей. И именно на них Егор сейчас и пробовал опереться.
Он не мог жить без сына. Сын — единственное, что его связывало с этой жизнью и притягивало к ней. Служба, женщины, книги — этим можно успешно себя занять, увлечь на время. Но их время благополучно истечет, закончится, растает в суете и неразберихе повседневности, и тогда ты вновь останешься пустым, ни с чем и ни с кем… Только сын…
Получить его через суд Егор не мог и даже не надеялся. Тем более учитывая могучего влиятельного отца Кристины и не менее известного ее друга-адвоката. Нет, ни в каком суде Егору ничего не обломится. И он внешне смирился, принял все условия бывшей жены, подписал необходимые документы и бумаги, думая совсем о другом…
Он снял квартиру на окраине Москвы, прожил там немногим больше месяца, приятно изумляя хозяйку аккуратностью и полным отсутствием интереса к женскому полу.
Странно, размышляла она, такой еще молодой генерал, из себя видный, моложавый, бравый, подтянутый, разведенный, обеспеченный, а никого нет. Может, ищет, выбирает. Или есть какая на примете, пока присматривается, осторожничает… И правильно! Один раз обжегся, теперь надо поосмотрительнее быть.
Егор потихоньку накупал детские вещи навырост и складывал их в большой рюкзак. На первое время Алешке хватит, а дальше обзаведутся всем там, на месте. Главное — благополучно увезти его с собой.
Вечерами он читал, а потом размышлял о том, как станет жить дальше. Вместе с сыном и Валюхой.
Он купил билеты на самолет и подошел к Алеше. Сын очень обрадовался, увидев отца.
— Папа! Ты почему так долго не приходил? Я скучал без тебя!
Егор растерялся от счастья. Завтра — прекрасное слово… Пахнущее настоящей надеждой…
— Скучал?.. Правда?.. Алешка серьезно кивнул:
— Ну да, конечно! Я спрашивал о тебе маму. И деда. И Машу. Но никто из них мне ничего толком не объяснил. Говорили, что ты просто очень занят.
— Да, у меня действительно были дела, — согласился Егор. — Неотложные и важные. Но теперь они закончились. И я пришел забрать тебя с собой. Короче, поедем со мной?
Алешка, ни о чем не спрашивая, с готовностью вложил ладошку в руку отца. И они пошли со двора. Егор стремился поскорее увести сына, чтобы их заметило поменьше глаз.
Но на улице, когда они уже садились в такси, Алеша спросил:
— А мама знает?
— Конечно, — успокоил его Егор. — Как же может мама не знать? Я ей звонил и обо всем договорился. Она разрешила нам с тобой прокатиться на самолете далеко-далеко…
— Ух ты! — радостно завопил Алешка. — Мы полетим на самолете! Далеко-далеко!..
Они долго летели и потом долго ехали, добираясь до места. Алешка устал и заснул, привалившись к отцу. Наконец замелькали знакомые улицы, военный городок, из-за угла показался зачерневший от времени и прильнувший к земле дом Валюхи-веселухи…
Егор осторожно наклонился к сыну:
— Алеша, просыпайся, мы приехали…
Сын с трудом разлепил один глаз, потом второй, потянулся и зевнул.
— А это что?
Егор, не отвечая, вытаскивал вещи из машины.
— Пошли. — Он взял сына за руку.
Но возле знакомой, покосившейся и потемневшей от дождей и снегов калитки, явно незнакомой с мужскими руками и заботой, Одиноков затормозил. Как-то растерялся, стушевался… Оробел бравый генерал, привыкший шагать по жизни строевым шагом и подчиняться приказам начальства. Теперь не стало этих приказов и команд. И жить надо было по-другому, по-новому, распоряжаясь своей жизнью самостоятельно и свободно. Он и распорядился… Да правильно ли?.. Теперь поздно рассуждать. Дело сделано. А всех дум не передумаешь.
Егор смущенно затоптался у калитки.
— Папа! — нетерпеливо дернул его за руку сын. — Ну, пошли! Ты что?
