Страница:
Внезапно люди, стоящие на краю поля, снова расступились, Тамлин и Моффет устремились к Шеллону. Она резко остановилась, когда увидела деревянный щит с пятью копьями. Расталкивая людей, преграждающих ей путь, Тамлин направилась прямиком к Джулиану, явно полная решимости остановить это любой ценой.
Эйтин почувствовала себя ужасно. Она прекрасно понимала, что испытывает Тамлин.
Не обращая внимания на разъяренную жену, надвигающуюся на него, Джулиан внимательно осматривал одно из копий, проводя по нему рукой.
– Джервас, замени это.
– Слушаюсь, милорд. – Джервас немедленно бросился исполнять приказание Шеллона.
– Шеллон, я хочу, чтобы ты остановил это. Сейчас же!
– Тамлин, я вижу, ты нашла выход. – Он взмахнул ресницами, повернулся и вперил пристальный взгляд в Моффета. – Не представляю как.
Сын Деймиана покраснел и опустил зеленые глаза, понимая, что подвел своего господина.
Потрепав Моффета по руке в знак поддержки, Деймиан вручил Шеллону гленройский меч:
– Я сам наточил его вчера вечером, Джулиан.
– Деймиан, уведи Тамлин… – попросил Шеллон. Кивнув, Деймиан потянулся к руке Тамлин.
– Он прав, Тамлин. Давай я отвезу тебя назад в Гленроа.
Она попятилась.
– Зачем? Чтобы мой идиот муж дал себя убить, и я этого не видела? Если ты так думаешь, то ты – такой же идиот, как и он.
Деймиан положил ладонь ей на руку, чтобы увести с поля.
– Убери от меня свои руки, Деймиан Сент-Джайлз, или я выцарапаю тебе глаза.
– Тамлин, успокойся… – проговорил Джулиан, но она оборвала его:
– Я буду счастлива успокоиться, когда ты вернешься в Гленроа вместе со мной и забудешь об этой глупости.
Джулиан выдохнул и поднял глаза к небу, словно прося терпения.
– Я уже объяснял, почему эти шаги необходимы. Эта свинья посмела прикоснуться к тебе. Никто не смеет безнаказанно трогать мою жену. Это единственный путь.
Тамлин задрожала, когда поняла, что его не переубедить.
– Дурак! Глупый, надменный дурак! – Она поперхнулась словами. – Ты же рискуешь всем, Шеллон. Что такое честь без жизни?
Его руки обняли ее и привлекли к себе на грудь, позволяя поплакать.
– Ты так мало веришь в меня, Тамлин? Я был королевским витязем, лучшим на всех островах. Я бы хотел, чтобы ты вернулась в Гленроа. Если ты будешь здесь, это может отвлечь меня, а я не должен отвлекаться.
– Если ты хочешь быть убитым, тогда я останусь здесь, чтобы подойти и пнуть тебя за это. – Она попыталась засмеяться, но у нее вырвался всхлип боли.
– Если ты не вернешься в Гленроа, отойди на край поля и позволь мне приготовиться. Я бы предпочел не давать тебе повода для пинков. – Он приподнял ее подбородок и легким поцелуем коснулся ее губ. – Пожалуйста, иди с Деймианом.
Тамлин крепко обняла Джулиана, прижав к себе, словно чтобы удержать и защитить. Потом отступила назад и огляделась. Посмотрев на Джерваса, приказала:
– Дай мне свой нож.
Тот заморгал, напуганный ее приказом.
– Миледи?
– Не будь ослом. – Она протянула руку и щелкнула пальцами. – Твой нож. Дай его.
– Но, миледи… – Джервас взглянул на Шеллона за подсказкой.
– Ей-богу, Шеллон, ты, должно быть, нарочно находишь себе в оруженосцы тупиц. – Тамлин повернулась и заговорила с Эйтин, потом выхватила нож у Деймиана из-за пояса. Она заметила, что все мужчины, кроме Шеллона, отступили на шаг. – Болваны.
Не обращая на них внимания, Тамлин наклонилась и прорезала шерстяную ткань каймы платья. Отрезав тонкую полоску, выпрямилась и отдала нож Деймиану. Шагнув к Джулиану, обвязала шерстяной черно-зеленой лентой его левую руку выше локтя.
– Если ты твердо намерен пройти через это, значит, у тебя должны быть цвета твоей дамы сердца.
Эйтин всхлипнула, когда Джулиан с безграничной любовью погладил щеку ее кузины. Шеллон так любит Тамлин, и ни у кого нет сомнений, что госпожа Гленроа испытывает то же самое к суровому воину, который теперь является ее мужем. Их любовь так прекрасна. Эйтин чувствовала зависть и знала, что Тамлин и Джулиан самые счастливые люди на этой земле.
Ах, ну почему они не могут жить в мире без зла, вмешивающегося в их жизни?
– Моффет, – позвал Джулиан. Моффет взял Тамлин за руку.
– Миледи, вы должны пойти со мной.
Слезы наполнили глаза Тамлин, она кивнула, хотя продолжала неотрывно смотреть на Шеллона.
– Джулиан, я…
– Идите с Моффетом, миледи, – мягко проговорил Джулиан. Его взгляд скользнул к Эйтин, умоляя ее помочь Тамлин выдержать это. – Позаботитесь о моей жене? – Его слова звучали как мольба.
Эйтин кивнула, повернулась и последовала за Тамлин.
Эйтин стояла на краю поля рядом с дрожащей Тамлин. Вскоре Деймиан присоединился к ним, наблюдая, как двое воинов выезжают в центр поля. Шеллон, весь в черном, на вороном коне, представлял поразительный контраст с Пендегастом, который был облачен в яркую красно-желтую накидку поверх серебристой кольчуги и доспехов и сидел на белоснежной боевой лошади.
Эйтин обняла Тамлин и почувствовала, как дрожь сотрясла тело кузины, когда Малькольм спросил, согласны ли Шеллон и Пендегаст, что один из них останется в живых, а другой будет убит в поединке чести, веря в то, что такова воля Господа. Подтвердив это, каждый из рыцарей развернул своего громадного коня и направился к своему концу поля. Оруженосцы поднялись на помосты и надели на воинов боевые шлемы.
Малькольм бросил белый платок, и тот плавно приземлился. Затем двое воинов пришпорили своих коней, опустив и нацелив копья для удара.
Эйтин закрыла глаза, когда копья с грохотом врезались в рыцарей. Она услышала стон толпы и несколько криков:
– Он удержался! Шеллон удержался!
Это был кошмар наяву. Топот лошадиных копыт, звук ломающихся и раскалывающихся копий. Ломающихся о доспехи, которые защищали плоть и кость.
– Два захода. Еще три, – сказал Деймиан.
Пронзительно заржала лошадь, рыцари пошли на третий заход. Тело Деймиана дернулось, толпа в ужасе вскрикнула. Не в силах вынести это, Эйтин открыла глаза и увидела, как последний удар выбил Шеллона из седла. Он перелетел через хребет Язычника и упал на землю.
