Лукницкий Сергей. Это моя собака (Пять повестей для детей)

   - Уот из зсис, Уитухин? - показала она на меня.
   - Зис из май дог, - ответил мой хозяин, продемонстрировав хорошее знание ведущего европейского языка.
   - Ссчас же убери своего дога! - распорядилась завуч. И стало ясно, что все английские слова ею уже исчерпаны.
   Но помилуйте, я же не дог! Я хотел сказать об этом завучу, но она ушла, оставив нас с Витей в неприятном одиночестве.
   - Вот так бывает, Пиратыч, - глядя на меня, сказал Витя, - зря ты не пошел со мной на физкультуру, там хоть учитель приличный.
   Я уже тоже жалел, что не пошел с Витей на физкультуру, но маленькая радость все же ждала нас впереди: мы вспомнили, что идет большая перемена.
   Что такое перемена, я еще не знал. Может быть, это так называется в школе перестройка?
   Глава 6. Встреча со старым другом
   Часто можно услышать по радио, что нужна реформа школы. Может быть, и в самом деле нужна. Правильно, но кому? И кто ее будет осуществлять? А может быть, все, что я вижу, и есть осуществление этой реформы?
   На этот вопрос пока ни одна собака ответить не может.
   Но позволю себе вам напомнить, что я прибыл в школу отнюдь не для того, чтобы наблюдать за ее реформой, хотя это, надо думать, было бы безумно интересно.
   Например, очень милым и вполне в духе реформы показалось мне такое заявление учительницы в одном из классов: "Дети, завтра у учительницы параллельного класса день рождения, попросите родителей собрать по 10 долларов... " Или классное собрание в другом классе, посвященное пропаже у одной из девочек бриллиантового перстня.
   Я прибыл сюда с другой целью: по поручению мамы Маши установить, почему у моего хозяина Вити Витухина в последнее время неважное настроение. А вместо этого почти обучился началам химии (перепугавшись пламени из замочной скважины), физкультуре (убегая от пионервожатой), физике, о которой расскажу в свое время; поговорил по-английски с завучем.
   Ну, хорошо, что же в активе? Я выскочил на большую перемену, на весеннюю улицу, а до сих пор так ничего и не понял. Но, похоже, что и не пойму, поскольку не вижу пока, с какого конца подходить к решению этой проблемы.
   Почему у нашего Вити плохое настроение? Ведь все вокруг так прекрасно!
   Ну, например, вот группа подростков играет в салочки. Я тоже побегал; тихо, конечно, без лая; потом, вижу, десятиклассницы играют в прыгалки, пригласили меня. Я тоже попрыгал, потом, смотрю - третьеклассницы рассматривают какой-то иллюстрированный журнал, из тех, что Пал Палыч запирает в свой письменный стол...
   Я залаял и, как мог искреннее, проявил свою симпатию тому обществу, в котором всю первую половину дня вращался наш Витя.
   Но, вращаясь, Витя хмурился все больше и больше, а я не мог узнать, отчего это. Между тем, меня то ли не воспринимали, то ли, наоборот, привыкли уже, как к экспонату. В конце большой перемены (это оказалась не перестройка, а просто долгий и шумный перерыв между уроками) я был уже своим, так что никто не удивлялся мне, как в первые минуты пребывания в школе. Я забавлялся целых полчаса, ходил чуть ли не на хвосте.
   И вдруг я заметил, что за мною насмешливо наблюдает чье-то породистое лицо.
   Оно глядело на меня из-за лохматого, вкусно пахнущего и несущего разумные флюиды тополя. Возле такого дерева, царственно росшего посреди школьного двора, мог стоять лишь некто удивительный.
   В этот момент меня поманили в здание школы. Причем поманил меня туда мой собственный нос. Ненадолго я со двора исчез, еще раз, правда, оглянувшись. И тут же, конечно, забыл про этого "некто", наблюдавшего за мной.
