Страница:
Закрыв за собой дверь, Огаста сделала несколько шагов вперед и с любопытством принялась разглядывать Габриэля.
— Ты помнишь мистера Кинстера? Его мама и папа живут в Куиверстоун-Мэнор.
Развалясь в кресле, Габриэль походил на ленивого льва на отдыхе. Вдруг он протянул руку:
— Какая большая кукла!
Огаста, подумав некоторое время, повернула Роз лицом к гостю:
— А знаете, как ее зовут?
Габриэль взял куклу и, поставив ее себе на колено, некоторое время внимательно разглядывал.
— Обычное имя для таких красавиц — Роз.
— Она и есть Роз!
Огаста, последовав примеру Роз, тут же забралась к нему на колени.
Усаживая ее поудобнее, Габриэль поднял глаза на Алатею и встретил ее изумленный взгляд. Он ухмыльнулся и снова занялся Огастой.
— Тебе не рассказывала сестра, какая неприятность однажды случилась с Роз? О том, как она застряла в ветвях большой яблони в конце вашего сада?
Алатея наблюдала и слушала, удивляясь тому, что Габриэль так хорошо помнит все детали их детских приключений, и тому, что Огаста, обычно робкая и застенчивая, столь свободно чувствует себя с ним. Впрочем, у него есть три юные сестры, и все они много моложе его — должно быть, это позволило ему в совершенстве овладеть искусством обхаживания юных девиц возраста Огасты.
Воспользовавшись моментом, Алатея быстро закончила проверку счетов, потом открыла следующую папку и принялась проверять квитанции и расписки. Но эта деятельность не поглотила ее внимание целиком — какая-то часть ее сознания была занята мыслями о Габриэле и о том, как ей следует держать себя с ним. Звук его низкого голоса, в который он вкладывал все присущее ему очарование, стараясь покорить Огасту, действовал на нее умиротворяюще.
Прошло два дня с их последней встречи в беседке, два дня с тех пор, как она лежала в его объятиях. В тот вечер они встретились снова на балу, и хотя Габриэль претендовал на два вальса, больше он ничего от нее не потребовал. На следующее утро он появился в парке рядом с ней и сопровождал ее во время прогулки. Она была готова воспрепятствовать любому шагу с его стороны, в котором бы он проявил претензии на нее и ее свободу, но ничего подобного ей делать не пришлось. В его взгляде Алатея читала понимание того, что она чувствует, и он, несомненно, зная, какова будет ее реакция, просто использовал время, готовясь к решающей битве в более подходящей обстановке.
А цель этой битвы не оставляла у нее ни малейших сомнений. Мысль о браке с ним выводила ее из равновесия, вызывала у нее нервную дрожь. Никогда прежде она не испытывала подобных чувств.
Он один занимал все ее мысли, и это основательно нарушало ее спокойствие и налаженную жизнь. Только если бы он позволил ей исчезнуть, уйти из его жизни, она смогла бы вновь обрести покой.
Алатея не находила слов, которыми могла бы назвать свое отношение к нему. Она боялась даже подумать об этом, во всяком случае, пока ее намерение отказать ему оставалось незыблемым. Габриэль решил жениться на ней, потому что желал ее, но она чувствовала то, о чем он предпочитал не говорить, — главной причиной такого решения было желание защитить ее.
От этой мысли она испытывала неприятный холодок. Разумеется, он будет вести себя благородно, но со временем потеряет интерес к ней. Ему понадобится другая женщина, он перестанет быть ее любовником, и тогда этот брак будет тяготить их обоих… .
Тряхнув головой, Алатея заставила себя вернуться к настоящему, вспомнить, что она в своем кабинете и что перед ней лежит открытая папка с бумагами, а рядом гудит низкий голос Габриэля и щебечет маленькая Огаста. Глубоко вздохнув, она принялась просматривать квитанции.
Ей нет никакого смысла выходить за Габриэля. Она не позволит ему пожертвовать собой ради нее. Отвлечь его от поставленной цели будет делом нелегким, но выйти за него замуж было бы неправильно для них обоих.
Пометив галочкой последнюю из квитанций, она открыла ящик своего письменного стола и уложила туда бумаги. Услышав, как хлопнула крышка ящика, Габриэль и Огаста повернули к ней головы.
Алатея улыбнулась:
— Мне надо поговорить о делах с мистером Кинстером, крошка.
Соскользнув с колен гостя, Огаста тут же сообщила:
— Он сказал, что я могу называть его Габриэлем. Это его имя.
— Вот как?
Поднявшись с места и обойдя письменный стол, Алатея взяла Огасту на руки и, поцеловав в щеку, опустила ее на пол.
— А теперь марш отсюда. Мисс Хелм уже, должно быть, закончила свою работу.
Вынырнув из-за юбок Алатеи, Огаста махнула Габриэлю ручкой:
— Про-щай-те!
Весело подпрыгивая, она выскользнула из комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Алатея повернула голову к Габриэлю.
— Какое дело ты собирался обсудить со мной?
Он смотрел на нее, и в глазах его она читала приглашение. Тело ее жаждало его объятий, его тепла. Алатея читала полный томления призыв в его глазах. Она бросила взгляд на настенные часы:
— Уиггс будет здесь через двадцать минут, но мы можем набросать черновик петиции и без него.
Габриэль поморщился.
— Хорошо, но писать будешь ты.
Он поднялся со стула, и она, заняв место за письменным столом, вытащила из бювара лист бумаги. Вместе они набросали список данных, полученных Монтегю, и сравнили их с теми, которые значились в финансовом обязательстве. Габриэль зачитывал пункты и цифры, а Алатея их записывала и интерпретировала, делая некоторые дополнения и внося поправки.
Когда они закончили, Габриэль остановился возле ее стула, просматривая составленную ими бумагу. При этом рука его покоилась на ее плече у самого основания шеи.
— Ну и что дальше? Как ты думаешь?
Спокойствию Алатеи был нанесен решительный удар, ей стало трудно дышать — она слышала его мягкий голос и внезапно с ужасом осознала, что он и не собирался ее смущать или нарушать ее покой. Она испытала чувство глубокого унижения. Он просто прикоснулся к ней, как мог бы прикоснуться любой близкий друг, не имея в виду ничего недозволенного. Представления о сексуальных утехах исходили от нее, а не от него.
Прежде чем она успела привести свои мысли в порядок, он приподнял ее лицо за подбородок. Алатея отчаянно пыталась совладать с собой и придать лицу равнодушное выражение, но его взгляд становился все настойчивее, и она поняла, что спохватилась слишком поздно — он уже прочел в ее глазах проснувшееся желание.