Тамлин застонала, сильно, до синяков, стиснув руку Эйтин. Эйтин, как и все, задержала дыхание, ожидая, поднимется ли Шеллон.
Дирк отшвырнул поломанное копье, затем стащил с седла ядро и цепь. Медленно, покачиваясь, Шеллон поднялся на ноги, но тут же ядро и цепь ударили его по спине. На спине не было доспехов. Лишь тяжелая кольчуга не дала отвратительному оружию искалечить тело. Развернув коня, Дирк снова обрушился на Шеллона, тяжелым ядром с шипами ударяя его по спине и шлему.
Тамлин закричала. Схватив Деймиана за руку, она взмолилась:
– Останови это! Бога ради, останови это безумие! Он же убивает Шеллона! – Она бросилась было вперед, но Деймиан схватил ее за руку:
– Оставайся на месте, иначе ты убьешь и Шеллона, и себя.
Дирк опять атаковал Джулиана. Когда он замахнулся ядром, Язычник набросился на коня противника. Опустив голову, черный как ночь жеребец врезался в лошадь Дирка. Кусаясь и лягаясь, пронзительно кричащие животные дрались с такой же ненавистью, что и рыцари. Впав в неистовство, Язычник зубами разорвал плоть противника, кровь заструилась из раны на белой шее. Дерущиеся жеребцы сбросили Пендегаста, великолепный конь Шеллона скорее всего спас хозяину жизнь.
Тяжело сглотнув, Эйтин смотрела, как Шеллон сорвал с головы сильно помятый шлем и бросил его на землю. Эйтин стало нехорошо. Она видела не Шеллона, а Деймиана. Шестое чувство говорило ей, что приближается тот момент, когда Деймиан встретил бы свою смерть. Умрет ли Шеллон на его месте?
На каждом конце поля в землю были воткнуты мечи, оставленные для воинов на тот случай, если они смогут добраться до них. Сейчас Шеллон направился к мечу Гленроа. Дирк несколько мгновений понаблюдал, как Шеллон пошатывающейся походкой идет к могущественному оружию. Бросив еще один взгляд, повернулся и побежал к своему.
И снова свирепый вороной конь сыграл свою роль, преградив Дирку дорогу, мешая ему добраться до меча. Давая Шеллону время.
Шеллон дошел до своего меча. Вместо того чтобы выдернуть его из земли, он рухнул перед ним на колени.
– Что он делает? – Голос Тамлин сорвался, она дернулась, пытаясь вырвать свою руку у Деймиана. – Джулиан, вставай!
Эйтин спрятала лицо на плече Деймиана, не в силах смотреть. Она боялась, что, изменив жизненные пути, она спасла Деймиана, но обрекла на смерть Шеллона. Оставалось лишь плакать и молча молиться.
Шеллон поднял глаза на меч, словно это был крест, он произносил молитву. Его ангельски красивое лицо оставалось неподвижным, глаза прикованы к золотой рукоятке. Разум Эйтин то и дело раздваивался. Одно мгновение это был Шеллон, а в следующее она уже видела Деймиана. Серые облака расступились, и луч яркого утреннего солнца пролился на Джулиана и преломился на янтаре рукоятки великого меча, словно Шеллон получил благословение свыше.
Наконец, поднявшись, Джулиан выдернул оружие из земли и повернулся к Пендегасту. Клинки ударялись и звенели снова и снова. Дирк теснил Шеллона силой своих ударов. Наконец меч Шеллона отразил размашистый удар Дирка. Используя стремительность атаки, Джулиан развернулся и ударил ногой в середину защищенной доспехами груди Дирка. Пендегаст казался выдохшимся, зато Джулиан удивительным образом обрел второе дыхание.
Никогда не видела Эйтин рыцаря настолько могучего, настолько четко направляющего каждое свое движение. Неудивительно, что люди называют его Черным Драконом Шеллона.
Джулиан крутанулся еще раз. Силой поворота он выбил меч из рук Дирка. Тот пролетел по воздуху, упал на землю и завибрировал.
Сунув кулак в рот, Тамлин закусила костяшки пальцев, когда Дирк поднял одно из поломанных копий. Поскольку оно было длиннее, чем меч, он мог держаться на безопасном расстоянии, размахивая им как дубинкой. Отражая каждый выпад, Шеллон использовал меч, чтобы отсекать щепы от копья. Дирк быстро отступал, пока наконец не приблизился к своему палашу. Он швырнул теперь значительно укоротившееся копье в голову Шеллона и бросился к оружию.
Толпы людей подбадривающе кричали, свистели, выкрикивали предостережения, стонали с каждым поворотом событий, явно болея за Шеллона.
Дирк атаковал размашистым боковым ударом, намереваясь рассечь Шеллона пополам, но Джулиан отскочил, изогнувшись, словно кошка. И все-таки кончик меча Дирка распорол накидку и ударил по железной пластине под ней.
Эйтин почувствовала себя так, словно это она поглотила удар, нанесенный Шеллону. Эйтин беспокоилась о Тамлин и ребенке, которого она носит.
В этот момент Язычник ринулся через поле в атаку. Он загнал жеребца Дирка. Бедное животное, ослабленное кровопотерей, рухнуло на краю поля. Теперь Язычник вернулся, чтобы снова сражаться бок о бок с хозяином. Дирк запаниковал и нанес Шеллону удар сверху, от которого Джулиан упал на одно колено. Используя меч как щит, Шеллон вскинул оружие, чтобы защитить плечо и спину. Дирк приблизился и ударил Джулиана коленом в подбородок. Шеллон полетел назад и упал на спину, открытый для последнего удара.
Эйтин закричала «Нет!» в то же мгновение, как услышала этот крик от Тамлин.
Огромный черный жеребец налетел на Дирка, встав на дыбы, замолотив копытами в воздухе. Он попал Пендегасту копытом по голове и продолжал бить даже после того, как Дирк упал.
Чувствуя дурноту, Эйтин повернулась, ища Деймиана, желая, чтобы он обнял ее, согрел.
Но Деймиан обнимал Тамлин.
Майкл бросился вперед, чтобы помочь Джулиану подняться, а Джервас и Винсент занялись Язычником. Наконец, поднявшись сам, Джулиан подошел ко все еще возбужденному коню, потрепал по лбу и что-то прошептал ему.
– Уберите этого… эту падаль с поля.
Несколько человек подчинились, оттащив тело Дирка в сторону.
С залитым слезами лицом Тамлин вырвалась из рук Деймиана и бросилась к Шеллону. Когда Деймиан наконец посмотрел на Эйтин, взгляд его был затравленным. Казалось, он чуть не пошатнулся от ее безмолвного укора. Они смотрели друг на друга, и ветер шевелил его черные волосы. Эйтин снова подумала о том, какой Деймиан красивый. В нем есть все, чего она хочет в мужчине.
Но он не любит ее.
Он ничего не сказал. Говорить было нечего.
Повернувшись, он бросился к Шеллону, оставив Эйтин одну.
Такую бесконечно одинокую.
