Страница:
Стефани Лоуренс
Клятва повесы
Глава 1
Октябрь 1819 года
Нортхемптоншир
— Пора бы трогаться в путь. Похоже, за нами гонятся сами бестии из преисподней.
— Что? — Очнувшись от неприятных раздумий, Вейн Кинстер огляделся. Его взгляд скользнул по догонявшим их грозовым тучам и остановился на Дагтане, груме. — Проклятие! — Вейн посмотрел вперед и дернул вожжи.
Пара отборных серых коней, впряженных в кабриолет, пустилась мощной рысью.
— Как по-твоему, мы убежим от грозы?
Задумчиво взглянув на тучи, Дагган покачал головой.
— До нее мили три, а может, и все пять. Нам не хватит времени, чтобы вернуться в Кеттеринг или доехать до Нортхемптона.
Вейн чертыхнулся. Его волновала отнюдь не перспектива промокнуть до нитки. Он был в отчаянии и, внимательно следя за дорогой, мысленно искал выход, путь к спасению.
Всего несколько минут назад он думал о Девиле, герцоге Сент-Ивзе — своем кузене, партнере по детским играм и близком друге — и о его жене. Теперь Онория — герцогиня Сент-Ивз. Та самая Онория, что приказала Вейну и еще четырем холостым членам коллегии Кинстеров не только заплатить за ремонт крыши церкви в деревне Сомершем, но и присутствовать на церемонии ее освящения. Признаться, деньги, которые она стрясла с них, были добыты нечестным путем: это был выигрыш в пари. Ни Онория, ни их матери не одобрили предмет их спора. Ну что ж, старая примета, гласившая, что из всех женщин мужчины семейства Кинстеров должны опасаться только своих жен, проверенная несколькими поколениями, подтвердилась и на этот раз. Поэтому-то мужчины и не любили затрагивать столь щекотливую тему.
И именно поэтому Вейну нужно было срочно убежать от грозы. Около года назад судьба, тоже во время грозы, свела Девила и Онорию в такой ситуации, из которой единственным выходом была свадьба. Вейну не хотелось лишний раз испытывать судьбу.
— Беллами-Холл! — Он ухватился за эту идею как утопающий за соломинку. — Мы спрячемся от грозы у Минни.
— Отличная мысль! — В голосе Даггана прозвучала надежда. — Спуск должен быть где-то здесь.
Спуск оказался прямо за следующим поворотом. Вейн на полной скорости влетел на узкую неровную аллею и, тихо выругавшись, придержал лошадей — он слишком дорожил этой парой, чтобы рисковать ею на глубоких выбоинах. Кабриолет медленно тащился по дороге, а Вейн угрюмо следил за надвигающимися тучами. Рано сгустившиеся сумерки и вой ветра создавали атмосферу нереальности.
Он уехал из Сомершем-Плейс, резиденции Девила, вскоре после обеда. Все утро они провели в церкви, на церемонии освящения крыши. Оставив Девила наслаждаться обществом жены и сына, Вейн отправился в Лемингтон, к своим друзьям, планируя доехать до Нортхемптона и с комфортом устроиться в «Голубом ангеле». Однако судьба нарушила его планы — придется переночевать у Минни.
Там ему ничто не грозит!
В проеме между живыми изгородями Вейн увидел реку, в которой отражалось свинцово-серое небо. Это была река Нин — значит, Беллами-Холл уже близко. И действительно, вскоре показался особняк, стоявший на длинном пологом склоне над рекой.
С его последнего визита сюда прошли годы — Вейн даже не смог вспомнить сколько, — однако он не сомневался в радушном приеме. Араминта, леди Беллами, эксцентричная богатая вдова, была его крестной. Господь не даровал ей детей, поэтому она никогда не обращалась с Вейном как с ребенком, со временем став его близким другом. Иногда слишком прямолинейным и резким в своих нотациях, но все же другом.
Дочь виконта, Минни, была рождена для высшего света. После смерти мужа, сэра Хамфри Беллами, она отдалилась от общества, предпочтя спокойствие Беллами-Холла, где умело правила своим царством, населенным бедными родственниками.
Однажды Вейн поинтересовался, зачем она окружает себя дармоедами. Минни ответила, что в ее возрасте изучение человеческой природы — это единственное доступное развлечение. Сэр Хамфри оставил ей достаточно денег, чтобы она могла потакать своим прихотям, а Беллами-Холл, причудливый и огромный, был достаточно просторен, чтобы вместить многочисленных обитателей. В угоду здравому смыслу Минни и ее компаньонка, миссис Тиммз, время от времени наведывались в столицу, оставляя своих подопечных в Нортхемптоншире. Вейн всегда заезжал к ней, когда она бывала в городе.
Сначала над деревьями показались готические башенки, затем появились кирпичные воротные столбы с тяжелыми коваными створками. Вейн въехал в ворота. Итак, они победили грозу! Судьба не застала его врасплох!
Лошади рысью бежали по прямой, похожей на туннель подъездной аллее. Огромные кусты по обе стороны от аллеи склонялись под напором ветра, вековые деревья отбрасывали тень на гравий.
Угрюмый и торжественный, испещренный множеством окон, унылый в сгущающихся сумерках, Беллами-Холл стоял в конце аллеи и, казалось, наблюдал за гостями. Тяжесть и монументальность готического стиля, с его бесчисленными архитектурными деталями, вполне мирно соседствовали с пышностью и чрезмерностью георгианского стиля. Дом должен был бы выглядеть уродливо, но благодаря разросшемуся парку и круглому внутреннему двору он не производил такого впечатления.
Вейн пересек двор и направился к конюшне. Этот дом, размышлял он, как нельзя лучше соответствует характеру эксцентричной старой дамы и ее необычному окружению.
Как ни странно, Вейн нигде не заметил признаков жизни, только в конюшне грумы возились с лошадьми. Предоставив Даггану и Гришему, конюшему Минни, заботиться о серой паре, Вейн пошел к дому. Хотя кусты, посаженные по обе стороны дорожки, разрослись, идти они не мешали. Дорожка заканчивалась на плохо ухоженной лужайке. Вейн знал, что за углом дома лужайка расширяется и упирается в груду огромных камней — руины аббатства, на фундаменте которого был построен Холл. Вернее, на фундаменте дома для приезжих, принадлежавшего аббатству и разграбленного во времена Распущения[1]. А еще, насколько он знал, за углом была дверь.
Вейн приблизился к углу дома и увидел изъеденные дождями и ветрами глыбы песчаника, живописно разбросанные по зеленому ковру. Невдалеке на фоне темнеющего неба четко выделялась одинокая арка — все, что сохранилось от нефа. Он улыбнулся: все так, как и прежде, он ничего не забыл. За двадцать лет в Беллами-Холле ничего не изменилось.
