Лукницкий Сергей. Это моя собака (Пять повестей для детей)

   Именно здесь мы попрощались с Наташей и Троллем. За ними пришла серебристая "Ланча", из которой выскочил какой-то наш, похожий на приказчика в магазине, дипломат, и они укатили. Пока они садились вмашину, Тролль ругался от нетерпения.
   Мне их очень будет не хватать, но, надеюсь, вскоре мы увидимся...
   Дядя Сережа и Витя получили у капитана свои паспорта, взяли вещи, и мы, ну конечно же, стали выбирать, на чем ехать в Сенигаллию. Удивительно красивые здесь машины, на которых можно проехать по восточному побережью Италии. Мне они казались живыми, с умными глазами и постоянной улыбкой. Я так и не решил, на чем поеду: то ли на "Мазоратти", то ли на "Феррари", то ли на "Фиате".
   И вдруг я увидел на причале Козетту со своей хозяйкой Каролой и тотчас же забыл про все машины. Я потянул Витюза поводок, а Козетта потянула Кароллу навстречу. А пока Витя прощался с Каролой, мы с Козеттой тоже попрощались. Но тут подошел дядя Сережа с какой-то полной дамой, вылезшей из пикантной серебристой "Альфы Ромео".
   - Галина Алексеевна, - сказала дама и почему-то добавила: - но можете называть меня Розой. Попаспорту я Роза.
   Мы немедленно поздоровались. Но все-таки стали называть ее на всякий случай Галиной Алексеевной.
   - Она отвезет вас в Сенигалию, - сказалдядя Сережа.
   Я запрыгал, но вдруг вспомнил о том, что Козетта с Каролой тоже ведь едут на собачью выставку, так почему бы не взять их с собой. И я всячески стал намекать на это переговаривавшимся дядя Сереже и Галине Алексеевне.
   Слава Богу, они меня поняли.
   Карола сперва недоверчиво отнеслись к предложению Галины Алексеевны, а потом, когда ее мама кивнула ей, приняла его.
   И мы - две собаки, три дамы и двое мужчин - полезли в "Альфу Ромео".
   Полчаса мы ехали по городу, завезли синьору Грацию на вокзал, оттуда она поедет к себе домой в Милан, поцеловали ее, наконец, выехали из города ипомчались вдоль побережья.
   Такого обилия красок моя собачья душа не выдержала.
   Впрочем, рассказывать о дороге, идущей вдоль побережья Адриатики, и о встреченных нами маленьких городах я не буду, там надо ездить.
   Мы завезли дядю Сережу в город РафаэляУрбино, где он должен был выступить на своем географическомсимпозиуме в те дни, что мы проведем в Сенигаллии. Потом мы за ним вернемся, и все вместе уже поедем в Венецию.
   Но я в общем даже был рад, чтоон нас покинет и что уехала синьора Грация, ведь путешествовать интересно, когда тебя подстерегает что-то удивительное... И не опекают взрослые.
   Восточный берег, отель и большая кость
   Ну что вам рассказать о нашем волшебном путешествии по побережью Адриатического моря? Я выглядывал из окна машины, и мен обдувал итальянский ветер. Мне было очень хорошо, потому что рядом был Витя и потому что рядом была Козетта.
   Но что это - у нее смешно дрожит хвост.
   - Что с вами? - спросил я, думая, что ей холодно.
   - Я боюсь, - ответила она.
   - Чего? - удивился я.
   - Отборочного тура.
   - А что, это разве так страшно?
   - Конечно, ведь если я не пройду этот тур, моя хозяйка будет очень недовольна. А мне не хочется ее огорчать.
   Я не знал, что сказать. Неужели это так важно? Пока я думал над словами Козетты, мы приехали.
   Сенигаллия оказалась маленьким, игрушечнымгородком.
   Галина Алексеевна, сидя за рулем такой же полной, как она сама "Альфа Ромео", никак не могла найти отель, в котором нам предстояло жить. Назывался он "Масси".