— Может быть, — Габриэль наклонился к ней, — нам попробовать…
Ее губы с готовностью раскрылись навстречу его поцелую, Она целовала его жадно и охотно, как всегда, и он снова пил и пил из этого волшебного источника. За ее уверенностью, которую она демонстрировала годами, скрывалась женственность и готовность сдаться.
Его рука соскользнула с ее лица на грудь, и он обхватил эту восхитительную округлость, нащупывая самое чувствительное место — сосок.
Алатея, задыхаясь, с трудом удерживалась на ногах.
Оба они услышали скрип половицы одновременно, за одно мгновение до того, как дверь отворилась.
— Привет! — В дверь заглянул Чарли. Кивнув Габриэлю, нашел взглядом Алатею: — Я отправляюсь на Бонд-стрит. Мама велела спросить у тебя, нужно ли нам еще что-нибудь для завтрашнего вечера.
Алатея покачала головой, благодаря судьбу за то, что Чарли не заметил, как пылают ее щеки.
— Думаю, больше ничего.
Бал был назначен на следующий день и означал формальное введение Мэри и Элис в светское общество Лондона.
— Отлично! В таком случае я отправляюсь.
Махнув рукой на прощание, Чарли вышел. Глубоко вздохнув, Алатея повернула голову и встретила взгляд Габриэля. Он нахмурился.
— Итак?
Алатея вернулась к письменному столу и взяла в руки перо,
— Я думаю, — сказала она, обмакивая перо в чернила, — надо поскорее узнать и проверить все, что возможно.
На следующее утро Алатея убедилась в том, что у нее еще по горло дел. Предоставив Сирине заниматься приготовлениями к балу, она, захватив с собой Элис и Мэри, отправилась в центр в своем любимом небольшом экипаже.
— Это просто сумасшедший дом! — произнесла Элис, обернувшись и заметив из окна экипажа, как выбивают и чистят красный ковер.
— Если они постелют его сейчас, к вечеру он будет в ужасном состоянии.
— Крисп обо всем позаботится, — возразила Алатея, опускаясь на сиденье, и, опершись спиной о подушки, прикрыла глаза.
Она была на ногах с рассвета и уже встречалась с поставщиками провизии и цветов. К счастью, все главное наконец было сделано. Открыв глаза, она еще раз просмотрела зажатый в руке список и удовлетворенно кивнула.
Через полчаса экипаж доставил их домой. Мэри и Элис просто лучились радостью и весельем. Алатея с нежностью наблюдала за ними. Пусть ей предстояло провести тяжелый и хлопотный день, зато вечером ее и сестер ожидала награда за все труды.
Коляска остановилась у парадного крыльца, и младшие сестры тут же выпорхнули из нее.
Алатея вышла из экипажа, стараясь сохранять достоинство, потом, постояв немного, направилась к дому.
Весь следующий час она отвечала на вопросы поставщиков, цветочниц и декораторов. Идея украсить огромный бальный зал васильково-синими муслиновыми драпировками принадлежала ей. Она знала, что ткань не пропадет, а будет потом роздана служанкам в качестве подарков. Форму и стиль драпировок она доверила молодому серьезному декоратору, и теперь белый с золотом бальный зал выглядел как райское видение.
— Поистине прекрасно! — похвалила она работу декоратора и, обернувшись, бросила на ходу: — Пожалуйста, представьте мне счет, мистер Боббинс. И поскорее, потому что мы пробудем в городе не долго — всего несколько недель.
Боббинс низко поклонился, заверив ее, что сделает это немедленно.
Алатея вместе с Фиггс проверила запасы лососины и креветок, потом в сопровождении Криспа спустилась в погреб. К тому времени когда они покончили с выбором вин к обеду, полдень уже миновал. Вернувшись в свой кабинет, она намеревалась проверить списки неотложных дел, но почему-то вместо письменного стола оказалась у окна, выходящего в сад.
На лужайке за домом Джереми, Чарли и Габриэль были полностью поглощены новой игрушкой. Габриэль снял свой плащ. Он вместе с Чарли учил и наставлял Джереми в сложном деле: как сохранить равновесие, катаясь на велосипеде.
Алатея наблюдала за ними некоторое время, несколько удивленная тем терпением, которое проявлял Габриэль. По отношению к Джереми он демонстрировал удивительный такт и спокойствие, мягко указывая ему на ошибки и вдохновляя на новые и новые попытки. Джереми просто расцветал рядом с ним. Прежде чем отвернуться от окна, Алатея увидела, как ее брат ухитряется маневрировать на этом механическом чудовище, стараясь держаться подальше от кустов.
Получасом позже Габриэль нашел ее, когда она руководила расстановкой мебели в гостиной для предстоящего обеда. Наблюдая эту сцену, он не переставал удивляться:
— Сколько же приглашений ты разослала?
— Пятьсот, — последовал ответ. — Бог знает, как мы управимся, если они приедут все сразу.
Неожиданне Габриэль взял ее за руку и увлек в угол комнаты.
— Где бумага? Проект петиции?
— Петиции? — Она недоуменно посмотрела да него. — Но ведь не будем же мы заниматься этим сейчас?
— Я мог бы написать ее сейчас, и ты это отлично знаешь. Но лучше будет, если я возьму бумагу домой и там продолжу работу над ней, сформулирую наши аргументы, а то здесь слишком шумно.
— Бумага в верхнем ящике моего письменного стола.
— Если ты не возражаешь, я достану ее. А ты, пожалуйста, оденься как следует — я буду на обеде и не хочу за тебя краснеть.
Прежде чем она успела ответить, он быстро поклонился, поцеловал ее и ушел.
— Леди Алатея, вы хотите поставить этот стол здесь?
— Что? О да… думаю, лучше здесь. — Она невольно вздохнула, возвращаясь к своим обязанностям.
Глава 17
— Ты помнишь мистера Кинстера? Его мама и папа живут в Куиверстоун-Мэнор.
Развалясь в кресле, Габриэль походил на ленивого льва на отдыхе. Вдруг он протянул руку:
— Какая большая кукла!
Огаста, подумав некоторое время, повернула Роз лицом к гостю:
— А знаете, как ее зовут?
Габриэль взял куклу и, поставив ее себе на колено, некоторое время внимательно разглядывал.
— Обычное имя для таких красавиц — Роз.
— Она и есть Роз!
Огаста, последовав примеру Роз, тут же забралась к нему на колени.
