Страница:
Джаспер Хайд, тяжело дыша, опустился в кресло и обеими руками вцепился в трость, пытаясь справиться с новым приступом резкой боли.
– Нам повезло, что рабыню купила именно леди Уэнтуорт, – примирительным тоном заметил Платт. – Она должна вам целое состояние по векселям, а ей неоткуда взять деньги. Она пять раз поднимала цену за негритянку, и, вполне возможно, у нее не окажется средств оплатить покупку. Думаю, я смогу уладить это дело через кредиторов Домби или через поверенного леди Уэнтуорт. Думаю, что к концу этой недели рабыня поступит в ваше распоряжение.
Хайд замолчал, обдумывая слова Платта. Боль по-прежнему терзала его, но уже начала слабеть. Когда он наконец поднялся, секретарь трусливо вжался в стену. Плантатор повернулся к поверенному.
– Удостоверьтесь в этом, – приказал он Платту. – И поскорее, время не терпит.
Несколько камней, крошащийся обломок древесной коры, горсть сухих листьев, крошечный мешочек с прядью волос – это было все, что Охинуа удалось спрятать в рукавах своей рваной рубахи. Теперь она разложила эти сокровища на кирпичной плите под небольшим очагом. Старая африканка пролила на кирпич несколько капель воды и бросила маленький кусочек хлеба, совершая древний обряд жертвоприношения, предшествующий заклинанию. Ей было за что возблагодарить духов. Они благосклонно внимали ей, стоявшей на коленях перед самодельным алтарем.
Протянув руку к очагу, Охинуа взяла горсть теплой золы и вымазала лицо и руки. В ее груди уже тихо звучал древний напев. Прислушиваясь к его ритму, она быстрее и быстрее раскачивалась, благодаря Оньям, высшее божество, позволившее ей выскользнуть из лап Джаспера Хайда. Она воспевала могущество духов, избавивших ее от оков на руках и ногах, цепей и железного ошейника.
Ее будущее по-прежнему было пока неясно. Охинуа доставили днем в контору стряпчего сэра Оливера Берча. Старуха отметила про себя, что этот долговязый англичанин носит имя дерева.[1] «Что ж, может быть, он тоже, как и дерево, наделен душой», – подумала она.
Поверенный заглянул к ней немного позже и объявил, что леди с пристани уже подписала ей вольную. «Теперь вы свободная женщина», – сказал он. Африканке было трудно вникнуть в смысл этих слов. Свободная женщина.
Еще англичанин добавил, что эта самая дама, леди Уэнтуорт, будет рада, если Охинуа отправится вместе с ней в ее загородное имение в Хартфордшире. Поверенный объяснил, что в Мелбери-Холле живет и работает много освобожденных рабов. Возможно, Охинуа встречала кое-кого из них на Ямайке.
Имя Уэнтуорта было хорошо ей знакомо. Она прекрасно помнила всеобщее ликование, когда слух о смерти сквайра достиг сахарных плантаций на Ямайке. Но это было еще до того, как Джаспер Хайд схватил их всех за горло своей железной рукой.
Стук в дверь заставил старуху оборвать молитву. Дверь немного приоткрылась, и в проеме показалось лицо молодой женщины.
– Можно мне войти? – робко спросила она.
Большие голубые глаза с любопытством уставились на предметы, разложенные на кирпичах. Девушка окинула взглядом рваную рубаху и одеяло, которым была прикрыта Охинуа, и ее взор затуманился, а губы сжались в тонкую полоску. Лохмотья не могли скрыть уродливые шрамы на шее и запястьях рабыни.
– Я Вайолет, – мягко сказала незнакомка, открывая дверь чуть шире. Охинуа заметила в ее руках поднос, но молодая женщина не спешила войти. – Я камеристка леди Уэнтуорт. Она прислала меня позаботиться о вас, прежде чем мы отправимся в Мелбери-Холл завтра утром. Можно мне войти?
Охинуа внимательно рассмотрела нарядное платье девушки, явно когда-то принадлежавшее ее госпоже. Старая женщина медленно кивнула, но осталась стоять на коленях.
– Я принесла вам немного горячей еды. – Девушка поставила поднос на стол и огляделась. Кувшин с водой и лохань для умывания стояли на маленьком сундуке в ногах кровати. – Жаль, я не догадалась захватить вам платье, но ничего, я оставлю свою накидку, а завтра днем мы уже будем в Мелбери-Холле. Стоит нам туда приехать, леди Уэнтуорт, миссис Пейдж и, конечно же, Амина позаботятся, чтобы у вас было все необходимое. – Вайолет зябко потерла руками плечи. – Вы не против, если я добавлю немного дров в огонь? Здесь довольно холодно.
Охинуа удивилась, что служанка задала ей подобный вопрос, но девушка стояла и ждала разрешения старой рабыни.
– Поступайте как хотите.
Охинуа поднялась с пола и присела на край постели. Молодая женщина осторожно, даже с уважением, как показалось старой негритянке, обошла разложенные на кирпичной плите предметы, прежде чем опуститься на колени и подложить дров в очаг.
– Вы молились, – сказала Вайолет, оглянувшись на Охинуа. – Меня всегда восхищали ваши ритуалы.
– А разве они не возмущают вас как христианку?
– Нет! Они приводят меня в восторг. Это ведь алтарь, правда? Я знаю, вы считаете свой алтарь небесными вратами, ведущими к Богу… примерно так.
– Откуда вам столько об этом известно?
– В Мелбери-Холле у меня немало друзей-африканцев. Мы проводим много времени вместе, особенно с женщинами. И вера некоторых из них гораздо сильнее, чем моя, даже если они, скажем, не вполне христиане.
– В самом деле?
– Я поняла, например, что в своей вере они никогда не чувствуют одиночества, даже если их насильно разлучают с семьей. Они верят, что души их предков всегда рядом с ними.
– Вы не любите одиночества.
– Нет, честно говоря, не люблю. – Вайолет покачала головой и встала. – Я рада, что вы поедете с нами. Скоро вернусь, мне нужно найти трутницу.
Служанка торопливо покинула комнату, оставив дверь открытой. Охинуа проводила глазами девушку. Ее взгляд невольно задержался на двери. Впервые за шестьдесят лет своей жизни она была свободна.
И все же само по себе это известие сулило мало радости. Охинуа знала, как тяжело жить в этом мире, как много в нем горя и несправедливости. Возможно, она теперь и свободна, как сказал законник, но ведь ей некуда идти, не на что купить хлеба. У нее нет работы, которая могла бы ее прокормить. Старая африканка все еще рабыня в мире белых людей.
Ее даже не спросили, хочет ли она ехать в Хартфордшир с этими людьми. Они заранее были уверены, что Охинуа с благодарностью ухватится за такую возможность. Что ж, быть может, так и есть. Охинуа подошла к лохани и умыла лицо и руки. Она стала наконец свободной, но мир остался прежним.