Глава 19
Эйтин почувствовала себя ужасно. Она прекрасно понимала, что испытывает Тамлин.
Не обращая внимания на разъяренную жену, надвигающуюся на него, Джулиан внимательно осматривал одно из копий, проводя по нему рукой.
– Джервас, замени это.
– Слушаюсь, милорд. – Джервас немедленно бросился исполнять приказание Шеллона.
– Шеллон, я хочу, чтобы ты остановил это. Сейчас же!
– Тамлин, я вижу, ты нашла выход. – Он взмахнул ресницами, повернулся и вперил пристальный взгляд в Моффета. – Не представляю как.
Сын Деймиана покраснел и опустил зеленые глаза, понимая, что подвел своего господина.
Потрепав Моффета по руке в знак поддержки, Деймиан вручил Шеллону гленройский меч:
– Я сам наточил его вчера вечером, Джулиан.
– Деймиан, уведи Тамлин… – попросил Шеллон. Кивнув, Деймиан потянулся к руке Тамлин.
– Он прав, Тамлин. Давай я отвезу тебя назад в Гленроа.
Она попятилась.
– Зачем? Чтобы мой идиот муж дал себя убить, и я этого не видела? Если ты так думаешь, то ты – такой же идиот, как и он.
Деймиан положил ладонь ей на руку, чтобы увести с поля.
– Убери от меня свои руки, Деймиан Сент-Джайлз, или я выцарапаю тебе глаза.
– Тамлин, успокойся… – проговорил Джулиан, но она оборвала его:
– Я буду счастлива успокоиться, когда ты вернешься в Гленроа вместе со мной и забудешь об этой глупости.
Джулиан выдохнул и поднял глаза к небу, словно прося терпения.
– Я уже объяснял, почему эти шаги необходимы. Эта свинья посмела прикоснуться к тебе. Никто не смеет безнаказанно трогать мою жену. Это единственный путь.
Тамлин задрожала, когда поняла, что его не переубедить.
– Дурак! Глупый, надменный дурак! – Она поперхнулась словами. – Ты же рискуешь всем, Шеллон. Что такое честь без жизни?
Его руки обняли ее и привлекли к себе на грудь, позволяя поплакать.
– Ты так мало веришь в меня, Тамлин? Я был королевским витязем, лучшим на всех островах. Я бы хотел, чтобы ты вернулась в Гленроа. Если ты будешь здесь, это может отвлечь меня, а я не должен отвлекаться.
– Если ты хочешь быть убитым, тогда я останусь здесь, чтобы подойти и пнуть тебя за это. – Она попыталась засмеяться, но у нее вырвался всхлип боли.
– Если ты не вернешься в Гленроа, отойди на край поля и позволь мне приготовиться. Я бы предпочел не давать тебе повода для пинков. – Он приподнял ее подбородок и легким поцелуем коснулся ее губ. – Пожалуйста, иди с Деймианом.
Тамлин крепко обняла Джулиана, прижав к себе, словно чтобы удержать и защитить. Потом отступила назад и огляделась. Посмотрев на Джерваса, приказала:
– Дай мне свой нож.
Тот заморгал, напуганный ее приказом.
– Миледи?
– Не будь ослом. – Она протянула руку и щелкнула пальцами. – Твой нож. Дай его.
– Но, миледи… – Джервас взглянул на Шеллона за подсказкой.
– Ей-богу, Шеллон, ты, должно быть, нарочно находишь себе в оруженосцы тупиц. – Тамлин повернулась и заговорила с Эйтин, потом выхватила нож у Деймиана из-за пояса. Она заметила, что все мужчины, кроме Шеллона, отступили на шаг. – Болваны.
Не обращая на них внимания, Тамлин наклонилась и прорезала шерстяную ткань каймы платья. Отрезав тонкую полоску, выпрямилась и отдала нож Деймиану. Шагнув к Джулиану, обвязала шерстяной черно-зеленой лентой его левую руку выше локтя.
– Если ты твердо намерен пройти через это, значит, у тебя должны быть цвета твоей дамы сердца.
Эйтин всхлипнула, когда Джулиан с безграничной любовью погладил щеку ее кузины. Шеллон так любит Тамлин, и ни у кого нет сомнений, что госпожа Гленроа испытывает то же самое к суровому воину, который теперь является ее мужем. Их любовь так прекрасна. Эйтин чувствовала зависть и знала, что Тамлин и Джулиан самые счастливые люди на этой земле.
Ах, ну почему они не могут жить в мире без зла, вмешивающегося в их жизни?
– Моффет, – позвал Джулиан. Моффет взял Тамлин за руку.
– Миледи, вы должны пойти со мной.
Слезы наполнили глаза Тамлин, она кивнула, хотя продолжала неотрывно смотреть на Шеллона.
– Джулиан, я…
– Идите с Моффетом, миледи, – мягко проговорил Джулиан. Его взгляд скользнул к Эйтин, умоляя ее помочь Тамлин выдержать это. – Позаботитесь о моей жене? – Его слова звучали как мольба.
Эйтин кивнула, повернулась и последовала за Тамлин.
Эйтин стояла на краю поля рядом с дрожащей Тамлин. Вскоре Деймиан присоединился к ним, наблюдая, как двое воинов выезжают в центр поля. Шеллон, весь в черном, на вороном коне, представлял поразительный контраст с Пендегастом, который был облачен в яркую красно-желтую накидку поверх серебристой кольчуги и доспехов и сидел на белоснежной боевой лошади.
Эйтин обняла Тамлин и почувствовала, как дрожь сотрясла тело кузины, когда Малькольм спросил, согласны ли Шеллон и Пендегаст, что один из них останется в живых, а другой будет убит в поединке чести, веря в то, что такова воля Господа. Подтвердив это, каждый из рыцарей развернул своего громадного коня и направился к своему концу поля. Оруженосцы поднялись на помосты и надели на воинов боевые шлемы.
Малькольм бросил белый платок, и тот плавно приземлился. Затем двое воинов пришпорили своих коней, опустив и нацелив копья для удара.
Эйтин закрыла глаза, когда копья с грохотом врезались в рыцарей. Она услышала стон толпы и несколько криков:
– Он удержался! Шеллон удержался!
Это был кошмар наяву. Топот лошадиных копыт, звук ломающихся и раскалывающихся копий. Ломающихся о доспехи, которые защищали плоть и кость.
– Два захода. Еще три, – сказал Деймиан.
Пронзительно заржала лошадь, рыцари пошли на третий заход. Тело Деймиана дернулось, толпа в ужасе вскрикнула. Не в силах вынести это, Эйтин открыла глаза и увидела, как последний удар выбил Шеллона из седла. Он перелетел через хребет Язычника и упал на землю.
Тамлин застонала, сильно, до синяков, стиснув руку Эйтин. Эйтин, как и все, задержала дыхание, ожидая, поднимется ли Шеллон.
