Страница:
Эйтин выдохнула:
– А как же ясновидение? Наверняка это то, что ты должна была предвидеть? Почему ты с самого начала не знала, кто он?
– Тебе, в ком тоже течет кровь древних друидов, должно быть известно, что образы часто неясны. Видения истинные, но мы, простые смертные, часто толкуем их значения неправильно. Его аура путаная, перемешанная с собственными жизненными нитями и переплетенная с аурой лорда Шеллона. Рейвенхок наделен тайной силой. Должно быть, это перешло к нему от матери.
– А не могла шотландская кровь сделать Сент-Джайлза более устойчивым к твоему колдовству?
– Может быть. Этот воин обладает могуществом, которого я никогда не встречала ни в одном мужчине. Оба этих Шеллона слишком похожи, чтобы понять их сны и видения. И в то же время слишком разные. Я предупреждала тебя быть осторожной с тем, чего желаешь. Ты хотела ребенка. Он у тебя есть. Через семь месяцев ты будешь держать ребенка на руках. Сына. Очень похожего на своего отца. Он поймет это, Эйтин. Узнает, что ты использовала его тело для своей цели, даже если его мозг не сможет вспомнить все. Так или иначе, он поймет, когда увидит ребенка.
– О, хотела бы я…
– Больше никаких желаний, девочка! Нам бы справиться с теми, что уже есть.
Деймиан стоял на бастионе, наблюдая, как Кэмпбелл и его люди отъезжают от Лайонглена.
– Скатертью дорожка, и чтобы ноги твоей больше не было в нашем доме, – пробормотал он.
Ветер поменялся, поднимаясь с Лох-Эллаха, кружа, обвивая Деймиана призрачными, игривыми дланями, которые ерошили его густые черные волосы. Запах дождя тяжело витал в воздухе, ощущение надвигающейся грозы, усиленное собирающимися грозовыми тучами, нависло над ущельями. Скоро грянет буря. И Деймиан будет рад ее мощи, ее силе, примет ее ярость.
– Похоже, Кэмпбелл очень скоро вымокнет до нитки, – с улыбкой заметил Шеллон. Он обратил взгляд своих темно-зеленых, проницательных, слишком проницательных глаз на Деймиана: – Хочешь поговорить?
Прислонившись к каменному зубцу, Деймиан позволил ветру ударить ему в лицо. Все чувства перемешались. Деймиан не знал, с чего начать, чтобы распутать их. Будучи легко поддающимся переменам настроения и, как большинство мужчин, не особенно любящий облекать в слова заботы, мнения или ощущения, Деймиан предпочитал размышлять о них. Он знал, что у Джулиана есть вопросы. Черт возьми, они и у него есть. Но, не имея немедленных ответов, было проще уступить потребности помолчать.
– Не особенно.
Шеллон кивнул:
– Уверен, сходство леди Эйтин с Тамлин смущает тебя и…
– Они очень похожи. Но несмотря на это, их различия заметны больше, чем сходство. Многие люди смотрят на тебя и на меня и думают, что мы – зеркальные отражения. Но это не так.
– Мы – двое с чертами Шеллонов, – согласился Джулиан, – и все же жизнь сделала нас непохожими.
Кивнув, Деймиан выдавил улыбку:
– Да, я выше… и красивее. – При этих словах усмешка на губах умерла раньше, чем вырвалась из его груди. «Я выше… и красивее». Один из этих странных отголосков, которые преследовали его после возвращения в Гленроа.
– Что тебя беспокоит? – Шеллон заметил его реакцию и подивился странной перемене.
Деймиан попытался задержать одну из этих странных, моментальных вспышек в сознании, чтобы тщательно рассмотреть ее, чтобы понять, что она означает. Мгновение во времени оставалось неуловимым.
– Я не знаю. Мне нужно еще подумать над этим. Явления, слова, образы блуждают по краю моих мыслей.
Шеллон потер большим пальцем подбородок.
– Гийом говорил, что незадолго до твоего исчезновения на празднике костров ты пил с тремя юнцами, похожими между собой, и что с ними был какой-то здоровяк.
«Просто идеально, как раз то, что нам нужно, а?» И вновь слова эхом отозвались в голове Деймиана. Чертовски досадно.
– А больше Гийом ничего не сказал?
– Только что ты пил с ними, а позже исчез. Как и они. Сомневаюсь, что можно найти еще одну группу людей, подходящих под это описание, а? – Шеллон замолчал, затем взглянул в направлении Глен-Шейна. – Я скучаю по Тамлин. Надо было взять ее с собой, но я не знал, с чем мы можем столкнуться, ведь бежавшие из Данбара шотландцы все еще прячутся в горах. Я рад, что твое вступление во власть в качестве барона этого глена прошло без осложнений. Чем скорее все уладится, тем скорее я вернусь в Гленроа к Тамлин.
– Мне жаль, что это дело увело тебя от жены, – сказал Деймиан, впервые не ощутив глубокого сожаления, что Тамлин не его. – Она тебе прекрасная пара, Джулиан. Никогда не признавайся Эдуарду, как он осчастливил тебя этим браком.
– Это я знаю. – Он потрепал Деймиана по плечу. – Пойду посмотрю, как устроили в конюшне Язычника, а потом ужинать. Ты идешь? Это был длинный день для нас обоих. Хотя для тебя более беспокойный, а?
– Я присоединюсь к тебе позже. Сейчас мне бы хотелось немного походить вдоль бастиона, почувствовать, что теперь эти владения мои. – Эта мысль была для него все еще внове. Хотелось насладиться своими первыми впечатлениями в качестве хозяина этого феода.
– Тогда я оставляю тебя с твоими думами и мыслями о леди Эйтин.
Деймиан улыбнулся одним уголком рта.
– Почему ты решил, что я буду думать о леди?
Шеллон усмехнулся и, качая головой, пошел прочь. Приветствуя одиночество, Деймиан медленно зашагал вдоль парапета, пытаясь принять, что этот глен и крепость теперь на самом деле принадлежат ему. Он – хозяин Лайонглена. Это богатое владение, полученное им по праву рождения и милостью Эдуарда. Только потребуется время, чтобы Деймиан почувствовал себя здесь дома. Обычно дальновидный в своих жизненных целях, он вдруг ощутил странную растерянность. Он служил Джулиану как графу Шеллону после смерти лорда Майкла. Служил так много лет, так много битв, что и не счесть. В награду Шеллон подарил ему небольшое поместье Парвон. Будучи слишком занят войной, всегда прикрывая спину Джулиана, он редко бывал в Парвоне, поэтому не чувствовал никакой привязанности к тому феоду. Не стал бы сильно переживать, даже если бы больше никогда не увидел его.
Здесь, в Глен-Шейне, у Деймиана появился шанс построить будущее. Наконец настало время осесть на одном месте, жениться, завести семью.
