Лукницкий Сергей. Это моя собака (Пять повестей для детей)

   Потом все прояснилось: оказалось, что Витя вовсе не спал, а когда я исчез, он быстро это обнаружил. Быстро оделся и выбежал на улицу. Он так громко звал меня: "Пират, Пират! " - что сердобольный Колли, услышав его призывный голос, начал выразительно-грустно смотреть в глаза своим хозяйкам. Они поняли, сжалились над ним и выпустили погулять. Вскоре Колли с гордо поднятой головой, похожий на дорогого скакуна, уже мчался в школу...
   Здесь он увидел меня и деликатно взвизгнул, дав понять, что он - здесь. Надо ли говорить, что я был несказанно рад этому.
   Увидев меня в окне учительской, и Витя, и Колли запрыгали от радости. Пока они прыгали, а я спускался по лестнице, прощался с Лисом, с Грачом, удавом, кроликами ( с Черепахой я попрощался наверху, чтобы она успела до начала занятий доползти к себе в клетку), компания на улице значительно пополнилась: там уже были и родители Вити, и близняшки Оля и Поля.
   Выбираясь из школы, я вдруг столкнулся со странно согбенной фигурой.
   - Добрый вечер, - на всякий случай сказал я.
   - Здравствуй, песик, - сказала фигура. - Ты кто?
   - Я Пират.
   - А почему ты в школе?
   Я прижал уши и пополз на брюхе к фигуре. Но раскаиваться не пришлось. Фигура распрямилась и оказалась очень приятной не старой еще женщиной, которая погладила меня и завела тоскливый разговор одинокого человека.
   И я вам скажу, что мне очень приятно было поговорить с этой учительницей. Она гладила меня и рассказывала обо всем сразу. И о том, что учитель сегодня не чувствует себя учителем: он и дворник, и сторож, и маляр, и слесарь; про то, что современные школьники совершенно забыли, что такое культура, и что вызвать в школу родителей просто невозможно, лучше вызвать дедушку, он посолиднее, и джинсы на нем не такие засаленные... И что родители детей бьют, и что в театры их не водят: откуда же взяться культуре? И пособий для учителей нет, и школьная программа отстает, и что все, что ремонтируют для школы шефы, - из ряда вон плохо. И что надо переходить на домашнее образование...
   Тут я нетерпеливо тявкнул, и мы попрощались.
   А когда я выскочил, меня взяли на поводок, но близняшки что-то сказали маме Маше, и меня отпустили.
   Мы пошли домой.
   По дороге Колли молчал, пока я рассказывал ему про своих новых друзей. Когда же я дошел до истории с классным журналом и процитировал ему на память стихи хозяина (или Пушкина? ), он вздохнул:
   - Жаль, что у меня хоть и две хозяйки, но Вите нужна одна Настенька. И у нее нет собаки...
   Потом мы стали говорить о школе. Колли знал об этом предмете довольно много, потому что его хозяйки главным образом о школе только и говорили. Я, правда, видел эту школу лишь однажды, но с меня было этого вполне достаточно. Хватило надолго.
   Даже самому глупому щенку понятно, что со школой надо что-то делать. Но пока по-прежнему у руководителей школы никакой инициативы, никакой фантазии.
   Словом, это отдельный разговор.
   Колли обещал попросить своих хозяек поговорить с Настенькой. И выполнил обещание. Девочки рассказали Настеньке, что же такое произошло в тот вечер с журналом.
   Настенька, наверное, поняла, потому что вскоре пригласила Витю на день рождения. Я ждал его в подъезде и был счастлив. А Витя там при всех прочитал стихотворение, которое он написал вместе с Пушкиным.
   Но это было позже, а на следующий день утром Витя пошел в школу и положил учителю на стол журнал со своей запиской, в которой объяснил причины своего поступка.
   Эпилог
   А во время очередной прогулки с мамой Машей я резво прыгал, и в своем прыганье старался воплотить все, что думал о современной школе. Ведь в ней учится наш дорогой Витя, и нам всем вовсе не безразлично, каким он вырастет.
