Страница:
Совершенно неожиданно она получила ответ на свой немой вопрос. Высунувшись из окна второго этажа, сильно накрашенная блондинка помахала им кружевным носовым платочком.
– Холт, красавчик, я вижу, ты нашел себе другую шлюху! Ну и как, она лучше меня?
Визгливо рассмеявшись, она захлопнула окно. Вся покраснев от гнева, Эйнджел быстро закрыла лицо черной вуалью.
– Эйнджел, прости... – начал было Холт.
– Не надо никаких извинений! Поехали быстрее. Эйнджел сидела все так же прямо, высоко держа голову, но отчаяние ее выдавали руки, нервно зажатые между коленей.
Так, значит, все в этом городе считали ее очередной любовницей Холта! А почему бы и нет? Такие, как Холт Мерфи, никогда не женятся...
Дорога казалась ей бесконечной, но вскоре они добрались до небольшого прихода, где проповедовал Нил Мерфи. Простая по архитектуре церковь сияла свежей побелкой. Над ее двойными дверями висело деревянное распятие. Позади церкви находился небольшой дом священника. Соскочив с повозки, Холт провел Эйнджел за церковную ограду, укрывшую ее от непристойных взглядов и насмешек.
– Как это ужасно! – воскликнула она, теряя само обладание. – Мне и в голову не приходило, что это будет так... Я не хочу здесь оставаться!
Услышав голоса, Нил поспешил навстречу гостям.
– Эйнджел... Холт... вы приехали слишком рано. – Казалось, он сам был несколько огорчен. – Вечер начнется только через час. Но что случилось? – спросил он, увидев огорченное и растерянное лицо Эйнджел.
– По всей видимости, добрые горожане Оро считают меня способным появиться на публике в обществе падшей женщины! – выпалил Холт.
– Нас чуть камнями не забросали, пока мы ехали по городу.
– О Боже... мне и в голову не приходило... – смутился Нил.
– Не приходило что?
– Ну, я слышал некоторые сплетни, конечно, но... – Он покачал головой не желая продолжать. – Разумеется, теперь не может быть и речи о присутствии Эйнджел на вечере.
– Мы сейчас же уедем назад, – твердо сказал Холт.
– Холт, – спокойно произнесла Эйнджел. – Я не хочу.
– Ну конечно, не хочешь.
– Нет, ты не понял, я не хочу уезжать из Оро. Я хочу пойти на дамский вечер, как это и было за планировано.
– Мне не нравится твоя идея, Эйнджел, – нахмурившись сказал Холт.
– Но как еще я могу доказать, что меня принимают не за ту, какова я на самом деле? Ни одна шлюха не может похвастаться ни такими манерами, ни таким образованием!
Нил улыбнулся.
– Она права, Холт. Дамам будет стыдно за свое поведение, когда они лично познакомятся с Эйнджел.
– Не нравится мне это. – Помолчав в раздумье, все так же мрачно произнес Холт. – Эйнджел моя жена, и я не потерплю, чтобы с ней дурно обращались.
Слова были произнесены с такой легкостью, что, казалось, сам Холт был этим удивлен. Он подмигнул Эйнджел, пока Нил глядел куда-то в сторону, и она улыбнулась ему в ответ.
– Не волнуйся, Холт, – продолжал Нил. – Сегодня я позабочусь об Эйнджел, а завтра приезжай за ней.
Холт удивленно поднял брови, и Нил слегка покраснел.
– Я хотел сказать, что вечер затянется, а у тебя, Наверное, много работы на прииске. Буду счастлив отвезти Эйнджел домой завтра утром, если тебе так будет удобно.
– Нет, не нужно. С твоего разрешения я тоже переночую здесь.
– Очень хорошо. Пойдемте, я покажу вам комнату для гостей, – сказал Нил, наклонив голову.
Эйнджел вновь посмотрела на Холта и увидела на его губах загадочную улыбку. Ее щеки покраснели, когда она поняла, о чем он думает. Здесь, в обители Бога, они впервые проведут ночь как муж и жена, подтверждая тем самым законность своего брака.
И вдруг Эйнджел осенило! Полностью доверяя Нилу, она могла бы попросить его выяснить, насколько законным был ее брак по доверенности. Не было ли какого-либо нарушения из-за отсутствия подлинной подписи Холта? Эйнджел уже не надеялась получить ответы на эти вопросы до своего возвращения в Миссури. Но ведь Нил – служитель церкви и наверняка должен разбираться в таких вопросах.
– Вы готовы, Эйнджел?
– Абсолютно, – ответила она Нилу, едва дыша, но лучезарно улыбаясь. При мысли о своей дерзкой попытке переубедить дам Оро у нее все переворачивалось внутри от страха. Однако назад дороги не было – как говорится, назвался груздем – полезай в кузов! Подтверждением тому служило суровое выражение лица Нила.
– Не нужно этого делать, Эйнджел, – сказал он спокойно, перед тем как выйти из дома. – Я знаю, Холт будет только рад, если вы не пойдете на вечер.
– Но я должна это сделать! – воскликнула она. – Как ради него, так и ради себя. Замарано честное имя семьи Мерфи. Неужели вам это безразлично?
– Конечно же, нет, но я не хочу, чтобы вам причинили боль. За то короткое время, что мы знакомы, я уже успел привязаться к вам.
– Благодарю вас.
Открыв тяжелую деревянную дверь, он пропустил ее вперед.
– Надеюсь, я не разочарую вас сегодня вечером, – мягко сказала Эйнджел, благодарно касаясь его руки.
Выйдя на улицу, Эйнджел глубоко вдохнула про хладный свежий воздух. Нил взял ее под руку, и они направились в Триумф-холл, где проводился дамский вечер. Ноги Эйнджел подгибались от страха. К счастью, уже наступили сумерки, и она не замечала насмешливых взглядов прохожих.
Холт ушел из дома немного раньше, сразу после ужина. Эйнджел подозревала, что он отправился в ближайший салун, но ее это мало волновало. Неожиданно быстро они дошли до Триумф-холла, и, прежде чем Эйнджел вошла в дверь, Нил сказал ей тоном наставника:
– Просто будьте сама собой. Не нужно никаких извинений и объяснений.
За его наигранной веселостью Эйнджел уловила предостерегающие нотки.
– Все будет хорошо, – заверила она. – Вы проводите меня назад, когда вечер закончится?
– С удовольствием.
Нил почтительно открыл перед ней дверь, и Эйнджел с трепетом вошла в волчье логово.
Глава 6
– Холт, красавчик, я вижу, ты нашел себе другую шлюху! Ну и как, она лучше меня?
Визгливо рассмеявшись, она захлопнула окно. Вся покраснев от гнева, Эйнджел быстро закрыла лицо черной вуалью.
– Эйнджел, прости... – начал было Холт.
– Не надо никаких извинений! Поехали быстрее. Эйнджел сидела все так же прямо, высоко держа голову, но отчаяние ее выдавали руки, нервно зажатые между коленей.