И тут из дома вышла Валюня…
Перестав наконец плакать и причитать от счастья, она взглянула на удивленного Алешку. И тоже удивилась:
— А… ты приехал с сыном? Догадливая…
— Короче, ты недовольна? — сразу захмурел и заугрюмел Егор.
Алешка переводил недоуменный взгляд с отца на эту незнакомую ему, неизвестно откуда и зачем взявшуюся женщину.
— Нет, что ты! — испугалась Валюха. — Я даже рада! Только как же твоя отпустила… — И осеклась под грозным взглядом Егора.
— Обо всем потом! Веди нас в дом, корми и пои! Но сначала, конечно, подои скотинку. Ты ведь к ней торопилась. Вон она уже голос подает.
— Корова! — восхитился Алешка. — Живая! Муму! Я хочу посмотреть.
И он помчался вслед за Валей в сарай, а Егор пошел в дом разгружаться, умываться и обживаться. Обустраиваться на новом месте, которое, ему этого очень хотелось, должно теперь стать его жильем на всю оставшуюся жизнь…
31
Егор?.. Кристина в замешательстве посмотрела на Виталия. Кавказец улыбался. Он знал все… Просто молчал до поры до времени. Зачем людям раньше положенного им жизнью срока узнавать не слишком радостные новости? Кавказец был мудр. И хорошо понимал, что торопиться должны лишь хорошие вести. Плохие могут подождать. С ними спешить незачем.
Виталий пожал плечами. Он тоже казался удивленным.
— А ты подозревала кого-то другого? — спросил он.
— Да, — коротко отозвалась Кристина. Совсем другого… Почему она решила, что это сделал Борис? О Егоре не думала. Он пропал из ее жизни так же внезапно и резко, как появился. Исчез, уехал, не писал и не звонил… Даже не спрашивал о сыне. Только присылал алименты. И Кристина давно осознала, что самое для нее болезненное — не равнодушие и безразличие к ней самой, а именно к Алешке, к одному Алешке… Холодность и хамство по отношению к сыну ранили и ударяли ее куда болезненнее, чем безучастность и грубость в ее адрес. И это нормально, объяснимо и естественно. Странно было бы наоборот.
— Мы заблуждаемся часто просто потому, что хотим заблуждаться, — хмыкнул Виталий. — Нам даже иногда нравится наша ошибка. Мы с ней сживаемся, начинаем ее любить и лелеять. — Он повернулся к женщине в платке, устало и безразлично уставившейся в одну точку. — Очевидно, это вы звонили Маше?
Она равнодушно кивнула, сникшая и сразу постаревшая. Особенно старил ее этот серый большой платок.
— Ездила в город… Тут недалеко на попутке. Просила телеграфистку ничего не говорить и наш город не называть. Она меня давно знает, согласилась…
Номер телефона Валюха высмотрела в записной книжке Егора. Она вообще была против его затеи, но он ее заранее ни о чем не предупредил.
В тот день, солнечный и теплый, Валя вышла, как обычно, подоить корову. Чуть позднее обычного, потому что слегка заспалась в воскресенье. И увидела у калитки Егора… Он как-то странно мялся, не решаясь ее распахнуть. Видно, отвык за прошедшие годы. Рядом с Егором стоял мальчик лет пяти-шести и цепко держал его за руку. Валя сразу обратила внимание, что вещей у них мало — небольшой чемодан да рюкзак. Приехали налегке… Почему? На время? Или слишком торопились и не успели ничего с собой взять и толком собраться? Словно бежали…
— Егор… — прошептала Валя. — Егор… — И бросилась к забору. — Егор! — закричала она, и вцепилась в него, и заплакала, и засмеялась. — Егор! Что ж ты не дал телеграмму? А я ждала, ждала!.. Все жданки прождала… Думала, не приедешь… И писем больше не было… После тех, из Германии…
Из Москвы Егор решил Валюхе не писать. Что зря переводить время и бумагу? Он все выяснил, все с ней обсудил, все обдумал и взвесил.
