Макалистер Энн. В Нью-Йорк за приключением

   Хлоя сидела на кровати Гибсона и думала об Айове, пыталась представить себе, как сойдет с трапа самолета и упадет в объятия Дэйва.
   Ее сумки уже упакованы. Цветы политы. Квартира сияет чистотой. Хлоя даже напекла печенья и оставила его на кухонном столе в знак благодарности, но все же не теряла надежду еще раз пообщаться с Гибсоном до отъезда.
   Хлоя надеялась, что Гиб ей позвонит, и она сможет попрощаться с ним и поблагодарить за то, что он позволил ей пожить в его потрясающей квартире и принял ее на работу.
   Еще раз услышать его голос.
   От этой мысли Хлою бросило в дрожь. Она вскочила с кровати и торопливо расправила покрывало, чтобы Гиб не догадался, что она тут сидела.
   А потом опять уселась на то же самое место.
   – Спасибо, – тихо сказала Хлоя, обведя взглядом комнату, в которую часто приходила по ночам, чтоб почитать, посидеть и подумать.
   Она знала, что не должна приходить сюда. У нее же есть своя спальня. Вся квартира в полном ее распоряжении.
   Но ей нигде не было так уютно, как здесь. Как ни странно, в этой комнате не было фотографий Гиба. Только три снимка в рамочках на комоде: Джина в молодости, Джина с мужем и детьми и какая-то семейная пара. Хлоя подозревала, что это родители Гиба.
   У мужчины были такие же темные волосы, как у Гиба, и пронзительный взгляд. У женщины была похожая улыбка. Они стояли возле кафе-мороженого в Коллервиле. Это здание Хлоя узнала с первого взгляда. Увидев снимок впервые, она улыбнулась, ощутив знакомое тепло и тоску по дому.
   Может, для этого она и приходила сюда. Чтобы почувствовать себя ближе к дому.
   Или ближе к Гибу?
   Эту мысль Хлоя немедленно выбросила из головы.
   Она возвращается домой.
   Завтра она уже будет дома. Ее Нью-Йоркское приключение окончено. Ее жизнь – та жизнь, о которой она мечтала с восемнадцати лет, пойдет своим чередом.
   Хлоя попыталась это вообразить. Она представила, как спускается с трапа самолета, а Дэйв ее встречает. Она бросается к нему в объятия и понимает, наконец, что именно здесь ее место, что, подобно сестре Кармеле, она вернулась домой.
   Хлоя упала на кровать и схватила одну из подушек Гиба. Она прижала ее к груди, уткнулась лицом в ее мягкую поверхность и глубоко вздохнула, представляя себе, что завтрашний день уже наступил, и она обнимает Дэйва.
   Но это был не Дэйв.
   Сегодня она еще в Нью-Йорке. И Хлоя знала, что будет до конца своих дней помнить это мгновение. Эту комнату. Эту кровать. Эту подушку. Она почувствовала запах и поняла, что будет помнить и его тоже.
   Запах города. Запах мягкого хлопка.
   Неописуемый запах Гиба.

* * *

   Ее разбудил телефон.
   Хлоя вздрогнула, не сразу сообразив, где находится, а затем поняла, что заснула на кровати Гиба. Приподнявшись, она взглянула на часы. Было уже поздно. Начало двенадцатого.
   Она сняла трубку.
   – Алло?
   – Я тебя разбудил?
   – Гиб! – Хлоя даже не пыталась скрыть свою радость. Он позвонил ей, чтобы попрощаться! – Как ты? Развлекаешься? Что ты делаешь?
   – Я сломал ногу.
   – Что? – Хлоя ушам своим не поверила. Его ответ был кратким и недвусмысленным. Как это похоже на Гиба. – Что? Сегодня? Как ты себя чувствуешь?
   – Живу пока. Мне нужна твоя помощь.
   – Все, что угодно. – Хлоя соскочила с кровати, отбросила подушку и снова расправила покрывало, как будто он мог увидеть, где она находится.
   – Позвони по этому телефону и скажи, чтобы они выслали машину в аэропорт меня встретить. Завтра к двум часам дня. Я мог бы поймать такси, но так будет проще. – Гиб продиктовал номер, и Хлоя торопливо его записала.
   – Я позвоню прямо сейчас. Но… – Но, прежде чем она успела произнести хотя бы слово, сигнал прервался.
   Хлоя изумленно взглянула на гудящую трубку.
   Ничего себе прощание.
   Но ведь это никакое не прощание, – внезапно поняла она. Какое может быть прощание, когда Гиб в беде.
   Хлоя снова ощутила ту смутную тоску, которая мучила ее весь день, пока она собирала вещи. Она схватила трубку и позвонила домой.
   – Завтра я не приеду, – без обиняков заявила она.
   Дэйв очень расстроился. Мама расстроилась тоже. Им еще надо выбрать цветы для букета. Составить меню. Разослать две сотни свадебных приглашений.
   – Успеется, – ответила Хлоя, а когда она повесила трубку, на душе у нее полегчало.
   Бедняга Гиб сломал ногу.

