Страница:
Теперь от мастерства Эйнджел зависело, сможет ли она усыпить его бдительность и войти к нему в доверие, пусть и относительное.
– Ой, шериф! – широко раскрыв глаза, пролепетала она. – Какая честь, что вы зашли к нам так запросто, по-свойски! Это вам в знак благодарности от нашего заведения!
Она поставила на стол перед ним порцию виски, стараясь, чтобы он не заметил, как у нее дрожат руки. Молниеносным движением Гаррет схватил ее руку и крепко сжал.
– Мне больше по вкусу особая благодарность от заведения, – с похотливым намеком проговорил он, растягивая слова и блуждающими, налитыми кровью глазами окидывая фигуру Эйнджел. – Что-то я не видел тебя здесь раньше, детка... А ты хороша, настоящий лакомый кусочек!
Эйнджел заставила себя хихикнуть в ответ:
– Извините, шериф, я что-то нервничаю сегодня... я здесь новенькая.
Гаррет загоготал, хлопая по плечу сидевшего рядом крепко сбитого мужчину:
– Ты слышал, ОШи? Эта новенькая шлюшка не много нервничает! Черт побери, детка, если ты хочешь, я с удовольствием успокою тебя, а?
«Мерзкая свинья, – с отвращением подумала Эйнджел, ощущая запах винного перегара, исходивший от шерифа. – Я тебе не кобылка, которую ты собираешься объездить!»
– Сначала я должна сказать об этом мисс Валентайн, я быстро вернусь, ладно?
Тень подозрения промелькнула во взгляде Гаррета, но все же он промычал:
– Лили знает, чему учить своих девочек, и не вы пускает просто так... Как ты сказала тебя зовут, милая?
– Эйнджел, – не раздумывая сказала она.
– Я сам поговорю с мисс Валентайн... ты что-то слишком стеснительная для своей профессии... Эйнджел-ангел! – С этими словами Гаррет поднялся было из-за стола.
Воспользовавшись возникшим замешательством, Эйнджел решила спасать положение. Надув губки, она сказала:
– Шериф, вы слишком шикарный мужчина для меня, но я подумала, вам захочется чего-нибудь свеженького и нетронутого... – многозначительно подмигнула она, виляя бедрами.
Помедлив, Гаррет не стал беспокоить мисс Вален тайн и, облизнувшись, как голодный пес, притянул Эйнджел к себе.
– Боишься иметь дело с представителем закона, да?
– А то... конечно... – с готовностью согласилась Эйнджел, с трудом подавляя желание отвернуться от дышавшего винным перегаром шерифа.
– Я сейчас вернусь, – неопределенно махнув рукой двум остальным мужчинам, сидевшим за столом, сказал Гаррет.
Мясистой рукой обняв Эйнджел за талию, он потащил ее к лестнице на второй этаж, где были специальные комнаты для клиентов.
Теперь, когда план Эйнджел был приведен в действие, она неожиданно запаниковала. Она хотела заинтриговать Гаррета, но никак не ожидала, что он станет вести себя так агрессивно. Что ей теперь делать?
В ее планы входило лишь развязать Гаррету язык, чтобы он сам рассказал ей о том, как поджег хижину Холта Мерфи, а потом... потом она собиралась ото мстить ему! Но Гаррет повел себя иначе, чем она пред полагала. Уиллард Крэддок по сравнению с шерифом казался ей теперь просто-таки скромником и блюстителем строгих правил!
Подойдя к лестнице, Эйнджел положила руку на один из столбиков, поддерживающих поручни, и повисла на нем. Гаррет удивленно посмотрел на нее.
– В чем дело, Эйнджел?
– Хочу бутылку моего любимого виски «Конфедерат», – проворковала Эйнджел с самым соблазнительным видом. – Пойду упрошу Джо дать мне немного виски и через минуту уже буду с тобой, красавчик.
Гаррет подозрительно уставился на нее, и прошла целая минута, показавшаяся Эйнджел вечностью, прежде чем он сказал:
– Зачем тебе выпивка, если рядом с тобой настоящий мужчина, сладенькая?
– Если я немного выпью, тебе самому будет... интереснее со мной, – многообещающе прошептала Эйнджел ему в ухо, стараясь не вдыхать мерзкий запах давно не мытого мужского тела и винного перегара. – Я тогда становлюсь... немножечко опасной и агрессивной...
От такого недвусмысленного намека глаза Гаррета чуть не вылезли на лоб.
– Ну что ж, иди, лапочка, за своей бутылкой, а я пока устроюсь поудобнее там, наверху.
Убедившись, что шериф действительно пошел на второй этаж, Эйнджел с облегчением вздохнула. Какая идиотская затея!
Проскользнув мимо стойки бара и стараясь не по падать под яркий свет ламп, она стала пробираться к сцене, где бархатный занавес был уже опущен. Там, позади сцены, должен быть запасный выход.
Эйнджел безуспешно пыталась найти проход между плотными складками занавеса. И в этот момент кто-то схватил ее за руку и втянул, перепуганную насмерть, за занавес.
– Тебе что, не терпится быть убитой? – гневно прошипел Холт, не скрывая своей ярости.
– Холт!
Удивление смешалось с радостью, но Холт тут же резко закрыл ей рот ладонью.
– Придется тебе пойти со мной, хотя я потом наверняка горько пожалею об этом. Но теперь у меня нет иного выбора.
В его приглушенном голосе слышался гнев. Крепко схватив ее за руку, Холт потащил Эйнджел по затемненным коридорам к запасному выходу.
– Не кричи, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла!
Осторожно пропустив ее в дверь, Холт, помедлив, тоже выбрался наружу, где их обоих укрыла спасительная тьма.
– Зачем мне теперь кричать? – Во взгляде Холта она прочла молчаливое осуждение. – Поверить не могу своим глазам! Ты жив и невредим, Холт!
Эйнджел взглянула на его левую руку и увидела, что она тщательно забинтована и Холт вполне мог ею пользоваться. Как будто читая ее мысли, он ухмыльнулся:
– Мне нужно было улизнуть чуть-чуть раньше, чем этого хотели ты и Лили.
– Но Лили...
– Она все знала. Ей не очень-то нравилась моя идея, но у нее хватило здравого смысла не противиться мне. Когда я доказал ей, что могу прекрасно обходиться без этой проклятой настойки опия, она согласилась-таки отпустить меня из своего импровизированного госпиталя.
Внезапно Эйнджел почувствовала волну негодования.
– Ты обманывал меня! Ты заставил меня поверить в горячку и гангрену, угрожавшую твой жизни! Ты сделал из меня идиотку, полную дуру!
– Дорогая, горячка была вполне настоящей, но мне пришлось симулировать более серьезную рану, чтобы обмануть врагов. Если бы они знали, что я даже могу держать в руках ружье, они бы не стали действовать так открыто. Между прочим, румяна тебе совсем не к лицу, ты выглядишь как дешевая потаскушка.
