Макалистер Хэдер. Музыка любви

   – Ну, как будто... – Маршалл окинул гостиную взглядом опытного разведчика, потом облизал палец и, подняв его вверх, обошел помещение. – Сквозняк в юго-восточном квадрате.
   – Я там сяду, – быстро ответила Кэролайн.
   Не обратив внимания на эту жертву, Маршалл подошел к Лекси и придирчиво изучил стоявшие на подносе тарелки.
   – Никаких молочных продуктов – от них портится голос. – Он пошел дальше.
   – И твоя мать еще утверждает, что принимает здесь певцов, – качая головой, проворчала Кэролайн, семеня за зятем.
   Лекси бросила взгляд на поднос и отправила крекер в рот. Пусть у меня испортится голос – меньше глупостей скажу, решила она.
   В прихожей послышался шум.
   – Сюда, дорогая.
   – Мы здесь все устроили для тебя, Эм.
   – Пап, я есть хочу.
   – Здесь же нет видеомагнитофона! А ты сказала, что мы сможем посмотреть наш мультфильм!
   – Только не «Русалочку»!
   – Но я его так люблю. Папа обещал, что мы посмотрим.
   – Маршалл, возьми детей, – взмолился капризный женский голос.
   – Дерек, сначала Мелисса посмотрит «Русалочку», а потом ты своих «Марсианских ниндзя в Сиэтле».
   Лекси едва успела отступить к стене, как группа одетых в бархат и кожу людей заполнила гостиную.
   В центре оказалась изящная блондинка в чем-то небесно-голубом, с большим шарфом на шее.
   Примадонна с эскортом, съязвила про себя Лекси, наблюдая, как двоюродная сестра усаживается перед камином, укоризненно глядя на надутых детей.
   – Привет, Эмили, – бросила Лекси, проходя мимо. Та взялась рукой за драгоценное горло и слегка кивнула. Кэролайн отдала племяннице шарф Эмили. Маршалл сунул ей термос с монограммой жены.
   – Это особый витаминный напиток Эмили. Его пьют теплым.
   – Спасибо, но, боюсь, на всех здесь не хватит. Маршалл недоуменно моргнул.
   – Шучу. Я просто... – Лекси попятилась в сторону кухни.
   Снова раздался звонок. Девушка с надеждой открыла дверь.
   На пороге стояла темноволосая женщина.
   – Я доктор Трейси. К Гретхен Джордан.
   – Входите, – пригласила Лекси. – Я ее сестра. Не забудьте, что мы представляем вас, как ее подругу.
   – Так я и есть ее подруга – в некотором смысле.
   – Доктор Треееееееейсиииии! – Гретхен кубарем скатилась с лестницы. – Я без вас не справлюсь! В гостиной наступило молчание. Доктор Трейси подошла к пациентке.
   – Ты что же, все утро просидела в своей комнате?
   – Я пыталась выйти, честное слово, – захныкала Гретхен.
   – Хочешь поговорить об этом?
   – Лекси досталось больше подарков, чем мне!
   – И что ты теперь чувствуешь?
   – Простите, – вмешалась Лекси и лучезарно улыбнулась гостям. – Пойду, проверю, как там обед.
   Проходя мимо кабинета, она услышала приглушенные звуки футбольного матча – отец и дядя Бен смотрели телевизор. Недолго вам наслаждаться, подумала девушка, скоро детишки потребуют поставить им «Русалочку».
   Не успев войти в кухню, она почувствовала запах горящей электропроводки, напомнивший ей о недавнем эксперименте с механической рукой.
   Миссис Джордан опрыскивала пространство освежителем воздуха с ароматом корицы.
   – Я сожгла миксер, – объяснила она дрожащим голосом.
   – Не волнуйся, я все сделаю. – Лекси ободряюще улыбнулась.
   Следующие два часа пронеслись в делах и заботах, и Лекси начала всерьез беспокоиться, приедет ли Спенсер.
   Дела шли из рук вон плохо.
