— Это «Акадецки», «Кондор». Слышу вас ясно и отчетливо. Акорна, во имя Космоса, куда теперь ты направляешься на этой куче мусора, по недоразумению называющейся кораблем? Неужели мы не научили тебя ничему лучше, чем игры с кхлеви? Они — не лучшие партнеры!
   — Принято, Калум, — ответила Акорна, широко улыбнувшись при виде своего любимого приемного отца, который ответил ей такой же радостной улыбкой. Однако прежде, чем они успели сказать друг другу что-либо еще, лицо Калума исчезло, сменившись другими лицами: «Кондор» принимал все новые и новые сигналы.
   Услышав непривычные голоса, Беккер немедленно прибежал на мостик. За ним появился Ари, затем — их гости-линьяри и Мак.
   — Проклятье, мы что, уже вернулись в Федерацию? — прогремел Беккер. — Мы, должно быть, не туда повернули во время последнего гиперпыжка. Я ж говорил, что нам налево, Ари.
   Ари, привыкший к шуткам Беккера и сам перенявший некоторые из них, ответил:
   — Прошу прощения, Йо. Я ошибся, пытаясь понять, какой поворотник включить.
   Мати, широко раскрыв глаза, смотрела на лица на экране. Карлье и Мири выглядели настороженными, и Таринье, с которого слетела былая помпезность, начал переводить им.
   Таринье несколько изменил свои позиции с тех пор, как побывал в плену у кхлеви. Сначала, как только он был освобожден, он ушел в себя, стал непривычно робким и замкнутым. Ни попытки расшевелить его, предпринимаемые Мати, ни ругань Беккера, ни доброта Акорны не помогали. Но Ари был ласков с ним, направляя и поддерживая его бессловесной эмпатией, исходившей от первого и до сих пор единственного линьяри, освобожденного из плена кхлеви, ко второму. Теперь Таринье на собственном опыте знал, на что способны кхлеви, и не мог не представлять себе, что пришлось испытать Ари. Эта связь, несомненно, была исцеляющей для обоих молодых линьяри.
   Ари постепенно начал говорить со своими родителями и Мати о тех временах, когда он остался на Вилиньяре один на один с кхлеви. Кое-что из того, что он описывал, было внове для Акорны и даже для Беккера. Теперь, когда они сами встретились с кхлеви — «лицом к лицу», по выражению Беккера, все гораздо лучше понимали, что пришлось пережить Ари. Конечно, его рассказы приводили их в ужас, однако их реакция выражалась скорее в мрачном понимании: ни шока, ни желания отгородиться.
   Ари смотрел на сменявшие друг друга лица на экране коммуникатора, ощущая новую для него уверенность в себе и удивительное спокойствие, которого никогда прежде в нем не было.
   Поздоровавшись со всеми, вышедшими на связь, Акорна снова переключилась на Калума.
   — Хотя я и рада видеть тебя не меньше, чем ты меня, дядюшка Калум, не мог бы ты мне сказать, что делают здесь все эти корабли? — поинтересовалась она.
   — Мы движемся на соединение с Хафизом и его караваном на принадлежащей Дому Харакамянов планете, которую романтичный шейх назвал Мечтой, — ответил Калум: последнее слово он произнес, явно пародируя армянский акцент. — Это та самая планета, на которой ты проводила операции по освобождению пленников Гануша и Иквасквана.
   Беккер усмехнулся. Безудержная предприимчивость Хафиза напомнила ему его собственное отношение к «трофеям».
   — Он мог бы выбрать времечко и получше, — заметил Беккер, обращаясь к Калуму. — Если верить нашему, э-э, осведомителю, весь этот сектор скоро будет кишеть кхлеви. С другой стороны, если старый пройдоха подождал бы подольше, возможно, ему просто не с кем стало бы торговать. Так что, я полагаю, нам просто придется принять ситуацию такой, какая она есть. Кстати, я думаю, ты не против того, чтобы еще раз спасти галактику?

Глава 13

   Караван Харакамянов прибыл к точке назначения, преодолев долгий путь через просторы космоса. В дороге он останавливался у различных «колодцев» и «оазисов», беря на борт позабытые в спешке сборов, но определенно необходимые товары, экспертов в разных областях, бойцов или просто приторговывая. Их космические «верблюды» к моменту прибытия на необитаемую планету были нагружены прекраснейшими товарами, какие только можно было себе представить.