Так, значит, все в этом городе считали ее очередной любовницей Холта! А почему бы и нет? Такие, как Холт Мерфи, никогда не женятся...
Дорога казалась ей бесконечной, но вскоре они добрались до небольшого прихода, где проповедовал Нил Мерфи. Простая по архитектуре церковь сияла свежей побелкой. Над ее двойными дверями висело деревянное распятие. Позади церкви находился небольшой дом священника. Соскочив с повозки, Холт провел Эйнджел за церковную ограду, укрывшую ее от непристойных взглядов и насмешек.
– Как это ужасно! – воскликнула она, теряя само обладание. – Мне и в голову не приходило, что это будет так... Я не хочу здесь оставаться!
Услышав голоса, Нил поспешил навстречу гостям.
– Эйнджел... Холт... вы приехали слишком рано. – Казалось, он сам был несколько огорчен. – Вечер начнется только через час. Но что случилось? – спросил он, увидев огорченное и растерянное лицо Эйнджел.
– По всей видимости, добрые горожане Оро считают меня способным появиться на публике в обществе падшей женщины! – выпалил Холт.
– Нас чуть камнями не забросали, пока мы ехали по городу.
– О Боже... мне и в голову не приходило... – смутился Нил.
– Не приходило что?
– Ну, я слышал некоторые сплетни, конечно, но... – Он покачал головой не желая продолжать. – Разумеется, теперь не может быть и речи о присутствии Эйнджел на вечере.
– Мы сейчас же уедем назад, – твердо сказал Холт.
– Холт, – спокойно произнесла Эйнджел. – Я не хочу.
– Ну конечно, не хочешь.
– Нет, ты не понял, я не хочу уезжать из Оро. Я хочу пойти на дамский вечер, как это и было за планировано.
– Мне не нравится твоя идея, Эйнджел, – нахмурившись сказал Холт.
– Но как еще я могу доказать, что меня принимают не за ту, какова я на самом деле? Ни одна шлюха не может похвастаться ни такими манерами, ни таким образованием!
Нил улыбнулся.
– Она права, Холт. Дамам будет стыдно за свое поведение, когда они лично познакомятся с Эйнджел.
– Не нравится мне это. – Помолчав в раздумье, все так же мрачно произнес Холт. – Эйнджел моя жена, и я не потерплю, чтобы с ней дурно обращались.
Слова были произнесены с такой легкостью, что, казалось, сам Холт был этим удивлен. Он подмигнул Эйнджел, пока Нил глядел куда-то в сторону, и она улыбнулась ему в ответ.
– Не волнуйся, Холт, – продолжал Нил. – Сегодня я позабочусь об Эйнджел, а завтра приезжай за ней.
Холт удивленно поднял брови, и Нил слегка покраснел.
– Я хотел сказать, что вечер затянется, а у тебя, Наверное, много работы на прииске. Буду счастлив отвезти Эйнджел домой завтра утром, если тебе так будет удобно.
– Нет, не нужно. С твоего разрешения я тоже переночую здесь.
– Очень хорошо. Пойдемте, я покажу вам комнату для гостей, – сказал Нил, наклонив голову.
Эйнджел вновь посмотрела на Холта и увидела на его губах загадочную улыбку. Ее щеки покраснели, когда она поняла, о чем он думает. Здесь, в обители Бога, они впервые проведут ночь как муж и жена, подтверждая тем самым законность своего брака.
И вдруг Эйнджел осенило! Полностью доверяя Нилу, она могла бы попросить его выяснить, насколько законным был ее брак по доверенности. Не было ли какого-либо нарушения из-за отсутствия подлинной подписи Холта? Эйнджел уже не надеялась получить ответы на эти вопросы до своего возвращения в Миссури. Но ведь Нил – служитель церкви и наверняка должен разбираться в таких вопросах.
– Вы готовы, Эйнджел?
– Абсолютно, – ответила она Нилу, едва дыша, но лучезарно улыбаясь. При мысли о своей дерзкой попытке переубедить дам Оро у нее все переворачивалось внутри от страха. Однако назад дороги не было – как говорится, назвался груздем – полезай в кузов! Подтверждением тому служило суровое выражение лица Нила.
– Не нужно этого делать, Эйнджел, – сказал он спокойно, перед тем как выйти из дома. – Я знаю, Холт будет только рад, если вы не пойдете на вечер.
– Но я должна это сделать! – воскликнула она. – Как ради него, так и ради себя. Замарано честное имя семьи Мерфи. Неужели вам это безразлично?
– Конечно же, нет, но я не хочу, чтобы вам причинили боль. За то короткое время, что мы знакомы, я уже успел привязаться к вам.
– Благодарю вас.
Открыв тяжелую деревянную дверь, он пропустил ее вперед.
– Надеюсь, я не разочарую вас сегодня вечером, – мягко сказала Эйнджел, благодарно касаясь его руки.
Выйдя на улицу, Эйнджел глубоко вдохнула про хладный свежий воздух. Нил взял ее под руку, и они направились в Триумф-холл, где проводился дамский вечер. Ноги Эйнджел подгибались от страха. К счастью, уже наступили сумерки, и она не замечала насмешливых взглядов прохожих.
Холт ушел из дома немного раньше, сразу после ужина. Эйнджел подозревала, что он отправился в ближайший салун, но ее это мало волновало. Неожиданно быстро они дошли до Триумф-холла, и, прежде чем Эйнджел вошла в дверь, Нил сказал ей тоном наставника:
– Просто будьте сама собой. Не нужно никаких извинений и объяснений.
За его наигранной веселостью Эйнджел уловила предостерегающие нотки.
– Все будет хорошо, – заверила она. – Вы проводите меня назад, когда вечер закончится?
– С удовольствием.
Нил почтительно открыл перед ней дверь, и Эйнджел с трепетом вошла в волчье логово.
Глава 6
Дамы разом замолчали. Зашелестели платья, женские головки повернулись в сторону Эйнджел, глаза загорелись любопытством. Слегка замявшись на пороге, она с широкой обезоруживающей улыбкой вошла в зал.
– Добрый вечер, дамы.
Грациозным движением сняв черную кружевную шаль, она повесила ее на крючок рядом с накидками других дам. На какое-то мгновение в зале наступила полная тишина. Взглянув из-под опущенных ресниц, Эйнджел увидела на лицах присутствовавших дам не прикрытое возмущение, изумление, любопытство и много других оттенков эмоций.
Дамы уселись в кружок, чтобы получше разглядеть наряды друг друга и вволю посплетничать. Рядом стоял стол с хрустальной вазой, наполненной пуншем, и блюдо с маленькими кусочками покрытого сахарной глазурью пирога. Эйнджел направилась к единственному свобод ному стулу. Сердце ее билось где-то в горле, и она почти физически ощущала на себе десятки оценивающих, сравнивающих и осуждающих ее глаз.