Но, завернув за угол, он понял, что ошибся.
Вейн замер на месте и заморгал. И стоял будто громом пораженный. Его взгляд был прикован к одной точке. Потом медленно и тихо он пошел вперед и остановился в двух шагах от полукруглой клумбы, разбитой под огромным эркером. И позади дамы в муслиновом платье с цветочным узором, склонившейся над цветами.
— Могла бы и помочь. — Пейшенс Деббингтон сдула со щеки непокорный локон и сердито взглянула на Мист, свою кошку; та сидела среди сорняков и с загадочным выражением смотрела на хозяйку. — Она где-то здесь.
Мист только моргнула большими голубыми глазами. Вздохнув, Пейшенс наклонилась далеко вперед в принялась что-то искать в траве. Стоя на цыпочках, она с трудом балансировала над клумбой. Ее позу едва ли можно было назвать элегантной.
Она не боялась, что ее кто-то увидит: все переодевались к ужину. Ей тоже следовало заняться тем же — и она бы занялась, если б не заметила исчезновения маленькой серебряной вазочки, украшавшей ее подоконник. «Очевидно, я оставила окно открытым, — решила Пейшенс, — Мист задела вазочку, и та упала на клумбу».
Тот факт, что Мист никогда ничего нечаянно не сбивала и не опрокидывала, она посчитала несущественным. Спокойнее поверить в неуклюжесть кошки, чем в то, что их таинственный вор совершил новую вылазку.
— Ее здесь нет, — заключила Пейшенс. — Во всяком случае, я ее не вижу. — Она посмотрела на Мист. — А ты?
Мист моргнула и устремила взгляд мимо девушки. А потом серая кошечка поднялась и с неподражаемой элегантностью покинула клумбу.
— Подожди! — Пейшенс резко повернулась и чуть не упала. — Надвигается гроза — не время для охоты на мышей.
Выпрямившись, Пейшенс посмотрела в темные окна нижней гостиной и вскрикнула — в них отражался незнакомец, стоявший позади нее.
Она быстро повернулась. Ее взгляд встретился с его тяжелым взглядом. В слабом предвечернем свете серые глаза незнакомца казались прозрачными, как горный хрусталь. От этого большого, элегантного и, как ни странно, очень недружелюбного человека ее отделяло фута три.
Пока она рассматривала его, ее каблуки погружались в мягкую почву клумбы, и наконец земля осыпалась.
Глаза девушки расширились, губы вымолвили беззвучное «Ох!», руки ухватились за пустоту, и она начала заваливаться назад…
Незнакомец отреагировал мгновенно, его движения были быстрыми и точными. Он схватил Пейшенс за руку и резко дернул на себя.
Она буквально впечаталась в него — грудь к груди, бедра к бедрам. Потрясение было столь сильным, что она на несколько мгновений лишилась дара речи. Руки незнакомца вернули ее в вертикальное положение, пальцы железной хваткой сжали ее предплечья. Его грудь была твердой, будто скала, остальные части тела, и прежде всего ноги, служившие им надежной опорой, казались упругими, как ковкая сталь.
Пейшенс почувствовала себя беспомощной. Совершенно, полностью, абсолютно беспомощной.
Она подняла голову и снова встретилась взглядом с незнакомцем. Его серые глаза тут же потемнели, а выражение чрезвычайной сосредоточенности в них отозвалось в ее теле необъяснимым трепетом.
Девушка заморгала и опустила глаза — на его губы. Тонкие, ровные, удивительно пропорциональные, они были созданы для любования. И Пейшенс, конечно, залюбовалась ими, она просто не смогла отвести взгляда от них. Чарующая линия его губ едва заметно дрогнула. Ее губы тоже затрепетали, она судорожно вздохнула.
Грудь ее приподнялась и еще сильнее прижалась к груди незнакомца. Соски неожиданно затвердели, и все ее тело — от макушки до пяток — охватила приятная нега. Она опять вздохнула и напряглась, но так и не смогла сдержать охватившую ее дрожь.
Губы незнакомца превратились в тонкую линию, выражение его лица стало жестким, а пальцы сильнее сжали ее руки. К изумлению Пейшенс, он приподнял ее без всяких усилий и опустил на землю в двух футах от себя.
Затем сделал шаг назад и небрежно поклонился:
— Вейн Кинстер. — Одна его бровь изогнулась дугой, ВЗЕЛЯД же остался прикованным к ее лицу. — Я приехал навестить леди Беллами.
Пейшенс не сразу пришла в себя.
— Ах… да.
Она впервые видела, чтобы мужчина — во всяком случае, мужчина его комплекции — двигался с такой грацией. Незнакомец был очень высоким, широкоплечим, с хорошо развитой мускулатурой. Он безупречно владел своим телом. Мягкая грация и ленивая небрежность делали его очарование неуловимым и… неотразимым. Его низкий, глухой голос напоминал рокот бури.
Его слова наконец-то дошли до сознания Пейшенс. Придя в себя, она указала на дверь справа.
— Первый гонг уже был.
Вейн встретил взгляд ее удивленных глаз и с трудом сдержал плотоядную усмешку — зачем же пугать жертву? То, что предстало его взору — изящные формы, облаченные в муслин цвета слоновой кости с мелкими цветочками, — интриговало не меньше того, что он увидел вначале: совершенная линия округлых ягодиц, обтянутых тонкой тканью. При малейшем движении девушки округлости эти тоже двигались. Он не помнил, чтобы подобное зрелище когда-либо производило на него такое сильное впечатление и так будоражило его.
Она была среднего роста и доставала ему до подбородка. Ее темно-каштановые блестящие волосы были собраны в пучок, но несколько прядей выбились из прически и очаровательно топорщились над ушами. Соболиные брови подчеркивали красоту карих глаз. У нее был прямой носик и нежная кожа. Розовые губки так и молили о поцелуе. Вейн уже готов был откликнуться на их мольбу, но решил, что целовать незнакомую даму, не будучи представленным ей, невежливо.
Вейн понял, что его молчание помогло ей собраться с мыслями. Он чувствовал, что она сердится. Ее взгляд стал суровым. Его губы тронула легкая улыбка. Он точно знал, что хочет сделать — с ней, для нее. Только вот вопрос: где и когда?
— А вы?..
Она прищурилась, сложив руки на груди.
— Пейшенс Деббингтон.
Вейн, похолодев, уставился на девушку. Он не мог поверить и взглянул на ее левую руку — на безымянном пальце не было обручального кольца.
Конечно, она замужем, ведь ей за двадцать. К тому же юная девушка не может иметь такие зрелые формы. В этом Вейн не сомневался: он был настоящим экспертом. Возможно, она вдова. Что ж, это даже лучше.