* * *

   – Какого черта ты здесь делаешь? – Гиб с изумлением уставился на Хлою.
   Полет прошел ужасно. Его загипсованная нога жутко болела все семь дней, прошедших после операции, и еще три дня после выписки из больницы.
   Гиб мог сразу же вернуться в Нью-Йорк, но не сделал этого. Он остался в Бозмане, нашел гостиницу, где еду доставляли прямо в номера, и умирал от скуки, считая дни до отъезда Хлои.
   А теперь, черт бы ее побрал, она приперлась посмотреть, как он ковыляет по трапу самолета!
   При виде его она на мгновение растерялась, а затем бросилась к нему с ободряющей улыбкой.
   – О, Гиб!
   Гиб не находил в своей душе ни капли бодрости. Он чувствовал себя каменной статуей. Если бы Хлоя его обняла, он не знал бы, что делать. Запас сил у человека ограничен. Свои Гиб почти исчерпал. Он ощущал себя загнанным в угол, затравленным, доведенным до крайности. И ему совершенно не хотелось видеть Хлою!
   Он преградил ей путь костылем.
   – Я думал, твой самолет вылетел утром. – Гиб попытался пройти мимо нее.
   Естественно, безрезультатно. Хлоя не прикоснулась к нему, но пошла рядом и чуть впереди, словно долбанный футбольный защитник, не пропускающий его к воротам.
   – Он вылетел без меня. Водитель ждет нас в багажной зоне. – Гиб видел перед собой ее покачивающиеся бедра. Он закрыл глаза, чуть не грохнулся с этих дурацких костылей и чертыхнулся.
   Хлоя поддержала его, не дав упасть.
   – Ты хорошо себя чувствуешь?
   Гиб попытался ее оттолкнуть.
   – Прекрасно, черт побери! Почему ты не в Айове? Ты же должна быть в Айове. – Быть может, он вел себя грубо, но его это не волновало.
   Хлоя медленно пошла впереди, приноравливаясь к его шагу.
   – Я не поехала. Я сказала им, что остаюсь.
   – Что?
   Она повернулась к нему, тряхнув кудряшками.
   – Я не могла тебя бросить.
   Гиб ожидал, что Хлоя смутится, осознав двусмысленность своего заявления, но она и бровью не повела.
   – Я не хотела оставлять тебя одного, – продолжила она.
   – Со мной все в порядке!
   – Тебе нужна помощь.
   – Нет!
   – Да, – произнесла она совершенно спокойно, словно обращаясь к непонятливому ребенку. – Нужна. Поэтому я остаюсь.
   Остается? Она сказала, что остается? Гиб застыл, как вкопанный.
   Хлоя продолжала идти.
   – Эй! – крикнул он вслед. – Эй! Что ты имела в виду? Ты не можешь остаться!
   Она остановилась. Подошла к нему. Улыбнулась. Только этого ему и не хватало – улыбки Хлои Мэдсен.
   Гиб собрался с духом.
   – Конечно, могу. Попробуй только меня выставить, – жизнерадостно заявила она.

