— Это заметно.
— Особенно нас интересует…
— Я сделаю все, что могу, капитан, — Лидия. — Только мне…
— Миссис Марч, прошу вас, опишите все, с мельчайшими подробностями, начиная с того мгновения, как вы проснулись вчера утром.
— Хорошо. Мы, Уолтер и я, собирались позавтракать в восемь утра с Хеленой и Джейком Уилльямс. Хелена — исполнительный секретарь Ассоциации, и мы хотели в последний раз проверить, все ли в порядке. Вы понимаете, обсудить проблемы, которые могли еще возникнуть перед началом конгресса…
— Вы предполагали, что они возникнут?
— Что?
— Проблемы.
— Нет. В общем-то, нет. Была одна загвоздка с президентом.
— Президентом чего?
— …Соединенных Штатов.
— О. И в чем она заключалась?
— Простите?
— Я про загвоздку, связанную с президентом Соединенных Штатов.
— Ну, видите ли, он не играет в гольф.
— Я знаю.
— Намечалось, что он прибудет на вертолете в три часа дня. И мы никак не могли решить, чем занять его до обеда. Все президенты Соединенных Штатов играли в гольф. Практически все. На прежних конгрессах президент по приезде отправлялся на поле для гольфа, вместе с несколькими представителями прессы. Его, естественно, фотографировали, чтобы публика видела, что мы, как можем помогаем ему, даем возможность расслабиться, отвлечься от насущных дел, что президент и пресса на короткой ноге, знаете ли, и благоволят друг к другу.
— Я понимаю.
— Но президент, нынешний президент, не играет в гольф. Вечером мы тоже говорили об этом, предлагая разные варианты, чем занять президента Соединенных Штатов на четыре часа. Вот Джейк, то есть мистер Уилльямс, предложил запустить в бассейн карасей и дать президенту, чтобы он всех их выловил. Ой, наверное, мне не следовало это говорить. А, Младший?
— И что вы решили?
— Кажется, склонялись к футбольному матчу. Президент и агенты Секретной службы против команды журналистов. Только на Плантации Хендрикса нет футбольного поля. Да и где оно есть? И потом, Джейк задал резонный вопрос, а как будет истолкована победа сборной прессы над президентом Соединенных Штатов?
— Действительно, как, мистер Нил? — подал голос Младший.
— Нормально, — ответил капитан. — Миссис Марч…
— Вице-президент, слава Богу, играет в гольф, — откликнулась та.
— В котором часу вы проснулись, миссис Марч?
— Точно сказать не могу. В четверть восьмого? Двадцать минут? Я услышала, как закрылась дверь «люкса».
— Это я выходил в вестибюль за газетами, — пояснил Младший.
— Уолтер уже поднялся с постели. Он давно взял за правило вставать раньше меня. Я слышала, что он в ванной. Полежала несколько минут, дожидаясь, пока он выйдет оттуда.
— Дверь в ванную была закрыта?
— Да. Потом в гостиной включили телевизор. Утренний выпуск новостей. Я встала и пошла в ванную.
— Извините. Как мог ваш муж попасть из ванной в гостиную, минуя вашу спальню?
— Он прошел через спальню Младшего. Не хотел беспокоить меня.
— Миссис Марч, то есть вы говорите, что вчера утром не видели вашего мужа?
— О, капитан Нил.
— Извините. Я имею в виду, живым.
— Нет, не видела.
— Как же вы узнали, что в ванной был он?
— Капитан, мы поженились пятьдесят лет тому назад. За это время привыкаешь к определенным звукам, свойственным членам семьи. Их узнаешь даже в отеле.
— Понятно. Вы были в ванной. В гостиной работал телевизор…
— Я услышала, как дверь «люкса» снова закрылась, и решила, что Уолтер пошел вниз выпить чашечку кофе.
— Но телевизор не выключил?
— Нет.
— Значит, закрывшаяся дверь могла означать, что кто-то вошел в гостиную?
— Нет. Поначалу я подумала, что вернулся Младший, но поняла, что ошиблась.
— Почему?
— Я не услышала их разговора.
— А они бы заговорили?
— Обязательно. О заголовках. Газетах. Выпусках новостей. Мой муж и сын — газетчики, капитан Нил. Каждый день появляется что-то новое.
— Да. Разумеется.
— Взяв газеты, я прошел в кафетерий и позавтракал, — добавил Младший.
— Итак, миссис Марч, вы слышали, как вновь закрылась входная дверь, но ваш муж никуда не ушел. И вы думаете, что никто не входил в гостиную, потому что он ни с кем не заговорил?
— Полагаю, все так. Естественно, я могу ошибиться. Но я пытаюсь вспомнить все, как было.
— Извините, пожалуйста, но вы уже находились в ванной, когда услышали, как второй раз закрылась входная дверь?
— Я ложилась в ванну. По утрам я не принимаю душ. Видите ли, еще в молодости я поняла, что не могу уложить волосы, как мне того хочется, если утром принимаю душ.
— Ясно. То есть ванну вы уже наполнили?
— Да. Пока чистила зубы. И все такое.
— Значит, в определенный период времени, пока наполнялась ванна, вы ничего не могли слышать. Ни закрывающейся двери, ни телевизора.
— Наверное, нет.
— То есть вы услышали, как второй раз закрылась дверь, когда ложились в ванну. И по всему получается, в этот момент из «люкса» кто-то вышел.
— О, ну конечно. Вы совершенно правы.
— Сын ваш еще не пришел, муж — не ушел, и вы не услышали их разговора в гостиной. Другого объяснения я не нахожу.
— Какой же вы умный!
— И что потом? Вы лежали в ванной…
— Точно я сказать не могу. Но мне показалось, что дверь открылась. Наверняка, так оно и было. Потому что, когда я вышла в гостиную, когда увиде… увиде… дверь в коридор была открыта.
— Успокойся, мама.
— Извините, капитан Нил. Мне так тяжело.
— Может, вы хотите прерваться? Выпить кофе? Или чего-нибудь еще?
— А может, и вам налить чего для бодрости, капитан Нил?
— Для бодрости?
— Я смешиваю себе «Кровавую Мэри».
— Мне не надо, Младший.
— Да и мне, пожалуй, рановато.
— Так давайте продолжим. Я услышала кашель Уолтера. Он никогда не кашляет. Даже по утрам. Он никогда не курил… Потом он захрипел. Я крикнула: «Уолтер! Что с тобой? Уолтер?
— Не надо так волноваться, миссис Марч.
— Хрипы прекратились, и я подумала, что с ним все в порядке. Зазвонил телефон. Уолтер всегда снимал трубку после первого же звонка. А тут телефон прозвонил дважды, трижды. Вот когда я испугалась. Крикнула: «Уолтер!» Потом выскочила из ванны, схватила полотенце, открыла дверь в спальню…
— Чью спальню?