   А когда я вбежал в коридор, то вдруг почувствовал знакомый запах. Да-а... Где же я раньше его чуял? Ба! Я вспомнил. Это же мой старый друг Лис так пахнет! Мы с ним расстались в прошлой повести, летом на даче. Мы не успели даже толком проститься, не говоря уж о том, чтобы обменяться адресами. Но от судьбы не уйдешь. Вот так встреча! Он все еще живет в живом уголке, в этой самой школе, где учится мой хозяин. Я пошел по следу. Нашел я его возле школьной столовой.
   - У нас, брат, идет перестройка школы, - важно сказал мне Лис, поцеловав меня в нос, - пожалуйста, осторожно ходи по этому паркету, он еще не приклеен.
   - Это я уже заметил. И даже сообщил Лису некоторые свои наблюдения. Но явно высоко ценил себя, как старожила, и словно не слышал. Мы говорили на разных языках, и потому наш разговор быстро завершился.
   - А как ты выбрался на улицу? - спросил меня Лис для того, чтобы что-то спросить. Он имел ввиду, вероятно, как я один ушел из дому.
   Я не хотел вдаваться в подробности, шепнул ему только, что выполняю общественное разведзадание. И из дому поэтому ухожу тогда, когда мне это необходимо. "К тому, же, - сказал я, - при новых формах демократии в нашей семье стали больше доверять, и я теперь бегаю, где захочу. Разумеется, обязуясь ничем не компрометировать семью, членом которой я состою". Лис слушал, зевая, да и сам я понял, что слишком уж официально беседую со старым товарищем.
   Страшно неприятно слышать, когда дети стараются говорить, как взрослые, в особенности о вещах, в которых они сами мало что понимают. А когда, как взрослые, говорит пес, это уж ни в какую будку не лезет. Тем более, мне еще очень многое предстоит осмыслить в этом мире.
   Я зафилософствовался, совершенно забыв, что...
   Глава 7
   Мой новый друг - Колли ... Как вы, вероятно, помните, на меня внимательно и изучающе смотрело чье-то породистое лицо.
   Я распрощался с Лисом, договорившись о новой встрече, выскочил на улицу, повернул туда, где за тополем только что увидел незнакомца. И разом перестал веселиться. Мнезахотелось мгновенно отряхнуться от свалившейся на меня тряпки для мела и вынуть невесть как попавший на спину репейник. Если бы у меня были руки, я бы опустил их по швам.
   На меня смотрел удивительный пес.
   - Здравствуйте, - сказал я.
   - Здравствуйте, - сказал Колли.
   Мы обнюхались и немедленно подружились.
   - Вы тоже учитесь в этой школе? - любезно осведомился мой новый знакомец, явно зная ответ на заданный им вопрос.
   - Что вы, я учу в ней хозяина, - по-хозяйски сказал я и только потом подумал: а не сморозил ли я глупость? (Свойство Пал Палыча, который, придя с работы и переговариваясь о новостях с мамой Машей, рассказывает ей о встречах с высокими начальниками. Обычно задает вопрос: "Как ты думаешь, не сказал ли я глупость? ")
   - Я вас никогда раньше не видел, - ответствовал Колли. - Хотя я уже несколько лет учу здесь своих хозяек.
   Он повел головой в сторону двух девочек.
   Если бы Колли не сказал, что хозяек у него две, я подумал бы, что у меня двоится в глазах. Девчонки были до того похожи, что сразу же рождалось множество вариантов розыгрышей, которые так любим я и мой хозяин Витя. Впрочем, меня, как вы знаете, особенно не разыграешь; одна из них пахла цветочным кремом, а другая - травами. Мне-то их отличить, как понюхать цветочек.
   - Я здесь впервые, дорогой Колли, и хочу вам заметить, совершенно не так представлял себе школу, - пролепетал я.
   - Это ничего, это пройдет у вас за один день, мы все идеализируем школу, - сказал Колли. - Главное, чтобы эта идеализация шла кому-то на пользу... Скажите, - спросил меня Колли, - а кто ваш хозяин?
   - Витя Витухин, - с гордостью сказал я.