   По настоянию доктора Трейси Гретхен явилась в кухню, чтобы набраться всесторонних рождественских впечатлений, но от нее помощи ждать не приходилось. Лекси попросила сестру украсить сахарное печенье, чтобы хоть чем-нибудь ее занять. Доктор объясняла ей значение цветов с точки зрения психоанализа.
   Миссис Джордан замахнулась на приготовление множества изысканных блюд, в итоге гостей кормить оказалось почти нечем.
   Время от времени в кухню заходила Кэролайн, чтобы пожаловаться на «спертый воздух», который мог повредить горлу Эмили.
   Наконец в кухню просунул голову мистер Джордан.
   – Кэтрин, милая, у вас тут все в порядке?
   – Абсолютно.
   – Тогда почему дым валит из духовки?
   – Просто жир перелился из противня на... – Лекси застыла, глядя на голубоватое облачко, поднимавшееся от плиты к потолку.
   Кэтрин молча, наблюдала, как дочь открывает дверцу духовки и вынимает из нее гуся. Очнулась она только через несколько минут. Кухню заполнил дым. Разглядев птицу, Лекси ахнула и принялась счищать обугленную съежившуюся кожу.
   – Это не ваша вина, виноват гусь, – поспешила успокоить доктор Трейси.
   Лекси заметила, что и с пароваркой что-то не так.
   – Мам, почему пароварка молчит?
   В то же мгновенье крышка с громким хлопком подлетела вверх с такой силой, что ударилась о потолок, и плиту засыпало побелкой. Крышка рухнула в кастрюлю с семгой, забрызгав всю кухню ее содержимым.
   – Что же теперь делать? – застонала миссис Джордан. – Что делать?
   – Дамы, – заглянул в кухню Бен, – к нам пришел молодой человек. Говорит, его пригласили на обед.
   Из клубов дыма появился Спенсер, похожий на благородного рыцаря.
   В руках он держал пакет с копченой индейкой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   По пути к дому родителей Лекси, Спенсер был готов повернуть назад, но решил, что отступать в последний момент – малодушие.
   Кроме того, он уже несколько дней тщетно пытался отогнать мысли о ней и теперь очень хотел ее видеть.
   Показался дом Джорданов.
   Спенсер давно научился спокойно относиться к богатству других, общаясь с состоятельными политиками и бизнесменами, добиваясь финансовой поддержки своего проекта, но при виде этого особняка его взяла оторопь: особняк был вызывающе роскошен. Странно, что рождественский венок над входной дверью свит из сосновых веток, а не из стодолларовых купюр, подумал Спенсер.
   Он мысленно сравнил его со скромным сельским домиком в предместье Далласа, где провел прошлую ночь. Молодой человек недолго прожил в семье Маккинни, но это были его последние приемные родители, которые помогли ему поступить в интернат, поэтому он ездил к ним, как домой.
   В такой дворец с копченой индейкой не ходят, расстроился Спенсер. Зря он послушал Лекси. Хорошо еще, что догадался захватить бутылочку портвейна из своей любимой техасской винодельни.
   Он вышел из машины и открыл багажник, где лежал подарок. Поколебавшись немного, решительно взял индейку и вино и быстро направился к дому, чтобы не дать себе передумать. Уже на крыльце он почувствовал запах дыма. Неожиданно седой незнакомый человек распахнул дверь и подпер ее увесистой статуэткой ангела.
   – Добрый день, – неуверенно произнес молодой человек. – Меня зовут Спенсер Прайс. Я приятель Лекси... Александры. Она пригласила меня на рождественский обед.
   Мужчина выпрямился и приветливо улыбнулся.
   – Не знаю, подадут ли в этом доме обед, но отец Александры приготовил отменный коктейль. – Он протянул гостю руку. – Бен Уиллман. Я дядя Лекси.
   Через открытую дверь были видны большие комнаты в праздничном убранстве, все заволакивала легкая голубоватая пелена.
   – Кажется, они все на кухне. – Мистер Уиллман повел Спенсера за собой. – Тут, знаете ли, такая суматоха!