– Наглость, – довольно громко прошептала одна из дам на ухо другой. – Какая наглость!
– Что вы хотите? – ответила та сладким голосом так, чтобы Эйнджел наверняка услышала ее. – Ведь она носит фамилию Мерфи.
Эйнджел внезапно разобрал смех. Эти женщины, называвшие себя христианками, просто истекали желчью! Им было мало облить грязью саму Эйнджел – нет, в ее «бесстыдстве» обвинялась вся семья Мерфи!
– Не советую пробовать этот пирог, – тихо произнес чей-то голос, и Эйнджел вздрогнула от неожиданности. – Он почти зачерствел, да и на вкус не слишком хорош.
Рядом со столом с пуншем и пирогом сидела худенькая молодая девушка с каштановыми волосами и глазами цвета ореха. Она была одета в платье из коричневого коленкора, которое настолько сливалось с цветом отделанных деревом стен, что Эйнджел не сразу заметила, что у стены кто-то сидел. Сказанные слова явно принадлежали этой девушке, похожей на церковную мышку.
– Здравствуйте, – продолжила она почти шепотом. – Меня зовут Рейчел Максвелл, я дочь Пруденс Максвелл. А вы, должно быть, миссис Мерфи?
– Разве вы в этом сомневались? – тихо ответила Эйнджел, едва заметно кивая в сторону возмущенно перешептывавшихся матрон. Рейчел хихикнула. У нее был совсем юный, девичий голос, хотя по виду она была не моложе Эйнджел.
– Мне так хотелось познакомиться с вами, – продолжала Рейчел. – С тех самых пор, как пастор Мерфи рассказал о вашем браке с Холтом, вы представлялись мне какой-то загадкой.
Чтобы продолжить расспросы и поближе познакомиться с Рейчел, Эйнджел взяла хрустальную тарелочку и сделала вид, что внимательно разглядывает угощение.
– Загадкой?
– Ну конечно... – Казалось, Рейчел удивилась. – Ведь никто не мог поверить в то, что Холт действительно женился...
– Некоторые и теперь в это не верят, – закончила ее фразу Эйнджел, снова бросая взгляд на дам, чье возмущение явственно нарастало, грозя перейти в скандал. Ей хотелось еще поговорить с Рейчел, но она отлично пони мала, что должна нанести упреждающий удар. Подмигнув ей, Эйнджел неторопливо повернулась лицом к остальным дамам как раз вовремя, чтобы услышать очередное оскорбление, на этот раз исходившее от дородной женщины, явно верховодившей в этой компании.
– Бесстыжая девка! Интересно, как ей удалось до тащить Холта Мерфи до алтаря?
Не услышать эти слова было невозможно, и Эйнджел произнесла ясным нежным голосом:
– Собственно говоря, мне пришлось воспользоваться лассо. Очень эффективно действует на таких закоренелых холостяков, как Холт Мерфи.
На мгновение снова наступила полная тишина. Все дамы ждали, что скажет на это Пруденс Максвелл, некоронованная королева их общества. Увидев, что она изумленно улыбнулась, они принялись тихо, но ожив ленно переговариваться, глядя на Эйнджел.
– Никогда не пробовала, – сказала Пруденс, все так же улыбаясь. Она представилась Эйнджел, и вслед за ней это сделали одна за другой все остальные дамы.
Эйнджел вела себя крайне учтиво и уважительно по отношению к своим новым знакомым, и в глазах Пруденс она увидела всевозрастающее удивление и интерес. Дама явно была приятно поражена тем, на сколько хорошо Эйнджел знала все мельчайшие правила этикета, так как сама слыла тончайшим знатоком в этой области. Эйнджел наслаждалась ошеломляющим впечатлением, которое она произвела на тех, кто ожидал услышать от нее лепет необразованной уличной девки.
По любезному приглашению самой Пруденс Эйнджел заняла стул справа от нее, потеснив таким образом женщину с угодливым выражением лица по имени Жюстина Гаррет, явно недовольную таким поворотом событий. Эйнджел заметила это лишь тогда, когда та с шумом направилась к столу с угощением. Впрочем, Пруденс не дала Эйнджел сконцентрироваться на миссис Гаррет, засыпав ее вопросами.
– Какой у вас приятный акцент, миссис Мерфи. Вы родом с юга?
– Штат Миссури, – учтиво склонила голову Эйнджел.
– Ну конечно, как я сразу не догадалась! Моя кузина живет в Сент-Луисе. Вы знакомы с Харперами?
Эйнджел начала было объяснять, что Сент-Луис находится на противоположном краю штата от ее родного города Индепенденс, но Пруденс уже не слушала. Ее острый взгляд был устремлен на кого-то другого, вошедшего в зал.
– Проститутка, – неожиданно прошипела Пруденс.
Вздрогнув от неожиданности, Эйнджел тут же вздохнула с облегчением, поняв, что это слово относи лось не к ней. Обернувшись вместе с другими дамами, Эйнджел увидела необычайно яркую рыжеволосую женщину, одетую в бледно-голубой шелк, нарушившую неписаные законы Триумф-холла и явившуюся без вся кого приглашения.
– Да это... мисс Валентайн, – тихо произнесла сидевшая справа от Эйнджел женщина.
Все посмотрели на Пруденс, ожидая ее реакции. Мать Рейчел выпрямилась во весь рост, став похожей на гремучую змею, готовую к атаке. Эйнджел молча наблюдала за происходящим, смутно жалея ни о чем не подозревавшую мисс Валентайн и восхищаясь самообладанием и королевским негодованием Пруденс.
«Теперь все они ведут себя так, будто я святая, а бедная мисс Валентайн – проститутка», – подумала Эйнджел и покраснела, вспомнив, что еще утром так называли ее. Миссис Максвелл величаво поднялась с места и угрожающе двинулась вперед, чтобы достойно встретить непрошеную гостью.
Через несколько секунд Эйнджел уже не считала миссис Валентайн «бедной» жертвой. Лукаво и насмешливо улыбаясь накрашенным ртом, рыжеволосая красотка сделала вид, что не заметила угрожающего жеста Пруденс. На ее шее и запястьях сверкали фальшивые бриллианты, тонкий шелк платья бесстыдно обрисовывал все линии тела. Блуждающий взгляд по-кошачьи зеленых глаз переходил с одной дамы на другую, на мгновение вспыхнув любопытством при встрече с глазами Эйнджел, которая, как и все остальные, ждала дальнейших действий Пруденс. Рейчел бесшумно подо шла сзади к стулу, на котором сидела Эйнджел, и оперлась рукой о его спинку.
– Кто это? – тихо спросила Эйнджел.
– Как, вы не знаете, кто такая Лили Валентайн? О, она просто певичка, о которой в этих местах идет очень дурная слава. Некоторые уверены, что на самом деле она зарабатывает на жизнь совсем другим ремеслом...
