Страница:
Дверь затворилась.
Язык Кристиана исполнял у меня во рту жгучий танец. Я чувствовала, что таю от блаженства. Слезы струились у меня по щекам. Я целовала его все глубже, со все возрастающей страстью. Мне хотелось раствориться в нем без остатка.
А вот это уже лишнее, – заметил Кристиан, утирая мои слезы. – Яне смогу любить женщину, которая недостаточно сильна, чтобы быть самой собой.
Он оторвался от моих губ и принялся покрывать поцелуями влажные дорожки слез.
Ты говорил, что я тебя дополняю. Разве ты не самодостаточен?
Только с тобой, – ответил он.
А я, выходит, самодостаточна без тебя?
Он поцеловал меня сперва в один глаз, затем в другой.
– Ты цельная и вполне самодостаточная натура. Ты маленький воин. Ты сможешь существовать и без меня. Так же будешь смеяться, снова научишься любить и в целом неплохо проживешь жизнь. Ты добьешься успеха, потому что не можешь иначе.
Я отвела волосы с его лица и заглянула ему в глаза.
– Ты прожил девятьсот лет, Кристиан. Уверена, ты не раз имел связь с женщинами, но все это уже в прошлом. Ты же это пережил. И разрыв со мной тоже переживешь.
Он не сводил с меня своих теплых глаз. Мне показалось, что его взгляд светится любовью, но я не хотела себя понапрасну обнадеживать. Кристиан приоткрыл свое сознание, чтобы я тоже почувствовала его боль и муки. Потом он заговорил, и мне показалось, словно это говорю я. Мысли наши слились воедино. Мы стали одним целым, и это странное слияние душ напугало меня до полусмерти.
Если ты меня покинешь, у меня нет будущего. Я не такой сильный, как ты, Возлюбленная. Без тебя мне не выжить. Если ты уйдешь, то мне будет легче наложить на себя руки, чем продолжать существовать, зная, что упустил свой единственный шанс.
– Ничего ты не упустил, – пробормотала я, и глаза мои наполнились слезами. А ведь он прав! Только что я испытала агонию, которая не дает ему покоя на протяжении уже почти тысячи лет, и знала, что он не лжет. Он и вправду покончит с собой, не выдержав мрачного будущего, оживляемого лишь воспоминаниями о прошлых несчастьях.
И с чего я только взяла, что у меня есть выбор? Нет у меня никакого выбора. Либо я брошу Кристиана, и тогда он себя убьет, либо я останусь с ним, и тогда его прикончат Гарда и Эдуардо.
Во сне Эдуардо сказал мне: «Выбирай». Какая же я глупая! Думала, придется выбирать, я или Кристиан, а приходится решать, как ему погибнуть.
Почему ты считаешь, что нас так легко победить?
Я шмыгнула носом. Он протянул мне платок. Я решила не обмениваться с ним мыслями – это слишком интимный способ общения.
– Не хочу тебя обидеть, Кристиан, но если Гарда и Эдуардо сломили твоего друга, что помешает им расправиться с тобой?
– Себастьян еще не нашел свою Возлюбленную.
– Ну и что с того?
– Разве двое не сильнее одного?
Я задумалась.
– Ну хорошо: ты говоришь, что Темный, который нашел свою Возлюбленную…
– Который соединился со своей Возлюбленной.
– …сильнее Темного-одиночки. Но в данном случае это ничего не меняет. Я – не твоя Возлюбленная.
– Нет, Возлюбленная. Раньше я сам сомневался, но теперь знаю, что ты – та, кого я ждал. В твоих руках мое будущее. Только ты сможешь искупить мою душу.
– Ничего подобного! Я не умею спасать души, я обыкновенный медиум, вот и все!
– Одно другому не мешает.
– Но…
Он поцеловал мою ладонь. Всю мою руку тут же обожгли язычки пламени.
– Ты уже начала исцелять мою душу. Это произошло при первой же нашей встрече. Вот почему теперь я могу выходить на улицу за несколько часов до заката. Голод, сжигавший меня, уменьшился. Теперь я жажду только тебя. Этого бы не произошло, не будь ты предначертана мне судьбой.
– Что значит жаждешь меня? – Я подозрительно покосилась на него. – Ты имеешь в виду секс?
– Ну да, в том числе.
Тут я сообразила, что ему от меня нужно. В нем жила надежда, что я спасу его душу, страстное желание физического соития и затаенная, темная…
– Жажда крови. Понятно. Значит, Темные питаются только Возлюбленными?
– Кроме тебя, мне никого не нужно. Теперь мне противна сама мысль о том, чтобы питаться кровью другого человека.
Он не сводил с меня глаз – наверно, ему было интересно, как я отнесусь к такому заявлению. На секунду я представила себя в роли подопытной коровы, которую кормят и всячески ублажают, чтобы она могла исправно служить донором. Затем мысли мои переключились на Кристиана. Я по опыту знала, каким интимным и эротическим актом было пригубление крови. Неужели я хочу, чтобы Кристиан делал это с кем-то еще?
Разумеется, нет!
Впрочем, у меня еще остались вопросы.
– Почему ты сначала решил, что твоя Возлюбленная – это Джой, а не я? И почему потом передумал?
Он провел рукой по волосам и откинулся вместе со мной на спинку тахты.
– Однажды Джой сказала, что, возможно, существуют две женщины со скрещенными программами – так она выразилась. Одна рождена Возлюбленной, но волей судьбы никогда ею не станет; а другая создана самой обыкновенной женщиной, но может превратиться в Возлюбленную. Прежде я думал, что это чушь, но теперь… – Его глаза приобрели красивый, теплый красновато-коричневый оттенок, и в них заблестели золотистые искорки. – Теперь я понял, что она была права. Ты не рождена быть моей Возлюбленной, и все же ты – это она. Если ты останешься со мной, то поможешь преодолеть мою темную сущность. До истинного Воссоединения останется всего один шаг.
Бр-р-р! Я поняла, что он имеет в виду: обмен кровью. Действительно, когда мы занимались любовью и он пил мою кровь, во мне всколыхнулось темное, первобытное желание попробовать его кровь на вкус. Я постаралась забыть об этом непонятном и странном желании и переключилась на настоящий момент.
– Ну хорошо, допустим даже, что ты нашел свою Возлюбленную. Думаешь, у нас хватит силы снова предстать перед триумвиратом? Они меня чуть не укатали, Кристиан, несмотря на то что ты подпитывал меня своей энергией. Да и ты порядком ослабел, я это почувствовала: ведь ты отдавал мне все свои силы.
Он снова поцеловал мою ладонь. Я поборола дрожь наслаждения, пробежавшую по мне, когда его дыхание защекотало мою чувствительную кожу.
– После Воссоединения мы станем одним целым. Ты будешь дополнять меня и сама станешь бессмертной.