   По мере приближения к кухне дымовая завеса становилась все плотнее. Где-то рядом голос миссис Джордан повторял:
   – Что же теперь делать?
   Мистер Уиллман остановился в дверях.
   – Дамы, – произнес он, – к нам пришел молодой человек. Говорит, его пригласили на обед.
   – Спенсер! – крикнула Лекси таким ликующим голосом, что Спенсер замер от неожиданности.
   Девушка поставила противень с чем-то подгорелым на плиту и быстро подошла к нему.
   – Ты пришел!
   – Да. Счастливого Рождества! – Он кивнул на противень. – Это гусь?
   – Был. Хотя по виду теперь не скажешь. Спенсер удивленно посмотрел на нее: она что же, специально сожгла несчастного гуся, чтобы я предстал перед ее родителями в самом выгодном свете? Вот это характер!
   Девушка ткнула пальцем в пакет, который он держал в руках.
   – Неужели это копченая индейка? – с надеждой спросила она.
   Молодой человек кивнул. Хорошо, что он не оставил пакет в машине.
   Прикрыв глаза, Лекси, с облегчением выдохнула.
   – Спасибо, – прошептала она и, обернувшись, громко произнесла: – Мама, посмотри, что принес Спенсер! Копченую индейку!
   Глаза миссис Джордан наполнились слезами.
   – Доктор Прайс, вы спасли нас!
   – Ну что вы, – смутился молодой человек, – у вас, наверное, много другой... еды. – Он огляделся: вся кухня, стены, стол и даже потолок была заляпаны чем-то съестным.
   – Мама, индейку нужно только разогреть, остальные блюда скоро будут готовы. – Лекси стала разворачивать пакет, но мать остановила ее.
   – Здесь столько дыма. Почему бы тебе не показать Спенсеру – можно мне вас так называть? – наш сад, а мы пока проветрим кухню.
   – Но ведь нужно еще... – Лекси взглянула на плиту, залитую чем-то нежно-розовым.
   – Прошу тебя, – настойчиво повторила миссис Джордан. – Лоренс, ты ведь помоешь плиту, правда? Девушка кивнула в сторону боковой двери.
   – Выйдем здесь. С заднего двора открывается чудесный вид на водопад.
   Стараясь не наступать в розовые лужицы на полу, Спенсер пошел за Лекси. Проходя мимо двух темноволосых женщин, украшавших печенье, он остановился, чтобы поздороваться, но они не обратили на него внимания.
   – Спенсер, это моя сестра Гретхен и ее подруга...
   – Доктор Трейси – мой психоаналитик, – бесцеремонно прервала ее Гретхен, – и я этого не стыжусь. Важно ничего не скрывать от своих родственников.
   – Гретхен слышала, что вас назвали доктором Прайсом, – подала голос психоаналитик.
   – Я доктор наук, – вежливо пояснил он.
   – Вот видишь, – успокоила она свою пациентку, а ты думала, что родители подыскали тебе еще одного врача.
   Гретхен изучающе посмотрела на Спенсера, и ему показалось, что она была бы не против еще одного психоаналитика.
   – Если он не врач, значит, твой поклонник, – высказала она предположение.
   – Гретхен чувствует себя одинокой, потому, что вы ни о чем ей не рассказываете, – ровным профессиональным тоном объяснила доктор Трейси.
   – А о чем я должна ей рассказывать? – удивилась Лекси.
   – О своем молодом человеке.
   – Мы начали встречаться недавно, – попытался успокоить ее Спенсер.
   – Недавно? Так почему же она пригласила вас на наш семейный праздник? – недовольно произнесла Гретхен. – Сегодня Рождество, здесь собрались только члены семьи.
   – Если ты проходишь курс психотерапии, это еще не дает тебе права грубить! – взорвалась Лекси. – Пойдем, Спенсер.
   – Я всего лишь пытаюсь выразить свои чувства.
   – Гретхен... – начала доктор Трейси.
   – Ему здесь не место!