– Тебе лучше знать, как выглядят потаскушки, – язвительно отозвалась Эйнджел и, помолчав секунду, добавила: – Так было задумано, я собиралась заманить Гаррета в ловушку.
– Зачем?
– Холт, почему ты веришь Лили, а мне не доверяешь? – не ответив на его вопрос, спросила Эйнджел.
Казалось он не уловил скрытой боли в ее голосе.
– Поверь, так было лучше для всех. Как только я выясню наверняка, кто за всем этим стоит, я покажу свои зубы, но теперь мне нужно залечь на дно.
Эйнджел молчала, наслаждаясь его присутствием и ощущением исходившей от него мужской силы, и от этого ей вдвойне было больно осознавать, что он доверился не ей, а Лили. Что и говорить, она была рада, что рана Холта оказалась не такой серьезной, но тот факт, что он ее обманул, сильно омрачал эту радость.
– Ты слишком рисковала сегодня, – продолжал Холт, – что ты собиралась доказать и кому?
Уловив в его голосе нотки неодобрения, Эйнджел зло ответила:
– Ничего и никому! Я только хотела добиться признания от Гаррета, ведь кто-то сжег дотла нашу хижину, и...
– Я знаю, – сухо прервал ее Холт. – Лили мне все рассказала.
Опять эта Лили! Она все время стояла на пути!
– Интересно, есть хоть что-то, чего бы тебе не успела рассказать эта певичка? – раздраженно фыркнув, выпалила Эйнджел.
– Есть. Например, она не говорила мне, что ты здесь делаешь и почему в таком виде?
– Это потому, что она сама не знает об егом. Я взяла ее платье тайком, и все сделала сама, без ее ведома.
Вздернув подбородок, Эйнджел гордо посмотрела на Холта. Его лицо было наполовину скрыто тенью. Если бы она увидела насмешку в его глазах, это было бы уже слишком!
– Мне показалось, что это наиболее разумный способ заставить шерифа признаться в том, что он и никто другой сжег нашу хижину.
– Разумный? – не выдержав, рассмеялся Холт. – Дорогая, только ты способна назвать заманивание шерифа к себе в постель разумным!
Насмешка Холта вывела Эйнджел из себя.
– Я не собиралась ложиться с ним в постель! – яростно зашипела она. – Просто я хотела развязать ему язык, а потом... потом...
– Ну и что потом? – с интересом спросил Холт. – Ну, я бы что-нибудь придумала!
Холт явно не замечал уязвленного самолюбия Эйнджел.
– Да уж, могу себе представить... Я знаю, ты была страшно огорчена тем, что хижина сгорела.
– Огорчена? Ну да, тебе об этом рассказала Лили, так ведь? – Эйнджел фыркнула. – Я твоя жена, но ты и наполовину не веришь мне так, как этой... этой певичке.
– Я знаю эту, как ты говоришь, певичку уже почти пятнадцать лет, в то время как тебя, дорогая Эйнджел, меньше месяца. И кому же я, по-твоему, должен больше доверять?
Он улыбнулся, и Эйнджел вынуждена была признать свое поражение. Она не могла долго злиться на Холта, потому что была слишком рада его выздоровлению.
– И что мы теперь будем делать? – тихо спросила она.
– Мы сегодня же отправляемся в Денвер.
– Денвер? Зачем?
– По двум причинам. Во-первых, я бы хотел под твердить мои права на прииск. Пусть все будет написано черным по белому, чтобы не было никаких лазеек для нарушения моих прав. А во-вторых... – Холт помедлил, глядя на нее пристальным взглядом, – я отправляю тебя домой.
Домой! Но у нее нет своего дома, ее дом там, где Холт! Эйнджел попыталась было возразить ему, но тут до них донесся сильный шум и гам со стороны салуна, и Холт жестом приказал ей молчать.
– Драка, – коротко сказал он, явно жалея, что его там нет.
Взяв Эйнджел за руку, он повел ее вперед по тротуару.
– В конце улицы ждет карета. Садись в нее и жди меня.
– А ты куда?
– Я вернусь на минутку в салун, там у меня остались кое-какие дела.
Снова Лили! Эйнджел почувствовала острый укол ревности, но промолчала.
– А как же Нил?
– При чем тут Нил? – Холт явно разозлился. – Нам не требуется его разрешение на отъезд! Иди быстрее и нигде не останавливайся! – слегка подтолкнув ее в направлении кареты, сказал он. – В таком платье ты самая настоящая приманка для мужиков!
Эйнджел неохотно повиновалась. Когда Холт по вернулся и ушел в сторону салуна, она остановилась и осторожно огляделась. Вокруг не было ни души, дом пастора был в двух шагах от нее. Что плохого в том, если она зайдет, чтобы переодеться? Не может же она ехать в Денвер в таком виде!
Кивнув своим мыслям, Эйнджел поспешно миновала ожидавшую карету и направилась к дому пастора. Вечерняя прохлада легко проникала сквозь тон кую тафту слишком открытого платья, и ей пришлось охватить плечи руками, чтобы не так мерзнуть. Она прошла уже больше половины пути, когда позади нее раздался грубый мужской окрик. О Боже, неужели это Ред Гаррет?
Эйнджел ускорила шаг, но торопливый стук подкованных сапог приближался.
– Эй ты, Эйнджел!
В испуге нырнув в ближайшую подворотню, Эйнджел увидела, как мимо нее промчался Гаррет, выкрикивая угрозы, что он с ней сделает, когда поймает. Сердце Эйнджел сильно билось, она тяжело и прерывисто дышала. Дворами пробираясь к ограде прихода, она чуть ? не разрыдалась при виде церкви. Бросившись к входной двери, она потянула за ручку и с ужасом поняла, что дверь заперта. За спиной она слышала цветистые проклятия и ругательства, которые изрыгал в ее адрес Гаррет. Заметив мятущуюся тень у приходской ограды, он со злорадными воплями направился к церкви. К счастью для Эйнджел, он был слишком пьян, чтобы двигаться быстро, и это дало ей драгоценную возможность обе жать вокруг здания и постучать в окно комнаты Нила.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в окне загорелся свет.
– Скорее, пожалуйста, скорее! – горячо шептала Эйнджел пытаясь слиться с темнотой, когда внезапно совсем рядом появился шериф. И в этот момент Эйнджел услышала, как щелкнул замок входной двери.
– Нил! – изо всех сил завопила она, уже не обращая внимания на опасную близость шерифа. В ту же минуту руки шерифа крепко сжали ее, закрывая рот.
– Нравится играть в игры, детка? – прорычал он, сжимая Эйнджел так крепко, что она чуть не потеряла сознание.
На них упал луч света.
– Отпустите даму, шериф! – спокойно сказал Нил Мерфи.
В левой руке он держал фонарь, в правой – ружье.