Дирк отшвырнул поломанное копье, затем стащил с седла ядро и цепь. Медленно, покачиваясь, Шеллон поднялся на ноги, но тут же ядро и цепь ударили его по спине. На спине не было доспехов. Лишь тяжелая кольчуга не дала отвратительному оружию искалечить тело. Развернув коня, Дирк снова обрушился на Шеллона, тяжелым ядром с шипами ударяя его по спине и шлему.
Тамлин закричала. Схватив Деймиана за руку, она взмолилась:
– Останови это! Бога ради, останови это безумие! Он же убивает Шеллона! – Она бросилась было вперед, но Деймиан схватил ее за руку:
– Оставайся на месте, иначе ты убьешь и Шеллона, и себя.
Дирк опять атаковал Джулиана. Когда он замахнулся ядром, Язычник набросился на коня противника. Опустив голову, черный как ночь жеребец врезался в лошадь Дирка. Кусаясь и лягаясь, пронзительно кричащие животные дрались с такой же ненавистью, что и рыцари. Впав в неистовство, Язычник зубами разорвал плоть противника, кровь заструилась из раны на белой шее. Дерущиеся жеребцы сбросили Пендегаста, великолепный конь Шеллона скорее всего спас хозяину жизнь.
Тяжело сглотнув, Эйтин смотрела, как Шеллон сорвал с головы сильно помятый шлем и бросил его на землю. Эйтин стало нехорошо. Она видела не Шеллона, а Деймиана. Шестое чувство говорило ей, что приближается тот момент, когда Деймиан встретил бы свою смерть. Умрет ли Шеллон на его месте?
На каждом конце поля в землю были воткнуты мечи, оставленные для воинов на тот случай, если они смогут добраться до них. Сейчас Шеллон направился к мечу Гленроа. Дирк несколько мгновений понаблюдал, как Шеллон пошатывающейся походкой идет к могущественному оружию. Бросив еще один взгляд, повернулся и побежал к своему.
И снова свирепый вороной конь сыграл свою роль, преградив Дирку дорогу, мешая ему добраться до меча. Давая Шеллону время.
Шеллон дошел до своего меча. Вместо того чтобы выдернуть его из земли, он рухнул перед ним на колени.
– Что он делает? – Голос Тамлин сорвался, она дернулась, пытаясь вырвать свою руку у Деймиана. – Джулиан, вставай!
Эйтин спрятала лицо на плече Деймиана, не в силах смотреть. Она боялась, что, изменив жизненные пути, она спасла Деймиана, но обрекла на смерть Шеллона. Оставалось лишь плакать и молча молиться.
Шеллон поднял глаза на меч, словно это был крест, он произносил молитву. Его ангельски красивое лицо оставалось неподвижным, глаза прикованы к золотой рукоятке. Разум Эйтин то и дело раздваивался. Одно мгновение это был Шеллон, а в следующее она уже видела Деймиана. Серые облака расступились, и луч яркого утреннего солнца пролился на Джулиана и преломился на янтаре рукоятки великого меча, словно Шеллон получил благословение свыше.
Наконец, поднявшись, Джулиан выдернул оружие из земли и повернулся к Пендегасту. Клинки ударялись и звенели снова и снова. Дирк теснил Шеллона силой своих ударов. Наконец меч Шеллона отразил размашистый удар Дирка. Используя стремительность атаки, Джулиан развернулся и ударил ногой в середину защищенной доспехами груди Дирка. Пендегаст казался выдохшимся, зато Джулиан удивительным образом обрел второе дыхание.
Никогда не видела Эйтин рыцаря настолько могучего, настолько четко направляющего каждое свое движение. Неудивительно, что люди называют его Черным Драконом Шеллона.
Джулиан крутанулся еще раз. Силой поворота он выбил меч из рук Дирка. Тот пролетел по воздуху, упал на землю и завибрировал.
Сунув кулак в рот, Тамлин закусила костяшки пальцев, когда Дирк поднял одно из поломанных копий. Поскольку оно было длиннее, чем меч, он мог держаться на безопасном расстоянии, размахивая им как дубинкой. Отражая каждый выпад, Шеллон использовал меч, чтобы отсекать щепы от копья. Дирк быстро отступал, пока наконец не приблизился к своему палашу. Он швырнул теперь значительно укоротившееся копье в голову Шеллона и бросился к оружию.
Толпы людей подбадривающе кричали, свистели, выкрикивали предостережения, стонали с каждым поворотом событий, явно болея за Шеллона.
Дирк атаковал размашистым боковым ударом, намереваясь рассечь Шеллона пополам, но Джулиан отскочил, изогнувшись, словно кошка. И все-таки кончик меча Дирка распорол накидку и ударил по железной пластине под ней.
Эйтин почувствовала себя так, словно это она поглотила удар, нанесенный Шеллону. Эйтин беспокоилась о Тамлин и ребенке, которого она носит.
В этот момент Язычник ринулся через поле в атаку. Он загнал жеребца Дирка. Бедное животное, ослабленное кровопотерей, рухнуло на краю поля. Теперь Язычник вернулся, чтобы снова сражаться бок о бок с хозяином. Дирк запаниковал и нанес Шеллону удар сверху, от которого Джулиан упал на одно колено. Используя меч как щит, Шеллон вскинул оружие, чтобы защитить плечо и спину. Дирк приблизился и ударил Джулиана коленом в подбородок. Шеллон полетел назад и упал на спину, открытый для последнего удара.
Эйтин закричала «Нет!» в то же мгновение, как услышала этот крик от Тамлин.
Огромный черный жеребец налетел на Дирка, встав на дыбы, замолотив копытами в воздухе. Он попал Пендегасту копытом по голове и продолжал бить даже после того, как Дирк упал.
Чувствуя дурноту, Эйтин повернулась, ища Деймиана, желая, чтобы он обнял ее, согрел.
Но Деймиан обнимал Тамлин.
Майкл бросился вперед, чтобы помочь Джулиану подняться, а Джервас и Винсент занялись Язычником. Наконец, поднявшись сам, Джулиан подошел ко все еще возбужденному коню, потрепал по лбу и что-то прошептал ему.
– Уберите этого… эту падаль с поля.
Несколько человек подчинились, оттащив тело Дирка в сторону.
С залитым слезами лицом Тамлин вырвалась из рук Деймиана и бросилась к Шеллону. Когда Деймиан наконец посмотрел на Эйтин, взгляд его был затравленным. Казалось, он чуть не пошатнулся от ее безмолвного укора. Они смотрели друг на друга, и ветер шевелил его черные волосы. Эйтин снова подумала о том, какой Деймиан красивый. В нем есть все, чего она хочет в мужчине.
Но он не любит ее.
Он ничего не сказал. Говорить было нечего.
Повернувшись, он бросился к Шеллону, оставив Эйтин одну.
Такую бесконечно одинокую.