Эти размышления вызвали в памяти лицо Эйтин. Правда ли то, что она вышла замуж за его деда прямо перед его смертью? Если да, то не для того, чтобы заполучить деньги и положение. Будучи баронессой Койнлер-Вуд, своим титулом и землями она не уступала Лайонглену. Тогда к чему эта выдумка, что теперь она – баронесса Лайонглен? Более того, зачем Деймиан позволил Кэмпбеллу поверить, что она – жена нового хозяина Лайонглена?
– Обладание, – прошипел он себе под нос. – Как какому-нибудь псу, поднимающему лапу, мне хотелось пометить ее как свою собственность, и я сделал это не задумываясь. Будь я проклят, если…
Пронзительный крик расколол потемневший в преддверии грозы воздух. Деймиан завернул за угол, держа руку на рукоятке меча. Его взгляд скользнул через стену, пытаясь увидеть, откуда донесся этот горестный крик. Лишь тишина приветствовала его. Когда он начал гадать, уж не померещилось ли ему это, жалобный крик раздался снова.
Деймиан замер. Он слышал эти крики раньше. Только когда? Где?
Из-за угла вышел один из стражников дозора и почтительно кивнул:
– Добрый вечер, милорд. Это всего лишь павлины. Глупые птицы кричат, как задушенная женщина.
Деймиан наконец заметил пестрого павлина, бегущего по двору за павой. Пейзаж с этого угла зацепил какую-то знакомую струну. Стражник прошел дальше, но Деймиан не обратил внимания, соображая, почему представший перед ним вид показался таким знакомым. Такое чувство, словно это часть сна. Деймиан развернулся и посмотрел наверх. Северная башня возвышалась над крепостью как гигантский страж глена. Любой приближающийся к Лайонглену будет легко замечен оттуда.
Правая ладонь потирала затылок, пока Деймиан рассматривал башню. Не понимая, почему испытывает потребность в этом, он оттолкнулся от стены и направился в крепость. Молния, сопровождаемая раскатом грома, расколола небо.
Настроение Деймиана почти призывало бурю.
Миновав поворот коридора, он приостановился у винтовой лестницы, ведущей наверх. Деймиан и сам точно не знал, что влекло его. Ничего знакомого в этой винтовой лестнице. Ничто не вызывало того отзвука в памяти, как это сделал вид снаружи. Неотступное желание увидеть башню влекло его вперед, подгоняло, заставляя бежать, перескакивая через две ступеньки.
Наверху он остановился, оказавшись перед длинным коридором с массивной дверью из черного дуба в конце.
Закрыта. Положив руку на щеколду, Деймиан мысленно представил комнату. Не дав себе труда постучать, он распахнул дверь.
Смешанные чувства нахлынули на него, когда он охватил взглядом богато обставленную комнату. Небольшой огонь горел в огромном очаге, медвежьи шкуры лежали на полу у кровати. Красный в клетку, длинный балдахин огромной кровати с пологом был разведен в стороны и привязан к тяжелым, резным столбам. Покрывало из волчьих шкур сложено в изножье толстого матраса. Ложе, достойное самого короля. С растущим чувством беспокойства Деймиан прислонился к столбику, пытаясь отделить друг от друга образы, наводняющие сознание. Комната казалась такой знакомой и в то же время чужой.
Подойдя к большому камину, он вытащил длинный прутик из стоящей рядом метлы и зажег кончик от пламени торфяного огня. Вернулся обратно к прикроватному столику и зажег фитили свечей. Когда света стало больше, Деймиан повнимательнее пригляделся к постели. Ее постель.
Повинуясь какому-то безотчетному импульсу, он опустился на колени, пробежав пальцами по основанию столбика. Дрожь пробежала по позвоночнику, когда Деймиан почувствовал глубокие царапины в дереве. Эти отметины шли вокруг всего круглого столбика.
– Одно можно сказать наверняка: это мне не снится.
– Комнаты для лорда Рейвенхока и лорда Шеллона готовы? – спросила Эйтин служанку.
Та кивнула седеющей головой:
– Да, миледи. Все, как вы велели. Комнаты для обоих лордов готовы. В кувшинах свежая вода, и я несу свежее белье…
– Эйтин! – Дьюард бежал по полутемному коридору и подпрыгнул, когда раскат грома сотряс каменные стены крепости. – Пойдем, сестра. Мужчина… он пошел в комнату.
– Какой мужчина? – Эйтин понимала, что задала глупый вопрос.
Был только один мужчина и только одна комната. Эйтин просто не хотела поверить в это. Она надеялась, что если поместит обоих лордов – Шеллона и Рейвенхока – в Южную башню, то новый хозяин Лайонглена хотя бы на время окажется далеко от другой башни. Было очевидно, что Рейвенхок рано или поздно обнаружит ту комнату. Эйтин просто хотела, чтобы это случилось позже… гораздо позже.
– Конечно, ничто никогда не идет так, как я хочу. С чего бы мне ждать, что с этим произойдет по-другому? – выдохнула она свое расстройство, свои страхи.
С растущей тревогой Эйтин, приподняв юбку, взбежала по ступенькам. Наверху лестницы она резко остановилась, увидев приоткрытую дверь и мерцающий свет в конце коридора вместо привычной темноты. Эйтин знала, что Деймиан ждет ее. Она могла, как трусиха, развернуться и убежать, сказав, что плохо себя чувствует, – это было правдой. Тем не менее Эйтин понимала, что это будет всего лишь отсрочкой неизбежного столкновения. Он хочет получить ответы – о своем дедушке, – а возможно, и о воспоминаниях, рвущихся на поверхность.
Эйтин замерла перед дверью, дрожа и делая глубокие вдохи, чтобы успокоить колотящееся сердце. Бесполезно. Невозможно расслабиться рядом с Деймианом Сент-Джайлзом. Распахнув приоткрытую дверь, Эйтин застыла. Она думала, что готова оказаться с Деймианом наедине, но не ожидала снова увидеть его в своей постели. Это воскресило все чувства к нему, всю ее уязвимость. Все желание.
Свет нескольких свечей окутывал комнату мягким сиянием, отбрасывая полутени на его греховно прекрасное тело. Надменный рыцарь сидел, опираясь на изголовье, правая нога небрежно согнута. Черный локон упал на лоб, как у маленького мальчика, но в Деймиане не было ничего мальчишеского. Все в нем взывало к ней как к женщине.
– Для вас подготовлена хозяйская спальня, милорд, – сказала она, входя в комнату и стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Он пожал плечами.
– Мне больше нравится эта. Все здесь выглядит таким уютным… знакомым.
– В настоящее время здесь живу я, но если вы предпочитаете расположиться тут, а не в хозяйских покоях…
– Иди сюда. – Он следил за ней со странным выражением. – Подойди сюда, Эйтин. Мне не нравится кричать через всю комнату.