Вайолет скоро вернулась, чтобы разжечь огонь. Охинуа задумалась над поступком леди Уэнтуорт. Эта женщина прислала свою личную камеристку, чтобы прислуживать рабыне.
Может быть, отъезд в Мелбери-Холл станет началом новой жизни. А может, и нет. В этом мире рабыня не сомневалась только в одном – в смерти.
Глава 4
– Нам повезло, что рабыню купила именно леди Уэнтуорт, – примирительным тоном заметил Платт. – Она должна вам целое состояние по векселям, а ей неоткуда взять деньги. Она пять раз поднимала цену за негритянку, и, вполне возможно, у нее не окажется средств оплатить покупку. Думаю, я смогу уладить это дело через кредиторов Домби или через поверенного леди Уэнтуорт. Думаю, что к концу этой недели рабыня поступит в ваше распоряжение.
Хайд замолчал, обдумывая слова Платта. Боль по-прежнему терзала его, но уже начала слабеть. Когда он наконец поднялся, секретарь трусливо вжался в стену. Плантатор повернулся к поверенному.
– Удостоверьтесь в этом, – приказал он Платту. – И поскорее, время не терпит.
Несколько камней, крошащийся обломок древесной коры, горсть сухих листьев, крошечный мешочек с прядью волос – это было все, что Охинуа удалось спрятать в рукавах своей рваной рубахи. Теперь она разложила эти сокровища на кирпичной плите под небольшим очагом. Старая африканка пролила на кирпич несколько капель воды и бросила маленький кусочек хлеба, совершая древний обряд жертвоприношения, предшествующий заклинанию. Ей было за что возблагодарить духов. Они благосклонно внимали ей, стоявшей на коленях перед самодельным алтарем.
Протянув руку к очагу, Охинуа взяла горсть теплой золы и вымазала лицо и руки. В ее груди уже тихо звучал древний напев. Прислушиваясь к его ритму, она быстрее и быстрее раскачивалась, благодаря Оньям, высшее божество, позволившее ей выскользнуть из лап Джаспера Хайда. Она воспевала могущество духов, избавивших ее от оков на руках и ногах, цепей и железного ошейника.
Ее будущее по-прежнему было пока неясно. Охинуа доставили днем в контору стряпчего сэра Оливера Берча. Старуха отметила про себя, что этот долговязый англичанин носит имя дерева.[1] «Что ж, может быть, он тоже, как и дерево, наделен душой», – подумала она.
Поверенный заглянул к ней немного позже и объявил, что леди с пристани уже подписала ей вольную. «Теперь вы свободная женщина», – сказал он. Африканке было трудно вникнуть в смысл этих слов. Свободная женщина.
Еще англичанин добавил, что эта самая дама, леди Уэнтуорт, будет рада, если Охинуа отправится вместе с ней в ее загородное имение в Хартфордшире. Поверенный объяснил, что в Мелбери-Холле живет и работает много освобожденных рабов. Возможно, Охинуа встречала кое-кого из них на Ямайке.
Имя Уэнтуорта было хорошо ей знакомо. Она прекрасно помнила всеобщее ликование, когда слух о смерти сквайра достиг сахарных плантаций на Ямайке. Но это было еще до того, как Джаспер Хайд схватил их всех за горло своей железной рукой.
Стук в дверь заставил старуху оборвать молитву. Дверь немного приоткрылась, и в проеме показалось лицо молодой женщины.
– Можно мне войти? – робко спросила она.
Большие голубые глаза с любопытством уставились на предметы, разложенные на кирпичах. Девушка окинула взглядом рваную рубаху и одеяло, которым была прикрыта Охинуа, и ее взор затуманился, а губы сжались в тонкую полоску. Лохмотья не могли скрыть уродливые шрамы на шее и запястьях рабыни.
– Я Вайолет, – мягко сказала незнакомка, открывая дверь чуть шире. Охинуа заметила в ее руках поднос, но молодая женщина не спешила войти. – Я камеристка леди Уэнтуорт. Она прислала меня позаботиться о вас, прежде чем мы отправимся в Мелбери-Холл завтра утром. Можно мне войти?
Охинуа внимательно рассмотрела нарядное платье девушки, явно когда-то принадлежавшее ее госпоже. Старая женщина медленно кивнула, но осталась стоять на коленях.
– Я принесла вам немного горячей еды. – Девушка поставила поднос на стол и огляделась. Кувшин с водой и лохань для умывания стояли на маленьком сундуке в ногах кровати. – Жаль, я не догадалась захватить вам платье, но ничего, я оставлю свою накидку, а завтра днем мы уже будем в Мелбери-Холле. Стоит нам туда приехать, леди Уэнтуорт, миссис Пейдж и, конечно же, Амина позаботятся, чтобы у вас было все необходимое. – Вайолет зябко потерла руками плечи. – Вы не против, если я добавлю немного дров в огонь? Здесь довольно холодно.
Охинуа удивилась, что служанка задала ей подобный вопрос, но девушка стояла и ждала разрешения старой рабыни.
– Поступайте как хотите.
Охинуа поднялась с пола и присела на край постели. Молодая женщина осторожно, даже с уважением, как показалось старой негритянке, обошла разложенные на кирпичной плите предметы, прежде чем опуститься на колени и подложить дров в очаг.
– Вы молились, – сказала Вайолет, оглянувшись на Охинуа. – Меня всегда восхищали ваши ритуалы.
– А разве они не возмущают вас как христианку?
– Нет! Они приводят меня в восторг. Это ведь алтарь, правда? Я знаю, вы считаете свой алтарь небесными вратами, ведущими к Богу… примерно так.
– Откуда вам столько об этом известно?
– В Мелбери-Холле у меня немало друзей-африканцев. Мы проводим много времени вместе, особенно с женщинами. И вера некоторых из них гораздо сильнее, чем моя, даже если они, скажем, не вполне христиане.
– В самом деле?
– Я поняла, например, что в своей вере они никогда не чувствуют одиночества, даже если их насильно разлучают с семьей. Они верят, что души их предков всегда рядом с ними.
– Вы не любите одиночества.
– Нет, честно говоря, не люблю. – Вайолет покачала головой и встала. – Я рада, что вы поедете с нами. Скоро вернусь, мне нужно найти трутницу.
Служанка торопливо покинула комнату, оставив дверь открытой. Охинуа проводила глазами девушку. Ее взгляд невольно задержался на двери. Впервые за шестьдесят лет своей жизни она была свободна.
И все же само по себе это известие сулило мало радости. Охинуа знала, как тяжело жить в этом мире, как много в нем горя и несправедливости. Возможно, она теперь и свободна, как сказал законник, но ведь ей некуда идти, не на что купить хлеба. У нее нет работы, которая могла бы ее прокормить. Старая африканка все еще рабыня в мире белых людей.