   Спенсер почувствовал раздражение и вышел в боковую дверь.
   – Извини, – догнала его Лекси уже во дворике, – Гретхен всегда передергивает.
   Спенсер безмятежно любовался водопадом вдали.
   – Все в порядке, не беспокойся.
   – По-моему, ты уже достаточно настрадался от знакомства со мной. Ты сделал даже больше, чем предусматривало наше соглашение. Поезжай домой, радуйся празднику. Я скажу родителям, что у тебя появились срочные дела.
   Нужно ей все объяснить, подумал Спенсер. Он взглянул на Лекси, потом снова перевел взгляд на водопад...
   – Я рос в детском доме, потом у приемных родителей. Отца я не знал, мать – алкоголичка. Бабушка не смогла взять меня к себе. Вот и все.
   Спенсер боялся, что его станут жалеть, однако Лекси посмотрела на него сердито.
   – Если тебе неприятно говорить об этом, не надо.
   – Но я ведь говорю! – Просто я... никогда никому не рассказывал об этом. Бывали времена, когда моя биография сильно мне мешала. – Спенсер попытался улыбнуться. – Начать очень трудно.
   – Тебе, наверное, пришлось очень много трудиться, чтобы достичь теперешнего положения, – произнесла девушка.
   Легкий ветерок подхватил ее локон, и он упал на лоб. Лекси привычным жестом убрала волосы за уши.
   – Расскажи, как ты стал руководителем исследовательской группы.
   Спенсер пожал плечами.
   – Я не ставил перед собой такой задачи, просто мне надоело, что люди рядом со мной постоянно меняются. Не пойми меня неправильно, у нас был хороший детдом. Потом я жил в семьях замечательных людей, но они были мне чужими. А однажды я увидел иностранный фильм. Там речь шла о мужчинах, которые свято чтут школьную дружбу. И неважно, что они делают в жизни, товарищи всегда готовы поддержать их, потому, что они учились и жили в одной школе.
   – В интернате? Он кивнул.
   – Я сменил несколько школ, попадал то в одну семью, то в другую и наконец, решил, что, если поступлю в интернат, в моей жизни появится что-то постоянное.
   – Мудрое решение. – Лекси поежилась.
   – Да, только это оказалось не так-то просто. – Спенсер только теперь заметил, что она вышла на улицу в одном легком платье и фартуке.
   Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Девушка уютно укуталась в него. Теперь он будет пахнуть ее чудесными духами, не без удовольствия подумал Спенсер.
   – Я расспрашивал людей, листал каталоги в библиотеке и наконец, узнал о школах-интернатах. В такой школе я мог жить круглый год, и мне уже не был нужен опекун. К тому же ученики там носили форму, поэтому я мог не стыдиться своей жалкой одежды. Но чтобы попасть туда, нужно было добиться стипендии либо найти спонсора. Я стал учиться как ненормальный, засел за книги, работал, не поднимая головы. Потом разослал заявления во все известные мне интернаты. Одна пенсильванская школа предложила мне стипендию.
   – Но когда ты приехал туда, то понял, что никогда не станешь для них своим из-за своего сиротства, да?
   – Да.
   В глазах у Лекси мелькнуло сочувствие, но, прежде чем Спенсер успел обидеться, она погладила его по щеке.
   – Хорошо еще, что ты такой красавчик, иначе тебе бы совсем туго пришлось.
   – Ну, здрасьте, я ей тут душу раскрываю... – улыбнулся он.
   – Я понимаю. Надеюсь, и ты понимаешь, что никто из нас не станет относиться к тебе так, как эти кретины, твои одноклассники.
   – Разве не из этих соображений ты спалила гуся? – решился спросить Спенсер.
   – То есть?
   – Ты велела мне принести индейку, а потом сожгла своего гуся, чтобы представить меня в выгодном свете. Ты боялась, что родители поймут, кто я такой.
   Лекси изумленно смотрела на него.
   – Да ты что! Это родители должны беспокоиться о том, что ты поймешь, кто они такие. Ведь мама и папа распоряжаются не своими деньгами.