Услышав шепот Рейчел, дамы неодобрительно оборачивались в их сторону. Им хотелось получше расслышать, что скажет Пруденс этой самой печально известной всему городу женщине.
– Распутница! – С этим словом Пруденс театральным жестом протянула свою полную руку в сторону удивленной Лили. – Как ты смела войти в обитель Бога, где беседуют порядочные женщины?
Лили склонила голову, и ее яркие волосы блеснули в свете газовых ламп.
– Прошу прощения, дамы, за непрошеное вторжение, – вежливо сказала она низким гортанным голосом, как будто Пруденс только что не называла ее шлюхой. – Но мне нужна жена Холта по очень важному делу.
Слишком удивленная, чтобы быть оскорбленной фамильярностью, с которой Лили произнесла имя ее мужа, Эйнджел медленно встала.
– Миссис Мерфи – это я. В чем дело? Зеленые глаза внимательно оглядели ее с головы до ног, и в них мелькнула искра удивления.
– Нам с вами нужно переговорить по срочному делу, – сказала Лили звучным голосом. – Может, нам лучше выйти?
– Не надо никуда с ней выходить! – негодующе произнесла Пруденс Максвелл, и все дамы подхватили хором ее предостережение.
Заинтригованная словами Лили, Эйнджел вызывающе взглянула на нее.
– Хорошо, я только возьму шаль, – проговорила она.
Вслед ей раздался осуждающий ропот, но она уже ничего не слышала, набрасывая на плечи черное кружево шали. Рейчел была готова последовать за ними, но Эйнджел отрицательно покачала головой, подходя к двери.
– Итак, в чем дело? – спросила она певицу.
В ответ та лишь покачала головой, как бы не желая ничего объяснять при посторонних.
– Так, значит, вы и есть миссис Мерфи, – про бормотала она. – Забавно, я ожидала увидеть нечто другое.
Эйнджел не знала, как ей следовало отнестись к словам Лили.
– Идемте же, я не могу тратить на вас весь вечер, – нетерпеливо схватив ее за руку, сказала Лили.
Выйдя за дверь, Лили остановилась перед окна ми, за которыми толпились дамы общества, горевшие желанием своими собственными глазами увидеть скандальную сцену, которая, несомненно, должна была произойти между Лили и женой Холта. Лили помедлила еще несколько секунд, потом отпустила руку Эйнджел и повернулась к ней лицом:
– Давай ударь меня, милая.
– Что? – Не веря своим ушам, Эйнджел уставилась на красотку.
– Ты правильно меня поняла, – быстро сказала Лили тихим голосом. – Давай же, прямо сейчас, пока они все смотрят на нас.
Играя на публику, Лили издевательски улыбнулась Эйнджел.
– Только не слишком сильно, я только что починила свои зубы, – добавила она шепотом.
– Вы сошли с ума! Как я могу ударить вас...
– Так вот знай – я спала с твоим Холтом!
Бац! Эйнджел даже не поняла, как ее ладонь, будто по своей собственной воле, оставила яркий красный от печаток на напудренном лице Лили.
– Отлично! Из тебя бы получилась прекрасная актриса, – кисло заметила Лили, осторожно касаясь горевшей от удара щеки. – А теперь слушай меня очень внимательно, цыпленок. Холт просил меня спасти твою репутацию, поэтому на счет «три» я повернусь и помчусь по улице, так будто за мной гонятся псы ада. Ты должна преследовать меня, выкрикивая что-нибудь грубое в мой адрес, чтобы все выглядело максимально правдоподобно. И ради Бога, не останавливайся! На карту постав лена жизнь Холта!
Эйнджел во все глаза смотрела на Лили, чувствуя, как внутри нее поднималась волна дурного предчувствия. Не к добру было это неожиданное появление Лили в Триумф-холле. При одном только упоминании имени Холта сердце Эйнджел болезненно сжалось.
– Что случилось?
– Холт попал в засаду, – кратко ответила Лили. – Только что в него стреляли неподалеку от салуна Джейка.
– Беги за мной! – не обращая внимания на горестный вопль и причитания Эйнджел, сказала Лили.
С этими словами она повернулась и быстро побежала по улице.
Не ощущая холода, не видя внимательных глаз толпившихся у окон дам, Эйнджел помчалась вслед за городской шлюхой, выкрикивая непристойные ругательства в ее адрес.
Завернув за угол городской парикмахерской, Лили остановилась у задней двери узкого двухэтажного здания, которое было чем-то знакомо Эйнджел. Но она слишком волновалась за Холта, чтобы негодовать или удивляться, когда поняла, что это городской публичный дом.
– Это единственное место, где Холт в полной безопасности, – быстро сказала Лили в ответ на немой укор в глазах Эйнджел. Рывком распахнув дверь, она почти втолкнула Эйнджел внутрь помещения. Приглушенные звуки расстроенного пианино до неслись до них сквозь задрапированные бархатом двери справа. Где-то наверху хриплым голосом смеялась женщина. Волоча за собой Эйнджел вверх по узкой лестнице, Лили, казалось, ничего этого не замечала. Остановившись перед дверью за красными портьерами, она осторожно постучала. Войдя в комнату, Лили тут же отошла в сторону, и Эйнджел увидела мужчину, лежавшего в постели.
– Холт! – с нескрываемым ужасом воскликнула она.
Подойдя неверной походкой к постели, Эйнджел увидела бледного и совершенно неподвижного Холта. Она резко повернулась к Лили:
– Где же доктор?
– Доктор уже был, – откликнулась певица. – Он зашил Холта, сделал все, что мог. Теперь остается только ждать.
Эйнджел посмотрела на пропитанные кровью бинты, закрывавшие левое плечо и предплечье Холта. Едва слышно застонав, он заметался в постели, и Эйнджел облегченно вздохнула – значит, жив! И тут же ее пронзило острое чувство отчаяния и беспомощности.
– Я знала человека, – сказала Аили, – в которого попала шальная пуля, и он очень быстро по правился.
– Но ведь это не шальная пуля, не так ли? – Эйнджел повернулась к Лили, ожидая ответа. – Вы же сказали мне, что он попал в засаду.
– Разве? – задумчиво произнесла Лили. – Я неправильно выразилась. Скажем, это был буйный вечерок в салуне у Джейка.
У Джейка? Должно быть, так назывался салун, в который Холт отправился, пока Эйнджел была в Триумф-холле. Она прикусила губу и снова обратила свое внимание на Холта. Ей хотелось склониться над ним и обнять его голову, но ее сдерживало присутствие Лили.
– Давай, не стесняйся, – без слов поняла ее Лили. – Сейчас ты ему очень нужна.
Эйнджел взяла влажную вялую руку Холта в свои ладони.
– О Холт, – в отчаянии прошептала она.
Его ресницы дрогнули, знакомые серо-стальные глаза открылись, и лицо исказилось гримасой боли.
