Макалистер Хэдер. Музыка любви

   Значит, она не принимает меня всерьез, вконец расстроился Спенсер.
   – Кстати, имя Эмили Де Сальво вам что-нибудь говорит?
   Он покачал головой.
   – А должно?
   – Только если вы любите оперу.
   – Не особенно.
   – Отлично. Ну что ж, приступим. «Дорогая редакция, – начала писать девушка, – я решила сделать самой себе подарок к Рождеству и встретиться с одним из мужчин, снимки которых опубликованы в вашем журнале. Я выбрала декабрьского Спенсера Прайса, потому, что он мне показался забавным».
   – Что-о-о?!
   – А что? Взгляните сами.
   – Я не специально, – начал оправдываться Спенсер. – Это все фотограф, кретин: «Расправьте плечи, побольше призывное томление во взгляде». А этот дурацкий костюм я вообще отказался надеть.
   Лекси внимательно изучила снимок.
   – Согласна, здесь вы были правы.
   Спенсер откашлялся.
   – Продолжим?
   – Да. «Когда он позвонил мне, то был таким милым...»
   – «Милый» не подходит. Так обычно называют тех, кого не воспринимают всерьез. Лекси вычеркнула последнее слово.
   – Значит, «...был таким замечательным...».
   – Нет, лучше: был похож на принца из моих снов, – совершенно серьезно подсказал Спенсер. Однако Лекси не спешила записать эту фразу. – В чем дело? – удивился он.
   – Оставим в покое мои сны. Лучше: «Мы сразу поняли, что подходим друг другу».
   – Хорошо, пусть будет так.
   – «Он повел меня...»
   – Поиграть на бильярде в «Бастерсе».
   – «На концерт студентов колледжа «Литтлтри «». – Девушка подняла глаза на Спенсера: он смотрел на нее удивленно и обеспокоенно. – Такие концерты обычно бесплатны, – заверила она.
   – Ну, тогда ладно, можно и на концерт. «А потом мы зашли в кафе „КК“ и съели по пирожному».
   – «А потом мы ели малиновые трюфели с сыром в ресторане «Уэйнрайт-Инн»». Спенсер недовольно поморщился.
   – Дался вам этот ресторан! Лекси рассмеялась.
   – Подумайте сами: концерт бесплатный. Совершенно логично, что после него вы повели меня в дорогое заведение, – нужно же было произвести впечатление. «Мы проговорили несколько часов без остановки».
   – Да, и я рассказал вам о своем проекте. Мы находимся на этапе тестирования механической руки, которая является...
   – «Он хотел знать обо мне все. Видимо, в какой-то момент я проговорилась ему о том, какие люблю цветы, и на следующее утро он принес мне в постель горячий кофе, рогалики и прекрасную чайнуюрозу...»
   – Чайную? Нет уж, вы созданы для красных роз.
   – Но это так банально.
   – Черные волосы, белая кожа, алые губы... Определенно, ваши цветы – красные. Глубокого темного багряного цвета.
   Они посмотрели друг на друга. Его бесцеремонные комментарии выводили Лекси из равновесия.
   – Вообще-то я люблю яркие полевые цветы, но для этого послания больше подойдет чайная роза.
   – Уговорили. Не могли бы вы вставить в письмо, что я привел вас на экскурсию в лабораторию, где вы познакомились с остальными парнями? И добавьте, что они показались вам просто потрясающими и привлекательными мужчинами.
   Лекси улыбнулась. Эти «привлекательные мужчины» наверняка все еще подслушивают под дверью.
   – «Весь день мы провели вместе...»
   – Послушайте, мне ведь еще работать надо когда-то.
   – Это воскресенье.
   – Ах, да!
   – «Спенсер привел меня в свою лабораторию. Я познакомилась там с его сотрудниками, фотографии которых также были напечатаны в журнале.
   Все они очень милы, а то, что они делают, чрезвычайно увлекательно».
   – Невероятно интересно.