   – А чьими?
   – Деньгами Фонда культуры и искусства. Мой отец – всего лишь наемный работник. – Она обвела вокруг рукой. – Все это принадлежит Фонду. Впрочем, родители не очень об этом распространяются. Наверное, поэтому они так хотят, чтобы хоть кто-нибудь из их детей достиг такого же успеха, как моя двоюродная сестра. Тогда у них появится законное право вращаться в высшем обществе. Представляешь, в отличие от Эмили, тетя Кэролайн в это самое общество не рвется. Вот ирония судьбы: нам бы с Эмили матерями поменяться.
   Она тоже раскрыла мне душу, понял молодой человек. Не зная, что сказать или сделать, он прибег к проверенному ходу – поцеловал Лекси.
   И именно в этот момент во дворик выглянула миссис Джордан:
   – Александра!
   Лекси отпрянула от Спенсера.
   – Воркуете, голубки? – улыбнулась Кэтрин. Спенсер смущенно поежился – неловко получилось. Лекси тоже выглядела сконфуженной.
   – Пойдемте в дом, – позвала миссис Джордан. – Эмили согласилась спеть для нас до обеда. – Кэтрин закрыла за ними дверь. – Спенсер, вам очень повезло!
   – Я жду с нетерпением того момента, когда услышу этот чудесный голос.
   – Уже скоро. А пока Эмили распевается в музыкальной гостиной, мы представим вас нашим гостям. – Миссис Джордан посмотрела на дочь и нахмурилась. – Ты собираешь выступать в фартуке?
   – Так ведь выступать будет Эмили.
   – Но ей потребуется аккомпаниатор.
   – Неужели им буду я?
   – Александра, не капризничай, это такая честь. Честь? Лекси раздраженно сорвала с себя фартук.
   – Мама, это всего лишь Эмили, дочь твоей сестры.
   Но мать уже не слышала ее, она ушла из кухни и увела с собой Спенсера.
   Девушка последовала за ними. Проходя мимо музыкальной гостиной, она услышала, как двоюродная сестра поет гаммы.
   Эту комнату спроектировали специально для музыкальных занятий. Артисты, которые гастролировали в Остине, Хьюстоне и даже в Далласе, любили особняк Джорданов за его спокойную атмосферу и часто останавливались здесь. Им нужно было помещение для репетиций. Кроме того, музыкальной гостиной пользовались во время частых музыкальных вечеров и приемов.
   Сейчас в гостиной были только Эмили и Маршалл. Остальные гости дожидались снаружи. Лекси вошла, тихо притворив за собой дверь, и остановилась у рояля, но ни двоюродная сестра, ни ее муж словно не заметили этого. Маршалл играл гаммы, а голос Эмили повторял их. Лекси терпеливо ждала, когда кончится распевка.
   – Так что мы будем пе...
   Эмили и Маршалл замахали на нее руками и продолжили упражнения.
   – Послушайте, если вы обойдетесь без меня, так и скажите. Мне есть чем заняться, – неуверенно произнесла Лекси. И с кем, подумала она.
   – Ты не видишь, мы еще не закончили? – огрызнулся Маршалл. – Как профессиональный музыкант, ты должна понимать, что нельзя прерывать певца, когда он разогревает горло. Впрочем, о чем это я? «Литтлтри» – это не «Джулльярд». Лекси терпеть не могла Маршалла.
   – Она не единственная, кому нужно разогреться. Что мне играть?
   Маршалл открыл кожаный портфель.
   – Я предполагал, что жену станут упрашивать «что-нибудь спеть», поэтому захватил несколько праздничных пьес. – Он полистал ноты. – Думаю, тебе не стоит петь в полный голос, милая. Я подберу несколько несложных гимнов.
   – Я бы спела «О, Святая ночь», – произнесла Эмили, – там очень приятный аккомпанемент. – Она улыбнулась двоюродной сестре и вернулась к распевке, зажав рукой одно ухо.
   О чудо, примадонна заговорила, ехидно подумала Лекси.