* * *

   В юности Гиб иногда мечтал о том, как станет храбрым солдатом, получит ранение в борьбе за правое дело, и прекрасная девушка будет неустанно заботиться о нем, холить и лелеять.
   Гибсон Уокер: раненый герой.
   Реальность превзошла все его ожидания.
   И если в падении с холма героического было мало, то в попытках держаться подальше от безумно соблазнительной, но совершенно недоступной Хлои Мэдсен Гиб проявил истинное мужество.
   И если он не находил утешения в объятиях заботливой и преданной женщины, то лишь потому, что этой женщиной, черт бы ее побрал, оказалась Хлоя!
   Неустанно заботясь о нем, принося еду, журналы, книги, подкладывая одеяло под его загипсованную ногу и взбивая подушки, поправляя постель, убирая волосы с его лба или подавая столовый прибор, Хлоя оставалась такой же недоступной, как раньше.
   Она сводила его с ума.
   Он хотел заняться с ней любовью.
   Так не честно!
   В последние двенадцать лет Гиб был совершенно невосприимчив к женскому очарованию. Конечно, монахом он не был, но и особого интереса к женщинам не проявлял. Он просто пользовался тем, что они могли ему предложить, приятно проводил время, развлекался, не забивая себе голову романтической ерундой.
   Кэтрин отлично его вышколила. После нее он никого не подпускал близко к себе.
   Хлою он тоже не подпускал. Но все равно хотел заняться с ней любовью.
   Гиб пытался бороться с этим желанием всеми возможными способами. Ни к чему хорошему это не привело. От Хлои не было спасения. Она жила в его квартире, стелила ему постель, взбивала его подушки.
   А теперь с улыбкой принесла ему ужин.
   Гиб зажмурился.
   – Как поживает, Дэйв? – выдавил он.
   Ее улыбка поблекла, но лишь на краткое мгновение.
   – Прекрасно, – коротко ответила Хлоя. Она наклонилась и снова поправила чертово одеяло, дотронувшись при этом до его руки. Легонько. Даже не заметив.
   Но Гиб заметил.
   Всего одно легчайшее касание, и все его тело отозвалось, напряглось, наполнилось желанием. Хлоя передвинула подушку под его ногой. Гибу хотелось протянуть руку и погладить ее волосы. Хотелось сграбастать ее, привлечь к себе и залезть к ней под юбку.
   Ему хотелось потрогать эти чудесные колышущиеся груди. Хотелось потискать их, сдавить, покрыть поцелуями.
   Гиб застонал.
   – Господи! Я сделала тебе больно? – Хлоя отшатнулась, с ужасом глядя на него.
   Гиб, умирающий от страсти, не смог даже ответить. Лишь судорожно сглотнул.
   Видя, что он молчит, Хлоя разволновалась еще сильнее.
   – Прости, Гиб. – Она снова занялась одеялом. – Конечно, тебе неудобно. Давно уже надо было переодеться в пижаму. Дай, я помогу. – Она потянулась к пуговицам на его рубашке.
   – Нет! – крикнул он.
   – Но…
   Гиб замахал руками, отгоняя ее, чувствуя себя полным идиотом.
   – Нет, ради бога! Разве ты английского языка не понимаешь?
   Хлоя отшатнулась, но уходить явно не собиралась.
   – Ты же не можешь спать в одежде, – возразила она, очень похожая в этот момент на строгую маму упрямого пятилетнего малыша.
   Гиб раздраженно заерзал в кровати.
   – Я и не собираюсь.
   – Тогда скажи мне, где твоя пижама, и я принесу.
   – У меня нет пижамы, – прошипел он сквозь зубы.
   – Что? – Казалось, она не верит собственным ушам.
   – Ну нет у меня этой долбанной пижамы, – заорал Гиб. – Я голый сплю!
   – Ой, – пискнула Хлоя, густо покраснев, и окинула его взглядом с головы до ног. – Ой, – повторила она, несколько раз моргнув. – Понятно. Ну, гм, тогда я забираю этот поднос и ухожу. – Она повернулась к двери. – Если тебе что-нибудь понадобится, гм, позови.
   И она исчезла за дверью.
   Гиб с тяжелым вздохом откинулся на подушки. И как же он должен себя чувствовать после этого?
   Джина сказала бы, что нет худа без добра.
   По крайней мере, хоть что-то отвлекает его от боли в ноге.