Он догадывался, что девушка украдкой разглядывает его, чувствовал на себе ее взгляд. В нем проснулся охотник, и он осторожно спросил:
— Мисс Деббингтон? — сделав ударение на слове «мисс». Девушка кивнула, и Вейн едва не застонал. Старая дева, без средств к существованию, без связей, видимо, надеется на последний шанс. А почему бы не сделать ее своей любовницей?
Очевидно, она прочитала его мысли и ответила на вопрос прежде, чем он успел сформулировать его:
— Я племянница леди Беллами.
Раскат грома заглушил проклятия Вейна. Ему очень хотелось обратить свой гнев к небесам.
Судьба смотрела на него ясными карими глазами, и взгляд этих глаз был осуждающим.
— Прошу вас, пройдите сюда. — Она рукой указала на ближайшую дверь и пошла вперед. — Я прикажу Мастерсу сообщить тете о вашем приезде.
Пейшенс уже имела представление о манерах и положении незваного гостя Минни и даже не попыталась скрыть своего мнения — в ее голосе явственно прозвучало презрение:
— Моя тетя ожидает вас?
— Нет, но она будет рада видеть меня.
Что это послышалось в его чрезмерно вежливом тоне — неужели упрек? Пейшенс так и подмывало надменно хмыкнуть, но она сдержалась. Присутствие этого человека почему-то встревожило ее, но она старалась казаться спокойной.
— Прошу вас, подождите в гостиной — это первая дверь справа. Мастерс проводит вас, когда тетя будет готова принять вас. Как я уже сказала, все переодеваются к обеду.
— Понимаю.
Это слово достигло ушей Пейшенс, когда она остановилась перед дверью черного хода. У нее по спине пробежали мурашки, когда она ощутила взгляд его серых глаз. Поежившись, девушка поборола настоятельное желание убежать. Дабы не встречаться с ним взглядом, опустила глаза и, сжав зубы, взялась за дверную ручку.
Внезапно Пейшенс похолодела, потому что он встал позади нее. Краем глаза она видела, как его длинные пальцы медленно обхватывают ее руку. И замирают.
Она чувствовала, как его сила обволакивает ее. На какое-то мгновение ей почудилось, будто она попала в ловушку.
А потом длинные пальцы шевельнулись, и дверь распахнулась перед ней.
С бешено бьющимся сердцем Пейшенс вплыла в темный коридор. Не замедляя шага, высокомерно бросила через плечо:
— Я немедленно переговорю с Мастерсом. Уверена, моя тетя не заставит вас долго ждать. — И растворилась во мраке.
Остановившись у порога, Вейн, прищурившись, смотрел ей вслед. Он знал, что его прикосновение встревожило ее. Ей не удалось скрыть охвативший ее трепет. Для мужчины с его опытом этого доказательства было вполне достаточно.
Взгляд Вейна упал на серого кота, который сидел на ковре и разглядывал его. Вдруг он встал, повернулся и, высоко подняв хвост, пошел по коридору. Потом остановился, обернулся и пристально посмотрел на него.
— Мяу!
По властным интонациям стало ясно, что это — существо женского пола.
Вдруг блеснула молния. Вейн посмотрел на темнеющее небо. В следующую же секунду прогремел гром — и небеса разверзлись. Стена дождя скрыла окружающий дом пейзаж.
Вряд ли судьба могла выразиться яснее: бежать некуда.
Нахмурившись, Вейн переступил порог, закрыл дверь и последовал за кошкой.
— Какой приятный сюрприз! — Араминта, леди Беллами, засияла от радости при виде Вейна. — Естественно, ты должен переночевать. Второй гонг будет с минуты на минуту, поэтому быстро рассказывай, как там все поживают!
Облокотившись на каминную полку, Вейн улыбнулся. Укутанная в дорогие шали, одетая в шелка и кружево, с вдовьим чепцом на седых волосах, Минни с интересом разглядывала его. В ее ясных глазах светился ум. Она сидела в кресле перед камином, а рядом с ней, в точно таком же кресле, устроилась Тиммз, благородная дама неопределенного возраста, верная подруга и компаньонка Минни.
Вейн знал, что «все» означает Кинстеры.
— Младшие процветают: Саймон блистает в Итоне, Амелия и Аманда производят фурор в свете и разбивают сердца одно за другим. Старшие чувствуют себя прекрасно и занимаются делами в городе. Только Девил и Онория все еще в деревне.
— Готова поспорить, что он неустанно восхищается своим наследником. Осмелюсь заметить, что жена заставит его держаться в рамках. — Она усмехнулась и тут же стала серьезной. — От Чарльза никаких вестей?
Лицо Вейна сделалось жестким.
— Нет. Его исчезновение так и осталось тайной.
Минни печально покачала головой.
— Бедный Артур!
— Да.
Вздохнув, Минни оценивающе посмотрела на Вейна.
— А как ты и твои кузены? Светские дамочки продолжают ходить вокруг вас на цыпочках?
Ее вопрос, казалось, был абсолютно невинным, но Тиммз, склонившаяся над вязанием, фыркнула:
— Чаще опрокидываются на спину.
Вейн весело улыбнулся:
— Мы делаем все возможное для этого.
В глазах Минни появился озорной блеск.
— Мне пора переодеться, — улыбнулся Вейн, — но сначала расскажите, кто сейчас гостит у вас?
— Целая куча всякого хлама, — вмешалась Тиммз.
— Давай посчитаем. — Минни начала загибать пальцы: — Эдит Суитинс — она дальняя родственница Беллами, очень рассеянная, но совсем безвредная. Она плетет кружево. Только не проявляй интереса к ее работе, иначе ты не скоро от нее отделаешься. Агата Чедуик, она была замужем за одним неудачником, который утверждал, будто сможет пересечь Ирландское море в лодке, сплетенной из ивняка и обтянутой кожей. Естественно, он не смог. Поэтому Агата с сыном и дочерью живут у нас.
— С дочерью?
Минни подняла на него глаза.
— С Анджелой. Ей шестнадцать, и она строит из себя этакую неженку. Если ты дашь ей шанс, она обязательно упадет в обморок тебе на руки.
— Спасибо за предупреждение, — поморщился Вейн.
— Генри Чедуик твоего возраста, — продолжала Минни, — но совершенно другого склада. — Она с одобрением оглядела стройную фигуру Вейна, обратив внимание и на его широкие плечи, мощь которых подчеркивал отлично сшитый сюртук, и на длинные мускулистые ноги, обтянутые лосинами. — Знакомство с тобой должно пойти ему на пользу.
Вейн лишь многозначительно вскинул брови.
— Кто еще? — задумалась Минни. — Эдмонд Монтроз живет у нас постоянно. Он наш поэт и драматург. Нет надобности говорить, что он считает себя почти равным Байрону. Еще Генерал и Эдгар, ты, очевидно, помнишь их.