   – Не сегодня, дорогая, – возразил заботливый муж. – Этот гимн нужно петь в полный голос. Нет смысла так истязать горло. Я еще не решил, позволить ли тебе исполнить «Тихую ночь».
   Лекси посмотрела на седеющую макушку Маршалла и его очки в черной металлической оправе. Проходимец!
   – Раз уж ее инструмент столь уязвим, может быть, не стоит вообще сегодня петь? Ничего страшного не случится. – Лекси присела на край стула у рояля, заставив Маршалла подвинуться. – Я поиграю для гостей. – Она положила руки на клавиши, посмотрела на родственника и добавила: – Ты мне мешаешь.
   Ошарашенный Маршалл, встал. Лекси села поудобнее и заиграла веселую рождественскую мелодию, которую исполняла в «Уэйнрайт-Инн» каждый вечер.
   Этот идиот меня раздражает, думала она. Даже жаль бедняжку Эмили, несладко ей живется с этим Карабасом-Барабасом. Для него она только инструмент, он решает, что и когда ей петь. Ужас! Ни за что бы, не вышла замуж за такого тирана.
   Неожиданно раздались аплодисменты. Оказалось, что, пока она играла, гости собрались в гостиной, рассевшись на красивых стульях с бархатной обивкой.
   – Спасибо, Александра, – сказала миссис Джордан, – теперь мы послушаем Эмили. Такая честь для нас. – Она стиснула руки.
   Лекси перелистала отобранные Маршаллом ноты.
   – Что будешь петь? – обратилась она к Эмили.
   Они договорились исполнить «Вифлеемскую звезду», «Радость миру» и «Святого младенца» для детей.
   Лекси начала играть. Хотя песня была совсем простой, сразу стало ясно, что поет настоящий профессионал. Лекси и сама почувствовала, что играет лучше, чтобы не отстать от двоюродной сестры. Нет, колледжу «Литтлтри», в том состоянии, в каком он сейчас, никогда не заполучить такого профессионала, как Эмили. Нужно набраться смелости и обратиться к отцу за помощью. Другого выхода нет.
   Настало время третьего гимна. Певица набрала в легкие воздуха, приготовившись петь «Радость миру», но Лекси заиграла «О, Святая ночь», сама не зная почему.
   Эмили только удивленно посмотрела на нее и запела, на этот раз в полный голос. Ее чистое сопрано, звучавшее в залах лучших оперных театров мира, заполнило дом.
   Лекси мысленно летела за ним. Мама права, рассуждала она, аккомпанировать ей действительно большая честь. В сердце девушки не осталось больше ни зависти, ни жалости к двоюродной сестре. Эмили сознательно выбрала искусство и заплатила за это высокую цену.
   Я бы никогда так не смогла, поняла Лекси.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   – Здорово! – Спенсер подошел к Лекси, пока остальные гости столпились вокруг Эмили.
   Даже доктор Трейси, забыв о своей подопечной, аплодировала певице. Лес, который во время выступления родственницы стоял у стены с кислой миной, тихо выскользнул из гостиной.
   – Она великолепна, правда? – Лекси убрала волосы за уши.
   – Я имел в виду тебя.
   – Рядом с Эмили нельзя играть плохо. – Она посмотрела в сторону двоюродной сестры. – Я раньше ей завидовала, теперь с этим покончено. Но я полна решимости возродить, музыкальный факультет «Литтлтри». – Девушка устало улыбнулась. – Осталось только денег достать.
   – Я большой специалист в финансовых вопросах, – пошутил Спенсер.
   – Ах да, календарь!
   – Что ж, попробуйте. У Франчески уже есть подходящая фотография.
   Лекси рассмеялась. Они вышли из гостиной.
   – Мы и машины мыли, и пирожки продавали... и бытовую технику чинили.
   – Зачем такие хитрости?