Ее даже не спросили, хочет ли она ехать в Хартфордшир с этими людьми. Они заранее были уверены, что Охинуа с благодарностью ухватится за такую возможность. Что ж, быть может, так и есть. Охинуа подошла к лохани и умыла лицо и руки. Она стала наконец свободной, но мир остался прежним.
Вайолет скоро вернулась, чтобы разжечь огонь. Охинуа задумалась над поступком леди Уэнтуорт. Эта женщина прислала свою личную камеристку, чтобы прислуживать рабыне.
Может быть, отъезд в Мелбери-Холл станет началом новой жизни. А может, и нет. В этом мире рабыня не сомневалась только в одном – в смерти.
Глава 4
– Я знаю, эта новость стала для вас полной неожиданностью. Извинитесь, пожалуйста, перед нашими людьми за лишние хлопоты, которые я на них взваливаю. Лорд Эйтон может приехать в любое время, и мне нужна ваша помощь, чтобы все успеть приготовить, – робко сказала Миллисент, обращаясь к управляющему и экономке.
Хозяйка Мелбери-Холла стояла у зажженного камина в библиотеке, зябко протягивая руки к огню. Из-за холода и сырости путь из Лондона оказался длинным и мучительным. Вайолет и старая негритянка ехали в карете, а Миллисент с грумом следовали за ними верхом. Ледяной зимний ветер жестоко хлестал их всю дорогу, но никакие физические страдания не могли сравниться с тем душевным смятением, которое испытывала новобрачная. Превратить простой загородный дом в жилище, достойное графа Эйтона! Миллисент сомневалась, что сумеет устроить подобающую встречу пэру Англии. За время короткого визита к вдовствующей графине она успела многое услышать о Баронсфорде, замке Эйтона. Лондонский дом Эйтона поразил молодую женщину своей роскошью и великолепием. Можно себе представить, каким огромным и богатым было имение ее нового мужа в Шотландии. У Миллисент голова шла кругом, она боялась разочаровать графа.
– Но в самом деле, миледи! – Восклицание управляющего заставило Миллисент выйти из задумчивости. – Успеть сделать все сегодня? То, о чем вы просите, совершенно невозможно. Уже поздно, вечереет. Да нам не хватит времени даже…
– Мистер Дрейпер, – перебила его Миллисент, чувствуя, что ее терпение на исходе. Она хорошо знала манеру этого человека постоянно ворчать и жаловаться. – Нам действительно не хватит времени, если мы будем тратить его на бессмысленные споры и препирательства. Будьте так добры, передайте мои указания конюхам, чтобы они нашли где разместить экипажи его светлости и позаботились о лошадях. Расскажите новости Джоунc и напомните слугам, что необходимо поторопиться. Нам с миссис Пейдж еще нужно проследить, чтобы комнаты были готовы.
Управляющий обиженно отвернулся к двери. Миллисент понадеялась, что у него хватит ума изменить привычную манеру держаться, прежде чем он будет представлен лорду Эйтону. В дверях Дрейпер нерешительно замер.
– А как насчет африканки? Она отказывается разговаривать. Даже ее соплеменники не смогли уговорить эту женщину войти в кухню. Мало того, негритянка не желает переодевать эти кошмарные лохмотья, которыми она обмотана. Что прикажете? Пусть остается там, где сидит? Но она загораживает собой вход на кухню.
Миллисент забыла проследить, чтобы несчастной женщине сразу предоставили комнату. Вайолет говорила, что рабыня накануне вечером отказалась от еды и не пожелала накинуть плащ поверх своих лохмотьев.
– В этом доме с ней следует обращаться как с гостьей, мистер Дрейпер. Я лично позабочусь об этой женщине, как только закончу свои дела с миссис Пейдж.
– Прежде чем вы начнете оскорблять и выгонять с насиженных мест всех и каждого в доме, миледи, – язвительно заметил управляющий, – вам следует знать, что наверху совсем не осталось свободных комнат. Раньше полевые рабочие размещались в Гроув, а теперь они заполонили усадьбу и хозяйничают так, что порядочным слугам и повернуться негде. Для этой африканки здесь нет места. Я настоятельно советую вам пересмотреть ваше решение насчет хижин в Гроув, которые якобы непригодны для жилья. Да любая тамошняя лачуга покажется этой женщине дворцом по сравнению с тем, где ей приходилось жить раньше.
– Я уже сказала, что сама позабочусь об этой женщине, мистер Дрейпер. Вы можете идти.
Когда управляющий покинул гостиную, заговорила экономка:
– Новую гостью можно поселить в одной из комнат мистера Дрейпера, миледи. Он вечно жалуется, что его комнаты не идут ни в какое сравнение с прежними апартаментами у предыдущего хозяина.
– Вы думаете, он добровольно уступит ей свою гостиную?
В глазах экономки вспыхнули насмешливые искры.
– Я уверена, миледи, что он тут же потребует расчет, стоит только предложить ему уступить комнату.
Миллисент огорченно покачала головой.
– Боюсь, мы не можем сейчас этого допустить, миссис Пейдж. Сейчас не самое лучшее время, чтобы расстаться с ним. Найти и удержать управляющего, который искренне верил бы в успех того, что мы пытаемся здесь создать, – почти невозможная задача.
– Но это не ваша вина, миледи. Все дело в этих невежественных и тупых мужчинах.
– Возможно, Мэри, но вот без вас я и в самом деле не обойдусь. – Миллисент мягко коснулась руки экономки, выражая свою признательность, и тут же озабоченно нахмурилась. Ее вновь охватила тревога. – Что касается комнат, я думала приготовить для графа старые апартаменты сквайра Уэнтуорта. Это возможно?
– Комнаты содержались в чистоте. Я проветрила все постели, пока вы были в Лондоне. Осталось только постелить свежие простыни. Я могу заняться этим прямо сейчас.
– Надо бы распорядиться насчет новой мебели.
– Вы просто давно не заходили в комнаты, миледи. Они и так прекрасно выглядят.
– Нужно заранее сложить дрова в камине, чтобы сразу же разжечь огонь, если его светлость прибудет сегодня, – покорно добавила Миллисент. – Нам еще понадобится маленькая комната для гостей. Это на тот случай, если приедет доктор. Я не уверена, что он прибудет вместе с его светлостью, но хочу на всякий случай приготовиться. Еще нужно где-то разместить слуг графа. Надеюсь, для камердинера его светлости подойдет соседняя комната.