– Это неприлично. Вы не одеты, милорд.
Глаза Деймиана пробежали по голой груди и длинным ногам, обтянутым кожаными штанами, словно он только сейчас это заметил.
– Ну да. – Веки над светлыми глазами опустились, сделав их выражение смертельно опасным. – Леди Эйтин, я отдал вам приказ, в вежливой форме, да, но все равно ожидаю, что он будет выполнен. Подойдите… сюда.
Набравшись ложной храбрости, она уже было шагнула от двери, когда он добавил:
– Закрой дверь… а потом иди сюда.
Эйтин замерла, держа ладонь на двери и почти боясь отпустить ее. До этого дня она не могла припомнить никого, кто бы отдавал ей приказы. Отец был человеком мягким и не приказывал дочери сделать то или это. Гилкрист никогда не поправлял ее, никогда не указывал, как ей вести себя. Она сама всегда руководила и своей жизнью, и своими братьями. Это утро началось с того, что Дракон Шеллон приказал ей открыть ворота. Теперь его неотразимый кузен ведет себя намеренно нагло, сыплет приказами, просто чтобы напомнить ей, что отныне она должна подчиняться ему как новому хозяину Лайонглена.
– Эйтин, сегодня вечером я в странном настроении. Не подавай мне повода выпустить на волю яд, бурлящий в душе. Тебе это не понравится. – Его медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь показывала, что он старается дышать равномерно в явной попытке контролировать свои неистовые эмоции.
Решив, что к его предостережению следует прислушаться, Эйтин закрыла дверь и пересекла комнату. Он ничего не говорил, просто неотрывно смотрел на нее. Снаружи, где-то близко, раскололась молния, заставив Эйтин подпрыгнуть, а у него даже ресницы не дрогнули. Нервничая, она бросила взгляд через бойницу на зубчатую стрелу молнии, затем снова посмотрела на Деймиана, вальяжно расположившегося на ее кровати.
Он был здесь и раньше, но Эйтин видела другую сторону Деймиана Сент-Джайлза. Зелье смягчало его суровый характер воина, позволяя душевной нежности выйти на первый план. Теперь же правил воин, и Эйтин чувствовала, что натура его такая же дикая и неукротимая, как гроза за стенами башни. Эйтин так много знала о нем, и в то же время он был для нее совершенным незнакомцем. На короткое, мимолетное время этот сильный, пленительный рыцарь принадлежал ей.
Да, она отдавалась его ласкам, принимала в свое тело и в то же время осознавала, что ей совсем ничего не известно о его характере, настроениях, о том, каков он с людьми или как поступит в той или иной ситуации. Сейчас Деймиан выглядел спокойным, расслабленным. Глупец мог бы поверить в это, но она не глупа. Рейвенхок пугает ее.
В своей жизни она имела дело с Гилкристом, тремя братьями, которые немало досаждали ей, раздражающим, недалеким викингом и алчными соседями, которые стремились воспользоваться ею. Но никого она не боялась так, как Деймиана. Боялась не того, что он может причинить ей какой-то вред. В глубине души она была уверена, что этот человек никогда не сделает ей больно, никогда не ударит, не поднимет на нее руку. Его власть над ней была куда более пугающей. Во власти Сент-Джайлза – разрушить ее мир и восстановить его по своей прихоти, в его власти разбить ей сердце.
Она должна уйти от него, пока еще не слишком поздно.
– Утром мы с братьями вернемся в Койнлер-Вуд…
– Я не даю на это позволения, принцесса. А без моего позволения вы никуда не поедете! – резко бросил он со стальными нотками в голосе.
Категоричность этого заявления обезоружила ее. Желудок скрутило, хотя Эйтин была вполне уверена, что ничем не выдала своей реакции.
– Я не спрашивала разрешения, лорд Рейвенхок. Я баронесса…
– Моя грамота от Эдуарда – на весь Глен-Эллах. Включая и Койнлер-Вуд. – Он улыбнулся, но в улыбке не было веселья. – Поскольку я сюзерен твоего владения, тебе нужно спрашивать моего разрешения на все, что ты делаешь, принцесса. – Серо-зеленые глаза наблюдали за ней и, казалось, сияли торжеством при виде того, как она силится обуздать свой гнев. – Не тревожься. Ты будешь на своем месте.
– На своем месте? – Краска прихлынула к лицу, а пальцы сжались в кулаки. – А где, скажите Бога ради, мое место, милорд?
Он был похож на большого кота, намеревающегося понаблюдать за своей жертвой.
– А это я решу в зависимости от того, какую правду узнаю о тебе, Эйтин. Запомни это. Ты моя, и я могу делать с тобой все, что пожелаю. А в этот момент я желаю многого.
– Быть может… нам лучше закончить этот разговор в другое время?.. – Буря за стенами башни усиливалась, но это было ничто в сравнении с той, что Эйтин видела в его бездонных глазах. Оторвавшись от взгляда, который врезался ей в душу, она повернулась и направилась к двери.
– Я не отпускал тебя, принцесса! – крикнул он ей вслед. Когда она не остановилась, пригрозил: – Не вынуждай меня гнаться за тобой. Я сделаю это.
Его тон заставил ее остановиться. Она поверила, что он способен на это, почти испугалась, что он даже хочет подтолкнуть ее к такому исходу. Она попыталась успокоиться, но сердце продолжало выбирать неровный ритм, усугубляемый предательской реакцией тела на каком-то животном уровне. Грудь напряглась, набухла, сделалась чувствительной. Уна сказала, что причиной тому ребенок, ибо тело Эйтин принимает его жизнь. Но ночи, проведенные с Деймианом Сент-Джайлзом, научили ее узнавать желание.
В это мгновение она была близка к тому, чтобы возненавидеть Деймиана. Ни один мужчина не осмеливался приказывать ей, как простой служанке. Она не доверяла ему, боялась его теперешнего появления в ее жизни, страшилась последствий обмана. Но все это не умаляло ее желания. Потребовалась вся сила воли, чтобы не пойти к нему, не положить ладони на этот твердый живот и не скользнуть ими вверх по груди, не захватить его рот в обжигающем поцелуе, не вкусить его, как она делала это каждую ночь в своих снах с тех пор, как отпустила его.
– Эйтин, иди сюда.
Промелькнула мимолетная, легче шепота, мысль: не стоит бросать ему вызов. Сглотнув, чтобы побороть сухость в горле, Эйтин пошла к кровати.
– Ваше желание для меня закон. – Ее тон выдавал, что это отнюдь не так.
Уголок его чувственного рта приподнялся кверху.
– Сними с себя одежду, Эйтин.
Она попыталась оценить его настроение. Он дразнит ее? Или говорит серьезно?
– Пойдите к черту, лорд Рейвенхок.
