Маккефри Энн. Мир Акорны

   На борту «Кондора» Мак собирал «шаттл» кхлеви. Карлье и Мири у себя в лаборатории продолжали эксперименты с соком, а также исследования анатомии и физиологии кхлеви. Детей должны были эвакуировать либо на «Акадецки», либо на «Прибежище», однако Аннела Картер, Маркель и Яна хотели остаться на Мечте как можно дольше, чтобы помочь Хафизу подготовить необходимые голограммы.
   — Мы должны изобразить достаточно роскошную цивилизацию, чтобы вызвать аппетит у кхлеви, — инструктировал Хафиз своих учеников. — Мы перевезем голограммы павильонов линьяри и расположим их среди зарослей. Нам также понадобится «Балакире» в качестве модели, чтобы скопировать различные виды кораблей линьяри.
   — Круто, — сказала Аннела, — почти как раскрашивать огромные пасхальные яйца.
   — Также нам нужны голограммы линьяри и нириан. Мы можем сделать несколько копий каждого из наших гостей-линьяри и будем надеяться, что кхлеви ничего не заподозрят.
   — Мы уже скопировали Ари и Акорну, — сказала Аннела Хафизу.
   — Да ну? — спросил Хафиз. — Это отлично, действительно отлично.
   — А дальше мы можем сделать меня и Таринье, — сказала Мати. — Только я хочу, чтобы моя голограмма была действительно большой и ужасно страшной.
   — Зачем мучиться? — спросил Таринье. — Им надо всего лишь сделать точную копию Лирили: она, пожалуй, напугает кхлеви так, что они убегут к себе домой, оставляя за собой только слизистые следы.

Глава 17

   Впервые Мир Лозы посетили люди вместе с линьяри. Акорна, грациозно пробираясь среди благоухающих растений, чувствовала угрызения совести за то, что ее народ собирался причинить вред этой великолепной планете.
   Теперь, когда она знала, что сок этих растений может сделать с кхлеви, растения казались ей менее чуждыми и гораздо более дружелюбными. Раньше она едва замечала, насколько изысканно-прекрасными были цветы, цвет лепестков которых менялся от кремового и цвета слоновой кости до молочно-белого, с легким оттенком розового вокруг тычинок.
   Запах уже не казался ей таким тяжелым, как раньше. Теперь он был скорее завораживающим, он проникал в ее чувства, пронизывал весь мир настолько ощутимо, что казался цветом, вкусом, голосом, а не запахом. Когда техники и ученые продирались через заросли, те качались вперед и назад, как на сильном ветру. Акорна просто приподнимала руку, и гибкие ветви с цветами и листьями раздвигались перед ней, как занавес. Возможно, она сейчас считала эти растения спасителями, героями, защитниками ее народа от кхлеви, но в любом случае они казались ей более привлекательными, чем во время ее предыдущего посещения планеты.
   Карлье и Мири вели группы добровольцев на сбор сока. Они, конечно, привезли с собой контейнеры, но на самом деле им вполне хватило бы обуви и перчаток, на которых оседало достаточно липкого вещества, когда люди проходили через заросли.
   Техники аккуратно располагали аппараты, которые будут передавать сигналы, чтобы отвлечь кхлеви от нириан. Они должны были создавать голограммы кораблей и павильонов линьяри, в то время как запрограммированные голограммы самих линьяри будут бродить среди голографических структур, как призраки.
   Акорна была буквально ошеломлена, когда, раздвинув лианы, она увидела с другой стороны саму себя на коленях, собирающую сок и шепчущую странные слова. Акорна отступила на два шага, и сомкнувшиеся заросли скрыли от нее проекцию.
   — Хм-м, — сказала она себе и вернулась к тому месту, где, почти полностью скрытые лозами, стояли корабли, на которых сюда были привезены техники, ученые и оборудование.