– Зачем ты вмешиваешься, пастор? – с ледяной улыбкой заплетающимся языком произнес шериф. – Это тебя не касается, так что ползи обрат но в свою нору, надень свой воротничок и делай вид, что ничего не слышишь, понял?
– Вы находитесь на территории, принадлежащей церкви, значит, это и меня касается, сэр. Молодая дама Просит убежища, и, следуя заповедям Божьим, я обязан предоставить его ей. Таков закон Божий!
– Закон Божий? Черт бы тебя побрал, здесь я закон! – снова зарычал Гаррет, отталкивая в сторону Эйнджел и угрожающе двинувшись на Нила. – Ишь Ты, Мерфи! Вся ваша семейка слишком задирает нос и забывает свое место! И ты, и твой братец, уж больно высокого мнения о себе! А ну, положи эту штуку на землю, пока я не арестовал тебя за вооруженное сопротивление властям!
– Не понимаю, чем эта молодая женщина угрожает безопасности Оро? Почему вы к ней пристаете?
– Лопни мои глаза, если это молодая женщина! Она – одна из шлюх Лили и заслуживает такого обращения!
Нил, конечно же, заметил, что Эйнджел была одета как проститутка, но не подал и виду.
– Выбирайте, шериф. Или вы отпускаете девушку под мою защиту, или я буду вынужден прибегнуть к крайним мерам.
– Да ты никогда не решишься выстрелить! – усмехнулся шериф.
– Может быть, но мне придется поговорить об этом с миссис Гаррет.
При одном упоминании имени жены, с шерифом про изошла удивительная метаморфоза. Сначала он побледнел, а потом побагровел от гнева и, открыв рот, чтобы сказать что-то, снова закрыл, так и не издав ни звука.
– Интересно, что подумает о вашем поведении Жюстина, – тихо сказал Нил.
– Черт бы тебя побрал, пастор, – сквозь зубы про цедил шериф. – Если бы не твой сан священника, я бы...
Нил едва заметно улыбнулся, и Эйнджел поразилась его хладнокровию.
– Спокойной ночи, шериф! Передайте поклон от меня миссис Гаррет.
Грязно выругавшись, Ред Гаррет наконец ушел. С облегчением переведя дух, Эйнджел кинулась к Нилу, чтобы с благодарностью обнять его, но что-то удержало ее.
– Нил, я все объясню...
– Не надо, – устало вздохнул Нил, поворачиваясь к открытой двери. – Я уже привык не удивляться ни тому, что делает Холт, ни тому, как поступает его жена...
Почувствовав себя пристыженным ребенком, Эйнджел попыталась как-то загладить свою вину.
– Холт вернулся, – сказала она, заметив, как при этих словах Нил слегка помедлил, прежде чем закрыть дверь на засов. – Сегодня вечером мы уезжаем в Денвер. Во всяком случае; собирались.
Эйнджел осторожно выглянула в окно, ища взглядом карету, которая, наверное, уже уехала без нее.
– Так он, значит... оставил мисс Валентайн? Эйнджел живо кивнула в ответ.
– Все оказалось совсем не так, как я думала, Нил... Мы помирились. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять его, но... он мне небезразличен.
Слова признания прозвучали совсем тихо, и, казалось, Нил их не расслышал.
– Эйнджел, стоит ли отправляться в Денвер сей час, когда на носу зима и в любой момент может ударить мороз?
– Слишком много важных дел нужно уладить в Денвере, – пожала плечами Эйнджел, вспомнив твердое обещание Холта отправить ее домой, в Миссури. Если бы это зависело от нее, она не поехала бы в Денвер, да и Холта не отпустила бы туда.
– Думаю, в карете нам не будет слишком холод но. – Эйнджел глубоко вздохнула. – Вам, наверное, непонятно, почему я так одета...
Нил едва улыбнулся одними губами.
– Вообще-то мне не очень это интересно, но если вы хотите объяснить мне причину, я готов выслушать вас.
– О, это долгая история! Это платье принадлежит Лили, но я надела его, потому что хотела соблазнить шерифа, чтобы заставить его кое в чем признаться.
– Лили? – Нил нахмурился от такой фамильярности.
На секунду Эйнджел задумалась. Может, нет ни чего страшного в том, что она расскажет брату Холта об этой женщине?
– Оказалось, что Лили и Холт просто давние друзья, – сказала Эйнджел, ловя себя на мысли, что не очень-то верит в это сама. – Холт все мне объяснил, так что зря я распускала тут нюни...
– Боюсь, другая жена, будь она на вашем месте, не была бы такой чуткой и понимающей.
– Ну, здесь нечего особенно и понимать...
Громкий нетерпеливый стук в дверь не дал ей договорить. Неужели снова Гаррет?!
– Черт бы тебя побрал, Эйнджел! – яростно воскликнул Холт, когда Нил наконец открыл ему дверь. – Я же просил тебя подождать в карете, пока я не вернусь!
– Не могла же я поехать в Денвер в таком виде! К тому же дом Нила всего в двух шагах от кареты!
Это было не совсем правдой. Когда Эйнджел спасалась от Гаррета, улица показалась ей длиной в тысячу миль!
Словно не замечая Нила, Холт вошел в дом, заслонив широкими плечами весь дверной проем.
– Так иди же и переоденься, – проворчал он. – Нам нужно ехать.
Эйнджел послушно поспешила к себе в комнату. Братья молча обменялись взглядами. Первым нарушил молчание Нил.
– Зачем ты так, Холт? – мягко произнес он.
– Ты сам все знаешь. Между нами нет ничего общего, кроме фамилии, которую дал нам отец.
Казалось, резкий ответ Холта не огорчил Нила.
– Теперь есть еще и Эйнджел. Она нашла в своем сердце место и для меня, даже если ты этого не хочешь.
При этих словах Холт едва заметно вздрогнул, его лицо приняло каменное выражение, глаза превратились в лед.
– Я не прощаю обид, Нил, – сказал он, пристально посмотрев на брата.
– Я был тогда еще слишком мал... Мы оба были детьми. Прежде чем я нашел дорогу к Богу...
– Горбатого могила исправит, – резко оборвал его Холт. – И змея все равно останется змеей, даже Вели поменяет шкуру.
Побледнев, Нил хотел было что-то возразить, но в это время появилась Эйнджел, одетая в темно-синее платье из саржи. Видимо, она с таким старанием стирала со щек румяна, что теперь они были ярко-красными и чуть воспаленными от ее усилий.
– Благодарю вас, я никогда не забуду того, что вы для меня сделали. – Целуя Нила в щеку, про бормотала она.
– Вы уезжаете надолго? – спросил он.
– Надолго, – кратко ответил Холт. – Идем же, Эйнджел!
– Но мне еще надо уложить вещи...
– В Денвере я куплю тебе новое платье, дюжину платьев, если ты захочешь.
Эйнджел была несказанно удивлена такой неожиданной щедростью. Холт пристально посмотрел на брата и молча направился к двери.