– Это не просто мое желание, принцесса. Это приказ. Сними… с себя… одежду.
Дрожь рябью пробежала по телу. Эйтин с трудом удерживалась от того, чтобы не стереть пощечиной это самодовольное выражение с его слишком красивого лица, силилась обуздать ту часть себя, которая хотела сделать в точности так, как он приказывал. Желание поднималось в ней, барабанной дробью застучало в крови, тело вспыхнуло огнем. Никогда прежде Эйтин не знала, что способна на такое безумие. И не была уверена, что сейчас ей это нравится. Только эмоции брали верх, одолевая до такой степени, что она с трудом могла думать.
Только хотела его.
Он пошевелился, спустив длинные ноги на пол, поднявшись во весь рост и оказавшись близко, слишком близко. Разум Эйтин кричал, что она должна бежать, пока еще не слишком поздно. Однако откуда-то из глубины сознания пришло понимание, что уже поздно. Деймиан держит ее в плену своих чар. Он положил ладонь чуть ниже ее шеи, распластав пальцы и скользя ими вверх. Большой палец погладил скулу, а потом его ладонь мучительно медленно заскользила вниз, к вырезу платья. Ее грудь устремилась навстречу его прикосновению, призывая опуститься ниже.
Выражение наполовину прикрытых веками глаз говорило, что Деймиан знает ее слабость, что он держит верховенство. Все, что Эйтин могла, это стоять и дрожать. И желать.
– Твоя кожа прохладная, Эйтин… и такая мягкая… такая невероятно мягкая…
Он пробегал ладонью вверх, затем возвращался вниз, снова и снова, каждый раз чуть ниже. Эйтин жаждала почувствовать его ладонь на своей груди, дыхание вырывалось толчками, моля, чтобы он поскорее дотронулся до затвердевших сосков.
Наконец мозолистые пальцы коснулись твердой вершины, вырвав у Эйтин прерывистый вздох. Зигзаги молний раскалывали черное небо над башней; неистовство бури, казалось, питало их возрастающую страсть. Один палец легонько скользнул туда-сюда, и словно молния пронзила ее тело. Его ласки стали настойчивее, большой и указательный пальцы чуть сжали сосок, усилив нажим, Деймиан увидел, что это подстегнуло ее жажду.
Наконец он стащил лиф платья с плеч, подставив ее грудь прохладному воздуху. Деймиан резко вдохнул и задержал дыхание, горящие глаза наблюдали, как обе его ладони обхватывают бледную плоть. Водя по груди большими пальцами, он прошептал почти с благоговением:
– Вели мне остановиться, Эйтин.
– Остановитесь, милорд.
– Завтра… завтра я остановлюсь.
Он нашел ее рот своим. Башня сотрясалась от неистовства бури, окружающей их, а они сотрясались от бури чувств.
Глава 12
– А как же ясновидение? Наверняка это то, что ты должна была предвидеть? Почему ты с самого начала не знала, кто он?
– Тебе, в ком тоже течет кровь древних друидов, должно быть известно, что образы часто неясны. Видения истинные, но мы, простые смертные, часто толкуем их значения неправильно. Его аура путаная, перемешанная с собственными жизненными нитями и переплетенная с аурой лорда Шеллона. Рейвенхок наделен тайной силой. Должно быть, это перешло к нему от матери.
– А не могла шотландская кровь сделать Сент-Джайлза более устойчивым к твоему колдовству?
– Может быть. Этот воин обладает могуществом, которого я никогда не встречала ни в одном мужчине. Оба этих Шеллона слишком похожи, чтобы понять их сны и видения. И в то же время слишком разные. Я предупреждала тебя быть осторожной с тем, чего желаешь. Ты хотела ребенка. Он у тебя есть. Через семь месяцев ты будешь держать ребенка на руках. Сына. Очень похожего на своего отца. Он поймет это, Эйтин. Узнает, что ты использовала его тело для своей цели, даже если его мозг не сможет вспомнить все. Так или иначе, он поймет, когда увидит ребенка.
– О, хотела бы я…
– Больше никаких желаний, девочка! Нам бы справиться с теми, что уже есть.
Деймиан стоял на бастионе, наблюдая, как Кэмпбелл и его люди отъезжают от Лайонглена.
– Скатертью дорожка, и чтобы ноги твоей больше не было в нашем доме, – пробормотал он.
Ветер поменялся, поднимаясь с Лох-Эллаха, кружа, обвивая Деймиана призрачными, игривыми дланями, которые ерошили его густые черные волосы. Запах дождя тяжело витал в воздухе, ощущение надвигающейся грозы, усиленное собирающимися грозовыми тучами, нависло над ущельями. Скоро грянет буря. И Деймиан будет рад ее мощи, ее силе, примет ее ярость.
– Похоже, Кэмпбелл очень скоро вымокнет до нитки, – с улыбкой заметил Шеллон. Он обратил взгляд своих темно-зеленых, проницательных, слишком проницательных глаз на Деймиана: – Хочешь поговорить?
Прислонившись к каменному зубцу, Деймиан позволил ветру ударить ему в лицо. Все чувства перемешались. Деймиан не знал, с чего начать, чтобы распутать их. Будучи легко поддающимся переменам настроения и, как большинство мужчин, не особенно любящий облекать в слова заботы, мнения или ощущения, Деймиан предпочитал размышлять о них. Он знал, что у Джулиана есть вопросы. Черт возьми, они и у него есть. Но, не имея немедленных ответов, было проще уступить потребности помолчать.
– Не особенно.
Шеллон кивнул:
– Уверен, сходство леди Эйтин с Тамлин смущает тебя и…
– Они очень похожи. Но несмотря на это, их различия заметны больше, чем сходство. Многие люди смотрят на тебя и на меня и думают, что мы – зеркальные отражения. Но это не так.
– Мы – двое с чертами Шеллонов, – согласился Джулиан, – и все же жизнь сделала нас непохожими.
Кивнув, Деймиан выдавил улыбку:
– Да, я выше… и красивее. – При этих словах усмешка на губах умерла раньше, чем вырвалась из его груди. «Я выше… и красивее». Один из этих странных отголосков, которые преследовали его после возвращения в Гленроа.
– Что тебя беспокоит? – Шеллон заметил его реакцию и подивился странной перемене.
Деймиан попытался задержать одну из этих странных, моментальных вспышек в сознании, чтобы тщательно рассмотреть ее, чтобы понять, что она означает. Мгновение во времени оставалось неуловимым.
– Я не знаю. Мне нужно еще подумать над этим. Явления, слова, образы блуждают по краю моих мыслей.
Шеллон потер большим пальцем подбородок.
– Гийом говорил, что незадолго до твоего исчезновения на празднике костров ты пил с тремя юнцами, похожими между собой, и что с ними был какой-то здоровяк.
«Просто идеально, как раз то, что нам нужно, а?» И вновь слова эхом отозвались в голове Деймиана. Чертовски досадно.