Глава 19
Эйтин смотрела на бесконечный поток людей и животных, извивающийся впереди, насколько хватало глаз, двигающийся со скоростью улитки по дороге на Берик. Повернувшись в седле, она заметила, что то же самое и сзади. Эйтин вздохнула. Она была утомлена и расстроена. Пот стекал на лоб, и она вытирала его тыльной стороной ладони. Маленькая струйка сбегала по спине, вызывая невыносимый зуд, но невозможно было ничего сделать, сидя верхом на лошади. Эйтин страдала молча. Жаловаться бесполезно, это ничего бы не изменило. Поэтому, стиснув зубы, она ехала вместе с отрядом Шеллона.
Теперь, когда срок был более трех месяцев, они с ребенком приспособились друг к другу. Тошнота случалась не часто и уже не была такой сильной. Эйтин была рада передышке. Сейчас же жара делала ее настолько больной, что она не знала, как долго сможет еще выдержать. Август всегда был самой жаркой порой в этих краях, но в этом году он казался еще жарче обычного. Вся Шотландия страдала от длительной засухи.
Каким-то образом это, казалось, отражало состояние души Эйтин. Ее жизни.
Ужасная жара не имела большого значения. Эдуард Плантагенет, король Англии, верховный правитель Шотландии, приказал созвать парламент на конец августа, и все представители знати должны были явиться перед ним и принести присягу новому правителю шотландцев. Теперь вся Шотландия находилась под его игом. Каждый дворянин, фригольдер, представитель духовенства, член городского парламента и вассал – всего более двух тысяч – должны были преклонить колено перед новым монархом, принести вынужденные клятвы верности и почитания и подписать грамоту признания и одобрения.
Лорду и леди Шеллон, лорду Рейвенхоку и леди Койнлер-Вуд было предписано явиться. И Джулиан, и Деймиан понимали, что нельзя игнорировать королевское требование.
Эйтин сидела верхом на своей мышиного цвета кобыле по кличке Любимица и ехала рядом с Тамлин. Ее кузина управляла Годивой – свадебным подарком Шеллона – с меньшим чем обычно мастерством. Эйтин беспокоилась.
Тамлин была искусной наездницей, но казалась встревоженной неблагоприятными обстоятельствами, и ее беспокойство передавалось нервному животному. Черная кобыла то и дело нарушала шеренгу, отскакивала в сторону, потела от испуга. Вот и сейчас лошадь снова дико отшатнулась в сторону, затем попятилась назад, задом врезавшись в бок Любимицы.
– Тамлин, осторожнее! – Эйтин нахмурилась, пытаясь направить свою лошадь в сторону, с дороги Годивы, но Тамлин то и дело озиралась вокруг, словно не видела, что происходит. Было ясно, что она охвачена паникой, хотя и непонятно почему.
– Извини. – Тамлин встревоженно взглянула на Эйтин.
Эйтин нахмурилась:
– Что тебя беспокоит?
Тамлин улыбнулась, но в улыбке не было веселья.
– Ночные кошмары. Такие, которые, я надеюсь, никогда не сбудутся. Кошмары о том, к чему мы направляемся, и нет выхода.
В этот момент ветер поменялся, принеся с собой тошнотворный запах, предупреждающий о том, что их ждет впереди. Эйтин покачнулась от отвратительной вони, изо всех сил натянув поводья Любимицы. Не в состоянии вынести зловоние, Эйтин ухватилась за подол платья, прижала его ко рту и носу и только тогда смогла вдохнуть.
Шеллон угрюмо рявкнул:
– Мы с подветренной стороны Берика. – Лошадь Дракона отскочила в сторону, и он повернул ее назад. – Тамлин, леди Эйтин, нет никакой возможности подготовить вас к тому, что ждет впереди.
– Матерь Божья, что это за безумие? – ахнул Деймиан. – Нет слов, чтобы описать эту вонь.
– Именно этого я и боялся. – Шеллон направил своего жеребца поближе к коню Деймиана, потом с беспокойством оглянулся через плечо на Тамлин. Джулиан ответил тихо, поэтому Эйтин расслышала только часть слов.
– …не забыть поблагодарить Эдуарда за предстоящее испытание… приказал, чтобы тела были оставлены до тех пор, пока шотландцы не подчинятся полностью. Боюсь, именно так все и произошло.
Деймиан в ужасе уставился на Джулиана.
– Даже Эдуард не мог подвергнуть нас этому. Подумай о нездоровом воздухе. Он не мог… ни один человек бы не…
Шеллон предостерег:
– Говори Эдуарду только то, что он желает слышать. Может, тогда нам удастся покинуть Берик с головами на плечах.
Несмотря на духоту жаркого августовского дня, Эйтин поежилась.
Пытаясь сдержать свое отвращение, Эйтин не сводила глаз со спины Деймиана, едущего рядом с Шеллоном. Горячее возмущение бурлило у нее в крови. Возмущение – это хорошо. Гнев – хорошо. Они удерживали ее сознание сосредоточенным на желании пнуть Деймиана, вместо того чтобы открыть рот и закричать от ужаса, когда они проезжали через то, что осталось от города Берик. Она не хотела, чтобы образы мертвых тел, разлагающихся более четырех месяцев, запечатлелись в ее памяти. Поэтому сделала своей мишенью Деймиана.
– Ceann-clo, – пробормотала она, назвав его болваном по-гэльски.
Тамлин была слишком возбуждена, чтобы управлять своей лошадью. Боясь, что она может вывалиться из седла и попасть под копыта перепуганных лошадей, Шеллон снял жену со спины Годивы и усадил перед собой, на своего огромного коня.
– Сэру Тугодуму наплевать на то, что случится со мной, – проворчала Эйтин себе под нос.
Моффет, ехавший слева от нее, сказал:
– Прошу прощения, леди Эйтин. Вы обращались ко мне?
– Нет, просто я заметила, что твоему отцу глубоко наплевать, если даже я свалюсь с лошади и буду затоптана до смерти, – угрюмо ответила она. Вся эта отвратительная поездка изматывала ее. Эйтин была готова заплакать. Вместо этого вымещала свою боль и расстройство на Деймиане, надеясь выдержать это чудовищное зловоние.
– Это не так, миледи. Мой отец попросил меня ехать рядом с вами, дабы вы были защищены.
Найдя, что обида и возмущение несколько отвлекают, Эйтин состроила гримасу, решительно настроенная держаться за свое раздражение.
– О да, я часто удовлетворяюсь объедками со стола.
Моффет, находящийся на пороге взросления, улыбнулся.
– Мне кажется, леди Эйтин, вы говорите загадками.
– Джервас! – крикнул Шеллон.
– Да, милорд. – Оруженосец пришпорил свою лошадь и проскакал мимо Моффета и Эйтин, чтобы догнать своего господина.
Шеллон, все еще бережно держащий Тамлин перед собой, заговорил. Он бросил оруженосцу поводья беспокойной кобылы Тамлин:
– Возьми поводья Годивы и веди ее. Поезжайте с Винсентом и Майклом впереди нас. Несите штандарт высоко. Пусть все знают, что едет Дракон Шеллона.