– Бессмертной – не значит неуязвимой! Ты же говорил, что Темного можно убить. Доказательство тому – твой друг Себастьян, которого держат в плену помимо его воли.
– Себастьяна схватили не Гарда с Эдуардо. К его поимке приложил руку кто-то еще, тот, кто сумел ослепить Себастьяна, потому что у того нет Возлюбленной. Искупленный Темный никогда бы не мог так ошибиться.
– Ты что, хочешь сказать, что после ритуала искупления станешь еще более совершенным?
Его губы тронула улыбка. Как же мне хотелось расцеловать эту улыбку!
– Нет, я не настолько высокомерен, чтобы утверждать такое, Эллегра. Просто Моравский Темный, прошедший Воссоединение, никогда не поставит жизнь своей Возлюбленной под угрозу. Она для него все. Он живет ради того, чтобы сделать ее счастливой. Он не станет рисковать жизнью, потому что жизнь его отныне принадлежит не ему, а Возлюбленной, которую он должен защищать.
Я перестала бороться с собой и прикоснулась губами к его улыбке.
– Что-то я сомневаюсь в этом заявлении. С чего бы это?
Он усадил меня к себе на колени.
Это все потому, что раньше у тебя никогда не было Темного. Обещаю, что этого ты никогда не забудешь… и никогда ни о чем не пожалеешь.
Дверь снова приоткрылась. Я не шелохнулась.
– Теперь она сидит у него на коленях. Слушай, они снова целуются! Он держит руку на ее груди. Перестань на меня орать! Господи, Джой, сама ведь просила посмотреть, что они делают! Не просила бы, раз не желаешь слышать…
Дверь снова захлопнулась, на этот раз весьма решительно.
Я улыбнулась, не отрываясь от губ Кристиана.
– Знаешь, ты не оставляешь мне выбора. Это называется психологическим шантажом.
Его улыбка исчезла. Я с тревогой вгляделась в его лицо. Оно выражало чувство вины. Похоже, он упрекал себя в том, что рассказал мне правду.
– Если бы только был какой-нибудь иной способ, Эллегра…
– Я уже побывала в твоей глупой башке, – перебила я Кристиана, поглаживая прохладные пряди его волос, – и знаю, что ты не обманываешь. Да и ты знаешь, что я не дам тебе погибнуть. Значит, нельзя рвать наши отношения. Заключим пакт.
Я запустила пальцы в его волосы и тянула их, пока он не поднял голову. Потом стала ласкать его шею, нежно покусывая тонкую кожу вокруг адамова яблока.
Мы составим свод правил, мистер Зазнайка, и будем строго их придерживаться.
– Ничего не имею против правил. – Он нагнулся и приник к моим губам. – Особенно мне нравится следующий пункт: я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты сама не попросишь, чтобы я перестал.
– Это будет очень не скоро, – предупредила я, но меня тут же заставил умолкнуть его поцелуй.
Через некоторое время дверь снова отворилась.
– Ребята, вы бы хоть одежду надели, что ли. Джой пошла в туалет – сотый раз уже сегодня туда бегает, – а потом хотела зайти посмотреть, как вы тут. Э-э-э… Вы меня слышите? Накрылись одеялами… А одежда уже на полу. Хоть бы ты себе новое нижнее белье купила, Элли. Похожие шмотки моя бабушка носит. Я даже не знала, что такое все еще шьют…
Кристиан захлопнул дверь, не отрываясь от дела. Я застонала, не прерывая поцелуя, и отдалась блаженству. Наши тела и души вновь слились воедино.
Наверняка существует способ спасти Кристиана от той судьбы, что предсказывал мой сон. И я обязательно его отыщу.
Глава 13
Язык Кристиана исполнял у меня во рту жгучий танец. Я чувствовала, что таю от блаженства. Слезы струились у меня по щекам. Я целовала его все глубже, со все возрастающей страстью. Мне хотелось раствориться в нем без остатка.
А вот это уже лишнее, – заметил Кристиан, утирая мои слезы. – Яне смогу любить женщину, которая недостаточно сильна, чтобы быть самой собой.
Он оторвался от моих губ и принялся покрывать поцелуями влажные дорожки слез.
Ты говорил, что я тебя дополняю. Разве ты не самодостаточен?
Только с тобой, – ответил он.
А я, выходит, самодостаточна без тебя?
Он поцеловал меня сперва в один глаз, затем в другой.
– Ты цельная и вполне самодостаточная натура. Ты маленький воин. Ты сможешь существовать и без меня. Так же будешь смеяться, снова научишься любить и в целом неплохо проживешь жизнь. Ты добьешься успеха, потому что не можешь иначе.
Я отвела волосы с его лица и заглянула ему в глаза.
– Ты прожил девятьсот лет, Кристиан. Уверена, ты не раз имел связь с женщинами, но все это уже в прошлом. Ты же это пережил. И разрыв со мной тоже переживешь.
Он не сводил с меня своих теплых глаз. Мне показалось, что его взгляд светится любовью, но я не хотела себя понапрасну обнадеживать. Кристиан приоткрыл свое сознание, чтобы я тоже почувствовала его боль и муки. Потом он заговорил, и мне показалось, словно это говорю я. Мысли наши слились воедино. Мы стали одним целым, и это странное слияние душ напугало меня до полусмерти.
Если ты меня покинешь, у меня нет будущего. Я не такой сильный, как ты, Возлюбленная. Без тебя мне не выжить. Если ты уйдешь, то мне будет легче наложить на себя руки, чем продолжать существовать, зная, что упустил свой единственный шанс.
– Ничего ты не упустил, – пробормотала я, и глаза мои наполнились слезами. А ведь он прав! Только что я испытала агонию, которая не дает ему покоя на протяжении уже почти тысячи лет, и знала, что он не лжет. Он и вправду покончит с собой, не выдержав мрачного будущего, оживляемого лишь воспоминаниями о прошлых несчастьях.
И с чего я только взяла, что у меня есть выбор? Нет у меня никакого выбора. Либо я брошу Кристиана, и тогда он себя убьет, либо я останусь с ним, и тогда его прикончат Гарда и Эдуардо.
Во сне Эдуардо сказал мне: «Выбирай». Какая же я глупая! Думала, придется выбирать, я или Кристиан, а приходится решать, как ему погибнуть.
Почему ты считаешь, что нас так легко победить?
Я шмыгнула носом. Он протянул мне платок. Я решила не обмениваться с ним мыслями – это слишком интимный способ общения.
– Не хочу тебя обидеть, Кристиан, но если Гарда и Эдуардо сломили твоего друга, что помешает им расправиться с тобой?
– Себастьян еще не нашел свою Возлюбленную.
– Ну и что с того?
– Разве двое не сильнее одного?
Я задумалась.
– Ну хорошо: ты говоришь, что Темный, который нашел свою Возлюбленную…
– Который соединился со своей Возлюбленной.