Глава 10
– Ой, шериф! – широко раскрыв глаза, пролепетала она. – Какая честь, что вы зашли к нам так запросто, по-свойски! Это вам в знак благодарности от нашего заведения!
Она поставила на стол перед ним порцию виски, стараясь, чтобы он не заметил, как у нее дрожат руки. Молниеносным движением Гаррет схватил ее руку и крепко сжал.
– Мне больше по вкусу особая благодарность от заведения, – с похотливым намеком проговорил он, растягивая слова и блуждающими, налитыми кровью глазами окидывая фигуру Эйнджел. – Что-то я не видел тебя здесь раньше, детка... А ты хороша, настоящий лакомый кусочек!
Эйнджел заставила себя хихикнуть в ответ:
– Извините, шериф, я что-то нервничаю сегодня... я здесь новенькая.
Гаррет загоготал, хлопая по плечу сидевшего рядом крепко сбитого мужчину:
– Ты слышал, ОШи? Эта новенькая шлюшка не много нервничает! Черт побери, детка, если ты хочешь, я с удовольствием успокою тебя, а?
«Мерзкая свинья, – с отвращением подумала Эйнджел, ощущая запах винного перегара, исходивший от шерифа. – Я тебе не кобылка, которую ты собираешься объездить!»
– Сначала я должна сказать об этом мисс Валентайн, я быстро вернусь, ладно?
Тень подозрения промелькнула во взгляде Гаррета, но все же он промычал:
– Лили знает, чему учить своих девочек, и не вы пускает просто так... Как ты сказала тебя зовут, милая?
– Эйнджел, – не раздумывая сказала она.
– Я сам поговорю с мисс Валентайн... ты что-то слишком стеснительная для своей профессии... Эйнджел-ангел! – С этими словами Гаррет поднялся было из-за стола.
Воспользовавшись возникшим замешательством, Эйнджел решила спасать положение. Надув губки, она сказала:
– Шериф, вы слишком шикарный мужчина для меня, но я подумала, вам захочется чего-нибудь свеженького и нетронутого... – многозначительно подмигнула она, виляя бедрами.
Помедлив, Гаррет не стал беспокоить мисс Вален тайн и, облизнувшись, как голодный пес, притянул Эйнджел к себе.
– Боишься иметь дело с представителем закона, да?
– А то... конечно... – с готовностью согласилась Эйнджел, с трудом подавляя желание отвернуться от дышавшего винным перегаром шерифа.
– Я сейчас вернусь, – неопределенно махнув рукой двум остальным мужчинам, сидевшим за столом, сказал Гаррет.
Мясистой рукой обняв Эйнджел за талию, он потащил ее к лестнице на второй этаж, где были специальные комнаты для клиентов.
Теперь, когда план Эйнджел был приведен в действие, она неожиданно запаниковала. Она хотела заинтриговать Гаррета, но никак не ожидала, что он станет вести себя так агрессивно. Что ей теперь делать?
В ее планы входило лишь развязать Гаррету язык, чтобы он сам рассказал ей о том, как поджег хижину Холта Мерфи, а потом... потом она собиралась ото мстить ему! Но Гаррет повел себя иначе, чем она пред полагала. Уиллард Крэддок по сравнению с шерифом казался ей теперь просто-таки скромником и блюстителем строгих правил!
Подойдя к лестнице, Эйнджел положила руку на один из столбиков, поддерживающих поручни, и повисла на нем. Гаррет удивленно посмотрел на нее.
– В чем дело, Эйнджел?
– Хочу бутылку моего любимого виски «Конфедерат», – проворковала Эйнджел с самым соблазнительным видом. – Пойду упрошу Джо дать мне немного виски и через минуту уже буду с тобой, красавчик.
Гаррет подозрительно уставился на нее, и прошла целая минута, показавшаяся Эйнджел вечностью, прежде чем он сказал:
– Зачем тебе выпивка, если рядом с тобой настоящий мужчина, сладенькая?
– Если я немного выпью, тебе самому будет... интереснее со мной, – многообещающе прошептала Эйнджел ему в ухо, стараясь не вдыхать мерзкий запах давно не мытого мужского тела и винного перегара. – Я тогда становлюсь... немножечко опасной и агрессивной...
От такого недвусмысленного намека глаза Гаррета чуть не вылезли на лоб.
– Ну что ж, иди, лапочка, за своей бутылкой, а я пока устроюсь поудобнее там, наверху.
Убедившись, что шериф действительно пошел на второй этаж, Эйнджел с облегчением вздохнула. Какая идиотская затея!
Проскользнув мимо стойки бара и стараясь не по падать под яркий свет ламп, она стала пробираться к сцене, где бархатный занавес был уже опущен. Там, позади сцены, должен быть запасный выход.
Эйнджел безуспешно пыталась найти проход между плотными складками занавеса. И в этот момент кто-то схватил ее за руку и втянул, перепуганную насмерть, за занавес.
– Тебе что, не терпится быть убитой? – гневно прошипел Холт, не скрывая своей ярости.
– Холт!
Удивление смешалось с радостью, но Холт тут же резко закрыл ей рот ладонью.
– Придется тебе пойти со мной, хотя я потом наверняка горько пожалею об этом. Но теперь у меня нет иного выбора.
В его приглушенном голосе слышался гнев. Крепко схватив ее за руку, Холт потащил Эйнджел по затемненным коридорам к запасному выходу.
– Не кричи, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла!
Осторожно пропустив ее в дверь, Холт, помедлив, тоже выбрался наружу, где их обоих укрыла спасительная тьма.
– Зачем мне теперь кричать? – Во взгляде Холта она прочла молчаливое осуждение. – Поверить не могу своим глазам! Ты жив и невредим, Холт!
Эйнджел взглянула на его левую руку и увидела, что она тщательно забинтована и Холт вполне мог ею пользоваться. Как будто читая ее мысли, он ухмыльнулся:
– Мне нужно было улизнуть чуть-чуть раньше, чем этого хотели ты и Лили.
– Но Лили...
– Она все знала. Ей не очень-то нравилась моя идея, но у нее хватило здравого смысла не противиться мне. Когда я доказал ей, что могу прекрасно обходиться без этой проклятой настойки опия, она согласилась-таки отпустить меня из своего импровизированного госпиталя.
Внезапно Эйнджел почувствовала волну негодования.
– Ты обманывал меня! Ты заставил меня поверить в горячку и гангрену, угрожавшую твой жизни! Ты сделал из меня идиотку, полную дуру!
– Дорогая, горячка была вполне настоящей, но мне пришлось симулировать более серьезную рану, чтобы обмануть врагов. Если бы они знали, что я даже могу держать в руках ружье, они бы не стали действовать так открыто. Между прочим, румяна тебе совсем не к лицу, ты выглядишь как дешевая потаскушка.
– Тебе лучше знать, как выглядят потаскушки, – язвительно отозвалась Эйнджел и, помолчав секунду, добавила: – Так было задумано, я собиралась заманить Гаррета в ловушку.