Вейн кивнул. Генерал, бесцеремонный отставной вояка, обитал в Беллами-Холле долгие годы. Генералом его прозвали не за чин, а за чрезвычайно властный характер. Эдгар Плинброк, тихий пьянчужка, уже много лет был пансионером Минни. На вид ему было за пятьдесят, он называл себя игроком, а на самом деле был бесхитростным и безобидным существом.
— Не забудь Уиттикома, — подсказала Тиммз.
— Как я могу забыть Уиттикома? — вздохнула Минни. — Или Элис.
Вейн вопросительно взглянул на нее.
— Мистера Уиттикома Колби и его сестру Элис, — объяснила она. — Они дальние родственники Хамфри. Уиттиком учился на священника и замыслил написать «Историю аббатства Колдчерч». — Колдчерч — так называлось аббатство, на развалинах которого стоял Холл. — Что касается Элис… ну, она просто Элис. — Минни поморщилась. — Кажется, ей за сорок. Хотя мне грустно говорить подобное о представительницах моего пола, вынуждена признать, что в жизни не встречала более холодного человека. С ней трудно иметь дело, она страстная критиканка.
— Думаю, я поступлю мудро, если буду держаться подальше от нее.
— Абсолютно верно! — энергично закивала Минни. — Только приблизься к ней — и она изольет на тебя всю свою желчь. Более того, она может впасть в истерику, если ты попадешься ей на глаза. Вот и все. Ой, нет, я забыла Пейшенс и Джерарда. Моих племянницу и племянника.
По сияющему лицу Минни было видно, что она очень любит своих родственников.
— Пейшенс и Джерард? — Вейн задал этот вопрос нарочито спокойно.
— Это дети моей младшей сестры. Теперь они сироты. Джерарду семнадцать. От отца, сэра Реджинальда Деббингтона, он унаследовал Грейндж, очаровательное маленькое поместье в Девоншире. — Брови Минни сошлись на переносице. — Вряд ли ты помнишь его. Он умер одиннадцать лет назад.
— Не он ли сломал себе шею? — вспомнил Вейн.
— Он, — кивнула Минни. — Констанция, моя сестра, умерла два года назад. После смерти Реджи Пейшенс умело вела дела, дабы сохранить наследство для Джерарда. — Минни улыбнулась. — Пейшенс — мой проект на этот сезон.
— Вот как?
— Она заявила, что ее время уже прошло, и совсем не заботится о своем будущем. Говорит, что будет думать о замужестве, когда устроит Джерарда.
— Уж слишком она целеустремленная, ей это вредит! — фыркнула Тиммз.
А Минни продолжала:
— Я решила взять Пейшенс и Джерарда в Лондон на следующий сезон. Она считает, что я делаю это для того, чтобы мальчик набрался столичного лоска.
Вейн цинично усмехнулся:
— А на самом деле вы планируете выступить в роли свахи.
— Точно! — Минни вся светилась. — У Пейшенс есть скромное состояние, которое вложено в ценные бумаги. Что касается всего остального, ты должен познакомиться с ней и рассказать мне о своем впечатлении. Оценить, на что она может рассчитывать.
Вейн ничего не ответил. В этот момент по дому разнесся удар гонга.
— Проклятие! — Минни подхватила сползающие шали. — Они, должно быть, уже ждут в гостиной и недоумевают, куда я делась. — Она махнула рукой Вейну. — Иди приведи себя в порядок. Ты нечасто утруждаешь себя этим. Но сегодня, раз уж ты здесь, я хочу, чтобы ты предстал во всем блеске.
— Ваше слово для меня закон. — Вейн элегантно поклонился и, выпрямившись, вызывающе улыбнулся: — Кинстеры никогда не оставляют своих дам неудовлетворенными!
Тиммз прыснула со смеху.
А Вейн покинул комнату под громкое фырканье, хихиканье и возбужденный шепот.
Нортхемптоншир
— Пора бы трогаться в путь. Похоже, за нами гонятся сами бестии из преисподней.
— Что? — Очнувшись от неприятных раздумий, Вейн Кинстер огляделся. Его взгляд скользнул по догонявшим их грозовым тучам и остановился на Дагтане, груме. — Проклятие! — Вейн посмотрел вперед и дернул вожжи.
Пара отборных серых коней, впряженных в кабриолет, пустилась мощной рысью.
— Как по-твоему, мы убежим от грозы?
Задумчиво взглянув на тучи, Дагган покачал головой.
— До нее мили три, а может, и все пять. Нам не хватит времени, чтобы вернуться в Кеттеринг или доехать до Нортхемптона.
Вейн чертыхнулся. Его волновала отнюдь не перспектива промокнуть до нитки. Он был в отчаянии и, внимательно следя за дорогой, мысленно искал выход, путь к спасению.
Всего несколько минут назад он думал о Девиле, герцоге Сент-Ивзе — своем кузене, партнере по детским играм и близком друге — и о его жене. Теперь Онория — герцогиня Сент-Ивз. Та самая Онория, что приказала Вейну и еще четырем холостым членам коллегии Кинстеров не только заплатить за ремонт крыши церкви в деревне Сомершем, но и присутствовать на церемонии ее освящения. Признаться, деньги, которые она стрясла с них, были добыты нечестным путем: это был выигрыш в пари. Ни Онория, ни их матери не одобрили предмет их спора. Ну что ж, старая примета, гласившая, что из всех женщин мужчины семейства Кинстеров должны опасаться только своих жен, проверенная несколькими поколениями, подтвердилась и на этот раз. Поэтому-то мужчины и не любили затрагивать столь щекотливую тему.
И именно поэтому Вейну нужно было срочно убежать от грозы. Около года назад судьба, тоже во время грозы, свела Девила и Онорию в такой ситуации, из которой единственным выходом была свадьба. Вейну не хотелось лишний раз испытывать судьбу.
— Беллами-Холл! — Он ухватился за эту идею как утопающий за соломинку. — Мы спрячемся от грозы у Минни.
— Отличная мысль! — В голосе Даггана прозвучала надежда. — Спуск должен быть где-то здесь.
Спуск оказался прямо за следующим поворотом. Вейн на полной скорости влетел на узкую неровную аллею и, тихо выругавшись, придержал лошадей — он слишком дорожил этой парой, чтобы рисковать ею на глубоких выбоинах. Кабриолет медленно тащился по дороге, а Вейн угрюмо следил за надвигающимися тучами. Рано сгустившиеся сумерки и вой ветра создавали атмосферу нереальности.
Он уехал из Сомершем-Плейс, резиденции Девила, вскоре после обеда. Все утро они провели в церкви, на церемонии освящения крыши. Оставив Девила наслаждаться обществом жены и сына, Вейн отправился в Лемингтон, к своим друзьям, планируя доехать до Нортхемптона и с комфортом устроиться в «Голубом ангеле». Однако судьба нарушила его планы — придется переночевать у Минни.