Девятая глава

   Дело не только в попытках представить себе голого Гибсона, хотя, видит бог, эта мысль оказалась слишком привязчивой. Она преследовала Хлою на протяжении нескольких недель. Иногда Хлоя ночами не спала, раздумывая об этом… раздумывая о нем. И, конечно, ей сразу надо было сообразить, что в этой навязчивой идее есть что-то ненормальное.
   Но она не сообразила, потому что думала совсем о другом.
   Хлое казалось, что пройдет немного времени, и все ее сомнения развеются сами собой. Она надеялась, что подобно сестре Кармеле благополучно преодолеет соблазны огромного мира и вернется к Дэйву спокойной и умиротворенной.
   Она ошибалась.
   Она уступила соблазну.
   Хлоя поняла это, когда увидела Гибсона, вылезающего из самолета.
   Его лицо было искажено от боли. Он осунулся и похудел. Его пальцы, сжимающие костыли, были совсем белыми. Казалось, он едва может стоять.
   И в то же время он показался Хлое самым прекрасным мужчиной на свете. Ее охватила такая бурная радость, такой прилив желания, что она еле удержалась на ногах.
   Нечто подобное Хлоя надеялась пережить, вернувшись домой, сойдя с трапа самолета и бросившись в объятия Дэйва. Теперь она с ослепляющей ясностью поняла, что этого никогда не случится.
   Она никогда не испытывала… и не испытает… таких же сильных чувств по отношению к Дэйву. Она любила его на протяжении долгих лет. Но не так, как Гибсона Уокера. Теперь это бессмысленно отрицать.
   Хлое хотелось подбежать к нему, обнять и признаться, что она скучала без него, что все эти дни жила под впечатлением от его фотографий, что не могла дождаться его возвращения.
   Честно говоря, она уже собиралась помчаться ему навстречу, но ее остановило выражение испуга и отчаяния, промелькнувшее на его лице.
   И это вернуло ее к реальности.
   Хлоя должна относиться к нему сдержаннее, спокойнее, по-дружески. Быть невозмутимой и твердой. Ведь она всего лишь его помощница.
   – Девочка Гибсона, – с болью в голосе прошептала Хлоя, свернувшись калачиком на кровати.
   Только так он ее воспринимает. Только этого он от нее ждет.
   Несмотря на всю свою любовь, она никогда не станет женщиной Гибсона, потому что он ее не любит.

* * *

   На следующее утро Хлоя позвонила Дэйву.
   Она не знала, что ему сказать. Ей хотелось подождать до возвращения домой и объясниться с ним с глазу на глаз, но больше откладывать она не могла.
   Она и так ждала слишком долго.
   Ничего не оставалось, кроме как высказать ему все и сразу.
   – Я не могу это сделать, – буркнула Хлоя, когда Дэйв снял трубку.
   – Что? – Естественно, Дэйв не ожидал, что она начнет названивать ему ни свет, ни заря. Но Хлоя хотела поговорить с ним до того, как он займется своими повседневными делами. К тому же большую часть ночи она провела без сна, нервничая и прислушиваясь к шорохам, доносящимся из спальни Гиба.
   – Я о свадьбе, – пояснила она. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты помнишь… мое беспокойство? Ну, оно… не прошло.
   – Что ты имеешь в виду? Ты говорила… ты же была уверена… – Дэйв умолк. Хлоя понимала, что он растерян и обижен. У него есть полное право обижаться. Она и не винит его. А только себя.
   – Я виновата перед тобой, – сказала Хлоя. – Ты не при чем. Все дело во мне.
   И в моих чувствах к Гибу. – Хлоя не стала этого говорить. Это было бы слишком жестоко.
   – Просто вышло как в пословице: «с глаз долой – из сердца вон», – возразил Дэйв. – Причина в том, что я сейчас не с тобой!
   – Нет.
   Но Дэйва это не убедило.
   – Мы были слишком молоды, когда решили пожениться, – сказала ему Хлоя. – Мы были детьми.
   – Мы любили друг друга.
   – Да, любили. Но теперь… – договорить она так и не смогла.
   Дэйв закончил за нее:
   – Но теперь ты меня разлюбила.
   Хлоя слышала боль в его голосе, чувствовала себя предательницей, лгуньей, полным ничтожеством. Но все же она понимала, что совершила бы огромную ошибку, вернувшись домой и выйдя за него замуж, даже если бы и не любила Гиба.
   Дело не в том, что она предпочла Дэйву другого мужчину! Просто благодаря Гибу Хлоя узнала, на какие глубокие чувства она способна.
   – Я люблю тебя, Дэйв, – слабым голосом возразила она. – Но не… – Из ее глаз потоком хлынули слезы. – Боже, прости меня! Я не хотела делать тебе больно.
   Дэйв не ответил. Хлоя и не ждала ответа. У нее не было права надеяться, что Дэйв простит ее и скажет, что он не в обиде.
   – Прости, – шепотом повторила она.
   – Все еще можно исправить, Хлоя.
   Но она его перебила.
   – Нет, – прошептала она, – нельзя.
   Хлоя бросила трубку и закрыла лицо ладонями, ненавидя себя за всю ту боль, которую причинила Дэйву.
   Вряд ли Дэйва утешит тот факт, что безответная любовь к Гибсону ранит ее не меньше.