Сына подкараулил возле дома, в садике, где Алеша всегда гулял. Егор знал это. Но его план страдал одним серьезным недостатком: поверит ли сын в сочиненную отцом болезнь матери? Так внезапно на нее обрушившуюся? И почему бы ему не зайти попрощаться с бабушкой и дедушкой?..
Вопросов и сложностей набиралось слишком много, но Егор рассчитал правильно и сделал ставку на самое главное: на неожиданность и на детскую привязанность, на любовь мальчика к нему. У него всегда были и сохранились хорошие доверительные отношения с Алешей. И именно на них Егор сейчас и пробовал опереться.
Он не мог жить без сына. Сын — единственное, что его связывало с этой жизнью и притягивало к ней. Служба, женщины, книги — этим можно успешно себя занять, увлечь на время. Но их время благополучно истечет, закончится, растает в суете и неразберихе повседневности, и тогда ты вновь останешься пустым, ни с чем и ни с кем… Только сын…
Получить его через суд Егор не мог и даже не надеялся. Тем более учитывая могучего влиятельного отца Кристины и не менее известного ее друга-адвоката. Нет, ни в каком суде Егору ничего не обломится. И он внешне смирился, принял все условия бывшей жены, подписал необходимые документы и бумаги, думая совсем о другом…
Он снял квартиру на окраине Москвы, прожил там немногим больше месяца, приятно изумляя хозяйку аккуратностью и полным отсутствием интереса к женскому полу.
Странно, размышляла она, такой еще молодой генерал, из себя видный, моложавый, бравый, подтянутый, разведенный, обеспеченный, а никого нет. Может, ищет, выбирает. Или есть какая на примете, пока присматривается, осторожничает… И правильно! Один раз обжегся, теперь надо поосмотрительнее быть.
Егор потихоньку накупал детские вещи навырост и складывал их в большой рюкзак. На первое время Алешке хватит, а дальше обзаведутся всем там, на месте. Главное — благополучно увезти его с собой.
Вечерами он читал, а потом размышлял о том, как станет жить дальше. Вместе с сыном и Валюхой.
Он купил билеты на самолет и подошел к Алеше. Сын очень обрадовался, увидев отца.
— Папа! Ты почему так долго не приходил? Я скучал без тебя!
Егор растерялся от счастья. Завтра — прекрасное слово… Пахнущее настоящей надеждой…
— Скучал?.. Правда?.. Алешка серьезно кивнул:
— Ну да, конечно! Я спрашивал о тебе маму. И деда. И Машу. Но никто из них мне ничего толком не объяснил. Говорили, что ты просто очень занят.
— Да, у меня действительно были дела, — согласился Егор. — Неотложные и важные. Но теперь они закончились. И я пришел забрать тебя с собой. Короче, поедем со мной?
Алешка, ни о чем не спрашивая, с готовностью вложил ладошку в руку отца. И они пошли со двора. Егор стремился поскорее увести сына, чтобы их заметило поменьше глаз.
Но на улице, когда они уже садились в такси, Алеша спросил:
— А мама знает?
— Конечно, — успокоил его Егор. — Как же может мама не знать? Я ей звонил и обо всем договорился. Она разрешила нам с тобой прокатиться на самолете далеко-далеко…
— Ух ты! — радостно завопил Алешка. — Мы полетим на самолете! Далеко-далеко!..
Они долго летели и потом долго ехали, добираясь до места. Алешка устал и заснул, привалившись к отцу. Наконец замелькали знакомые улицы, военный городок, из-за угла показался зачерневший от времени и прильнувший к земле дом Валюхи-веселухи…
Егор осторожно наклонился к сыну:
— Алеша, просыпайся, мы приехали…
Сын с трудом разлепил один глаз, потом второй, потянулся и зевнул.
— А это что?
Егор, не отвечая, вытаскивал вещи из машины.
— Пошли. — Он взял сына за руку.