Там ему ничто не грозит!
В проеме между живыми изгородями Вейн увидел реку, в которой отражалось свинцово-серое небо. Это была река Нин — значит, Беллами-Холл уже близко. И действительно, вскоре показался особняк, стоявший на длинном пологом склоне над рекой.
С его последнего визита сюда прошли годы — Вейн даже не смог вспомнить сколько, — однако он не сомневался в радушном приеме. Араминта, леди Беллами, эксцентричная богатая вдова, была его крестной. Господь не даровал ей детей, поэтому она никогда не обращалась с Вейном как с ребенком, со временем став его близким другом. Иногда слишком прямолинейным и резким в своих нотациях, но все же другом.
Дочь виконта, Минни, была рождена для высшего света. После смерти мужа, сэра Хамфри Беллами, она отдалилась от общества, предпочтя спокойствие Беллами-Холла, где умело правила своим царством, населенным бедными родственниками.
Однажды Вейн поинтересовался, зачем она окружает себя дармоедами. Минни ответила, что в ее возрасте изучение человеческой природы — это единственное доступное развлечение. Сэр Хамфри оставил ей достаточно денег, чтобы она могла потакать своим прихотям, а Беллами-Холл, причудливый и огромный, был достаточно просторен, чтобы вместить многочисленных обитателей. В угоду здравому смыслу Минни и ее компаньонка, миссис Тиммз, время от времени наведывались в столицу, оставляя своих подопечных в Нортхемптоншире. Вейн всегда заезжал к ней, когда она бывала в городе.
Сначала над деревьями показались готические башенки, затем появились кирпичные воротные столбы с тяжелыми коваными створками. Вейн въехал в ворота. Итак, они победили грозу! Судьба не застала его врасплох!
Лошади рысью бежали по прямой, похожей на туннель подъездной аллее. Огромные кусты по обе стороны от аллеи склонялись под напором ветра, вековые деревья отбрасывали тень на гравий.
Угрюмый и торжественный, испещренный множеством окон, унылый в сгущающихся сумерках, Беллами-Холл стоял в конце аллеи и, казалось, наблюдал за гостями. Тяжесть и монументальность готического стиля, с его бесчисленными архитектурными деталями, вполне мирно соседствовали с пышностью и чрезмерностью георгианского стиля. Дом должен был бы выглядеть уродливо, но благодаря разросшемуся парку и круглому внутреннему двору он не производил такого впечатления.
Вейн пересек двор и направился к конюшне. Этот дом, размышлял он, как нельзя лучше соответствует характеру эксцентричной старой дамы и ее необычному окружению.
Как ни странно, Вейн нигде не заметил признаков жизни, только в конюшне грумы возились с лошадьми. Предоставив Даггану и Гришему, конюшему Минни, заботиться о серой паре, Вейн пошел к дому. Хотя кусты, посаженные по обе стороны дорожки, разрослись, идти они не мешали. Дорожка заканчивалась на плохо ухоженной лужайке. Вейн знал, что за углом дома лужайка расширяется и упирается в груду огромных камней — руины аббатства, на фундаменте которого был построен Холл. Вернее, на фундаменте дома для приезжих, принадлежавшего аббатству и разграбленного во времена Распущения[1]. А еще, насколько он знал, за углом была дверь.
Вейн приблизился к углу дома и увидел изъеденные дождями и ветрами глыбы песчаника, живописно разбросанные по зеленому ковру. Невдалеке на фоне темнеющего неба четко выделялась одинокая арка — все, что сохранилось от нефа. Он улыбнулся: все так, как и прежде, он ничего не забыл. За двадцать лет в Беллами-Холле ничего не изменилось.
Но, завернув за угол, он понял, что ошибся.
Вейн замер на месте и заморгал. И стоял будто громом пораженный. Его взгляд был прикован к одной точке. Потом медленно и тихо он пошел вперед и остановился в двух шагах от полукруглой клумбы, разбитой под огромным эркером. И позади дамы в муслиновом платье с цветочным узором, склонившейся над цветами.
— Могла бы и помочь. — Пейшенс Деббингтон сдула со щеки непокорный локон и сердито взглянула на Мист, свою кошку; та сидела среди сорняков и с загадочным выражением смотрела на хозяйку. — Она где-то здесь.
Мист только моргнула большими голубыми глазами. Вздохнув, Пейшенс наклонилась далеко вперед в принялась что-то искать в траве. Стоя на цыпочках, она с трудом балансировала над клумбой. Ее позу едва ли можно было назвать элегантной.
Она не боялась, что ее кто-то увидит: все переодевались к ужину. Ей тоже следовало заняться тем же — и она бы занялась, если б не заметила исчезновения маленькой серебряной вазочки, украшавшей ее подоконник. «Очевидно, я оставила окно открытым, — решила Пейшенс, — Мист задела вазочку, и та упала на клумбу».
Тот факт, что Мист никогда ничего нечаянно не сбивала и не опрокидывала, она посчитала несущественным. Спокойнее поверить в неуклюжесть кошки, чем в то, что их таинственный вор совершил новую вылазку.
— Ее здесь нет, — заключила Пейшенс. — Во всяком случае, я ее не вижу. — Она посмотрела на Мист. — А ты?
Мист моргнула и устремила взгляд мимо девушки. А потом серая кошечка поднялась и с неподражаемой элегантностью покинула клумбу.
— Подожди! — Пейшенс резко повернулась и чуть не упала. — Надвигается гроза — не время для охоты на мышей.
Выпрямившись, Пейшенс посмотрела в темные окна нижней гостиной и вскрикнула — в них отражался незнакомец, стоявший позади нее.
Она быстро повернулась. Ее взгляд встретился с его тяжелым взглядом. В слабом предвечернем свете серые глаза незнакомца казались прозрачными, как горный хрусталь. От этого большого, элегантного и, как ни странно, очень недружелюбного человека ее отделяло фута три.
Пока она рассматривала его, ее каблуки погружались в мягкую почву клумбы, и наконец земля осыпалась.
Глаза девушки расширились, губы вымолвили беззвучное «Ох!», руки ухватились за пустоту, и она начала заваливаться назад…
Незнакомец отреагировал мгновенно, его движения были быстрыми и точными. Он схватил Пейшенс за руку и резко дернул на себя.
Она буквально впечаталась в него — грудь к груди, бедра к бедрам. Потрясение было столь сильным, что она на несколько мгновений лишилась дара речи. Руки незнакомца вернули ее в вертикальное положение, пальцы железной хваткой сжали ее предплечья. Его грудь была твердой, будто скала, остальные части тела, и прежде всего ноги, служившие им надежной опорой, казались упругими, как ковкая сталь.