* * *

   Хлоя не сняла с пальца кольцо.
   Она не рассказала Гибу о своем решении.
   Если бы она призналась ему, что отменила свадьбу, он захотел бы узнать причину. Или, хуже того, догадался бы сам.
   Можно представить, что бы он подумал. Бедная, несчастная Хлоя не способна любить человека, который ее обожает. Зато у нее хватило ума влюбиться в парня, которому она глубоко безразлична.
   Ее бросило в дрожь. Быть может, она и трусиха, но есть такие вещи, о которых лучше не говорить.
   В общем, Хлоя честно пыталась улыбаться и вести себя как обычно. Играла роль верной помощницы. Развлекала его разговорами, очаровывала и заботилась.
   И все это время она копила свои воспоминания. Ведь должно же хоть что-нибудь у нее остаться.

* * *

   В воскресенье Гиб еще раз попробовал уговорить Хлою уехать.
   Свою краткую речь он подчеркнул взмахом костыля – этот выразительный жест показался бы более убедительным, если бы Гиб не потерял равновесие. А не грохнулся он лишь потому, что Хлоя вернула его в вертикальное положение, обхватив обеими руками.
   Ее вес помог Гибу удержаться на ногах. А касание ее мягких, упругих грудок вызвало в нем дрожь желания.
   Казалось, Хлоя тоже вздрогнула. Они стояли, прижимаясь друг к другу, и их сердца гулко стучали. А затем она медленно отошла, удерживая его вытянутыми руками.
   Теперь Гибу не нужна была поддержка. Его костыли твердо упирались в пол. Он чувствовал себя довольно уверенно – в смысле устойчивости. Гиб опустил голову, взглянул на свои ноги и попытался навести порядок в мыслях.
   – Я остаюсь, – произнесла Хлоя в тишине, нарушаемой лишь его хриплым дыханием.
   Гиб кивнул.
   – Наверное, ты права.
   Он сдался.
   Человеческие силы не безграничны. Свой запас Гибсон давно исчерпал. Он и так боролся с Хлоей на протяжении нескольких недель.
   К тому же Гиб больше не чувствовал необходимости сопротивляться ее чарам. Он устал притворяться равнодушным.
   Если у нее хватает глупости оставаться с ним, заботиться о нем, прикасаться к нему – продолжать играть с огнем, что ж, это ее право.
   – Не хочешь выйти на балкон и посидеть на солнышке? – с некоторой робостью спросила Хлоя.
   Гиб поднял голову и взглянул на нее. Боже, как она прекрасна – и телом, и душой.
   Он хотел обладать ею.
   Сейчас… и навсегда.
   Эта мысль потрясла его до глубины души. Он не задумывался о вечном со времен Кэтрин.
   Она помолвлена, – напомнил себе Гиб. – Она выйдет замуж за фермера Дэйва.
   Нет, не выйдет.
   Если Гиб вмешается.