Но возле знакомой, покосившейся и потемневшей от дождей и снегов калитки, явно незнакомой с мужскими руками и заботой, Одиноков затормозил. Как-то растерялся, стушевался… Оробел бравый генерал, привыкший шагать по жизни строевым шагом и подчиняться приказам начальства. Теперь не стало этих приказов и команд. И жить надо было по-другому, по-новому, распоряжаясь своей жизнью самостоятельно и свободно. Он и распорядился… Да правильно ли?.. Теперь поздно рассуждать. Дело сделано. А всех дум не передумаешь.
Егор смущенно затоптался у калитки.
— Папа! — нетерпеливо дернул его за руку сын. — Ну, пошли! Ты что?
И тут из дома вышла Валюня…
Перестав наконец плакать и причитать от счастья, она взглянула на удивленного Алешку. И тоже удивилась:
— А… ты приехал с сыном? Догадливая…
— Короче, ты недовольна? — сразу захмурел и заугрюмел Егор.
Алешка переводил недоуменный взгляд с отца на эту незнакомую ему, неизвестно откуда и зачем взявшуюся женщину.
— Нет, что ты! — испугалась Валюха. — Я даже рада! Только как же твоя отпустила… — И осеклась под грозным взглядом Егора.
— Обо всем потом! Веди нас в дом, корми и пои! Но сначала, конечно, подои скотинку. Ты ведь к ней торопилась. Вон она уже голос подает.
— Корова! — восхитился Алешка. — Живая! Муму! Я хочу посмотреть.
И он помчался вслед за Валей в сарай, а Егор пошел в дом разгружаться, умываться и обживаться. Обустраиваться на новом месте, которое, ему этого очень хотелось, должно теперь стать его жильем на всю оставшуюся жизнь…
31
— Егор… — прошептала Кристина. — Егор… Как ему такое могло прийти в голову? Когда даже его… — Она внимательно осмотрела женщину в платке. — А вас как зовут?
— Валя, — нехотя пробормотала та.
— Когда даже Валентина была против…
— Я против не была! — вдруг горячо заговорила Валя. — Как я могла возражать против ребенка?! Тем более, что своих Бог не дал… Я просто говорила ему, что так поступать негоже: увозить ребенка тайком от матери! Не делают так люди!
— Так, значит, вы и были против! — заметила Кристина.
Все трое мужчин дружно засмеялись. Валя рассердилась:
— А чего тут смешного?! Чего?! Я разве сказала глупость?! Ишь, смеются они! Смешливые попались! Вы вообще кто такие?
— Это мой первый муж, отец Маши, — поторопилась представить Виталия Кристина. — А это его друзья…
Валя осмотрела друзей с большим подозрением.
— И зачем они сюда пожаловали? Все эти друзья?
— Они помогали найти Алешу, — объяснила Кристина. — Без них мне бы не справиться. Милиция искала полгода. Без толку… Никто ведь не мог подумать, что это Егор…
— Говорила я ему, — с горечью пробормотала Валя. — Сколько раз говорила… Не слушал… А Алеша ко мне привык. Он у вас хороший мальчик, воспитанный, знает много, книги читал. Вот бы мне такого… Да Бог не дал… — тоскливо повторила женщина. — Наказал за грехи…
— Да неужели у вас такие грехи тяжкие? — изумилась Кристина.
— Тяжкие… Вы не знаете… И еще он зачем-то сказал Алеше, что вы долго тяжело болели и умерли. Неправильно это…
— Да, — охотно подтвердил Алеша и ткнулся носом матери в ладонь. — Папа так сказал. А ты поболела, поболела и выздоровела?
Кристина кивнула. Что можно объяснить ребенку? И стоит ли вообще ему что-нибудь сейчас объяснять? Вырастет — поймет.
— Пойдемте в дом, — спохватилась Валя. — Что же это я вас на холоде мариную? Растерялась… — Она странно замолчала, запнувшись и в страхе глядя на дорогу.
Кристина повернулась и увидела Егора.
За полгода он сильно изменился. Кристина с болью и неприязнью к нему и себе отметила, что никогда еще не видела его таким счастливым. И это несмотря на то, что он лишился своей бесценной армии. Теперь, очевидно, Егор добился того, о чем мечтал: сына и любимой женщины.