   — Капитан, кажется, я поняла кое-что об этих растениях…
   — Оставь, принцесса. У нас здесь сложная ситуация. Заросли скрывают большую часть голограмм; кроме проекций павильонов и кораблей, которые мы можем делать сверху, — и то видны только их верхушки, все остальное выглядит тем, чем и является на самом деле — Миром Лозы. Нам понадобятся наземные машины или придется вырубать заросли, чтобы расчистить место для голограмм, но опять же растения немедленно попытаются вырасти заново. Единственное, что радует, — если мы срежем некоторое количество растений, у нас будет больше сока. Но насколько хорошо это сработает, как приманка… — он задумчиво потрогал усы.
   — Подождите, капитан, возможно, это не понадобится. Мы можем попробовать договориться с ними…
   Капитан посмотрел на нее как на сумасшедшую.
   — Акорна. Дорогая. Милая. Принцесса. Солнышко. Прости меня. Ты действительно очень умная девочка. Но они — растения! Их едят! С ними не обсуждают стратегию.
   — Возможно, нет. Но если вы используете тяжелое оборудование и будете вырубать заросли, чтобы расчистить место вокруг голограмм, не помешает ли это достичь цели? Особенно, если лоза не регенерирует достаточно быстро в этом месте. Тогда кхлеви просто приземлятся в местности, набитой голограммами, а когда они поймут, что приманка на самом деле всего лишь набор голограмм, они вернутся к нирианам или, что еще хуже, проследят источник проекций и нападут на Мечту.
   Усы Беккера встали дыбом, и он снова их пригладил.
   — Хорошо. Кажется, нам нужно собрать военный совет. Акорна повторила ту же самую речь перед Рафиком, Гиллом и, через передатчик, перед Хафизом, который находился на орбите планетоида в «Али Бабе», одном из своих самых скромных кораблей. Карина Харакамян, приехавшая в качестве «идейного вдохновителя» миссии, ответила за Хафиза:
   — Акорна, дорогая, конечно, ты права. Сначала надо использовать мягкое убеждение. Я немедленно попрошу первого же офицера отправить меня на поверхность, чтобы я могла помочь.
   — Как мило, — очень неискренне сказала Акорна, однако ранить чувства Карины не было никакого смысла. К счастью, ее новая тетушка читала мысли только в отдельных случаях, которые никогда не совпадали с теми, которые Карина предсказывала или предчувствовала.
   По сигналу Акорны «Балакире» приземлился рядом с голограммами других кораблей линьяри, Таринье и Мати, которые устанавливали мелкие голограммы и также обратили внимание на то, что лоза закрывает их, ответили на мысленный призыв Акорны; к ним присоединился Ари, который не выпускал Акорну из виду.
   — Мне кажется, что ЛАНЬЕ нам здесь не поможет, но стоит попытаться использовать передачу мыслей существам на этой планете.
   — Растениям? — спросил Ари.
   — Да, — ответила Акорна. — Когда я была среди них, мне пришло в голову, что они могут общаться с помощью запаха. Помнишь, когда мы были здесь в первый раз, он был подавляющим.
   — Он по-прежнему такой рядом с кораблями и там, где работают ученые, — сказала Мати. — Но когда мы отошли немного дальше, устанавливая голограммы, я заметила, что запах стал даже довольно приятным.
   — Сексуальным, — вставил Таринье. Мати толкнула его локтем под ребра.
   — Да уж, ты думаешь только об этом, даже когда речь идет о растениях!
   Ари пожал плечами:
   — Не вижу, чем бы я мог помочь. Мои экстрасенсорные способности не сильны без моего…
   Акорне пришлось повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо, потому что он стоял за ней, положив ей руку на плечо.
   — Ари, — сказала она, глядя не в его лицо, а немного выше.
   Другие линьяри, включая его родителей, которые только что прибежали, тяжело дыша и держа в руках емкости для сбора сока, проследили за ее взглядом.