– Зачем?
– Холт, почему ты веришь Лили, а мне не доверяешь? – не ответив на его вопрос, спросила Эйнджел.
Казалось он не уловил скрытой боли в ее голосе.
– Поверь, так было лучше для всех. Как только я выясню наверняка, кто за всем этим стоит, я покажу свои зубы, но теперь мне нужно залечь на дно.
Эйнджел молчала, наслаждаясь его присутствием и ощущением исходившей от него мужской силы, и от этого ей вдвойне было больно осознавать, что он доверился не ей, а Лили. Что и говорить, она была рада, что рана Холта оказалась не такой серьезной, но тот факт, что он ее обманул, сильно омрачал эту радость.
– Ты слишком рисковала сегодня, – продолжал Холт, – что ты собиралась доказать и кому?
Уловив в его голосе нотки неодобрения, Эйнджел зло ответила:
– Ничего и никому! Я только хотела добиться признания от Гаррета, ведь кто-то сжег дотла нашу хижину, и...
– Я знаю, – сухо прервал ее Холт. – Лили мне все рассказала.
Опять эта Лили! Она все время стояла на пути!
– Интересно, есть хоть что-то, чего бы тебе не успела рассказать эта певичка? – раздраженно фыркнув, выпалила Эйнджел.
– Есть. Например, она не говорила мне, что ты здесь делаешь и почему в таком виде?
– Это потому, что она сама не знает об егом. Я взяла ее платье тайком, и все сделала сама, без ее ведома.
Вздернув подбородок, Эйнджел гордо посмотрела на Холта. Его лицо было наполовину скрыто тенью. Если бы она увидела насмешку в его глазах, это было бы уже слишком!
– Мне показалось, что это наиболее разумный способ заставить шерифа признаться в том, что он и никто другой сжег нашу хижину.
– Разумный? – не выдержав, рассмеялся Холт. – Дорогая, только ты способна назвать заманивание шерифа к себе в постель разумным!
Насмешка Холта вывела Эйнджел из себя.
– Я не собиралась ложиться с ним в постель! – яростно зашипела она. – Просто я хотела развязать ему язык, а потом... потом...
– Ну и что потом? – с интересом спросил Холт. – Ну, я бы что-нибудь придумала!
Холт явно не замечал уязвленного самолюбия Эйнджел.
– Да уж, могу себе представить... Я знаю, ты была страшно огорчена тем, что хижина сгорела.
– Огорчена? Ну да, тебе об этом рассказала Лили, так ведь? – Эйнджел фыркнула. – Я твоя жена, но ты и наполовину не веришь мне так, как этой... этой певичке.
– Я знаю эту, как ты говоришь, певичку уже почти пятнадцать лет, в то время как тебя, дорогая Эйнджел, меньше месяца. И кому же я, по-твоему, должен больше доверять?
Он улыбнулся, и Эйнджел вынуждена была признать свое поражение. Она не могла долго злиться на Холта, потому что была слишком рада его выздоровлению.
– И что мы теперь будем делать? – тихо спросила она.
– Мы сегодня же отправляемся в Денвер.
– Денвер? Зачем?
– По двум причинам. Во-первых, я бы хотел под твердить мои права на прииск. Пусть все будет написано черным по белому, чтобы не было никаких лазеек для нарушения моих прав. А во-вторых... – Холт помедлил, глядя на нее пристальным взглядом, – я отправляю тебя домой.
Домой! Но у нее нет своего дома, ее дом там, где Холт! Эйнджел попыталась было возразить ему, но тут до них донесся сильный шум и гам со стороны салуна, и Холт жестом приказал ей молчать.
– Драка, – коротко сказал он, явно жалея, что его там нет.
Взяв Эйнджел за руку, он повел ее вперед по тротуару.
– В конце улицы ждет карета. Садись в нее и жди меня.
– А ты куда?
– Я вернусь на минутку в салун, там у меня остались кое-какие дела.
Снова Лили! Эйнджел почувствовала острый укол ревности, но промолчала.
– А как же Нил?
– При чем тут Нил? – Холт явно разозлился. – Нам не требуется его разрешение на отъезд! Иди быстрее и нигде не останавливайся! – слегка подтолкнув ее в направлении кареты, сказал он. – В таком платье ты самая настоящая приманка для мужиков!
Эйнджел неохотно повиновалась. Когда Холт по вернулся и ушел в сторону салуна, она остановилась и осторожно огляделась. Вокруг не было ни души, дом пастора был в двух шагах от нее. Что плохого в том, если она зайдет, чтобы переодеться? Не может же она ехать в Денвер в таком виде!
Кивнув своим мыслям, Эйнджел поспешно миновала ожидавшую карету и направилась к дому пастора. Вечерняя прохлада легко проникала сквозь тон кую тафту слишком открытого платья, и ей пришлось охватить плечи руками, чтобы не так мерзнуть. Она прошла уже больше половины пути, когда позади нее раздался грубый мужской окрик. О Боже, неужели это Ред Гаррет?
Эйнджел ускорила шаг, но торопливый стук подкованных сапог приближался.
– Эй ты, Эйнджел!
В испуге нырнув в ближайшую подворотню, Эйнджел увидела, как мимо нее промчался Гаррет, выкрикивая угрозы, что он с ней сделает, когда поймает. Сердце Эйнджел сильно билось, она тяжело и прерывисто дышала. Дворами пробираясь к ограде прихода, она чуть ? не разрыдалась при виде церкви. Бросившись к входной двери, она потянула за ручку и с ужасом поняла, что дверь заперта. За спиной она слышала цветистые проклятия и ругательства, которые изрыгал в ее адрес Гаррет. Заметив мятущуюся тень у приходской ограды, он со злорадными воплями направился к церкви. К счастью для Эйнджел, он был слишком пьян, чтобы двигаться быстро, и это дало ей драгоценную возможность обе жать вокруг здания и постучать в окно комнаты Нила.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в окне загорелся свет.
– Скорее, пожалуйста, скорее! – горячо шептала Эйнджел пытаясь слиться с темнотой, когда внезапно совсем рядом появился шериф. И в этот момент Эйнджел услышала, как щелкнул замок входной двери.
– Нил! – изо всех сил завопила она, уже не обращая внимания на опасную близость шерифа. В ту же минуту руки шерифа крепко сжали ее, закрывая рот.
– Нравится играть в игры, детка? – прорычал он, сжимая Эйнджел так крепко, что она чуть не потеряла сознание.
На них упал луч света.
– Отпустите даму, шериф! – спокойно сказал Нил Мерфи.
В левой руке он держал фонарь, в правой – ружье.
– Зачем ты вмешиваешься, пастор? – с ледяной улыбкой заплетающимся языком произнес шериф. – Это тебя не касается, так что ползи обрат но в свою нору, надень свой воротничок и делай вид, что ничего не слышишь, понял?