Кристина прикусила губу. Снова эта паршивая, гнетущая мысль о своей собственной ненужности никому… И дети тоже вырастут, уйдут… Маша уже взрослая. Ей тоже не требуется мать…
— Как это может быть, чтобы мать оказалась не нужна? — пыталась переубедить дочку Мария Михайловна. — Мать нужна каждому и в любом возрасте!
Кристина не слушала и отмахивалась. У нее давно сложилось свое убеждение на этот счет, которого никому и ничем не поколебать.
Егор выглядел загорелым, хотя уже почти зима. Он стал проще, носил телогрейку и валенки. Но он почти всю жизнь проходил в сапогах, ему не привыкать. И ступал бывший генерал по дороге куда увереннее и спокойнее, чем раньше, хотя и прежде его шаг робостью не отличался. И ему как-то удивительно шла эта телогрейка, эти большие, растоптанные, но аккуратно, наверняка им самим подшитые валенки, эта просторная и невозмутимая, мирно приютившаяся под снегом земля вокруг…
И чем дольше смотрела Кристина на бывшего мужа, тем пронзительнее и острее ощущала свою ненужность, бесполезность и чувствовала, как много она потеряла. Не умела никого и ничего ценить? Или просто не захотела?..
Виталий тоже рассматривал генерала в отставке с большим интересом и насмешкой. Похоже, его по-детски забавляла ситуация.
А кавказец с водителем отвернулись и заговорили о своем. Очевидно, они хорошо представляли себе возможное развитие событий и все прекрасно предугадали. Да что там предугадали — они вообще все знали. И кавказская мудрость, переданная веками живущих на земле поколений, твердила и советовала ни во что больше не вмешиваться. Они сделали свое святое дело — нашли и вернули матери пропавшего ребенка. Дальше — не их забота. События должны развиваться своим ходом.
Егор увидел приезжих и сначала пошел медленнее. Валентина смотрела на него большими глазами, в которых переливались слезы. Егор, конечно, уедет… Он не может без сына. А Валя опять останется одна… Теперь уже навсегда… Давно миновали времена, когда ею интересовались, за ней ухаживали, к ней приставали, липли, оглядывались ей вслед. Нынче уже никто не бегает и не засматривается. Вокруг подросли и вытянулись к небу другие молодые девчонки-веселухи…
Одиноков встряхнулся, взял себя в руки, скомандовал себе, как делал всегда, «Вперед!» и вновь невозмутимо двинулся к приезжим.
— Папа! — закричал Алешка, вырвал ладошку из материнской руки и помчался к отцу. — Видишь, ты ошибся! Тебя обманули злые люди. Мама жива! И приехала к нам! Как хорошо все вышло!
Он уже знал по небольшому опыту жизни и об ошибках, и об обманах. Но пока еще верил близким, родным людям. Алешка подбежал к отцу и уткнулся головой в его живот. Егор прижал к себе теплую, согретую шерстяной шапкой макушку.
Виталий ухмыльнулся. Все правильно: этот генерал — сапог сапогом… И угораздило же Кристину…
Она не отрывала взгляд от Егора.
Почему так получилось, мой генерал? Что с тобой произошло? Как же ты мог? Нет, я тоже, конечно, очень виновата перед тобой… Но ведь мы сейчас взвешиваем на весах не наши собственные обиды и оскорбления, грехи и проступки, прегрешения и провинности, а детскую душу… Ею нельзя играть. Впрочем, как и любой другой.
Егор взял сына за руку и подошел к Кристине. Валя по-прежнему смотрела полными слез, остановившимися глазами.
— Здравствуй! — спокойно произнес Егор.
— Здравствуй, — отозвалась Кристина. — А я не думала…
— Не надо! — резко оборвал ее бывший муж. — Все разговоры сейчас — пустое! Пойдем в дом! — Он искоса взглянул на мужчин. — Валя, ты что же людей морозишь? Почему не пригласила в дом?
— Я приглашала, — сбивчиво заговорила Валентина. — Они не идут… Тебя ждали, видно…
— Можно ведь и в тепле ждать, — проворчал Егор.