   — Ари, что это у тебя? Вот тут, где шрам? — спросила она. У нее перехватило дыхание: в душе вспыхнула безумная надежда, но она все еще пыталась размышлять трезво, уже протягивая руку ко лбу молодого линьяри. Нет, не может быть: скорее всего, это просто тычинка какого-нибудь цветка прилипла чуть выше бровей…
   Их руки одновременно коснулись маленького белого бугорка посереди его лба.
   — Это рог! — сказал он. — Мой рог регенерирует. Трансплантат наконец прижился.
   «Спорим, я знаю почему», — смеясь, мысленно шепнул Таринье.
   Акорна и Ари покраснели, а Мати, которая тоже услышала шепот, наступила Таринье на ногу.
   Акорна обняла Ари и его родителей, а Мати быстрым движением коснулась брата.
   Прибыла Карина.
   — Я думаю, нам нужно начать с того, чтобы все встали в круг, — сказала она радостно.
   — Почему? — спросили все почти хором.
   — Чтобы объединиться, естественно, — ответила Карина.
   — Возможно, это так для нашего или вашего вида, — мягко сказала Акорна. — Но мне кажется, что с этими существами нам нужно использовать другие методы. Что нам, кажется, обязательно нужно сделать — отойти от основной части лагеря. Запах, который источают растения, наиболее подавляющий и нездоровый именно рядом с кораблями.
   Акорна увела их в заросли, которые почти вежливо расступались перед ней и остальными. Они отошли на полкилометра от кораблей, прежде чем Акорна остановилась и глубоко вдохнула.
   — Что вы чувствуете?
   — Здесь приятно, — сказала Мати. — Значит ли это, что растения здесь не так… расстроены, как те, которые рядом с кораблями?
   — Я точно не знаю, — сказала Акорна. — Я просто подумала, что мы могли бы попробовать.
   — По мне, это звучит по-идиотски, — нарушила молчание Лирили: до этого она была непривычно тиха. — Как только вам пришло в голову, что кто-то может общаться при помощи запаха?
   Мири рассмеялась:
   — А что ты думаешь, мы делаем, когда собираемся спариваться, Лирили? А другие виды? Это тоже своего рода общение — при помощи феромонов!
   — Нет ничего необычного в том, что иные биологические виды общаются не только с помощью звука, — сказала Нева. — Многие разговаривают при помощи зрения, прикосновений или, как мы сами, только мыслями. Если бы ты, Лирили, проводила больше времени, изучая вселенную вокруг тебя, ты бы знала об этом.
   Акорна сказала:
   — Я вспомнила. Муравьи! Маленькие муравьи общаются при помощи феромонов — довольно сложного набора запахов, — чтобы передавать друг другу сигналы, указывать направление и все в таком роде.
   — Да, — протянула Лирили с выражением, близким к благодушию. — Конечно. Пахантийиры тоже оставляют пахучие метки на своей территории: ограждают ее или показывают, что готовы к спариванию. Я просто никогда раньше не думала, что это тоже способ общения.
   — Ну да, век живи, век учись, — сказала Нева как можно дипломатичнее, стараясь ничем не оттолкнуть Лирили: сейчас был тот редкий момент, когда эта женщина прислушивалась к словам других и готова была признать, что кто-то знает то, чего не знает она. — Проблема в том, как нам расшифровать эти запахи.
   — Возможно, это не будет слишком сложно, — предположила Акорна. — Удалось же нам войти в контакт с самими растениями. Но я подумала, если запахи символизируют их мысли, возможно, мы сумеем найти общий язык, чтобы рассказать им о нас?
   — Зачем? — спросил Таринье.
   — Есть много причин, по которым стоит искать дружбы с новыми существами, Таринье, — ответила Нева. — Но в данном случае, я подозреваю, Кхорнья хочет попросить растения отступить и позволить кхлеви увидеть голограммы.
   — Для начала мы должны найти общие образы, общий словарь, — возразила Кхари. — Что мы знаем об этих растениях? Как мы можем объяснить им, на что мы похожи?