   А тут как раз подошел полицейский. Это была изящная девушка в коротенькой юбочке, с пистолетом и наручниками на бедрах. Она поприветствовала нас, заодно поинтересовавшись, какие у нас проблемы.
   Тогда я, вспомнив волшебные итальянские слова, сказанные когда-то дядей Сережей еще в Москве, в Итальянском посольстве, громко сказал полицейской девушке: "Папамолла".
   Получилось по-собачьи. Полицейская смущенно покраснела и немедленно отошла, потому что, я так подумал, Она удивилась, увидев говорящую собаку. А мы еще долго искали после этого отель "Масси".
   Вдруг Галина Алексеевна, проголодавшись, остановилась у кафе. В нем вкусно пахло и играла музыка.
   Здесь мы поужинали пастой фредда и пенне алларроббьята и пошли, наконец, в отель, на котором всеми цветами радуги переливался огромный пес, мы его тотчас же узнали. Это такая реклама. Отель действительно назывался "Масси". И принадлежал он милой хозяйке по имени Элизабета.
   Здесь нас завтра утром должна была ждать Три Лепестка Черной Розы и здесь же, в этом отеле, живут владельцы собак со своими питомцами.
   Это я сразу понял, потому что наш приход был приветствуем невероятным лаем.
   Среди многочисленных лаев я, кажется, узнал знакомый голос. Несомненно, онпринадлежал Троллю.
   Значит, он и Наташа тоже живут в этой же гостинице.
   Что ж, это прекрасно!
   А Наташа, между прочим, москвичка, и как было бы хорошо, если бы она подружилась бы с мамой Машей...
   Я тоже ответил лаем. Моему примеру последовала и Козетта, которая, по-моему, почти уже перестала дрожать и бояться. Это произошло после того, как я отогнал полицейскую девицу.
   Как мало нужно современным женщинам!
   Галина Алексеевна любезно устроила нас в отдельном номере, получила номер для себя, мы попрощались с Козеттой и Каролой до завтра и отправились спать, потому что завтра предстоял всем нам весьма хлопотный день. Галина Алексеевна - журналистка, и ее задача - сопровождать нас по собачьей выставке и написать об этом статью.
   Я сразу догадался, что она журналистка, потому что, даже сидя за рулем, она часто что-то быстро записывала в записную книжку.
   А пока все спали, мне не спалось. Я вышел на балкон, и показалось мне, что я посмотрел в калейдоскоп. Мир вокруг былстоль же многокрасочен, как витраж.
   Несколько раз меня позвал Витя, и я не стал егонервировать, вернулся в комнату и забрался было наего кровать, но...
   - Фу, Пиратка, - сказал Витя, - ты же не дома. Вон твое место.
   И он показал мне на настоящую конуру, построенную прямо в номере отеля.
   "Неужели это для меня? " - подумал я, но в конуру забрался и подумал, как тут все удобно.
   Стояла приготовленная питьевая вода, а рядом в мисочке какая-то пища: мулино о бианко. Я понюхал, попробовал, хотя и был после кафесыт. Но, памятуя о поговорке: "Лучше пусть живот разорвется, чем еда остается", поел.
   А потом я обнаружил еще и огромную кость, но у меня уже не было сил ее глодать, я обнял ее и заснул. И только утром обнаружил, что она не настоящая, хотя пахнет мясом.
   Я с удовольствием поглодал ее утром. На ней была марка фирмы: "Домус сервисе льи амичи дель уомо".
   Стук в дверь заставил нас с Витей вспомнить, чтомы здесь по делу.
   В номер отеля входила Три Лепестка Черной Розы. На тоненькой цепочке она вела очаровательную собачку, которую звали Эвелина.
   Она оказалась милой девочкой и была такая же длинная, как Тролль, только рыженькая.
   Мне понравились ее имя и мордочка.
   - Пират, - учтиво представился я, и мы вышлина улицу.
   У дверей отеля я вдруг увидел Козетту и рядом Каролу.