Несгибаемые, суровые и угрюмые, Джулиан и Сент-Джайлз ехали за фалангой, образованной оруженосцами, прокладывая путь через разоренный город. Сердце Эйтин разрывалось, когда они проезжали мимо женщин, прячущих под платками заплаканные лица. Женщин с затравленными глазами, которые говорили, что их любимые умерли в этом опустошенном городе. Эйтин снова подняла подол и закрыла им лицо, прилагая все силы, чтобы ее не вырвало от удушающего смрада, висящего в воздухе подобно черному туману. Слезы промочили ткань цвета ржавчины.
Лошадиные копыта застучали по деревянному мосту, переброшенному через широкий сухой ров, предназначенный для защиты, затем они проехали под каменной аркой, ведущей во двор Берикского замка, достигнув наконец цели своего путешествия. С правой стороны Эйтин заметила спущенный штандарт Дугласов. Голубые звезды на серебряном поле – флаг, который развевался над бастионом замка до того, как Берик был захвачен англичанами. Теперь гордый штандарт Дугласов был измазан конским навозом – объект английского презрения и насмешки.
Эйтин боролась с головокружением, когда они наконец остановились, и оруженосцы взяли под уздцы лошадей. Деймиан подошел и помог ей спуститься с Любимицы. На долгое мгновение его глаза заглянули в ее глаза, и так много мыслей закружилось в их светлых глубинах – печаль, ярость, сожаление, – но он ничего не сказал. На грани обморока Эйтин, тоже не проронив ни звука, отвернулась.
Едва отделавшись от Деймиана, она тут же с размаху врезалась в грудь кого-то другого. Филан Комин. Он обхватил ее руками за локти, чтобы поддержать. Встревоженная, она дернулась назад, но хватка Филана была крепкой. Эйтин посмотрела на него гневно, не мигая. Что-то в его поведении вызвало ощущение, будто она смотрит в лицо незнакомца.
– Эйтин, как поживаешь? Красива, как всегда. – Филан улыбнулся, но это было больше похоже на улыбку голодного волка, облизывающегося на новорожденного ягненка.
– Как жаль, что ты не только глуп, но еще и слеп, Филан! – Эйтин опять попыталась вырваться.
Улыбка его не дрогнула, хотя в глазах появился жесткий блеск.
– И так же любезна и приветлива, как я вижу.
Деймиан появился в поле ее зрения.
– Отпусти мою…
– Супругу, лорд Рейвенхок? Не думаю. Не было в Лайонглене заключено никакого брака – ни Гилкриста, ни вашего. Священника вызывали, но, полагаю, для погребального обряда. – Лицо Филана светилось торжеством.
– По нашим английским законам, возможно, правильнее было бы сказать «мою невесту». Однако я открыто объявил, что женат на леди Эйтин, в присутствии Шеллона, ее братьев и Динсмора. Потом повторил то же заявление перед тобой, с Шеллоном в качестве свидетеля. – Деймиан торжествующе вскинул черные брови. – Ты забыл, что я наполовину шотландец. Я уважаю законы моей матери. А старый пиктский закон гласит, что если мужчина перед свидетелями заявляет, что берет женщину в жены, и она дает согласие, значит, они женаты. Эдуард приказал мне жениться на леди Эйтин, когда пожаловал грамоту на Глен-Эллах, точно так же, как приказал Шеллону жениться на одной из дочерей графа Кинмарха. Эдуард был слишком занят, прижимая Шотландию к ногтю, когда Шеллон женился на леди Тамлин. Я надеюсь доставить ему удовольствие христианским обрядом венчания в Берике. Думаю, он будет крайне доволен.
Филан переводил взгляд с Эйтин на Деймиана, который только что испортил удовольствие от задуманной интриги.
– Кое-кто говорит, что вы не кто иной, как бастард, еще один дракон из помета Майкла Шеллона.
– Я любил своего родителя, но и на Майкла Шеллона смотрел как на своего отца, поскольку он воспитывал меня. Если бы я был его сыном, то не находил бы ничего, кроме чести в руке судьбы. Однако подумай дважды, если хочешь вытащить на свет божий перед Эдуардом эту старую сплетню. Могу тебе сказать, что он слышал ее десятки раз. Он знает, кем я порожден. Но даже если б сплетня была правдой, это не имело бы значения. Теперь я Лайонглен. Эдуард даровал мне это право. Он – закон на этой земле. Как он скажет, так и будет. Если ты до сих пор этого не понял, то очень скоро поймешь. – Деймиан улыбнулся, взяв Эйтин за руку. – А теперь просим нас извинить. Тебе нужно встать в очередь вместе с остальными шотландцами, а я уведу свою жену с этой убийственной жары.
Стражники в доспехах и с алебардами стояли у входа во внутренний двор Берикского замка, спрашивая прибывающих людей: «Англичане или шотландцы?»
Эйтин заметила, что англичан отправляли направо и быстро уводили с палящего полуденного зноя в прохладный каменный замок. Шотландцы не имели такого счастья. Их сгоняли налево, в очередь, которая медленно змеилась по замковому двору и за его пределы. Оттуда их отправляли на задний двор, в сторону кухни. Это было намеренное унижение. Шотландцев впускали в замок через черный ход. Оскорбление. Но еще большей жестокостью было то, что им не разрешалось выйти из длинной очереди, чтобы попить воды или хотя бы облегчиться. Двойные ряды вооруженных стражников, стоящих почти плечом к плечу с алебардами наперевес, заворачивали шотландцев назад в очередь, если они пытались ее оставить.
Темные камни замка запотели от летнего зноя. Все вокруг провоняло дымом от горящих факелов, дабы замаскировать отвратительный смрад, висящий над городом.
Дорога от сторожки до большого зала заняла, казалось, целую вечность. К тому времени, когда они вошли, Тамлин едва держалась на ногах. Эйтин требовалось прилечь, но она пришла к выводу, что кузина выглядит еще хуже. И тем не менее Тамлин нервно взяла Эйтин за руку, предлагая поддержку.
– Не знаю, кто из нас в худшей форме.
– Здесь так душно. Мне нечем дышать. – Эйтин почувствовала, что колени подгибаются, и обрадовалась, когда Деймиан неожиданно обнял ее рукой за талию, добавляя своей силы. Она слабо улыбнулась ему.
Шеллон поспешил им навстречу.
– Я раздобыл комнату. Нам вчетвером придется спать на одной кровати. Я велел оруженосцам расположиться на ночлег на полу для дополнительной безопасности. Другого места просто нет в этом сумасшедшем доме. Идемте.
Эйтин приложила влажную ткань к затылку, борясь с головокружением. Она разделась до рубашки, и ей было наплевать, что оруженосцы Деймиана и Шеллона вносят их сундуки. Она должна охладиться, или заболеет.
– Нам придется спать в одной кровати, но она достаточно большая. – Тамлин сидела на краю, прислонившись к кроватному столбику. – Матрас не очень комковатый. Я привезла с собой ореховых листьев. Разбросаю их по матрасу перед тем, как пойдем ужинать. Это прогонит блох, если они есть. Полагаю, для нас большая честь получить такую просторную комнату в этом столпотворении. Такое впечатление, что здесь вся Шотландия. Должна признаться, я несколько ошеломлена. В отличие от Рейвен и Ровены я никогда прежде не была при дворе и не привыкла ко всем этим… людям.