Усаживая ее поудобнее, Габриэль поднял глаза на Алатею и встретил ее изумленный взгляд. Он ухмыльнулся и снова занялся Огастой.
— Тебе не рассказывала сестра, какая неприятность однажды случилась с Роз? О том, как она застряла в ветвях большой яблони в конце вашего сада?
Алатея наблюдала и слушала, удивляясь тому, что Габриэль так хорошо помнит все детали их детских приключений, и тому, что Огаста, обычно робкая и застенчивая, столь свободно чувствует себя с ним. Впрочем, у него есть три юные сестры, и все они много моложе его — должно быть, это позволило ему в совершенстве овладеть искусством обхаживания юных девиц возраста Огасты.
Воспользовавшись моментом, Алатея быстро закончила проверку счетов, потом открыла следующую папку и принялась проверять квитанции и расписки. Но эта деятельность не поглотила ее внимание целиком — какая-то часть ее сознания была занята мыслями о Габриэле и о том, как ей следует держать себя с ним. Звук его низкого голоса, в который он вкладывал все присущее ему очарование, стараясь покорить Огасту, действовал на нее умиротворяюще.
Прошло два дня с их последней встречи в беседке, два дня с тех пор, как она лежала в его объятиях. В тот вечер они встретились снова на балу, и хотя Габриэль претендовал на два вальса, больше он ничего от нее не потребовал. На следующее утро он появился в парке рядом с ней и сопровождал ее во время прогулки. Она была готова воспрепятствовать любому шагу с его стороны, в котором бы он проявил претензии на нее и ее свободу, но ничего подобного ей делать не пришлось. В его взгляде Алатея читала понимание того, что она чувствует, и он, несомненно, зная, какова будет ее реакция, просто использовал время, готовясь к решающей битве в более подходящей обстановке.
А цель этой битвы не оставляла у нее ни малейших сомнений. Мысль о браке с ним выводила ее из равновесия, вызывала у нее нервную дрожь. Никогда прежде она не испытывала подобных чувств.
Он один занимал все ее мысли, и это основательно нарушало ее спокойствие и налаженную жизнь. Только если бы он позволил ей исчезнуть, уйти из его жизни, она смогла бы вновь обрести покой.
Алатея не находила слов, которыми могла бы назвать свое отношение к нему. Она боялась даже подумать об этом, во всяком случае, пока ее намерение отказать ему оставалось незыблемым. Габриэль решил жениться на ней, потому что желал ее, но она чувствовала то, о чем он предпочитал не говорить, — главной причиной такого решения было желание защитить ее.
От этой мысли она испытывала неприятный холодок. Разумеется, он будет вести себя благородно, но со временем потеряет интерес к ней. Ему понадобится другая женщина, он перестанет быть ее любовником, и тогда этот брак будет тяготить их обоих… .
Тряхнув головой, Алатея заставила себя вернуться к настоящему, вспомнить, что она в своем кабинете и что перед ней лежит открытая папка с бумагами, а рядом гудит низкий голос Габриэля и щебечет маленькая Огаста. Глубоко вздохнув, она принялась просматривать квитанции.
Ей нет никакого смысла выходить за Габриэля. Она не позволит ему пожертвовать собой ради нее. Отвлечь его от поставленной цели будет делом нелегким, но выйти за него замуж было бы неправильно для них обоих.
Пометив галочкой последнюю из квитанций, она открыла ящик своего письменного стола и уложила туда бумаги. Услышав, как хлопнула крышка ящика, Габриэль и Огаста повернули к ней головы.
Алатея улыбнулась:
— Мне надо поговорить о делах с мистером Кинстером, крошка.
Соскользнув с колен гостя, Огаста тут же сообщила:
— Он сказал, что я могу называть его Габриэлем. Это его имя.
— Вот как?
Поднявшись с места и обойдя письменный стол, Алатея взяла Огасту на руки и, поцеловав в щеку, опустила ее на пол.
— А теперь марш отсюда. Мисс Хелм уже, должно быть, закончила свою работу.
Вынырнув из-за юбок Алатеи, Огаста махнула Габриэлю ручкой:
— Про-щай-те!
Весело подпрыгивая, она выскользнула из комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Алатея повернула голову к Габриэлю.
— Какое дело ты собирался обсудить со мной?
Он смотрел на нее, и в глазах его она читала приглашение. Тело ее жаждало его объятий, его тепла. Алатея читала полный томления призыв в его глазах. Она бросила взгляд на настенные часы:
— Уиггс будет здесь через двадцать минут, но мы можем набросать черновик петиции и без него.
Габриэль поморщился.
— Хорошо, но писать будешь ты.
Он поднялся со стула, и она, заняв место за письменным столом, вытащила из бювара лист бумаги. Вместе они набросали список данных, полученных Монтегю, и сравнили их с теми, которые значились в финансовом обязательстве. Габриэль зачитывал пункты и цифры, а Алатея их записывала и интерпретировала, делая некоторые дополнения и внося поправки.
Когда они закончили, Габриэль остановился возле ее стула, просматривая составленную ими бумагу. При этом рука его покоилась на ее плече у самого основания шеи.
— Ну и что дальше? Как ты думаешь?
Спокойствию Алатеи был нанесен решительный удар, ей стало трудно дышать — она слышала его мягкий голос и внезапно с ужасом осознала, что он и не собирался ее смущать или нарушать ее покой. Она испытала чувство глубокого унижения. Он просто прикоснулся к ней, как мог бы прикоснуться любой близкий друг, не имея в виду ничего недозволенного. Представления о сексуальных утехах исходили от нее, а не от него.
Прежде чем она успела привести свои мысли в порядок, он приподнял ее лицо за подбородок. Алатея отчаянно пыталась совладать с собой и придать лицу равнодушное выражение, но его взгляд становился все настойчивее, и она поняла, что спохватилась слишком поздно — он уже прочел в ее глазах проснувшееся желание.
— Может быть, — Габриэль наклонился к ней, — нам попробовать…
Ее губы с готовностью раскрылись навстречу его поцелую, Она целовала его жадно и охотно, как всегда, и он снова пил и пил из этого волшебного источника. За ее уверенностью, которую она демонстрировала годами, скрывалась женственность и готовность сдаться.
Его рука соскользнула с ее лица на грудь, и он обхватил эту восхитительную округлость, нащупывая самое чувствительное место — сосок.
Алатея, задыхаясь, с трудом удерживалась на ногах.
Оба они услышали скрип половицы одновременно, за одно мгновение до того, как дверь отворилась.