   Быстрее, чем джинн построил дворец для Аладдина, Хафиз и его коллеги по торговле возвели гигантский торговый центр. Хафиз придал зданиям-атмопузырям вид гигантских павильонов линьяри, используя свою собственную магию — голографическую. Внешний вид павильонов описали ему Акорна и Ари. Изнутри «пузыри» представляли собой невероятно реалистичный пейзаж: небеса, водопады, леса и далекие горы. Товары и предметы роскоши были разложены прямо на земле, напоминая огромные цветники; здесь же предлагались различные услуги. Коммерческий центр, который возвел Дом Харакамяна, служил одной лишь цели — привлечь линьяри и их союзников, что, в свою очередь, как надеялся Хафиз, поможет ему заключить эксклюзивный торговый договор с этими расами.
   Калум Бэрд отвечал за вторую группу техников, оборудовавших станцию гиперсвязью между новым и старым секторами, а именно Лябу и лунной базой Маганос.
   Рафик, Гилл, Мерси, Джудит, Пол, Джонни и Зиана обеспечивали детям с Маганоса прибежища и возможность учиться новым специальностям. Часть старших детей была уже в студенческом возрасте. Тех, кто получил сильные психологические травмы, сказавшиеся на умственном развитии, и тех, кто попал в рабство в раннем детстве, а потому до сих пор еще не успел догнать своих сверстников в учебе, оставили на Маганосе под опекой доверенных учителей и некоторых наиболее одаренных старших детей. Они будут отправлять новые караваны, когда Хафизу понадобятся срочные поставки, а также принимать заказы с Мечты.
   Климатическая установка доктора Хоа обеспечивала стабильную погоду, которая менялась каждые тридцать дней. Вместе с ботаниками доктор подобрал для торгового центра такие растения, которым вполне подходили такие условия: несколько дней теплого дождя, перемежающегося настоящим ливнем и теплыми солнечными днями, заполненными сияющим светом. Затем следовали бодрящие осенние дни: деревья одевались в багрянец и золото и сбрасывали листья еще до того, как выпадал первый снег. Снег падал только на газоны — да еще в горах, в рекреационной зоне луны, где постоянные жители базы и ее гости могли покататься на коньках, лыжах, сноубордах, санях или выбрать для себя иные зимние развлечения в соответствии со своими вкусами.
   В другой части развлекательного комплекса специально выведенные пальмы покачивали листьями над белопесчаным пляжем: здесь гулял ветер, вполне подходящий для занятий парусным спортом, и о берег бились волны, так и манившие заняться серфингом. В комплексе были также оборудованы места, пригодные для отдыха инопланетных существ — по крайней мере, тех, которые были известны Хафизу; среди этих экзотических развлечений числилось качание на лианах (для обитателей лемурийских джунглей), грязекатание (для прокорнийцев из созвездия Большой Медведицы) и, конечно, развлечения с повышенной и пониженной гравитацией, среди которых были прыжки в длину и ныряние. Брошюра, изданная Хафизом, обещала, что вскоре парк сможет предложить посетителям еще большее количество развлечений.
   Его голографическая магия также превратила отели в игровые площадки как для детей, так и для взрослых, предлагая множество ориентированных на использование фантазии развлечений — даже голографических гурий. Он был, правда, несколько удивлен, когда Кетала, занимавшаяся реабилитацией и обучением детей, ранее работавших в домах наслаждений, отправилась в один из таких голографических гаремов. Как оказалось, девушка пыталась убедить обитательниц гаремов, что их эксплуатируют и что они должны пойти на бухгалтерские или управленческие курсы, чтобы достичь чего-нибудь большего в жизни.
   Это стало первым сигналом того, что новое предприятие Хафиза начинает казаться некоторым его сотрудникам излишне фривольным. Однако, безусловно, необходимо было создать разнообразные места для отдыха гостей, с учетом всех возможных вкусов — и сделать это нужно было раньше, чем будет открыто более серьезное учреждение, такие, как университет и оздоровительный центр.
   Карина заказала для своего оздоровительного центра базовое голографическое оформление, а затем истратила целое состояние на кристаллы, свечи, газовые занавеси, барабанчики, благовония, записи способствующей релаксации и психоделической музыки, а также на настоящую зелень и фонтаны. Хафизу было позволено украсить своими голограммами ее центр, но она тем не менее настояла на введении отдельной графы расходов, по которой проходили живые растения и настоящая вода. «Для озона и дополнительного кислорода, дорогой. Их из симулятора не добудешь», — объяснила она свое решение Хафизу.