– …сильнее Темного-одиночки. Но в данном случае это ничего не меняет. Я – не твоя Возлюбленная.
– Нет, Возлюбленная. Раньше я сам сомневался, но теперь знаю, что ты – та, кого я ждал. В твоих руках мое будущее. Только ты сможешь искупить мою душу.
– Ничего подобного! Я не умею спасать души, я обыкновенный медиум, вот и все!
– Одно другому не мешает.
– Но…
Он поцеловал мою ладонь. Всю мою руку тут же обожгли язычки пламени.
– Ты уже начала исцелять мою душу. Это произошло при первой же нашей встрече. Вот почему теперь я могу выходить на улицу за несколько часов до заката. Голод, сжигавший меня, уменьшился. Теперь я жажду только тебя. Этого бы не произошло, не будь ты предначертана мне судьбой.
– Что значит жаждешь меня? – Я подозрительно покосилась на него. – Ты имеешь в виду секс?
– Ну да, в том числе.
Тут я сообразила, что ему от меня нужно. В нем жила надежда, что я спасу его душу, страстное желание физического соития и затаенная, темная…
– Жажда крови. Понятно. Значит, Темные питаются только Возлюбленными?
– Кроме тебя, мне никого не нужно. Теперь мне противна сама мысль о том, чтобы питаться кровью другого человека.
Он не сводил с меня глаз – наверно, ему было интересно, как я отнесусь к такому заявлению. На секунду я представила себя в роли подопытной коровы, которую кормят и всячески ублажают, чтобы она могла исправно служить донором. Затем мысли мои переключились на Кристиана. Я по опыту знала, каким интимным и эротическим актом было пригубление крови. Неужели я хочу, чтобы Кристиан делал это с кем-то еще?
Разумеется, нет!
Впрочем, у меня еще остались вопросы.
– Почему ты сначала решил, что твоя Возлюбленная – это Джой, а не я? И почему потом передумал?
Он провел рукой по волосам и откинулся вместе со мной на спинку тахты.
– Однажды Джой сказала, что, возможно, существуют две женщины со скрещенными программами – так она выразилась. Одна рождена Возлюбленной, но волей судьбы никогда ею не станет; а другая создана самой обыкновенной женщиной, но может превратиться в Возлюбленную. Прежде я думал, что это чушь, но теперь… – Его глаза приобрели красивый, теплый красновато-коричневый оттенок, и в них заблестели золотистые искорки. – Теперь я понял, что она была права. Ты не рождена быть моей Возлюбленной, и все же ты – это она. Если ты останешься со мной, то поможешь преодолеть мою темную сущность. До истинного Воссоединения останется всего один шаг.
Бр-р-р! Я поняла, что он имеет в виду: обмен кровью. Действительно, когда мы занимались любовью и он пил мою кровь, во мне всколыхнулось темное, первобытное желание попробовать его кровь на вкус. Я постаралась забыть об этом непонятном и странном желании и переключилась на настоящий момент.
– Ну хорошо, допустим даже, что ты нашел свою Возлюбленную. Думаешь, у нас хватит силы снова предстать перед триумвиратом? Они меня чуть не укатали, Кристиан, несмотря на то что ты подпитывал меня своей энергией. Да и ты порядком ослабел, я это почувствовала: ведь ты отдавал мне все свои силы.
Он снова поцеловал мою ладонь. Я поборола дрожь наслаждения, пробежавшую по мне, когда его дыхание защекотало мою чувствительную кожу.
– После Воссоединения мы станем одним целым. Ты будешь дополнять меня и сама станешь бессмертной.
– Бессмертной – не значит неуязвимой! Ты же говорил, что Темного можно убить. Доказательство тому – твой друг Себастьян, которого держат в плену помимо его воли.
– Себастьяна схватили не Гарда с Эдуардо. К его поимке приложил руку кто-то еще, тот, кто сумел ослепить Себастьяна, потому что у того нет Возлюбленной. Искупленный Темный никогда бы не мог так ошибиться.
– Ты что, хочешь сказать, что после ритуала искупления станешь еще более совершенным?
Его губы тронула улыбка. Как же мне хотелось расцеловать эту улыбку!
– Нет, я не настолько высокомерен, чтобы утверждать такое, Эллегра. Просто Моравский Темный, прошедший Воссоединение, никогда не поставит жизнь своей Возлюбленной под угрозу. Она для него все. Он живет ради того, чтобы сделать ее счастливой. Он не станет рисковать жизнью, потому что жизнь его отныне принадлежит не ему, а Возлюбленной, которую он должен защищать.
Я перестала бороться с собой и прикоснулась губами к его улыбке.
– Что-то я сомневаюсь в этом заявлении. С чего бы это?
Он усадил меня к себе на колени.
Это все потому, что раньше у тебя никогда не было Темного. Обещаю, что этого ты никогда не забудешь… и никогда ни о чем не пожалеешь.
Дверь снова приоткрылась. Я не шелохнулась.
– Теперь она сидит у него на коленях. Слушай, они снова целуются! Он держит руку на ее груди. Перестань на меня орать! Господи, Джой, сама ведь просила посмотреть, что они делают! Не просила бы, раз не желаешь слышать…
Дверь снова захлопнулась, на этот раз весьма решительно.
Я улыбнулась, не отрываясь от губ Кристиана.
– Знаешь, ты не оставляешь мне выбора. Это называется психологическим шантажом.
Его улыбка исчезла. Я с тревогой вгляделась в его лицо. Оно выражало чувство вины. Похоже, он упрекал себя в том, что рассказал мне правду.
– Если бы только был какой-нибудь иной способ, Эллегра…
– Я уже побывала в твоей глупой башке, – перебила я Кристиана, поглаживая прохладные пряди его волос, – и знаю, что ты не обманываешь. Да и ты знаешь, что я не дам тебе погибнуть. Значит, нельзя рвать наши отношения. Заключим пакт.
Я запустила пальцы в его волосы и тянула их, пока он не поднял голову. Потом стала ласкать его шею, нежно покусывая тонкую кожу вокруг адамова яблока.
Мы составим свод правил, мистер Зазнайка, и будем строго их придерживаться.
– Ничего не имею против правил. – Он нагнулся и приник к моим губам. – Особенно мне нравится следующий пункт: я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты сама не попросишь, чтобы я перестал.
– Это будет очень не скоро, – предупредила я, но меня тут же заставил умолкнуть его поцелуй.
Через некоторое время дверь снова отворилась.
– Ребята, вы бы хоть одежду надели, что ли. Джой пошла в туалет – сотый раз уже сегодня туда бегает, – а потом хотела зайти посмотреть, как вы тут. Э-э-э… Вы меня слышите? Накрылись одеялами… А одежда уже на полу. Хоть бы ты себе новое нижнее белье купила, Элли. Похожие шмотки моя бабушка носит. Я даже не знала, что такое все еще шьют…
Кристиан захлопнул дверь, не отрываясь от дела. Я застонала, не прерывая поцелуя, и отдалась блаженству. Наши тела и души вновь слились воедино.