— Привет! — В дверь заглянул Чарли. Кивнув Габриэлю, нашел взглядом Алатею: — Я отправляюсь на Бонд-стрит. Мама велела спросить у тебя, нужно ли нам еще что-нибудь для завтрашнего вечера.
Алатея покачала головой, благодаря судьбу за то, что Чарли не заметил, как пылают ее щеки.
— Думаю, больше ничего.
Бал был назначен на следующий день и означал формальное введение Мэри и Элис в светское общество Лондона.
— Отлично! В таком случае я отправляюсь.
Махнув рукой на прощание, Чарли вышел. Глубоко вздохнув, Алатея повернула голову и встретила взгляд Габриэля. Он нахмурился.
— Итак?
Алатея вернулась к письменному столу и взяла в руки перо,
— Я думаю, — сказала она, обмакивая перо в чернила, — надо поскорее узнать и проверить все, что возможно.
На следующее утро Алатея убедилась в том, что у нее еще по горло дел. Предоставив Сирине заниматься приготовлениями к балу, она, захватив с собой Элис и Мэри, отправилась в центр в своем любимом небольшом экипаже.
— Это просто сумасшедший дом! — произнесла Элис, обернувшись и заметив из окна экипажа, как выбивают и чистят красный ковер.
— Если они постелют его сейчас, к вечеру он будет в ужасном состоянии.
— Крисп обо всем позаботится, — возразила Алатея, опускаясь на сиденье, и, опершись спиной о подушки, прикрыла глаза.
Она была на ногах с рассвета и уже встречалась с поставщиками провизии и цветов. К счастью, все главное наконец было сделано. Открыв глаза, она еще раз просмотрела зажатый в руке список и удовлетворенно кивнула.
Через полчаса экипаж доставил их домой. Мэри и Элис просто лучились радостью и весельем. Алатея с нежностью наблюдала за ними. Пусть ей предстояло провести тяжелый и хлопотный день, зато вечером ее и сестер ожидала награда за все труды.
Коляска остановилась у парадного крыльца, и младшие сестры тут же выпорхнули из нее.
Алатея вышла из экипажа, стараясь сохранять достоинство, потом, постояв немного, направилась к дому.
Весь следующий час она отвечала на вопросы поставщиков, цветочниц и декораторов. Идея украсить огромный бальный зал васильково-синими муслиновыми драпировками принадлежала ей. Она знала, что ткань не пропадет, а будет потом роздана служанкам в качестве подарков. Форму и стиль драпировок она доверила молодому серьезному декоратору, и теперь белый с золотом бальный зал выглядел как райское видение.
— Поистине прекрасно! — похвалила она работу декоратора и, обернувшись, бросила на ходу: — Пожалуйста, представьте мне счет, мистер Боббинс. И поскорее, потому что мы пробудем в городе не долго — всего несколько недель.
Боббинс низко поклонился, заверив ее, что сделает это немедленно.
Алатея вместе с Фиггс проверила запасы лососины и креветок, потом в сопровождении Криспа спустилась в погреб. К тому времени когда они покончили с выбором вин к обеду, полдень уже миновал. Вернувшись в свой кабинет, она намеревалась проверить списки неотложных дел, но почему-то вместо письменного стола оказалась у окна, выходящего в сад.
На лужайке за домом Джереми, Чарли и Габриэль были полностью поглощены новой игрушкой. Габриэль снял свой плащ. Он вместе с Чарли учил и наставлял Джереми в сложном деле: как сохранить равновесие, катаясь на велосипеде.
Алатея наблюдала за ними некоторое время, несколько удивленная тем терпением, которое проявлял Габриэль. По отношению к Джереми он демонстрировал удивительный такт и спокойствие, мягко указывая ему на ошибки и вдохновляя на новые и новые попытки. Джереми просто расцветал рядом с ним. Прежде чем отвернуться от окна, Алатея увидела, как ее брат ухитряется маневрировать на этом механическом чудовище, стараясь держаться подальше от кустов.
Получасом позже Габриэль нашел ее, когда она руководила расстановкой мебели в гостиной для предстоящего обеда. Наблюдая эту сцену, он не переставал удивляться:
— Сколько же приглашений ты разослала?
— Пятьсот, — последовал ответ. — Бог знает, как мы управимся, если они приедут все сразу.
Неожиданне Габриэль взял ее за руку и увлек в угол комнаты.
— Где бумага? Проект петиции?
— Петиции? — Она недоуменно посмотрела да него. — Но ведь не будем же мы заниматься этим сейчас?
— Я мог бы написать ее сейчас, и ты это отлично знаешь. Но лучше будет, если я возьму бумагу домой и там продолжу работу над ней, сформулирую наши аргументы, а то здесь слишком шумно.
— Бумага в верхнем ящике моего письменного стола.
— Если ты не возражаешь, я достану ее. А ты, пожалуйста, оденься как следует — я буду на обеде и не хочу за тебя краснеть.
Прежде чем она успела ответить, он быстро поклонился, поцеловал ее и ушел.
— Леди Алатея, вы хотите поставить этот стол здесь?
— Что? О да… думаю, лучше здесь. — Она невольно вздохнула, возвращаясь к своим обязанностям.
Глава 17
«Официальный обед, предшествующий балу, с точки зрения общества, был даже важнее, чем сам бал. Граф, Сирина и Алатея решили, что обед должен быть чем-то из ряда вон выходящим, невзирая на затраты, и стать событием в светской жизни Лондона, — вот почему Алатея лично наблюдала за всем, учитывала каждую деталь, каждую мелочь. Она проверила список гостей, составленный Сириной, просмотрела все приглашения, написанные на плотной белой бумаге, а потом наблюдала за тем, как полировали хрусталь и чистили серебро, как извлекали и мыли обеденный сервиз из мейсенского фарфора. Она также позаботилась, чтобы белые камчатные скатерти были хорошо накрахмалены и хрустели. Блюда всех двенадцати перемен были тщательно выбраны с тем, чтобы каждое дополняло другое и являло собой триумф кулинарного искусства. Ни один из гостей, приглашенных к обеду не должен был заподозрить, что дела семьи пошатнулись.
Все шло гладко.
Со своего места в середине стола Алатея наблюдала, как подают шестое блюдо. За столом царило обычное оживление. Беседа текла ровно, слышался смех, звон фарфора и хрусталя. Ее отец, занимавший хозяйское место во главе стола, выглядел весьма внушительно.
Сирина, в своем роскошном ярко-синем шелковом платье, сидела на другом конце стола, а напротив Алатеи Мэри и Элис весело болтали с гостями.