Теперь, когда срок был более трех месяцев, они с ребенком приспособились друг к другу. Тошнота случалась не часто и уже не была такой сильной. Эйтин была рада передышке. Сейчас же жара делала ее настолько больной, что она не знала, как долго сможет еще выдержать. Август всегда был самой жаркой порой в этих краях, но в этом году он казался еще жарче обычного. Вся Шотландия страдала от длительной засухи.
Каким-то образом это, казалось, отражало состояние души Эйтин. Ее жизни.
Ужасная жара не имела большого значения. Эдуард Плантагенет, король Англии, верховный правитель Шотландии, приказал созвать парламент на конец августа, и все представители знати должны были явиться перед ним и принести присягу новому правителю шотландцев. Теперь вся Шотландия находилась под его игом. Каждый дворянин, фригольдер, представитель духовенства, член городского парламента и вассал – всего более двух тысяч – должны были преклонить колено перед новым монархом, принести вынужденные клятвы верности и почитания и подписать грамоту признания и одобрения.
Лорду и леди Шеллон, лорду Рейвенхоку и леди Койнлер-Вуд было предписано явиться. И Джулиан, и Деймиан понимали, что нельзя игнорировать королевское требование.
Эйтин сидела верхом на своей мышиного цвета кобыле по кличке Любимица и ехала рядом с Тамлин. Ее кузина управляла Годивой – свадебным подарком Шеллона – с меньшим чем обычно мастерством. Эйтин беспокоилась.
Тамлин была искусной наездницей, но казалась встревоженной неблагоприятными обстоятельствами, и ее беспокойство передавалось нервному животному. Черная кобыла то и дело нарушала шеренгу, отскакивала в сторону, потела от испуга. Вот и сейчас лошадь снова дико отшатнулась в сторону, затем попятилась назад, задом врезавшись в бок Любимицы.
– Тамлин, осторожнее! – Эйтин нахмурилась, пытаясь направить свою лошадь в сторону, с дороги Годивы, но Тамлин то и дело озиралась вокруг, словно не видела, что происходит. Было ясно, что она охвачена паникой, хотя и непонятно почему.
– Извини. – Тамлин встревоженно взглянула на Эйтин.
Эйтин нахмурилась:
– Что тебя беспокоит?
Тамлин улыбнулась, но в улыбке не было веселья.
– Ночные кошмары. Такие, которые, я надеюсь, никогда не сбудутся. Кошмары о том, к чему мы направляемся, и нет выхода.
В этот момент ветер поменялся, принеся с собой тошнотворный запах, предупреждающий о том, что их ждет впереди. Эйтин покачнулась от отвратительной вони, изо всех сил натянув поводья Любимицы. Не в состоянии вынести зловоние, Эйтин ухватилась за подол платья, прижала его ко рту и носу и только тогда смогла вдохнуть.
Шеллон угрюмо рявкнул:
– Мы с подветренной стороны Берика. – Лошадь Дракона отскочила в сторону, и он повернул ее назад. – Тамлин, леди Эйтин, нет никакой возможности подготовить вас к тому, что ждет впереди.
– Матерь Божья, что это за безумие? – ахнул Деймиан. – Нет слов, чтобы описать эту вонь.
– Именно этого я и боялся. – Шеллон направил своего жеребца поближе к коню Деймиана, потом с беспокойством оглянулся через плечо на Тамлин. Джулиан ответил тихо, поэтому Эйтин расслышала только часть слов.
– …не забыть поблагодарить Эдуарда за предстоящее испытание… приказал, чтобы тела были оставлены до тех пор, пока шотландцы не подчинятся полностью. Боюсь, именно так все и произошло.
Деймиан в ужасе уставился на Джулиана.
– Даже Эдуард не мог подвергнуть нас этому. Подумай о нездоровом воздухе. Он не мог… ни один человек бы не…
Шеллон предостерег:
– Говори Эдуарду только то, что он желает слышать. Может, тогда нам удастся покинуть Берик с головами на плечах.
Несмотря на духоту жаркого августовского дня, Эйтин поежилась.
Пытаясь сдержать свое отвращение, Эйтин не сводила глаз со спины Деймиана, едущего рядом с Шеллоном. Горячее возмущение бурлило у нее в крови. Возмущение – это хорошо. Гнев – хорошо. Они удерживали ее сознание сосредоточенным на желании пнуть Деймиана, вместо того чтобы открыть рот и закричать от ужаса, когда они проезжали через то, что осталось от города Берик. Она не хотела, чтобы образы мертвых тел, разлагающихся более четырех месяцев, запечатлелись в ее памяти. Поэтому сделала своей мишенью Деймиана.
– Ceann-clo, – пробормотала она, назвав его болваном по-гэльски.
Тамлин была слишком возбуждена, чтобы управлять своей лошадью. Боясь, что она может вывалиться из седла и попасть под копыта перепуганных лошадей, Шеллон снял жену со спины Годивы и усадил перед собой, на своего огромного коня.
– Сэру Тугодуму наплевать на то, что случится со мной, – проворчала Эйтин себе под нос.
Моффет, ехавший слева от нее, сказал:
– Прошу прощения, леди Эйтин. Вы обращались ко мне?
– Нет, просто я заметила, что твоему отцу глубоко наплевать, если даже я свалюсь с лошади и буду затоптана до смерти, – угрюмо ответила она. Вся эта отвратительная поездка изматывала ее. Эйтин была готова заплакать. Вместо этого вымещала свою боль и расстройство на Деймиане, надеясь выдержать это чудовищное зловоние.
– Это не так, миледи. Мой отец попросил меня ехать рядом с вами, дабы вы были защищены.
Найдя, что обида и возмущение несколько отвлекают, Эйтин состроила гримасу, решительно настроенная держаться за свое раздражение.
– О да, я часто удовлетворяюсь объедками со стола.
Моффет, находящийся на пороге взросления, улыбнулся.
– Мне кажется, леди Эйтин, вы говорите загадками.
– Джервас! – крикнул Шеллон.
– Да, милорд. – Оруженосец пришпорил свою лошадь и проскакал мимо Моффета и Эйтин, чтобы догнать своего господина.
Шеллон, все еще бережно держащий Тамлин перед собой, заговорил. Он бросил оруженосцу поводья беспокойной кобылы Тамлин:
– Возьми поводья Годивы и веди ее. Поезжайте с Винсентом и Майклом впереди нас. Несите штандарт высоко. Пусть все знают, что едет Дракон Шеллона.
Несгибаемые, суровые и угрюмые, Джулиан и Сент-Джайлз ехали за фалангой, образованной оруженосцами, прокладывая путь через разоренный город. Сердце Эйтин разрывалось, когда они проезжали мимо женщин, прячущих под платками заплаканные лица. Женщин с затравленными глазами, которые говорили, что их любимые умерли в этом опустошенном городе. Эйтин снова подняла подол и закрыла им лицо, прилагая все силы, чтобы ее не вырвало от удушающего смрада, висящего в воздухе подобно черному туману. Слезы промочили ткань цвета ржавчины.