– А больше Гийом ничего не сказал?
– Только что ты пил с ними, а позже исчез. Как и они. Сомневаюсь, что можно найти еще одну группу людей, подходящих под это описание, а? – Шеллон замолчал, затем взглянул в направлении Глен-Шейна. – Я скучаю по Тамлин. Надо было взять ее с собой, но я не знал, с чем мы можем столкнуться, ведь бежавшие из Данбара шотландцы все еще прячутся в горах. Я рад, что твое вступление во власть в качестве барона этого глена прошло без осложнений. Чем скорее все уладится, тем скорее я вернусь в Гленроа к Тамлин.
– Мне жаль, что это дело увело тебя от жены, – сказал Деймиан, впервые не ощутив глубокого сожаления, что Тамлин не его. – Она тебе прекрасная пара, Джулиан. Никогда не признавайся Эдуарду, как он осчастливил тебя этим браком.
– Это я знаю. – Он потрепал Деймиана по плечу. – Пойду посмотрю, как устроили в конюшне Язычника, а потом ужинать. Ты идешь? Это был длинный день для нас обоих. Хотя для тебя более беспокойный, а?
– Я присоединюсь к тебе позже. Сейчас мне бы хотелось немного походить вдоль бастиона, почувствовать, что теперь эти владения мои. – Эта мысль была для него все еще внове. Хотелось насладиться своими первыми впечатлениями в качестве хозяина этого феода.
– Тогда я оставляю тебя с твоими думами и мыслями о леди Эйтин.
Деймиан улыбнулся одним уголком рта.
– Почему ты решил, что я буду думать о леди?
Шеллон усмехнулся и, качая головой, пошел прочь. Приветствуя одиночество, Деймиан медленно зашагал вдоль парапета, пытаясь принять, что этот глен и крепость теперь на самом деле принадлежат ему. Он – хозяин Лайонглена. Это богатое владение, полученное им по праву рождения и милостью Эдуарда. Только потребуется время, чтобы Деймиан почувствовал себя здесь дома. Обычно дальновидный в своих жизненных целях, он вдруг ощутил странную растерянность. Он служил Джулиану как графу Шеллону после смерти лорда Майкла. Служил так много лет, так много битв, что и не счесть. В награду Шеллон подарил ему небольшое поместье Парвон. Будучи слишком занят войной, всегда прикрывая спину Джулиана, он редко бывал в Парвоне, поэтому не чувствовал никакой привязанности к тому феоду. Не стал бы сильно переживать, даже если бы больше никогда не увидел его.
Здесь, в Глен-Шейне, у Деймиана появился шанс построить будущее. Наконец настало время осесть на одном месте, жениться, завести семью.
Эти размышления вызвали в памяти лицо Эйтин. Правда ли то, что она вышла замуж за его деда прямо перед его смертью? Если да, то не для того, чтобы заполучить деньги и положение. Будучи баронессой Койнлер-Вуд, своим титулом и землями она не уступала Лайонглену. Тогда к чему эта выдумка, что теперь она – баронесса Лайонглен? Более того, зачем Деймиан позволил Кэмпбеллу поверить, что она – жена нового хозяина Лайонглена?
– Обладание, – прошипел он себе под нос. – Как какому-нибудь псу, поднимающему лапу, мне хотелось пометить ее как свою собственность, и я сделал это не задумываясь. Будь я проклят, если…
Пронзительный крик расколол потемневший в преддверии грозы воздух. Деймиан завернул за угол, держа руку на рукоятке меча. Его взгляд скользнул через стену, пытаясь увидеть, откуда донесся этот горестный крик. Лишь тишина приветствовала его. Когда он начал гадать, уж не померещилось ли ему это, жалобный крик раздался снова.
Деймиан замер. Он слышал эти крики раньше. Только когда? Где?
Из-за угла вышел один из стражников дозора и почтительно кивнул:
– Добрый вечер, милорд. Это всего лишь павлины. Глупые птицы кричат, как задушенная женщина.
Деймиан наконец заметил пестрого павлина, бегущего по двору за павой. Пейзаж с этого угла зацепил какую-то знакомую струну. Стражник прошел дальше, но Деймиан не обратил внимания, соображая, почему представший перед ним вид показался таким знакомым. Такое чувство, словно это часть сна. Деймиан развернулся и посмотрел наверх. Северная башня возвышалась над крепостью как гигантский страж глена. Любой приближающийся к Лайонглену будет легко замечен оттуда.
Правая ладонь потирала затылок, пока Деймиан рассматривал башню. Не понимая, почему испытывает потребность в этом, он оттолкнулся от стены и направился в крепость. Молния, сопровождаемая раскатом грома, расколола небо.
Настроение Деймиана почти призывало бурю.
Миновав поворот коридора, он приостановился у винтовой лестницы, ведущей наверх. Деймиан и сам точно не знал, что влекло его. Ничего знакомого в этой винтовой лестнице. Ничто не вызывало того отзвука в памяти, как это сделал вид снаружи. Неотступное желание увидеть башню влекло его вперед, подгоняло, заставляя бежать, перескакивая через две ступеньки.
Наверху он остановился, оказавшись перед длинным коридором с массивной дверью из черного дуба в конце.
Закрыта. Положив руку на щеколду, Деймиан мысленно представил комнату. Не дав себе труда постучать, он распахнул дверь.
Смешанные чувства нахлынули на него, когда он охватил взглядом богато обставленную комнату. Небольшой огонь горел в огромном очаге, медвежьи шкуры лежали на полу у кровати. Красный в клетку, длинный балдахин огромной кровати с пологом был разведен в стороны и привязан к тяжелым, резным столбам. Покрывало из волчьих шкур сложено в изножье толстого матраса. Ложе, достойное самого короля. С растущим чувством беспокойства Деймиан прислонился к столбику, пытаясь отделить друг от друга образы, наводняющие сознание. Комната казалась такой знакомой и в то же время чужой.
Подойдя к большому камину, он вытащил длинный прутик из стоящей рядом метлы и зажег кончик от пламени торфяного огня. Вернулся обратно к прикроватному столику и зажег фитили свечей. Когда света стало больше, Деймиан повнимательнее пригляделся к постели. Ее постель.
Повинуясь какому-то безотчетному импульсу, он опустился на колени, пробежав пальцами по основанию столбика. Дрожь пробежала по позвоночнику, когда Деймиан почувствовал глубокие царапины в дереве. Эти отметины шли вокруг всего круглого столбика.
– Одно можно сказать наверняка: это мне не снится.
– Комнаты для лорда Рейвенхока и лорда Шеллона готовы? – спросила Эйтин служанку.