   Но, каким бы он ни был, я надеюсь, он никогда не станет чересчур правильным. Потому что чрезмерная правильность стандартизирует человека, делает его скучным и нудным. А это исключает творчество. Творчество же необходимо всегда и во всем. И в приготовлении пищи, и в написании диссертации, и в воспитании собаки.
   А если вы с этим не согласны, я вас просто укушу!
   * ПИРАТ В ОГНЕННОЙ СТРАНЕ *
   или новые приключения
   Вити Витухина и замечательного Пса Пирата
   Предисловие автора
   Вы, конечно, ребята, меня знаете, если прочитали книжки "Наши каникулы" и "Записки из-под парты". В них рассказывалось о том, как весело я, мои хозяева и друзья провели время на даче прошлым летом, и о том, как Витя написал стихи даме своего сердца и что из этого вышло. И несмотря на то, что записки, на мой взгляд, были лишены всяческой назидательности, которую так любят почему-то наши учителя, я получил немало писем от бабушке и мам, дедушек и пап, а также девочек и мальчиков с просьбой продолжать рассказывать о себе и о своих приключениях.
   Что я и делаю.
   Этим летом Витя тайно взял меня в оздоровительный пансионат. До сих пор не понимаю, почему это надо было делать тайно, ведь я вполне приличный пес, никогда не безобразничаю, постоянно работаю над собой, сдерживаю даже лай и скулеж, не выкусываю прилюдно блох из спины и, если надо, даже могу временно не гоняться за своим хвостом, во всяком случае, в комнате. Более того, как вы уже знаете, умею писать и готов был даже дать расписку в том, что буду вести себя хорошо, если меня официально пустят в оздоровительный пансионат. Письмо с такой просьбой директору пансионата написал мой хозяин Витя.
   А из пансионата почему-то на имя Витиного папы пришел серьезный ответ, извещающий о том, что собаки писать не могут и что ученик 7-а класса Витя Витухин напрасно вводит в заблуждение администрацию рядового низового учреждения народного образования. В том же ответе Вите посоветовали следить за своим поведением, заниматься арифметикой и географией. И мы поняли, что поехать в пансионат я смогу только инкогнито.
   Мы залезли с Витей на диван и, покачивая лапами, долго обсуждали, как это сделать, потом вытащили из шкафа воротник от шубы мамы Маши из рыжей лисы. Витя засунул меня в пронафталиненный воротник (от которого хотелось чихать) как в комбинезон, заколол булавками, и мы вышли во двор попрактиковаться в моем новом обличье. Но из этого ничего, кроме дикого визга девчонок, не вышло - воротник чихал моим голосом. Вдобавок, в воротнике было страшно жарко, как в Африке, да еще Мама-Маша взгрела нас как следует...
   Представляю, какой был бы шум, если бы я нарядился в шкуру медведя, которая висит на стене у нашего соседа. Только, думаю, она мне была бы великовата...
   Как бы то ни было, от нового костюма пришлось отказаться и заняться настоящей конспирацией.
   В пансионат я доехал в прекрасной адидасовской сумке, которую Витя перекинул лямкой через плечо. Я вел себя тихо, как разведчик, и никто меня не заметил. А когда приехали в пансионат, там уже все было проще - строился палаточный городок, на меня не обращали внимания, я делал вид, что никого не знаю, и старался не подходить к Вите, чтобы его нечаянно не скомпрометировать. А к вечеру решил хорошенько замаскироваться - вывалялся в репейнике, дабы быть похожим на бездомного пса. Бездомного пса, я так думал, будут любить всем отрядом.
   И действительно, полюбили. Молодым людям нравится делать хорошие дела. "Инициатором" этого дела стал мой хозяин Витя. Его даже за доброе отношение к животным похвалили в администрации пансионата..
   - Сейчас идет перестройка высшей школы, - сказал старший пионервожатый, - надо давать детям возможность дружить с братьями нашими меньшими. Это делает их жизнь полнокровней и наполненней.
   Что такое "наполненней" я не знал, но мое положение в пансионате стало легальным.
   Ночью и Витя, и я, и все, кто строил палаточный городок, спали без задних ног и даже без хвоста от усталости.