Наверняка существует способ спасти Кристиана от той судьбы, что предсказывал мой сон. И я обязательно его отыщу.
Глава 13
– Хорошо, а как тебе это?
– Не нравится. – В шелковистом голосе Кристиана прорезались ворчливые нотки.
– Ты прямо как Джем. Ну а это? Такому крепкому мужчине, как ты, должно прийтись по вкусу.
– Нет.
– Но ты даже не пробовал!
– Зачем мне пробовать, когда я и так знаю, что невкусно.
– Господи, ну что за дитя! Хорошо, а это? Мне очень нравится, значит, тебе тоже будет по душе.
Он покосился на меня с подозрением.
– Что это?
Я помахала ложкой у него перед носом.
– Цыпленок под мексиканским соусом.
Он состроил гримасу.
– Не думаю, что смогу съесть плоть животного.
– А ты попробуй. Ради меня.
Поморщившись, он взял с ложки крошечный кусочек курятины, политой соусом. Вид у него, когда он жевал, был презабавный.
– Видно, тебе не по нутру.
– Я не хочу питаться мясом животных.
– Ладно, устроим тебе вегетарианскую диету. Я и сама-то не особенно жалую мясо. Посмотрим-посмотрим… – Я окинула взглядом стол, заставленный картонными коробками с едой, которую мы заказали на дом. – Салат с макаронами по-гречески ты уже пробовал.
– Мне понравилось вино.
– А вот к пюре из нута у тебя душа не лежит. – Я пододвинула пюре из нута с красным перцем и оливками к себе: не все же так разборчивы, как Кристиан. Но, с другой стороны, бедняжка целых девятьсот лет не ел по-человечески и имеет полное право привередничать.
– Вино было очень недурным.
– А бифштекс по-кантонийски и цыпленок под мексиканским соусом тебя не устраивают. И ребрышки тоже.
– Вино пришлось мне по вкусу.
– Но ты еще не пробовал риса! Вот, возьми немножко.
– По-моему, я могу выпить еще вина без дурных последствий, – заявил он.
Тем временем я поднесла ложку к самому его рту – может, проглотит хоть несколько рисинок? Я вздохнула и опустила ложку.
– Ты сказал, что поначалу сможешь переварить лишь крошечные порции пищи и пару глотков какого-нибудь напитка. Ты не говорил, что с моей помощью заделаешься алкашом.
Он нахмурился.
– Алкашом?
– Так называют того, кто пьет слишком много вина. Кристиан покосился на крошечную рюмку для шерри, не больше наперстка, которую я нарочно для него отыскала, чтобы он перепробовал разные вина и решил, что ему нравится, а что – нет.
– Неужели две чайные ложки вина, что ты мне плеснула, – это слишком много?
– Что может быть хуже пьяного вампира? Съешь немного риса, и я, так и быть, плесну тебе капельку «Гевюрт-раминера».
Он положил в рот наиболее приглянувшееся зернышко риса и принялся жевать.
– Да вроде есть можно.
Я налила ему глоточек вина.
– Что ж, теперь непопробованными остаются только макароны – ты их все равно не будешь, они с говядиной; жареная картошка с шалфеем – пальчики оближешь, и…
– Почему ты стараешься избежать неизбежного? – спросил он. Его холеные пальцы сжимали рюмку для шерри.
– Я в состоянии принять ванну и без посторонней помощи.
– Ты вся в синяках. Тебе даже двигаться больно, я же чувствую. Так почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться в теплой ароматной ванне?
– Знаю я, как ты помогаешь расслабиться. Как только ты увидишь меня обнаженной, тебе сразу же захочется заняться любовью, а это не самая лучшая идея, учитывая обстоятельства. Хорошо, что Джой помешала нам. Пока у меня в башке все не устаканится, не прикасайся ко мне. Никаких ванн.
Он улыбнулся.
– Я это на полном серьезе, Кристиан.
Его улыбка стала еще шире.
– Даже не думай! – Я погрозила ему вилкой.
– Одно твое слово, corazón[11], и я вырву у него из груди сердце и спляшу на нем победный танец! – раздался над столом бестелесный глас.
В воздухе материализовалась полупрозрачная фигура похотливого придворного Елизаветы. Я поморщилась.
– По-моему, ты должен телевизор смотреть?
– Мне не разрешили.
– Да ну? – Я нахмурилась. Недавно Эсме обнаружила, что, если хорошенько сосредоточится, может нажимать кнопки на пульте. Научившись переключать каналы, она и Джем стали восторженными фанатиками телевидения. – Но почему?
Он махнул рукой.
– Им одна картина не понравилась.
– А как хоть она называлась?
Он надулся и поднял на меня взгляд обиженного щенка.
– Не помню. Вроде бы какой-то фильм о путешественниках. Кто-то наносит визит в город под названием Даллас.
– «Визит в Даллас»?
– По-моему, фильм носил название «Дебби покоряет Даллас»[12]. Начиналось все совсем неплохо, но Эсме заявила, что не позволит коту смотреть такое кино.
Я поперхнулась вином, закашлялась и долго не могла остановиться. Кристиан заботливо похлопал меня по спине. Антонио совсем не понравилось такое участие. Выпятив грудь, он зашагал к Кристиану.
– О нет, только не это! – застонала я. Мужчины петушились с тех пор, как мы с Кристианом переступили порог дома. Я их разборками была сыта по горло. – Послушай, вы ведь всего два часа назад выясняли отношения. Вы еще тогда удалились, взявшись под руки. Уровень тестостерона в доме возрос невообразимого. Конь бы – и то задохнулся. Ты же видишь, Антонио, мы с Кристианом ужинаем. Возвращайся в комнату и смотри то, что смотрят другие.
– Ха! – Антонио презрительно махнул рукой в сторону пищи и громко фыркнул. Затем поставил руку на бедро и осклабился. – Он мертв, как и я. Он не может есть. И это чудовище ты предпочитаешь мне, mi amor, mi corazón[13]? Нет! – Он энергично тряхнул кудрями. – Это невозможно! Я этого не приемлю! Я вызову его на дуэль ради прекрасной дамы!
– Кристиан не мертв, просто он… ну, не совсем человек. То есть не вполне обычный человек.
– Все равно я бросаю ему вызов! Он украл мою любимую и поплатится за это злодеяние.
Раздался призрачный лязг стали. Антонио вытащил шпагу из ножен, бог весть как появившихся у него на боку.
– Ради всего святого…
Антонио яростно размахивал шпагой. Будь она настоящей, у нас с Кристианом сразу слетели бы головы с плеч, да и три свечки, освещавшие стол, тоже бы не уцелели.
– Принимаешь ли ты мой вызов, презренный мертвец, или же страшишься сразиться со мной, как надлежит мужчине?