— Нашу. Мою и Уолтера… Уолтер стоял на коленях у кровати, словно не мог залезть на нее… Он пришел из гостиной… Дверь между ней и спальней была открыта… Ножницы… Я ничего не могла поделать… Он начал сползать на пол… Мужчина он. был крупный… Я бы не сумела удержать его, даже если бы смогла сдвинуться с места! Упав на пол, он перекатился на спину… ножницы… лицо его так побледнело… Капитан Нил, на его губах появились кровавые пузыри…
— Мистер Марч, почему бы вам не дать вашей матери глотнуть из бокала.
— Выпей, мама.
— Нет, нет. Сейчас все пройдет. Один момент.
— Ты только пригуби.
— Нет.
— Если хотите, остальное мы можем перенести на потом, миссис Марч.
— Я даже не помню, как прошла через гостиную, как оказалась в коридоре. В голове у меня вертелось только одно — Хелена, Хелена, Джейк… Я знала, что они в седьмом «люксе»… Вечером мы выпили по паре коктейлей… По коридору шел какой-то мужчина… Я видела его со спины… На ходу он раскуривал сигару… Сзади я не узнала его… Побежала к нему… Потом поняла, кто он… Метнулась к двери Хелены и забарабанила по ней кулаками… Хелена, наконец, открыла дверь. В халате. Джейка не было…
— Миссис Марч, вы вернулись в свой номер?
— Моя мать более не заходила туда.
— Я упала на кровать Хелены. Меня оставили одну. Надолго. Я слышала громкие разговоры в других комнатах. Ко мне зашла Элеанор Иглз. Я попросила ее найти Младшего…
— В тот момент вы уже знали, что ваш муж мертв.
— Не могу сказать, что я тогда знала, а что — нет. Я знала, что он упал на ножницы. И попросила найти Младшего.
— Где вас нашли, мистер Марч?
— Я был в кафетерии. Услышал, что в вестибюле кто-то зовет меня. Вышел, вижу, портье машет мне рукой, держа в другой телефонную трубку. Элеанор Иглз звонила по внутреннему телефону. Я тут же поднялся наверх.
— Что сказала вам мисс Иглз, мистер Марч?
— Сказала, что-то случилось. И моя мать хочет меня видеть. Она в «люксе» Уилльямсов… номер 7.
— Так и сказала: «Что-то случилось?»
— Да. Что-то случилось. Немедленно поднимайтесь наверх. Это Элеанор Иглз. Ваша мать в «люксе» Джейка Уилльямса — номер 7.
— И что все это означало для вас?
— Я и представить себе не мог, с какой стати Элеанор Иглз разыскивает меня. В лифте я подумал, не произошло ли несчастного случая. Я не знал, что и думать.
— Миссис Марч, как вы себя чувствуете?
— Все нормально.
— Миссис Марч, кого вы видели в коридоре?
— Перлмана. Оскара Перлмана.
— Сатирика?
— Если можно так сказать.
— Почему вы не заговорили с ним?
— Я?
— Или я не так понял? Вы сказали, что побежали к нему, но на полпути повернули назад.
— Оскар Перлман дурно относился к моему мужу. С давних пор.
— Мама… ты понимаешь, что говоришь?
— Извините, миссис Марч. Если можно, разъясните ваши слова.
— Видите ли, в свое время Оскар работал в одной из газет «Марч ньюспейперз». Тогда вот он и решил, что может вести юмористическую колонку. Если он чем-то и выделялся, так только ленью. Я никогда не находила его забавным. Однако, Уолтер всячески поддерживал его. Практически создал эту колонку для Оскара. Но, как только она получила постоянное место в газете, Оскар продал ее… и себя… издательскому синдикату… Поступил не по справедливости. Уолтер тогда ужасно расстроился. И даже в прошлом году, когда Уолтер баллотировался на пост президента Ассоциации, Оскар распускал про него грязные слухи. Так, во всяком случае, нам говорили.
— Какие слухи?
— Да всякую глупость. К примеру, что он постарается ввести правило, по которому на выборах президента Ассоциации должны голосовать только журналисты, но не частные детективы.
— Частные детективы? Что он имел в виду?
— О, да кому это известно? Оскар Перлман — дурак.
— Мистер Марч, вы понимаете о каких «частных детективах» идет речь?
— Это все фантазии Оскара Перлмана. У него есть горстка последователей, главным образом, вашингтонские репортеры, все заядлые игроки в покер, которых он развлекает своими выдумками. Я не знаю, «Марч ньюспейперз» славится журналистскими расследованиями. Может, он находит в этом что-то смешное. Честно говоря, не знаю, что он имел в виду. И никто не знает.
— Глупость и ненависть, — пробормотала миссис Марч.
— Миссис Марч, ваш муж был влиятельным человеком. Всю жизнь…
— Я понимаю, о чем вы хотите спросить, капитан Нил. Этой ночью я лежала без сна, думая о том же. Уолтер был влиятельным человеком. У таких бывают и враги. Но не у Уолтера. Его все любили и уважали. Подумайте сами, его же выбрали президентом Ассоциации американских журналистов. Это высокая награда, знаете ли, от коллег, проработавших с ним всю жизнь. А вскорости Уолтер собирался удалиться от дел.
— К слову будет сказано, я бы хотел уточнить, кто возглавит «Марч ньюспейперз» после…
— Младший, разумеется. Он — президент компании. Уолтер был председателем совета директоров.
— Понятно.
— И Уолтер собирался уйти в отставку по истечении срока, на который его выбрали президентом Ассоциации.
— Понятно.
— Ни у кого в мире, капитан, не было повода убивать моего мужа. Да вы сами можете убедиться в этом. Просмотрите утренние газеты. Включите телевизор. Как тепло говорил о нем Хай Литвак. Все журналисты потрясены случившимся. Все они, капитан Нил, любили моего мужа.
Глава 14
— Мистер Флетчер?
Флетч, сидевший в шезлонге рядом с бассейном, искоса глянул на юношу в белых шортах, с надписью ПЛАНТАЦИЯ ХЕНДРИКСА на рубашке.
— Да.
— Вы заказывали корт на одиннадцать утра?
— Я?
— Вы Ай-эм Флетчер?
— Один из нас наверняка.
— Мы ждем вас на корте в одиннадцать часов.
— Благодарю.
— Вам понадобятся ракетка и мячи, сэр?
— Да. И партнер. Утомительно, знаете ли играть в теннис одному. Взад-вперед не набегаешься.
— То есть вам нужен инструктор?
— Не обязательно. Готов играть с кем-нибудь, лишь бы он перебрасывал мячи через сетку.
— Тогда около одиннадцати загляните в комнату инструкторов. Мы приготовим вам ракетку и мячи. Шорты у вас есть?
— Принесите их в мой номер. Семьдесят девятый.
— Обязательно. Размер тридцать?
— Кажется. Попросите коридорного оставить их в номере. Теннисные туфли у меня есть.