Виталий вопросительно глянул на Кристину. Кавказец с водителем тоже перестали разговаривать и внимательно смотрели на нее.
— Нет, мы поедем! — отказалась Кристина. — Спасибо тебе за все, Егор… И вам, Валя, тоже! Вы действительно старались нам помочь. Как могли… Вит, мы ведь сможем улететь немедленно в Москву, да?
Ответил кавказец.
— Любым рейсом, — подтвердил он. Кристина крепко взяла сына за руку.
— Мы полетим домой. Тебя там давно ждут не дождутся дедушка с бабушкой и Маша. Им всем было очень плохо без тебя.
Она повернулась и повела Алешку к машине. Он радостно шагал рядом. Потом вдруг вспомнил об отце и повернулся.
— Папа! Тетя Валя! — крикнул он. — Я буду приезжать к вам! Обязательно! Да, мама?
Кристина молча кивнула.
Виталий вновь ухмыльнулся и повернулся к Одинокову:
— Генерал, я хочу рассказать тебе вполне реальный случай. Один человек, чудом спасшийся после кораблекрушения, очутился на туземном острове вдали от цивилизованного мира. Но туземцы, поняв, что чужеземец гораздо выше их по уровню, знаниям и умениям, начали перед ним преклоняться. И он понемногу стал на острове чем-то вроде царя. Через несколько лет наконец на остров высадились люди с корабля из Европы. И конечно, выразили готовность забрать этого человека с острова. «Бедный, сколько ты перенес! — сострадали они. — Прожил столько лет с дикарями вдали от всех! Но теперь все беды закончились. Садись на корабль, и поплывем домой!» А он отказывается. Они изумились. Тогда он спокойно объяснил: «В цивилизованном мире я обыкновенный человек. А здесь я — царь и бог! Поэтому мне вольготнее жить тут». И не поехал. Совершенно искренне. Желаю тебе удачи! А с бабой тебе сильно повезло, ты это учти!
Виталий снова усмехнулся и двинулся вслед за Кристиной к машине. Пошел и водитель. Пожилой кавказец неожиданно подошел к Егору и Валентине, тупо глядевшим вслед уходившим.
— Мне жаль тебя, генерал, — сказал он. — Очень жаль… Самая наша большая боль, наша вечная и самая непреодолимая слабость — это наши дети!.. Я все понимаю. Прощай. — И он тоже легко, ловко, словно танцуя на ходу, пошел к машине, грациозный и тонкий.
— Кто это? — шепотом спросила Валя. Егор пожал плечами:
— Валюня, а может, тебе все-таки попробовать еще раз родить? Вдруг получится?.. Я найду в городе хороших врачей…
Машина плавно тронулась и, слегка пробуксовывая на снегу, двинулась к шоссе, убегающему в город. Алешка весело махнул из окна рукой.
Валя тихо плакала…
— Валя, — нехотя пробормотала та.
— Когда даже Валентина была против…
— Я против не была! — вдруг горячо заговорила Валя. — Как я могла возражать против ребенка?! Тем более, что своих Бог не дал… Я просто говорила ему, что так поступать негоже: увозить ребенка тайком от матери! Не делают так люди!
— Так, значит, вы и были против! — заметила Кристина.
Все трое мужчин дружно засмеялись. Валя рассердилась:
— А чего тут смешного?! Чего?! Я разве сказала глупость?! Ишь, смеются они! Смешливые попались! Вы вообще кто такие?
— Это мой первый муж, отец Маши, — поторопилась представить Виталия Кристина. — А это его друзья…
Валя осмотрела друзей с большим подозрением.
— И зачем они сюда пожаловали? Все эти друзья?
— Они помогали найти Алешу, — объяснила Кристина. — Без них мне бы не справиться. Милиция искала полгода. Без толку… Никто ведь не мог подумать, что это Егор…
— Говорила я ему, — с горечью пробормотала Валя. — Сколько раз говорила… Не слушал… А Алеша ко мне привык. Он у вас хороший мальчик, воспитанный, знает много, книги читал. Вот бы мне такого… Да Бог не дал… — тоскливо повторила женщина. — Наказал за грехи…
— Да неужели у вас такие грехи тяжкие? — изумилась Кристина.