– Ну конечно, миледи, оттуда он всегда сможет услышать своего хозяина. Что же касается остальных слуг, насколько я знаю, некоторые наемные рабочие приспособили для себя чердак на сыроварне. Они навели там порядок и могут переехать прямо сейчас. Если надо, я могу подселить к Вай еще двух девушек, и тогда освободится место для…
Экономка продолжала говорить, но мысли Миллисент были уже далеко. Она обдумывала свой новый план, который не давал ей покоя. Большая часть выехавших из Гроув рабочих поселились в нескольких пустых домиках на отдаленных фермах, а остальные временно заняли комнаты слуг в усадьбе. Но и тем и другим приходилось довольно тяжело, особенно в сезон уборки урожая. Прежде Миллисент с ее скудными средствами не смела даже мечтать о постройке новых домов или ремонте старых, но теперь замужество открывало перед ней множество потрясающих возможностей. Можно будет расчистить землю у реки и построить приличные домики для рабочих. Хорошо было бы осушить болотистый берег и возвести каменное укрепление, чтобы весной река не разливалась. Интересно, задумалась она, задержится ли граф Эйтон в этом крохотном тесном поместье достаточно долго, чтобы она успела осуществить хотя бы один из своих грандиозных проектов?
– Сколько слуг сопровождают его светлость, миледи?
– Думаю, человек шесть. Может быть, больше.
– И как же мне распорядиться на кухне насчет еды? Что любит граф?
– Я и сама не знаю. Он шотландец. А что едят шотландцы?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, миледи. А где он будет есть, как вы думаете?
Миллисент озабоченно покачала головой.
– Он прикован к креслу или к постели. Пожалуй, нам лучше подождать, пока он приедет, прежде чем отдавать какие-то распоряжения.
– А как насчет мебели в этой комнате? Как вы думаете, граф будет проводить утренние часы здесь?
Миллисент обвела глазами старые, но удобные кресла в библиотеке и неожиданно поняла, что не имеет ни малейшего представления, как собирается проводить свои дни ее новый муж. Она почти ничего не знала о нем. Внезапно она поймала себя на мысли, что Мелбери-Холл ужасно мал и тесен. Раньше ей никогда не приходило это в голову. Спальня Миллисент на одном этаже с комнатой графа. Если он станет звать слуг, она непременно услышит. Теперь хозяйка Мелбери-Холла не сможет не обращать внимания на присутствие в доме постороннего и вести себя так, словно она здесь одна. Молодую женщину снова стали терзать сомнения, правильно ли она поступила.
– Я боюсь, он решит, что этот дом недостаточно хорош для него.
– По-моему, вы напрасно так тревожитесь, миледи. Это прекрасный дом, а вы отличная хозяйка. Нет нужды раньше времени расстраиваться, гадая, что мы упустили из виду. Слава Богу, все пока идет как надо.
Слова Мэри немного успокоили Миллисент.
Женщины направились к дверям. Там уже столпились несколько слуг. Все они были чересчур взволнованы. Один из них, завидев Миллисент, опрометью кинулся к ней.
– Они уже во дворе, миледи. Карета, два фургона и шестеро верховых. Его светлость здесь. Его камердинер велел передать вам, что граф Эйтон прибыл.
– Миссис Пейдж, бегите! Возьмите кого-нибудь себе в помощь и быстро приготовьте комнаты. И еще найдите мистера Дрейпера. Всем следует выйти во двор, поприветствовать его светлость.
Экономка стремглав побежала в дом, а Миллисент поспешно бросилась вниз по лестнице к двери. Но не успела она еще выскочить во двор, как ее настиг испуганный окрик. Миллисент резко обернулась и увидела свою молодую камеристку, бежавшую за ней по пятам.
– Что там еще, Вайолет?
– Она мертва, миледи! Охинуа! Она у кухонной двери и, кажется, не дышит.
Миллисент не раздумывая ринулась на кухню, махнув рукой привратнику.
– Скажите людям его светлости, что я сейчас выйду поздороваться с графом, одну минут…
– Миледи! – В дверях, выходящих в сад, появился конюх. – Они вот-вот убьют друг друга, ей-богу!
– Кто кого убьет?
– Мистер Дрейпер и Джоуна, мэм. Управляющий что-то сказал парню. Я видел, как старый Мозес пошел туда. Ну вы же знаете – его никто не остановит, если он решит, что Джоуну обидели.
– О нет! – Миллисент подхватила юбки и побежала к двери. – Иди во двор и помоги людям графа Эйтона.
На бегу она молилась, чтобы старая африканка оказалась жива, а граф не счел бы себя оскорбленным из-за того, что хозяйка не спешит его приветствовать. Но больше всего она боялась, как бы Мозес не совершил чего-нибудь непоправимого, не нанес увечий себе или кому-нибудь другому. Только не это. Неужели им предстоит снова пережить этот кошмар?
Клочья рассветного тумана повисли между черными ветвями деревьев. С темных листьев стекали капли росы. Пистолет, украшенный серебром и перламутром, мог показаться продолжением руки Лайона. Эйтон бросил быстрый взгляд на двух мужчин в отдалении. В тумане их неясные очертания казались расплывчатыми пятнами. Раздался чей-то окрик, печальный и протяжный, отозвался эхом и затих. Лайон прислушался к отдаленному шепоту реки. Где-то неподалеку проснулась и запела птица. Эйтон вдохнул терпкий запах влажной земли, как будто ему в последний раз было даровано это право, эта драгоценная привилегия.
Враг поднял свой пистолет, целясь в хмурое стальное небо. Лайон сделал то же самое. «Как много людей должно умереть», – подумал он. Нарядно одетый хлыщ в белоснежной перчатке вытянул руку, сжимая платок. И вот тряпица падает вдруг на землю, кружась в воздухе словно бабочка.
Лайон еще не успел спустить курок, как туман рассеялся. Расплывшиеся черты его противника вдруг обрели ясность. Перед ним стоял Пирс с пистолетом в руках. Дейвид, их младший брат, был его секундантом. И тут раздался выстрел.
Лайон проснулся как от удара. Его лицо было мокрым от пота. «Это всего лишь сон, – сказал он себе. – Просто еще один кошмар». Он попытался стряхнуть с себя оцепенение. Казалось, он проспал целую вечность. Конечно, сегодня утром, прежде чем отправиться в путь, он принял одно из этих проклятых снадобий.
Неожиданно Эйтон понял, что карета стоит, а не двигается. Он огляделся и обнаружил, что камердинера Гиббза в экипаже нет. Шторка на дальнем окне кареты была отодвинута в сторону, но сколько Лайон ни всматривался, он смог разглядеть лишь кирпичные стены и высокие чугунные ворота. Это зрелище невольно привело его в замешательство. Лекарство по-прежнему мешало ясно мыслить, и граф запаниковал.