   — Ну, — задумчиво протянула Мати, — если мы хотим, чтобы они расступились, возможно, нужно показать им, чего именно мы хотим. Они ведь умеют собираться вместе и расступаться в стороны — что, если и мы попробуем сделать то же самое? Изобразим то, чего хотим от них?
   — Но они не используют зрение для общения, — сказала Лирили. Это было разумно; может быть, Лирили и была несколько нетерпелива, но ей было трудно скрыть, что она была так же озадачена, как и все остальные. — Они общаются посредством запахов.
   — Но они воспринимают мысль — или что-то вроде мысли, — возразила Мати.
   Акорна подумала, что девочка значительно выросла с тех пор, как перестала быть посланницей Лирили. Теперь она была гораздо увереннее. Таринье, поймав мысль Акорны, неодобрительно что-то проворчал про себя, но Ари так угрожающе взглянул на него, словно тоже прочел его мысли, и Таринье отвел глаза, как будто он был здесь ни при чем.
   — Да, — согласилась Акорна с Мати. — Это — форма мысли, как бы они ни выражали ее. И кто знает, может, с точки зрения этих растений, мы тоже выделяем запах, когда думаем? Только мы для них гораздо непонятнее, чем они для нас. Давайте попробуем упростить наши мысли для них. Все разойдутся в стороны и сконцентрируются на том, что мы делаем.
   — Обособленность наших личностей, — нараспев произнесла Карина.
   — «Двигайтесь мягко, расходитесь в стороны», — мысленно шептала Акорна.
   — Карина, думай. Двигайтесь мягко, расходитесь в стороны, — повторила она вслух для своей тетушки.
   — Это звучит как мантра! Как мне это нравится! — восторженно воскликнула Карина. — Двигайтесь мягко, расходитесь в стороны…
   — Осторожней, — сказала Акорна. — Не надо говорить, лучше думай это.
   Карина озадаченно кивнула и умолкла — только ее губы беззвучно шевелились в такт мысленно произносимым словам.
   Мысленный шепот вскоре подхватили и остальные; теперь их мысли звучали в унисон.
   — «Двигайтесь мягко, расходитесь в стороны…»
   Они растянулись в цепочку так, что уже не смогли бы коснуться рук друг друга. В самом начале их движения растения лишь немного расступились, чтобы дать каждому пройти, но люди продолжали «шептать», и растения мягко расступились, пока вокруг линьяри и Карины не образовалось широкое прямоугольное пространство.
   Когда эта мысль была воспринята, Акорна мягко сказала — вслух для Карины, стоящей от нее справа, и мысленным шепотом — для всех остальных:
   — «Сближайтесь, собирайтесь вместе, соприкасайтесь, сплетайтесь».
   Все остальные подхватили эту мантру и медленно начали сходиться — ближе, еще ближе, соединяя руки, становясь друг к другу как можно плотнее, еще плотнее, — и зеленые заросли сомкнулись вокруг них, сжимая кольцо. Затем Акорна снова прошептала: «Двигайтесь мягко, расходитесь в стороны», — и все остальные подхватили эту мысль. Растениям понадобилось всего одно мгновение, на которое у Акорны перехватило дыхание, чтобы понять, что теперь следует снова расступиться; но затем запах растений стал гораздо слабее душного аромата, каким он был, пока зеленая стена смыкалась вокруг линьяри, и они расступились еще раз.
   — Эти растения определенно разумны, — одобрительно сказала Нева. — И определенно ароматны.
   Растения плавно, мягко закачались, кивнули, словно радуясь чему-то; вокруг распространился легкий сладкий аромат.
   — Хорошо, — сказала Акорна. — Потому что сейчас нам надо рассказать им о кхлеви.
   — Зачем? — спросил Таринье.
   — И как? — добавила Мати.