Пейшенс почувствовала себя беспомощной. Совершенно, полностью, абсолютно беспомощной.
Она подняла голову и снова встретилась взглядом с незнакомцем. Его серые глаза тут же потемнели, а выражение чрезвычайной сосредоточенности в них отозвалось в ее теле необъяснимым трепетом.
Девушка заморгала и опустила глаза — на его губы. Тонкие, ровные, удивительно пропорциональные, они были созданы для любования. И Пейшенс, конечно, залюбовалась ими, она просто не смогла отвести взгляда от них. Чарующая линия его губ едва заметно дрогнула. Ее губы тоже затрепетали, она судорожно вздохнула.
Грудь ее приподнялась и еще сильнее прижалась к груди незнакомца. Соски неожиданно затвердели, и все ее тело — от макушки до пяток — охватила приятная нега. Она опять вздохнула и напряглась, но так и не смогла сдержать охватившую ее дрожь.
Губы незнакомца превратились в тонкую линию, выражение его лица стало жестким, а пальцы сильнее сжали ее руки. К изумлению Пейшенс, он приподнял ее без всяких усилий и опустил на землю в двух футах от себя.
Затем сделал шаг назад и небрежно поклонился:
— Вейн Кинстер. — Одна его бровь изогнулась дугой, ВЗЕЛЯД же остался прикованным к ее лицу. — Я приехал навестить леди Беллами.
Пейшенс не сразу пришла в себя.
— Ах… да.
Она впервые видела, чтобы мужчина — во всяком случае, мужчина его комплекции — двигался с такой грацией. Незнакомец был очень высоким, широкоплечим, с хорошо развитой мускулатурой. Он безупречно владел своим телом. Мягкая грация и ленивая небрежность делали его очарование неуловимым и… неотразимым. Его низкий, глухой голос напоминал рокот бури.
Его слова наконец-то дошли до сознания Пейшенс. Придя в себя, она указала на дверь справа.
— Первый гонг уже был.
Вейн встретил взгляд ее удивленных глаз и с трудом сдержал плотоядную усмешку — зачем же пугать жертву? То, что предстало его взору — изящные формы, облаченные в муслин цвета слоновой кости с мелкими цветочками, — интриговало не меньше того, что он увидел вначале: совершенная линия округлых ягодиц, обтянутых тонкой тканью. При малейшем движении девушки округлости эти тоже двигались. Он не помнил, чтобы подобное зрелище когда-либо производило на него такое сильное впечатление и так будоражило его.
Она была среднего роста и доставала ему до подбородка. Ее темно-каштановые блестящие волосы были собраны в пучок, но несколько прядей выбились из прически и очаровательно топорщились над ушами. Соболиные брови подчеркивали красоту карих глаз. У нее был прямой носик и нежная кожа. Розовые губки так и молили о поцелуе. Вейн уже готов был откликнуться на их мольбу, но решил, что целовать незнакомую даму, не будучи представленным ей, невежливо.
Вейн понял, что его молчание помогло ей собраться с мыслями. Он чувствовал, что она сердится. Ее взгляд стал суровым. Его губы тронула легкая улыбка. Он точно знал, что хочет сделать — с ней, для нее. Только вот вопрос: где и когда?
— А вы?..
Она прищурилась, сложив руки на груди.
— Пейшенс Деббингтон.
Вейн, похолодев, уставился на девушку. Он не мог поверить и взглянул на ее левую руку — на безымянном пальце не было обручального кольца.
Конечно, она замужем, ведь ей за двадцать. К тому же юная девушка не может иметь такие зрелые формы. В этом Вейн не сомневался: он был настоящим экспертом. Возможно, она вдова. Что ж, это даже лучше.
Он догадывался, что девушка украдкой разглядывает его, чувствовал на себе ее взгляд. В нем проснулся охотник, и он осторожно спросил:
— Мисс Деббингтон? — сделав ударение на слове «мисс». Девушка кивнула, и Вейн едва не застонал. Старая дева, без средств к существованию, без связей, видимо, надеется на последний шанс. А почему бы не сделать ее своей любовницей?
Очевидно, она прочитала его мысли и ответила на вопрос прежде, чем он успел сформулировать его:
— Я племянница леди Беллами.
Раскат грома заглушил проклятия Вейна. Ему очень хотелось обратить свой гнев к небесам.
Судьба смотрела на него ясными карими глазами, и взгляд этих глаз был осуждающим.
— Прошу вас, пройдите сюда. — Она рукой указала на ближайшую дверь и пошла вперед. — Я прикажу Мастерсу сообщить тете о вашем приезде.
Пейшенс уже имела представление о манерах и положении незваного гостя Минни и даже не попыталась скрыть своего мнения — в ее голосе явственно прозвучало презрение:
— Моя тетя ожидает вас?
— Нет, но она будет рада видеть меня.
Что это послышалось в его чрезмерно вежливом тоне — неужели упрек? Пейшенс так и подмывало надменно хмыкнуть, но она сдержалась. Присутствие этого человека почему-то встревожило ее, но она старалась казаться спокойной.
— Прошу вас, подождите в гостиной — это первая дверь справа. Мастерс проводит вас, когда тетя будет готова принять вас. Как я уже сказала, все переодеваются к обеду.
— Понимаю.
Это слово достигло ушей Пейшенс, когда она остановилась перед дверью черного хода. У нее по спине пробежали мурашки, когда она ощутила взгляд его серых глаз. Поежившись, девушка поборола настоятельное желание убежать. Дабы не встречаться с ним взглядом, опустила глаза и, сжав зубы, взялась за дверную ручку.
Внезапно Пейшенс похолодела, потому что он встал позади нее. Краем глаза она видела, как его длинные пальцы медленно обхватывают ее руку. И замирают.
Она чувствовала, как его сила обволакивает ее. На какое-то мгновение ей почудилось, будто она попала в ловушку.
А потом длинные пальцы шевельнулись, и дверь распахнулась перед ней.
С бешено бьющимся сердцем Пейшенс вплыла в темный коридор. Не замедляя шага, высокомерно бросила через плечо:
— Я немедленно переговорю с Мастерсом. Уверена, моя тетя не заставит вас долго ждать. — И растворилась во мраке.
Остановившись у порога, Вейн, прищурившись, смотрел ей вслед. Он знал, что его прикосновение встревожило ее. Ей не удалось скрыть охвативший ее трепет. Для мужчины с его опытом этого доказательства было вполне достаточно.
Взгляд Вейна упал на серого кота, который сидел на ковре и разглядывал его. Вдруг он встал, повернулся и, высоко подняв хвост, пошел по коридору. Потом остановился, обернулся и пристально посмотрел на него.
— Мяу!
По властным интонациям стало ясно, что это — существо женского пола.