Кристиан одарил Антонио ледяной улыбкой и медленно поднялся со стула. Я застонала. Нужно постараться освободить Антонио, покуда Кристиан окончательно не потеряет терпение. Да и я тоже не железная.
– Куда подевался Антонио?.. Ах вот ты где! Что происходит? – В столовой материализовалась Эсме. – Неужели дуэль? Из-за Эллегры? Какое захватывающее зрелище! Джем! Элис! Скорее сюда! Антонио и Кристиан дерутся из-за Эллегры.
– Нет! – воскликнула я, но было уже слишком поздно. В гостиной появились Джем и Элис. Мистер Вугамс вскочил на стол и принялся обнюхивать свиные ребрышки. – Послушайте, никакой дуэли не состоится… Джем! Что ты с собой сделал?!
– Ты донимаешь мою Возлюбленную приставаниями даже после того, как она попросила тебя уйти, – сказал Кристиан, не обращая никакого внимания на зрителей, выстроившихся вдоль стены. Элис заметила на полке несколько старинных дрезденских статуэток, развернулась к ним и принялась вопить на уэльсском. – Ты здесь только благодаря Эллегре, призрак, так что слушай, что она говорит, и оставь свои глупости.
– Ты что, спятил? Ты не можешь разгуливать в таком виде, – отчитывала я Джема. – Не пойми, на кого стал похож: не то панк, не то рокер. Где ты видел, чтобы у трактирного слуги XVIII века был малиновый ирокез и серьга в носу? Скажи, где?!
– Какой наглый мертвец! – взвился Антонио. Он на миг перестал размахивать шпагой и послал мне воздушный поцелуй. Прямо посередине моего куриного филе материализовалась алая роза.
– А это еще что такое? Татуировка? Кто разрешал тебе делать татуировки, Джем? Да еще с изображением обнаженной женщины? Тебе всего пятнадцать! Если телевизор влияет на тебя подобным образом, то ты отныне будешь смотреть только детский развлекательный канал, это я тебе обещаю!
Кристиан вздохнул и указал на Антонио.
– Мне что, снова продемонстрировать, что у «мертвеца» еще остались кое-какие силы?
Антонио задрожал, словно свеча на ветру, а затем с удивленным лицом растворился в воздухе. Я захлопала глазами.
– Как тебе это удалось?
Кристиан пожал плечами и помог мне подняться со стула.
– Уметь надо.
– Надеюсь, с нами так не поступят? – заволновалась Эсме и схватила кота на руки.
Джем любовался своим отражением в стекле, защищавшем картину. Элис прыгала перед статуэтками и размахивала руками.
– Нет, вам это не грозит. А теперь возвращайтесь обратно в кабинет Кристиана, только не шуметь. Не хватает еще, чтобы вы разбудили Тернеров. Эй! – воскликнула я: Кристиан неожиданно подхватил меня на руки. – Ты что делаешь? Никак собрался тащить меня в ванную?
– Ах, Эллегра! – блаженно вздохнул он и начал подниматься со мной по лестнице. Прежде чем за нами захлопнулась дверь, я успела помахать Эсме. – Как быстро ты меня изучила! Моей Возлюбленной нужно принять ванну, чтобы утихла телесная и душевная боль. Кто знает, какие капризы могут у тебя возникнуть, когда ты будешь сидеть в теплой ароматной ванне, и кому, как не мне, тебе угождать?
Меня объял трепет. Виной тому были не столько его слова, сколько эротические образы, которые пронеслись у меня в мозгу.
– Опять ты на меня давишь, – горько проронила я. – Ты же знаешь, что мне это не нравится.
Он открыл дверь в спальню и направился к ванной комнате.
– Что ж, давай поменяемся. Пока ты не сядешь в горячую ванну, повелевать буду я, а потом я буду повиноваться тебе во всем, пока ты трижды не прокричишь мое имя от наслаждения.
Трижды? Он поставил меня на пол, но ноги у меня были как ватные.
– Э-э-э…
По некоторым весьма весомым причинам я не хотела заниматься с ним сексом. Вот только выдумать бы еще эти причины…
Мы занимаемся не сексом, – подумал Кристиан, отвернув на всю катушку краны и рассматривая баночки с солями и маслами для ванн. – Мы занимаемся высокой, обжигающей душу любовью.
Ну как не любить вампира-романтика!
– Ты, кажется, предпочитаешь жасмин?
Я кивнула, так и не сумев придумать причину, почему нельзя посрывать с него одежду и заставить трижды прокричать мое имя.
– Раздеть тебя, как в прошлый раз?
– Нет. Выйди, я хочу сама раздеться и сесть в ванну. Он вскинул блестящую черную бровь.
– Я уже видел тебя обнаженной, Возлюбленная. Тебе нечего стесняться.
– Да, но ты не видел меня после атаки злобных летающих книг. Я вся в синяках, и если ты будешь прикасаться к каждой ссадине – а ты будешь, лучше не лги: все равно я читаю твои мысли, – то мы застрянем здесь на всю ночь. Так что иди-ка прогуляйся минутку, пока я готовлюсь принять ванну. А потом, если будешь хорошо себя вести, придешь посидеть рядом на скамейке. Развлечешь меня разговором, пока я отмокаю.
Кристиан с улыбкой поцеловал мне руку и удалился. Как только дверь за ним закрылась, я стащила рубашку, скинула туфли, выпрыгнула из штанов, стянула через голову лифчик, чтобы не возиться с застежками, и поспешно сбросила трусики и носки. Погрузившись в глубокую ванну, я довольно вздохнула. Поднимавшийся от воды жасминовый пар утолял боль в моем истерзанном теле.
– Минутка уже прошла. Учитывая отклик, который встретила моя персона прошлой ночью, я пришел к выводу, что вел себя хорошо. Посему я вернулся.
– Уже и раздеться успел, – фыркнула я, когда он вошел в ванну. – Как вижу, на тебе нет одежды, и ты… э-э-э…
Прежде чем погрузиться в воду с другого конца гигантской ванны, он окинул себя взглядом.
– Возбужден?
– Не то слово.
Вода немного не доходила мне до сосков, и я слегка сгорбилась, чтобы спрятать грудь. Кристиан прищелкнул языком и подался ко мне. Теперь наши бедра соприкасались.
Отвлеки меня чем-нибудь, если не хочешь, чтобы я покрыл твои синяки поцелуями.
С минуту я размышляла, чем бы его отвлечь, а потом вспомнила, что теперь моя очередь командовать.
– Ну, если ты так просишь…
Он с интересом наблюдал за тем, как я ловлю губку и выбираю подходящее мыло (чтобы оно пахло специями, как и Кристиан). Затем я подобралась к нему и уселась ему на колени. Обидно, что теперь не получится спрятать под водой груди, но ничего не поделаешь. Просто нужно постараться отвлечь Кристиана, чтобы тот не заметил моего недоразвитого бюста.