   - Какое это счастье, - сказал Колли, завиляв рыжим, как у петуха, хвостом, - он такой воспитанный. Я хочу дружить с вами, вы так милы.
   Я смутился.
   - И еще, я хочу сказать вам, - сказал Колли, - что у вашего хозяина это, к сожалению, ненадолго. Ах, молодые люди так непостоянны!
   - Простите, что "это"? Я не понимаю вас. Вы говорите изысканно, но загадками.
   - А разве вы не знаете, что... вся школа говорит об этом... Впрочем, простите, я сам мало что знаю... Я не хотел бы открывать чужую тайну, но разве Витя не делится с вами своими невзгодами и радостями?
   - Бывает, что и делится, но есть во всем этом деле один нюанс...
   - Любопытно узнать, какой.
   - С недавнего времени я научился говорить; Витя знает это и, наверное полагает, что я смогу не удержаться и рассказать что-то кому-то...
   - Вот здорово, а вы в самом деле умеете говорить? - удивился он.
   - В самом.
   - А можно вас попросить продемонстрировать ваше искусство.
   - Пожалуйста, конечно.
   И с этими словами я подошел к группе мальчишек (среди них были, к сожалению, и девочки), стоявших за углом школы, которые безуспешно пытались раскурить сырую сигарету.
   Я подошел к ним и внятно проговорил: "Ребята, дайте и мне закурить".
   Видели бы вы, какой суеверный страх изобразился вдруг на их лицах! Они вмиг разбежались, оставив пачку с мокрыми сигаретами тут же, на парапете. Превозмогая отвращение, я не поленился закопать ее в землю неподалеку.
   - Здорово! - сказал Колли, протягивая мне обе лапы. - Не думаю, однако, что вам нельзя доверить тайну: своим умением говорить вы можете только помочь хозяину.
   Я тоже так не думал, но как-то так с самого начала сложился наш разговор, что внимание акцентировалось не на главном. В это время обе хозяйки Колли, видя, что мы мирно беседуем, оставили нас и занялись своим делом - принялись о чем-то спорить. Они в самом деле удивительно похожи. Витя бы их наверняка перепутал.
   А пока они спорили, Колли рассказал мне простую и, вместе с тем, занимательную вещь.
   Мой хозяин и друг Витя Витухин давно и безнадежно влюблен в некую Настеньку.
   Мне было немного обидно слушать Колли, потому что он знал о делах Вити больше, чем я.
   Противный Колли, ты не обманываешь меня?..
   Но Колли не обманывал; Витя действительно был влюблен (да я и сам это уже почувствовал). Но самое главное, Колли сообщил мне интимно: влюблен не без взаимности...
   - А что это такое? - спросил я, прикинувшись непонимающим, чтобы узнать все вернее, более конкретно.
   Колли посмотрел на меня насмешливо, с явным превосходством:
   - Это значит, что она его тоже любит!
   Я удовлетворенно улыбнулся. Еще бы, как можно не любить нашего Витю!
   - А как она выглядит, эта Настенька? - спросил я Колли, надеясь среди многоликого сборища разглядеть пассию моего хозяина.
   - Она выглядит очаровательной, - с видом знатока тоже улыбнулся мой собеседник. - Да вот, кстати, она идет...
   Я увидел действительно прелестную девочку. Извинившись перед Колли, тотчас кинулся ее обнюхивать. Надо же мне было знать, как она пахнет. Вдруг мне придется ее искать. К тому же от запаха зависит сущность человека, даже в известной мере его характер... На мне ведь лежит ответственность за чувство Вити; мой хозяин юн, неопытен. Что в случае беды я скажу маме Маше?
   Я проследил печальный взгляд хозяина в сторону Настеньки. А тут и перемена окончилась. Колли просился со мной и отправился домой (он жил неподалеку). Его хозяйки вместе со всеми побежали на занятия.