Вдруг блеснула молния. Вейн посмотрел на темнеющее небо. В следующую же секунду прогремел гром — и небеса разверзлись. Стена дождя скрыла окружающий дом пейзаж.
Вряд ли судьба могла выразиться яснее: бежать некуда.
Нахмурившись, Вейн переступил порог, закрыл дверь и последовал за кошкой.
— Какой приятный сюрприз! — Араминта, леди Беллами, засияла от радости при виде Вейна. — Естественно, ты должен переночевать. Второй гонг будет с минуты на минуту, поэтому быстро рассказывай, как там все поживают!
Облокотившись на каминную полку, Вейн улыбнулся. Укутанная в дорогие шали, одетая в шелка и кружево, с вдовьим чепцом на седых волосах, Минни с интересом разглядывала его. В ее ясных глазах светился ум. Она сидела в кресле перед камином, а рядом с ней, в точно таком же кресле, устроилась Тиммз, благородная дама неопределенного возраста, верная подруга и компаньонка Минни.
Вейн знал, что «все» означает Кинстеры.
— Младшие процветают: Саймон блистает в Итоне, Амелия и Аманда производят фурор в свете и разбивают сердца одно за другим. Старшие чувствуют себя прекрасно и занимаются делами в городе. Только Девил и Онория все еще в деревне.
— Готова поспорить, что он неустанно восхищается своим наследником. Осмелюсь заметить, что жена заставит его держаться в рамках. — Она усмехнулась и тут же стала серьезной. — От Чарльза никаких вестей?
Лицо Вейна сделалось жестким.
— Нет. Его исчезновение так и осталось тайной.
Минни печально покачала головой.
— Бедный Артур!
— Да.
Вздохнув, Минни оценивающе посмотрела на Вейна.
— А как ты и твои кузены? Светские дамочки продолжают ходить вокруг вас на цыпочках?
Ее вопрос, казалось, был абсолютно невинным, но Тиммз, склонившаяся над вязанием, фыркнула:
— Чаще опрокидываются на спину.
Вейн весело улыбнулся:
— Мы делаем все возможное для этого.
В глазах Минни появился озорной блеск.
— Мне пора переодеться, — улыбнулся Вейн, — но сначала расскажите, кто сейчас гостит у вас?
— Целая куча всякого хлама, — вмешалась Тиммз.
— Давай посчитаем. — Минни начала загибать пальцы: — Эдит Суитинс — она дальняя родственница Беллами, очень рассеянная, но совсем безвредная. Она плетет кружево. Только не проявляй интереса к ее работе, иначе ты не скоро от нее отделаешься. Агата Чедуик, она была замужем за одним неудачником, который утверждал, будто сможет пересечь Ирландское море в лодке, сплетенной из ивняка и обтянутой кожей. Естественно, он не смог. Поэтому Агата с сыном и дочерью живут у нас.
— С дочерью?
Минни подняла на него глаза.
— С Анджелой. Ей шестнадцать, и она строит из себя этакую неженку. Если ты дашь ей шанс, она обязательно упадет в обморок тебе на руки.
— Спасибо за предупреждение, — поморщился Вейн.
— Генри Чедуик твоего возраста, — продолжала Минни, — но совершенно другого склада. — Она с одобрением оглядела стройную фигуру Вейна, обратив внимание и на его широкие плечи, мощь которых подчеркивал отлично сшитый сюртук, и на длинные мускулистые ноги, обтянутые лосинами. — Знакомство с тобой должно пойти ему на пользу.
Вейн лишь многозначительно вскинул брови.
— Кто еще? — задумалась Минни. — Эдмонд Монтроз живет у нас постоянно. Он наш поэт и драматург. Нет надобности говорить, что он считает себя почти равным Байрону. Еще Генерал и Эдгар, ты, очевидно, помнишь их.
Вейн кивнул. Генерал, бесцеремонный отставной вояка, обитал в Беллами-Холле долгие годы. Генералом его прозвали не за чин, а за чрезвычайно властный характер. Эдгар Плинброк, тихий пьянчужка, уже много лет был пансионером Минни. На вид ему было за пятьдесят, он называл себя игроком, а на самом деле был бесхитростным и безобидным существом.
— Не забудь Уиттикома, — подсказала Тиммз.
— Как я могу забыть Уиттикома? — вздохнула Минни. — Или Элис.
Вейн вопросительно взглянул на нее.
— Мистера Уиттикома Колби и его сестру Элис, — объяснила она. — Они дальние родственники Хамфри. Уиттиком учился на священника и замыслил написать «Историю аббатства Колдчерч». — Колдчерч — так называлось аббатство, на развалинах которого стоял Холл. — Что касается Элис… ну, она просто Элис. — Минни поморщилась. — Кажется, ей за сорок. Хотя мне грустно говорить подобное о представительницах моего пола, вынуждена признать, что в жизни не встречала более холодного человека. С ней трудно иметь дело, она страстная критиканка.
— Думаю, я поступлю мудро, если буду держаться подальше от нее.
— Абсолютно верно! — энергично закивала Минни. — Только приблизься к ней — и она изольет на тебя всю свою желчь. Более того, она может впасть в истерику, если ты попадешься ей на глаза. Вот и все. Ой, нет, я забыла Пейшенс и Джерарда. Моих племянницу и племянника.
По сияющему лицу Минни было видно, что она очень любит своих родственников.
— Пейшенс и Джерард? — Вейн задал этот вопрос нарочито спокойно.
— Это дети моей младшей сестры. Теперь они сироты. Джерарду семнадцать. От отца, сэра Реджинальда Деббингтона, он унаследовал Грейндж, очаровательное маленькое поместье в Девоншире. — Брови Минни сошлись на переносице. — Вряд ли ты помнишь его. Он умер одиннадцать лет назад.
— Не он ли сломал себе шею? — вспомнил Вейн.
— Он, — кивнула Минни. — Констанция, моя сестра, умерла два года назад. После смерти Реджи Пейшенс умело вела дела, дабы сохранить наследство для Джерарда. — Минни улыбнулась. — Пейшенс — мой проект на этот сезон.
— Вот как?
— Она заявила, что ее время уже прошло, и совсем не заботится о своем будущем. Говорит, что будет думать о замужестве, когда устроит Джерарда.
— Уж слишком она целеустремленная, ей это вредит! — фыркнула Тиммз.
А Минни продолжала:
— Я решила взять Пейшенс и Джерарда в Лондон на следующий сезон. Она считает, что я делаю это для того, чтобы мальчик набрался столичного лоска.
Вейн цинично усмехнулся:
— А на самом деле вы планируете выступить в роли свахи.
— Точно! — Минни вся светилась. — У Пейшенс есть скромное состояние, которое вложено в ценные бумаги. Что касается всего остального, ты должен познакомиться с ней и рассказать мне о своем впечатлении. Оценить, на что она может рассчитывать.