* * *

   Они перебрались на балкон.
   Был ясный солнечный день из тех субботних дней, которые выпадают лишь раз в году, и во время которых жители Нью-Йорка, проводящие выходные на природе, начинают жалеть о том, что уехали из города.
   Хлоя шла впереди, все еще дрожа после происшедшего в спальне. Странно, что Гиб ее не оттолкнул. Она была очень удивлена, и простояла в его объятиях слишком долго – дольше необходимого.
   Отойдя от Гиба, она взглянула на него, ожидая увидеть ехидную усмешку. Но он стоял, опустив голову, тяжело дыша и сжимая костыли побелевшими пальцами.
   Хлое захотелось прикоснуться к нему еще раз. Ее удержал лишь инстинкт самосохранения.
   А потом Гиб произнес с неожиданной покорностью:
   – Ага, давай выйдем на балкон.
   Хлоя вытащила два шезлонга, накрыла их матрасами и бросила сверху пестрые пляжные полотенца. Гиб с трудом доковылял до балкона и опустился на один из шезлонгов.
   – Что-нибудь принести? – спросила Хлоя. – Выпить? Почитать? Журнал или книгу?
   – Как насчет моей камеры?
   Хлоя удивленно моргнула, а затем ответила кивком.
   – Где она? В твоей сумке?
   – Черный чемоданчик. Тот, что поменьше.
   Она умчалась в спальню и вернулась через считанные секунды. Гиб снял рубашку и лежал в одних шортах и гипсовой повязке. Хлоя пожалела, что не захватила свой фотоаппарат.
   Вот был бы снимок на память!
   – Спасибо. – Гиб взял у нее чемоданчик, вынул камеру и надел объектив. Затем навел камеру на Хлою.
   Она отскочила в сторону.
   – Гиб! Не надо!
   Но он не обратил на ее вопль ни малейшего внимания. И с нахальной улыбкой щелкнул затвором.
   – Гиб! – возмутилась Хлоя.
   Гиб опустил камеру, продолжая улыбаться.
   – У меня мало твоих фотографий, – сказал он. – Ты очень красивая.
   Хлоя судорожно сглотнула и покачала головой.
   – Не паясничай. И не дразни меня.
   – Я не дразню тебя, Хлоя. – Его голос был мягким и хрипловатым. Очень чувственным.
   Хлоя скорчила гримасу.
   Гиб усмехнулся.
   – Отлично. – Он снова поднял камеру и сделал еще один снимок.
   – Перестань!
   – Я перестану, когда и ты перестанешь.
   – Что ты имеешь в виду?
   Гиб протянул руку и похлопал по соседнему шезлонгу.
   – Не мельтеши. Садись рядышком и расслабься.
   Хлоя села. И даже прилегла. Но не расслабилась. Как она могла расслабиться, когда в нескольких сантиметрах от нее лежал Гиб?
   Она закрыла глаза и отвернулась. Но ей очень хотелось посмотреть на Гиба. Она заворочалась, повернула голову и взглянула на него из-под опущенных ресниц.
   Гиб подмигнул.
   – Гиб!
   – Попалась! – рассмеялся он.
   – Я всего лишь беспокоюсь о тебе, – надменно произнесла Хлоя. – Я не стою над душой, а просто хочу знать, вдруг тебе что-то понадобится. Ты чего-нибудь хочешь?
   – Тебя.
   Земля перестала вращаться.
   Хлоя уставилась на него.
   Гиб окинул ее ответным взглядом. Он не подмигивал, не улыбался, не качал головой и не пытался утверждать, будто она не так его поняла. Вместо этого он протянул руку и провел пальцем по ее предплечью.
   Хлоя вздрогнула. Нет. О, нет! Она не может так!
   Или может?
   На ее лице отразился испуг.
   Гиб задумчиво улыбнулся.
   – Хочешь полежать в джакузи?
   – Чего?
   Он приподнялся и мотнул головой в сторону примыкающей к кухне стены, около которой стояла какая-то огромная штуковина, закрытая занавеской.
   – Я просто подумал, а вдруг тебе захочется понежиться в джакузи. Она быстро наполнится. В такой чудесный день… – Гиб умолк и, склонив голову, посмотрел на Хлою.
   Хлоя все еще не могла прийти в себя. До нее никак не доходил смысл его предложения. Но переспрашивать она не решилась.
   – Я… с удовольствием.
   Она ни разу в жизни не мылась в джакузи. В Коллервиле их не было и в помине. Но даже если бы она валялась в джакузи целыми днями, все равно ответила бы согласием, потому что у нее появилась возможность встать, отойти от Гиба и чем-то себя занять.
   – Прости, что не могу наполнить ее для тебя, – сказал Гиб. – Но это не трудно.
   Хлоя даже не взглянула в сторону этой штуковины, когда жила здесь одна. Но теперь отдернула занавеску, ополоснула ванну по совету Гиба, и начала наливать воду.
   Ванна была огромной. Гиб сказал, что в ней умещаются шесть человек. Неужели он наполнял ее, когда устраивал у себя вечеринки?
   Залезал ли он в нее вместе с Аланой? Эта мысль была неожиданной и неприятной.
   – Она наполнится за полчаса, – сказал Гиб. – Иди надень купальник. Если только, – он усмехнулся, – не хочешь нырнуть голышом?
   – Нет, – торопливо ответила Хлоя. – Я… я скоро вернусь.