Лучше бы я пошел вместе с тобой, – хрипло пробормотал он.
Лили захихикала, но Эйнджел не находила ничего смешного в его словах.
– Господи, что случилось, Холт? Прошу тебя, рас скажи мне.
– На меня напали. – Он облизал сухие губы. – Какой-то негодяй выстрелил в меня из салуна.
Но почему? – недоуменно вырвалось у Эйнджел.
– Действительно, почему? – саркастически произнесла Лили, вмешиваясь в их разговор. В этот момент Эйнджел по-настоящему почувствовала неприязнь к этой женщине.
– Когда человек владеет золотым прииском, – про должала Лили, – который вот-вот начнет давать промышленное золото, то какая еще причина может быть?
Эйнджел не хотела больше молчать. Не стерпев, она повернулась к Лили:
– Он владеет лишь частью прииска, другая поло вина принадлежит мне. Значит, в меня тоже можно стрелять?
Удовлетворившись удивлением, написанным на лице певицы, Эйнджел снова повернулась к Холту. Он изо всех сил старался придать лицу сердитое выражение, но у него получалась лишь гримаса боли.
– Моя маленькая сварливая скво, – пробормотал он, морщась при каждом слове. – Самые нахальные любители нажиться за чужой счет не осмелились бы напасть на тебя.
Эйнджел не была уверена в том, что его слова были комплиментом.
– Я вернусь в дом Нила и все ему расскажу. Слова Эйнджел подействовали на Холта, как соль на рану.
– Нет!
Холт даже привстал с постели, и ей пришлось схватить его за неповрежденную руку, чтобы удержать на месте.
– Нил ничего не должен знать, – свистящим шепотом произнес он.
– Но это просто смешно! Должен же он знать, где я и почему! Когда ты прекратишь эту глупую вражду, Холт?
Он упрямо молчал, и Эйнджел сокрушенно вздохнула.
– Но как я ему объясню, что вместо Триумф-холла очутилась в этом... веселом заведении?
– Предоставь это мне, – быстро вмешалась Лили. – Я провожу тебя к дому пастора Мерфи. Не волнуйся, мы с Холтом уже придумали правдивую историю о том, как его подстрелили.
По тому, как Лили при этом хитро подмигнула Холту, было совершенно ясно, что они давно знали друг друга, и Эйнджел не имела к этому никакого отношения.
– Спасибо, Лил, – устало поблагодарил ее Холт. – Не знаю, что бы я делал, если бы не ты.
– Не стоит, Холт. Ты же знаешь, что я на все готова ради тебя.
«Интересно, – подумала Эйнджел, что это «все» может означать?»
– Даже не думай об этом, милая, – сказала Лили, спускаясь вместе с Эйнджел вниз, в холл. У дверей они посмотрели друг на друга.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила Эйнджел.
– Прекрасно понимаешь, – укоряюще произнесла Лили. – Ты вышла замуж за Холта, но если ты думаешь, что будешь жить с ним без проблем, то горько заблуждаешься.
Лили подошла к обитому кожей небольшому бару и налила себе порцию золотистого ликера. Эйнджел огляделась. Холл для посетителей, находившийся на первом этаже заведения, был пышно украшен бархатом цвета красного вина и золотой парчой.
Эйнджел перевела взгляд на певицу, стоявшую к ней в профиль. Слова, только что произнесенные ею, показались странно знакомыми. Ну конечно, Эльза Лоринг тоже предупреждала ее относительно мужчин! Но пышнотелая немка явно имела в виду совсем не то, о чем теперь говорила Лили.
– Холт ведет крайне опасный образ жизни, – продолжала певица после краткого молчания. – И рано или поздно ты тоже попадешь под перекрестный об стрел. Если же он будет уделять слишком много внимания твоей безопасности, то сам может потерять бдительность и осторожность.
В словах Лили Эйнджел уловила нотки явного не одобрения и начала понемногу злиться. Да кто она такая, эта певичка из веселого заведения, чтобы судить Эйнджел? По словам Пруденс Максвелл, она просто шлюха и ничего больше!
– Я бы хотела знать, почему вы так озабочены судьбой Холта? – резко спросила Эйнджел.
Слегка приподняв одну бровь, Лили улыбнулась.
– А я-то думаю, когда же она заговорит об этом? Несомненно, ты самая терпеливая и невозмутимая из всех известных мне жен. Мы с Холтом знаем друг друга очень давно – одарив Эйнджел милой, обезоруживающей улыбкой, начала Лили. – Я познакомилась с ним в вагоне поезда, шедшего на запад, в котором мои родители, бедные ирландские иммигранты, и я ехали искать лучшую долю. Им не суждено было ее найти... Они обрели вечный покой здесь, в Скалистых горах.
Лили тяжело вздохнула, и Эйнджел смутилась. В ее душе сочувствие к Лили боролось с ревностью.
– Я не собиралась оставаться здесь, – снова заговорила Лили. – Я хотела уехать отсюда в какой-нибудь большой город вроде Нью-Йорка или Сан-Франциско. Но для этого мне были нужны деньги, много денег. Поэтому, когда мне предложили неплохо оплачиваемую работу певицы в салуне, я не стала долго раздумывать и согласилась. Тогда я была глупа и не понимала, что тем самым навсегда поставила на себе клеймо.
– Певицы?
– Нет, шлюхи!
К удивлению Эйнджел, в голосе Лили не было ни малейшего сожаления.
– Только пойми меня правильно. Видя, как я растрачиваю свой талант по салунам, люди тут же налепили на меня ярлык проститутки. Вскоре никто в городе уже не сомневался в этом, и ко мне относились не иначе как к падшей женщине. Я не могла найти себе приличного жилья нигде и ни за какие деньги. Вот тут-то Холт и помог мне. Под внешней маской он разглядел мою на стоящую душу. В прошлом мы не раз еще приходили на помощь друг другу.
Эйнджел понимающе вздохнула.
– А теперь ты должна помочь ему, цыпленок. Понадобится еще несколько дней, пока он сможет встать на ноги... Но если по городу распространится слух, что он лежит здесь, в этом доме, раненный и беспомощный, его жизнь снова будет в опасности. Мы с тобой должны укрыть его от всех и никому не рассказывать об этом. И если для его безопасности нам придется разыграть скандальную сцену, вцепившись друг другу в волосы и яростно визжа, то мы сделаем это в высшей степени правдоподобно. Больше всего Холт сейчас нуждается в надежном укрытии. И поверь мне, то место, где он сейчас находится, и есть самое надежное во всем Оро.
– Добрый вечер, дамы.
Грациозным движением сняв черную кружевную шаль, она повесила ее на крючок рядом с накидками других дам. На какое-то мгновение в зале наступила полная тишина. Взглянув из-под опущенных ресниц, Эйнджел увидела на лицах присутствовавших дам не прикрытое возмущение, изумление, любопытство и много других оттенков эмоций.
