Страница:
Проверив, все ли в порядке, Джейн отвела яхту подальше от пристани, прежде чем поднять парус, потом направила ее на середину озера, мысленно, без помощи карты, прокладывая путь. Эту часть озера она знала лучше, чем свое лицо в зеркале. Три дня из четырех она ходила примерно одним и тем же маршрутом, меняя его только в зависимости от ветра. Джейн давно решила, что это самый лучший маршрут, потому что впереди открывался красивый вид на горы и в то же время здесь ее не ждали подвохи, если мысли были больше поглощены оставшейся на столе работой, чем управлением яхтой.
Быстро оставив позади берег, Джейн направила яхту под сорокапятиградусным углом, слыша лишь шипение воды и покрякивание ветра в парусах. Ей нравилось чувствовать сопротивление ветра, нравилось ощущение свободы, которое всегда приходило к ней на озере. Она не придавала никакого значения тому, что люди считали ее ведьмой, рабыней рутины и порядка, сумасшедшей отшельницей. Ей-то все было известно о себе. Никакой рутины не было в том, что она делала каждый день на озере, вызывая на поединок природу с ее вольными ветрами. Здесь она была Королевой Свободной Горы. Плевать на всех. Пусть называют ее как хотят. Что, собственно, они знают о ней? Да ничего! Совсем ничего! Тем более ничего не знают и о страстной любви, связывающей ее с Пирсом, которую оба так долго хранили в тайне, что уже не могли иначе.
Пирс приезжал к ней, когда у него выпадало свободное время, но если учесть, что он работал в тайном подразделении по борьбе с наркотиками «Гарда Сиохана», то случалось это нечасто. Они познакомились, когда он был на курсах ФБР в Квантико. Один из инструкторов, давний приятель Джейн по университету, пригласил их на обед, и обоих мгновенно опалил огонь любви. За считанные недели Джейн продала свое поместье в Новой Англии и купила землю в Ирландии. Только потом ей стало известно, что Ирландия к тому же делает ей великолепный подарок, не взимая с нее налогов. В остальном ее здешняя жизнь ничем не отличалась от жизни в любом другом месте.
Если Пирс путешествовал инкогнито, она снимала номер в его отеле. В отшельническом образе жизни есть свои преимущества. Ее никто не узнавал, в отличие от других авторов бестселлеров, которые появлялись в телевизионных ток-шоу и позволяли печатать свои фотографии на обложках. Подавая документы на имя Маргарет Дж. Элиас, как ее назвали при рождении, Джейн замечала лишь удивленно приподнятую бровь у регистратора в отеле, и не более того. Через два дня, отослав выправленную верстку в Нью-Йорк, она полетит в Марокко, и там они встретятся. Джейн едва могла дождаться назначенного срока.
Насладившись прогулкой, Джейн повернула обратно, решив полюбоваться незапаханными берегами, прежде чем войти в залив, где она потеряет ветер, а может быть, перед этим еще раз прокатиться на середину озера.
В заливе Джейн увидела лодочку, которая крутилась возле того места, где она планировала поставить яхту, и подала вбок, рассчитывая, что другая лодка сделает то же самое. Неожиданно та опрокинулась, и незадачливый пассажир оказался в воде. В одну минуту ветер унес лодку в одну сторону, а течение унесло человека – в другую.
Призывая ярость богов на головы идиотов, которые не знают, как вести себя на воде, Джейн завела мотор и торопливо убрала парус. Через минуту она уже схватила оранжевый спасательный жилет, мысленно возмущаясь дураком, объявившимся на озере.
Подойдя ближе, Джейн перевела мотор на холостые обороты и бросила вниз веревочную лестницу. Несчастный неуклюже добрался до кормы, и когда стал подниматься наверх, с него потоками потекла ледяная вода.
– Спасибо, – прохрипел он, расстегивая жилет и просовывая внутрь руку.
– Насколько я поняла, вы здесь новичок, – резко бросила ему Джейн и отвернулась, чтобы запустить мотор.
Она не видела, как над ее головой поднялась тяжелая дубинка, которая мгновением позже обрушилась ей на голову.
Глава 19
Быстро оставив позади берег, Джейн направила яхту под сорокапятиградусным углом, слыша лишь шипение воды и покрякивание ветра в парусах. Ей нравилось чувствовать сопротивление ветра, нравилось ощущение свободы, которое всегда приходило к ней на озере. Она не придавала никакого значения тому, что люди считали ее ведьмой, рабыней рутины и порядка, сумасшедшей отшельницей. Ей-то все было известно о себе. Никакой рутины не было в том, что она делала каждый день на озере, вызывая на поединок природу с ее вольными ветрами. Здесь она была Королевой Свободной Горы. Плевать на всех. Пусть называют ее как хотят. Что, собственно, они знают о ней? Да ничего! Совсем ничего! Тем более ничего не знают и о страстной любви, связывающей ее с Пирсом, которую оба так долго хранили в тайне, что уже не могли иначе.
Пирс приезжал к ней, когда у него выпадало свободное время, но если учесть, что он работал в тайном подразделении по борьбе с наркотиками «Гарда Сиохана», то случалось это нечасто. Они познакомились, когда он был на курсах ФБР в Квантико. Один из инструкторов, давний приятель Джейн по университету, пригласил их на обед, и обоих мгновенно опалил огонь любви. За считанные недели Джейн продала свое поместье в Новой Англии и купила землю в Ирландии. Только потом ей стало известно, что Ирландия к тому же делает ей великолепный подарок, не взимая с нее налогов. В остальном ее здешняя жизнь ничем не отличалась от жизни в любом другом месте.
Если Пирс путешествовал инкогнито, она снимала номер в его отеле. В отшельническом образе жизни есть свои преимущества. Ее никто не узнавал, в отличие от других авторов бестселлеров, которые появлялись в телевизионных ток-шоу и позволяли печатать свои фотографии на обложках. Подавая документы на имя Маргарет Дж. Элиас, как ее назвали при рождении, Джейн замечала лишь удивленно приподнятую бровь у регистратора в отеле, и не более того. Через два дня, отослав выправленную верстку в Нью-Йорк, она полетит в Марокко, и там они встретятся. Джейн едва могла дождаться назначенного срока.
Насладившись прогулкой, Джейн повернула обратно, решив полюбоваться незапаханными берегами, прежде чем войти в залив, где она потеряет ветер, а может быть, перед этим еще раз прокатиться на середину озера.