   – Зачеркиваем «увлекательно», пишем «невероятно интересно». «Я решила написать вам, чтобы рассказать, как счастлива, что нашла Спенсера через ваш журнал. Мы идем вместе на рождественский ужин к моим родителям...»
   Молодой человек рассмеялся.
   – «...и я точно знаю: Рождество в этом году будет действительно счастливым. Чего и вам желаю». Ну, как?
   – Неплохо. Могли бы, конечно, добавить, что сходите по мне с ума или, что я тот, кого вы ждали всю жизнь.
   – Да мы знакомы всего два дня.
   – Но я же принес вам розу. И угощал какими-то трюфелями.
   – Ничего подобного! Вы собирались повести меня в бар, играть на бильярде, а потом угостить прогоркшими чипсами из автомата в вашей лаборатории.
   – Почему это они прогоркшие? Мы не даем им испортиться!
   – Ну, ладно. Итак, это послание отвечает вашим требованиям?
   – Если оно заставит других читательниц написать нам...
   – Вам что, мало этих мешков?
   – По правде говоря, нет...
   – Значит, договорились. Я перепишу письмо дома начисто и... О, Боже! У меня же урок через десять минут!
   Лекси схватила исписанный листок, сунула его в журнал и взяла сумку.
   – Надо бежать, – торопливо проговорила она.
   – Подождите, – попытался задержать ее Спенсер.
   – Не волнуйтесь, я позвоню в редакцию, – бросила Лекси, выбегая из кабинета.
   – Письмо... – раздалось ей вдогонку.
   – Я перепишу.
   – Но я хочу прочитать его, прежде чем вы отправите.
   – Я позвоню, – заверила Лекси уже в дверях.
   – Но я... – (Девушка его уже не услышала.) – даже не знаю номера вашего телефона, – обескуражено закончил Спенсер.
   Однако Лекси ушла.
   А в лаборатории уже оживленно обсуждалось ее появление.
   Спенсер сложил руки на груди и вышел из кабинета.
   – Она просто молодец!
   – Мы слышали. – Мэрри подкатил стул к своему столу.
   – Значит, вы знаете, что она напишет письмо в журнал. – Спенсер улыбнулся, как ни в чем не бывало. – Это избавит нас от претензий Тоньи на некоторое время, но все равно вы должны стараться произвести благоприятное впечатление на тех, с кем будете встречаться.
   – Такое, как ты на нее? – осведомился Гордон.
   – Да вы ведь только подслушивали, вы не видели, что там происходило. Жесты, взгляды...
   – Так ты недоволен? – ухмыльнулся Дэн.
   – Нам нужен был хороший отзыв, и он у нас есть. Первая победа!
   Рип с сомнением посмотрел на шефа и полез в карман за мелочью. Подойдя к автомату с напитками, он насмешливо осведомился:
   – И где же это письмо?
   – Она взяла его, чтобы переписать начисто. Все переглянулись.
   – Эй, парни, очнитесь. – Мэрри оторвался от компьютера. – Мы же говорим о Лекси Джордан. У нее папаша при таких деньгах! Он руководит каким-то фондом. Я, как ее увидел, чуть дара речи не лишился: такая удача! Но док у нас парень не промах, он ее не спугнул. Да у этой девицы поклонников, небось, целая армия, но Спенс то не дурак, он вел себя так, словно не заметил, какая она красотка. Думаю, она к такому не привыкла. Может быть, даже запала на него.
   – Правда? – удивился Боб.
   Все посмотрели на шефа. Тот улыбнулся.
   – Браво, Мэрри! Ты отлично меня раскусил.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   – Хлопковое белье победило! – воскликнула Лекси, входя в квартиру, и осеклась, испугавшись, что студенты Франчески еще не ушли.
   – Что случилось? – раздался голос Франчески из кухни, где она втихомолку уплетала пирог с сыром, хотя имелось в виду, что она на диете.
   – Я нашла человека, который пойдет со мной на рождественский обед!
   Из кухни донесся радостный возглас.
   – Это один из ученых красавчиков? Не может быть!