   Кажется, была геометрия, но я не вникал в изящные фигуры, возникавшие на доске. Я думал о другом: как это можно вот так, из-за какой-то девчонки, много дней иметь столь паршивое настроение, которое легко улавливала Мама-Маша? Одновременно я искал выхода: как помочь Вите.
   Я смотрел на него, а он - на Настеньку. Он ловил все ее жесты, взгляды... Я зевнул и полез под парту.
   Из-под парты мне не очень-то было видно, куда смотрит мой хозяин. И постепенно я успокоился. Будь, что будет!
   Глава 8. Шел урок физики
   Не могу назвать себя профаном в амурных делах. Смею думать, что, слегка подучившись, мог бы преподавать мальчишкам эту науку. Наверное, пользы было бы больше, чем от того предмета, который в школе называется "Этика и психология семейной жизни". Непонятно, как еще, побывав на таких уроках, люди вообще женятся. Впрочем, пока я занят, они могут читать настоящую поэзию - там все сказано. (А главным учителем для девчонок я бы назначил маму Машу. Она бы научила их всему - от кулинарии до мужской психологии, не забыв об умении одеваться, хотя она сама, увы, скорее теоретик - на практику не хватает времени).
   Но даже я далеко не сразу сообразил, что могут означать такие вот томные взгляды на девочку, а мне пришлось их перехватывать у хозяина довольно часто.
   Дело все в том, что такой взгляд обычно предвещает совершение какого-то отчаянного поступка. Такого, за который вызывают родителей в школу. Между тем, это просто ищет выхода переполняющее душу чувство.
   И вы знаете, чутье меня совершенно не подвело.
   Витя действительно совершил поступок, и я был его свидетелем.
   Шел урок физики.
   Судя по тому, с какой интонацией учитель произносил Витину фамилию, он не ждал от него на ближайшее время эйнштейновских теорий. Поэтому я, например, совершенно не удивляюсь реакции учителя: он повернул голову в сторону Вити, как поворачивают ее на скрип двери.
   Между тем, Витя требовал внимания и совершенно ясно говорил.
   Реакция была нулевая, пока до слуха учителя не донеслись слова: "Нобелевская премия".
   Что это?! Посредственный ученик - и вдруг такие разговоры! О чем это он?
   А Витя между тем продолжал. Класс затих, даже учитель перестал сонно хлопать глазами.
   - Есть возможность поехать получить Нобелевскую премию, - сказал Витя. - Я на нее один не претендую; только вместе с вами, Степан Николаевич...
   Странно, но учитель не обрадовался. Он явно не хотел ехать ни за какой премией; гораздо большее удовольствие он видел в том, чтобы опозорить посредственного в области физики ученика Витю Витухина в глазах класса.
   Поэтому он благосклонно разрешил ему продолжать. А Витя вышел к доске и, уже теперь обратясь к классу (но, главным образом, конечно, к Настеньке) сказал:
   - Величайшее открытие, которое я сделал, я сделал только благодаря чуткому руководству учителя Степана Николаевича...
   - Учитель Степан Николаевич, - снова заговорил Витя, слегка запнувшись, - выдвинулся к вершинам знаний из скромной семьи сельского труженика...
   - Но, но, но, - перебил Витю учитель, - по делу, Витухин.
   Витя даже не посмотрел в его сторону:
   - Так вот, на одном из занятий наш учитель сказал, что в электричестве бывают плюсы и минусы...
   От такой волнующей формулировки Степан Николаевич встрепенулся и сам пошел зачем-то к доске. В классе стало совсем тихо. Настенька не отрываясь смотрела на Витю. Глаза ее, и без того большие, открывались все шире и шире.
   - На другом занятии, - ободренный ее взором, продолжал Витя, - наш учитель сказал, что и в магнитах бывает также плюс и минус. И вот я подумал: а что, если от магнита зажечь лампочку, попробовать, будет ли она гореть?...
   Степан Николаевич резко повернулся к классу, щеки его пылали. Он сам готов был загореться, чтобы только доказать, что лампочка гореть не будет.
   В классе ждали.