В заливе Джейн увидела лодочку, которая крутилась возле того места, где она планировала поставить яхту, и подала вбок, рассчитывая, что другая лодка сделает то же самое. Неожиданно та опрокинулась, и незадачливый пассажир оказался в воде. В одну минуту ветер унес лодку в одну сторону, а течение унесло человека – в другую.
Призывая ярость богов на головы идиотов, которые не знают, как вести себя на воде, Джейн завела мотор и торопливо убрала парус. Через минуту она уже схватила оранжевый спасательный жилет, мысленно возмущаясь дураком, объявившимся на озере.
Подойдя ближе, Джейн перевела мотор на холостые обороты и бросила вниз веревочную лестницу. Несчастный неуклюже добрался до кормы, и когда стал подниматься наверх, с него потоками потекла ледяная вода.
– Спасибо, – прохрипел он, расстегивая жилет и просовывая внутрь руку.
– Насколько я поняла, вы здесь новичок, – резко бросила ему Джейн и отвернулась, чтобы запустить мотор.
Она не видела, как над ее головой поднялась тяжелая дубинка, которая мгновением позже обрушилась ей на голову.
Глава 19
Снизу две женщины на склоне горы казались парой курсоров, движущихся по диагонали по неярко-зеленому экрану. Они быстрым шагом шли от Уайвэлли в Литтон-милл, сначала между деревьями, окаймлявшими старую железнодорожную ветку, потом по склону горы, куда даже овцы предпочитали не забираться из-за выходящего на поверхность песчаника. На вершине Фиона, поднявшаяся быстрее, потому что лучше знала здешние места, выбрала валун побольше и уселась на него, с лучезарной улыбкой глядя на Кэролайн, которая, задыхаясь, одолевала последние двадцать ярдов.
Когда Лесли, младшая сестра Фионы, училась в Сент-Эндрюсе, она познавала себя с не меньшим любопытством, чем науки. Когда ее убили, она как раз переживала муки первой любви. После ее смерти родители узнали о ней нечто такое, с чем не смогли смириться. Для Фионы же не было ничего удивительного в том, что свою постель ее сестра делила с женщиной. Лесли особенно не распространялась о своих чувствах, но по тому, как она рассказывала о Кэролайн Мэтьюз, все было яснее ясного.
Так как об отношениях Лесли и Кэролайн почти никто не знал, то единственным человеком, от которого Кэролайн могла ничего не скрывать, была Фиона. Неудивительно, что общее горе связало их крепкими узами дружбы. Двенадцать лет прошло, а они виделись каждый раз, стоило Кэролайн оказаться в Лондоне, а в другое время обменивались телефонными звонками и переписывались по e-mail. И по крайней мере три раза в году встречались, чтобы пройтись в здешних местах.
Кэролайн жила в Сент-Эндрюсе и преподавала математику. Она успешно делала карьеру, подобно Фионе, однако потеря Лесли сказывалась на обеих, и они тянулись друг к другу, в одинаковой степени испытывая чувство вины и не желая усугублять его невниманием к нуждам своих партнеров.
Тяжело дыша, раскрасневшаяся Кэролайн наконец-то добралась до вершины и плюхнулась на камень рядом с Фионой,
– Уф! Я совсем не в форме. Летом был сплошной дождь, и мы почти не выбирались в горы.
– Похоже, ты и в гимнастическом зале не бываешь, – попеняла ей Фиона.
Кэролайн скривилась.
– Во время ланча у Джулии теперь танцевальный класс, так что ей не до гимнастики. К тому же у нас обеих столько всяких дел и лишь два свободных вечера, вот она и злится, если я отправляюсь в гимнастический зал. Я давала себе слово, что буду вставать раньше и ходить туда до занятий, но ничего не получается.
– Постарайся, тебе же будет легче.
Фиона развязала рюкзак и достала бутылку с водой.
– Фиона…
В голосе Кэролайн прозвучало предостережение, и Фиона рассмеялась.
– Извини. Ты права. Больше не буду.
Фиона протянула руку, и Кэролайн нежно пожала ее. Так повелось издавна, когда они обе остро переживали свою потерю и Фиона не давала Кэролайн проходу, стараясь заменить Лесли.
Сделав глоток воды, Фиона протянула бутылку Кэролайн, но та покачала головой.
– Не надо, а то через пять минут мне захочется писать. А тут нет ни одного укромного местечка.
– Да в тебе ни капельки воды не осталось.
– Фиона! – воскликнула Кэролайн. – Опять ты за свое. Оставь свои материнские замашки.
– Прошу прощения. Вот что значит жить с мужчиной. Особенно с таким, который половину времени проводит в параллельном мире.
– Ты имеешь в виду такого, который не забывает вовремя убрать в квартире и вовремя поесть?
Фиона усмехнулась.
– Зато он забывает о другом. Иногда он настолько поглощен своей работой, что напрочь забывает о нашей встрече. Или пропускает остановку в метро, потому что слишком увлекся беседой с самим собой, отчего оказывается в Кеннингтоне, когда ему полагается быть на Лестер-сквер.
– Кстати, как он?
Фиона поднялась, убрала бутылку в рюкзак и повесила его на плечо.
– Чертовски умен, как всегда.
Кэролайн, уже успевшая отдышаться, тоже встала и внимательно посмотрела на Фиону, которая никогда не позволяла себе ни одного дурного слова о Ките Мартине. А между тем, если говорить об уме, то уж ума Фионе не занимать. Насколько Кэролайн могла заметить, Кит от нее отставал. В разговоре, в споре он был быстр и уверен в себе, однако всегда уступал, в отличие от Фионы, стоило ему почуять слабину в доводах противника.
– Похоже, он достал тебя, – сказала Кэролайн, ступая следом за Фионой на узкую тропу, которая пересекала Уотеркам-Джолли-дейл.
– Да уж, – процедила сквозь сжатые зубы Фиона, не отрывая глаз от земли.
– Расскажешь?
– Я злюсь на него. Вчера был жуткий скандал. Он получил по почте письмо, в котором ему угрожают смертью, а он отказывается сообщать в полицию. Говорит, таких писем у него навалом. А я в этом не уверена. Меня оно напугало. А после того, что случилось с Дрю Шандом…
– Но ведь он другой! Во всех шотландских репортажах было сказано, что во всем виноват садомазохизм. Никто даже не обмолвился, что опасность подстерегает не только геев.
Фиона нахмурилась.