* * *

   У него была возможность передумать.
   В любой момент Гиб мог снова надеть маску ворчливого грубияна. Он мог снова почувствовать угрызения совести и перестать улыбаться Хлое, подлизываться к ней и заигрывать.
   Но он не сделал этого.
   Потому что хотел ее. И его вовсе не беспокоило кольцо на ее пальце или мужчина, к которому она собиралась вернуться.
   Гиб сделал еще несколько фотографий, когда Хлоя вышла к нему в купальнике. Она морщилась, корчила гримасы и махала руками. Но Гиб был непреклонен.
   Он улыбался и продолжал снимать.
   Когда Хлоя залезла в джакузи, Гиб повесил камеру себе на шею, заковылял к ней и, пристроившись на краю ванны, снова нацелился на Хлою. Получился отличный снимок ее грудей, возвышающихся над бурлящей поверхностью воды.
   На этот раз Хлоя не стала морщиться. Ее лицо смягчилось, и она чмокнула губами.
   Гиб застонал. Он отложил камеру, наклонился к Хлое и поцеловал ее.
   Их поцелуй был страстным и искренним. Но этого было мало.
   Гиб хотел большего.
   Он запустил пальцы в ее волосы и почувствовал, как ее влажные и горячие руки скользят по его плечам, обнимают, притягивают.
   Гиб пошатнулся, потеряв равновесие.
   – Вот черт!
   Он повалился в ванну вниз головой, уткнулся лицом в грудь Хлои, понял, что она пытается вытащить его из воды и чуть было не начал отбиваться. Это была бы очень приятная смерть.
   Но еще приятнее, вынырнув, было увидеть ее взгляд и услышать, как она произносит его имя.
   – Гиб! Ты в порядке?
   Он рассмеялся и тряхнул головой, разбрызгивая воду.
   – Ага, – ответил он, откашлявшись.
   – А как же гипс?
   – Не намок. Все прекрасно. Я отлично себя чувствую. Я… хочу тебя. – С хождением вокруг да около было покончено. Гиб смотрел на Хлою и ждал ответа.
   Она медленно кивнула.

* * *

   Разве могла она ответить: «нет»?
   Естественно, Хлоя хотела любить его всю жизнь. А ей предложили всего одну ночь.
   Более сильная женщина отказалась бы.
   Хлоя согласилась.
   На память, – сказала она себе. Чтобы вспоминать эту ночь на старости лет.
   Я люблю тебя, – говорили ее глаза. Навсегда, – кричало ее сердце. Ты самый лучший, – произнесли ее руки, скользнувшие по его груди.
   – О, Гибсон, – прошептала она вслух.
   – Идем? – откликнулся он.
   Хлоя кивнула и вылезла из ванны. Гиб бережно начал ее вытирать. Шершавое, но мягкое полотенце скользило по ее плечам, купальнику и ногам. Когда Гиб наклонился, его влажные волосы коснулись ее кожи, и Хлоя протянула руку, чтобы потрогать их. Гиб взглянул вверх потемневшими от страсти глазами, поймал ее руку и поцеловал в ладонь. Хлоя вздрогнула.