Та кивнула седеющей головой:
– Да, миледи. Все, как вы велели. Комнаты для обоих лордов готовы. В кувшинах свежая вода, и я несу свежее белье…
– Эйтин! – Дьюард бежал по полутемному коридору и подпрыгнул, когда раскат грома сотряс каменные стены крепости. – Пойдем, сестра. Мужчина… он пошел в комнату.
– Какой мужчина? – Эйтин понимала, что задала глупый вопрос.
Был только один мужчина и только одна комната. Эйтин просто не хотела поверить в это. Она надеялась, что если поместит обоих лордов – Шеллона и Рейвенхока – в Южную башню, то новый хозяин Лайонглена хотя бы на время окажется далеко от другой башни. Было очевидно, что Рейвенхок рано или поздно обнаружит ту комнату. Эйтин просто хотела, чтобы это случилось позже… гораздо позже.
– Конечно, ничто никогда не идет так, как я хочу. С чего бы мне ждать, что с этим произойдет по-другому? – выдохнула она свое расстройство, свои страхи.
С растущей тревогой Эйтин, приподняв юбку, взбежала по ступенькам. Наверху лестницы она резко остановилась, увидев приоткрытую дверь и мерцающий свет в конце коридора вместо привычной темноты. Эйтин знала, что Деймиан ждет ее. Она могла, как трусиха, развернуться и убежать, сказав, что плохо себя чувствует, – это было правдой. Тем не менее Эйтин понимала, что это будет всего лишь отсрочкой неизбежного столкновения. Он хочет получить ответы – о своем дедушке, – а возможно, и о воспоминаниях, рвущихся на поверхность.
Эйтин замерла перед дверью, дрожа и делая глубокие вдохи, чтобы успокоить колотящееся сердце. Бесполезно. Невозможно расслабиться рядом с Деймианом Сент-Джайлзом. Распахнув приоткрытую дверь, Эйтин застыла. Она думала, что готова оказаться с Деймианом наедине, но не ожидала снова увидеть его в своей постели. Это воскресило все чувства к нему, всю ее уязвимость. Все желание.
Свет нескольких свечей окутывал комнату мягким сиянием, отбрасывая полутени на его греховно прекрасное тело. Надменный рыцарь сидел, опираясь на изголовье, правая нога небрежно согнута. Черный локон упал на лоб, как у маленького мальчика, но в Деймиане не было ничего мальчишеского. Все в нем взывало к ней как к женщине.
– Для вас подготовлена хозяйская спальня, милорд, – сказала она, входя в комнату и стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Он пожал плечами.
– Мне больше нравится эта. Все здесь выглядит таким уютным… знакомым.
– В настоящее время здесь живу я, но если вы предпочитаете расположиться тут, а не в хозяйских покоях…
– Иди сюда. – Он следил за ней со странным выражением. – Подойди сюда, Эйтин. Мне не нравится кричать через всю комнату.
– Это неприлично. Вы не одеты, милорд.
Глаза Деймиана пробежали по голой груди и длинным ногам, обтянутым кожаными штанами, словно он только сейчас это заметил.
– Ну да. – Веки над светлыми глазами опустились, сделав их выражение смертельно опасным. – Леди Эйтин, я отдал вам приказ, в вежливой форме, да, но все равно ожидаю, что он будет выполнен. Подойдите… сюда.
Набравшись ложной храбрости, она уже было шагнула от двери, когда он добавил:
– Закрой дверь… а потом иди сюда.
Эйтин замерла, держа ладонь на двери и почти боясь отпустить ее. До этого дня она не могла припомнить никого, кто бы отдавал ей приказы. Отец был человеком мягким и не приказывал дочери сделать то или это. Гилкрист никогда не поправлял ее, никогда не указывал, как ей вести себя. Она сама всегда руководила и своей жизнью, и своими братьями. Это утро началось с того, что Дракон Шеллон приказал ей открыть ворота. Теперь его неотразимый кузен ведет себя намеренно нагло, сыплет приказами, просто чтобы напомнить ей, что отныне она должна подчиняться ему как новому хозяину Лайонглена.
– Эйтин, сегодня вечером я в странном настроении. Не подавай мне повода выпустить на волю яд, бурлящий в душе. Тебе это не понравится. – Его медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь показывала, что он старается дышать равномерно в явной попытке контролировать свои неистовые эмоции.
Решив, что к его предостережению следует прислушаться, Эйтин закрыла дверь и пересекла комнату. Он ничего не говорил, просто неотрывно смотрел на нее. Снаружи, где-то близко, раскололась молния, заставив Эйтин подпрыгнуть, а у него даже ресницы не дрогнули. Нервничая, она бросила взгляд через бойницу на зубчатую стрелу молнии, затем снова посмотрела на Деймиана, вальяжно расположившегося на ее кровати.
Он был здесь и раньше, но Эйтин видела другую сторону Деймиана Сент-Джайлза. Зелье смягчало его суровый характер воина, позволяя душевной нежности выйти на первый план. Теперь же правил воин, и Эйтин чувствовала, что натура его такая же дикая и неукротимая, как гроза за стенами башни. Эйтин так много знала о нем, и в то же время он был для нее совершенным незнакомцем. На короткое, мимолетное время этот сильный, пленительный рыцарь принадлежал ей.
Да, она отдавалась его ласкам, принимала в свое тело и в то же время осознавала, что ей совсем ничего не известно о его характере, настроениях, о том, каков он с людьми или как поступит в той или иной ситуации. Сейчас Деймиан выглядел спокойным, расслабленным. Глупец мог бы поверить в это, но она не глупа. Рейвенхок пугает ее.
В своей жизни она имела дело с Гилкристом, тремя братьями, которые немало досаждали ей, раздражающим, недалеким викингом и алчными соседями, которые стремились воспользоваться ею. Но никого она не боялась так, как Деймиана. Боялась не того, что он может причинить ей какой-то вред. В глубине души она была уверена, что этот человек никогда не сделает ей больно, никогда не ударит, не поднимет на нее руку. Его власть над ней была куда более пугающей. Во власти Сент-Джайлза – разрушить ее мир и восстановить его по своей прихоти, в его власти разбить ей сердце.
Она должна уйти от него, пока еще не слишком поздно.
– Утром мы с братьями вернемся в Койнлер-Вуд…
– Я не даю на это позволения, принцесса. А без моего позволения вы никуда не поедете! – резко бросил он со стальными нотками в голосе.
Категоричность этого заявления обезоружила ее. Желудок скрутило, хотя Эйтин была вполне уверена, что ничем не выдала своей реакции.
– Я не спрашивала разрешения, лорд Рейвенхок. Я баронесса…
– Моя грамота от Эдуарда – на весь Глен-Эллах. Включая и Койнлер-Вуд. – Он улыбнулся, но в улыбке не было веселья. – Поскольку я сюзерен твоего владения, тебе нужно спрашивать моего разрешения на все, что ты делаешь, принцесса. – Серо-зеленые глаза наблюдали за ней и, казалось, сияли торжеством при виде того, как она силится обуздать свой гнев. – Не тревожься. Ты будешь на своем месте.