– Это только одна из версий. К тому же неизвестно, получал ли Дрю Шанд угрозы. Я понимаю, что другая версия, будто его убили из-за его романов, звучит не столь убедительно, но она тоже имеет право на существование, и пока ее не опровергли, Кит должен быть осторожнее.
– Из-за этого вы поссорились?
– Мы почти не разговариваем.
– Кит наверняка знает, почему тебя это так тревожит.
Кэролайн ступила на параллельную тропинку, чтобы идти рядом с Фионой.
– Думаю, он знает, что я боюсь за него, – холодно подтвердила Фиона.
– Что-то еще?
Фиона молча шагала по тропинке и глядела на реку, которая становилась шире по мере приближения к неподвижному озеру, сотворенному дамбой на реке Крессбрук.
– Дело в Лесли, да?
Фиона остановилась как вкопанная.
– Это не имеет к Лесли никакого отношения.
Она упрямо стиснула зубы. Кэролайн тоже остановилась в нескольких шагах впереди Фионы и, обернувшись, положила руку в перчатке ей на плечо.
– Не надо, Фиона, я же понимаю. Тебе тошно от одной мысли, что ты можешь его потерять, как потеряла Лесли, и тебе отлично известно, что переживает человек, когда убивают его любовь. От этого страха малейшая опасность становится чем-то грандиозным, и ты невольно превращаешься в няньку. – Кэролайн умолкла, но Фиона ничего не сказала. – Я понимаю, потому что сама такая и довожу Джулию бог весть до чего. Если она поехала в город не на машине, я обязательно встречаю ее. Она говорит, что чувствует себя девчонкой, о которой мама думает, будто она местный головорез.
Кэролайн тихо засмеялась.
– Еще в самом начале она просила, чтобы я не заезжала за ней после родительских собраний. А я крутилась возле школы и ждала, когда она выйдет. И ехала за ней домой. Один раз чуть не довела ее до сердечного приступа, потому что она услыхала за спиной шаги и подумала, что ее сейчас убьют. Тогда-то она поняла, с чем связано мое настойчивое желание оберегать ее, ведь я больше думала о своих страхах, нежели о ее способности защитить себя. И теперь она всегда идет рядом, хотя у нее все переворачивается внутри. Фиона, тебе нужно сказать Киту, почему ты так близко к сердцу восприняла это письмо. Возможно, он прав и ничего страшного нет. В конце концов, ему виднее. Кит должен знать, что ты не просто так опекаешь его. Он должен знать, что у тебя есть для этого причины.
Фиона не отрываясь смотрела на песчаные выступы по другую сторону долины.
– А я думала, что психолог тут я, – дрожащим голосом произнесла она.
– Ага, но психолог анализирует других, а не себя.
Фиона принялась изучать стертые носки своих башмаков.
– Наверно, ты права. Я должна объясниться с ним. – Она посмотрела прямо в глаза Кэролайн. – Как я буду жить, если с ним что-нибудь случится? – проговорила она, сверкая непролитыми слезами.
Кэролайн крепко обняла ее.
– Я понимаю.
Высвободившись из ее объятий, Фиона слабо улыбнулась.
– Я поговорю с ним, как только вернусь домой. Обещаю. Ну, мы будем стоять тут, пока не умрем от гипотермии, или пойдем в паб?
Кэролайн сделала вид, будто обдумывает ее предложение.
– Если принять во внимание все «за» и «против», то лучше в паб.
– Тогда бегом до дамбы! – крикнула Фиона и помчалась прочь.
– Ты выиграешь, – пробурчала Кэролайн, следуя за Фионой с разумной скоростью.
Двенадцать лет прошло, а смерть Лесли все еще в большой степени определяла их жизнь. Независимо от их желания, она была тут, рядом, в любую минуту готовая выскочить из засады. Иногда Кэролайн казалось, что им вечно суждено быть во власти тени. Или они сами не хотели освободиться от нее?
Выйдя из метро, Фиона зашагала по Дартмут-парк-хилл, собираясь серьезно поговорить с Китом. Кэролайн права; она не желает признаться в том, что смертельно пугает ее. Опустив голову, она шла по опавшим листьям, легко опережая пешеходов, припозднившихся с работы. До поворота налево, на их улицу Фиона дошла за рекордное время и теперь еще быстрее спускалась с горы. Ей не терпелось извиниться перед Китом и все объяснить ему.
Но, стоило ей открыть дверь, и сердце у нее упало, потому что она услыхала голос Кита:
– Мы наверху.
Кто бы это ни был, Фиона не чувствовала себя в настроении принимать гостей.
– Сейчас, только сниму ботинки! – крикнула она.
Сняв рюкзак и куртку, Фиона развязала шнурки и сбросила тяжелые ботинки, после чего с удовольствием растерла пальцы. Как бы ни были удобны растоптанные ботинки, все же, снимая их, получаешь несказанное удовольствие. Фиона направилась было в кухню, чтобы взять вина, но вспомнила, что у Кита гости, следовательно, вино открыто, и пошла в гостиную.
Все лампы были включены, и на полу в просторной комнате желтели круглые лужицы света. Кит сидел в своем любимом кресле, держа в руке бокал с вином. Жаль, что он не один. И тут Фиона увидела гостью, которую меньше всего ожидала увидеть.
Удобно устроившись на софе и скинув на пол туфли, на нее смотрела сама Джорджия Лестер. Живая легенда, Джорджия за двадцать пять лет опубликовала больше тридцати романов и с успехом конкурировала с Ф.-Д. Джеймс и Рут Ренделл [16] в борьбе за титул Королевы Детективов. Она едва ли не первой проникла на телевидение, что гарантировало ее романам неизменное пребывание в списке бестселлеров. Ее очень любила пресса, и она бессовестно пользовалась любой возможностью напомнить о себе со страниц газет, по радио или с экрана телевизора. Мужчин она сражала кокетливой лестью и неоспоримым великодушием; а большинство женщин, включая Фиону, весело подтрунивали над ней, чтобы выпустить пар неприязни. «Она Барбара Картленд [17] в детективной литературе», – сказала однажды Фиона Мэри Хелен Марголайз, которая сначала зашлась в смехе, а когда пришла в себя, по беспроволочному телеграфу широко распространила это «мо», естественно, без ссылки на Фиону.
Мягкий свет молодил Джорджию, смягчал неестественно натянутую кожу, делал незаметным макияж, над которым Джорджия старательно трудилась, чтобы не выдать свой возраст. Ей можно было дать сорок с небольшим, что Фиона считала чудом для пятидесятисемилетней женщины.