   И в абсолютной тишине, когда все единым взором следили за его действиями, Витя царственным жестом взял со стола учителя магнит, к которому тут же "приклеилось" с десяток скрепок и кнопок с того же стола, после чего он присоединил к плюсу и минусу провода, а их в свою очередь к маленькой лампочке.
   Тридцать один человек с одной стороны и учитель с другой наклонились к Вите Витухину, который скромно стоял с горящей лампочкой в руках.
   И пока в классе шумели, лаяли, хлопали крышками парт, бегали в медпункт, потому что учителю стало плохо, - я смотрел на довольную Настеньку и думал: так вот, оказывается, для чего, вернее, для кого, мой хозяин Витя высверлил в магните дырку для батарейки!..
   Конечно, моего собачьего мнения никто не спрашивает, но все же... по-моему, он победил. Взрослым давно уже следует подумать, как вести себя с молодыми людьми, потому что сегодняшняя система беспрекословного авторитета учителя далеко не срабатывает.
   Глава 9
   Прогулка с мамой Машей
   По дороге домой я задержался, потому что повстречал знакомого Бульдога. Я даже пришел домой позже, чем Витя. Вид у меня был такой взъерошенный, что Мама-Маша машинально поправила прическу.
   Я прошел на кухню и сперва жадно попил воды. А она пошла за мной, ждала, пока я пил, надеясь, что я тотчас же ей что-нибудь расскажу. Но я не спешил. Согласитесь: странно было бы, если бы ваша собака вдруг пришла из школы, где у нее произошла масса странных, важных и интересных встреч и дел, и с порога начала бы обо всем рассказывать...
   Поэтому я терпеливо подождал, пока Мама-Маша покормит нашего маленького Костю, который должен был вот-вот заснуть; потом я понаблюдал, пока она приведет себя в порядок, попудрится, "подчепурится", причешется, наденет на меня поводок (такова традиция наших с мамой Машей совместных выходов на улицу, хотя я и не собираюсь никуда убегать), и мы пойдем по нашему проспекту на прогулку. Вернее, не по самому проспекту, а по тенистым, изумрудно-зеленым аллеям.
   Вы когда-нибудь гуляли по роскошным вечерним аллеям с прелестной женщиной, которая к тому же является вашей хозяйкой? Вы вдыхали когда-нибудь темный воздух лип и акаций? Если нет, то скорее выведите меня погулять, я вам покажу удивительные места для прогулок.
   Минуты общения с мамой Машей для меня всегда были сутью существования и верхом блаженства. Я шел рядом с очаровательной дамой и думал только о том, как бы ей услужить, как бы сделать так, чтобы хоть чуть-чуть облегчить ей невероятно сложную жизнь. Я готов был даже стирать Костины пеленки и готовить еду для всей семьи, ходить в магазин и пестовать ее мужа и сыновей, если бы это не выглядело странным для окружающих. Все нетрадиционное в наш несовершенный век, увы, осуждается.
   - Ну, что, псуленька, - первой не выдержала долгого молчания Мама-Маша, - как там наш Витя в школе?
   - Я завилял хвостом, и Мама-Маша тотчас же, казалось, успокоилась, поняв, что с Витей все совершенно в порядке.
   Я продолжил свой рассказ хвостом, и мы чудно пообщались. Я рассказал и про уроки физики и химии. Про дверь, в замочную скважину которой насыпали бертолетовой соли, я рассказывать не стал, просто не знал, как обрубком хвоста изобразить бертолетову соль. Да кроме того, не хотелось пугать маму Машу. Она, честно сказать, мне ужасно нравится, и я чувствую себя за нее в ответе. Я готов сразиться за нее с кем угодно, пусть бы только мне представилась такая возможность.
   Словно бы в ответ на мои мысленные призывы, я услышал чей-то свист. Мы оба с мамой Машей оглянулись и увидели заурядного пьяного (поверьте моему собачьему обонянию). Он поравнялся с нами и начал примерно так:
   - Девушка (это к маме Маше), а куда это вы так спешите?