   Однако большая часть торгово-выставочного комплекса до сих пор пустовала в ожидании появления первых торговых партнеров-линьяри, у которых, несомненно, будут свои собственные требования как к работе, так и к отдыху.
   Итак, все было готово для встречи с первыми торговыми партнерами. Хафиз и его люди ждали.
   Ждали.
   И ждали.
   Сигналы были посланы на всех частотах и на все планеты сектора. Калум Бэрд и его техники завершили работы по установке аппаратуры, позволявшей быстро установить связь с Лябу, Маганосом и всеми известными мирами, лунами и космическими станциями Федерации. Но пока Калум и его флот не перехватили сигнал «Кондора», новенький торговый центр не получил ни от кого ни одного ответа.
   Наконец, последние корабли, приписанные к Мечте, приземлились в космопорте, а к тому времени, как их команды хорошенько отдохнули и расположились на новом месте работы, в порт вошел «Кондор», борта которого, казалось, распирало от количества грузов (команда судна также изрядно увеличилась), и пришвартовался, притаившись позади других, более изящных судов.
 
   Беккер тихонько присвистнул, когда вся команда, включая РК, спустилась с борта корабля на блестящем, сияющем чистотой роболифте.
   — Ты только посмотри на все это хозяйство! — сказал он. — Твой старый дядюшка может гордиться собой, принцесса.
   Акорна не слушала его. Не дожидаясь, пока роболифт коснется земли, она выпрыгнула из него и полетела прямо в объятия своих опекунов и старых друзей.
   Поцелуи, слезы радости, возбужденные восклицания — все это, на взгляд Мати, представляло собой печальный контраст с ее собственным воссоединением с братом, матерью и отцом.
   Наконец, Хафиз Харакамян, помня о присутствии четырех линьяри и Ари, с которым он встречался и раньше, покинул сентиментальную компанию и направился к своим новым гостям. По одну руку от него двигалась Карина, по другую — Надари Кандо. Как шеф безопасности, Надари считала своим долгом находиться рядом с Хафизом в любой толпе и всегда быть готовой защитить его от опасности.
   — Добро пожаловать в Мечту, дорогие гости, капитан Беккер, и… гм… члены его команды? — произнес Хафиз, глядя на линьяри.
   РК одним прыжком взлетел на плечо Надари Кандо.
   — О, а вот и старая знакомая — макахомианская дева-воительница. Привет, — возможно, в приветствии Беккера было нечто большее, чем просто радость встречи.
   Надари медленно улыбнулась ему и погладила распушенный хвост РК:
   — Я вижу, этот священный кот благополучно сохранил тебя в еще одном путешествии, Беккер.
   — Да, верно, он действительно во многом помог нам, — сказал Беккер, протянув руку, чтобы погладить РК, и как бы невзначай коснувшись щеки Надари. Размазня зарычал и сверкнул на него глазами.
   — Настоящий герой, — продолжил Беккер. Рычание затихло. — На самом деле, если бы он не предупредил Ари о том, что кхлеви гонится за Акорной, а затем не вернулся бы, чтобы привести меня и Мака туда, где дрались кхлеви и Ари, то, быть может, сейчас ты не видела бы нас живыми и здоровыми.
   РК замурлыкал.
   Хафиз, который пытался не обращать внимания на Беккера, полностью сосредоточившись на линьяри, внезапно обернулся к нему. Несмотря на искусственный солнечный свет, он был очень бледен.
   — Кхлеви? Вы столкнулись с кхлеви?!
   — Да, у нас есть пара дохленьких жуков — вон там, — подтвердил Беккер, ткнув пальцем в сторону «Кондора».
   Акорна тоже вернулась. Ее друзья и близкие окружили команду «Кондора», когда те, неторопливо выбравшись из роболифта, направились к роскошно оформленной стойке приема гостей.
   — Дядя Хафиз, нам нужно организовать что-то вроде лаборатории, чтобы изучить мертвых кхлеви и провести тщательный анализ некоей субстанции, которую мы нашли в другом мире.
   — Тебе ничего не надо организовывать, о цветок моего фамильного дерева, — ответил Хафиз. — Лучшие во вселенной лаборатории здесь, полностью в твоем распоряжении, укомплектованные самыми современными устройствами и оборудованием.