– Фиона, дорогая, – промурлыкала Джорджия, вытягивая голову и словно требуя поцелуя в щечку.
Фиона подчинилась, вспомнив о своей обветренной коже, растрепанных волосах и, возможно, запахе пота, которым пропитался шерстяной свитер. От Джорджии, естественно, веяло «Шанель № 5», и одета она была в нечто безупречное и касающееся ее тела только в стратегически важных точках на груди и бедрах. Как это ни невероятно, но Джорджия все еще оставалась пепельной блондинкой, и у Фионы появилось впечатление, что она приехала к Киту прямо из салона красоты.
– Я не ждала вас, Джорджия, – сказала Фиона, отворачиваясь и наливая себе вино в бокал. Она подошла к Киту и поцеловала его в щеку. – Здравствуй, милый, – сказала она, надеясь жестом и словами дать ему понять, что предлагает мир.
Кит обхватил ее за талию, довольный, что день, проведенный в горах вместе с Кэролайн, по-видимому, сыграл положительную роль в настроении Фионы. Ему всегда становилось не по себе, стоило им поссориться, однако он быстро понял, что должен или привыкнуть к тому, что такое бывает, или идти на мировую сразу же и вне зависимости от того, прав он или виноват. Ради спокойной жизни он был готов почти на все. Но иногда вставал на дыбы и терпел сколько мог, давая понять Фионе, что она не всегда права.
– Хорошо провела день?
– Нам повезло с погодой, – откликнулась Фиона, усаживаясь на ручку его кресла. – Мы отшагали десять миль. Красиво там.
Джорджия пожала плечами.
– Десять миль? Не представляю, как вы это выдержали, Фиона, не представляю. Разве не лучше посидеть где-нибудь в тепле и уюте с этим очаровательным человеком?
– Одно не исключает другого, – ответила Фиона. – Мне нравится двигаться.
Джорджия снисходительно улыбнулась, словно учительница погладила умную девочку по головке.
– Я всегда предпочитала двигаться дома, – сказала она.
Фиона продолжала сидеть.
– Как поживаете, Джорджия? Я слышала, вы немного беспокоились насчет своей безопасности.
Джорджия немедленно изобразила трагедию на лице.
– Бедняжка, бедняжка Дрю. Такая ужасная смерть, и страшная потеря для всех нас.
– Разве вы были знакомы с Дрю? – поинтересовалась Фиона, стараясь быть максимально стервозной.
– Я имела в виду его романы, дорогая Фиона. Жуткая трагедия, когда такой талант умирает молодым.
Фиона подавила в себе желание заткнуть рот пожилой даме.
– Но какое отношение смерть Дрю имеет к вашей безопасности?
– Поэтому-то Джорджия здесь, – вмешался Кит.
Он не хотел, чтобы женщины схлестнулись и Фиона ушла. Такое уже случалось. Да и Фиона, не желая проявлять свою неприязнь и мешать малопонятной дружбе Кита и Джорджии, предпочитала держаться от них подальше. Однако сегодня Кит хотел, чтобы она осталась.
– Прямое, дорогая, – ответила Джорджия. – Когда Кит рассказал мне об ужасном письме, которое он получил, я тотчас поняла, что должна приехать. Он такой неосторожный. А потом он рассказал мне о вашем отношении к письму, и я поняла, что мы с вами союзницы, дорогая.
Джорджия одарила Фиону самой лучезарной из своих улыбок, сотворенных магами косметологами.
– Джорджия получила такое же письмо, – сказал Кит. – Покажите его Фионе. Может быть, оно от того же самого человека.
Джорджия взяла со столика рядом с софой сложенный лист бумаги и протянула его Фионе, заставляя ее встать и подойти к ней. Прежде чем развернуть листок, Фиона уселась в другое кресло, а когда развернула, то ей показалось, что бумага и принтер ей знакомы. Насколько она помнила, смысл фраз совпадал с тем, что она уже читала.
Джорджия Лестер, ты называешь себя Королевой Детектива, но на самом деле ты королева плагиата и протекционизма. Твоя слава создана воровством. Ты никому не отдаешь должное, и твоя ложь лишает других того, что по праву принадлежит им.
Твои романы лишь слабое отражение чужого света. Сама по себе ты ничто и живешь только за счет чужих идей. Ты борешься против всех, кто мог бы соперничать с тобой. Никому не помогая, ты плюешь в лица тех, кто талантливее тебя. Ты вампирша, упивающаяся кровью тех, кому завидуешь. И ты знаешь, что это правда. Покопайся в своей грязной душонке, и ты вспомнишь, чего лишила меня.
Настало время платить долги. От меня ты не заслужила ничего, кроме презрения и ненависти. Мое священное право – убить тебя, и я это сделаю.
Я сам выберу день и час. Полагаю, теперь тебе будет не до сна, но ты его не заслуживаешь. Буду счастлив присутствовать на твоих похоронах. Из твоего пепла я восстану, как птица феникс.
Фиона аккуратно сложила письмо. У нее не было ни малейшего сомнения, что его написал тот же человек.
– Джорджия, когда вы получили его?
Джорджия махнула рукой.
– Две недели назад? Не помню. В прошлый вторник я приехала из Дорсета, и оно было в моей почте.
– Что вы сделали?
Джорджия пригладила волосы над правым виском.
– Если честно, я тоже решила, что это написал очередной сумасшедший. У Кита таких писем много. У меня же их почти не было – в основном мне пишут обожатели. Да и романы у меня не такие провокационные, как у Кита. Но когда Кит сказал о своем письме, я решила, что это нельзя оставлять без внимания. Я хочу сказать, после смерти Дрю.
– Джорджия думает, что мы должны отнести их в полицию, – произнес Кит. – Ты ведь тоже так думаешь.
Фиона недовольно посмотрела на него, осознав, что она попала в ловушку. С одной стороны, письма пугали ее, а с другой – ей не хотелось предпринимать шаги, которые могли бы объединить Кита и Джорджию в глазах полицейских и публики. Если они отнесут свои письма в полицию, то через сутки на них накинутся журналисты. Что бы Джорджия ни обещала тут и теперь, Фиона знала, что она не устоит перед искушением публичности. И начнется кошмар.
Не будет никакой жизни. И если до сих пор за Китом не особенно охотились, то вскоре начнется и это. В желтой прессе появятся фотографии их дома, и тогда для любого сумасшедшего, который что-то такое вычитал в его книге, не составит труда его отыскать. Фиона знала, что это не паранойя. Она и Кит были знакомы с одним автором детективов, которого папарацци довели до того, что он вместе с семьей переехал в другой дом, а его детям пришлось перейти в другую школу.