   Лекси повесила плащ Франчески в прихожей и направилась в кухню. Франческа лихорадочно совала в холодильник блюдо с пирогом.
   – Фрэнки, ты ешь пирог! Но это же вредно для фигуры!
   – Я только откусила малюсенький кусочек.
   – А мне там что-нибудь осталось?
   – Кое-что. – Франческа облизала вилку и бросила ее в раковину. – Итак, трудно было найти их? Они действительно так хороши? С кем у тебя свидание? Рассказывай!
   – Я прошла по моему пропуску в колледж. Я нашла их по списку работников Исследовательского центра и прошла к ним в лабораторию.
   – Так просто? Лекси кивнула.
   – И там не толпились женщины, срывавшие с них одежду?
   Рассмеявшись, Лекси покачала головой.
   – Может, и мне заглянуть к ним? Так кто же он? Помолчав мгновенье, Лекси выпалила:
   – Декабрь!
   Франческа онемела от удивления.
   – Не может быть!
   – Может!
   – Мой мистер Декабрь?! Мне нужно съесть еще сырного пирога. – Она открыла холодильник. – А ты спросила, получил ли он мою фотографию?
   – Нет, не спросила.
   – Я что-то не пойму... Ты что же, вошла в лабораторию и вот так сразу попросила его пойти с тобой? И он согласился?
   Как ни велик был соблазн соврать, что она за одно мгновенье очаровала самого прекрасного мужчину в городе, а может, и во всем штате, Лекси сдержалась. Во-первых, потому что ей еще жить с Франческой в одной квартире, а во-вторых, потому что очень хотелось пирога.
   – Он согласился, потому что хотел познакомиться с моим отцом.
   Фрэнки замерла, не донеся вилку до рта.
   – Он так сказал?
   Лекси улыбнулась, вспомнив отражение доллара в окне.
   – Зачем? Это было понятно без слов.
   – Ужас!
   – Ничего, я переживу. – Лекси взяла вилку и ухитрилась урвать кусочек пирога. – Он просто потрясающий.
   – Я знаю.
   – И он тоже. Но это не раздражает, потому что если бы он не знал, то был бы идиотом, а мне идиот не нужен. У него такие милые ямочки на щеках, когда он улыбается...
   – Ладно, хватит уже, – проворчала Франческа. – Совсем забыла: звонила Гвен, хотела узнать, не сможем ли мы поиграть вместо нее в «Уэйнрайт-Инн» сегодня вечером.
   – Сегодня? – Лекси совсем не хотелось выходить из дома: нужно было еще переписать письмо в журнал. – Она нашла работенку получше?
   – Да, ее пригласили аккомпанировать рождественскому хору. Сегодня у них генеральная репетиция.
   – Арфисты могут хорошо заработать в это время года.
   Франческа, наконец, прикончила пирог.
   – Если мы пойдем сегодня в «Уэйнрайт-Инн», то и нам кое-что перепадет. Плюс покормят бесплатно. У них там такие ребрышки – объеденье! Мне надоели полуфабрикаты.
   – Сегодня туда собирались мои родители. В винном погребе намечается какая-то благотворительная акция.
   Лоренс и Кэтрин Джордан не скрывали, что не одобряют подработку дочери в ресторане. Они считали, что она не ценит свой талант, хотя в «Уэйнрайт-Инн» играли и лучшие музыканты штата.
   – Вот Эмили, – говорили они, – никогда не опустилась бы до такого.
   Что ж, никто и не спорит, думала Лекси. Если бы судьба была к ней чуть благосклоннее, она бы тоже не опускалась.
   – Пожалуйста, – простонала Франческа. По ее лицу было видно, что ей, очень нужны деньги на новый комплект белья.
   – Ладно. Только афишу повесим в раздевалке. – Лекси надеялась, что родители не заметят ее в ресторане.
   – Как скажешь. Я тут присмотрела белье из египетского хлопка с кружевными вставками и вышивкой. Я сначала не заинтересовалась им, а теперь вот думаю, если тебе так повезло, может, стоит и мне попробовать?