— Хорошо.
— Благодарю, — и Флетч закрыл глаза, греясь на солнышке.
Ножки соседнего шезлонга заскрежетали по гравию. Флетч повернул голову, приоткрыл глаз.
— Вы — Фишер, не так ли?
Рядом с ним сидел Стюарт Пойнтон, в зеленой рубашке, темно-бордовых брюках, желтых ботинках, этаком сочетании салата, томатного супа и лимона.
— Флетчер, — поправил его Флетч.
— Совершенно верно, Флетчер. Кто-то говорил мне о вас.
— Кто-то говорит вам о всех и каждом.
Из вежливости Стюарта Пойнтона можно было бы назвать политическим обозревателем.
Но вежливость плохо уживалась со Стюартом Пойнтоном.
В его колонке политике не находилось места: вся она уходила на самих политиков и других власть придержащих.
Обычно колонка состояла из четырех-шести абзацев разнообразных сплетен, как-то: давным-давно сенатор такой-то с женой проводили отпуск в охотничьем домике, принадлежащем корпорации, действия которой рассматривает сейчас возглавляемая им подкомиссия; судью такого-то видели покидающим вечеринку в Джорджтауне в три часа ночи; конгрессмен такой-то слетал в Иран через Цюрих, чтобы повидаться с проживающим там сыном. Достоверность некоторых приведенных в колонке фактов служила достаточным основанием для привлечения Пойнтона к суду.
Вечно рыскающий в поисках грешника, дабы отвратить от греха остальных, за долгие годы он добился минимальных успехов, разве что вызвал у многих желание свернуть ему шею.
— Вы меня знаете? Пойнтон. Стюарт Пойнтон.
— О, — Флетч чутко отреагировал на выказанное Пойнтоном дружелюбие. — Всегда рад.
— Так вот о чем я думаю, — Пойнтон смотрел на свои руки, зажатые меж колен. — Работать мне здесь сложно. Эти собрания, заседания. Дело в том, что все здесь меня знают и… следят за мной, — он глянул по сторонам. — Вы меня понимаете?
— Естественно.
— Трудно работать, тем более вести собственное расследование. Узнать, что же произошло. А убийство Уолча Марча — настоящая сенсация.
— Вы имеете в виду Уолтера Марча?
— Я и сказал — Уолтера Марча. Дело в том, что я могу задавать вопросы, но эти идиоты, съехавшиеся на конгресс, они, похоже, получают удовольствие, вешая лапшу на уши Стюарта Пойнтона. Некоторые уже попытались. Вы даже представить себе не можете, что они мне говорили, да еще глядя прямо в глаза, будто на полном серьезе.
— Ясно, — кивнул Флетч.
— Конечно, винить их не за что. В конце концов, это конгресс. И развлечения и розыгрыши — его неотъемлемая часть.
Флетч приподнял спинку шезлонга.
— Дело в том, что я — Стюарт Пойнтон, — вновь короткий взгляд по сторонам. — Вы меня понимаете?
— Несомненно.
— И я здесь.
— Это точно.
— И весь мир знает, что я здесь.
— Истинно так.
— И здесь, здесь, на Плантации Кендрикса, такое происшествие!
— Плантация Хендрикса.
— Что?
— Хендрикса. Первая буква «Ха».
— Я чувствую, что должен помочь найти убийцу Уолча Марча.
— Уолтера.
— Вы понимаете, как честный, уважающий себя журналист. Интуиция подсказывает мне, что достаточно какого-то пустячка, чтобы схватиться за кончик веревки и распутать весь клубок.
— Да, конечно, но сначала надо найти убийцу и доказать его вину.
— Не без этого.
— Разгадка убийства Уолтера Марча будет неплохо смотреться в вашей колонке. Возможно, вам даже придется уделить этому не один, но два абзаца, — на лице Флетча не мелькнула и тень улыбки.
— Дело в том, что все знают, что я здесь, — тяжело вздохнул Стюарт Пойнтон. — И все знают, что разгадка убийства — сенсация. Но я слишком известен, а потому руки у меня связаны.
— Я вас понимаю.
— Джек Уилльямс говорил мне, что в журналистском расследовании вы — король.
— Вы имеете в виду Джейка Уилльямса?
— Так я и сказал.
— Пожалуй, он не преувеличивал.
— Вчера вечером я спросил его, кто бы мог мне помочь. Выяснил бы кое-что для меня, проверил некоторые версии. Вы безработный?
— Живу на проценты с накопленного ранее состояния.
— То есть, если у вас появится интересный материал, возникнут трудности с его публикацией?
— Да, на первой полосе меня не ждут.
— Я так и думал. Может, мы сможем найти взаимоприемлемый вариант. Вот что я предлагаю, — Пойнтон вновь уставился на зажатые коленями руки. — Вы будете моими ушами и глазами. Понимаете, на вас ляжет сбор информации. Походите вокруг. Пообщаетесь с тем, с другим. Как вы будете добывать сведения, меня не касается. Мне нужны только факты. Посмотрим, что вы сможете откопать. А уж с добычей прошу ко мне.
Вопрос, вертящийся на языке Флетча, так и остался невысказанным. Пойнтон откинулся на спинку шезлонга.
— В зависимости от того, что вы узнаете, разумеется… по возвращении в Нью-Йорк… ну, возможно, мне понадобится еще один информатор.
— Возможно?
— Трое, услугами которых я пользуюсь, слишком уж известны. Вот почему я не смог привести их сюда. Все журналисты знают их в лицо. Можно сказать, они уже вышли в тираж.
— Чертовски интересное предложение! — воскликнул Флетч.
Пойнтон нервно глянул на него.
— Информатор Уолтера Пойнтона. Потрясающе!
— Стюарта, — поправил его Пойнтон. Флетч уставился на него.
— Разумеется, я оплачу ваши расходы на Плантации Кендрикса, — продолжил Пойнтон, — потому что вы будете работать на меня, — и повернулся к Флетчу. — Вы это сделаете?
— Кто бы стал спорить.
— Так вы согласны?
— Естественно.
— Скрепим нашу договоренность, — Пойнтон протянул руку, которую Флетч незамедлительно пожал. — А теперь скажите, — рука вернулась на прежнее место меж колен, — что вам уже удалось выяснить?
— Не много, — признал Флетч. — Я же не работал.
— Перестаньте, — отмахнулся Пойнтон. — Журналистский инстинкт…
— Я приехал только вчера…
— Но что-то вы да слышали.
— Ну… разумеется.
— Что именно?
— Тут говорили кое-что о портье.
— Портье этого отеля?
— Ну да. Похоже, Уолтер Марч очень рассердился по приезде на Плантацию Хендрикса. Портье отпустил какую-то шуточку по адресу миссис Марч. Марч спросил его фамилию и пообещал утром пожаловаться управляющему отеля… Портье вроде бы по уши в долгах… Вы понимаете, большой любитель скачек.