Однако она сама настаивала на немедленных действиях, когда Кит получил письмо с угрозами. Если менять свое мнение, то надо это обосновать.
– Я согласна с тем, что к угрозам нужно относиться серьезно, – осторожно заговорила Фиона. – Но я не убеждена, что вы чего-нибудь добьетесь, отнеся письма в полицию. Ты же, Кит, сам говорил, что там с ними не работают. Их не понесешь в суд, по ним не узнаешь отправителя, да и у полиции нет денег, чтобы охранять вас. Единственное, что из этого выйдет, – вы привлечете к себе ненужное внимание как раз тех людей, которые внушают вам беспокойство.
Кит был сбит с толку.
– Но ты говорила совсем другое.
В ответ Фиона смущенно улыбнулась и пожала плечами.
– Сегодня я еще раз подумала и поняла, что немножко переиграла. Ты был прав.
Кит наморщил лоб.
– Так и записать?
– Очень мило, – вмешалась Джорджия, в раздражении кривя губы. – Но мы в самом деле рискуем. Фиона, вы серьезно считаете, что мы должны забыть о наших письмах?
Фиона покачала головой.
– Ни в коем случае. Вы и Кит должны быть очень осторожны. – Она постаралась изобразить улыбку. – Насколько я поняла, вы требуете от издателя, чтобы он нанял для вас телохранителя на время турне? Вот и прекрасно.
Кит уставился на Фиону, забыв закрыть рот. Он не верил собственным ушам.
– Мне тоже нанять телохранителя? – недоверчиво поинтересовался он.
– Нет, если будешь соблюдать некоторые меры предосторожности. Не гуляй по ночам один. Не заводи разговоры с незнакомыми людьми. – Она усмехнулась. – И не заглядывай к геям в их садомазохистские бары.
– Не думаю, что стоит так шутить, – приняв надменный тон, проговорила Джорджия.
– Прошу прощения, Джорджия, вы правы. Однако смею вас уверить, что человек, который прислал вам письмо, вряд ли тот самый, который убил Дрю.
– Почему вы так думаете?
Настала очередь Фионы заговорить покровительственным тоном.
– Юристы говорят: «Убийцы не звонят, звонящие не убивают». С точки зрения психологии, это означает, что люди, которые пишут письма с угрозами, редко приводят свои угрозы в исполнение. В их намерения входит посеять страх, не замарав своих рук. Те же, кто убивают, не афишируют себя раньше времени, чтобы не мешать исполнению задуманного. Если хотите, я могу взять оба письма и подвергнуть их профессиональному психолингвистическому анализу. Убедившись, что есть веская причина для беспокойства, я тоже пойду с вами в полицию. Идет?
Джорджия поджала губы. Если бы она увидела, сколько морщин сразу же появилось у нее вокруг рта, она бы никогда так больше не делала.
– Фиона, я подчиняюсь вашему профессиональному мнению. Но должна признаться, вы меня не успокоили. Я непременно поставлю условие моему издателю, чтобы он нанял для меня телохранителя.
– Очень мудро, – заметила Фиона, с трудом подавляя смешок, который мог все испортить.
– А теперь, – проговорила Джорджия, подбирая платье и изящно всовывая ноги в туфли, – мне пора. Мы с Энтони обедаем сегодня с министром культуры и его подругой, и я уже совсем не по-светски опаздываю.
Пока Кит провожал Джорджию до машины, Фиона улеглась на софу и с удовольствием вытянула ноги, давая отдых мышцам. Письма были отвратительные. Но теперь, когда прошло немного времени, она точно знала, что не давало ей покоя. Ведь на самом деле в них не было реальной угрозы.
Кит поднялся в гостиную, улегся на софу и притянул Фиону к себе.
– Ты очень злая, – сказал он со смехом.
– Не понимаю.
– «Начать надо с телохранителя», – передразнил он Фиону.
– Она это заслужила. Правда, Кит, не представляю, как ты терпишь ее высокомерный тон.
Когда Лесли, младшая сестра Фионы, училась в Сент-Эндрюсе, она познавала себя с не меньшим любопытством, чем науки. Когда ее убили, она как раз переживала муки первой любви. После ее смерти родители узнали о ней нечто такое, с чем не смогли смириться. Для Фионы же не было ничего удивительного в том, что свою постель ее сестра делила с женщиной. Лесли особенно не распространялась о своих чувствах, но по тому, как она рассказывала о Кэролайн Мэтьюз, все было яснее ясного.
Так как об отношениях Лесли и Кэролайн почти никто не знал, то единственным человеком, от которого Кэролайн могла ничего не скрывать, была Фиона. Неудивительно, что общее горе связало их крепкими узами дружбы. Двенадцать лет прошло, а они виделись каждый раз, стоило Кэролайн оказаться в Лондоне, а в другое время обменивались телефонными звонками и переписывались по e-mail. И по крайней мере три раза в году встречались, чтобы пройтись в здешних местах.
Кэролайн жила в Сент-Эндрюсе и преподавала математику. Она успешно делала карьеру, подобно Фионе, однако потеря Лесли сказывалась на обеих, и они тянулись друг к другу, в одинаковой степени испытывая чувство вины и не желая усугублять его невниманием к нуждам своих партнеров.
Тяжело дыша, раскрасневшаяся Кэролайн наконец-то добралась до вершины и плюхнулась на камень рядом с Фионой,
– Уф! Я совсем не в форме. Летом был сплошной дождь, и мы почти не выбирались в горы.
– Похоже, ты и в гимнастическом зале не бываешь, – попеняла ей Фиона.
Кэролайн скривилась.
– Во время ланча у Джулии теперь танцевальный класс, так что ей не до гимнастики. К тому же у нас обеих столько всяких дел и лишь два свободных вечера, вот она и злится, если я отправляюсь в гимнастический зал. Я давала себе слово, что буду вставать раньше и ходить туда до занятий, но ничего не получается.
– Постарайся, тебе же будет легче.
Фиона развязала рюкзак и достала бутылку с водой.
– Фиона…
В голосе Кэролайн прозвучало предостережение, и Фиона рассмеялась.
– Извини. Ты права. Больше не буду.
Фиона протянула руку, и Кэролайн нежно пожала ее. Так повелось издавна, когда они обе остро переживали свою потерю и Фиона не давала Кэролайн проходу, стараясь заменить Лесли.