– На своем месте? – Краска прихлынула к лицу, а пальцы сжались в кулаки. – А где, скажите Бога ради, мое место, милорд?
Он был похож на большого кота, намеревающегося понаблюдать за своей жертвой.
– А это я решу в зависимости от того, какую правду узнаю о тебе, Эйтин. Запомни это. Ты моя, и я могу делать с тобой все, что пожелаю. А в этот момент я желаю многого.
– Быть может… нам лучше закончить этот разговор в другое время?.. – Буря за стенами башни усиливалась, но это было ничто в сравнении с той, что Эйтин видела в его бездонных глазах. Оторвавшись от взгляда, который врезался ей в душу, она повернулась и направилась к двери.
– Я не отпускал тебя, принцесса! – крикнул он ей вслед. Когда она не остановилась, пригрозил: – Не вынуждай меня гнаться за тобой. Я сделаю это.
Его тон заставил ее остановиться. Она поверила, что он способен на это, почти испугалась, что он даже хочет подтолкнуть ее к такому исходу. Она попыталась успокоиться, но сердце продолжало выбирать неровный ритм, усугубляемый предательской реакцией тела на каком-то животном уровне. Грудь напряглась, набухла, сделалась чувствительной. Уна сказала, что причиной тому ребенок, ибо тело Эйтин принимает его жизнь. Но ночи, проведенные с Деймианом Сент-Джайлзом, научили ее узнавать желание.
В это мгновение она была близка к тому, чтобы возненавидеть Деймиана. Ни один мужчина не осмеливался приказывать ей, как простой служанке. Она не доверяла ему, боялась его теперешнего появления в ее жизни, страшилась последствий обмана. Но все это не умаляло ее желания. Потребовалась вся сила воли, чтобы не пойти к нему, не положить ладони на этот твердый живот и не скользнуть ими вверх по груди, не захватить его рот в обжигающем поцелуе, не вкусить его, как она делала это каждую ночь в своих снах с тех пор, как отпустила его.
– Эйтин, иди сюда.
Промелькнула мимолетная, легче шепота, мысль: не стоит бросать ему вызов. Сглотнув, чтобы побороть сухость в горле, Эйтин пошла к кровати.
– Ваше желание для меня закон. – Ее тон выдавал, что это отнюдь не так.
Уголок его чувственного рта приподнялся кверху.
– Сними с себя одежду, Эйтин.
Она попыталась оценить его настроение. Он дразнит ее? Или говорит серьезно?
– Пойдите к черту, лорд Рейвенхок.
– Это не просто мое желание, принцесса. Это приказ. Сними… с себя… одежду.
Дрожь рябью пробежала по телу. Эйтин с трудом удерживалась от того, чтобы не стереть пощечиной это самодовольное выражение с его слишком красивого лица, силилась обуздать ту часть себя, которая хотела сделать в точности так, как он приказывал. Желание поднималось в ней, барабанной дробью застучало в крови, тело вспыхнуло огнем. Никогда прежде Эйтин не знала, что способна на такое безумие. И не была уверена, что сейчас ей это нравится. Только эмоции брали верх, одолевая до такой степени, что она с трудом могла думать.
Только хотела его.
Он пошевелился, спустив длинные ноги на пол, поднявшись во весь рост и оказавшись близко, слишком близко. Разум Эйтин кричал, что она должна бежать, пока еще не слишком поздно. Однако откуда-то из глубины сознания пришло понимание, что уже поздно. Деймиан держит ее в плену своих чар. Он положил ладонь чуть ниже ее шеи, распластав пальцы и скользя ими вверх. Большой палец погладил скулу, а потом его ладонь мучительно медленно заскользила вниз, к вырезу платья. Ее грудь устремилась навстречу его прикосновению, призывая опуститься ниже.
Выражение наполовину прикрытых веками глаз говорило, что Деймиан знает ее слабость, что он держит верховенство. Все, что Эйтин могла, это стоять и дрожать. И желать.
– Твоя кожа прохладная, Эйтин… и такая мягкая… такая невероятно мягкая…
Он пробегал ладонью вверх, затем возвращался вниз, снова и снова, каждый раз чуть ниже. Эйтин жаждала почувствовать его ладонь на своей груди, дыхание вырывалось толчками, моля, чтобы он поскорее дотронулся до затвердевших сосков.
Наконец мозолистые пальцы коснулись твердой вершины, вырвав у Эйтин прерывистый вздох. Зигзаги молний раскалывали черное небо над башней; неистовство бури, казалось, питало их возрастающую страсть. Один палец легонько скользнул туда-сюда, и словно молния пронзила ее тело. Его ласки стали настойчивее, большой и указательный пальцы чуть сжали сосок, усилив нажим, Деймиан увидел, что это подстегнуло ее жажду.
Наконец он стащил лиф платья с плеч, подставив ее грудь прохладному воздуху. Деймиан резко вдохнул и задержал дыхание, горящие глаза наблюдали, как обе его ладони обхватывают бледную плоть. Водя по груди большими пальцами, он прошептал почти с благоговением:
– Вели мне остановиться, Эйтин.
– Остановитесь, милорд.
– Завтра… завтра я остановлюсь.
Он нашел ее рот своим. Башня сотрясалась от неистовства бури, окружающей их, а они сотрясались от бури чувств.
Глава 12
Деймиан упал поперек огромной кровати, Эйтин оказалась под ним. Он наслаждался ощущением того, что она придавлена его весом, отдавался во власть животному инстинкту спаривания, бурлящему в крови, управляющему его действиями. Белый блеск молнии через бойницу наводнял комнату, омывая колдовскую красоту Эйтин своим неземным сиянием. Сводя его с ума. Деймиан не отрывал глаз, околдованный этой языческой богиней, представшей полуобнаженной перед его голодным взором. Ее полные груди были такие бледные, соски тугие и торчащие. Это было исполнением всех его снов.
Теперь, когда момент настал, когда он понял, что она существует, что она настоящая, он вдруг до безумия испугался. Но Деймиан Сент-Джайлз никогда не отказывается от вызова.
Нити воспоминаний вплетались в этот момент, отголоски снов, преследовавших его, всплывали в сознании, расцвечивая каждое прикосновение, каждое ощущение. И все же они казались больше чем просто видениями. Эти чувства, похоже, приходили из реальности, словно он на самом деле возлежал с ней раньше. С интимностью, присущей лишь любовникам, его тело, казалось, слишком хорошо было знакомо с ее телом, он знал, какое прикосновение заставит ее ахнуть, какое сорвет вздох с ее губ.