   — А у нас в команде есть лучшие специалисты по органической химии среди линьяри, — сказала Акорна, кивнув в сторону двух новоприбывших. — Позволь мне представить Карлье и Мири, отца и мать Ари и Мати.
   — Это большая честь для нас, — сказал Хафиз. — Разумеется, наши лаборатории полностью в вашем распоряжении. Как раз за садом, где растут тысячи видов сочных прекрасных трав и бьют ароматные фонтаны, вы сможете найти роскошные павильоны, созданные с учетом вкусов и требований линьяри.
   Он хлопнул в ладоши; по его сигналу немедленно появились носильщики.
   — Когда вы почувствуете себя достаточно отдохнувшими после путешествия, мы пообедаем вместе.
   — На отдых нет времени, — резко возразил Карлье. — Мы должны проанализировать обнаруженную субстанцию немедленно. В тепле она разрастается крайне быстро.
   Беккер остановил носильщиков около роболифта:
   — Подождите минутку, парни. У нас не так уж много багажа; я думаю, что нам с командой лучше сперва выгрузить жижу и гм… пленников. Я не уверен, что вам понравится такая работенка. Они воняют. Жутко. И что касается РК, Мака и меня, то мы остаемся на борту «Кондора».
   Надари подняла бровь и надула губы с деланным огорчением. РК прижал уши и собственнически обвил хвостом шею Надари.
   — Если, конечно, у кота нет своих собственных идей на этот счет, — смущенно добавил Беккер.
   Этим вечером им накрыли роскошный стол.
   Под открытым навесом на длинном низком столе стояли серебряные тарелки с разными сортами мяса и сладостей в пышном обрамлении цветов и прекрасных трав. Сам стол был окружен набивными диванами со множеством мягких подушек из шелков и бархата. Все это великолепие было застлано толстыми мягкими коврами с изысканными узорами, цветом напоминавшими радугу драгоценных камней.
   Беккер и его команда уселись вдоль стола, утопая в мягких подушках; вслед за Хафизом Беккер, Карина, доктор Хоа, не-линьярская семья Акорны и Надари Кандо начали поглощать соблазнительные блюда. Сама Акорна, а также Ари, Мати и их родители наслаждались изысканным вкусом специально подобранных трав и цветов, выполнявших на столе не только декоративную функцию. Беккер был несколько удивлен их поведением, пока не понял, что это и было истинным назначением того, что он изначально принял за обильное и роскошное украшение стола. Просто старина Хафиз позаботился о том, чтобы «блюда», поданные линьяри, были оформлены столь же искусно и красиво, как и те, которые ели люди.
   — Дядя Хафиз, вы просто чудо! — восторженно проговорила Акорна. Беккеру было приятно видеть, что после всех тех тягот и опасностей, которые им пришлось перенести, после всей той тяжелой работы, которая легла на плечи его «девочки», она выглядела так же свежо, как и некоторые цветы, что она ела сейчас. Более того, Акорна просто сияла счастьем, оказавшись среди своих старых друзей.
   — Кстати, а сколько времени вам понадобилось, чтобы возвести все это? — она оглядывала мягко освещенный сад с его фонтанами и возвышавшимися вдалеке горами, куполообразные и причудливо закрученные в спирали строения главной резиденции Хафиза, а также нескольких расположенных поблизости отелей и офисов. Над головами собравшихся мерцали звезды — не похожие на те, которые приходилось видеть Акорне, но чудесные искусственные звезды, складывавшиеся в причудливые узоры созвездий и звездных скоплений. Карина лично проследила за тем, чтобы расположение этих «звезд» сулило благополучие и радость — с точки зрения астрологии.
   — Чуть дольше мгновения, дражайшее дитя. И, конечно, на это понадобилось много, много, много миллионов кредитов.
   Беккера усадили на почетное место, Надари Кандо оказалась практически рядом с ним, хотя и на соседнем диване. Первый помощник капитана «Кондора» по-прежнему лежал, свернувшись вокруг ее шеи как живой пушистый воротник. По временам очередная порция икры или мяса так и не достигала рта Надари — мягкая лапа или кошачьи зубы перехватывали их в пути.
   — Однако хватит болтать о моих маленьких развлечениях, — сказал Хафиз; Беккер не ответил — он был слишком занят созерцанием прекрасной формы подбородка и изящным изгибом шеи Надари. — Я сгораю от любопытства и жажду узнать, каким образом вам удалось заполучить двух мертвых кхлеви.