Бедлам. Они сказали, что собираются отвезти его в дом к этой женщине, его новой жене, но то была ложь. Они привезли его в Бедлам. Страх в душе Лайона мгновенно уступил место гневу. Так же стремительно солнце скрывается за тучами при приближении грозы в горах Шотландии. Еще одно предательство. Здоровой рукой Эйтон сорвал одеяло, которым были укрыты его колени. Нет, он не станет узником дома для умалишенных. Он вовсе не безумен. Прочь отсюда, прочь от этих зловещих чугунных ворот. Лайон попытался оттолкнуться от подушек, но тело – жалкая груда искореженных костей и плоти – не повиновалось ему. Лайон даже не мог сдвинуться с места.
Ему стало вдруг безразлично, куда его привезли. Он всего лишь несчастный калека. Его жизнь, вероятно, кончена. Если бы у него только был пистолет, он бы не раздумывая положил конец своему ненавистному существованию.
– Мистер Дрейпер, вы уволены. – Голос Миллисент отозвался гулким эхом в окрестностях. Владелица Мелбери-Холла услышала вопли управляющего, как только выбежала из дома. Во всю глотку Дрейпер поносил свою госпожу за нерадивость и обвинял в испорченности. Только такая распущенная особа, как она, могла притащить под свою крышу этого шотландского дьявола, «короля скандалов», да еще объявить своим мужем. Джоуна тут же встал на защиту миледи. Казалось, драки не избежать.
– Вы уволены, – повторила Миллисент, останавливаясь в двух шагах от сцепившихся мужчин. Управляющий злобно уставился на разгневанного Джоуну, всем своим видом выражая презрение. Он будто бы не слышал слов Миллисент. – Немедленно соберите вещи и покиньте Мелбери-Холл!
– Это дело вас совершенно не касается, миледи, – проворчал Дрейпер, продолжая сверлить взглядом Джоуну. – Я разберусь с этим наглым рабом!
– В Мелбери-Холле нет рабов, мистер Дрейпер. Это вы ведете себя слишком дерзко. Я слышала все, что вы только что говорили. Джоуна имеет полное право возмутиться, когда меня оскорбляют в его присутствии. – Миллисент посмотрела на Мозеса и мысленно поблагодарила Бога за то, что старик не впутывался в драку.
Лицо Мозеса было покрыто многочисленными шрамами от побоев работорговцев и бывших хозяев, подобных Уэнтуорту. Миллисент прекрасно знала, что, несмотря на высокий рост, мощное сложение и свирепый вид, Мозес был добрейшим созданием, тихим и кротким, если только кто-нибудь не пытался обидеть Джоуну.
Она вновь повернулась к Дрейперу.
– Повторяю вам, сейчас же вернитесь в дом и соберите свои вещи.
– Не раньше, чем разберусь с ним.
Управляющий шагнул к Джоуне. Мозес уже готов был броситься на Дрейпера, но Миллисент мгновенно преградила ему дорогу. Она взяла его за плечо и покачала головой, отчаянно надеясь, что вот-вот появится кто-нибудь из слуг. Миллисент боялась, что Джоуна не сумеет постоять за себя после стольких лет бесконечных побоев и унижений. Наделенный незаурядным умом, Джоуна исполнял обязанности помощника управляющего и подавал большие надежды. Он обладал блестящими способностями, но ему явно не хватало уверенности в себе. Все больше волнуясь, Миллисент бросила взгляд на тропинку. Кто-то действительно шел со стороны усадьбы. Приглядевшись, она узнала Гиббза, личного камердинера его светлости. Они виделись мельком накануне в Лондоне, сразу после свадебной церемонии.
– Хозяйка сказала, чтобы вы шли собирать свои вещи, мистер Дрейпер, – неожиданно для всех произнес Джоуна.
– Я научу тебя, как открывать свой поганый рот, скотина. Миллисент резко обернулась и увидела, как Дрейпер с силой толкнул Джоуну в грудь.
– Прекратите немедленно! – закричала она на управляющего, отчаянно цепляясь за Мозеса. Если Дрейпер ударит Джоуну, Мозес непременно его убьет. Миллисент боялась, что не сможет долго удерживать чернокожего великана. – Я приказываю вам сейчас же покинуть мой дом.
Управляющий угрожающе поднял кулак, но в следующий миг, к изумлению Миллисент, Гиббз одним стремительным движением ухватил его за ворот и швырнул на землю лицом вниз. Он проделал это с удивительной легкостью, будто сорвал с ветки подгнившее яблоко.
– Маленькая неприятность, сэр? Не желаете слушать, что вам приказывает хозяйка? – Гиббз поставил свою массивную ногу на шею Дрейпера и вдавил лицо управляющего в мерзлую землю. Камердинер графа, высокий широкоплечий шотландец с густыми черными волосами, обладал недюжинной силой. Сразу бросались в глаза его огромные кулаки и грудь, словно пивная бочка. С таким человеком лучше не шутить. Дрейпер мгновенно присмирел и утратил весь свой воинственный пыл. Это было просто поразительно. – Я слышал, ее светлость велела тебе убираться отсюда, ты, жирная тварь.
– Я как раз и собирался это сделать. Я уже ухожу, сэр. Как только вы меня отпустите.
Так и не сняв ногу с шеи управляющего и даже не ослабив нажима, Гиббз вежливо кивнул Миллисент.
– Ваши люди могут помочь мне избавиться от этого неотесанного грубияна и вышвырнуть его на дорогу в Сент-Олбанс?
– Я уверена, Джоуна и Мозес будут рады помочь вам, мистер Гиббз. – Хозяйка Мелбери-Холла повернулась к лежащему на земле управляющему. – Ваши вещи доставят на постоялый двор «Черный лебедь» в Небуорт-Виллидже. – Выражение лица Дрейпера под ногой шотландца никак нельзя было назвать счастливым. Миллисент с беспокойством посмотрела в сторону дома. – А его светлость уже внесли в дом, мистер Гиббз?
– Нет, миледи. Лорд Эйтон заснул, я оставил его в карете. Я подумал, что вы, возможно, захотите лично поприветствовать графа, прежде чем мы внесем его в дом.
– Да, конечно, – прошептала Миллисент. Она отлично понимала, как важно оказать достойный прием лорду Эйтону, но все ее мысли занимало сейчас несчастье с Охинуа, о котором успела сообщить ей Вай.
Гиббз, должно быть, догадался, о чем она думает, перехватив тревожный взгляд молодой женщины.
– Да, миледи. Когда я проходил через людскую, ваша маленькая экономка попросила меня передать вам пару слов насчет африканской служанки на кухне. Эта женщина пришла в себя, сейчас с ней все в порядке.
– Благодарю вас. – Миллисент действительно была очень признательна Гиббзу за его вмешательство. Джоуна тоже казался довольным. Она заметила, как он сгреб Дрейпера за шиворот и резко поставил на ноги, когда шотландец позволил бывшему управляющему подняться. – Думаю, мне лучше пойти во двор и поздороваться с его светлостью.