Он не собирался доводить разговор до такого конца. Будучи не в духе, он просто намеревался подразнить ее, заставить подчиниться. Потребность обладать этой женщиной, поставить на ней свое клеймо была как демон, пришпоривающий его, побуждающий обращаться с ней недостойным высокородной леди образом. Правила, манеры, строгий кодекс поведения – все полетело к чертям, когда оказалось противопоставлено первобытной потребности сделать ее своей. В этот момент все вопросы и сомнения, касающиеся ее, даже законы Господа и короля значили мало. Он сделает все, чтобы завладеть ею.
Он взял в плен ее рот, вначале нежно, наслаждаясь яростным бурлением в крови, затем дико, неистово, словно тонул… и только она могла его спасти. Он улыбнулся, когда ее пальцы вонзились в мускулы его рук. Это была в точности такая реакция, какой он хотел от нее.
Утром он посмотрит в лицо всем проклятым загадкам жизни Эйтин, примет какое-то решение. Этой же ночью ему необходимо быть с ней, чувствовать ее плоть, вкушать ее, обнимать, быть внутри нее. Прежде чем что-то еще вторгнется в их мир, он привяжет к себе Эйтин, сделает так, чтобы она поняла: они принадлежат друг другу, что бы ни случилось.
Оставить на ней свое клеймо, чтобы она никогда не позволила другому мужчине прикоснуться к себе.
Он проложил цепочку поцелуев вдоль шеи, а руки стягивали с нее платье через талию, бедра. Эйтин задрожала. Он почувствовал легкий трепет, пробежавший по ее губам. Ему отчаянно хотелось растянуть это, упиваться каждым волшебным мгновением, только жажда слияния гулко билась в теле, изгоняя контроль и всякую надежду на здравомыслие.
Ее дыхание резко вырвалось из груди, когда он скользнул руками вверх, обхватив ее тяжелые груди. Большие пальцы рисовали круги вокруг песочного цвета ореолов, затем прошлись по затвердевшим вершинам сосков, которые выступали все сильнее. Ее тело отзывалось быстро. Эйтин отдавала ему себя, открывалась всему, что он хотел ей показать. Судорога прокатилась по телу на волне раскаленного желания, когда он взял одну грудь в рот, глубоко втянул, омывая языком крошечный бутон.
Оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, Деймиан пробормотал:
– Такая отзывчивая…
Эйтин издала прерывистый вздох наслаждения, побуждая его продолжать. Ее бедра под ним дернулись вверх, но не от боли. Окончательно затерявшийся в чувственной вибрации в крови, он вел ее по остро отточенному краю желания, подталкивая возбуждение выше и выше.
Деймиан слегка приподнялся, чтобы распустить шнуровку на бриджах, затем усмехнулся, когда ее дрожащие руки с готовностью помогли ему стащить штаны с его напряженных бедер. И снова вклинилась мысль, что она слишком пылкая, ее движения слишком уверенные, но ведет она себя не как опытная, умелая проститутка, а просто как женщина, обладающая тайным знанием, как доставить удовольствие своему мужчине. Снова всколыхнулись вопросы, но они отступили, когда его руки завладели ее округлыми бедрами.
Теперь, когда момент настал, когда он понял, что она существует, что она настоящая, он вдруг до безумия испугался. Но Деймиан Сент-Джайлз никогда не отказывается от вызова.
Нити воспоминаний вплетались в этот момент, отголоски снов, преследовавших его, всплывали в сознании, расцвечивая каждое прикосновение, каждое ощущение. И все же они казались больше чем просто видениями. Эти чувства, похоже, приходили из реальности, словно он на самом деле возлежал с ней раньше. С интимностью, присущей лишь любовникам, его тело, казалось, слишком хорошо было знакомо с ее телом, он знал, какое прикосновение заставит ее ахнуть, какое сорвет вздох с ее губ.
Он не собирался доводить разговор до такого конца. Будучи не в духе, он просто намеревался подразнить ее, заставить подчиниться. Потребность обладать этой женщиной, поставить на ней свое клеймо была как демон, пришпоривающий его, побуждающий обращаться с ней недостойным высокородной леди образом. Правила, манеры, строгий кодекс поведения – все полетело к чертям, когда оказалось противопоставлено первобытной потребности сделать ее своей. В этот момент все вопросы и сомнения, касающиеся ее, даже законы Господа и короля значили мало. Он сделает все, чтобы завладеть ею.
Он взял в плен ее рот, вначале нежно, наслаждаясь яростным бурлением в крови, затем дико, неистово, словно тонул… и только она могла его спасти. Он улыбнулся, когда ее пальцы вонзились в мускулы его рук. Это была в точности такая реакция, какой он хотел от нее.
Утром он посмотрит в лицо всем проклятым загадкам жизни Эйтин, примет какое-то решение. Этой же ночью ему необходимо быть с ней, чувствовать ее плоть, вкушать ее, обнимать, быть внутри нее. Прежде чем что-то еще вторгнется в их мир, он привяжет к себе Эйтин, сделает так, чтобы она поняла: они принадлежат друг другу, что бы ни случилось.
Оставить на ней свое клеймо, чтобы она никогда не позволила другому мужчине прикоснуться к себе.
Он проложил цепочку поцелуев вдоль шеи, а руки стягивали с нее платье через талию, бедра. Эйтин задрожала. Он почувствовал легкий трепет, пробежавший по ее губам. Ему отчаянно хотелось растянуть это, упиваться каждым волшебным мгновением, только жажда слияния гулко билась в теле, изгоняя контроль и всякую надежду на здравомыслие.
Ее дыхание резко вырвалось из груди, когда он скользнул руками вверх, обхватив ее тяжелые груди. Большие пальцы рисовали круги вокруг песочного цвета ореолов, затем прошлись по затвердевшим вершинам сосков, которые выступали все сильнее. Ее тело отзывалось быстро. Эйтин отдавала ему себя, открывалась всему, что он хотел ей показать. Судорога прокатилась по телу на волне раскаленного желания, когда он взял одну грудь в рот, глубоко втянул, омывая языком крошечный бутон.
Оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, Деймиан пробормотал:
– Такая отзывчивая…
Эйтин издала прерывистый вздох наслаждения, побуждая его продолжать. Ее бедра под ним дернулись вверх, но не от боли. Окончательно затерявшийся в чувственной вибрации в крови, он вел ее по остро отточенному краю желания, подталкивая возбуждение выше и выше.
Деймиан слегка приподнялся, чтобы распустить шнуровку на бриджах, затем усмехнулся, когда ее дрожащие руки с готовностью помогли ему стащить штаны с его напряженных бедер. И снова вклинилась мысль, что она слишком пылкая, ее движения слишком уверенные, но ведет она себя не как опытная, умелая проститутка, а просто как женщина, обладающая тайным знанием, как доставить удовольствие своему мужчине. Снова всколыхнулись вопросы, но они отступили, когда его руки завладели ее округлыми бедрами.