Вейн ничего не ответил. В этот момент по дому разнесся удар гонга.
— Проклятие! — Минни подхватила сползающие шали. — Они, должно быть, уже ждут в гостиной и недоумевают, куда я делась. — Она махнула рукой Вейну. — Иди приведи себя в порядок. Ты нечасто утруждаешь себя этим. Но сегодня, раз уж ты здесь, я хочу, чтобы ты предстал во всем блеске.
— Ваше слово для меня закон. — Вейн элегантно поклонился и, выпрямившись, вызывающе улыбнулся: — Кинстеры никогда не оставляют своих дам неудовлетворенными!
Тиммз прыснула со смеху.
А Вейн покинул комнату под громкое фырканье, хихиканье и возбужденный шепот.
Глава 2
Происходило что-то странное. Вейн понял это сразу, едва переступил порог гостиной. Обитатели Холла сбились в кучки. Как только он вошел, все головы повернулись в его сторону.
Выражения их лиц были самыми разными. У Минни и Тиммз — благожелательными; у Эдгара и Джерарда — Вейн догадался, что это он, — одобрительными. У остальных же — у джентльмена, в котором Вейн узнал Уиттикома Колби, у прямой, как кочерга, старой девы с тощей физиономией (очевидно, Элис Колби) и, естественно, у Пейшенс Деббингтон — на лицах застыло холодное осуждение.
Реакция обоих Колби была Вейну понятна. Но чем он вызвал такое негативное отношение у Пейшенс Деббингтон? Ведь он привык, что при его появлении в душах благородных дам просыпаются совсем иные чувства.
Учтиво улыбаясь, Вейн пересек просторную комнату и искоса взглянул на Пейшенс. Она ответила взглядом холодным как лед и, повернувшись, что-то сказала своему собеседнику. В худощавом мужчине с пышной темной шевелюрой безошибочно можно было узнать поэта. Вейн, улыбаясь, посмотрел на Минни.
— Дозволяю тебе подать мне руку, — заявила она, когда он поклонился ей. — Я представлю тебя, а потом мы пойдем к столу, иначе кухарка взбеленится.
Он еще не приблизился к первому «гостю», а чутье, обострившееся за последние годы общения с себе подобными, подсказало Вейну, что между группками бурлят какие-то подводные течения.
«Что затеяла Минни? И что тут вообще происходит?» — спросил себя Вейн.
— Рада познакомиться с вами, мистер Кинстер, — подала ему руку Агата Чедуик. Потом эта матрона с седеющими волосами под вдовьим чепцом и твердым выражением лица указала на очаровательную блондинку рядом с собой: — Моя дочь Анджела. — Анджела сделала книксен, Вейн пробормотал что-то невнятное. — А это мой сын Генри.
— Кинстер. — Коренастый, в скромном костюме, Генри Чедуик пожал руку Вейну. — Должно быть, вы с радостью прервали свое путешествие. — Он кивнул на окна, за которыми лил дождь и бушевал ветер.
— Да, — улыбнулся Вейн. — Мне повезло, что я оказался рядом. — Он посмотрел на Пейшенс, все еще увлеченную беседой с поэтом.
И Генерал, и Эдгар пришли в восторг, когда выяснилось, что Вейн помнит их. Эдит Суитинс была рассеянна и взволнованна. Вейн решил, что в данном случае не он тому причина. Оба Колби пребывали в состоянии ледяного порицания — в состоянии, свойственном только людям их сорта. Вейн даже подумал, что лицо Элис Колби треснет, если она улыбнется. Вполне возможно, она вообще не умеет улыбаться.
Последними — по счету, но не по значимости среди гостей — оставались поэт, Пейшенс Деббингтон и ее брат Джерард. Когда Вейн, под руку с Минни, подошел к ним, мужчины посмотрели на него доброжелательно. Что касается Пейшенс, то она даже не посчитала нужным заметить его присутствие.
Выражения их лиц были самыми разными. У Минни и Тиммз — благожелательными; у Эдгара и Джерарда — Вейн догадался, что это он, — одобрительными. У остальных же — у джентльмена, в котором Вейн узнал Уиттикома Колби, у прямой, как кочерга, старой девы с тощей физиономией (очевидно, Элис Колби) и, естественно, у Пейшенс Деббингтон — на лицах застыло холодное осуждение.
Реакция обоих Колби была Вейну понятна. Но чем он вызвал такое негативное отношение у Пейшенс Деббингтон? Ведь он привык, что при его появлении в душах благородных дам просыпаются совсем иные чувства.
Учтиво улыбаясь, Вейн пересек просторную комнату и искоса взглянул на Пейшенс. Она ответила взглядом холодным как лед и, повернувшись, что-то сказала своему собеседнику. В худощавом мужчине с пышной темной шевелюрой безошибочно можно было узнать поэта. Вейн, улыбаясь, посмотрел на Минни.
— Дозволяю тебе подать мне руку, — заявила она, когда он поклонился ей. — Я представлю тебя, а потом мы пойдем к столу, иначе кухарка взбеленится.
Он еще не приблизился к первому «гостю», а чутье, обострившееся за последние годы общения с себе подобными, подсказало Вейну, что между группками бурлят какие-то подводные течения.
«Что затеяла Минни? И что тут вообще происходит?» — спросил себя Вейн.
— Рада познакомиться с вами, мистер Кинстер, — подала ему руку Агата Чедуик. Потом эта матрона с седеющими волосами под вдовьим чепцом и твердым выражением лица указала на очаровательную блондинку рядом с собой: — Моя дочь Анджела. — Анджела сделала книксен, Вейн пробормотал что-то невнятное. — А это мой сын Генри.
— Кинстер. — Коренастый, в скромном костюме, Генри Чедуик пожал руку Вейну. — Должно быть, вы с радостью прервали свое путешествие. — Он кивнул на окна, за которыми лил дождь и бушевал ветер.
— Да, — улыбнулся Вейн. — Мне повезло, что я оказался рядом. — Он посмотрел на Пейшенс, все еще увлеченную беседой с поэтом.
И Генерал, и Эдгар пришли в восторг, когда выяснилось, что Вейн помнит их. Эдит Суитинс была рассеянна и взволнованна. Вейн решил, что в данном случае не он тому причина. Оба Колби пребывали в состоянии ледяного порицания — в состоянии, свойственном только людям их сорта. Вейн даже подумал, что лицо Элис Колби треснет, если она улыбнется. Вполне возможно, она вообще не умеет улыбаться.
Последними — по счету, но не по значимости среди гостей — оставались поэт, Пейшенс Деббингтон и ее брат Джерард. Когда Вейн, под руку с Минни, подошел к ним, мужчины посмотрели на него доброжелательно. Что касается Пейшенс, то она даже не посчитала нужным заметить его присутствие.