А мне нравится твоя грудь.
Кристиан нежно прикоснулся к упомянутой части тела.
Чего только не скажет мужчина, когда его собираются хорошенько намылить!
Кристиан лениво чертил круги на моей груди. Я нагнулась, и его губы сомкнулись на удивительно чувствительной точке у меня под ухом. Меня пробрала дрожь. Вокруг в такт эротичному ритму наших движений плескалась вода.
– Хватит, – прошептала я, уткнувшись в его волосы.
– Неужели? – Он отстранился от ключицы.
– Да, хватит. Теперь моя очередь. Я сведу тебя с ума. – Я проказливо улыбнулась и намылила губку. – Сэр, вам необходима ванна, и я прослежу, чтобы водные процедуры прошли по всем правилам.
– Как ты сексапильна, когда приказываешь, – пробормотал Кристиан, приоткрыл глаза и стрельнул в меня таким взглядом, что у меня свело спазмом низ живота.
Я улыбнулась и принялась намыливать Кристиану руку. Я прикасалась к гладкой коже, чертила на ней мыльные узоры, чувствовала, как напрягаются под моими пальцами мускулы. Намылив другую руку, я снова склонилась к Кристиану и принялась покусывать его нижнюю губу, пока он не сдался и не приоткрыл рот.
Он застонал, не прерывая поцелуя, а я массировала губкой его мускулистую руку в такт движениям своего язычка.
– Ну а теперь грудь, – сказала я, оторвавшись от его губ. Вода доходила ему до пупка, и я могла вволю играть с его торсом. Что я и сделала. Я мылила его, терла губкой, гладила мышцы и поросль волос на груди, любовалась на складочки, появлявшиеся от моих прикосновений.
– Мне нравится твоя грудь, – пробормотала я, припав к его губам.
– Мне нравится, что она тебе нравится. – Он положил мне руки на бедра и потянул к себе.
– Подожди. Сперва я должна тебя вымыть.
– Думаю, я умру от счастья, прежде чем эта процедура будет закончена.
– А ты все же постарайся выжить. – Я обняла его. Мои руки были все в мыльной пене. – И еще мне нравится этот твой лишний кусочек.
Он откинул голову и прикрыл глаза. Я поглаживала его твердый член, ласкала его точно так же, как он ласкал меня прошлой ночью. Внезапно меня охватило странное желание. Я сама удивилась – вот уж не думала, что когда-нибудь соглашусь на это добровольно!
Я слезла с колен Кристиана. Он распахнул глаза и бросил на меня обеспокоенный взгляд, от которого у меня екнуло сердце. Я улыбнулась.
– Садись на скамеечку.
Ванна была просто огромной и с одной стороны имела мраморный выступ. Кристиан, вопросительно вскинув бровь, переводил взгляд с лавочки на меня.
– Знаю, я говорила, что мне это не по душе. Так оно и было. Раньше. Бывший муж заставлял меня…
Он прижал к моим губам палец, затем поцеловал их.
– Есть только я и ты, Возлюбленная моя.
Я укусила его за палец, а затем поцеловала след от укуса.
– Тогда присаживайся.
Он послушался. Теперь вода доходила ему до бедер. Я положила руки ему на колени и принялась поглаживать скользкие от мыла ноги Кристиана, раздвигая их все шире и шире. Затем опустилась на колени.
– Эллегра, не нужно этого делать, если тебе не хочется…
– Знаю. – Я скосила глаза. Его глаза горели страстью, грудь лихорадочно вздымалась и опускалась, в то время как я ласкала его. – Но я хочу, Кристиан. Хочу доставить тебе удовольствие.
– Не нравится. – В шелковистом голосе Кристиана прорезались ворчливые нотки.
– Ты прямо как Джем. Ну а это? Такому крепкому мужчине, как ты, должно прийтись по вкусу.
– Нет.
– Но ты даже не пробовал!
– Зачем мне пробовать, когда я и так знаю, что невкусно.
– Господи, ну что за дитя! Хорошо, а это? Мне очень нравится, значит, тебе тоже будет по душе.
Он покосился на меня с подозрением.
– Что это?
Я помахала ложкой у него перед носом.
– Цыпленок под мексиканским соусом.
Он состроил гримасу.
– Не думаю, что смогу съесть плоть животного.
– А ты попробуй. Ради меня.
Поморщившись, он взял с ложки крошечный кусочек курятины, политой соусом. Вид у него, когда он жевал, был презабавный.
– Видно, тебе не по нутру.
– Я не хочу питаться мясом животных.
– Ладно, устроим тебе вегетарианскую диету. Я и сама-то не особенно жалую мясо. Посмотрим-посмотрим… – Я окинула взглядом стол, заставленный картонными коробками с едой, которую мы заказали на дом. – Салат с макаронами по-гречески ты уже пробовал.
– Мне понравилось вино.
– А вот к пюре из нута у тебя душа не лежит. – Я пододвинула пюре из нута с красным перцем и оливками к себе: не все же так разборчивы, как Кристиан. Но, с другой стороны, бедняжка целых девятьсот лет не ел по-человечески и имеет полное право привередничать.
– Вино было очень недурным.
– А бифштекс по-кантонийски и цыпленок под мексиканским соусом тебя не устраивают. И ребрышки тоже.
– Вино пришлось мне по вкусу.
– Но ты еще не пробовал риса! Вот, возьми немножко.
– По-моему, я могу выпить еще вина без дурных последствий, – заявил он.
Тем временем я поднесла ложку к самому его рту – может, проглотит хоть несколько рисинок? Я вздохнула и опустила ложку.
– Ты сказал, что поначалу сможешь переварить лишь крошечные порции пищи и пару глотков какого-нибудь напитка. Ты не говорил, что с моей помощью заделаешься алкашом.
Он нахмурился.
– Алкашом?
– Так называют того, кто пьет слишком много вина. Кристиан покосился на крошечную рюмку для шерри, не больше наперстка, которую я нарочно для него отыскала, чтобы он перепробовал разные вина и решил, что ему нравится, а что – нет.
– Неужели две чайные ложки вина, что ты мне плеснула, – это слишком много?
– Что может быть хуже пьяного вампира? Съешь немного риса, и я, так и быть, плесну тебе капельку «Гевюрт-раминера».
Он положил в рот наиболее приглянувшееся зернышко риса и принялся жевать.
– Да вроде есть можно.
Я налила ему глоточек вина.
– Что ж, теперь непопробованными остаются только макароны – ты их все равно не будешь, они с говядиной; жареная картошка с шалфеем – пальчики оближешь, и…
– Почему ты стараешься избежать неизбежного? – спросил он. Его холеные пальцы сжимали рюмку для шерри.
– Я в состоянии принять ванну и без посторонней помощи.
– Ты вся в синяках. Тебе даже двигаться больно, я же чувствую. Так почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться в теплой ароматной ванне?