Дамы уселись в кружок, чтобы получше разглядеть наряды друг друга и вволю посплетничать. Рядом стоял стол с хрустальной вазой, наполненной пуншем, и блюдо с маленькими кусочками покрытого сахарной глазурью пирога. Эйнджел направилась к единственному свобод ному стулу. Сердце ее билось где-то в горле, и она почти физически ощущала на себе десятки оценивающих, сравнивающих и осуждающих ее глаз.
– Наглость, – довольно громко прошептала одна из дам на ухо другой. – Какая наглость!
– Что вы хотите? – ответила та сладким голосом так, чтобы Эйнджел наверняка услышала ее. – Ведь она носит фамилию Мерфи.
Эйнджел внезапно разобрал смех. Эти женщины, называвшие себя христианками, просто истекали желчью! Им было мало облить грязью саму Эйнджел – нет, в ее «бесстыдстве» обвинялась вся семья Мерфи!
– Не советую пробовать этот пирог, – тихо произнес чей-то голос, и Эйнджел вздрогнула от неожиданности. – Он почти зачерствел, да и на вкус не слишком хорош.
Рядом со столом с пуншем и пирогом сидела худенькая молодая девушка с каштановыми волосами и глазами цвета ореха. Она была одета в платье из коричневого коленкора, которое настолько сливалось с цветом отделанных деревом стен, что Эйнджел не сразу заметила, что у стены кто-то сидел. Сказанные слова явно принадлежали этой девушке, похожей на церковную мышку.
– Здравствуйте, – продолжила она почти шепотом. – Меня зовут Рейчел Максвелл, я дочь Пруденс Максвелл. А вы, должно быть, миссис Мерфи?
– Разве вы в этом сомневались? – тихо ответила Эйнджел, едва заметно кивая в сторону возмущенно перешептывавшихся матрон. Рейчел хихикнула. У нее был совсем юный, девичий голос, хотя по виду она была не моложе Эйнджел.
– Мне так хотелось познакомиться с вами, – продолжала Рейчел. – С тех самых пор, как пастор Мерфи рассказал о вашем браке с Холтом, вы представлялись мне какой-то загадкой.
Чтобы продолжить расспросы и поближе познакомиться с Рейчел, Эйнджел взяла хрустальную тарелочку и сделала вид, что внимательно разглядывает угощение.
– Загадкой?
– Ну конечно... – Казалось, Рейчел удивилась. – Ведь никто не мог поверить в то, что Холт действительно женился...
– Некоторые и теперь в это не верят, – закончила ее фразу Эйнджел, снова бросая взгляд на дам, чье возмущение явственно нарастало, грозя перейти в скандал. Ей хотелось еще поговорить с Рейчел, но она отлично пони мала, что должна нанести упреждающий удар. Подмигнув ей, Эйнджел неторопливо повернулась лицом к остальным дамам как раз вовремя, чтобы услышать очередное оскорбление, на этот раз исходившее от дородной женщины, явно верховодившей в этой компании.
– Бесстыжая девка! Интересно, как ей удалось до тащить Холта Мерфи до алтаря?
Не услышать эти слова было невозможно, и Эйнджел произнесла ясным нежным голосом:
– Собственно говоря, мне пришлось воспользоваться лассо. Очень эффективно действует на таких закоренелых холостяков, как Холт Мерфи.
На мгновение снова наступила полная тишина. Все дамы ждали, что скажет на это Пруденс Максвелл, некоронованная королева их общества. Увидев, что она изумленно улыбнулась, они принялись тихо, но ожив ленно переговариваться, глядя на Эйнджел.
– Никогда не пробовала, – сказала Пруденс, все так же улыбаясь. Она представилась Эйнджел, и вслед за ней это сделали одна за другой все остальные дамы.
Эйнджел вела себя крайне учтиво и уважительно по отношению к своим новым знакомым, и в глазах Пруденс она увидела всевозрастающее удивление и интерес. Дама явно была приятно поражена тем, на сколько хорошо Эйнджел знала все мельчайшие правила этикета, так как сама слыла тончайшим знатоком в этой области. Эйнджел наслаждалась ошеломляющим впечатлением, которое она произвела на тех, кто ожидал услышать от нее лепет необразованной уличной девки.
По любезному приглашению самой Пруденс Эйнджел заняла стул справа от нее, потеснив таким образом женщину с угодливым выражением лица по имени Жюстина Гаррет, явно недовольную таким поворотом событий. Эйнджел заметила это лишь тогда, когда та с шумом направилась к столу с угощением. Впрочем, Пруденс не дала Эйнджел сконцентрироваться на миссис Гаррет, засыпав ее вопросами.
– Какой у вас приятный акцент, миссис Мерфи. Вы родом с юга?
– Штат Миссури, – учтиво склонила голову Эйнджел.
– Ну конечно, как я сразу не догадалась! Моя кузина живет в Сент-Луисе. Вы знакомы с Харперами?
Эйнджел начала было объяснять, что Сент-Луис находится на противоположном краю штата от ее родного города Индепенденс, но Пруденс уже не слушала. Ее острый взгляд был устремлен на кого-то другого, вошедшего в зал.
– Проститутка, – неожиданно прошипела Пруденс.
Вздрогнув от неожиданности, Эйнджел тут же вздохнула с облегчением, поняв, что это слово относи лось не к ней. Обернувшись вместе с другими дамами, Эйнджел увидела необычайно яркую рыжеволосую женщину, одетую в бледно-голубой шелк, нарушившую неписаные законы Триумф-холла и явившуюся без вся кого приглашения.
– Да это... мисс Валентайн, – тихо произнесла сидевшая справа от Эйнджел женщина.
Все посмотрели на Пруденс, ожидая ее реакции. Мать Рейчел выпрямилась во весь рост, став похожей на гремучую змею, готовую к атаке. Эйнджел молча наблюдала за происходящим, смутно жалея ни о чем не подозревавшую мисс Валентайн и восхищаясь самообладанием и королевским негодованием Пруденс.
«Теперь все они ведут себя так, будто я святая, а бедная мисс Валентайн – проститутка», – подумала Эйнджел и покраснела, вспомнив, что еще утром так называли ее. Миссис Максвелл величаво поднялась с места и угрожающе двинулась вперед, чтобы достойно встретить непрошеную гостью.
Через несколько секунд Эйнджел уже не считала миссис Валентайн «бедной» жертвой. Лукаво и насмешливо улыбаясь накрашенным ртом, рыжеволосая красотка сделала вид, что не заметила угрожающего жеста Пруденс. На ее шее и запястьях сверкали фальшивые бриллианты, тонкий шелк платья бесстыдно обрисовывал все линии тела. Блуждающий взгляд по-кошачьи зеленых глаз переходил с одной дамы на другую, на мгновение вспыхнув любопытством при встрече с глазами Эйнджел, которая, как и все остальные, ждала дальнейших действий Пруденс. Рейчел бесшумно подо шла сзади к стулу, на котором сидела Эйнджел, и оперлась рукой о его спинку.