— Тяжкие… Вы не знаете… И еще он зачем-то сказал Алеше, что вы долго тяжело болели и умерли. Неправильно это…
— Да, — охотно подтвердил Алеша и ткнулся носом матери в ладонь. — Папа так сказал. А ты поболела, поболела и выздоровела?
Кристина кивнула. Что можно объяснить ребенку? И стоит ли вообще ему что-нибудь сейчас объяснять? Вырастет — поймет.
— Пойдемте в дом, — спохватилась Валя. — Что же это я вас на холоде мариную? Растерялась… — Она странно замолчала, запнувшись и в страхе глядя на дорогу.
Кристина повернулась и увидела Егора.
За полгода он сильно изменился. Кристина с болью и неприязнью к нему и себе отметила, что никогда еще не видела его таким счастливым. И это несмотря на то, что он лишился своей бесценной армии. Теперь, очевидно, Егор добился того, о чем мечтал: сына и любимой женщины.
Кристина прикусила губу. Снова эта паршивая, гнетущая мысль о своей собственной ненужности никому… И дети тоже вырастут, уйдут… Маша уже взрослая. Ей тоже не требуется мать…
— Как это может быть, чтобы мать оказалась не нужна? — пыталась переубедить дочку Мария Михайловна. — Мать нужна каждому и в любом возрасте!
Кристина не слушала и отмахивалась. У нее давно сложилось свое убеждение на этот счет, которого никому и ничем не поколебать.
Егор выглядел загорелым, хотя уже почти зима. Он стал проще, носил телогрейку и валенки. Но он почти всю жизнь проходил в сапогах, ему не привыкать. И ступал бывший генерал по дороге куда увереннее и спокойнее, чем раньше, хотя и прежде его шаг робостью не отличался. И ему как-то удивительно шла эта телогрейка, эти большие, растоптанные, но аккуратно, наверняка им самим подшитые валенки, эта просторная и невозмутимая, мирно приютившаяся под снегом земля вокруг…
И чем дольше смотрела Кристина на бывшего мужа, тем пронзительнее и острее ощущала свою ненужность, бесполезность и чувствовала, как много она потеряла. Не умела никого и ничего ценить? Или просто не захотела?..
Виталий тоже рассматривал генерала в отставке с большим интересом и насмешкой. Похоже, его по-детски забавляла ситуация.
А кавказец с водителем отвернулись и заговорили о своем. Очевидно, они хорошо представляли себе возможное развитие событий и все прекрасно предугадали. Да что там предугадали — они вообще все знали. И кавказская мудрость, переданная веками живущих на земле поколений, твердила и советовала ни во что больше не вмешиваться. Они сделали свое святое дело — нашли и вернули матери пропавшего ребенка. Дальше — не их забота. События должны развиваться своим ходом.
Егор увидел приезжих и сначала пошел медленнее. Валентина смотрела на него большими глазами, в которых переливались слезы. Егор, конечно, уедет… Он не может без сына. А Валя опять останется одна… Теперь уже навсегда… Давно миновали времена, когда ею интересовались, за ней ухаживали, к ней приставали, липли, оглядывались ей вслед. Нынче уже никто не бегает и не засматривается. Вокруг подросли и вытянулись к небу другие молодые девчонки-веселухи…
Одиноков встряхнулся, взял себя в руки, скомандовал себе, как делал всегда, «Вперед!» и вновь невозмутимо двинулся к приезжим.
— Папа! — закричал Алешка, вырвал ладошку из материнской руки и помчался к отцу. — Видишь, ты ошибся! Тебя обманули злые люди. Мама жива! И приехала к нам! Как хорошо все вышло!
Он уже знал по небольшому опыту жизни и об ошибках, и об обманах. Но пока еще верил близким, родным людям. Алешка подбежал к отцу и уткнулся головой в его живот. Егор прижал к себе теплую, согретую шерстяной шапкой макушку.