   А перед сном Витя опустил руку под кровать, чтобы удостовериться, на месте ли я; я лизнул ее и больше ничего не помню, потому что очень хотелось спать. И еще: мне надо было проснуться раньше всех. Ведь завтра столько дел: надо познакомиться с ребятами из других палаток, с животными, которые всю ночь шуршали за брезентовой стеной, с попискивающими насекомыми и птицами. Говорят, тут и змеи есть, а я до сих пор не видел ни одной. (Удава Боароджерса я змеей не считаю - он очень по-человечески проявил себя. ) Представляю их себе только как кишку от пылесоса - видел в телевизионной передаче.
   Спать, спать, спать: завтра буду бегать, лаять, купаться в море... И, конечно, сделаю некоторые записи для нашей с Витей будущей книги.
   Г л а в а 1
   В которой мы все просыпаемся
   и решаем совершить прогулку по морю
   Рано утром я проснулся от того, что был счастлив. Я потянулся, потом вскочил и немедленно хотел радостно залаять, но вовремя вспомнил о своем обещании хорошо себя вести, огляделся, увидел брезентовый полог палатки и улыбнулся. Я бесшумно вылез из-под Витиной раскладушки и лизнул лежащие на земле часы, подаренные недавно нашим папой Пал Палычем.
   Было шесть утра. Солнце стояло прямо над морем, и хотелось побежать по его глади, погоняться за "зайчиками", виляя хвостом и фыркая от избытка чувств, а спать больше не хотелось.
   "Вот интересно, - подумал я, - а почему, когда Мама-Маша и Пал Палыч идут на работу, а Витя спешит в школу, они зевают, с ними зеваю и я? И так хочется спать! А сейчас вот нет, хотя те же шесть утра, и никуда не надо идти, спешить. Может, вздремнуть еще?.. "
   С этими мыслями я сильно зажмурился и удобно положил голову на лапы, но сон не приходил. Тогда я приоткрыл один глаз и осторожно посмотрел на спящих. Кроме меня в палатке было трое мальчиков, вчера подружившихся: мой хозяин - Витя Витухин, Ате, приехавший сюда из далекой Африки, и мальчик из Индии - Гурбахш. Гурбахш был очень смуглый, и от него вкусно пахло незнакомыми белыми цветами, а Ате просто был такой смуглый, что походил на большую шоколадную куклу. Я люблю шоколад, и лизнул ему ногу. Но шоколада почему-то не почувствовал и очень удивился. А хорошо было бы, если бы он был на самом деле шоколадным и дружил со мной. ... Наконец-то потягивается мой хозяин. Я тотчас же бросился к нему с нежностями. Выбравшись из палатки, разогретой лучами, мы оказались на залитой солнцем лужайке. Вдалеке дымилась облаками гряда невысоких гор, а перед нами о чем-то сокровенном и таинственном шептало море. Не успели пройти и нескольких шагов, как услышали позади себя грохот - что-то упало и застучало; оглянулись: а-а-а, это наш Ате вылезает заспанный из палатки.
   Я подбежал к нему, обнюхал, и снова убедившись, что, увы, от него не пахнет шоколадом - какао, молоком и ванилью, - быстро и молча догнал хозяина.
   Ате сорвал крохотный красный на жестком стебельке цветок и стал его рассматривать. Чудак, неужели это самое интересное? Гораздо веселее бегать, прыгать... А цветок? Его можно просто съесть, если, конечно, в нем нет противной желтой осы.
   - Можно и мне с вами?.. - спросил Ате, догнав нас с Витей.
   - Привет. Конечно.
   Я фыркнул, ответив на приветствие, и мы пошли дальше. По дороге ребята оживленно болтали, а мне было не до разговоров: вокруг столько удивительного, что я растерялся. Я и не предполагал, что на свете умещается столько ползающего, летающего, кусающего!
   - Гурбахш все еще спит? - спросил Витя у Ате.
   - Да, спит, он долго читал. Он читал, пока не погасла большая белая звезда.