– Кто это? – тихо спросила Эйнджел.
– Как, вы не знаете, кто такая Лили Валентайн? О, она просто певичка, о которой в этих местах идет очень дурная слава. Некоторые уверены, что на самом деле она зарабатывает на жизнь совсем другим ремеслом...
Услышав шепот Рейчел, дамы неодобрительно оборачивались в их сторону. Им хотелось получше расслышать, что скажет Пруденс этой самой печально известной всему городу женщине.
– Распутница! – С этим словом Пруденс театральным жестом протянула свою полную руку в сторону удивленной Лили. – Как ты смела войти в обитель Бога, где беседуют порядочные женщины?
Лили склонила голову, и ее яркие волосы блеснули в свете газовых ламп.
– Прошу прощения, дамы, за непрошеное вторжение, – вежливо сказала она низким гортанным голосом, как будто Пруденс только что не называла ее шлюхой. – Но мне нужна жена Холта по очень важному делу.
Слишком удивленная, чтобы быть оскорбленной фамильярностью, с которой Лили произнесла имя ее мужа, Эйнджел медленно встала.
– Миссис Мерфи – это я. В чем дело? Зеленые глаза внимательно оглядели ее с головы до ног, и в них мелькнула искра удивления.
– Нам с вами нужно переговорить по срочному делу, – сказала Лили звучным голосом. – Может, нам лучше выйти?
– Не надо никуда с ней выходить! – негодующе произнесла Пруденс Максвелл, и все дамы подхватили хором ее предостережение.
Заинтригованная словами Лили, Эйнджел вызывающе взглянула на нее.
– Хорошо, я только возьму шаль, – проговорила она.
Вслед ей раздался осуждающий ропот, но она уже ничего не слышала, набрасывая на плечи черное кружево шали. Рейчел была готова последовать за ними, но Эйнджел отрицательно покачала головой, подходя к двери.
– Итак, в чем дело? – спросила она певицу.
В ответ та лишь покачала головой, как бы не желая ничего объяснять при посторонних.
– Так, значит, вы и есть миссис Мерфи, – про бормотала она. – Забавно, я ожидала увидеть нечто другое.
Эйнджел не знала, как ей следовало отнестись к словам Лили.
– Идемте же, я не могу тратить на вас весь вечер, – нетерпеливо схватив ее за руку, сказала Лили.
Выйдя за дверь, Лили остановилась перед окна ми, за которыми толпились дамы общества, горевшие желанием своими собственными глазами увидеть скандальную сцену, которая, несомненно, должна была произойти между Лили и женой Холта. Лили помедлила еще несколько секунд, потом отпустила руку Эйнджел и повернулась к ней лицом:
– Давай ударь меня, милая.
– Что? – Не веря своим ушам, Эйнджел уставилась на красотку.
– Ты правильно меня поняла, – быстро сказала Лили тихим голосом. – Давай же, прямо сейчас, пока они все смотрят на нас.
Играя на публику, Лили издевательски улыбнулась Эйнджел.
– Только не слишком сильно, я только что починила свои зубы, – добавила она шепотом.
– Вы сошли с ума! Как я могу ударить вас...
– Так вот знай – я спала с твоим Холтом!
Бац! Эйнджел даже не поняла, как ее ладонь, будто по своей собственной воле, оставила яркий красный от печаток на напудренном лице Лили.
– Отлично! Из тебя бы получилась прекрасная актриса, – кисло заметила Лили, осторожно касаясь горевшей от удара щеки. – А теперь слушай меня очень внимательно, цыпленок. Холт просил меня спасти твою репутацию, поэтому на счет «три» я повернусь и помчусь по улице, так будто за мной гонятся псы ада. Ты должна преследовать меня, выкрикивая что-нибудь грубое в мой адрес, чтобы все выглядело максимально правдоподобно. И ради Бога, не останавливайся! На карту постав лена жизнь Холта!
Эйнджел во все глаза смотрела на Лили, чувствуя, как внутри нее поднималась волна дурного предчувствия. Не к добру было это неожиданное появление Лили в Триумф-холле. При одном только упоминании имени Холта сердце Эйнджел болезненно сжалось.
– Что случилось?
– Холт попал в засаду, – кратко ответила Лили. – Только что в него стреляли неподалеку от салуна Джейка.
– Беги за мной! – не обращая внимания на горестный вопль и причитания Эйнджел, сказала Лили.
С этими словами она повернулась и быстро побежала по улице.
Не ощущая холода, не видя внимательных глаз толпившихся у окон дам, Эйнджел помчалась вслед за городской шлюхой, выкрикивая непристойные ругательства в ее адрес.
Завернув за угол городской парикмахерской, Лили остановилась у задней двери узкого двухэтажного здания, которое было чем-то знакомо Эйнджел. Но она слишком волновалась за Холта, чтобы негодовать или удивляться, когда поняла, что это городской публичный дом.
– Это единственное место, где Холт в полной безопасности, – быстро сказала Лили в ответ на немой укор в глазах Эйнджел. Рывком распахнув дверь, она почти втолкнула Эйнджел внутрь помещения. Приглушенные звуки расстроенного пианино до неслись до них сквозь задрапированные бархатом двери справа. Где-то наверху хриплым голосом смеялась женщина. Волоча за собой Эйнджел вверх по узкой лестнице, Лили, казалось, ничего этого не замечала. Остановившись перед дверью за красными портьерами, она осторожно постучала. Войдя в комнату, Лили тут же отошла в сторону, и Эйнджел увидела мужчину, лежавшего в постели.
– Холт! – с нескрываемым ужасом воскликнула она.
Подойдя неверной походкой к постели, Эйнджел увидела бледного и совершенно неподвижного Холта. Она резко повернулась к Лили:
– Где же доктор?
– Доктор уже был, – откликнулась певица. – Он зашил Холта, сделал все, что мог. Теперь остается только ждать.
Эйнджел посмотрела на пропитанные кровью бинты, закрывавшие левое плечо и предплечье Холта. Едва слышно застонав, он заметался в постели, и Эйнджел облегченно вздохнула – значит, жив! И тут же ее пронзило острое чувство отчаяния и беспомощности.
– Я знала человека, – сказала Аили, – в которого попала шальная пуля, и он очень быстро по правился.
– Но ведь это не шальная пуля, не так ли? – Эйнджел повернулась к Лили, ожидая ответа. – Вы же сказали мне, что он попал в засаду.
– Разве? – задумчиво произнесла Лили. – Я неправильно выразилась. Скажем, это был буйный вечерок в салуне у Джейка.
У Джейка? Должно быть, так назывался салун, в который Холт отправился, пока Эйнджел была в Триумф-холле. Она прикусила губу и снова обратила свое внимание на Холта. Ей хотелось склониться над ним и обнять его голову, но ее сдерживало присутствие Лили.