– Вы находитесь на территории, принадлежащей церкви, значит, это и меня касается, сэр. Молодая дама Просит убежища, и, следуя заповедям Божьим, я обязан предоставить его ей. Таков закон Божий!
– Закон Божий? Черт бы тебя побрал, здесь я закон! – снова зарычал Гаррет, отталкивая в сторону Эйнджел и угрожающе двинувшись на Нила. – Ишь Ты, Мерфи! Вся ваша семейка слишком задирает нос и забывает свое место! И ты, и твой братец, уж больно высокого мнения о себе! А ну, положи эту штуку на землю, пока я не арестовал тебя за вооруженное сопротивление властям!
– Не понимаю, чем эта молодая женщина угрожает безопасности Оро? Почему вы к ней пристаете?
– Лопни мои глаза, если это молодая женщина! Она – одна из шлюх Лили и заслуживает такого обращения!
Нил, конечно же, заметил, что Эйнджел была одета как проститутка, но не подал и виду.
– Выбирайте, шериф. Или вы отпускаете девушку под мою защиту, или я буду вынужден прибегнуть к крайним мерам.
– Да ты никогда не решишься выстрелить! – усмехнулся шериф.
– Может быть, но мне придется поговорить об этом с миссис Гаррет.
При одном упоминании имени жены, с шерифом про изошла удивительная метаморфоза. Сначала он побледнел, а потом побагровел от гнева и, открыв рот, чтобы сказать что-то, снова закрыл, так и не издав ни звука.
– Интересно, что подумает о вашем поведении Жюстина, – тихо сказал Нил.
– Черт бы тебя побрал, пастор, – сквозь зубы про цедил шериф. – Если бы не твой сан священника, я бы...
Нил едва заметно улыбнулся, и Эйнджел поразилась его хладнокровию.
– Спокойной ночи, шериф! Передайте поклон от меня миссис Гаррет.
Грязно выругавшись, Ред Гаррет наконец ушел. С облегчением переведя дух, Эйнджел кинулась к Нилу, чтобы с благодарностью обнять его, но что-то удержало ее.
– Нил, я все объясню...
– Не надо, – устало вздохнул Нил, поворачиваясь к открытой двери. – Я уже привык не удивляться ни тому, что делает Холт, ни тому, как поступает его жена...
Почувствовав себя пристыженным ребенком, Эйнджел попыталась как-то загладить свою вину.
– Холт вернулся, – сказала она, заметив, как при этих словах Нил слегка помедлил, прежде чем закрыть дверь на засов. – Сегодня вечером мы уезжаем в Денвер. Во всяком случае; собирались.
Эйнджел осторожно выглянула в окно, ища взглядом карету, которая, наверное, уже уехала без нее.
– Так он, значит... оставил мисс Валентайн? Эйнджел живо кивнула в ответ.
– Все оказалось совсем не так, как я думала, Нил... Мы помирились. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять его, но... он мне небезразличен.
Слова признания прозвучали совсем тихо, и, казалось, Нил их не расслышал.
– Эйнджел, стоит ли отправляться в Денвер сей час, когда на носу зима и в любой момент может ударить мороз?
– Слишком много важных дел нужно уладить в Денвере, – пожала плечами Эйнджел, вспомнив твердое обещание Холта отправить ее домой, в Миссури. Если бы это зависело от нее, она не поехала бы в Денвер, да и Холта не отпустила бы туда.
– Думаю, в карете нам не будет слишком холод но. – Эйнджел глубоко вздохнула. – Вам, наверное, непонятно, почему я так одета...
Нил едва улыбнулся одними губами.
– Вообще-то мне не очень это интересно, но если вы хотите объяснить мне причину, я готов выслушать вас.
– О, это долгая история! Это платье принадлежит Лили, но я надела его, потому что хотела соблазнить шерифа, чтобы заставить его кое в чем признаться.
– Лили? – Нил нахмурился от такой фамильярности.
На секунду Эйнджел задумалась. Может, нет ни чего страшного в том, что она расскажет брату Холта об этой женщине?
– Оказалось, что Лили и Холт просто давние друзья, – сказала Эйнджел, ловя себя на мысли, что не очень-то верит в это сама. – Холт все мне объяснил, так что зря я распускала тут нюни...
– Боюсь, другая жена, будь она на вашем месте, не была бы такой чуткой и понимающей.
– Ну, здесь нечего особенно и понимать...
Громкий нетерпеливый стук в дверь не дал ей договорить. Неужели снова Гаррет?!
– Черт бы тебя побрал, Эйнджел! – яростно воскликнул Холт, когда Нил наконец открыл ему дверь. – Я же просил тебя подождать в карете, пока я не вернусь!
– Не могла же я поехать в Денвер в таком виде! К тому же дом Нила всего в двух шагах от кареты!
Это было не совсем правдой. Когда Эйнджел спасалась от Гаррета, улица показалась ей длиной в тысячу миль!
Словно не замечая Нила, Холт вошел в дом, заслонив широкими плечами весь дверной проем.
– Так иди же и переоденься, – проворчал он. – Нам нужно ехать.
Эйнджел послушно поспешила к себе в комнату. Братья молча обменялись взглядами. Первым нарушил молчание Нил.
– Зачем ты так, Холт? – мягко произнес он.
– Ты сам все знаешь. Между нами нет ничего общего, кроме фамилии, которую дал нам отец.
Казалось, резкий ответ Холта не огорчил Нила.
– Теперь есть еще и Эйнджел. Она нашла в своем сердце место и для меня, даже если ты этого не хочешь.
При этих словах Холт едва заметно вздрогнул, его лицо приняло каменное выражение, глаза превратились в лед.
– Я не прощаю обид, Нил, – сказал он, пристально посмотрев на брата.
– Я был тогда еще слишком мал... Мы оба были детьми. Прежде чем я нашел дорогу к Богу...
– Горбатого могила исправит, – резко оборвал его Холт. – И змея все равно останется змеей, даже Вели поменяет шкуру.
Побледнев, Нил хотел было что-то возразить, но в это время появилась Эйнджел, одетая в темно-синее платье из саржи. Видимо, она с таким старанием стирала со щек румяна, что теперь они были ярко-красными и чуть воспаленными от ее усилий.
– Благодарю вас, я никогда не забуду того, что вы для меня сделали. – Целуя Нила в щеку, про бормотала она.
– Вы уезжаете надолго? – спросил он.
– Надолго, – кратко ответил Холт. – Идем же, Эйнджел!
– Но мне еще надо уложить вещи...
– В Денвере я куплю тебе новое платье, дюжину платьев, если ты захочешь.
Эйнджел была несказанно удивлена такой неожиданной щедростью. Холт пристально посмотрел на брата и молча направился к двери.