   Лекси рассмеялась.
 
   Через час после ее ухода Спенсер знал о Лекси все, что можно было найти в компьютерной базе данных: список ее студентов, предмет, который она преподавала, оценки, выставленные, ею в прошлом семестре, ее расписание, адрес и телефон, номер водительских прав и карточки социального обеспечения. Спенсер прочел ее резюме, выяснил, что в ноябре она обращалась в медпункт колледжа с жалобой на простуду и получила таблетку бенадрила.
   Колледжу следовало бы запретить доступ к подобным файлам, подумал молодой человек, запрашивая базу об отце девушки. Однако данные были открыты, и он спокойно искал то, что ему было нужно, не мучаясь угрызениями совести.
   Когда на экране высветилась информация о мистере Джордане, Спенсер даже присвистнул. Вот это да! Мэрри был прав: Фонд Лоренса Джордана выделяет огромные средства музеям, школам, театральным студиям и другим культурным организациям Рокки-Фолса и Остина. Но науку он не спонсировал. Что ж, подумал Спенсер, значит, наш проект будет первым. Деньги есть деньги.
   Искать и находить средства для работы молодой человек умел.
   – Мэрри, – крикнул он из кабинета, – спасибо за информацию об отце Лекси.
   – Всегда, пожалуйста.
   Команда уже успела вернуться к работе, отшельник Рип удалился в свою пещеру.
   А Спенсера мучили сомнения: одного восторженного отклика для «Техасцев» явно недостаточно.
   Да и письмо, кстати, еще не отправлено. Лекси Джордан убежала, прежде чем Спенсер успел договориться о деталях сделки. Да, она сказала, что позвонит, но он не желал подстраиваться под ее расписание.
   Просмотрев распечатанную информацию, Спенсер нашел номер ее телефона и позвонил.
   Голос на автоответчике принадлежал не Лекси. Спенсер набрал номер еще раз, снова услышал тот же голос и положил трубку. Оставлять сообщения было не в его правилах.
   Где же она? Время ужина. Она могла пойти куда-нибудь... или сегодня она работает в «Уэйнрайт-Инн»?
   Спенсер позвонил в ресторан.
   – Кто сегодня у вас играет? – спросил он метрдотеля.
   – Франческа Фонтейн и Александра Джордан. Виолончель и фортепьяно.
   Значит, он угадал.
   Спенсер вышел из кабинета и встретил пять пар глаз, напряженно уставившихся на него.
   – Пойду, послушаю, как она играет, – объяснил он. – Что вы на меня так смотрите?
   – Ничего, – хором ответили коллеги и вернулись к работе.
   Я просто изучаю партнера по деловому соглашению, убеждал себя Спенсер.
   – Гордон, ты закроешь здесь все, хорошо?
   – Не волнуйся.
   – В таком случае, джентльмены, разрешите откланяться.
 
   – Давай не будем играть мелодию из «Кошек», – попросила Лекси, пробегая пальцами по клавишам.
   Слова Спенсера о посредственных музыкантах из «Уэйнрайт-Инн», все еще звучали у нее в ушах. Девушки уже заняли свои места, и Франческа настраивала виолончель.
   – Пожалуйста, Лекси, дай мне передохнуть. Я «Воспоминания» могу посреди ночи с закрытыми глазами сыграть, – простонала в ответ виолончелистка.
   – А ты пойди, сними нижнее белье, это придаст «экспрессии» твоей игре, – ехидно процитировала Лекси.
   – Что это с тобой? – удивилась Фрэнки, не отрываясь от настройки инструмента.
   Лекси обвела взглядом зал: будний день и время раннее, – а уже ни одного свободного места.
   – Мне просто кажется, мы обязаны поддерживать марку заведения и играть с полной отдачей.
   – Надеюсь, это не намек на то, что я играю вполсилы. – Глаза у Франчески засверкали от негодования.
   – Я просто не хочу, чтобы наша игра превратилась в рутину.
   Франческа вскинула голову и кивнула.