   — Ну, они… — отрываясь от своего приятного занятия, начал Беккер, — им, словом, удалось выжить после того, как их корабль разбился. Я имею в виду, они пережили падение их корабля — а сбили этот корабль мы, после того как они сами сбили корабль детей.
   — Под детьми ты имеешь в виду?..
   — Мати и Таринье, — объяснила Акорна. — Они независимо от нас решили отправиться на поиски родителей Мати и Ари — практически одновременно с нами. Но и у кхлеви была такая же мысль; они как раз напали на «Никаври», когда появились мы.
   — Расскажите мне об этом поподробнее, капитан: я заинтригована, — заговорила Надари. — Что за могучее оружие вы установили на этом вашем корабле для сборки утиля, если сумели с его помощью уничтожить корабль кхлеви?
   — Да-да, — поддержал ее Хафиз. — Пожалуйста, расскажи нам, что это было. Если это оружие настолько эффективно, я закажу его в количестве, необходимом для охраны нашей планеты.
   Беккер улыбнулся Надари, словно извиняясь за то, что ей придется немного подождать, и ответил сперва Хафизу:
   — Да, сэр, верно, у меня на «Кондоре» есть множество видов самого смертоносного оружия. Некоторые его образцы даже должны работать — конечно, если я отлажу и установлю их. Но пока что я этого сделать не успел. Так что пусть Акорна сама расскажет о том, как мы использовали притягивающий луч.
   Углы губ Надари приподнялись в улыбке. Пожалуй, эти губы — прекрасно очерченные, немного полные и нежные — были самой женственной деталью ее внешности, по крайней мере, пока они не сжимались в жесткую линию, выражая твердость и решимость. Беккеру невольно вспомнились моменты, когда она так сжимала губы; если бы при этом он хоть раз оказался бы не в ладах с Надари, если бы у него возникала хотя бы тень мысли о том, что это жесткое выражение лица было адресовано ему, душа его непременно ушла бы в гравитационные ботинки. Однако ссоры между ними не было никакой; к тому же РК кончиком хвоста нежно щекотал то ее ключицу, то щеку, то мочку уха. Было в движениях этого хвоста что-то от влекущего колыхания веера куртизанки.
   — Но, капитан, ведь на этот раз у вас навряд ли было достаточно груза, чтобы использовать его наподобие пущенного из пращи камня и тем сразить врагов!
   — О нет, мэм. На этот раз никакой пращи не понадобилось. Скорее можно сказать, что мы… как бы это выразиться… в определенном смысле запрыгнули прямо на них и разнесли их хлипкую скорлупу. Сработало неплохо, а, команда?
   — Да, Йо. Сработало неплохо, — подтвердил Ари.
   — За исключением того, что кхлеви выжили. Поначалу мы не знали, что выживших оказалось двое, — продолжил рассказ Беккер.
   Он изложил всем собравшимся за столом историю с допросом раненого кхлеви, вплетя туда и историю Мати и Таринье; причем создавалось впечатление, что он понял каждое слово из их собственного рассказа о выпавших им на долю испытаниях или же лично был с ними на протяжении всего их полета. Конечно, кое в чем он приукрасил историю, а под конец скромно проговорил:
   — Ну, и я проделал дырку в панцире этого жучары, но на самом деле Ари к тому моменту уже практически прикончил его.
   — Как? — спросила Карина.
   — Ну, приобнял его по-доброму. Понимаешь, этот кхлеви был так подавлен всей этой добротой и духовным светом линьяри, которые источал Ари, поскольку он — очень развитая натура, что, как мне кажется, моментально получил ужасный приступ сахарного диабета. И для всего организма жука это оказалось таким потрясением, что он склеил ласты и подох на месте.
   Карина прижала пухлые, сверкающие драгоценными перстнями руки к украшенной аметистами и задрапированной аметистовой вуалью груди и вздохнула:
   — Как это захватывающе! Какой триумф Света!
   Затем она оглядела бесстрастные лица линьяри и деланно невинную физиономию Беккера, который изо всех сил пытался удержаться от смеха.
   — Подождите-ка. Это правда? — спросила она.
   — Ни единого слова правды! — Беккер наконец дал волю хохоту. Он просто обожал таких доверчивых слушателей, как Карина, — как раз за такое вот простодушие. — Ну, нет, на самом деле тварь и правда скопытилась и подохла, и это действительно произошло благодаря кое-чему такому же липкому, как сахар, но не такому сладкому. Я имею в виду ту жижу, которую мы случайно прихватили с заросшей лианами планеты. Я вам еще о ней не рассказывал?