– Знаю я, как ты помогаешь расслабиться. Как только ты увидишь меня обнаженной, тебе сразу же захочется заняться любовью, а это не самая лучшая идея, учитывая обстоятельства. Хорошо, что Джой помешала нам. Пока у меня в башке все не устаканится, не прикасайся ко мне. Никаких ванн.
Он улыбнулся.
– Я это на полном серьезе, Кристиан.
Его улыбка стала еще шире.
– Даже не думай! – Я погрозила ему вилкой.
– Одно твое слово, corazón[11], и я вырву у него из груди сердце и спляшу на нем победный танец! – раздался над столом бестелесный глас.
В воздухе материализовалась полупрозрачная фигура похотливого придворного Елизаветы. Я поморщилась.
– По-моему, ты должен телевизор смотреть?
– Мне не разрешили.
– Да ну? – Я нахмурилась. Недавно Эсме обнаружила, что, если хорошенько сосредоточится, может нажимать кнопки на пульте. Научившись переключать каналы, она и Джем стали восторженными фанатиками телевидения. – Но почему?
Он махнул рукой.
– Им одна картина не понравилась.
– А как хоть она называлась?
Он надулся и поднял на меня взгляд обиженного щенка.
– Не помню. Вроде бы какой-то фильм о путешественниках. Кто-то наносит визит в город под названием Даллас.
– «Визит в Даллас»?
– По-моему, фильм носил название «Дебби покоряет Даллас»[12]. Начиналось все совсем неплохо, но Эсме заявила, что не позволит коту смотреть такое кино.
Я поперхнулась вином, закашлялась и долго не могла остановиться. Кристиан заботливо похлопал меня по спине. Антонио совсем не понравилось такое участие. Выпятив грудь, он зашагал к Кристиану.
– О нет, только не это! – застонала я. Мужчины петушились с тех пор, как мы с Кристианом переступили порог дома. Я их разборками была сыта по горло. – Послушай, вы ведь всего два часа назад выясняли отношения. Вы еще тогда удалились, взявшись под руки. Уровень тестостерона в доме возрос невообразимого. Конь бы – и то задохнулся. Ты же видишь, Антонио, мы с Кристианом ужинаем. Возвращайся в комнату и смотри то, что смотрят другие.
– Ха! – Антонио презрительно махнул рукой в сторону пищи и громко фыркнул. Затем поставил руку на бедро и осклабился. – Он мертв, как и я. Он не может есть. И это чудовище ты предпочитаешь мне, mi amor, mi corazón[13]? Нет! – Он энергично тряхнул кудрями. – Это невозможно! Я этого не приемлю! Я вызову его на дуэль ради прекрасной дамы!
– Кристиан не мертв, просто он… ну, не совсем человек. То есть не вполне обычный человек.
– Все равно я бросаю ему вызов! Он украл мою любимую и поплатится за это злодеяние.
Раздался призрачный лязг стали. Антонио вытащил шпагу из ножен, бог весть как появившихся у него на боку.
– Ради всего святого…
Антонио яростно размахивал шпагой. Будь она настоящей, у нас с Кристианом сразу слетели бы головы с плеч, да и три свечки, освещавшие стол, тоже бы не уцелели.
– Принимаешь ли ты мой вызов, презренный мертвец, или же страшишься сразиться со мной, как надлежит мужчине?
Кристиан одарил Антонио ледяной улыбкой и медленно поднялся со стула. Я застонала. Нужно постараться освободить Антонио, покуда Кристиан окончательно не потеряет терпение. Да и я тоже не железная.
– Куда подевался Антонио?.. Ах вот ты где! Что происходит? – В столовой материализовалась Эсме. – Неужели дуэль? Из-за Эллегры? Какое захватывающее зрелище! Джем! Элис! Скорее сюда! Антонио и Кристиан дерутся из-за Эллегры.
– Нет! – воскликнула я, но было уже слишком поздно. В гостиной появились Джем и Элис. Мистер Вугамс вскочил на стол и принялся обнюхивать свиные ребрышки. – Послушайте, никакой дуэли не состоится… Джем! Что ты с собой сделал?!
– Ты донимаешь мою Возлюбленную приставаниями даже после того, как она попросила тебя уйти, – сказал Кристиан, не обращая никакого внимания на зрителей, выстроившихся вдоль стены. Элис заметила на полке несколько старинных дрезденских статуэток, развернулась к ним и принялась вопить на уэльсском. – Ты здесь только благодаря Эллегре, призрак, так что слушай, что она говорит, и оставь свои глупости.
– Ты что, спятил? Ты не можешь разгуливать в таком виде, – отчитывала я Джема. – Не пойми, на кого стал похож: не то панк, не то рокер. Где ты видел, чтобы у трактирного слуги XVIII века был малиновый ирокез и серьга в носу? Скажи, где?!
– Какой наглый мертвец! – взвился Антонио. Он на миг перестал размахивать шпагой и послал мне воздушный поцелуй. Прямо посередине моего куриного филе материализовалась алая роза.
– А это еще что такое? Татуировка? Кто разрешал тебе делать татуировки, Джем? Да еще с изображением обнаженной женщины? Тебе всего пятнадцать! Если телевизор влияет на тебя подобным образом, то ты отныне будешь смотреть только детский развлекательный канал, это я тебе обещаю!
Кристиан вздохнул и указал на Антонио.
– Мне что, снова продемонстрировать, что у «мертвеца» еще остались кое-какие силы?
Антонио задрожал, словно свеча на ветру, а затем с удивленным лицом растворился в воздухе. Я захлопала глазами.
– Как тебе это удалось?
Кристиан пожал плечами и помог мне подняться со стула.
– Уметь надо.
– Надеюсь, с нами так не поступят? – заволновалась Эсме и схватила кота на руки.
Джем любовался своим отражением в стекле, защищавшем картину. Элис прыгала перед статуэтками и размахивала руками.
– Нет, вам это не грозит. А теперь возвращайтесь обратно в кабинет Кристиана, только не шуметь. Не хватает еще, чтобы вы разбудили Тернеров. Эй! – воскликнула я: Кристиан неожиданно подхватил меня на руки. – Ты что делаешь? Никак собрался тащить меня в ванную?
– Ах, Эллегра! – блаженно вздохнул он и начал подниматься со мной по лестнице. Прежде чем за нами захлопнулась дверь, я успела помахать Эсме. – Как быстро ты меня изучила! Моей Возлюбленной нужно принять ванну, чтобы утихла телесная и душевная боль. Кто знает, какие капризы могут у тебя возникнуть, когда ты будешь сидеть в теплой ароматной ванне, и кому, как не мне, тебе угождать?
Меня объял трепет. Виной тому были не столько его слова, сколько эротические образы, которые пронеслись у меня в мозгу.
– Опять ты на меня давишь, – горько проронила я. – Ты же знаешь, что мне это не нравится.