— Это же напрямую связано с ножницами, — глубокомысленно заметил Пойнтон.
— Какими ножницами?
— Теми самыми. Из спины Уолтера Марча. Их взяли с регистрационной стойки в вестибюле отеля.
— Однако! — воскликнул Флетч.
— Становится понятным и время убийства.
— То есть?
— Портье должен был расправиться с Марчем до того, как последний выйдет из своего номера. Прежде чем придет на работу управляющий. С тем, чтобы Марч не успел пожаловаться.
— Эй, а ведь вы правы!
— И еще, становится ясным, как убийца попал в «люкс» Марча.
— Не понял, — на лице Флетча отразилось недоумение.
— Портье! У него же все ключи.
— Святая правда!
Пойнтон вновь нервно глянул на Флетча.
— Похоже, стоит покопаться в этом. Присмотритесь к портье повнимательнее.
— Будет исполнено, сэр.
Трое подростков что-то бросили в бассейн и нырнули следом.
— Я слышал кое-что еще, — Пойнтон опять смотрел на свои руки.
— Что же?
— Ронни Уишэм.
— Вы имеете в виду Ролли Уишэма?
— Я так и сказал.
— Наверное, я не расслышал.
— Вроде бы Марч начал кампанию, цель которой — выжить этого Уишэма из телепрограммы, которую тот вел. По его указанию на Ронни набросились бы все газеты Марча, от Западного до Восточного побережья.
— Правда? А почему?
— Уишэм — один из тех журналистов, у которых вечно кровоточит сердце. Журналист-адвокат.
— Понятно.
Ролли Уишэм показывал обществу его дно: недавно освободившихся заключенных, рабочих-иммигрантов, матерей, живущих на пособие. Репортажи он заканчивал одинаково: «Ролли Уишэм, с любовью».
— Сукин сын, — добавил Флетч.
— Марч полагал, что это непрофессионально. И, как президент ААЖ, хотел отлучить Уишэма от журналистики.
— Да, это тоже мотив для убийства, — кивнул Флетч. — Уолтер Марч мог бы добиться желаемого, и Уишэма вышибли бы с работы.
— Вчера вечером Джек Уилльямс подтвердил, что такие статьи готовились. И должны были появиться в самое ближайшее время.
— Но теперь не появятся?
— Нет. Джек Уилльямс полагает, что нападки на таких, как Ронни Уишэм, в данной ситуации бросят тень на покойного Уолча Марча.
— Да, да. Логичный вывод.
Из-за зеленой изгороди в теннисных шортах, с ракеткой в руке появилась Фредди Эрбатнот.
— Уилльямс полагает, что редакторы других газет с ним согласятся.
— Несомненно.
Пойнтон заметил приближающуюся Фредди и поднялся.
— Посмотрим, что вам удастся выяснить.
— Я постараюсь, мистер Пойнтон, — заверил его флетч.
Он встал и представил друг другу Фредерику Эрбатнот и Стюарта Пойнтона.
— Мисс Блейк, позвольте представить вам мистера Джеснера.
Пока они пожимали друг другу руки, Пойнтон одарил Флетча благодарным взглядом, а Фредди опять посмотрела на него, как на идиота.
— Вы ладите со всеми, — усмехнулась она, когда Пойнтон оставил их вдвоем.
— Конечно. Я само дружелюбие.
— Это же Стюарт Пойнтон.
— Вы уверены?
— Почему вы представили его под другой фамилией?
— А вы — мисс Блейк?
— Я не мисс Блейк.
— Тогда вы — Фредерика Эрбатнот?
— Я — Фредерика Эрбатнот.
— Вы уверены?
— Показать вам водительское удостоверение?
— У вас красивые колени. Очень чистые. Фредди покраснела.
— Вы подслушивали через стену ванной?
— Что вы такое говорите?
— У меня с детства такая присказка, — она покраснела еще больше. — Я всегда так говорю, когда моюсь.
— О! — улыбнулся Флетч. — Теперь я знаю, в чем разница между мальчиками и девочками. Меня не учили подобным присказкам.
Фредди толкнула его кулачком под ребро.
— Помимо этой разницы, есть много других.
— Вы собрались поиграть в теннис? — спросил Флетч.
— Хотела бы.
— Разумеется, вы уже нашли партнера?
— К сожалению, нет.
— Странно. Кстати, на мое имя зарезервирован корт. На одиннадцать часов.
— Но без партнера?
— Без.
— Действительно, странно, — покачала головой Фредди. — В теннис надо играть как минимум вдвоем.
— Оживляет игру, знаете ли, — согласился Флетч.
— А вы собираетесь одеться, как положено?
— Почему люди всегда говорят мне об этом?
— Подозреваю, куда чаще вам предлагают обратное.
— Действительно, случается и такое.
— Мисс Блейк ждет вас, — напомнила ему Фредерика Эрбатнот. — Набравшись терпения.
Глава 15
— Привет, Боб? Это Роберт Макконнелл?
— Это. Кристал Фаони… Кристал Фаони. Вчера вечером мы сидели за одним столом. Я — та, что побольше, в цветастой палатке… Да, Фредди — потрясающая женщина. Фредерика Эрбатнот. А вторая — я, чтобы оглядеть которую, нужно в два раза больше времени…
— Знаете, Боб, я в восторге от ваших статей. Не пропускаю ни одной… Да, утреннюю тоже прочла. Об убийстве Уолтера Марча. Вы упомянули в ней Флетчеpa, так? Ирвина Флетчера. Я работала с ним в одной газете. В Чикаго. Приложили вы его крепко. Насчет того, что он фигурировал в двух судебных процессах и едва избежал обвинительного приговора… и к тому же работал у Марча… Я могу вам кое-что рассказать о Флетче… Ценная ли информация? Ну конечно, дорогой… Очень забавная история… В Чикаго был один парень, которого Флетч терпеть не мог. Отъявленный подонок, звали его Апси… сутенер с целой конюшней проституток, все молоденькие, четырнадцати, пятнадцати, шестнадцати лет. Он подбирал их на автовокзале, едва они сходили с автобуса, обламывал в тот же день, да умудрялся уже вечером выпускать на улицу.
Как только они выходили в тираж, ну, вы понимаете, на них уже никто не смотрел, а обычно такое случалось через несколько месяцев, этих девчушек находили мертвыми в темных переулках, смерть наступала от злоупотребления наркотиками, или они попадали под машину.
Апси работал по-крупному. Быстрая смена девушек не позволяла собрать достаточно улик. Более того, получаемого дохода с лихвой хватало для подкупа полиции.
— Особенно нас интересует…
— Я сделаю все, что могу, капитан, — Лидия. — Только мне…
— Миссис Марч, прошу вас, опишите все, с мельчайшими подробностями, начиная с того мгновения, как вы проснулись вчера утром.