Виталий ухмыльнулся. Все правильно: этот генерал — сапог сапогом… И угораздило же Кристину…
Она не отрывала взгляд от Егора.
Почему так получилось, мой генерал? Что с тобой произошло? Как же ты мог? Нет, я тоже, конечно, очень виновата перед тобой… Но ведь мы сейчас взвешиваем на весах не наши собственные обиды и оскорбления, грехи и проступки, прегрешения и провинности, а детскую душу… Ею нельзя играть. Впрочем, как и любой другой.
Егор взял сына за руку и подошел к Кристине. Валя по-прежнему смотрела полными слез, остановившимися глазами.
— Здравствуй! — спокойно произнес Егор.
— Здравствуй, — отозвалась Кристина. — А я не думала…
— Не надо! — резко оборвал ее бывший муж. — Все разговоры сейчас — пустое! Пойдем в дом! — Он искоса взглянул на мужчин. — Валя, ты что же людей морозишь? Почему не пригласила в дом?
— Я приглашала, — сбивчиво заговорила Валентина. — Они не идут… Тебя ждали, видно…
— Можно ведь и в тепле ждать, — проворчал Егор.
Виталий вопросительно глянул на Кристину. Кавказец с водителем тоже перестали разговаривать и внимательно смотрели на нее.
— Нет, мы поедем! — отказалась Кристина. — Спасибо тебе за все, Егор… И вам, Валя, тоже! Вы действительно старались нам помочь. Как могли… Вит, мы ведь сможем улететь немедленно в Москву, да?
Ответил кавказец.
— Любым рейсом, — подтвердил он. Кристина крепко взяла сына за руку.
— Мы полетим домой. Тебя там давно ждут не дождутся дедушка с бабушкой и Маша. Им всем было очень плохо без тебя.
Она повернулась и повела Алешку к машине. Он радостно шагал рядом. Потом вдруг вспомнил об отце и повернулся.
— Папа! Тетя Валя! — крикнул он. — Я буду приезжать к вам! Обязательно! Да, мама?
Кристина молча кивнула.
Виталий вновь ухмыльнулся и повернулся к Одинокову:
— Генерал, я хочу рассказать тебе вполне реальный случай. Один человек, чудом спасшийся после кораблекрушения, очутился на туземном острове вдали от цивилизованного мира. Но туземцы, поняв, что чужеземец гораздо выше их по уровню, знаниям и умениям, начали перед ним преклоняться. И он понемногу стал на острове чем-то вроде царя. Через несколько лет наконец на остров высадились люди с корабля из Европы. И конечно, выразили готовность забрать этого человека с острова. «Бедный, сколько ты перенес! — сострадали они. — Прожил столько лет с дикарями вдали от всех! Но теперь все беды закончились. Садись на корабль, и поплывем домой!» А он отказывается. Они изумились. Тогда он спокойно объяснил: «В цивилизованном мире я обыкновенный человек. А здесь я — царь и бог! Поэтому мне вольготнее жить тут». И не поехал. Совершенно искренне. Желаю тебе удачи! А с бабой тебе сильно повезло, ты это учти!
Виталий снова усмехнулся и двинулся вслед за Кристиной к машине. Пошел и водитель. Пожилой кавказец неожиданно подошел к Егору и Валентине, тупо глядевшим вслед уходившим.
— Мне жаль тебя, генерал, — сказал он. — Очень жаль… Самая наша большая боль, наша вечная и самая непреодолимая слабость — это наши дети!.. Я все понимаю. Прощай. — И он тоже легко, ловко, словно танцуя на ходу, пошел к машине, грациозный и тонкий.
— Кто это? — шепотом спросила Валя. Егор пожал плечами:
— Валюня, а может, тебе все-таки попробовать еще раз родить? Вдруг получится?.. Я найду в городе хороших врачей…
Машина плавно тронулась и, слегка пробуксовывая на снегу, двинулась к шоссе, убегающему в город. Алешка весело махнул из окна рукой.
Валя тихо плакала…