Сделав глоток воды, Фиона протянула бутылку Кэролайн, но та покачала головой.
– Не надо, а то через пять минут мне захочется писать. А тут нет ни одного укромного местечка.
– Да в тебе ни капельки воды не осталось.
– Фиона! – воскликнула Кэролайн. – Опять ты за свое. Оставь свои материнские замашки.
– Прошу прощения. Вот что значит жить с мужчиной. Особенно с таким, который половину времени проводит в параллельном мире.
– Ты имеешь в виду такого, который не забывает вовремя убрать в квартире и вовремя поесть?
Фиона усмехнулась.
– Зато он забывает о другом. Иногда он настолько поглощен своей работой, что напрочь забывает о нашей встрече. Или пропускает остановку в метро, потому что слишком увлекся беседой с самим собой, отчего оказывается в Кеннингтоне, когда ему полагается быть на Лестер-сквер.
– Кстати, как он?
Фиона поднялась, убрала бутылку в рюкзак и повесила его на плечо.
– Чертовски умен, как всегда.
Кэролайн, уже успевшая отдышаться, тоже встала и внимательно посмотрела на Фиону, которая никогда не позволяла себе ни одного дурного слова о Ките Мартине. А между тем, если говорить об уме, то уж ума Фионе не занимать. Насколько Кэролайн могла заметить, Кит от нее отставал. В разговоре, в споре он был быстр и уверен в себе, однако всегда уступал, в отличие от Фионы, стоило ему почуять слабину в доводах противника.
– Похоже, он достал тебя, – сказала Кэролайн, ступая следом за Фионой на узкую тропу, которая пересекала Уотеркам-Джолли-дейл.
– Да уж, – процедила сквозь сжатые зубы Фиона, не отрывая глаз от земли.
– Расскажешь?
– Я злюсь на него. Вчера был жуткий скандал. Он получил по почте письмо, в котором ему угрожают смертью, а он отказывается сообщать в полицию. Говорит, таких писем у него навалом. А я в этом не уверена. Меня оно напугало. А после того, что случилось с Дрю Шандом…
– Но ведь он другой! Во всех шотландских репортажах было сказано, что во всем виноват садомазохизм. Никто даже не обмолвился, что опасность подстерегает не только геев.
Фиона нахмурилась.
– Это только одна из версий. К тому же неизвестно, получал ли Дрю Шанд угрозы. Я понимаю, что другая версия, будто его убили из-за его романов, звучит не столь убедительно, но она тоже имеет право на существование, и пока ее не опровергли, Кит должен быть осторожнее.
– Из-за этого вы поссорились?
– Мы почти не разговариваем.
– Кит наверняка знает, почему тебя это так тревожит.
Кэролайн ступила на параллельную тропинку, чтобы идти рядом с Фионой.
– Думаю, он знает, что я боюсь за него, – холодно подтвердила Фиона.
– Что-то еще?
Фиона молча шагала по тропинке и глядела на реку, которая становилась шире по мере приближения к неподвижному озеру, сотворенному дамбой на реке Крессбрук.
– Дело в Лесли, да?
Фиона остановилась как вкопанная.
– Это не имеет к Лесли никакого отношения.
Она упрямо стиснула зубы. Кэролайн тоже остановилась в нескольких шагах впереди Фионы и, обернувшись, положила руку в перчатке ей на плечо.
– Не надо, Фиона, я же понимаю. Тебе тошно от одной мысли, что ты можешь его потерять, как потеряла Лесли, и тебе отлично известно, что переживает человек, когда убивают его любовь. От этого страха малейшая опасность становится чем-то грандиозным, и ты невольно превращаешься в няньку. – Кэролайн умолкла, но Фиона ничего не сказала. – Я понимаю, потому что сама такая и довожу Джулию бог весть до чего. Если она поехала в город не на машине, я обязательно встречаю ее. Она говорит, что чувствует себя девчонкой, о которой мама думает, будто она местный головорез.
Кэролайн тихо засмеялась.
– Еще в самом начале она просила, чтобы я не заезжала за ней после родительских собраний. А я крутилась возле школы и ждала, когда она выйдет. И ехала за ней домой. Один раз чуть не довела ее до сердечного приступа, потому что она услыхала за спиной шаги и подумала, что ее сейчас убьют. Тогда-то она поняла, с чем связано мое настойчивое желание оберегать ее, ведь я больше думала о своих страхах, нежели о ее способности защитить себя. И теперь она всегда идет рядом, хотя у нее все переворачивается внутри. Фиона, тебе нужно сказать Киту, почему ты так близко к сердцу восприняла это письмо. Возможно, он прав и ничего страшного нет. В конце концов, ему виднее. Кит должен знать, что ты не просто так опекаешь его. Он должен знать, что у тебя есть для этого причины.
Фиона не отрываясь смотрела на песчаные выступы по другую сторону долины.
– А я думала, что психолог тут я, – дрожащим голосом произнесла она.
– Ага, но психолог анализирует других, а не себя.
Фиона принялась изучать стертые носки своих башмаков.
– Наверно, ты права. Я должна объясниться с ним. – Она посмотрела прямо в глаза Кэролайн. – Как я буду жить, если с ним что-нибудь случится? – проговорила она, сверкая непролитыми слезами.
Кэролайн крепко обняла ее.
– Я понимаю.
Высвободившись из ее объятий, Фиона слабо улыбнулась.
– Я поговорю с ним, как только вернусь домой. Обещаю. Ну, мы будем стоять тут, пока не умрем от гипотермии, или пойдем в паб?
Кэролайн сделала вид, будто обдумывает ее предложение.
– Если принять во внимание все «за» и «против», то лучше в паб.
– Тогда бегом до дамбы! – крикнула Фиона и помчалась прочь.
– Ты выиграешь, – пробурчала Кэролайн, следуя за Фионой с разумной скоростью.
Двенадцать лет прошло, а смерть Лесли все еще в большой степени определяла их жизнь. Независимо от их желания, она была тут, рядом, в любую минуту готовая выскочить из засады. Иногда Кэролайн казалось, что им вечно суждено быть во власти тени. Или они сами не хотели освободиться от нее?
Выйдя из метро, Фиона зашагала по Дартмут-парк-хилл, собираясь серьезно поговорить с Китом. Кэролайн права; она не желает признаться в том, что смертельно пугает ее. Опустив голову, она шла по опавшим листьям, легко опережая пешеходов, припозднившихся с работы. До поворота налево, на их улицу Фиона дошла за рекордное время и теперь еще быстрее спускалась с горы. Ей не терпелось извиниться перед Китом и все объяснить ему.