   - Мама-Маша удивилась столь бесцеремонному обращению, - какая она в самом деле "девушка", пусть уж лучше "дама с собачкой", - и, не отвечая, повернулась. Мы пошли в обратную сторону к дому, но нахал не отставал.
   - Фу, Пиратка, фу, - закричала Мама-Маша, но было уже поздно. Я вырвался из ошейника и осуществил давнишнее свое желание быть чем-то реально полезным маме Маше, защитив ее от кого-то. Я был столь агрессивен и страшен в эти минуты, что нахал отступил.
   Облаяв его еще для порядка, я повернулся к маме Маше и размеренно, уже не виляя хвостом, зашагал рядом с ней. Я чувствовал себя настоящим мужчиной и страшно этим гордился. Мама-Маша взяла меня на поводок, но это, повторяю, не более чем для ритуала.
   А еще показалось мне, что Мама-Маша растрогалась.
   И честно вам скажу: мне в эти минуты уже как-то неловко было делать свои уличные дела, идя рядом с женщиной, которую я только что защитил. На обратном пути мы продолжили нашу беседу.
   Я даже попытался что-то сказать, но, видимо, невнятно, потому что Мама-Маша вдруг сказала:
   - Жаль, Пиратка, что ты не разговариваешь.
   - Ну, во-первых, я разговариваю, - не сдержался я, - стало быть, жалеть приходится только о том, что я делаю это не так хорошо, как люди, а во-вторых, я еще раз убедился в том, что людям не угодишь во всех случаях. Все им мало!
   Глава 10
   Дома, перед сном
   Мы возвратились домой. А пока Мама-Маша открывала дверь нашей квартиры, я, переполненный сегодняшним своим геройством, решил совершить еще что-нибудь экстраординарное.
   Я огляделся: на лестничной клетке ничего как будто бы особенного не было. Мусоропровод, чужие двери, ведро для пищевых отходов. Но вдруг мое внимание привлекла выгнувшаяся и шипящая, как убегающее молоко, кошка. Это была соседская кошка, которая вышла посудачить с соседками, но, видимо, пока еще не нашла своей компании.
   Не знаю, что мне в этот момент пригрезилось, только я решил продемонстрировать свою силу и мощь и одновременно удаль - погнался за этой кошкой. Она сперва страшно удивилась, не ожидая этого от меня, вполне респектабельного соседа, потом взяла себя в руки, хладнокровно прыгнула и очутилась возле двери своей квартиры. Дверь была приоткрыта, и она степенно и неторопливо вошла в квартиру, посмотрев на меня, как на идиота; а в этот момент порывом ветра дверь как раз и затворилась.
   Каким же я показался себе глупым... Вот уж, поистине - головокружение от успехов.
   Но это еще не все. Мой поводок, который Мама-Маша, открывая дверь, так и не успела отстегнуть, зацепился за синее ведро с нарисованной на нем головой свиньи, и оно перевернулось.
   С ума сойти, чего в нем только не было: и множество целых буханок хлеба, и рыба, и мясо, и сыры, и колбаса...
   Мама-Маша бросилась все это собирать. А мне было ужасно стыдно, я чувствовал себя совершеннейшей перед ней свиньей, такой вот, как нарисована на этом ведре.
   А еще я подумал, не стыдно ли всем тем, кто все это добро выбрасывает в мусорное ведро?
   Понурый я пришел домой и сразу же забрался на диван.
   Маленький Костик проснулся, и, по обыкновению своему, не заплакал. Мама-Маша поставила его возле манежа, и он, держась за перекладины, стоял.
   В этот момент раздался телефонный звонок, Мама-Маша вышла в коридор, а Костик инстинктивно потянулся за ней, и вдруг... пошел. Он сделал несколько шагов и уже готов был упасть, но я вовремя подставил ему свою спину, и Костик, опираясь ручкой на нее, еще немного прошел.
   Когда Мама-Маша закончила разговаривать, мы уже являли собой живое подобие известной картины "Ромул с волчицей". В роли волчицы выступал ваш покорный слуга.