— Хорошо. Мы, Уолтер и я, собирались позавтракать в восемь утра с Хеленой и Джейком Уилльямс. Хелена — исполнительный секретарь Ассоциации, и мы хотели в последний раз проверить, все ли в порядке. Вы понимаете, обсудить проблемы, которые могли еще возникнуть перед началом конгресса…
— Вы предполагали, что они возникнут?
— Что?
— Проблемы.
— Нет. В общем-то, нет. Была одна загвоздка с президентом.
— Президентом чего?
— …Соединенных Штатов.
— О. И в чем она заключалась?
— Простите?
— Я про загвоздку, связанную с президентом Соединенных Штатов.
— Ну, видите ли, он не играет в гольф.
— Я знаю.
— Намечалось, что он прибудет на вертолете в три часа дня. И мы никак не могли решить, чем занять его до обеда. Все президенты Соединенных Штатов играли в гольф. Практически все. На прежних конгрессах президент по приезде отправлялся на поле для гольфа, вместе с несколькими представителями прессы. Его, естественно, фотографировали, чтобы публика видела, что мы, как можем помогаем ему, даем возможность расслабиться, отвлечься от насущных дел, что президент и пресса на короткой ноге, знаете ли, и благоволят друг к другу.
— Я понимаю.
— Но президент, нынешний президент, не играет в гольф. Вечером мы тоже говорили об этом, предлагая разные варианты, чем занять президента Соединенных Штатов на четыре часа. Вот Джейк, то есть мистер Уилльямс, предложил запустить в бассейн карасей и дать президенту, чтобы он всех их выловил. Ой, наверное, мне не следовало это говорить. А, Младший?
— И что вы решили?
— Кажется, склонялись к футбольному матчу. Президент и агенты Секретной службы против команды журналистов. Только на Плантации Хендрикса нет футбольного поля. Да и где оно есть? И потом, Джейк задал резонный вопрос, а как будет истолкована победа сборной прессы над президентом Соединенных Штатов?
— Действительно, как, мистер Нил? — подал голос Младший.
— Нормально, — ответил капитан. — Миссис Марч…
— Вице-президент, слава Богу, играет в гольф, — откликнулась та.
— В котором часу вы проснулись, миссис Марч?
— Точно сказать не могу. В четверть восьмого? Двадцать минут? Я услышала, как закрылась дверь «люкса».
— Это я выходил в вестибюль за газетами, — пояснил Младший.
— Уолтер уже поднялся с постели. Он давно взял за правило вставать раньше меня. Я слышала, что он в ванной. Полежала несколько минут, дожидаясь, пока он выйдет оттуда.
— Дверь в ванную была закрыта?
— Да. Потом в гостиной включили телевизор. Утренний выпуск новостей. Я встала и пошла в ванную.
— Извините. Как мог ваш муж попасть из ванной в гостиную, минуя вашу спальню?
— Он прошел через спальню Младшего. Не хотел беспокоить меня.
— Миссис Марч, то есть вы говорите, что вчера утром не видели вашего мужа?
— О, капитан Нил.
— Извините. Я имею в виду, живым.
— Нет, не видела.
— Как же вы узнали, что в ванной был он?
— Капитан, мы поженились пятьдесят лет тому назад. За это время привыкаешь к определенным звукам, свойственным членам семьи. Их узнаешь даже в отеле.
— Понятно. Вы были в ванной. В гостиной работал телевизор…
— Я услышала, как дверь «люкса» снова закрылась, и решила, что Уолтер пошел вниз выпить чашечку кофе.
— Но телевизор не выключил?
— Нет.
— Значит, закрывшаяся дверь могла означать, что кто-то вошел в гостиную?
— Нет. Поначалу я подумала, что вернулся Младший, но поняла, что ошиблась.
— Почему?
— Я не услышала их разговора.
— А они бы заговорили?
— Обязательно. О заголовках. Газетах. Выпусках новостей. Мой муж и сын — газетчики, капитан Нил. Каждый день появляется что-то новое.
— Да. Разумеется.
— Взяв газеты, я прошел в кафетерий и позавтракал, — добавил Младший.
— Итак, миссис Марч, вы слышали, как вновь закрылась входная дверь, но ваш муж никуда не ушел. И вы думаете, что никто не входил в гостиную, потому что он ни с кем не заговорил?
— Полагаю, все так. Естественно, я могу ошибиться. Но я пытаюсь вспомнить все, как было.
— Извините, пожалуйста, но вы уже находились в ванной, когда услышали, как второй раз закрылась входная дверь?
— Я ложилась в ванну. По утрам я не принимаю душ. Видите ли, еще в молодости я поняла, что не могу уложить волосы, как мне того хочется, если утром принимаю душ.
— Ясно. То есть ванну вы уже наполнили?
— Да. Пока чистила зубы. И все такое.
— Значит, в определенный период времени, пока наполнялась ванна, вы ничего не могли слышать. Ни закрывающейся двери, ни телевизора.
— Наверное, нет.
— То есть вы услышали, как второй раз закрылась дверь, когда ложились в ванну. И по всему получается, в этот момент из «люкса» кто-то вышел.
— О, ну конечно. Вы совершенно правы.
— Сын ваш еще не пришел, муж — не ушел, и вы не услышали их разговора в гостиной. Другого объяснения я не нахожу.
— Какой же вы умный!
— И что потом? Вы лежали в ванной…
— Точно я сказать не могу. Но мне показалось, что дверь открылась. Наверняка, так оно и было. Потому что, когда я вышла в гостиную, когда увиде… увиде… дверь в коридор была открыта.
— Успокойся, мама.
— Извините, капитан Нил. Мне так тяжело.
— Может, вы хотите прерваться? Выпить кофе? Или чего-нибудь еще?
— А может, и вам налить чего для бодрости, капитан Нил?
— Для бодрости?
— Я смешиваю себе «Кровавую Мэри».
— Мне не надо, Младший.
— Да и мне, пожалуй, рановато.
— Так давайте продолжим. Я услышала кашель Уолтера. Он никогда не кашляет. Даже по утрам. Он никогда не курил… Потом он захрипел. Я крикнула: «Уолтер! Что с тобой? Уолтер?
— Не надо так волноваться, миссис Марч.
— Хрипы прекратились, и я подумала, что с ним все в порядке. Зазвонил телефон. Уолтер всегда снимал трубку после первого же звонка. А тут телефон прозвонил дважды, трижды. Вот когда я испугалась. Крикнула: «Уолтер!» Потом выскочила из ванны, схватила полотенце, открыла дверь в спальню…
— Чью спальню?
— Нашу. Мою и Уолтера… Уолтер стоял на коленях у кровати, словно не мог залезть на нее… Он пришел из гостиной… Дверь между ней и спальней была открыта… Ножницы… Я ничего не могла поделать… Он начал сползать на пол… Мужчина он. был крупный… Я бы не сумела удержать его, даже если бы смогла сдвинуться с места! Упав на пол, он перекатился на спину… ножницы… лицо его так побледнело… Капитан Нил, на его губах появились кровавые пузыри…
— Мистер Марч, почему бы вам не дать вашей матери глотнуть из бокала.