   Надари погрозила ему пальцем:
   — Нехорошо, капитан, очень нехорошо. Но я должна признать: в целом это весьма впечатляющий рассказ. Вы с командой воинов-пацифистов сумели одолеть таких грозных врагов, практически не имея настоящего оружия…
   — Ты забываешь, что я проделал в этой твари дырку, в которую запросто пролез бы кот, — возразил Беккер, чувствуя себя несколько оскорбленным тем, что его причислили к пацифистам.
   Надари грациозно потянулась, напомнив при этом гибкую, всегда готовую к бою пантеру.
   — А, ты об этом… Всего лишь coup de grace. Но ваша изобретательность и сообразительность поражают меня. Каждый может победить, обладая силой мышц или превосходящей огневой мощью. Но победить благодаря стратегии и способности превращать все, что попадется под руку, в оружие — о да, я нахожу это очень, очень впечатляющим.
   — Серьезно? — Беккер был сначала удивлен, потом поражен, потом оглушен. Он? Поразил ее? Она была самой впечатляющей женщиной из всех, кого ему доводилось видеть в жизни. Она очаровывала его, и в то же время он боялся ее до дрожи в поджилках. Ему никогда не приходилось делать ничего такого, что она не смогла бы сделать со связанными за спиной руками. И все-таки слышать от нее подобные слова было очень, очень приятно.
   — Абсолютно.
   Он не мог бы сказать, чье мурлыканье слышит — ее или РК. Они оба смотрели на него с уважением, одинаково щуря глаза.
   — Я действительно поражена. Мы с тобой должны обсудить… стратегию.
   Он был в замешательстве. Он никогда не влюблялся, ему никогда не приходилось ухаживать за женщиной — да для коротких встреч в домах удовольствий этого и не требуется. Слишком много встречалось ему в юности обворожительных женщин, которые, казалось, искали его любви, а на деле желали лишь содрать с него побольше, причем пару раз едва не растащили по винтику его бесценный корабль. Надари Кандо знала, что корабль был для него единственным родным домом. Она бывала там.
   — Я… э-э, я был бы очень рад. Но мне нужно сперва проверить, как идут дела у Мака — знаешь, это андроид модели КЕН-640, он сейчас чинит коммуникационное оборудование на «шаттле» кхлеви… Если ему это удастся, возможно, мы сумеем отслеживать их передвижение…
   — Клянусь священными усами, ты успел подумать обо всем! — она придвинулась поближе и подала ему оливку. Он протянул руку, но она продолжала держать оливку двумя пальчиками и крутила ее, словно бы поддразнивая Беккера, пока он не открыл рот, покорно дожидаясь, пока она не положит оливку ему на язык. Положительно, к этому было невозможно привыкнуть. От Надари исходил слабый аромат мускуса и цитруса и леса после дождя. Этот аромат ему нравился тоже. Как и она сама. Он подал ей оливку.
   — И я… хм… я думаю, надо отвести РК назад на корабль. Обычно он может проспать часов восемьдесят подряд…
   — Да, правда? — проговорила Надари. — Забавно. Он общается со мной. Сегодня он хочет остаться со мной.
   — Ну, и кто он после этого? — воскликнул Беккер, роняя оливку в свою тарелку. Такого предательства от своего первого помощника он не ожидал.
   Надари улыбнулась. Ее улыбка напомнила ему улыбку РК — до того он просто не понимал, как могут улыбаться кошки.
   — Что? — переспросила она начавшего тереться о ее щеку кота. — О да. Он хочет, чтобы и ты сегодня ночью был с ним.
   — И вашим, и нашим? — спросил Беккер.
   Надари грациозным плавным движением спустила с дивана сильные стройные ноги и, поднявшись, взглянула на Беккера сверху вниз.
   — Вряд ли. РК — священный храмовый кот. Его желания — закон для меня. Если он желает быть со мной и с тобой… — она взяла Беккера под подбородок, заставила его подняться на ноги. — Если он этого хочет, я не стану ему противоречить. А ты?
   — Чтобы я разочаровал своего старого приятеля? — Беккер галантно предложил Надари согнутую в локте руку. — И думать забудь! Может быть, ты скажешь мне еще, где именно он хочет провести сегодняшнюю ночь вместе с нами?