   Не могу назвать себя легкомысленным. Но я почувствовал себя на мгновение взволнованным встречей с Эвелиной и, следовательно, виноватым перед Козеттой, хотя никаких обязательств я никому не давал.
   Во мне забушевал рефлектирующий интеллигент, я горячо заспорил сам с собой о том, что нравственно, а что нет, запутался, пришел было к выводу, что "нравственно" - это то, что нравится.
   Я обругал себя дворнягой. И старался больше не думать об этих чужеземных девчонках, а вести себя солидно. К тому же Козетта в этот момент повернулась к... Троллю. Боже, что я увидел! Тролль обнюхивается с моей Козеттой. А это все равно, что в человеческой жизни - поцеловать даме ручку.
   Я немного сам себя успокоил, но тем не менее после такого женского непостоянства почел себя вправе вообще забыть о прекрасном поле.
   Самый счастливый день
   Согласитесь, странно было бы из моих уст услышать описание старинной крепости, к которой мы поднялись по извилистой дороге. Пусть ее описывают люди.
   Я попробую описать площадь перед ней. на которой я увидел такое количество самых невероятных собак, что даже не представлял себе, что такие существуют.
   И вот мы тоже среди них: пекинесы и бультерьеры, сенбернары и колли, бульдоги и шпицы, борзые, московские сторожевые и мастифы, долматины и бассеты, овчарки и гончие, доги и чи-хуа-хуа и даже не знаю, кто еще. И все мы стояли и чинно ждали, когда дойдет наша очередь до освидетельствования. Мы ходили по кругу на веревочках, мы брали препятствия и лазали по стенам, мы... чего мы только не делали, даже летали. Я от усталости чуть не заснул прямо при всех.
   Но это было бы неприлично, и потому я держался.
   Да и марка не позволяла: я был единственным московским псом, которому довелось принимать участие в этом вернисаже.
   Наконец мы получили документы с правом участвовать в большом собачьем празднике в Венеции. И даже не в празднике, а в марше.
   Витя, которому как представителю большой страны, предоставили слово, предложил назвать этот марш Маршем любви к ближнему и дружбы, потому что, сказал он, и это правда, надо всем людям дружить так, как дружат собаки. Надо у них учиться преданности и доброте.
   Правда, какая-то шавка все время гавкала во время Витиного выступления, но другие собаки нас полностью поддержали. А она к тому же гавкала с таким акцентом, что ее просто многие не поняли.
   Да и Тролль вовремя вмешался и сказал ей такое, что она после этого вообще перестала гавкать...
   И вдруг я увидел Козетту. Она улыбнулась. Она тоже получила призовое место и тоже будет принимать участие в торжествах. Я подбежал к ней и поцеловал ее уже открыто. В глазах ее стояли слезы.
   - Вы в самом деле искренни сейчас? - спросила она.
   - Конечно, вы мне невероятно симпатичны.
   - А Эвелина?
   - Но она просто знакомая.
   - Правда? - спросила Козетта, и в вопросе ее было столько женского нетерпения, что я поспешил уверитьее в своих чувствах.
   - Знаете, - продолжала она, - а ведь это вы помогли мне получить приз.
   - Вот как?
   - Да. Я так разозлилась на вас, увидев вас с ней, что решила во что бы то ни стало выиграть, чтобы вам доказать что-то... ... Это было впервые в моей жизни. Я сказал собаке: "Люблю".
   Приз для Эвелины
   А вот Три Лепестка Черной Розы со своей собачкой была расстроена. Им не дали приза и диплома, и тогда, посоветовавшись с Витей, я предложил им свой.
   Собачка чуть качнула хвостом, но гордость не позволила ей принять этот подарок. И тогда Витя совершил поистинемужской поступок. Он подошел к членам жюри с Эвелиной, и уж не знаю, что он там им сказал, но вернулсяон с дипломом.
   Тут только я понял, почему Наташа и Тролль вначале показались мне недоступными. Они, оказывается, были членами жюри. Что ж, тем лучше. Я думаю, чтоЭвелина им тоже нравилась, особенно Тролю, а чтосперва не получила приз - так это от застенчивости...