   — Потому что мы приведем сюда народ кхлеви на смерть, — сказал Ари. — Но и кхлеви могут убить многих из народа Лозы. Когда мы думали, что они не обладают интеллектом, нам не казалось зазорным позволить кхлеви попасть сюда, в мир, где самый сок растений смертоносен для них. Но теперь, когда мы знаем, что обитатели этого мира разумны, и тем не менее собираемся привести сюда это зло, самое меньшее, что мы можем сделать, это предупредить местных жителей.
   — И что же они сделают, если будут против нашего плана? — язвительно спросила Лирили.
   — Не об этом речь, — сказала Нева. — Сейчас, когда мы знаем, что они разумны, что они могли бы пострадать от кхлеви так же, как страдали мы, мы можем продолжить осуществление плана капитана Беккера только вместе с ними. С народом Мира Лозы.
   — О чем мы сможем с ними договориться и каким образом? — все с той же язвительностью поинтересовалась Лирили.
   — Моя сумка с коллекцией! — неожиданно сказала Мири. — Где она?
   — Там, среди лиан, — ответил Карлье. — Моя тоже там. Они открыты. Как ты думаешь, растения будут возражать, если мы возьмем немного соку?
   — Скорее они будут удивлены. Они не поймут, что мы собираемся с ним делать, — предположила Акорна. — В конце концов они знают, для чего им нужен этот сок, но им может быть тяжело понять, зачем он понадобился нам.
   — Мама, отец, — заговорил Ари. — Я знаю запах, очень сильный, благодаря которому мы сможем им все точно объяснить. У нас нет ничего, что пахло бы так же, как кхлеви?
   — Нет, — сказала Мири. — Мы очень тщательно мылись после работы в лаборатории.
   — Спорим, у Мак-Кенза есть, — сказала Акорна. — Корабль до сих пор полон вони кхлеви — с того времени, когда вы погрузили их на борт. Неважно, сколько раз с тех пор очищали воздух: вонь остается. Похоже, запах впитался в стены корабля. Ну, и, разумеется, у нас есть «шаттл», пропитанный вонью кхлеви.
   — Пойду спрошу Мака, — сказала Мати.
   Она вернулась очень быстро, держа в затянутой в перчатку руке некий предмет, в то время как другой рукой зажимала себе нос.
   — Я полагаю, я еще слишком маленькая, чтобы убрать этот запах, — сказала она.
   — Хорошо. Пусть пока никто не пытается уничтожить этот запах: сперва мы должны объяснить растениям, что он значит, — сказала Акорна. — Положи это на землю, Мати, и давайте попытаемся вести себя, как мы вели бы себя, увидев кхлеви. Страх, отвращение, ужас, гнев… Постарайтесь воспроизвести эти чувства как можно ярче и передать их растениям. Старайтесь изо всех сил.
   Все поступили так, как предложила Акорна. Ари был весь в поту, от него исходил запах страха, настолько острый, что даже Акорна ощущала его, хотя обычно от линьяри всегда пахло приятно.
   Растения вздрогнули и задрожали, а потом неожиданно ветки проползли мимо людей и, приблизившись к предмету из «шаттла» кхлеви, начали выплескивать на него сок, словно бы выстреливая флюиды ярости из стеблей и цветов. В конце концов, предмет с запахом кхлеви оказался совершенно залит резко пахнущим соком.
   — Они поняли! — закричал Таринье. — Они все поняли!
   — Либо они все поняли, либо ведут себя так из инстинкта самосохранения, — предположила Лирили.
   — Может, нам стоит сделать голограмму кхлеви, чтобы показать им? — предложила Мати.
   — Если они общаются с помощью запахов, они узнают кхлеви, когда почувствуют их; мы все убедились, что растения уже знают, что с ними делать, — ответила Мелиренья.
   — Нам нужно вернуть наши сумки, — заметил Карлье.
   Акорна нахмурилась:
   — Может, теперь они поймут. Попытайся забрать их.