Чарли расположился чуть поодаль от Алатеи, справа. Все трое были одеты в лучших традициях светского вкуса и изящества. Алатея в своем платье янтарного шелка и в шапочке, украшенной золотыми бусинками, также демонстрировала искусство своей портнихи с большим изяществом и достоинством.
Сердце ее радостно забилось, когда, оглядев стол, она поняла, что обед удался. Они приехали в Лондон, невзирая на стесненные обстоятельства, и заняли в обществе достойное место. Салли Джерси, поймав ее взгляд, улыбнулась и кивнула, и это было признанием ее успеха.
Сидевшая чуть поодаль княгиня Эстергази с царственным видом, присущим ей, тоже показала Алатее свое одобрение. Однако Алатее показалось странным, что обе высокопоставленные дамы сделали знак именно ей. Только перехватив вопросительный взгляд Люцифера, она осознала смысл этого одобрения.
Выражение лица Силии, ее заинтересованность подтвердили догадку Алатеи о том, что их с Габриэлем внезапно возникшая симпатия друг к другу не осталась не замеченной обществом.
В этот момент Габриэль, посмотрев на нее, увидел, как помрачнело ее лицо.
— Успокойся. Все идет хорошо.
Алатея решила извлечь пользу из этого соседства и спросила:
— Как дела с петицией?
Он небрежно пожал плечами:
— Мы положили хорошее начало…
— Но этого недостаточно, чтобы решение суда было вынесено в нашу пользу.
Его губы чуть дрогнули, но он ничего не ответил. Алатея продолжала говорить едва слышным шепотом, делая вид, что поглощена созерцанием стоящего перед ней блюда:
— Все, что у нас есть, — это косвенные улики, которые можно оспаривать. Нет доказательств явного жульничества, бесспорных свидетельств мошенничества. Все наши претензии основаны на словах других людей, которых мы, к сожалению, не можем привлечь в суд в качестве свидетелей, чтобы они подтвердили факты. А без бесспорного свидетельства, без капитана Стратерса Кроули сможет отрицать все, что бы мы ни сказали.
Она положила себе бобов в белом соусе и передала блюдо дальше.
— Нам надо во что бы то ни стало найти капитана. Согласен?
Габриэль не спеша кивнул:
— Конечно, с ним дело обретет вескость и бесспорность, а без него все усложнится.
— Но возможно, мы можем действовать энергичнее?
Она снова почувствовала на себе его взгляд,
— Мы непременно найдем его.
Под столом его рука сжала ее руку. Большим пальцем он нежно погладил ее ладонь.
— Давай оставим мысли о капитане и Кроули на завтра, а сегодня будем радоваться твоему успеху.
Не в силах встретиться с ним взглядом, Алатея кивнула и мысленно взмолилась, чтобы румянец, окрасивший ее щеки, был не слишком заметен. Его рука накрыла и сжала ее руку, и это вызвало всплеск чувственных воспоминаний о его теле, распростертом рядом с ее телом, о его ласках… Когда он наконец убрал руку, она решительно подняла голову и перевела дух, стараясь смотреть не на него, а в противоположную сторону.
— Похоже, Эшер и Карстерс имеют серьезные намерения.
Алатея посмотрела на Мэри. Рядом с ней сидел лорд Эшер и старательно ухаживал за ней. На другом конце стола разыгрывалась точно такая же сцена, героями которой были Элис и Карстерс.
— Да, так мне кажется. Их родители были явно польщены тем, что получили приглашение. — Легким кивком Алатея указала на леди Эшер и миссис Карстерс. Их мужья сидели в других местах и далеко от них.
Габриэль прищурился.
— У Эшера есть прекрасные земли в графстве Хемпшир. Он управляет хозяйством разумно и уделяет большое внимание своей собственности. О нем отзываются как о славном малом с хорошим чувством юмора, в то же время чувствительном и спокойном. Думаю, его не огорчит то, что у Мэри нет приданого.
— У нее есть приданое.
— Да? И каково оно?
— Вполне достаточное, чтобы удовлетворить любого усомнившегося.
— Благодаря твоим усилиям, как я понимаю?
Алатея кивнула.
— Ну, если Эшер не сочтет нужным позаботиться о невесте с деньгами, то Карстерс вообще не склонен думать о деньгах. У Эшера денег много, и семья его богата с давних пор, а у Карстерса есть и старые, доставшиеся по наследству, и новые деньги. Они встретились и подружились в Итоне и с тех пор неразлучны, что прекрасно подойдет твои сестрам.
— Да, девочки тоже очень дружны.
— Имение Карстерса чуть южнее Бата и совсем недалеко от Морвеллан-Парка. Его дед по материнской линии имеет долю в кораблестроении, которую внук унаследует. Он приобрел репутацию человека, умеющего обращаться с деньгами и не склонного к авантюрам. У него есть честолюбие, но он умеет его обуздывать и в то же время отстаивать свои интересы.
Алатея вопросительно взглянула на Габриэля:
— Как это тебе удалось все разузнать об Эшере и о Карстерсе?
— Я кое-кого поспрашивал. Просто мне хотелось избавить тебя от лишних хлопот.
Алатея наклонила голову:
— Спасибо тебе.
Она отвела от него взгляд, словно желая оглядеть собравшихся за столом гостей, но на самом деле ей хотелось разобраться в своих чувствах.
Она старалась не задумываться над тем, насколько легче ей жилось бы рядом с таким мужчиной, как он, предугадывавшим ее желания, избавлявшим ее от многих хлопот без всякой выгоды для себя.
Внезапно она заметила, что Люцифер, потягивая вино мелкими глотками, смотрит на них. Лицо его казалось задумчивым.
Ответив на его взгляд безмятежной улыбкой, Алатея, продолжая оглядывать гостей, убедилась, что не один Люцифер интересуется ими. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, почему ее соседство с Габриэлем вызывает такое внимание. Должно быть, все дело было в том, как они разговаривали. Они уже стали так близки, что улавливали каждое изменение в тоне собеседника, каждый нюанс и разговаривали как люди давно и хорошо понимающие друг друга. Разумеется, от общества невозможно было скрыть эту близость.
Слуги унесли последнее блюдо, прежде чем Алатея снова повернулась к Габриэлю. Все гости уже встали и теперь направлялись в бальный зал. Она привычно положила руку на его рукав и позволила помочь подняться с места. Как только она оказалась стоящей рядом с ним, он схватил ее за руку и властно повел туда, куда устремились остальные.
По-видимому, такое поведение было просто естественным следствием его чувств к ней.