   А потом мы все вместе гуляли по городу и радовались жизни.
   Витю узнавали на улице и кричали: "Бон джорно, синьор "Перестройка"! Я их чуть не укусил.
   А Витя, по-моему, был очень доволен.
   Был доволен и я, и не только за Витю, а еще и тем, что и Козетта и Эвелина бежали рядом и весело помахивали своими хвостами.
   На одном из перекрестков в условленном месте нас ждала в машине Галина Алексеевна.
   - Пиратка, Козетта, Эвелина, скорее сюда! - закричала она, и мы припустили к ней. В машине нас ждал дядя Сережа.
   Перецеловались и перелизались мы вволю. Нас благополучно доставила на вокзал Галина Алексеевна, которую мы тоже все лизнули по очереди. Она пошла с дядей Сережей дальше по перрону, а я стал озираться по сторонам, удивляясь, где же наш поезд. Потому что то, что стояло на рельсах, было похоже больше на ракету, которая почему-то лежит возле перрона.
   Но оказалось, что это он и есть. Витя изо всех сил старался не удивиться.
   На вагоне, куда мы садились, была нарисованасобака. И у меня отлегло от сердца. Значит, нас приветят и в поезде, значит, не выгонят.
   И в этом вагоне все было устроено так, что даже собакам было удобно ехать. Специальные загоны для нашего брата. А над каждым загоном металлический кармашек для билета.
   Билет меня, правда, огорчил: а нем было написано, что по нем могут ездить кошки, собаки и обезьяны. Что я, носорог, что ли, чтобы ездить по обезьяньему билету?
   И в загончик я не пошел, потому что там хоть ихорошо, но мне ведь надо не просто ехать, но и посмотреть мир, и сделать записи для будущей книги, поэтому я, виляя хвостом, испросил разрешения смотреть в окно. Еще бы, ведь мы ехали по Италии!
   Город на воде
   Какая собака может похвастаться, что за нейгонялся хозяин по перрону, и где! Страшно сказать: в Венеции.
   А все потому, что продавец воды кричал: аква, аква... И ярешил, что это квакают лягушки, и побежал смотреть. Интересно ведь, что они квакают здесь по-итальянски.
   В соседнем вагоне, в первом классе, ехала Галина Алексеевна с дядей Сережей. Мы пошли их навестить, хотя, честно говоря, в тот вагон мы не должны были и заходить.
   Дядя Сережа спросил Витю, есть ли у него деньги, и Витя ответил "да".
   Меня потрепала по холке и заказала прохладного глачолли Галина Алексеевна. Глачолли - это мороженое, только собачье, без молока. У нас оно называется "ледок". Перекусив, мы отправились в наш вагон, чтобыс невероятной страстью смотреть в окно.
   Это ж надо! Едем по Италии!
   И тут мне пришло в голову, что Италия - собачья страна. Ведь прародитель Италии - Рим. А Рим построили Ромул и Рем, а их, в свою очередь, выкормила волчица. А волчица - это почти собака...
   Я даже почти не удивился, когда в окнах поезда замелькал город.
   - Смотри, Пиратка, это Венеция! - закричал Витя, но я так устал, что попервоначалу даже не среагировал на город, в котором мечтает побывать каждая собака. А потом, конечно, удивился, но вел себя нарочито тихо.
   Из окна поезда мы увидели кусок вокзала, книжныйкиоск с газетами и мороженым одновременно, и я, как истинный иностранец, медленно и с чувством собственногодостоинства полез из вагона, но не выдержал ипринялся носиться по перрону. Витя догнал меня, перекинул через плечо свою сумку и взял меня на поводок. Я попросил его об этом сам, не только чтобы не потеряться, а потому, что я за себя в Венеции не мог поручиться.
   Город меня поразил своим величием. Сперва он мне напомнил Ленинград, или, вернее, Санкт-Петербург. Потом он мне напомнил все то доброе и ласковое, что я видел в жизни.