Глава 10
Громыхая по камням мостовой, карета уже выезжала за пределы города, когда Эйнджел вдруг вспомнила о своем обещании, данном Рейчел. Во всей этой суматохе она совсем забыла поговорить с Нилом о том, что случилось с Рейчел там, на прииске. Протянув руку, она нетерпеливо похлопала по спине Холта.
– Мы должны вернуться! Мне надо поговорить с Нилом!
В карете было темно, и Эйнджел не столько увидела, сколько почувствовала его раздражение.
– Теперь это уже невозможно. Мы не вернемся, даже если сам сатана попросит меня об этом!
– Но это займет совсем немного времени. Я обещала подруге поговорить с Нилом от ее имени.
– О Боже, во что еще ты хочешь впутаться, женщина? – Со вздохом раздражения он скинул ее руку со своей спины. – Я же говорил тебе держаться подальше от Нила и особенно от его прихожанок, этих глупых наседок!
– Откуда тебе знать? – возмущенно спросила Эйнджел. – Ты ведь ни разу не был в церкви!
Показавшаяся из-за туч луна осветила лицо Холта, и Эйнджел увидела, что он молча смеется над ней. Это привело ее в ярость и придало еще больше решимости вернуться в Оро.
Повернувшись, она приоткрыла окно и, высунув го лову, закричала:
– Эй, кучер, остановитесь!
Едва она успела выкрикнуть эти слова, как Холт рывком посадил ее назад, в карету.
– Что ты делаешь? – В его суровом голосе сквозил нешуточный гнев.
Эйнджел изо всех сил пыталась вырваться из его сильных рук, но все было напрасно. В полном отчаянии она наклонила голову и укусила его за правую руку.
Результат не заставил себя ждать. Холт вскрикнула от боли и выпустил ее из своих объятий. И в ту же минуту карета резко остановилась, и Эйнджел по инерции упала вперед, на противоположное сиденье. Она нисколько не пострадала от падения, но наспех уложенные волосы от сильного толчка рассыпались по плечам; к Эйнджел услышала, как кучер спрыгнул с козел и пошел узнать, что случилось с его пассажирами.
Протянув руку, Холт распахнул дверцу кареты Щ извиняющимся тоном произнес:
– Езжай, Жиль! Останавливаться нет причин.
– Но кто-то вроде кричал...
– Это я кричала, – вмешалась Эйнджел и тут же пожалела об этом. Кучер, огромный бородатый мужчина, удивленно смотрел на ее растрепанные волосы.
– Я больше не стану останавливаться, – много значительно подмигнув Холту, произнес он.
Снова подмигнув Холту, он отправился на свое место.
– Какой ужасный человек! Догадываюсь, о чем он подумал! – возмущенно воскликнула Эйнджел.
– Нет, это он догадался, о чем думал я, – слегка усмехнулся Холт. Эйнджел мгновенно повернулась к нему.
– Ты так хороша в свете луны... и вся моя, – улыбнувшись еще шире, продолжил Холт.
– Холт... – предостерегающе начала Эйнджел.
– Нас никто не услышит, Эйнджел. – Холт плот нее закрыл дверцу кареты, которая снова тронулась в путь. – И я не хочу лгать тебе относительно своих желаний. Я хочу заняться с тобой любовью.
– Здесь? – удивленно спросила Эйнджел.
– А почему бы и нет?
В его голосе зазвучала страсть и обещание долгих ласк, от которых у нее чуть не закружилась голова.
– Я не буду больше никогда заниматься с тобой любовью, даже если на всей земле не останется ни одного мужчины. – Что ж, до Денвера еще ой как далеко...
Усевшись напротив Холта, Эйнджел дрожащими руками стала поправлять волосы. Холт смотрел на нее пристально и почти не мигая, как смотрит ястреб на свою добычу перед последним броском.
– Иди сюда, Эйнджел.
– Нет!
– Ты там совсем замерзнешь.
Эйнджел помедлила с ответом, оглядывая карету в поисках убежища. Похоже, ей было не спастись от его рук. К тому же она хотела заставить его изменить свое решение относительно отправки ее домой. Она никуда не собиралась уезжать, пока не получит золотом при надлежавшую ей часть прииска, на которую выкупит Бель-Монтань.
Делая вид, что покоряется воле Холта, она осторожно села рядом с ним. Его рука тотчас же обняла ее за плечи, прижав к своему теплому телу. Эйнджел мечтательно вздохнула, склонив голову на его широкую грудь, и вновь ощутила мягкое, шелковистое прикосновение замши к своей щеке. И когда Холт стал ласково гладить ее по голове, она уже не сопротивлялась.
– Ну вот, – прошептал он ей на ухо, – разве тебе плохо со мной?
В ответ Эйнджел сонно кивнула. Только теперь она вдруг почувствовала, как измучилась за последние не сколько дней.
– Я должна прямо сейчас написать письмо Нилу, – пробормотала она. – Это очень важно.
Холт долго ничего не отвечал.
– Ну хорошо, – произнес он наконец. – Из первого же города, в котором мы остановимся завтра утром, ты сможешь послать ему телеграмму.
– Спасибо...
Эйнджел благодарно прижалась к Холту. Продолжая гладить ее волосы, он задумчиво смотрел на освещенный лунным светом пейзаж за окном кареты, и взгляд его понемногу мрачнел.
Утром Эйнджел проснулась в объятиях Холта. Они проспали всю ночь, тесно прижавшись друг к другу. Он так крепко прижимал ее к себе, что, когда карета наехала на валун, они оба соскользнули на пол.
Такое пробуждение трудно было назвать приятным. Протирая сонные глаза и чертыхаясь, Холт, а вслед за ним и Эйнджел поднялись с пола.
– Что там еще? – проворчал Холт, открывая дверцу и вглядываясь в предрассветные сумерки. Холодный утренний воздух обдал Эйнджел ледяным дыханием, и она поежилась.
– Жиль! – осторожно позвал Холт, нигде не видя грузной фигуры кучера. Небрежным движением он под толкнул Эйнджел обратно, в карету. – Останься здесь, а я пойду посмотрю, в чем там дело.
Он вышел из кареты, и Эйнджел откинулась на скрипучем сиденье. Она еще не совсем проснулась, но холодный воздух быстро привел ее в чувство. Через минуту она услышала снаружи мужские голоса и беспечно зевнула. Очевидно, ничего страшного не случилось.
Стоя рядом с лошадьми, Холт с мрачным видом разглядывал переднюю ногу одной из них, на которую ему показал Жиль.
– У нее совсем плохо с ногой. Дальше она уже не сможет идти, – сказал Жиль, сплевывая себе под ноги струю жевательного табака.
– Сколько еще до Денвера?
– Не меньше тридцати миль, а то и все сорок, – покачал головой кучер, заранее не одобряя возможные безумные планы Холта дойти до города пешком. – К тому ж скоро нас настигнет снежная буря, это уж наверняка! – И от ткнул мозолистым пальцем в сторону тяжелых серых туч, наползавших с запада.
– Может, она минует нас, – с надеждой сказал Холт.