   Лекси открыла сборник «Мелодии барокко» и заиграла вступление.
   Франческа тихо зашипела от негодования. Она тихонько проверила настройку, подтянула смычок, едва слышно провела им по струнам, чуть ослабила его.
   Лекси пришлось повторить вступление. На этот раз Франческа вступила вовремя.
   Однако она не осталась в долгу. Когда они заиграли джигу, Фрэнки выбрала такой темп, что Лекси еле поспевала.
   – Помедленней, мы же не на бегах, – взмолилась она.
   – Я просто не хочу, чтобы наша игра превратилась в рутину, – язвительно прошептала Франческа.
   Они закончили сложным пассажем, и пианистка без сил откинулась на спинку стула.
   Зал разразился бурной овацией. Девушки встали и поклонились.
   – Это непрофессионально, – процедила сквозь зубы Лекси, не переставая улыбаться зрителям.
   – Зато, как весело! – Франческа еще раз поклонилась. – Вот так и нужно играть.
   – Только без меня. Обе сели.
   – Смотри, это Гендель! – Виолончелистка отвела смычок в сторону. – Там одни шестнадцатые! Лекси глянула в ноты. Да это еще хуже джиги!
   – Может, сменим скорость?
   Лекси укоризненно посмотрела на подругу, взяла сборник «Сорок лучших бродвейских мюзиклов» и заиграла вступление к «Кошкам».
   Так и получилось, что она играла легкомысленную мелодию из мюзикла, когда Спенсер Прайс собственной персоной вошел в зал. В полном одиночестве.
   Увидев Спенсера, Лесли уткнулась в ноты. Что он здесь делает? Ведь сам же говорил, что терпеть не может «Уэйнрайт-Инн».
   Скосив глаза, она видела его, даже не поворачивая головы.
   На нем были черный костюм и белая рубашка. Волосы зачесаны назад. Да он само совершенство. Он...
   – Ты что делаешь?
   Лекси взглянула на подругу:
   – Играю.
   – Мы же только что закончили «Воспоминания». Лекси взглянула в ноты: она начала последний отрывок второй раз.
   Франческе пришлось подхватить мелодию.
   – Что с тобой?
   – Отвлеклась. Только не делай вид, что с тобой такого не бывало.
   – Никогда!
   – Неужели? Мистер Декабрь сидит за четырнадцатым столиком.
   Смычок виолончелистки непроизвольно дернулся.
   – Господи!
   – И не исключено, что он видел тебя голой на фотографии, – злорадно добавила Лекси.
   Франческа сфальшивила на последних нотах.
   – Господи! – снова воскликнула она. – Меня прямо в жар бросило. Прервемся после «Скрипача на крыше».
   Последние звуки мелодии едва успели раствориться в воздухе, а девушки уже спрыгнули с эстрады и направились в комнату отдыха.
   Выйдя из зала, Франческа обернулась к подруге. Глаза у нее от возмущения стали совсем круглыми.
   – Как ты могла пригласить его сюда, не предупредив меня?!
   – Я не приглашала!
   – Зачем же он пришел?
   – Вероятно, поесть.
   – Ты его видела?
   – Да. Я же первая заметила его.
   – Нет, я хочу сказать: ты его видела? Он же просто прекрасен! Господи!
   Красноречиво! – подумала Лекси.
   – Не представляю, как ты пригласила его на обед к родителям. Я бы, наверное, онемела, увидев его.
   Лекси не успела ответить – кто-то постучал в дверь. Вошла Джулиан Уэинраит, хозяйка заведения.
   – Александра, джентльмен за четырнадцатым столиком приглашает тебя присоединиться к нему.
   Франческа недовольно вздохнула и схватила подругу за руку. Джулиан изумленно посмотрела на девушек.
   – Ты пойдешь? Не волнуйся, он порядочный человек, ручаюсь тебе. Его зовут Спенсер Прайс, он руководит лабораторией в Центре исследований по информатике и электронике. Прекрасно разбирается в винах. Официанты говорят, что он не скупится на чаевые, когда его хорошо обслуживают.