   Дядя Сережа, конечно, стал рассказывать про Венецию по-научному, как пишут в книгах.
   - Венеция, - говорил он, - имеет триста шестьдесят тысяч жителей. Расположена она на ста восемнадцати островах Венецианской лагуны Адриатического мора, разделенных ста пятьюдесятью протоками и каналами, через которые переброшено около четырехсот мостов.
   Венеция - город-музей. В нем имеется институт по изучению Адриатики, Академия искусств и оперныйтеатр.
   Выдающийся архитектурный памятник девятого - восемнадцатого веков.
   А Дворец дожей, а...
   Нет, я лучше побегаю по городу сам и в гондолах сам покатаюсь.. ... Галина Алексеевна отправилась по своим делам.
   А перед нами открылась удивительная картина: в городе улиц не было, а были сплошные каналы, и поним, как машины по улицам, носились самые невероятные суда. Здесь были и моторные лодки, и баржи, ибаркасы, и парусные яхты, и еще множество неведомых мне посудин. Даже такси тут были из лодок. Тридцать шесть мостов я насчитал, стоя на одном месте, а дядя Сережа, когда мы пошли вверх по улице к древней части города, на одной только улице тринадцать бензоколонок. Он - урбанист, а я - романтик, поэтому мы с ним считали разные вещи. Но для чего здесь бензоколонки, когда не машин, я так и не понял. Может быть, для лодок?
   Палило солнце, когда мы подошли к великому множеству серых и желтых камней, каждый величиной с наш теплоход. Это были типовые развалины древнего города. Мы спустились в пещеру, потом обошли огромный цирк. Всюду в этом цирке, похожем на Колизей, каким он нарисован в Витином учебнике истории, росли старинные деревья, сухие и колючие. Я проникся таким уважением к древности, что даже перестал бегать и лаять.
   И вдруг прямо перед нами в самом центре этой древности оказалось суперсовременное кафе, куда я инстинктивно забежал, туда же следом за мной зашли дядя Сережа и Витя.
   - Проголодались? - спросил дядя Сережа.
   Конечно же нет, но разве в летнее кафе на земле древних ходят только затем, чтобы насытиться? Нет, конечно, Мы пришли насладиться отдыхом.
   - Что будем есть? - спросил дядя Сережа, усаживаясь за столик и приглашая меня и Витю последовать его примеру.
   - Джелато, - гавкнул я, да так, что туристы с соседних столиков оглянулись.
   - Джелато, - согласился дядя Сережа и заказал три разноцветных порции этого удивительного, этого холодного в жаркий день и очень вкусного мороженого. Когда мы его поели, я вспомнил о Козетте, по которой соскучился... Ну и, конечно, о Тролле, который неизвестно о чем теперь с Козеттой разговаривает, пока его хозяйкалюбезничает с хозяином отеля, который находится прямо в воде и похож поэтому на корабль.
   - Завтра продолжение собачьего вернисажа, - сказала Три Лепестка Черной Розы, - поэтому надо экипировать наших собак.
   В одной фразе она произнесла два непонятных слова, но смысл был ясен: завтра выставка, и нам с Эвелиной надо приодеться.
   Но я ошибся - не приодеться. Нас повели в самую настоящую парикмахерскую, усадили в кресло, точно такое, в каком в Москве стрижется Пал Палыч, ив итоге сделали из нас действительно красавцев. И никого это не удивляло, хотя я всячески старался привлечь своим гордым видом внимание прохожих на улице через стеклянную витрину.
   А после парикмахерской Три Лепестка Черной Розы повела нас по специальным собачьим магазинам, но я магазины - я уже говорил об этом - не очень люблю, поэтому особенно не смотрю, что там в них продается, да к тому же это довольно однообразно: искусственные кости, лекарства, поводки, игрушки, домики, корзинки для транспортировки, шампунь, искусственные зубы, одежда, даже обувь, почти настоящие кустики для пи-пи, костюмы, лифчики для сучек, переносные уборные, нахвостники, даже искусственная кучка дерьма, пахнущая духами, и еще многое такое, что нужно скорее людям, чем нам. Да к тому же и Москве теперь таких магазинов сколько угодно.