   Видимо, Ате так называл луну, надо будет спросить об этом Витю. Интересно все-таки у этих иностранцев обстоят дела с названиями. "Большая белая звезда"! А меня он, к слову сказать, называл "мистер Фокс".
   - Сплюха, - пробурчал Витя, имея в виду Гурбахша.
   - Он не сплюха, - вступился за товарища Ате, - он Читатель. Он узнает много, когда читает, он много читает. Он проснется скоро. Вот увидите, проснется.
   - А что он читает? - спросил Витя; как я понял по его голосу - больше от нечего делать, нежели из любопытства.
   - Книгу, - сказал белозубый Ате.
   Витя хотел было рассмеяться, но увидев, какое серьезное лицо у собеседника, сдержался, а я не выдержал, раскрыв пасть, расхохотался. Хорошо, что никто не обратил внимания.
   В это время Гурбахш, которому на нос, наверное, упал прорвавшийся в окно лучик солнца, перевернулся на другой бок, открыл глаза, огляделся. И, не увидев никого из своих новых друзей, тоже побежал к морю, на ходу наматывая на голову чалму из полотенца.
   - Смотри, смотри, идет наш Гурбахш, - сказал Витя Ате, когда они на берегу моря, спрятавшись за валун, наблюдали за тремя девочками, стоявшими на берегу и одетыми так, будто их пригласили на сказочный бал.
   Все оглянулись.
   - Он их спугнет, - тихо продолжал мой хозяин, показывая на Гурбахша и девочек.
   - Тише! - закричал что есть силы Ате приближающемуся Гурбахшу, - не спугни девочек.
   - Что? - громко закричал Гурбахш, не расслышав нас.
   Витя махнул рукой. Нечего было и думать, чтобы остаться незамеченными. Гурбахш подошел к камню, за которым стояли друзья, и тоже увидел девочек. Они уже садились в покачивающуюся на волнах лодку.
   Одну из этих девочек мы с Витей вчера уже видели и успели с ней познакомиться. Эта долговязая девчонка - американка Хайди. Она подошла к хозяину первой и протянула ему руку. При этом она назвала свое имя и, строго посмотрев на меня, спросила его, не знает ли он, как отсюда позвонить в Америку маме и папе. Она хочет предупредить, что благополучно доехала и что здесь не страшно, а удивительно: нет ни гангстеров, ни медведей, о чем предупреждали ее, когда она покупала билет на самолет. Что наоборот, много друзей и очень красиво. И мы с Витей отвели ее к международному телефону-автомату, я даже понюхал подол ее платья и не обнаружил ничего особенного, хотя оно и "Made in USA". И сама девочка мне не очень понравилась - задавака: вышла из телефонной будки и словно бы не заметила нас, никак не показала свое с нами знакомство. Нам с Витей было досадно, но не будешь же обижаться на девчонку, да еще заокеанскую, и мы вскоре забыли про нее, увлекшись установкой палатки.
   Гурбахш тоже видел вчера Хайди, а сегодня вместе с нами с большим интересом смотрел на другую девочку. Рядом с Хайди в лодке находилась изящная, словно отлитая из прозрачного сока лимона девочка с тонкими длинными пальцами и длинными ноготками. Лимон я не люблю, но девочка мне очень понравилась. Я это немедленно доказал, поцеловав ей колено.
   - Лайце, - повелительно обратилась к ней Хайди, - не отвлекайся, иначе мы не увидим Зеленый луч.
   - Они заметили нас, - с беспокойством сказала Лайце.
   - Кто? - по-взрослому многозначительно улыбнулась американка, делая вид, что не видит ни Витю, ни Ате, ни Гурбахша, ни даже меня, хотя я отряхивался рядом, приветствуя ее.
   - Мальчики, - сказала Лайце-китаянка, показав на большой камень, за которым стояли мои друзья и хозяин.
   Ате, Витя и Гурбахш, увидев этот жест, вышли из-за камня и подошли к лодке.