   – Мы знакомы. – Лекси освободила руку.
   – Что ему сказать? Франческа подтолкнула Лекси.
   – Скажите, что я сейчас подойду.
   – И я тоже.
   Джулиан кивнула и вышла. Лекси уже направилась к двери, но Фрэнки ее задержала.
   – Не беги сломя голову, пусть немного подождет. Ожидание удваивает радость встречи.
   – Все эти игры не по мне, у нас не те отношения. – Лекси открыла дверь.
   – Так у вас уже отношения?
   Не обращая внимания на последний вопрос, Лекси направилась к столику Спенсера, стараясь никого не задеть по дороге своей длинной юбкой.
   Когда она подошла, Спенсер встал. От его восхитительной улыбки колени у нее слегка задрожали.
   – Могу поспорить, что вы не ожидали увидеть меня здесь, – сказал молодой человек, отодвигая стул для Лекси.
   – Не ожидала. Вы ведь не любите этот ресторан.
   – Но вы любите. Поэтому я решил прийти сюда. За спиной у девушки раздался смешок Франчески.
   – Это моя подруга и соседка по квартире, Франческа Фонтейн.
   Было приятно видеть, как женщина, пославшая ему собственное изображение в обнаженном виде с виолончелью и каждое утро разговаривавшая с фотографией мистера Декабря, онемела, столкнувшись со Спенсером Прайсом лицом к лицу.
   Они пожали друг другу руки. Молодой человек задумчиво наклонил голову.
   – Мы с вами раньше не встречались?
   – Вряд ли, я бы вас не забыла, – выдохнула Фрэнки, и тут же у нее в глазах вспыхнули лукавые огоньки. – Впрочем, если вы хорошенько подумаете, то поймете, почему вам знакомо мое лицо.
   Это было уже последней каплей. Лекси делала знаки подруге, умоляя ее, уйти.
   – Я подумаю потом, – нарушил молчание молодой человек. – А пока – не смею вас задерживать, нам с Лекси нужно кое-что обсудить.
   Даже Франческа не нашлась, что ответить. Она бросила на него испепеляющий взгляд и удалилась в комнату отдыха.
   – У вас есть несколько минут? – вежливо поинтересовался Спенсер.
   – Конечно, – ответила Лекси.
   – Вы ели? Или, может быть, бокал вина?
   – Мне еще играть полтора часа, так что только томатный сок.
   Спенсер подозвал официанта.
   Заказав сок, молодой человек наклонился вперед. Отсветы пламени свечи, стоявшей в центре столика, заиграли на его скулах.
   – Вы звонили в редакцию? – спросил он тихим и, как показалось девушке, чувственным голосом.
   – Я пришла домой только в пять часов. И Фрэнки тут же сообщила, что нам предстоит сегодня играть здесь.
   – Значит, вы не звонили в журнал? Да, он умеет заставить человека почувствовать себя виноватым.
   – Нет, но обязательно сделаю это. Я же обещала.
   – Отлично. Потому что я не отстану, пока вы не позвоните. И не забудьте про письмо. Ах, да, еще письмо надо переписать.
   – Не волнуйтесь.
   – Хорошо, тогда сменим тему. – Спенсер взглянул в сторону фортепиано. – Вы хорошо играли.
   Сам, того не понимая, он словно подвел итог ее музыкальной карьере. «Хорошо» – это не превосходно или потрясающе, не изумительно или удивительно, не грандиозно или волшебно, а именно такими словами описывали пение Эмили. «Хорошо» – это просто «хорошо». Но Спенсеру не стоит об этом знать.
   – Спасибо. Мы любим мелодии из мюзиклов, – добавила Лекси, жалея, что он не пришел чуть раньше, во время исполнения джиги.
   Молодой человек, одарил ее очаровательной улыбкой, полной раскаяния. Уж не тренируется ли он перед зеркалом?
   – Еще не простили меня за то неудачное высказывание?
   – Я не знала, что вам необходимо мое прощение.