   Витя купил мне шляпу.
   По-моему, Эвелине все это тоже не очень понравилось. Но шляпу надели и ей.
   Собака должна быть собакой, а то ведь приодетая и причесанная собака еще и государственный постзахочетзанять. Я не думаю, что нам надо перенимать западный культ отношения к животным, что-то в нем есть ненатуральное. Другое дело - общее отношение. Да, за границей нигде я не слыхал худого слова в свой адрес. Никто меня не пихнул, не обозвал. И в кафе пускают с собаками.
   Эвелина говорит, это потому, что я собственность моего Вити, и по закону о собственности меня никтоне может тронуть, но я не верю: какая же я собственность?
   И вдруг я подумал: неужели Козетта тоже собственность Каролы?
   Этого я уж никак не могу понять, мы же не плюшевые собачки...
   Живые герои
   Из всех итальянцев на свете я знал только Пиноккио и Чиполлино.
   Но их все знают, они национальные герои Италии.
   На площади Святого Марка я видал много представителей детских сказок.
   Там был и пес Пого, и Тан-тан, и древний герой Астерикс времен галлов, и, Чиполино, и Пиноккио, ималенькие голубые существа в белых колпаках штрумфы, и Красная Шапочка, и Кот в Сапогах, и Гато Сильвестро.
   Неужели они все итальянцы?
   Очень скоро все выяснилось. Галина Алексеевна объяснила, что, попадая в Италию, герои даже французских, немецких и датских сказок тотчас же становятся итальянцами.
   И герои сказоккивали мне, а Эвелина объяснила, кто есть кто, и знакомила меня с ними.
   Совсем как у нас, только у нас Мурзилка, Самоделкин, Незнайка, но суть-то ведь одна.
   Меня отпустили с поводка, и я стал обнюхивать этих героев, чтобы чувствовали мое дружелюбие. Я это делал намеренно, ведь наверняка в этот сквер придут и другие собаки, почувствуют, что здесь был я с миссией дружбы.
   Я твердо верю в то время, когда не только собаки будут обнюхиваться и дети дружить, но и взрослые, увидев, какой посреди братьев наших меньших царит мир, тоже станут братьями.
   Я долго стоял перед сказочными фигурами, а когда оглянулся, то вокруг были какие-то чужие люди и не было ни Вити, ни Трех Лепестков Черной Розы, ниГалины Алексеевны, которая вообще редко была с нами. У нее было множество разных дел, она часто возвращалась с тяжелыми сумками, потом так же часто исчезала, а сумки таскал дядя Сережа.
   Но сейчас не было рядом никого. Куда-то все подевались. Я подождал еще, но их все не было. Тогда я решил искать дорогу сам, но, конечно, не нашел.
   Я брел понуро по венецианским тротуарам, дважды переплывал каналы, меня пропускали, советовали, сочувствовали, но... безрезультатно.
   И вдруг я увидел, что небо потемнело. Я задрал морду и увидел нечто такое, чего не видел никогда в жизни и даже не мог себе представить. Надо мной плыл огромный надувной шар, который называется дирижабль. Он вдруг стал снижаться прямо надо мной, словно сфотографировал, а потом вдруг взмыл ввысь. И тотчас же к тому месту, где я стоял и удивлялся, подошел полицейский в серой блузе и, нагнувшись, погладил меня.
   "Это еще не хватало", - подумал я и снова вспомнил волшебное итальянское слов, но на этот раз его не произнес.
   Но ничего страшного не произошло, уже через пять минут я был в полицейском комиссариате, где встретился с Витей, Тремя Лепестками Черной Розы, Эвелиной, Галиной Алексеевной и дядей Сережей.
   Что же случилось? А вот что. Засмотревшись надетский городок, я потерялся. И Три Лепестка Черной Розы тотчас же сообщили о моих приметах вполицию.
   А дальше с помощью дирижабля меня просто увидели.