— Выпей, мама.
— Нет, нет. Сейчас все пройдет. Один момент.
— Ты только пригуби.
— Нет.
— Если хотите, остальное мы можем перенести на потом, миссис Марч.
— Я даже не помню, как прошла через гостиную, как оказалась в коридоре. В голове у меня вертелось только одно — Хелена, Хелена, Джейк… Я знала, что они в седьмом «люксе»… Вечером мы выпили по паре коктейлей… По коридору шел какой-то мужчина… Я видела его со спины… На ходу он раскуривал сигару… Сзади я не узнала его… Побежала к нему… Потом поняла, кто он… Метнулась к двери Хелены и забарабанила по ней кулаками… Хелена, наконец, открыла дверь. В халате. Джейка не было…
— Миссис Марч, вы вернулись в свой номер?
— Моя мать более не заходила туда.
— Я упала на кровать Хелены. Меня оставили одну. Надолго. Я слышала громкие разговоры в других комнатах. Ко мне зашла Элеанор Иглз. Я попросила ее найти Младшего…
— В тот момент вы уже знали, что ваш муж мертв.
— Не могу сказать, что я тогда знала, а что — нет. Я знала, что он упал на ножницы. И попросила найти Младшего.
— Где вас нашли, мистер Марч?
— Я был в кафетерии. Услышал, что в вестибюле кто-то зовет меня. Вышел, вижу, портье машет мне рукой, держа в другой телефонную трубку. Элеанор Иглз звонила по внутреннему телефону. Я тут же поднялся наверх.
— Что сказала вам мисс Иглз, мистер Марч?
— Сказала, что-то случилось. И моя мать хочет меня видеть. Она в «люксе» Уилльямсов… номер 7.
— Так и сказала: «Что-то случилось?»
— Да. Что-то случилось. Немедленно поднимайтесь наверх. Это Элеанор Иглз. Ваша мать в «люксе» Джейка Уилльямса — номер 7.
— И что все это означало для вас?
— Я и представить себе не мог, с какой стати Элеанор Иглз разыскивает меня. В лифте я подумал, не произошло ли несчастного случая. Я не знал, что и думать.
— Миссис Марч, как вы себя чувствуете?
— Все нормально.
— Миссис Марч, кого вы видели в коридоре?
— Перлмана. Оскара Перлмана.
— Сатирика?
— Если можно так сказать.
— Почему вы не заговорили с ним?
— Я?
— Или я не так понял? Вы сказали, что побежали к нему, но на полпути повернули назад.
— Оскар Перлман дурно относился к моему мужу. С давних пор.
— Мама… ты понимаешь, что говоришь?
— Извините, миссис Марч. Если можно, разъясните ваши слова.
— Видите ли, в свое время Оскар работал в одной из газет «Марч ньюспейперз». Тогда вот он и решил, что может вести юмористическую колонку. Если он чем-то и выделялся, так только ленью. Я никогда не находила его забавным. Однако, Уолтер всячески поддерживал его. Практически создал эту колонку для Оскара. Но, как только она получила постоянное место в газете, Оскар продал ее… и себя… издательскому синдикату… Поступил не по справедливости. Уолтер тогда ужасно расстроился. И даже в прошлом году, когда Уолтер баллотировался на пост президента Ассоциации, Оскар распускал про него грязные слухи. Так, во всяком случае, нам говорили.
— Какие слухи?
— Да всякую глупость. К примеру, что он постарается ввести правило, по которому на выборах президента Ассоциации должны голосовать только журналисты, но не частные детективы.
— Частные детективы? Что он имел в виду?
— О, да кому это известно? Оскар Перлман — дурак.
— Мистер Марч, вы понимаете о каких «частных детективах» идет речь?
— Это все фантазии Оскара Перлмана. У него есть горстка последователей, главным образом, вашингтонские репортеры, все заядлые игроки в покер, которых он развлекает своими выдумками. Я не знаю, «Марч ньюспейперз» славится журналистскими расследованиями. Может, он находит в этом что-то смешное. Честно говоря, не знаю, что он имел в виду. И никто не знает.
— Глупость и ненависть, — пробормотала миссис Марч.
— Миссис Марч, ваш муж был влиятельным человеком. Всю жизнь…
— Я понимаю, о чем вы хотите спросить, капитан Нил. Этой ночью я лежала без сна, думая о том же. Уолтер был влиятельным человеком. У таких бывают и враги. Но не у Уолтера. Его все любили и уважали. Подумайте сами, его же выбрали президентом Ассоциации американских журналистов. Это высокая награда, знаете ли, от коллег, проработавших с ним всю жизнь. А вскорости Уолтер собирался удалиться от дел.
— К слову будет сказано, я бы хотел уточнить, кто возглавит «Марч ньюспейперз» после…
— Младший, разумеется. Он — президент компании. Уолтер был председателем совета директоров.
— Понятно.
— И Уолтер собирался уйти в отставку по истечении срока, на который его выбрали президентом Ассоциации.
— Понятно.
— Ни у кого в мире, капитан, не было повода убивать моего мужа. Да вы сами можете убедиться в этом. Просмотрите утренние газеты. Включите телевизор. Как тепло говорил о нем Хай Литвак. Все журналисты потрясены случившимся. Все они, капитан Нил, любили моего мужа.
Глава 14
11:00 А. М.
БОГ В МОЕЙ ПИШУЩЕЙ МАШИНКЕ, Я ЭТО ЗНАЮ.
Уэртон Круз.
Оранжерея.
ПРЕССА И ТЕКУЩИЕ СОБЫТИЯ: ГНАТЬСЯ ИЛИ СЛЕДОВАТЬ В ОТДАЛЕНИИ.
Семинар секции еженедельных изданий.
Коктейль-холл Бобби-Джо Хендрикса.
— Мистер Флетчер?
Флетч, сидевший в шезлонге рядом с бассейном, искоса глянул на юношу в белых шортах, с надписью ПЛАНТАЦИЯ ХЕНДРИКСА на рубашке.
— Да.
— Вы заказывали корт на одиннадцать утра?
— Я?
— Вы Ай-эм Флетчер?
— Один из нас наверняка.
— Мы ждем вас на корте в одиннадцать часов.
— Благодарю.
— Вам понадобятся ракетка и мячи, сэр?
— Да. И партнер. Утомительно, знаете ли играть в теннис одному. Взад-вперед не набегаешься.
— То есть вам нужен инструктор?
— Не обязательно. Готов играть с кем-нибудь, лишь бы он перебрасывал мячи через сетку.
— Тогда около одиннадцати загляните в комнату инструкторов. Мы приготовим вам ракетку и мячи. Шорты у вас есть?
— Принесите их в мой номер. Семьдесят девятый.