   И тотчас же неизвестно откуда появилась третья девочка. Тоже очень красивая. Витя поздоровался. Эту девочку я видел впервые и поэтому, как и подобает джентльмену, подбежал к ней знакомиться. Она была темно-красной. Я, привыкший уже ко всему, вилял остатками того, что у дворняг называется хвостом. И наклонив голову, смотрел на нее.
   Минуту длилось молчание.
   - Что же ты мешкаешь, Три Лепестка Черной Розы? - обратилась Хайди к этой третьей девочке, - отвязывай же.
   Та, которую назвали столь необычным и длинным именем, спешно стала отвязывать лодку от причального конца. Легонько, мягко и даже ласково отстранив ее, Гурбахш быстро справился с узлом, после чего подсадил ее в лодку. Она смутилась и поблагодарила.
   Лодка стала отчаливать от берега.
   - Возьмите и нас с собой, - неожиданно попросил Ате.
   - Конечно, - образовалась Три Лепестка Черной Розы, - прыгайте.
   Глаза Вити встретились с глазами Лайце.
   - Конечно же садитесь, - сказали ее губы. А глаза потеплели.
   Хайди величественно кивнула, но было видно, что она вовсе не прочь от такой компании...
   Г л а в а 2
   Начинается нечто непонятное, интересное и таинственное
   Я завизжал от радости и прыгнул в лодку прямо с берега. Но видя, что не все еще сели, я выскочил назад и принялся безобразно резвиться на берегу. Потом пулей вскочил на наш корабль и замер на капитанском мостике.
   Хайди отвернулась. Она играла во взрослую, и я ей был не интересен. Может быть, ей были симпатичны ребята, но она предпочла никак не показывать этого. Опять задавалась... Я радовался, визжал, смотря то на воду, то на берег, то на коричневые, черные, желтые, белые и красные ноги своих друзей. И конечно брызгался.
   - А куда мы поедем? - спросил Витя Хайди.
   - Мне всегда казалось, что такие вопросы решает мальчик, а не девочка, - заявила Хайди, пожимая плечами.
   Мой хозяин, усмехнувшись, взялся за весла.
   - Еще бы, - удачно отпарировал он иностранке, - только девочке может прийти в голову плыть в лодке, чтобы посмотреть Зеленый луч утром. Зеленый луч бывает, когда заходит солнце, а не всходит.
   Хайди чуть заметно улыбнулась, подобрала широкую юбку и завернула поля шляпы таким образом, что ей легко и незаметно можно было смотреть на этого приятного мальчика, моего хозяина Витю, а он не мог видеть ее лица. Но я-то хорошо видел ее лицо. Витя ей нравился, и это мне было приятно.
   Ате устроился в лодке рядом с Лайце, а я тут же свернулся калачиком на капитанском мостике. Витя, привалясь к скамейке, смотрел на берег, Хайди молча размышляла, Гурбахш, прикрыв глаза, что-то вполголоса бормотал... Три Лепестка Черной Розы легла на дно лодки и, свесив свои красные тонкие ножки за борт, болтала ими, глядя в ясное утреннее небо.
   Приключение, о котором мы мечтали в поезде, началось.
   Совсем немного мы отъехали от берега, и не знаю как другим, но мне вдруг смертельно захотелось спать. Я подумал, что ничего дурного не случится, если с минутку подремлю. Сонно посмотрел на ребят. Их, по-моему, тоже сморило всех... ... Очнулся я от крика. Три Лепестка Черной Розы в страхе показывала на небо: "А это кто? Неужели бывает такая туча, как дракон, смотрите скорее!.. "
   Все подняли головы, и я конечно тоже. Раскрыв огромную пасть, подсвеченную красным утренним солнцем, над нами действительно летел Дракон. Вот это да!
   Ребята тесно прижались друг к другу в лодке, а я вскочив на мостик и разрывая задними ногами воображаемую землю, приводил себя в полную боевую готовность.
   - Что это? - спросила Лайце. - Они здесь у вас водятся, да?
   На такой вопрос мой хозяин ответить точно не мог.
   - Вроде бы нет, - только сказал он, - а туча действительно необычная...
   Ребята, очнувшись ото сна, смотрели на небо, а у меня голова так высоко не поднималась, но зато шерсть на том месте, где начинается хвост, поднялась дыбом.