В глубине души Алатея не сомневалась, что ей было бы жаль, если бы их новообретенная близость прервалась.
Стоя в дверях и приветствуя гостей, Алатея принимала восторженные комплименты по поводу столь оригинального и необычного убранства, в то время как самые язвительные старые дамы, неповоротливые, как флагманские корабли, тотчас же готовы были обратить свои орудия против нее.
— Совершеннейшее преступление так растрачивать молодость, — заявила леди Осбэлдстон, оглядывая ее в лорнет, — эта девушка потеряна для светской жизни.
— Возможно, дорогая, вы решили посвятить себя благотворительности? — спросила Алатею ее ровесница леди Харкорт с неискренней улыбкой. — Как славно жить спокойной и мирной жизнью!
Алатея отвечала на все эти бестактные вопросы со свойственной ей безмятежной улыбкой, демонстрируя присутствие духа и уверенность в себе. Как только поток гостей, направлявшихся в бальный зал, чуть поредел, появился Габриэль и с одобрения Сирины увел ее с этого поста.
— Но Мэри и Элис…
— С ними останется Сирина. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
— С кем же?
Его тетка Клара оказалась прелестной старой леди, хотя немного странной. Она добродушно похлопала Алатею по руке:
— Ваши сестры очаровательны, дорогая, но мы хотим видеть в первую очередь замужней дамой вас.
— Совершенно верно. Это то, что я ей все время внушаю, — поддакнул Габриэль.
Поверх головы тети Клары Алатея послала ему укоряющий взгляд.
— Впрочем, это не беда. — Клара снова похлопала ее по руке. — Мы найдем для вас какого-нибудь очаровательного джентльмена, может быть, этого славного мальчугана Чиллингуорта.
Выражение лица Габриэля невозможно было описать словами. Алатея с трудом удерживалась от смеха.
— Я так не думаю, — ответила она, улыбнувшись Кларе.
— Нет? Ну что же, найдем кого-нибудь другого. А кто бы еще вам мог подойти?
Прежде чем Клара продолжила перебирать возможных женихов, Алатея предпочла поскорее расстаться с ней и отправиться дальше.
В течение следующих двадцати минут они с Габриэлем пролагали себе дорогу сквозь толпу, напор которой все усиливался, время от времени останавливаясь поболтать с кем-нибудь. Это всегда происходило по инициативе Габриэля. Только раз, когда она заметила лорда Монтгомери, а затем лорда Фолуорта сквозь море голов, разделявших их, Алатея осознала его намерения. Они все время перемещались и с кем-нибудь разговаривали, и таким образом ее поклонники не могли собраться вокруг нее.
Алатея подавила желание воспротивиться такому обращению.
Все-таки приятнее было пробиваться сквозь толпу, опираясь о руку Габриэля, чем стоять окруженной ее совершенно неинтересными обожателями. Притворившись, что не замечает его искусных маневров, она покорно двигалась за ним.
Но вот музыканты взялись за инструменты, и толпа, как по волшебству, расступилась. В центре зала образовалось большое свободное пространство. Мэри и Элис было дано разрешение открыть бал.
Первым танцем объявили вальс. Убедившись, что Мэри танцует с Эшером, а Элис с Карстерсом, Алатея охотно подчинилась Габриэлю и оказалась на краю площадки для танцев.
Открыла бал раскрасневшаяся от гордости Мэри со своим кавалером. Ее улыбка ясно говорила о том, как она счастлива. Эшер тоже являл собой картину торжества и гордости. Алатея слегка улыбнулась, когда они оказались рядом. Потом ее взгляд снова скользнул по залу.
Элис уже кружилась в объятиях Карстерса — оба они, казалось, не замечали никого вокруг.
Алатея вздохнула. По-видимому, с ее сестрами было все в порядке, и за них волноваться не приходилось — их будущее обеспечено, и именно так, как ей бы хотелось. Они будут счастливы и любимы…
Мимо них пронеслись Элис и Карстерс.
В следующую минуту Алатея оказалась в объятиях Габриэля. Ее глаза широко раскрылись. Больше танцующих пар не было.
— В чем дело?
Габриэль приподнял бровь:
— Я полагаю, это мой танец.
Она хотела бы высказать ему все, что думает о его высокомерии, но под любопытными взглядами гостей не решилась. Все, что она могла себе позволить, это кружиться с застывшей на губах улыбкой.
Габриэль только улыбнулся в ответ и крепче прижал ее к себе, потому что площадка заполнялась другими парами и становилась тесной. Он наклонился, когда они делали поворот, и прошептал ей на ухо:
— Не искушай меня…
Этот шепот она восприняла как ласку, на которую отозвалось все ее тело.
— Я бы должна обидеться.
— Но ты не обидишься.
— Ты ведь знаешь, это выше моих сил…
Продолжать такой разговор было не в интересах Алатеи — он только возбуждал и будоражил ее.
Ей все было приятно в нем — его язвительные замечания, прикосновение его руки, прожигавшее кожу сквозь шелк платья, ощущение его силы и власти над ней и это бесконечное кружение по залу.
Ей не хотелось думать о том, что ее жизнь стала намного счастливее с возникновением их новых отношений, но она не могла избавиться от этой мысли.
После танцев, когда они с трудом пробирались обратно, им то и дело приходилось приостанавливаться, чтобы поболтать со знакомыми. Не было ничего удивительного в том, что Джерард Деббингтон окликнул Габриэля и приветливо улыбнулся Алатее.
Она ответила ему лучезарной улыбкой, совершенно забыв, что не видела его, встречая прибывающих гостей
Когда Габриэль представил их друг другу, Джерард значительно посмотрел на него:
— Мне надо тебе кое-что сообщить. Наедине.
Габриэль указал ему кивком на Алатею:
— Она знает обо всех моих делах и о Кроули. Можешь говорить при ней.
— О… — Джерард улыбнулся, чтобы скрыть свое изумление. — В таком случае… я вчера покидал аукцион Таттерсоллз и буквально столкнулся с ним. Он был с джентльменом, которого Вейн назвал лордом Дугласом. К сожалению, Вейн и Пэйшенс стояли у меня за спиной, и она трещала без умолку. Из разговора Кроули мог понять, что она моя сестра. Вейн посоветовал рассказать тебе об этой встрече и узнать твое мнение.
Все шло гладко.
Со своего места в середине стола Алатея наблюдала, как подают шестое блюдо. За столом царило обычное оживление. Беседа текла ровно, слышался смех, звон фарфора и хрусталя. Ее отец, занимавший хозяйское место во главе стола, выглядел весьма внушительно.