Лошадиные копыта застучали по деревянному мосту, переброшенному через широкий сухой ров, предназначенный для защиты, затем они проехали под каменной аркой, ведущей во двор Берикского замка, достигнув наконец цели своего путешествия. С правой стороны Эйтин заметила спущенный штандарт Дугласов. Голубые звезды на серебряном поле – флаг, который развевался над бастионом замка до того, как Берик был захвачен англичанами. Теперь гордый штандарт Дугласов был измазан конским навозом – объект английского презрения и насмешки.
Эйтин боролась с головокружением, когда они наконец остановились, и оруженосцы взяли под уздцы лошадей. Деймиан подошел и помог ей спуститься с Любимицы. На долгое мгновение его глаза заглянули в ее глаза, и так много мыслей закружилось в их светлых глубинах – печаль, ярость, сожаление, – но он ничего не сказал. На грани обморока Эйтин, тоже не проронив ни звука, отвернулась.
Едва отделавшись от Деймиана, она тут же с размаху врезалась в грудь кого-то другого. Филан Комин. Он обхватил ее руками за локти, чтобы поддержать. Встревоженная, она дернулась назад, но хватка Филана была крепкой. Эйтин посмотрела на него гневно, не мигая. Что-то в его поведении вызвало ощущение, будто она смотрит в лицо незнакомца.
– Эйтин, как поживаешь? Красива, как всегда. – Филан улыбнулся, но это было больше похоже на улыбку голодного волка, облизывающегося на новорожденного ягненка.
– Как жаль, что ты не только глуп, но еще и слеп, Филан! – Эйтин опять попыталась вырваться.
Улыбка его не дрогнула, хотя в глазах появился жесткий блеск.
– И так же любезна и приветлива, как я вижу.
Деймиан появился в поле ее зрения.
– Отпусти мою…
– Супругу, лорд Рейвенхок? Не думаю. Не было в Лайонглене заключено никакого брака – ни Гилкриста, ни вашего. Священника вызывали, но, полагаю, для погребального обряда. – Лицо Филана светилось торжеством.
– По нашим английским законам, возможно, правильнее было бы сказать «мою невесту». Однако я открыто объявил, что женат на леди Эйтин, в присутствии Шеллона, ее братьев и Динсмора. Потом повторил то же заявление перед тобой, с Шеллоном в качестве свидетеля. – Деймиан торжествующе вскинул черные брови. – Ты забыл, что я наполовину шотландец. Я уважаю законы моей матери. А старый пиктский закон гласит, что если мужчина перед свидетелями заявляет, что берет женщину в жены, и она дает согласие, значит, они женаты. Эдуард приказал мне жениться на леди Эйтин, когда пожаловал грамоту на Глен-Эллах, точно так же, как приказал Шеллону жениться на одной из дочерей графа Кинмарха. Эдуард был слишком занят, прижимая Шотландию к ногтю, когда Шеллон женился на леди Тамлин. Я надеюсь доставить ему удовольствие христианским обрядом венчания в Берике. Думаю, он будет крайне доволен.
Филан переводил взгляд с Эйтин на Деймиана, который только что испортил удовольствие от задуманной интриги.
– Кое-кто говорит, что вы не кто иной, как бастард, еще один дракон из помета Майкла Шеллона.
– Я любил своего родителя, но и на Майкла Шеллона смотрел как на своего отца, поскольку он воспитывал меня. Если бы я был его сыном, то не находил бы ничего, кроме чести в руке судьбы. Однако подумай дважды, если хочешь вытащить на свет божий перед Эдуардом эту старую сплетню. Могу тебе сказать, что он слышал ее десятки раз. Он знает, кем я порожден. Но даже если б сплетня была правдой, это не имело бы значения. Теперь я Лайонглен. Эдуард даровал мне это право. Он – закон на этой земле. Как он скажет, так и будет. Если ты до сих пор этого не понял, то очень скоро поймешь. – Деймиан улыбнулся, взяв Эйтин за руку. – А теперь просим нас извинить. Тебе нужно встать в очередь вместе с остальными шотландцами, а я уведу свою жену с этой убийственной жары.
Стражники в доспехах и с алебардами стояли у входа во внутренний двор Берикского замка, спрашивая прибывающих людей: «Англичане или шотландцы?»
Эйтин заметила, что англичан отправляли направо и быстро уводили с палящего полуденного зноя в прохладный каменный замок. Шотландцы не имели такого счастья. Их сгоняли налево, в очередь, которая медленно змеилась по замковому двору и за его пределы. Оттуда их отправляли на задний двор, в сторону кухни. Это было намеренное унижение. Шотландцев впускали в замок через черный ход. Оскорбление. Но еще большей жестокостью было то, что им не разрешалось выйти из длинной очереди, чтобы попить воды или хотя бы облегчиться. Двойные ряды вооруженных стражников, стоящих почти плечом к плечу с алебардами наперевес, заворачивали шотландцев назад в очередь, если они пытались ее оставить.
Темные камни замка запотели от летнего зноя. Все вокруг провоняло дымом от горящих факелов, дабы замаскировать отвратительный смрад, висящий над городом.
Дорога от сторожки до большого зала заняла, казалось, целую вечность. К тому времени, когда они вошли, Тамлин едва держалась на ногах. Эйтин требовалось прилечь, но она пришла к выводу, что кузина выглядит еще хуже. И тем не менее Тамлин нервно взяла Эйтин за руку, предлагая поддержку.
– Не знаю, кто из нас в худшей форме.
– Здесь так душно. Мне нечем дышать. – Эйтин почувствовала, что колени подгибаются, и обрадовалась, когда Деймиан неожиданно обнял ее рукой за талию, добавляя своей силы. Она слабо улыбнулась ему.
Шеллон поспешил им навстречу.
– Я раздобыл комнату. Нам вчетвером придется спать на одной кровати. Я велел оруженосцам расположиться на ночлег на полу для дополнительной безопасности. Другого места просто нет в этом сумасшедшем доме. Идемте.
Эйтин приложила влажную ткань к затылку, борясь с головокружением. Она разделась до рубашки, и ей было наплевать, что оруженосцы Деймиана и Шеллона вносят их сундуки. Она должна охладиться, или заболеет.
– Нам придется спать в одной кровати, но она достаточно большая. – Тамлин сидела на краю, прислонившись к кроватному столбику. – Матрас не очень комковатый. Я привезла с собой ореховых листьев. Разбросаю их по матрасу перед тем, как пойдем ужинать. Это прогонит блох, если они есть. Полагаю, для нас большая честь получить такую просторную комнату в этом столпотворении. Такое впечатление, что здесь вся Шотландия. Должна признаться, я несколько ошеломлена. В отличие от Рейвен и Ровены я никогда прежде не была при дворе и не привыкла ко всем этим… людям.