Но, стоило ей открыть дверь, и сердце у нее упало, потому что она услыхала голос Кита:
– Мы наверху.
Кто бы это ни был, Фиона не чувствовала себя в настроении принимать гостей.
– Сейчас, только сниму ботинки! – крикнула она.
Сняв рюкзак и куртку, Фиона развязала шнурки и сбросила тяжелые ботинки, после чего с удовольствием растерла пальцы. Как бы ни были удобны растоптанные ботинки, все же, снимая их, получаешь несказанное удовольствие. Фиона направилась было в кухню, чтобы взять вина, но вспомнила, что у Кита гости, следовательно, вино открыто, и пошла в гостиную.
Все лампы были включены, и на полу в просторной комнате желтели круглые лужицы света. Кит сидел в своем любимом кресле, держа в руке бокал с вином. Жаль, что он не один. И тут Фиона увидела гостью, которую меньше всего ожидала увидеть.
Удобно устроившись на софе и скинув на пол туфли, на нее смотрела сама Джорджия Лестер. Живая легенда, Джорджия за двадцать пять лет опубликовала больше тридцати романов и с успехом конкурировала с Ф.-Д. Джеймс и Рут Ренделл [16] в борьбе за титул Королевы Детективов. Она едва ли не первой проникла на телевидение, что гарантировало ее романам неизменное пребывание в списке бестселлеров. Ее очень любила пресса, и она бессовестно пользовалась любой возможностью напомнить о себе со страниц газет, по радио или с экрана телевизора. Мужчин она сражала кокетливой лестью и неоспоримым великодушием; а большинство женщин, включая Фиону, весело подтрунивали над ней, чтобы выпустить пар неприязни. «Она Барбара Картленд [17] в детективной литературе», – сказала однажды Фиона Мэри Хелен Марголайз, которая сначала зашлась в смехе, а когда пришла в себя, по беспроволочному телеграфу широко распространила это «мо», естественно, без ссылки на Фиону.
Мягкий свет молодил Джорджию, смягчал неестественно натянутую кожу, делал незаметным макияж, над которым Джорджия старательно трудилась, чтобы не выдать свой возраст. Ей можно было дать сорок с небольшим, что Фиона считала чудом для пятидесятисемилетней женщины.
– Фиона, дорогая, – промурлыкала Джорджия, вытягивая голову и словно требуя поцелуя в щечку.
Фиона подчинилась, вспомнив о своей обветренной коже, растрепанных волосах и, возможно, запахе пота, которым пропитался шерстяной свитер. От Джорджии, естественно, веяло «Шанель № 5», и одета она была в нечто безупречное и касающееся ее тела только в стратегически важных точках на груди и бедрах. Как это ни невероятно, но Джорджия все еще оставалась пепельной блондинкой, и у Фионы появилось впечатление, что она приехала к Киту прямо из салона красоты.
– Я не ждала вас, Джорджия, – сказала Фиона, отворачиваясь и наливая себе вино в бокал. Она подошла к Киту и поцеловала его в щеку. – Здравствуй, милый, – сказала она, надеясь жестом и словами дать ему понять, что предлагает мир.
Кит обхватил ее за талию, довольный, что день, проведенный в горах вместе с Кэролайн, по-видимому, сыграл положительную роль в настроении Фионы. Ему всегда становилось не по себе, стоило им поссориться, однако он быстро понял, что должен или привыкнуть к тому, что такое бывает, или идти на мировую сразу же и вне зависимости от того, прав он или виноват. Ради спокойной жизни он был готов почти на все. Но иногда вставал на дыбы и терпел сколько мог, давая понять Фионе, что она не всегда права.
– Хорошо провела день?
– Нам повезло с погодой, – откликнулась Фиона, усаживаясь на ручку его кресла. – Мы отшагали десять миль. Красиво там.
Джорджия пожала плечами.
– Десять миль? Не представляю, как вы это выдержали, Фиона, не представляю. Разве не лучше посидеть где-нибудь в тепле и уюте с этим очаровательным человеком?
– Одно не исключает другого, – ответила Фиона. – Мне нравится двигаться.
Джорджия снисходительно улыбнулась, словно учительница погладила умную девочку по головке.
– Я всегда предпочитала двигаться дома, – сказала она.
Фиона продолжала сидеть.
– Как поживаете, Джорджия? Я слышала, вы немного беспокоились насчет своей безопасности.
Джорджия немедленно изобразила трагедию на лице.
– Бедняжка, бедняжка Дрю. Такая ужасная смерть, и страшная потеря для всех нас.
– Разве вы были знакомы с Дрю? – поинтересовалась Фиона, стараясь быть максимально стервозной.
– Я имела в виду его романы, дорогая Фиона. Жуткая трагедия, когда такой талант умирает молодым.
Фиона подавила в себе желание заткнуть рот пожилой даме.
– Но какое отношение смерть Дрю имеет к вашей безопасности?
– Поэтому-то Джорджия здесь, – вмешался Кит.
Он не хотел, чтобы женщины схлестнулись и Фиона ушла. Такое уже случалось. Да и Фиона, не желая проявлять свою неприязнь и мешать малопонятной дружбе Кита и Джорджии, предпочитала держаться от них подальше. Однако сегодня Кит хотел, чтобы она осталась.
– Прямое, дорогая, – ответила Джорджия. – Когда Кит рассказал мне об ужасном письме, которое он получил, я тотчас поняла, что должна приехать. Он такой неосторожный. А потом он рассказал мне о вашем отношении к письму, и я поняла, что мы с вами союзницы, дорогая.
Джорджия одарила Фиону самой лучезарной из своих улыбок, сотворенных магами косметологами.
– Джорджия получила такое же письмо, – сказал Кит. – Покажите его Фионе. Может быть, оно от того же самого человека.
Джорджия взяла со столика рядом с софой сложенный лист бумаги и протянула его Фионе, заставляя ее встать и подойти к ней. Прежде чем развернуть листок, Фиона уселась в другое кресло, а когда развернула, то ей показалось, что бумага и принтер ей знакомы. Насколько она помнила, смысл фраз совпадал с тем, что она уже читала.
Джорджия Лестер, ты называешь себя Королевой Детектива, но на самом деле ты королева плагиата и протекционизма. Твоя слава создана воровством. Ты никому не отдаешь должное, и твоя ложь лишает других того, что по праву принадлежит им.