Сирина, в своем роскошном ярко-синем шелковом платье, сидела на другом конце стола, а напротив Алатеи Мэри и Элис весело болтали с гостями.
Чарли расположился чуть поодаль от Алатеи, справа. Все трое были одеты в лучших традициях светского вкуса и изящества. Алатея в своем платье янтарного шелка и в шапочке, украшенной золотыми бусинками, также демонстрировала искусство своей портнихи с большим изяществом и достоинством.
Сердце ее радостно забилось, когда, оглядев стол, она поняла, что обед удался. Они приехали в Лондон, невзирая на стесненные обстоятельства, и заняли в обществе достойное место. Салли Джерси, поймав ее взгляд, улыбнулась и кивнула, и это было признанием ее успеха.
Сидевшая чуть поодаль княгиня Эстергази с царственным видом, присущим ей, тоже показала Алатее свое одобрение. Однако Алатее показалось странным, что обе высокопоставленные дамы сделали знак именно ей. Только перехватив вопросительный взгляд Люцифера, она осознала смысл этого одобрения.
Выражение лица Силии, ее заинтересованность подтвердили догадку Алатеи о том, что их с Габриэлем внезапно возникшая симпатия друг к другу не осталась не замеченной обществом.
В этот момент Габриэль, посмотрев на нее, увидел, как помрачнело ее лицо.
— Успокойся. Все идет хорошо.
Алатея решила извлечь пользу из этого соседства и спросила:
— Как дела с петицией?
Он небрежно пожал плечами:
— Мы положили хорошее начало…
— Но этого недостаточно, чтобы решение суда было вынесено в нашу пользу.
Его губы чуть дрогнули, но он ничего не ответил. Алатея продолжала говорить едва слышным шепотом, делая вид, что поглощена созерцанием стоящего перед ней блюда:
— Все, что у нас есть, — это косвенные улики, которые можно оспаривать. Нет доказательств явного жульничества, бесспорных свидетельств мошенничества. Все наши претензии основаны на словах других людей, которых мы, к сожалению, не можем привлечь в суд в качестве свидетелей, чтобы они подтвердили факты. А без бесспорного свидетельства, без капитана Стратерса Кроули сможет отрицать все, что бы мы ни сказали.
Она положила себе бобов в белом соусе и передала блюдо дальше.
— Нам надо во что бы то ни стало найти капитана. Согласен?
Габриэль не спеша кивнул:
— Конечно, с ним дело обретет вескость и бесспорность, а без него все усложнится.
— Но возможно, мы можем действовать энергичнее?
Она снова почувствовала на себе его взгляд,
— Мы непременно найдем его.
Под столом его рука сжала ее руку. Большим пальцем он нежно погладил ее ладонь.
— Давай оставим мысли о капитане и Кроули на завтра, а сегодня будем радоваться твоему успеху.
Не в силах встретиться с ним взглядом, Алатея кивнула и мысленно взмолилась, чтобы румянец, окрасивший ее щеки, был не слишком заметен. Его рука накрыла и сжала ее руку, и это вызвало всплеск чувственных воспоминаний о его теле, распростертом рядом с ее телом, о его ласках… Когда он наконец убрал руку, она решительно подняла голову и перевела дух, стараясь смотреть не на него, а в противоположную сторону.
— Похоже, Эшер и Карстерс имеют серьезные намерения.
Алатея посмотрела на Мэри. Рядом с ней сидел лорд Эшер и старательно ухаживал за ней. На другом конце стола разыгрывалась точно такая же сцена, героями которой были Элис и Карстерс.
— Да, так мне кажется. Их родители были явно польщены тем, что получили приглашение. — Легким кивком Алатея указала на леди Эшер и миссис Карстерс. Их мужья сидели в других местах и далеко от них.
Габриэль прищурился.
— У Эшера есть прекрасные земли в графстве Хемпшир. Он управляет хозяйством разумно и уделяет большое внимание своей собственности. О нем отзываются как о славном малом с хорошим чувством юмора, в то же время чувствительном и спокойном. Думаю, его не огорчит то, что у Мэри нет приданого.
— У нее есть приданое.
— Да? И каково оно?
— Вполне достаточное, чтобы удовлетворить любого усомнившегося.
— Благодаря твоим усилиям, как я понимаю?
Алатея кивнула.
— Ну, если Эшер не сочтет нужным позаботиться о невесте с деньгами, то Карстерс вообще не склонен думать о деньгах. У Эшера денег много, и семья его богата с давних пор, а у Карстерса есть и старые, доставшиеся по наследству, и новые деньги. Они встретились и подружились в Итоне и с тех пор неразлучны, что прекрасно подойдет твои сестрам.
— Да, девочки тоже очень дружны.
— Имение Карстерса чуть южнее Бата и совсем недалеко от Морвеллан-Парка. Его дед по материнской линии имеет долю в кораблестроении, которую внук унаследует. Он приобрел репутацию человека, умеющего обращаться с деньгами и не склонного к авантюрам. У него есть честолюбие, но он умеет его обуздывать и в то же время отстаивать свои интересы.
Алатея вопросительно взглянула на Габриэля:
— Как это тебе удалось все разузнать об Эшере и о Карстерсе?
— Я кое-кого поспрашивал. Просто мне хотелось избавить тебя от лишних хлопот.
Алатея наклонила голову:
— Спасибо тебе.
Она отвела от него взгляд, словно желая оглядеть собравшихся за столом гостей, но на самом деле ей хотелось разобраться в своих чувствах.
Она старалась не задумываться над тем, насколько легче ей жилось бы рядом с таким мужчиной, как он, предугадывавшим ее желания, избавлявшим ее от многих хлопот без всякой выгоды для себя.
Внезапно она заметила, что Люцифер, потягивая вино мелкими глотками, смотрит на них. Лицо его казалось задумчивым.
Ответив на его взгляд безмятежной улыбкой, Алатея, продолжая оглядывать гостей, убедилась, что не один Люцифер интересуется ими. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, почему ее соседство с Габриэлем вызывает такое внимание. Должно быть, все дело было в том, как они разговаривали. Они уже стали так близки, что улавливали каждое изменение в тоне собеседника, каждый нюанс и разговаривали как люди давно и хорошо понимающие друг друга. Разумеется, от общества невозможно было скрыть эту близость.
Слуги унесли последнее блюдо, прежде чем Алатея снова повернулась к Габриэлю. Все гости уже встали и теперь направлялись в бальный зал. Она привычно положила руку на его рукав и позволила помочь подняться с места. Как только она оказалась стоящей рядом с ним, он схватил ее за руку и властно повел туда, куда устремились остальные.