Молодая женщина свернула за угол и тут почувствовала, что холодный ветер пробирает ее до костей. Миллисент охватила дрожь. Только сейчас она заметила, что на ней нет ни шали, ни плаща, а лишь одно тонкое платье.
Во дворе уже выстроились все слуги Мелбери-Холла, приветствуя нового хозяина. Когда Миллисент прошла мимо них, из дома выскочила миссис Пейдж. Поспешно сделав хозяйке реверанс, она заняла место в общем ряду.
Хозяйка Мелбери-Холла стояла у зажженного камина в библиотеке, зябко протягивая руки к огню. Из-за холода и сырости путь из Лондона оказался длинным и мучительным. Вайолет и старая негритянка ехали в карете, а Миллисент с грумом следовали за ними верхом. Ледяной зимний ветер жестоко хлестал их всю дорогу, но никакие физические страдания не могли сравниться с тем душевным смятением, которое испытывала новобрачная. Превратить простой загородный дом в жилище, достойное графа Эйтона! Миллисент сомневалась, что сумеет устроить подобающую встречу пэру Англии. За время короткого визита к вдовствующей графине она успела многое услышать о Баронсфорде, замке Эйтона. Лондонский дом Эйтона поразил молодую женщину своей роскошью и великолепием. Можно себе представить, каким огромным и богатым было имение ее нового мужа в Шотландии. У Миллисент голова шла кругом, она боялась разочаровать графа.
– Но в самом деле, миледи! – Восклицание управляющего заставило Миллисент выйти из задумчивости. – Успеть сделать все сегодня? То, о чем вы просите, совершенно невозможно. Уже поздно, вечереет. Да нам не хватит времени даже…
– Мистер Дрейпер, – перебила его Миллисент, чувствуя, что ее терпение на исходе. Она хорошо знала манеру этого человека постоянно ворчать и жаловаться. – Нам действительно не хватит времени, если мы будем тратить его на бессмысленные споры и препирательства. Будьте так добры, передайте мои указания конюхам, чтобы они нашли где разместить экипажи его светлости и позаботились о лошадях. Расскажите новости Джоунc и напомните слугам, что необходимо поторопиться. Нам с миссис Пейдж еще нужно проследить, чтобы комнаты были готовы.
Управляющий обиженно отвернулся к двери. Миллисент понадеялась, что у него хватит ума изменить привычную манеру держаться, прежде чем он будет представлен лорду Эйтону. В дверях Дрейпер нерешительно замер.
– А как насчет африканки? Она отказывается разговаривать. Даже ее соплеменники не смогли уговорить эту женщину войти в кухню. Мало того, негритянка не желает переодевать эти кошмарные лохмотья, которыми она обмотана. Что прикажете? Пусть остается там, где сидит? Но она загораживает собой вход на кухню.
Миллисент забыла проследить, чтобы несчастной женщине сразу предоставили комнату. Вайолет говорила, что рабыня накануне вечером отказалась от еды и не пожелала накинуть плащ поверх своих лохмотьев.
– В этом доме с ней следует обращаться как с гостьей, мистер Дрейпер. Я лично позабочусь об этой женщине, как только закончу свои дела с миссис Пейдж.
– Прежде чем вы начнете оскорблять и выгонять с насиженных мест всех и каждого в доме, миледи, – язвительно заметил управляющий, – вам следует знать, что наверху совсем не осталось свободных комнат. Раньше полевые рабочие размещались в Гроув, а теперь они заполонили усадьбу и хозяйничают так, что порядочным слугам и повернуться негде. Для этой африканки здесь нет места. Я настоятельно советую вам пересмотреть ваше решение насчет хижин в Гроув, которые якобы непригодны для жилья. Да любая тамошняя лачуга покажется этой женщине дворцом по сравнению с тем, где ей приходилось жить раньше.
– Я уже сказала, что сама позабочусь об этой женщине, мистер Дрейпер. Вы можете идти.
Когда управляющий покинул гостиную, заговорила экономка:
– Новую гостью можно поселить в одной из комнат мистера Дрейпера, миледи. Он вечно жалуется, что его комнаты не идут ни в какое сравнение с прежними апартаментами у предыдущего хозяина.
– Вы думаете, он добровольно уступит ей свою гостиную?
В глазах экономки вспыхнули насмешливые искры.
– Я уверена, миледи, что он тут же потребует расчет, стоит только предложить ему уступить комнату.
Миллисент огорченно покачала головой.
– Боюсь, мы не можем сейчас этого допустить, миссис Пейдж. Сейчас не самое лучшее время, чтобы расстаться с ним. Найти и удержать управляющего, который искренне верил бы в успех того, что мы пытаемся здесь создать, – почти невозможная задача.
– Но это не ваша вина, миледи. Все дело в этих невежественных и тупых мужчинах.
– Возможно, Мэри, но вот без вас я и в самом деле не обойдусь. – Миллисент мягко коснулась руки экономки, выражая свою признательность, и тут же озабоченно нахмурилась. Ее вновь охватила тревога. – Что касается комнат, я думала приготовить для графа старые апартаменты сквайра Уэнтуорта. Это возможно?
– Комнаты содержались в чистоте. Я проветрила все постели, пока вы были в Лондоне. Осталось только постелить свежие простыни. Я могу заняться этим прямо сейчас.
– Надо бы распорядиться насчет новой мебели.
– Вы просто давно не заходили в комнаты, миледи. Они и так прекрасно выглядят.
– Нужно заранее сложить дрова в камине, чтобы сразу же разжечь огонь, если его светлость прибудет сегодня, – покорно добавила Миллисент. – Нам еще понадобится маленькая комната для гостей. Это на тот случай, если приедет доктор. Я не уверена, что он прибудет вместе с его светлостью, но хочу на всякий случай приготовиться. Еще нужно где-то разместить слуг графа. Надеюсь, для камердинера его светлости подойдет соседняя комната.
– Ну конечно, миледи, оттуда он всегда сможет услышать своего хозяина. Что же касается остальных слуг, насколько я знаю, некоторые наемные рабочие приспособили для себя чердак на сыроварне. Они навели там порядок и могут переехать прямо сейчас. Если надо, я могу подселить к Вай еще двух девушек, и тогда освободится место для…
Экономка продолжала говорить, но мысли Миллисент были уже далеко. Она обдумывала свой новый план, который не давал ей покоя. Большая часть выехавших из Гроув рабочих поселились в нескольких пустых домиках на отдаленных фермах, а остальные временно заняли комнаты слуг в усадьбе. Но и тем и другим приходилось довольно тяжело, особенно в сезон уборки урожая. Прежде Миллисент с ее скудными средствами не смела даже мечтать о постройке новых домов или ремонте старых, но теперь замужество открывало перед ней множество потрясающих возможностей. Можно будет расчистить землю у реки и построить приличные домики для рабочих. Хорошо было бы осушить болотистый берег и возвести каменное укрепление, чтобы весной река не разливалась. Интересно, задумалась она, задержится ли граф Эйтон в этом крохотном тесном поместье достаточно долго, чтобы она успела осуществить хотя бы один из своих грандиозных проектов?