Твои романы лишь слабое отражение чужого света. Сама по себе ты ничто и живешь только за счет чужих идей. Ты борешься против всех, кто мог бы соперничать с тобой. Никому не помогая, ты плюешь в лица тех, кто талантливее тебя. Ты вампирша, упивающаяся кровью тех, кому завидуешь. И ты знаешь, что это правда. Покопайся в своей грязной душонке, и ты вспомнишь, чего лишила меня.
Настало время платить долги. От меня ты не заслужила ничего, кроме презрения и ненависти. Мое священное право – убить тебя, и я это сделаю.
Я сам выберу день и час. Полагаю, теперь тебе будет не до сна, но ты его не заслуживаешь. Буду счастлив присутствовать на твоих похоронах. Из твоего пепла я восстану, как птица феникс.
Фиона аккуратно сложила письмо. У нее не было ни малейшего сомнения, что его написал тот же человек.
– Джорджия, когда вы получили его?
Джорджия махнула рукой.
– Две недели назад? Не помню. В прошлый вторник я приехала из Дорсета, и оно было в моей почте.
– Что вы сделали?
Джорджия пригладила волосы над правым виском.
– Если честно, я тоже решила, что это написал очередной сумасшедший. У Кита таких писем много. У меня же их почти не было – в основном мне пишут обожатели. Да и романы у меня не такие провокационные, как у Кита. Но когда Кит сказал о своем письме, я решила, что это нельзя оставлять без внимания. Я хочу сказать, после смерти Дрю.
– Джорджия думает, что мы должны отнести их в полицию, – произнес Кит. – Ты ведь тоже так думаешь.
Фиона недовольно посмотрела на него, осознав, что она попала в ловушку. С одной стороны, письма пугали ее, а с другой – ей не хотелось предпринимать шаги, которые могли бы объединить Кита и Джорджию в глазах полицейских и публики. Если они отнесут свои письма в полицию, то через сутки на них накинутся журналисты. Что бы Джорджия ни обещала тут и теперь, Фиона знала, что она не устоит перед искушением публичности. И начнется кошмар.
Не будет никакой жизни. И если до сих пор за Китом не особенно охотились, то вскоре начнется и это. В желтой прессе появятся фотографии их дома, и тогда для любого сумасшедшего, который что-то такое вычитал в его книге, не составит труда его отыскать. Фиона знала, что это не паранойя. Она и Кит были знакомы с одним автором детективов, которого папарацци довели до того, что он вместе с семьей переехал в другой дом, а его детям пришлось перейти в другую школу.
Однако она сама настаивала на немедленных действиях, когда Кит получил письмо с угрозами. Если менять свое мнение, то надо это обосновать.
– Я согласна с тем, что к угрозам нужно относиться серьезно, – осторожно заговорила Фиона. – Но я не убеждена, что вы чего-нибудь добьетесь, отнеся письма в полицию. Ты же, Кит, сам говорил, что там с ними не работают. Их не понесешь в суд, по ним не узнаешь отправителя, да и у полиции нет денег, чтобы охранять вас. Единственное, что из этого выйдет, – вы привлечете к себе ненужное внимание как раз тех людей, которые внушают вам беспокойство.
Кит был сбит с толку.
– Но ты говорила совсем другое.
В ответ Фиона смущенно улыбнулась и пожала плечами.
– Сегодня я еще раз подумала и поняла, что немножко переиграла. Ты был прав.
Кит наморщил лоб.
– Так и записать?
– Очень мило, – вмешалась Джорджия, в раздражении кривя губы. – Но мы в самом деле рискуем. Фиона, вы серьезно считаете, что мы должны забыть о наших письмах?
Фиона покачала головой.
– Ни в коем случае. Вы и Кит должны быть очень осторожны. – Она постаралась изобразить улыбку. – Насколько я поняла, вы требуете от издателя, чтобы он нанял для вас телохранителя на время турне? Вот и прекрасно.
Кит уставился на Фиону, забыв закрыть рот. Он не верил собственным ушам.
– Мне тоже нанять телохранителя? – недоверчиво поинтересовался он.
– Нет, если будешь соблюдать некоторые меры предосторожности. Не гуляй по ночам один. Не заводи разговоры с незнакомыми людьми. – Она усмехнулась. – И не заглядывай к геям в их садомазохистские бары.
– Не думаю, что стоит так шутить, – приняв надменный тон, проговорила Джорджия.
– Прошу прощения, Джорджия, вы правы. Однако смею вас уверить, что человек, который прислал вам письмо, вряд ли тот самый, который убил Дрю.
– Почему вы так думаете?
Настала очередь Фионы заговорить покровительственным тоном.
– Юристы говорят: «Убийцы не звонят, звонящие не убивают». С точки зрения психологии, это означает, что люди, которые пишут письма с угрозами, редко приводят свои угрозы в исполнение. В их намерения входит посеять страх, не замарав своих рук. Те же, кто убивают, не афишируют себя раньше времени, чтобы не мешать исполнению задуманного. Если хотите, я могу взять оба письма и подвергнуть их профессиональному психолингвистическому анализу. Убедившись, что есть веская причина для беспокойства, я тоже пойду с вами в полицию. Идет?
Джорджия поджала губы. Если бы она увидела, сколько морщин сразу же появилось у нее вокруг рта, она бы никогда так больше не делала.
– Фиона, я подчиняюсь вашему профессиональному мнению. Но должна признаться, вы меня не успокоили. Я непременно поставлю условие моему издателю, чтобы он нанял для меня телохранителя.
– Очень мудро, – заметила Фиона, с трудом подавляя смешок, который мог все испортить.
– А теперь, – проговорила Джорджия, подбирая платье и изящно всовывая ноги в туфли, – мне пора. Мы с Энтони обедаем сегодня с министром культуры и его подругой, и я уже совсем не по-светски опаздываю.
Пока Кит провожал Джорджию до машины, Фиона улеглась на софу и с удовольствием вытянула ноги, давая отдых мышцам. Письма были отвратительные. Но теперь, когда прошло немного времени, она точно знала, что не давало ей покоя. Ведь на самом деле в них не было реальной угрозы.
Кит поднялся в гостиную, улегся на софу и притянул Фиону к себе.
– Ты очень злая, – сказал он со смехом.
– Не понимаю.
– «Начать надо с телохранителя», – передразнил он Фиону.
– Она это заслужила. Правда, Кит, не представляю, как ты терпишь ее высокомерный тон.