   Хорошая штука дирижабль, надо бы такой, только поменьше, завести дома, а то Пал Палыч и Витя вечно теряют свои вещи. Но не такой, конечно, который рекламирует в Москве неинтересные газеты.
   После беседы с приятным комиссаром полиции мы отправились домой на отдых, ведь завтра нам предстоял серьезный день.
   Этот день, как я уже понял, засыпая в гостинице Великого канала, серьезным был еще и потому, что нам предстоял собачий Марш любви к ближнему, и потому, что я, может быть, в последний раз увижу Козетту.
   Мой выбор
   Когда я шел с Витей утром на выставку собак, я подумал: подумаешь, марш! Ну погавкаем и разойдемся.
   Но не тут-то было. Марш-то происходил на небольшом пароходике, который плавал по Великому каналу - так называется главная река в Венеции. Под общее ворчание мы посмотрели дворцы Контарини и Дарио, проплыли у самой Церкви Дей Фрари, видели мосты и невероятной красоты дома.
   А устроители марша нас не заставляли ни прыгать, ни бегать: оказывается, это был не только Марш любви к ближнему, но и доброты.
   И мне было очень приятно, что и Козетта, и Эвелина, и Тролль, и друзья, и, конечно, я сам оказались на этом пароходе.
   От моего собачьего нюха не укрылось то, что грубиян Тролль становился кротким и томным, когда видел Эвелину. Я этому радовался: знаете, когда тебе хорошо, хочется, чтобы и другим было так же.
   Вообще Тролль сильно переменился после того, как помог Эвелине получить призовое место... Но не буду говорить о чужих чувствах, подумаю о своих собственных.
   А потом всем собакам-участницам подарили по банке собачьихконсервов, медаль и искусственную кость.
   Все свои регалии я поделил с друзьями.
   Когда мы сошли с парохода, я оглянулся и увидел, что Карола что-то говорит Вите.
   Я не слышал, что она говорила, но она была настойчивой, а мой хозяин Витя на это громко сказал:
   - Он взрослый, пусть он решает сам.
   У меня сильно забилось сердце.
   Потом мы все шли молча. А в глазах у Козетты стояли слезы. ... В этот день произошло много всего. Мы попрощались с Тремя Лепестками Черной Розы и Эвелиной, мы договорились, что на будущий год они приедут к нам в Москву, а потом еще долго гуляли по Венеции с Козеттой и Каролой.
   И вот у памятника Бартоломео Каллеони я наконец решился.
   - Козетта, - сказал я, - я не могу без вас жить, будьте моей женой.
   Она ничего мне не ответила.
   Итолько потом спросила:
   - А это можно?
   - Глупышка, - сказал я ей и положил голову на ее холку.
   - Урра-а-а! - закричал Витя.
   - Спасибо, - тихо сказала Карола.
   И только потом я узнал, почему она так сказала. Она не хотела расставаться с Козеттой, но она уезжала далеко-далеко, в Россию, в Москву. Она собираласьучиться там в русской школе и не знала, как поступить с Козеттой.
   А тут как раз нашелся Витя, из Москвы! Да я, который был готов ради Козетты на все.
   Ура! Мы едем в Москву вместе. Когда в тебе просыпается настоящее чувство, какое имеет значение, где мы будем жить. Лишь бы быть вместе.
   Виза Козетте не нужна. С итальянским паспортом она может жить там, где захочет на нашей прелестной планете.
   Дорога домой
   У Козетты, между прочим, маникюр. Интересно, кто ей будет делать его в России? Может быть, Мама-Маша?
   Дорога домой хотя и продолжалась почему-то на один день больше, чем дорога туда, показалась мне короче. Еще бы, со мной ведь моя Козетта!
   Мы попрощались с Галиной Алексеевной в Венеции.
   Витя сидел в купе поезда и изучал иностранные языки. Может быть, он делал это потому, что пригласил многих своих друзей к нам домой, в Москву. А поскольку все они разных национальностей, надо сделать так, чтобы их понять и они поняли бы нас.