– Нет, не минует. Прежде чем окончательно рассветет, нас уже накроет снегом.
– Мы должны вернуться! Мне надо поговорить с Нилом!
В карете было темно, и Эйнджел не столько увидела, сколько почувствовала его раздражение.
– Теперь это уже невозможно. Мы не вернемся, даже если сам сатана попросит меня об этом!
– Но это займет совсем немного времени. Я обещала подруге поговорить с Нилом от ее имени.
– О Боже, во что еще ты хочешь впутаться, женщина? – Со вздохом раздражения он скинул ее руку со своей спины. – Я же говорил тебе держаться подальше от Нила и особенно от его прихожанок, этих глупых наседок!
– Откуда тебе знать? – возмущенно спросила Эйнджел. – Ты ведь ни разу не был в церкви!
Показавшаяся из-за туч луна осветила лицо Холта, и Эйнджел увидела, что он молча смеется над ней. Это привело ее в ярость и придало еще больше решимости вернуться в Оро.
Повернувшись, она приоткрыла окно и, высунув го лову, закричала:
– Эй, кучер, остановитесь!
Едва она успела выкрикнуть эти слова, как Холт рывком посадил ее назад, в карету.
– Что ты делаешь? – В его суровом голосе сквозил нешуточный гнев.
Эйнджел изо всех сил пыталась вырваться из его сильных рук, но все было напрасно. В полном отчаянии она наклонила голову и укусила его за правую руку.
Результат не заставил себя ждать. Холт вскрикнула от боли и выпустил ее из своих объятий. И в ту же минуту карета резко остановилась, и Эйнджел по инерции упала вперед, на противоположное сиденье. Она нисколько не пострадала от падения, но наспех уложенные волосы от сильного толчка рассыпались по плечам; к Эйнджел услышала, как кучер спрыгнул с козел и пошел узнать, что случилось с его пассажирами.
Протянув руку, Холт распахнул дверцу кареты Щ извиняющимся тоном произнес:
– Езжай, Жиль! Останавливаться нет причин.
– Но кто-то вроде кричал...
– Это я кричала, – вмешалась Эйнджел и тут же пожалела об этом. Кучер, огромный бородатый мужчина, удивленно смотрел на ее растрепанные волосы.
– Я больше не стану останавливаться, – много значительно подмигнув Холту, произнес он.
Снова подмигнув Холту, он отправился на свое место.
– Какой ужасный человек! Догадываюсь, о чем он подумал! – возмущенно воскликнула Эйнджел.
– Нет, это он догадался, о чем думал я, – слегка усмехнулся Холт. Эйнджел мгновенно повернулась к нему.
– Ты так хороша в свете луны... и вся моя, – улыбнувшись еще шире, продолжил Холт.
– Холт... – предостерегающе начала Эйнджел.
– Нас никто не услышит, Эйнджел. – Холт плот нее закрыл дверцу кареты, которая снова тронулась в путь. – И я не хочу лгать тебе относительно своих желаний. Я хочу заняться с тобой любовью.
– Здесь? – удивленно спросила Эйнджел.
– А почему бы и нет?
В его голосе зазвучала страсть и обещание долгих ласк, от которых у нее чуть не закружилась голова.
– Я не буду больше никогда заниматься с тобой любовью, даже если на всей земле не останется ни одного мужчины. – Что ж, до Денвера еще ой как далеко...
Усевшись напротив Холта, Эйнджел дрожащими руками стала поправлять волосы. Холт смотрел на нее пристально и почти не мигая, как смотрит ястреб на свою добычу перед последним броском.
– Иди сюда, Эйнджел.
– Нет!
– Ты там совсем замерзнешь.
Эйнджел помедлила с ответом, оглядывая карету в поисках убежища. Похоже, ей было не спастись от его рук. К тому же она хотела заставить его изменить свое решение относительно отправки ее домой. Она никуда не собиралась уезжать, пока не получит золотом при надлежавшую ей часть прииска, на которую выкупит Бель-Монтань.
Делая вид, что покоряется воле Холта, она осторожно села рядом с ним. Его рука тотчас же обняла ее за плечи, прижав к своему теплому телу. Эйнджел мечтательно вздохнула, склонив голову на его широкую грудь, и вновь ощутила мягкое, шелковистое прикосновение замши к своей щеке. И когда Холт стал ласково гладить ее по голове, она уже не сопротивлялась.
– Ну вот, – прошептал он ей на ухо, – разве тебе плохо со мной?
В ответ Эйнджел сонно кивнула. Только теперь она вдруг почувствовала, как измучилась за последние не сколько дней.
– Я должна прямо сейчас написать письмо Нилу, – пробормотала она. – Это очень важно.
Холт долго ничего не отвечал.
– Ну хорошо, – произнес он наконец. – Из первого же города, в котором мы остановимся завтра утром, ты сможешь послать ему телеграмму.
– Спасибо...
Эйнджел благодарно прижалась к Холту. Продолжая гладить ее волосы, он задумчиво смотрел на освещенный лунным светом пейзаж за окном кареты, и взгляд его понемногу мрачнел.
Утром Эйнджел проснулась в объятиях Холта. Они проспали всю ночь, тесно прижавшись друг к другу. Он так крепко прижимал ее к себе, что, когда карета наехала на валун, они оба соскользнули на пол.
Такое пробуждение трудно было назвать приятным. Протирая сонные глаза и чертыхаясь, Холт, а вслед за ним и Эйнджел поднялись с пола.
– Что там еще? – проворчал Холт, открывая дверцу и вглядываясь в предрассветные сумерки. Холодный утренний воздух обдал Эйнджел ледяным дыханием, и она поежилась.
– Жиль! – осторожно позвал Холт, нигде не видя грузной фигуры кучера. Небрежным движением он под толкнул Эйнджел обратно, в карету. – Останься здесь, а я пойду посмотрю, в чем там дело.
Он вышел из кареты, и Эйнджел откинулась на скрипучем сиденье. Она еще не совсем проснулась, но холодный воздух быстро привел ее в чувство. Через минуту она услышала снаружи мужские голоса и беспечно зевнула. Очевидно, ничего страшного не случилось.
Стоя рядом с лошадьми, Холт с мрачным видом разглядывал переднюю ногу одной из них, на которую ему показал Жиль.
– У нее совсем плохо с ногой. Дальше она уже не сможет идти, – сказал Жиль, сплевывая себе под ноги струю жевательного табака.
– Сколько еще до Денвера?
– Не меньше тридцати миль, а то и все сорок, – покачал головой кучер, заранее не одобряя возможные безумные планы Холта дойти до города пешком. – К тому ж скоро нас настигнет снежная буря, это уж наверняка! – И от ткнул мозолистым пальцем в сторону тяжелых серых туч, наползавших с запада.
– Может, она минует нас, – с надеждой сказал Холт.
– Нет, не минует. Прежде чем окончательно рассветет, нас уже накроет снегом.