— Обязательно. Размер тридцать?
— Кажется. Попросите коридорного оставить их в номере. Теннисные туфли у меня есть.
— Хорошо.
— Благодарю, — и Флетч закрыл глаза, греясь на солнышке.
Ножки соседнего шезлонга заскрежетали по гравию. Флетч повернул голову, приоткрыл глаз.
— Вы — Фишер, не так ли?
Рядом с ним сидел Стюарт Пойнтон, в зеленой рубашке, темно-бордовых брюках, желтых ботинках, этаком сочетании салата, томатного супа и лимона.
— Флетчер, — поправил его Флетч.
— Совершенно верно, Флетчер. Кто-то говорил мне о вас.
— Кто-то говорит вам о всех и каждом.
Из вежливости Стюарта Пойнтона можно было бы назвать политическим обозревателем.
Но вежливость плохо уживалась со Стюартом Пойнтоном.
В его колонке политике не находилось места: вся она уходила на самих политиков и других власть придержащих.
Обычно колонка состояла из четырех-шести абзацев разнообразных сплетен, как-то: давным-давно сенатор такой-то с женой проводили отпуск в охотничьем домике, принадлежащем корпорации, действия которой рассматривает сейчас возглавляемая им подкомиссия; судью такого-то видели покидающим вечеринку в Джорджтауне в три часа ночи; конгрессмен такой-то слетал в Иран через Цюрих, чтобы повидаться с проживающим там сыном. Достоверность некоторых приведенных в колонке фактов служила достаточным основанием для привлечения Пойнтона к суду.
Вечно рыскающий в поисках грешника, дабы отвратить от греха остальных, за долгие годы он добился минимальных успехов, разве что вызвал у многих желание свернуть ему шею.
— Вы меня знаете? Пойнтон. Стюарт Пойнтон.
— О, — Флетч чутко отреагировал на выказанное Пойнтоном дружелюбие. — Всегда рад.
— Так вот о чем я думаю, — Пойнтон смотрел на свои руки, зажатые меж колен. — Работать мне здесь сложно. Эти собрания, заседания. Дело в том, что все здесь меня знают и… следят за мной, — он глянул по сторонам. — Вы меня понимаете?
— Естественно.
— Трудно работать, тем более вести собственное расследование. Узнать, что же произошло. А убийство Уолча Марча — настоящая сенсация.
— Вы имеете в виду Уолтера Марча?
— Я и сказал — Уолтера Марча. Дело в том, что я могу задавать вопросы, но эти идиоты, съехавшиеся на конгресс, они, похоже, получают удовольствие, вешая лапшу на уши Стюарта Пойнтона. Некоторые уже попытались. Вы даже представить себе не можете, что они мне говорили, да еще глядя прямо в глаза, будто на полном серьезе.
— Ясно, — кивнул Флетч.
— Конечно, винить их не за что. В конце концов, это конгресс. И развлечения и розыгрыши — его неотъемлемая часть.
Флетч приподнял спинку шезлонга.
— Дело в том, что я — Стюарт Пойнтон, — вновь короткий взгляд по сторонам. — Вы меня понимаете?
— Несомненно.
— И я здесь.
— Это точно.
— И весь мир знает, что я здесь.
— Истинно так.
— И здесь, здесь, на Плантации Кендрикса, такое происшествие!
— Плантация Хендрикса.
— Что?
— Хендрикса. Первая буква «Ха».
— Я чувствую, что должен помочь найти убийцу Уолча Марча.
— Уолтера.
— Вы понимаете, как честный, уважающий себя журналист. Интуиция подсказывает мне, что достаточно какого-то пустячка, чтобы схватиться за кончик веревки и распутать весь клубок.
— Да, конечно, но сначала надо найти убийцу и доказать его вину.
— Не без этого.
— Разгадка убийства Уолтера Марча будет неплохо смотреться в вашей колонке. Возможно, вам даже придется уделить этому не один, но два абзаца, — на лице Флетча не мелькнула и тень улыбки.
— Дело в том, что все знают, что я здесь, — тяжело вздохнул Стюарт Пойнтон. — И все знают, что разгадка убийства — сенсация. Но я слишком известен, а потому руки у меня связаны.
— Я вас понимаю.
— Джек Уилльямс говорил мне, что в журналистском расследовании вы — король.
— Вы имеете в виду Джейка Уилльямса?
— Так я и сказал.
— Пожалуй, он не преувеличивал.
— Вчера вечером я спросил его, кто бы мог мне помочь. Выяснил бы кое-что для меня, проверил некоторые версии. Вы безработный?
— Живу на проценты с накопленного ранее состояния.
— То есть, если у вас появится интересный материал, возникнут трудности с его публикацией?
— Да, на первой полосе меня не ждут.
— Я так и думал. Может, мы сможем найти взаимоприемлемый вариант. Вот что я предлагаю, — Пойнтон вновь уставился на зажатые коленями руки. — Вы будете моими ушами и глазами. Понимаете, на вас ляжет сбор информации. Походите вокруг. Пообщаетесь с тем, с другим. Как вы будете добывать сведения, меня не касается. Мне нужны только факты. Посмотрим, что вы сможете откопать. А уж с добычей прошу ко мне.
Вопрос, вертящийся на языке Флетча, так и остался невысказанным. Пойнтон откинулся на спинку шезлонга.
— В зависимости от того, что вы узнаете, разумеется… по возвращении в Нью-Йорк… ну, возможно, мне понадобится еще один информатор.
— Возможно?
— Трое, услугами которых я пользуюсь, слишком уж известны. Вот почему я не смог привести их сюда. Все журналисты знают их в лицо. Можно сказать, они уже вышли в тираж.
— Чертовски интересное предложение! — воскликнул Флетч.
Пойнтон нервно глянул на него.
— Информатор Уолтера Пойнтона. Потрясающе!
— Стюарта, — поправил его Пойнтон. Флетч уставился на него.
— Разумеется, я оплачу ваши расходы на Плантации Кендрикса, — продолжил Пойнтон, — потому что вы будете работать на меня, — и повернулся к Флетчу. — Вы это сделаете?
— Кто бы стал спорить.
— Так вы согласны?
— Естественно.
— Скрепим нашу договоренность, — Пойнтон протянул руку, которую Флетч незамедлительно пожал. — А теперь скажите, — рука вернулась на прежнее место меж колен, — что вам уже удалось выяснить?
— Не много, — признал Флетч. — Я же не работал.
— Перестаньте, — отмахнулся Пойнтон. — Журналистский инстинкт…
— Я приехал только вчера…
— Но что-то вы да слышали.
— Ну… разумеется.
— Что именно?
— Тут говорили кое-что о портье.
— Портье этого отеля?
— Ну да. Похоже, Уолтер Марч очень рассердился по приезде на Плантацию Хендрикса. Портье отпустил какую-то шуточку по адресу миссис Марч. Марч спросил его фамилию и пообещал утром пожаловаться управляющему отеля… Портье вроде бы по уши в долгах… Вы понимаете, большой любитель скачек.