– Сколько слуг сопровождают его светлость, миледи?
– Думаю, человек шесть. Может быть, больше.
– И как же мне распорядиться на кухне насчет еды? Что любит граф?
– Я и сама не знаю. Он шотландец. А что едят шотландцы?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, миледи. А где он будет есть, как вы думаете?
Миллисент озабоченно покачала головой.
– Он прикован к креслу или к постели. Пожалуй, нам лучше подождать, пока он приедет, прежде чем отдавать какие-то распоряжения.
– А как насчет мебели в этой комнате? Как вы думаете, граф будет проводить утренние часы здесь?
Миллисент обвела глазами старые, но удобные кресла в библиотеке и неожиданно поняла, что не имеет ни малейшего представления, как собирается проводить свои дни ее новый муж. Она почти ничего не знала о нем. Внезапно она поймала себя на мысли, что Мелбери-Холл ужасно мал и тесен. Раньше ей никогда не приходило это в голову. Спальня Миллисент на одном этаже с комнатой графа. Если он станет звать слуг, она непременно услышит. Теперь хозяйка Мелбери-Холла не сможет не обращать внимания на присутствие в доме постороннего и вести себя так, словно она здесь одна. Молодую женщину снова стали терзать сомнения, правильно ли она поступила.
– Я боюсь, он решит, что этот дом недостаточно хорош для него.
– По-моему, вы напрасно так тревожитесь, миледи. Это прекрасный дом, а вы отличная хозяйка. Нет нужды раньше времени расстраиваться, гадая, что мы упустили из виду. Слава Богу, все пока идет как надо.
Слова Мэри немного успокоили Миллисент.
Женщины направились к дверям. Там уже столпились несколько слуг. Все они были чересчур взволнованы. Один из них, завидев Миллисент, опрометью кинулся к ней.
– Они уже во дворе, миледи. Карета, два фургона и шестеро верховых. Его светлость здесь. Его камердинер велел передать вам, что граф Эйтон прибыл.
– Миссис Пейдж, бегите! Возьмите кого-нибудь себе в помощь и быстро приготовьте комнаты. И еще найдите мистера Дрейпера. Всем следует выйти во двор, поприветствовать его светлость.
Экономка стремглав побежала в дом, а Миллисент поспешно бросилась вниз по лестнице к двери. Но не успела она еще выскочить во двор, как ее настиг испуганный окрик. Миллисент резко обернулась и увидела свою молодую камеристку, бежавшую за ней по пятам.
– Что там еще, Вайолет?
– Она мертва, миледи! Охинуа! Она у кухонной двери и, кажется, не дышит.
Миллисент не раздумывая ринулась на кухню, махнув рукой привратнику.
– Скажите людям его светлости, что я сейчас выйду поздороваться с графом, одну минут…
– Миледи! – В дверях, выходящих в сад, появился конюх. – Они вот-вот убьют друг друга, ей-богу!
– Кто кого убьет?
– Мистер Дрейпер и Джоуна, мэм. Управляющий что-то сказал парню. Я видел, как старый Мозес пошел туда. Ну вы же знаете – его никто не остановит, если он решит, что Джоуну обидели.
– О нет! – Миллисент подхватила юбки и побежала к двери. – Иди во двор и помоги людям графа Эйтона.
На бегу она молилась, чтобы старая африканка оказалась жива, а граф не счел бы себя оскорбленным из-за того, что хозяйка не спешит его приветствовать. Но больше всего она боялась, как бы Мозес не совершил чего-нибудь непоправимого, не нанес увечий себе или кому-нибудь другому. Только не это. Неужели им предстоит снова пережить этот кошмар?
Клочья рассветного тумана повисли между черными ветвями деревьев. С темных листьев стекали капли росы. Пистолет, украшенный серебром и перламутром, мог показаться продолжением руки Лайона. Эйтон бросил быстрый взгляд на двух мужчин в отдалении. В тумане их неясные очертания казались расплывчатыми пятнами. Раздался чей-то окрик, печальный и протяжный, отозвался эхом и затих. Лайон прислушался к отдаленному шепоту реки. Где-то неподалеку проснулась и запела птица. Эйтон вдохнул терпкий запах влажной земли, как будто ему в последний раз было даровано это право, эта драгоценная привилегия.
Враг поднял свой пистолет, целясь в хмурое стальное небо. Лайон сделал то же самое. «Как много людей должно умереть», – подумал он. Нарядно одетый хлыщ в белоснежной перчатке вытянул руку, сжимая платок. И вот тряпица падает вдруг на землю, кружась в воздухе словно бабочка.
Лайон еще не успел спустить курок, как туман рассеялся. Расплывшиеся черты его противника вдруг обрели ясность. Перед ним стоял Пирс с пистолетом в руках. Дейвид, их младший брат, был его секундантом. И тут раздался выстрел.
Лайон проснулся как от удара. Его лицо было мокрым от пота. «Это всего лишь сон, – сказал он себе. – Просто еще один кошмар». Он попытался стряхнуть с себя оцепенение. Казалось, он проспал целую вечность. Конечно, сегодня утром, прежде чем отправиться в путь, он принял одно из этих проклятых снадобий.
Неожиданно Эйтон понял, что карета стоит, а не двигается. Он огляделся и обнаружил, что камердинера Гиббза в экипаже нет. Шторка на дальнем окне кареты была отодвинута в сторону, но сколько Лайон ни всматривался, он смог разглядеть лишь кирпичные стены и высокие чугунные ворота. Это зрелище невольно привело его в замешательство. Лекарство по-прежнему мешало ясно мыслить, и граф запаниковал.
Бедлам. Они сказали, что собираются отвезти его в дом к этой женщине, его новой жене, но то была ложь. Они привезли его в Бедлам. Страх в душе Лайона мгновенно уступил место гневу. Так же стремительно солнце скрывается за тучами при приближении грозы в горах Шотландии. Еще одно предательство. Здоровой рукой Эйтон сорвал одеяло, которым были укрыты его колени. Нет, он не станет узником дома для умалишенных. Он вовсе не безумен. Прочь отсюда, прочь от этих зловещих чугунных ворот. Лайон попытался оттолкнуться от подушек, но тело – жалкая груда искореженных костей и плоти – не повиновалось ему. Лайон даже не мог сдвинуться с места.