По-видимому, такое поведение было просто естественным следствием его чувств к ней.
В глубине души Алатея не сомневалась, что ей было бы жаль, если бы их новообретенная близость прервалась.
Стоя в дверях и приветствуя гостей, Алатея принимала восторженные комплименты по поводу столь оригинального и необычного убранства, в то время как самые язвительные старые дамы, неповоротливые, как флагманские корабли, тотчас же готовы были обратить свои орудия против нее.
— Совершеннейшее преступление так растрачивать молодость, — заявила леди Осбэлдстон, оглядывая ее в лорнет, — эта девушка потеряна для светской жизни.
— Возможно, дорогая, вы решили посвятить себя благотворительности? — спросила Алатею ее ровесница леди Харкорт с неискренней улыбкой. — Как славно жить спокойной и мирной жизнью!
Алатея отвечала на все эти бестактные вопросы со свойственной ей безмятежной улыбкой, демонстрируя присутствие духа и уверенность в себе. Как только поток гостей, направлявшихся в бальный зал, чуть поредел, появился Габриэль и с одобрения Сирины увел ее с этого поста.
— Но Мэри и Элис…
— С ними останется Сирина. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
— С кем же?
Его тетка Клара оказалась прелестной старой леди, хотя немного странной. Она добродушно похлопала Алатею по руке:
— Ваши сестры очаровательны, дорогая, но мы хотим видеть в первую очередь замужней дамой вас.
— Совершенно верно. Это то, что я ей все время внушаю, — поддакнул Габриэль.
Поверх головы тети Клары Алатея послала ему укоряющий взгляд.
— Впрочем, это не беда. — Клара снова похлопала ее по руке. — Мы найдем для вас какого-нибудь очаровательного джентльмена, может быть, этого славного мальчугана Чиллингуорта.
Выражение лица Габриэля невозможно было описать словами. Алатея с трудом удерживалась от смеха.
— Я так не думаю, — ответила она, улыбнувшись Кларе.
— Нет? Ну что же, найдем кого-нибудь другого. А кто бы еще вам мог подойти?
Прежде чем Клара продолжила перебирать возможных женихов, Алатея предпочла поскорее расстаться с ней и отправиться дальше.
В течение следующих двадцати минут они с Габриэлем пролагали себе дорогу сквозь толпу, напор которой все усиливался, время от времени останавливаясь поболтать с кем-нибудь. Это всегда происходило по инициативе Габриэля. Только раз, когда она заметила лорда Монтгомери, а затем лорда Фолуорта сквозь море голов, разделявших их, Алатея осознала его намерения. Они все время перемещались и с кем-нибудь разговаривали, и таким образом ее поклонники не могли собраться вокруг нее.
Алатея подавила желание воспротивиться такому обращению.
Все-таки приятнее было пробиваться сквозь толпу, опираясь о руку Габриэля, чем стоять окруженной ее совершенно неинтересными обожателями. Притворившись, что не замечает его искусных маневров, она покорно двигалась за ним.
Но вот музыканты взялись за инструменты, и толпа, как по волшебству, расступилась. В центре зала образовалось большое свободное пространство. Мэри и Элис было дано разрешение открыть бал.
Первым танцем объявили вальс. Убедившись, что Мэри танцует с Эшером, а Элис с Карстерсом, Алатея охотно подчинилась Габриэлю и оказалась на краю площадки для танцев.
Открыла бал раскрасневшаяся от гордости Мэри со своим кавалером. Ее улыбка ясно говорила о том, как она счастлива. Эшер тоже являл собой картину торжества и гордости. Алатея слегка улыбнулась, когда они оказались рядом. Потом ее взгляд снова скользнул по залу.
Элис уже кружилась в объятиях Карстерса — оба они, казалось, не замечали никого вокруг.
Алатея вздохнула. По-видимому, с ее сестрами было все в порядке, и за них волноваться не приходилось — их будущее обеспечено, и именно так, как ей бы хотелось. Они будут счастливы и любимы…
Мимо них пронеслись Элис и Карстерс.
В следующую минуту Алатея оказалась в объятиях Габриэля. Ее глаза широко раскрылись. Больше танцующих пар не было.
— В чем дело?
Габриэль приподнял бровь:
— Я полагаю, это мой танец.
Она хотела бы высказать ему все, что думает о его высокомерии, но под любопытными взглядами гостей не решилась. Все, что она могла себе позволить, это кружиться с застывшей на губах улыбкой.
Габриэль только улыбнулся в ответ и крепче прижал ее к себе, потому что площадка заполнялась другими парами и становилась тесной. Он наклонился, когда они делали поворот, и прошептал ей на ухо:
— Не искушай меня…
Этот шепот она восприняла как ласку, на которую отозвалось все ее тело.
— Я бы должна обидеться.
— Но ты не обидишься.
— Ты ведь знаешь, это выше моих сил…
Продолжать такой разговор было не в интересах Алатеи — он только возбуждал и будоражил ее.
Ей все было приятно в нем — его язвительные замечания, прикосновение его руки, прожигавшее кожу сквозь шелк платья, ощущение его силы и власти над ней и это бесконечное кружение по залу.
Ей не хотелось думать о том, что ее жизнь стала намного счастливее с возникновением их новых отношений, но она не могла избавиться от этой мысли.
После танцев, когда они с трудом пробирались обратно, им то и дело приходилось приостанавливаться, чтобы поболтать со знакомыми. Не было ничего удивительного в том, что Джерард Деббингтон окликнул Габриэля и приветливо улыбнулся Алатее.
Она ответила ему лучезарной улыбкой, совершенно забыв, что не видела его, встречая прибывающих гостей
Когда Габриэль представил их друг другу, Джерард значительно посмотрел на него:
— Мне надо тебе кое-что сообщить. Наедине.
Габриэль указал ему кивком на Алатею:
— Она знает обо всех моих делах и о Кроули. Можешь говорить при ней.
— О… — Джерард улыбнулся, чтобы скрыть свое изумление. — В таком случае… я вчера покидал аукцион Таттерсоллз и буквально столкнулся с ним. Он был с джентльменом, которого Вейн назвал лордом Дугласом. К сожалению, Вейн и Пэйшенс стояли у меня за спиной, и она трещала без умолку. Из разговора Кроули мог понять, что она моя сестра. Вейн посоветовал рассказать тебе об этой встрече и узнать твое мнение.