– Давай, не стесняйся, – без слов поняла ее Лили. – Сейчас ты ему очень нужна.
Эйнджел взяла влажную вялую руку Холта в свои ладони.
– О Холт, – в отчаянии прошептала она.
Его ресницы дрогнули, знакомые серо-стальные глаза открылись, и лицо исказилось гримасой боли.
Лучше бы я пошел вместе с тобой, – хрипло пробормотал он.
Лили захихикала, но Эйнджел не находила ничего смешного в его словах.
– Господи, что случилось, Холт? Прошу тебя, рас скажи мне.
– На меня напали. – Он облизал сухие губы. – Какой-то негодяй выстрелил в меня из салуна.
Но почему? – недоуменно вырвалось у Эйнджел.
– Действительно, почему? – саркастически произнесла Лили, вмешиваясь в их разговор. В этот момент Эйнджел по-настоящему почувствовала неприязнь к этой женщине.
– Когда человек владеет золотым прииском, – про должала Лили, – который вот-вот начнет давать промышленное золото, то какая еще причина может быть?
Эйнджел не хотела больше молчать. Не стерпев, она повернулась к Лили:
– Он владеет лишь частью прииска, другая поло вина принадлежит мне. Значит, в меня тоже можно стрелять?
Удовлетворившись удивлением, написанным на лице певицы, Эйнджел снова повернулась к Холту. Он изо всех сил старался придать лицу сердитое выражение, но у него получалась лишь гримаса боли.
– Моя маленькая сварливая скво, – пробормотал он, морщась при каждом слове. – Самые нахальные любители нажиться за чужой счет не осмелились бы напасть на тебя.
Эйнджел не была уверена в том, что его слова были комплиментом.
– Я вернусь в дом Нила и все ему расскажу. Слова Эйнджел подействовали на Холта, как соль на рану.
– Нет!
Холт даже привстал с постели, и ей пришлось схватить его за неповрежденную руку, чтобы удержать на месте.
– Нил ничего не должен знать, – свистящим шепотом произнес он.
– Но это просто смешно! Должен же он знать, где я и почему! Когда ты прекратишь эту глупую вражду, Холт?
Он упрямо молчал, и Эйнджел сокрушенно вздохнула.
– Но как я ему объясню, что вместо Триумф-холла очутилась в этом... веселом заведении?
– Предоставь это мне, – быстро вмешалась Лили. – Я провожу тебя к дому пастора Мерфи. Не волнуйся, мы с Холтом уже придумали правдивую историю о том, как его подстрелили.
По тому, как Лили при этом хитро подмигнула Холту, было совершенно ясно, что они давно знали друг друга, и Эйнджел не имела к этому никакого отношения.
– Спасибо, Лил, – устало поблагодарил ее Холт. – Не знаю, что бы я делал, если бы не ты.
– Не стоит, Холт. Ты же знаешь, что я на все готова ради тебя.
«Интересно, – подумала Эйнджел, что это «все» может означать?»
– Даже не думай об этом, милая, – сказала Лили, спускаясь вместе с Эйнджел вниз, в холл. У дверей они посмотрели друг на друга.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила Эйнджел.
– Прекрасно понимаешь, – укоряюще произнесла Лили. – Ты вышла замуж за Холта, но если ты думаешь, что будешь жить с ним без проблем, то горько заблуждаешься.
Лили подошла к обитому кожей небольшому бару и налила себе порцию золотистого ликера. Эйнджел огляделась. Холл для посетителей, находившийся на первом этаже заведения, был пышно украшен бархатом цвета красного вина и золотой парчой.
Эйнджел перевела взгляд на певицу, стоявшую к ней в профиль. Слова, только что произнесенные ею, показались странно знакомыми. Ну конечно, Эльза Лоринг тоже предупреждала ее относительно мужчин! Но пышнотелая немка явно имела в виду совсем не то, о чем теперь говорила Лили.
– Холт ведет крайне опасный образ жизни, – продолжала певица после краткого молчания. – И рано или поздно ты тоже попадешь под перекрестный об стрел. Если же он будет уделять слишком много внимания твоей безопасности, то сам может потерять бдительность и осторожность.
В словах Лили Эйнджел уловила нотки явного не одобрения и начала понемногу злиться. Да кто она такая, эта певичка из веселого заведения, чтобы судить Эйнджел? По словам Пруденс Максвелл, она просто шлюха и ничего больше!
– Я бы хотела знать, почему вы так озабочены судьбой Холта? – резко спросила Эйнджел.
Слегка приподняв одну бровь, Лили улыбнулась.
– А я-то думаю, когда же она заговорит об этом? Несомненно, ты самая терпеливая и невозмутимая из всех известных мне жен. Мы с Холтом знаем друг друга очень давно – одарив Эйнджел милой, обезоруживающей улыбкой, начала Лили. – Я познакомилась с ним в вагоне поезда, шедшего на запад, в котором мои родители, бедные ирландские иммигранты, и я ехали искать лучшую долю. Им не суждено было ее найти... Они обрели вечный покой здесь, в Скалистых горах.
Лили тяжело вздохнула, и Эйнджел смутилась. В ее душе сочувствие к Лили боролось с ревностью.
– Я не собиралась оставаться здесь, – снова заговорила Лили. – Я хотела уехать отсюда в какой-нибудь большой город вроде Нью-Йорка или Сан-Франциско. Но для этого мне были нужны деньги, много денег. Поэтому, когда мне предложили неплохо оплачиваемую работу певицы в салуне, я не стала долго раздумывать и согласилась. Тогда я была глупа и не понимала, что тем самым навсегда поставила на себе клеймо.
– Певицы?
– Нет, шлюхи!
К удивлению Эйнджел, в голосе Лили не было ни малейшего сожаления.
– Только пойми меня правильно. Видя, как я растрачиваю свой талант по салунам, люди тут же налепили на меня ярлык проститутки. Вскоре никто в городе уже не сомневался в этом, и ко мне относились не иначе как к падшей женщине. Я не могла найти себе приличного жилья нигде и ни за какие деньги. Вот тут-то Холт и помог мне. Под внешней маской он разглядел мою на стоящую душу. В прошлом мы не раз еще приходили на помощь друг другу.
Эйнджел понимающе вздохнула.
– А теперь ты должна помочь ему, цыпленок. Понадобится еще несколько дней, пока он сможет встать на ноги... Но если по городу распространится слух, что он лежит здесь, в этом доме, раненный и беспомощный, его жизнь снова будет в опасности. Мы с тобой должны укрыть его от всех и никому не рассказывать об этом. И если для его безопасности нам придется разыграть скандальную сцену, вцепившись друг другу в волосы и яростно визжа, то мы сделаем это в высшей степени правдоподобно. Больше всего Холт сейчас нуждается в надежном укрытии. И поверь мне, то место, где он сейчас находится, и есть самое надежное во всем Оро.