Ему стало вдруг безразлично, куда его привезли. Он всего лишь несчастный калека. Его жизнь, вероятно, кончена. Если бы у него только был пистолет, он бы не раздумывая положил конец своему ненавистному существованию.
– Мистер Дрейпер, вы уволены. – Голос Миллисент отозвался гулким эхом в окрестностях. Владелица Мелбери-Холла услышала вопли управляющего, как только выбежала из дома. Во всю глотку Дрейпер поносил свою госпожу за нерадивость и обвинял в испорченности. Только такая распущенная особа, как она, могла притащить под свою крышу этого шотландского дьявола, «короля скандалов», да еще объявить своим мужем. Джоуна тут же встал на защиту миледи. Казалось, драки не избежать.
– Вы уволены, – повторила Миллисент, останавливаясь в двух шагах от сцепившихся мужчин. Управляющий злобно уставился на разгневанного Джоуну, всем своим видом выражая презрение. Он будто бы не слышал слов Миллисент. – Немедленно соберите вещи и покиньте Мелбери-Холл!
– Это дело вас совершенно не касается, миледи, – проворчал Дрейпер, продолжая сверлить взглядом Джоуну. – Я разберусь с этим наглым рабом!
– В Мелбери-Холле нет рабов, мистер Дрейпер. Это вы ведете себя слишком дерзко. Я слышала все, что вы только что говорили. Джоуна имеет полное право возмутиться, когда меня оскорбляют в его присутствии. – Миллисент посмотрела на Мозеса и мысленно поблагодарила Бога за то, что старик не впутывался в драку.
Лицо Мозеса было покрыто многочисленными шрамами от побоев работорговцев и бывших хозяев, подобных Уэнтуорту. Миллисент прекрасно знала, что, несмотря на высокий рост, мощное сложение и свирепый вид, Мозес был добрейшим созданием, тихим и кротким, если только кто-нибудь не пытался обидеть Джоуну.
Она вновь повернулась к Дрейперу.
– Повторяю вам, сейчас же вернитесь в дом и соберите свои вещи.
– Не раньше, чем разберусь с ним.
Управляющий шагнул к Джоуне. Мозес уже готов был броситься на Дрейпера, но Миллисент мгновенно преградила ему дорогу. Она взяла его за плечо и покачала головой, отчаянно надеясь, что вот-вот появится кто-нибудь из слуг. Миллисент боялась, что Джоуна не сумеет постоять за себя после стольких лет бесконечных побоев и унижений. Наделенный незаурядным умом, Джоуна исполнял обязанности помощника управляющего и подавал большие надежды. Он обладал блестящими способностями, но ему явно не хватало уверенности в себе. Все больше волнуясь, Миллисент бросила взгляд на тропинку. Кто-то действительно шел со стороны усадьбы. Приглядевшись, она узнала Гиббза, личного камердинера его светлости. Они виделись мельком накануне в Лондоне, сразу после свадебной церемонии.
– Хозяйка сказала, чтобы вы шли собирать свои вещи, мистер Дрейпер, – неожиданно для всех произнес Джоуна.
– Я научу тебя, как открывать свой поганый рот, скотина. Миллисент резко обернулась и увидела, как Дрейпер с силой толкнул Джоуну в грудь.
– Прекратите немедленно! – закричала она на управляющего, отчаянно цепляясь за Мозеса. Если Дрейпер ударит Джоуну, Мозес непременно его убьет. Миллисент боялась, что не сможет долго удерживать чернокожего великана. – Я приказываю вам сейчас же покинуть мой дом.
Управляющий угрожающе поднял кулак, но в следующий миг, к изумлению Миллисент, Гиббз одним стремительным движением ухватил его за ворот и швырнул на землю лицом вниз. Он проделал это с удивительной легкостью, будто сорвал с ветки подгнившее яблоко.
– Маленькая неприятность, сэр? Не желаете слушать, что вам приказывает хозяйка? – Гиббз поставил свою массивную ногу на шею Дрейпера и вдавил лицо управляющего в мерзлую землю. Камердинер графа, высокий широкоплечий шотландец с густыми черными волосами, обладал недюжинной силой. Сразу бросались в глаза его огромные кулаки и грудь, словно пивная бочка. С таким человеком лучше не шутить. Дрейпер мгновенно присмирел и утратил весь свой воинственный пыл. Это было просто поразительно. – Я слышал, ее светлость велела тебе убираться отсюда, ты, жирная тварь.
– Я как раз и собирался это сделать. Я уже ухожу, сэр. Как только вы меня отпустите.
Так и не сняв ногу с шеи управляющего и даже не ослабив нажима, Гиббз вежливо кивнул Миллисент.
– Ваши люди могут помочь мне избавиться от этого неотесанного грубияна и вышвырнуть его на дорогу в Сент-Олбанс?
– Я уверена, Джоуна и Мозес будут рады помочь вам, мистер Гиббз. – Хозяйка Мелбери-Холла повернулась к лежащему на земле управляющему. – Ваши вещи доставят на постоялый двор «Черный лебедь» в Небуорт-Виллидже. – Выражение лица Дрейпера под ногой шотландца никак нельзя было назвать счастливым. Миллисент с беспокойством посмотрела в сторону дома. – А его светлость уже внесли в дом, мистер Гиббз?
– Нет, миледи. Лорд Эйтон заснул, я оставил его в карете. Я подумал, что вы, возможно, захотите лично поприветствовать графа, прежде чем мы внесем его в дом.
– Да, конечно, – прошептала Миллисент. Она отлично понимала, как важно оказать достойный прием лорду Эйтону, но все ее мысли занимало сейчас несчастье с Охинуа, о котором успела сообщить ей Вай.
Гиббз, должно быть, догадался, о чем она думает, перехватив тревожный взгляд молодой женщины.
– Да, миледи. Когда я проходил через людскую, ваша маленькая экономка попросила меня передать вам пару слов насчет африканской служанки на кухне. Эта женщина пришла в себя, сейчас с ней все в порядке.
– Благодарю вас. – Миллисент действительно была очень признательна Гиббзу за его вмешательство. Джоуна тоже казался довольным. Она заметила, как он сгреб Дрейпера за шиворот и резко поставил на ноги, когда шотландец позволил бывшему управляющему подняться. – Думаю, мне лучше пойти во двор и поздороваться с его светлостью.
Молодая женщина свернула за угол и тут почувствовала, что холодный ветер пробирает ее до костей. Миллисент охватила дрожь. Только сейчас она заметила, что на ней нет ни шали, ни плаща, а лишь одно тонкое платье.
Во дворе уже выстроились все слуги Мелбери-Холла, приветствуя нового хозяина. Когда Миллисент прошла мимо них, из дома выскочила миссис Пейдж. Поспешно сделав хозяйке реверанс, она заняла место в общем ряду.