   А когда вечером пришел домой Пал Палыч, все в нашей семье уже были взрослыми, и оттого стало почему-то грустно.
   А Витя снова имел озабоченный вид. Ну, неужели все это из-за девчонки?! Может, мне поговорить с ней?
   Однако неизвестно, как она отнесется к тому, что я разговариваю... Неизвестно...
   Сегодняшний день был так наполнен приключениями, что я заснул без задних ног. Завтра решил написать письмо тезке в деревню...
   Глава 11. Письмо старым друзьям
   Утром я проснулся раньше обычного, но Пал Палыч уже ушел на свою работу, Витя в школу, а Мама-Маша занялась пестованием нашего уже заметно повзрослевшего Костика; и тогда, чтобы не тратить времени, я сел за стол и решил написать письмо в деревню, которое задумал вчера.
   "Милый мой тезка, Пират, - писал я, - ты знаешь, какая собачья жизнь у собак в городе. Я с такой радостью вспоминаю наше с тобой лето в деревне и так завидую тебе, что ты постоянно живешь на воле.
   В городе собака делается несамостоятельной, даже глупой. Иллюстрируя эту сентенцию, я тебе расскажу один случай.
   Пал Палыч взял меня как-то к своему приятелю в один дом, в гости. Квартирка у него малогабаритная, санузел совмещенный (ну это когда, скажем, и речка, и лес были бы вместе).
   Пришли мы, сели, ведем интеллектуальную беседу.
   Но я еще на лестничной площадке почувствовал, что у хозяина дома тоже есть собака. Что поделаешь - свояк свояка чует издалека. Когда вошли и поздоровались, я дружелюбно завилял хвостом и, как культурный человек, присел на коврик.
   А местный пес, похожий на сардельку Бассет, очень витиевато и надменно меня поприветствовал. В городе вообще, знаешь, такого вот нет, чтобы запросто. Сперва полчаса приветствуешь. Стараешься не огрызаться. Потом положат тебе в миску - сразу не хватай; и еще много всего, что так приятно забыть в деревне. Для чего, спрашивается, рассказываю тебе все это?
   По-моему, ты очень правильно живешь. Условности - они губят.
   Словом, после встречи с тобой я любое живое существо подвергаю пытливым расспросам: "А для чего ты живешь? "
   Иногда я слышу в ответ: "Для интерьера" или "Для декора", "Для услаждения взоров хозяев". Словом, такая вот собачья мура, а тут вдруг в этих самых гостях, от вислоухого Бассета услышал нечто необычное: "Я защищаю хозяев от опасности".
   Боже мой, - подумал я, - я у них тут в квартире еще и опасность какая-то! Я стал тревожно оглядываться и прислушиваться. Даже вышел в коридор и понизил голос до шепота. Представляешь шепчущую собаку?
   Мой Пал Палыч, ничего не подозревая, сидел в соседней комнате и беседовал с хозяином; их голоса не были тревожными, и я подумал: а успеет ли хозяин сардельки предупредить моего хозяина об опасности, или мне это лучше сделать самому? На всякий случай я принял боевую стойку, ощерился, - но мой знакомец мне говорит:
   - Вы не беспокойтесь, - говорит, - сейчас без пяти восемь, вепрь прилетит только через пять минут, и, уверяю вас, я сумею его испугать и справлюсь с ним один. Вам не надо беспокоиться. Можете подождать меня в коридоре или в комнате. Ничего не поделаешь, служба.
   И с этими словами он побежал в кухню.
   Я, честно говоря, зауважал своего нового знакомца. Быть таким хладнокровным в минуты страшной опасности - это, брат, в наше время редкость.
   Я притих: ну, не будешь же в самом деле приставать к собаке, когда ей предстоит через пять минут схватка. Я еще раз тоскливо оглянулся на дверь, за которой сидел Пал Палыч.
   "Какое счастье, - думал я, - что в нашей квартире нет вепрей".