   - А зачем? - спросила Три Лепестка Черной Розы, нарушив молчание, но никто не знал, что ей ответить, и потому никто не ответил.
   - Смотрите, у него что-то в лапах! - закричал вдруг Витя.
   Ребята стали вглядываться в облака. Я тоже кое-как приспособился.
   В лапах Дракон держал переливающуюся всеми цветами радугу. А приглядевшись мы увидели, что не радугу он несет, а какое-то деревце, ветви которого излучали сияние. Красиво, черт побери! Я радугу видел прошлым летом на даче, поэтому сразу узнал. А вот чтобы драконы носили по небу деревья, видеть не приходилось.
   - Что это у него? - спросила Три Лепестка Черной Розы, которая тоже, наверное, такого нигде не видела. Вопрос ее снова повис в воздухе.
   Дракон пролетал как раз над нами, и волна, поднятая ветром от его крыльев, окаменела. И лодка уже не могла двигаться, как не могла бы она двигаться на песке. Недоумевая, мы все выбрались прямо на море. Вот тебе и выкупались! Не вода, а каток какой-то!
   - Как лед, - сказала Хайди, забыв про вопрос подруги.
   - Да, - подтвердил Витя.
   - Что это "лед"? - спросила Три Лепестка Черной Розы.
   - Это такая твердая вода, - ответил Ате, который видел лед в стакане содовой воды.
   - Так это и есть твердая вода, значит это лед, - заключила Три Лепестка Черной Роды.
   - А почему тут лед, - спросила Лайце, - ведь была вода?
   - Может быть, этот дракон летит из Антарктиды, - предположил Витя, - он холодный и заморозил воду.
   Настала моя очередь высказаться. Я предостерегающе и озабоченно тявкнул: пока мы отвлекались на замерзшую воду, Дракон с неба исчез.
   И тут с берега, из-за камня, за которым мы все только что прятались, разглядывая девочек, раздался страшный визг. Прекрасная половина нашей экспедиции вздрогнула, а я - сторожевая охрана, обмирая от страха, помчался на этот визг. Что же я увидел, выскочив на берег и обежав камень вокруг?..
   Огромную нору, которой только что, когда мы вчетвером стояли у камня, не было. И в эту пору - о, ужас! - прижав к бокам кожаные крылья, втискивался только что виденный нами в виде облака на небе Дракон. А около норы, куда он лез, сидела большущая толстенная Крыса и издавала так напугавший меня сперва визг.
   - Помогите же! - кричала Крыса, увидев меня.
   - Кому? - удивился я, потому что был все-таки фоксом-крысоловом, а не драконоловом.
   - Ну не ему же, - презрительно зашипела Крыса, показывая толстой лапой на невиданное пресмыкающееся.
   - А чем я могу быть полезен вам? - стараясь быть галантным, спросил я.
   Крыса ответила не сразу, насмешливо оглядев меня с головы до ног.
   - Уже ничем, - с сарказмом сказала Крыса, глядя как Дракон провалился под землю, а нора словно задернулась красной занавесью.
   - Это что, Дракон подземного базирования? Вроде бомбардировщика? спросил я нелюбезную Крысу.
   - Это Дракон войны, - спокойно сказала Крыса. - Вы что, драконов не знаете? Между прочим вы глупость сделали, милый песик, что разрешили ему исчезнуть. Он приносит людям несчастье, а ведь я вам говорила, - укоризненно и назидательно добавила она.
   - Но вы мне ровно ничего не сказали, - пытался я восстановить истину.
   - Ну так я скажу вам сейчас: Дракон похитил у жителей Земли Мир. И теперь, чтобы не разразилась Большая война, его надо найти, отнять у него Мир и вернуть его Земле.
   - Вот тебе на! А где ж его теперь искать?
   - Сами вы ничего не сделаете, любезный мсье...
   - Пират, - подсказал я печально.
   - Пират, - согласилась Крыса. - Все вы собаки - пираты... Сама я, к сожалению, слишком толста и ленива, чтобы помочь вам, но совет дам. У вас есть друзья?