   Спенсер откинулся на спинку стула, изучая лицо собеседницы. Неужели в ее жилах течет ледяная кровь? Или она узнала о нем что-то дурное?
   – Я вам не нравлюсь?
   Щеки у Лекси слегка порозовели.
   – Я вас не знаю.
   Спенсер успокоился – просто такой характер. Вот только непонятно, как она уживается со своей беспокойной подругой.
   – Это мы исправим.
   – Да, – ответила девушка с открытой улыбкой. – Но не думаю, что десять минут, которые у меня остались, помогут нам подготовиться к рождественскому обеду.
   А про обед-то он и забыл. Он думал о Лекси.
   – Нам нужно встретиться, – начал Спенсер, надеясь, что она не заметила паузы. – Можно поужинать здесь в тот день, когда вы не выступаете. Когда вам удобно?
   Лекси вдруг лучезарно улыбнулась, хотя Спенсер и не понял, почему.
   – Вы просто прелесть!
   – Я? – удивился молодой человек. Его никогда не называли так – это слово совсем не шло к его внешности.
   Девушка кивнула и убрала прядь волос за ухо.
   – Вы пригласили меня сюда, зная, что я люблю этот ресторан, хотя мы могли бы поговорить в кабинете или по телефону.
   А почему только поговорить? – мелькнуло в голове у Спенсера, но мысль показалась несвоевременной.
   – Знаете, что я подумала? Спенсер покачал головой.
   – Поучите меня играть на бильярде в «Бастерсе». Представив, как Лекси в узкой юбке наклоняется над столом, молодой человек оживился.
   – Хорошо, – улыбнулся он. Девушка отогнула манжету и посмотрела на часы.
   – Мы начинаем через пять минут, и Франческа должна еще успеть расспросить меня о вас. А мне пока нечего ей рассказать, кроме того, что вы научите меня играть на бильярде.
   Франческа? Ах, да, ее подружка.
   – А что вы хотите знать?
   – Для начала скажите, где правда, а где ложь в той статье в «Техасцах».
   – Все сведения о моем образовании – чистая, правда, потому что это единственное, что я им дал. Остальное, им пришлось домысливать самим.
   Лекси разочарованно улыбнулась.
   – Значит, вы не ищете женщину, которая помогла бы вам достроить коттедж в горах, где вы проводили бы долгие зимние ночи, занимаясь любовью у камина?
   – У меня нет коттеджа в горах, – ответил он, хотя сама идея в этот момент показалась ему заманчивой. – Разве у нас в округе есть горы?
   – В журнале не говорилось, что это поблизости.
   – Да... мне следовало прочитать, что там обо мне написали.
   – А вы не читали?
   – Руки не дошли. Я обычно целыми днями работаю над созданием механической руки. Или ищу деньги для этого.
   – Потому и снялись в календаре. Спенсер кивнул.
   – Да, мы на нем подзаработали. Теперь ваша очередь: кратко о себе.
   Лицо Лекси снова приняло замкнутое выражение.
   – Это будет более чем кратко, – напряженно произнесла она, глядя куда-то мимо Спенсера. – Сейчас вы познакомитесь с моими родителями.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Здесь? Сейчас? Но он совершенно не готов произвести впечатление на Лоренса Джордана.
   Вот не повезло!
   Впрочем, похоже, и Лекси не слишком рада этой встрече: с натянутой улыбкой она смотрела куда-то в зал, пальцы судорожно сжимали стакан с соком. Отлично, значит, в семье не все ладно. Лучше не бывает.
   – Послушайте... насколько близко мы знакомы?
   – Не знаю. Пусть будет нечто среднее.
   – Тогда смотри на меня и улыбайся, – быстро перешел на «ты» Спенсер.
   Лекси перевела на него взгляд, но улыбка не получалась. Он скосил глаза к переносице и был вознагражден ее звонким смехом. Однако Лекси тут же снова сосредоточилась на родителях. Чем ближе они подходили, тем сильнее она сжимала стакан.