   – Так ведь я объясняю: все эти акции привлекают внимание прессы, а пресса делает людей известными. Это прямой путь к деньгам. Когда у меня брали интервью, я каждый раз объяснял, какую пользу обществу и выгоду спонсорам может принести наш проект. Спонсоры предпочитают давать деньги известным людям. Обязательно приложу вырезки из журналов, когда стану подавать заявку на грант.
   – А ведь музыкальный факультет тоже может устроить такую акцию!
   – Конечно. Рад, что тебе понравилась моя идея.
   – Хорошо. Обсудим все после праздников. Молодой человек кивнул, и у нее потеплело на душе.
   – У нас есть минутка до обеда? – спросил Спенсер.
   – Даже не одна.
   – У меня для тебя подарок. Он в кармане пальто.
   – Встретимся у елки, – улыбнулась девушка. Ей пришлось хорошенько спрятать свой подарок, потому, что он был завернут в бумагу «неправильного» цвета.
   Они с Франческой долго спорили, должна, ли Лекси дарить ему что-то, и если да, то, что именно. В конце концов, они решили, что нужно купить подарок, но отдать только в том случае, если он сам что-нибудь ей подарит. В противном случае – вручить через несколько дней в знак благодарности. Тоже неплохо: лишний повод встретиться.
   – Увидел тебя за роялем и вспомнил, – объяснил Спенсер, отдавая ей серебристую коробочку, перевязанную витым шнуром.
   В коробочке лежал бархатный мешочек, а в нем две серебряные заколки для волос.
   – Спенсер! – выдохнула изумленная девушка.
   – Ты все время убираешь волосы за уши, особенно когда играешь, а они такие чудесные. Я подумал, вдруг тебе это надоест, и ты их отрежешь, чтобы они не падали на лицо. Поэтому я решил подарить тебе заколки – чтобы спасти твои волосы.
   – Очень красивые. – Лекси взглянула в лицо Спенсеру. Нет, теперь она ни за что их не отрежет.
   Девушка достала свою коробку из-под елки и протянула ему.
   – Ты приготовила мне подарок? – удивился он.
   – Это просто... – Она умолкла, наблюдая за тем, как он аккуратно разворачивает бумагу.
   – Ух, ты! – Спенсер достал металлическую пластинку с собственным именем и выгравированными на ней конденсаторами, катушками сопротивления, интегральными схемами и прочими штучками.
   – Это один студент с факультета изобразительных искусств сделал на заказ, – объяснила Лекси. – Мы с Франческой поддерживаем их таким образом, когда можем. Я не видела таблички на двери твоего кабинета.
   – Действительно, таблички нет, – обрадовался Спенсер. – Отлично! Спасибо!
   Лекси застенчиво улыбнулась и убрала волосы за уши.
   – Ох, и правда, я убираю волосы за уши! А сама и не замечала. Дай-ка. – Девушка подошла к зеркалу и заколола непослушные пряди.
   Спенсер с довольным видом рассматривал подарок. Лекси вздохнула с облегчением: значит, табличка ему понравилась. Он, наверное, не часто в своей жизни получал подарки, с болью подумала она, и сердце у нее защемило.
   И вот, наконец, рождественский обед в настоящей семье. Спенсер почувствовал, что нервничает. Он собрался с силами, взглянул на поблескивающие заколки в волосах Лекси и последовал за ней в столовую.
   Гости не спеша рассаживались по местам, когда в комнате появился Лес. Зрелище было ошеломляющее, чего он, собственно, и добивался.
   Он был в красной вязаной безрукавке, которая оставляла открытыми руки, покрытые татуировками.
   А ведь и не скажешь, что он близнец Лекси, мелькнуло в голове у Спенсера, он гораздо больше похож на Гретхен.
   – Лесли, немедленно надень рубашку! – Голос миссис Джордан звенел от гнева.
   – Она уже на мне.
   – Найди другую.
   – Зачем? – невозмутимо спросил Лес. – Я ведь вписываюсь в регламентированные цвета.
   – Лоренс, твой сын явился в столовую без рубашки.
   – Я вижу, – ответил мистер Джордан и решительно направился к Лесу. – Сынок, надень рубашку.