— Это же напрямую связано с ножницами, — глубокомысленно заметил Пойнтон.
— Какими ножницами?
— Теми самыми. Из спины Уолтера Марча. Их взяли с регистрационной стойки в вестибюле отеля.
— Однако! — воскликнул Флетч.
— Становится понятным и время убийства.
— То есть?
— Портье должен был расправиться с Марчем до того, как последний выйдет из своего номера. Прежде чем придет на работу управляющий. С тем, чтобы Марч не успел пожаловаться.
— Эй, а ведь вы правы!
— И еще, становится ясным, как убийца попал в «люкс» Марча.
— Не понял, — на лице Флетча отразилось недоумение.
— Портье! У него же все ключи.
— Святая правда!
Пойнтон вновь нервно глянул на Флетча.
— Похоже, стоит покопаться в этом. Присмотритесь к портье повнимательнее.
— Будет исполнено, сэр.
Трое подростков что-то бросили в бассейн и нырнули следом.
— Я слышал кое-что еще, — Пойнтон опять смотрел на свои руки.
— Что же?
— Ронни Уишэм.
— Вы имеете в виду Ролли Уишэма?
— Я так и сказал.
— Наверное, я не расслышал.
— Вроде бы Марч начал кампанию, цель которой — выжить этого Уишэма из телепрограммы, которую тот вел. По его указанию на Ронни набросились бы все газеты Марча, от Западного до Восточного побережья.
— Правда? А почему?
— Уишэм — один из тех журналистов, у которых вечно кровоточит сердце. Журналист-адвокат.
— Понятно.
Ролли Уишэм показывал обществу его дно: недавно освободившихся заключенных, рабочих-иммигрантов, матерей, живущих на пособие. Репортажи он заканчивал одинаково: «Ролли Уишэм, с любовью».
— Сукин сын, — добавил Флетч.
— Марч полагал, что это непрофессионально. И, как президент ААЖ, хотел отлучить Уишэма от журналистики.
— Да, это тоже мотив для убийства, — кивнул Флетч. — Уолтер Марч мог бы добиться желаемого, и Уишэма вышибли бы с работы.
— Вчера вечером Джек Уилльямс подтвердил, что такие статьи готовились. И должны были появиться в самое ближайшее время.
— Но теперь не появятся?
— Нет. Джек Уилльямс полагает, что нападки на таких, как Ронни Уишэм, в данной ситуации бросят тень на покойного Уолча Марча.
— Да, да. Логичный вывод.
Из-за зеленой изгороди в теннисных шортах, с ракеткой в руке появилась Фредди Эрбатнот.
— Уилльямс полагает, что редакторы других газет с ним согласятся.
— Несомненно.
Пойнтон заметил приближающуюся Фредди и поднялся.
— Посмотрим, что вам удастся выяснить.
— Я постараюсь, мистер Пойнтон, — заверил его флетч.
Он встал и представил друг другу Фредерику Эрбатнот и Стюарта Пойнтона.
— Мисс Блейк, позвольте представить вам мистера Джеснера.
Пока они пожимали друг другу руки, Пойнтон одарил Флетча благодарным взглядом, а Фредди опять посмотрела на него, как на идиота.
— Вы ладите со всеми, — усмехнулась она, когда Пойнтон оставил их вдвоем.
— Конечно. Я само дружелюбие.
— Это же Стюарт Пойнтон.
— Вы уверены?
— Почему вы представили его под другой фамилией?
— А вы — мисс Блейк?
— Я не мисс Блейк.
— Тогда вы — Фредерика Эрбатнот?
— Я — Фредерика Эрбатнот.
— Вы уверены?
— Показать вам водительское удостоверение?
— У вас красивые колени. Очень чистые. Фредди покраснела.
— Вы подслушивали через стену ванной?
— Что вы такое говорите?
— У меня с детства такая присказка, — она покраснела еще больше. — Я всегда так говорю, когда моюсь.
— О! — улыбнулся Флетч. — Теперь я знаю, в чем разница между мальчиками и девочками. Меня не учили подобным присказкам.
Фредди толкнула его кулачком под ребро.
— Помимо этой разницы, есть много других.
— Вы собрались поиграть в теннис? — спросил Флетч.
— Хотела бы.
— Разумеется, вы уже нашли партнера?
— К сожалению, нет.
— Странно. Кстати, на мое имя зарезервирован корт. На одиннадцать часов.
— Но без партнера?
— Без.
— Действительно, странно, — покачала головой Фредди. — В теннис надо играть как минимум вдвоем.
— Оживляет игру, знаете ли, — согласился Флетч.
— А вы собираетесь одеться, как положено?
— Почему люди всегда говорят мне об этом?
— Подозреваю, куда чаще вам предлагают обратное.
— Действительно, случается и такое.
— Мисс Блейк ждет вас, — напомнила ему Фредерика Эрбатнот. — Набравшись терпения.
Глава 15
12:00 Коктейли.
Гостиная Бобби-Джо Хендрикса.
С магнитофонной ленты
Приемный блок 17
Номер 102 (Кристал Фаони)
— Привет, Боб? Это Роберт Макконнелл?
— Это. Кристал Фаони… Кристал Фаони. Вчера вечером мы сидели за одним столом. Я — та, что побольше, в цветастой палатке… Да, Фредди — потрясающая женщина. Фредерика Эрбатнот. А вторая — я, чтобы оглядеть которую, нужно в два раза больше времени…
— Знаете, Боб, я в восторге от ваших статей. Не пропускаю ни одной… Да, утреннюю тоже прочла. Об убийстве Уолтера Марча. Вы упомянули в ней Флетчеpa, так? Ирвина Флетчера. Я работала с ним в одной газете. В Чикаго. Приложили вы его крепко. Насчет того, что он фигурировал в двух судебных процессах и едва избежал обвинительного приговора… и к тому же работал у Марча… Я могу вам кое-что рассказать о Флетче… Ценная ли информация? Ну конечно, дорогой… Очень забавная история… В Чикаго был один парень, которого Флетч терпеть не мог. Отъявленный подонок, звали его Апси… сутенер с целой конюшней проституток, все молоденькие, четырнадцати, пятнадцати, шестнадцати лет. Он подбирал их на автовокзале, едва они сходили с автобуса, обламывал в тот же день, да умудрялся уже вечером выпускать на улицу.
Как только они выходили в тираж, ну, вы понимаете, на них уже никто не смотрел, а обычно такое случалось через несколько месяцев, этих девчушек находили мертвыми в темных переулках, смерть наступала от злоупотребления наркотиками, или они попадали под машину.
Апси работал по-крупному. Быстрая смена девушек не позволяла собрать достаточно улик. Более того, получаемого дохода с лихвой хватало для подкупа полиции.