   - Странный вопрос. Конечно!
   - Так бегите за ними. И отправляйтесь на поиски Мира.
   И я уже без лая и восторгов, настороженно оглядываясь и принюхиваясь к земле, где прятался Дракон, побежал к берегу, где стояли ребята в ожидании моего появления.
   Они были печальны и меня даже не окликали.
   "Но ведь все это сказка, - вдруг воскликнул я сам себе, - такого на самом деле не бывает".
   Это придало мне сил, но я не стал раздумывать и расслабляться - сказка это или не сказка - а вдруг Мир действительно в опасности?
   Г л а в а 3
   Мы отправляемся в путь
   - Пират что-то знает, - услышал я голос своего хозяина Вити.
   "Ха, знал бы он, что я знаю! "
   Всем своим видом я призывал к действию и давал понять, что время не терпит. Наконец ребята меня поняли, выбрались на песок, и я потянул их к большому камню.
   Вы не думайте, дар речи у меня не потерялся. Я хотя и не сказочная собака, а реальный, избалованный городской жизнью пес (к тому же еще и дисквалифицировавшийся в ловле крыс), но я не был до конца уверен, что могу в этой тревожной ситуации заговорить. Это было бы уж слишком. А вдруг мы не в сказке, а все-таки наяву? Говорящая собака - это еще хуже, чем Дракон. Все перепугаются...
   Впрочем, и без слов мы отлично понимали друг друга.
   По всему прибрежному песку, как камешки из сережек, были разбросаны большие брызги твердой воды. Я еще хотел их собрать, чтобы подарить маме Маше, но вовремя вспомнил, что у нас всех сегодня есть более серьезное дело.
   - Так куда и зачем он летел? - спросила Три Лепестка Черной Розы, еле поспевая за нами.
   - Под землю. Наверное, он там живет, - сказал Гурбахш.
   Я залился подтверждающим лаем, что должно было означать: "Ты прав, Гурбахш".
   - Ну, во-первых, под землю не летают, - снова подал голос мой хозяин Витя, - а, во-вторых, как же мы смогли увидеть сказочного Дракона в реальном мире? Может быть, это все-таки была туча?
   Удивительно непонятливы эти люди, даже мой хозяин. Какая разница, сказка это или нет, важно, что началось приключение.
   - Я полагаю, Драконы всегда прикидываются тучкой, когда летят по нашему небу, не сказочному, - сообразил Гурбахш.
   - А зачем он здесь летел? - спросила Три Лепестка Черной Розы.
   Ответ на этот вопрос я уже знал, для того и вел ребят к большому камню, за которым была огненная нора, затянутая словно красной кисеей. Возле нее все еще сидела толстая неинтеллигентная Крыса.
   Мы подошли, и я раскланялся с этой толстой Крысой как со старой знакомой.
   - А, - сказала она, поглядывая на моих друзей рубиновыми бусинками-глазками, - представители человечества...
   Говорила она это, конечно, по-своему, по крысиному, и ребята ее не понимали, но общее настроение передалось всем, и когда крыса заговорила, мои друзья активно включились в дискуссию. Кстати, я давно замечал, что со всеми существами - зверями, даже предметами - можно разговаривать, было бы настроение.
   - Что же утащил Дракон? - с недоумением проговорила Хайди. - Наверняка это было что-то очень дорогое... Может, самое дорогое на свете?
   - Самое дорогое у меня - мама, - сказала Три Лепестка Черной Розы.
   - А у меня деревня, где я живу: горы, река... Еще друзья... - сказала Лайце, подумав.
   - А у меня - время, - вдруг сказал негритенок и заплакал.
   - Ну, плакса, что случилось? - по-матерински спросила Три Лепестка Черной Розы, доставая платок и вытирая Ате слезы.
   - Мой папа поднял восстание против колонизаторов и поработителей, сквозь слезы, по-взрослому проговорил Ате, - и сказал, что если выиграет время, то ему на помощь придет вся Африка. Но он не успел. Его убили. - И Ате снова заплакал. Хайди стала вытирать его глаза своим платком. Ате успокоился.