Он открыл дверь в спальню и направился к ванной комнате.
– Что ж, давай поменяемся. Пока ты не сядешь в горячую ванну, повелевать буду я, а потом я буду повиноваться тебе во всем, пока ты трижды не прокричишь мое имя от наслаждения.
Трижды? Он поставил меня на пол, но ноги у меня были как ватные.
– Э-э-э…
По некоторым весьма весомым причинам я не хотела заниматься с ним сексом. Вот только выдумать бы еще эти причины…
Мы занимаемся не сексом, – подумал Кристиан, отвернув на всю катушку краны и рассматривая баночки с солями и маслами для ванн. – Мы занимаемся высокой, обжигающей душу любовью.
Ну как не любить вампира-романтика!
– Ты, кажется, предпочитаешь жасмин?
Я кивнула, так и не сумев придумать причину, почему нельзя посрывать с него одежду и заставить трижды прокричать мое имя.
– Раздеть тебя, как в прошлый раз?
– Нет. Выйди, я хочу сама раздеться и сесть в ванну. Он вскинул блестящую черную бровь.
– Я уже видел тебя обнаженной, Возлюбленная. Тебе нечего стесняться.
– Да, но ты не видел меня после атаки злобных летающих книг. Я вся в синяках, и если ты будешь прикасаться к каждой ссадине – а ты будешь, лучше не лги: все равно я читаю твои мысли, – то мы застрянем здесь на всю ночь. Так что иди-ка прогуляйся минутку, пока я готовлюсь принять ванну. А потом, если будешь хорошо себя вести, придешь посидеть рядом на скамейке. Развлечешь меня разговором, пока я отмокаю.
Кристиан с улыбкой поцеловал мне руку и удалился. Как только дверь за ним закрылась, я стащила рубашку, скинула туфли, выпрыгнула из штанов, стянула через голову лифчик, чтобы не возиться с застежками, и поспешно сбросила трусики и носки. Погрузившись в глубокую ванну, я довольно вздохнула. Поднимавшийся от воды жасминовый пар утолял боль в моем истерзанном теле.
– Минутка уже прошла. Учитывая отклик, который встретила моя персона прошлой ночью, я пришел к выводу, что вел себя хорошо. Посему я вернулся.
– Уже и раздеться успел, – фыркнула я, когда он вошел в ванну. – Как вижу, на тебе нет одежды, и ты… э-э-э…
Прежде чем погрузиться в воду с другого конца гигантской ванны, он окинул себя взглядом.
– Возбужден?
– Не то слово.
Вода немного не доходила мне до сосков, и я слегка сгорбилась, чтобы спрятать грудь. Кристиан прищелкнул языком и подался ко мне. Теперь наши бедра соприкасались.
Отвлеки меня чем-нибудь, если не хочешь, чтобы я покрыл твои синяки поцелуями.
С минуту я размышляла, чем бы его отвлечь, а потом вспомнила, что теперь моя очередь командовать.
– Ну, если ты так просишь…
Он с интересом наблюдал за тем, как я ловлю губку и выбираю подходящее мыло (чтобы оно пахло специями, как и Кристиан). Затем я подобралась к нему и уселась ему на колени. Обидно, что теперь не получится спрятать под водой груди, но ничего не поделаешь. Просто нужно постараться отвлечь Кристиана, чтобы тот не заметил моего недоразвитого бюста.
А мне нравится твоя грудь.
Кристиан нежно прикоснулся к упомянутой части тела.
Чего только не скажет мужчина, когда его собираются хорошенько намылить!
Кристиан лениво чертил круги на моей груди. Я нагнулась, и его губы сомкнулись на удивительно чувствительной точке у меня под ухом. Меня пробрала дрожь. Вокруг в такт эротичному ритму наших движений плескалась вода.
– Хватит, – прошептала я, уткнувшись в его волосы.
– Неужели? – Он отстранился от ключицы.
– Да, хватит. Теперь моя очередь. Я сведу тебя с ума. – Я проказливо улыбнулась и намылила губку. – Сэр, вам необходима ванна, и я прослежу, чтобы водные процедуры прошли по всем правилам.
– Как ты сексапильна, когда приказываешь, – пробормотал Кристиан, приоткрыл глаза и стрельнул в меня таким взглядом, что у меня свело спазмом низ живота.
Я улыбнулась и принялась намыливать Кристиану руку. Я прикасалась к гладкой коже, чертила на ней мыльные узоры, чувствовала, как напрягаются под моими пальцами мускулы. Намылив другую руку, я снова склонилась к Кристиану и принялась покусывать его нижнюю губу, пока он не сдался и не приоткрыл рот.
Он застонал, не прерывая поцелуя, а я массировала губкой его мускулистую руку в такт движениям своего язычка.
– Ну а теперь грудь, – сказала я, оторвавшись от его губ. Вода доходила ему до пупка, и я могла вволю играть с его торсом. Что я и сделала. Я мылила его, терла губкой, гладила мышцы и поросль волос на груди, любовалась на складочки, появлявшиеся от моих прикосновений.
– Мне нравится твоя грудь, – пробормотала я, припав к его губам.
– Мне нравится, что она тебе нравится. – Он положил мне руки на бедра и потянул к себе.
– Подожди. Сперва я должна тебя вымыть.
– Думаю, я умру от счастья, прежде чем эта процедура будет закончена.
– А ты все же постарайся выжить. – Я обняла его. Мои руки были все в мыльной пене. – И еще мне нравится этот твой лишний кусочек.
Он откинул голову и прикрыл глаза. Я поглаживала его твердый член, ласкала его точно так же, как он ласкал меня прошлой ночью. Внезапно меня охватило странное желание. Я сама удивилась – вот уж не думала, что когда-нибудь соглашусь на это добровольно!
Я слезла с колен Кристиана. Он распахнул глаза и бросил на меня обеспокоенный взгляд, от которого у меня екнуло сердце. Я улыбнулась.
– Садись на скамеечку.
Ванна была просто огромной и с одной стороны имела мраморный выступ. Кристиан, вопросительно вскинув бровь, переводил взгляд с лавочки на меня.
– Знаю, я говорила, что мне это не по душе. Так оно и было. Раньше. Бывший муж заставлял меня…
Он прижал к моим губам палец, затем поцеловал их.
– Есть только я и ты, Возлюбленная моя.
Я укусила его за палец, а затем поцеловала след от укуса.
– Тогда присаживайся.
Он послушался. Теперь вода доходила ему до бедер. Я положила руки ему на колени и принялась поглаживать скользкие от мыла ноги Кристиана, раздвигая их все шире и шире. Затем опустилась на колени.
– Эллегра, не нужно этого делать, если тебе не хочется…
– Знаю. – Я скосила глаза. Его глаза горели страстью, грудь лихорадочно вздымалась и опускалась, в то время как я ласкала его. – Но я хочу, Кристиан. Хочу доставить тебе удовольствие.