   Они знают, что мы боимся кхлеви, и, возможно, заметили, что мы не умеем выделять сок, как они. Может, они поняли, что мы боимся чего-то, от чего у них есть защита, а у нас нет.
   Карлье добрался до сумки, не встретив никакого сопротивления на своем пути, а потом и до сумки Мири, которая была полностью обвита лозами.
   — Возвращаясь к вопросу о голограммах: я предлагаю просто подойти к разным голограммам и попросить растения расступиться там, где они находятся. Нам надо объяснить, что они должны оставаться в таком виде, пока кхлеви не окажутся среди них.
   Нева покачала головой:
   — Эта проблема сейчас не самая главная. Мы не имеем права жертвовать разумными существами, будь то растения, нириане или мы сами, чтобы избавиться от кхлеви.
   — Давайте покажем им пийи, — сказал Таринье.
   — Если они не смогут увидеть это, как они смогут что-то решить?
   — А смогут они это почувствовать? — спросил Ари. — Беккер жаловался на запах пийи. У нас до сих пор есть капсула, в которой мы его нашли. Может быть, запах донесет ту информацию, которую мы не можем понять.
   — По крайней мере, можно попытаться, — сказала Акорна. — Остается только надеяться, что они правильно поймут запахи.
   Таринье и Ари направились на «Кондор» и вскоре появились с пийи. За ними следовал РК, который проигнорировал «ароматный» пийи, зато внимательно понюхал растения, после чего повернулся хвостом к ближайшей лиане и выпустил струю, которая немедленно перебила запах цветов.
   Лиана пригнулась к земле, и на какой-то момент Акорна испугалась, что растения могут напасть на РК; однако вместо этого выпрямившаяся лиана словно бы кивнула коту.
   — Посмотрите! — закричала Мати. — Они узнали его запах! Они знают, что это священный храмовый кот! Словно он их благословил!
   Нева сморщила нос:
   — Если это благословение храмового кота, как же пахнет его проклятье?!
   Пийи присоединили к портативному сканеру и включили для растений. Но растения никак не реагировали на передаваемую пийи информацию, пока на экране не появился кхлеви. К общему изумлению, растения немедленно выстрелили в пийи соком.
   — Они отлично распознают кхлеви, — подытожила Акорна. — Даже когда капитан Беккер грубо повел себя с ними, они не стреляли соком, а сейчас простая картинка с кхлеви вызывает у них желание атаковать.
   Ари кивнул:
   — Наверно, потому, что кхлеви похожи на огромных насекомых, которых можно уничтожить этим соком. Когда мы были здесь впервые, я видел насекомых, убитых соком. Они напомнили мне кхлеви.
   Нева нахмурилась:
   — Если растения считают кхлеви естественным врагом и просто инстинктивно защищаются, то план сработает. Что ж, это хорошо. А сейчас нам надо уговорить их отползти от голограмм.
   После того как они нашли общий язык с растениями, это не составило большого труда. Даже Беккер согласился на сотрудничество с растениями Мира Лозы: похоже, это спонтанно возникшее название так и закрепилось за зеленой планетой. Когда последние аппараты были установлены, экипаж «Кондора» осмотрел небольшое поселение, созданное линьяри среди цветущих растений.
   — Этого будет достаточно, чтобы обмануть кхлеви, — заметил Беккер и повернулся к Маку. — Ты готов передать сигнал из «шаттла»?
   — Да, капитан, — ответил Мак.
   — Тогда приготовься. Как только район очистится, ты можешь пригласить наших друзей на вечеринку в саду, — сказал Беккер и, ощетинив усы, расплылся в улыбке, которая, по мнению Акорны, совершенно не была дружественной.
   — Дядя, я полагал, мы решили, что дети будут эвакуированы с Мечты немедленно, — напомнил Рафик Надежда Хафизу.
   — Но это было до того, как непревзойденный Беккер предложил свой план. А также посол Нева и знаменитые ученые-линьяри, Карлье и Мири заверили меня в удачном исходе операции, как и наша обожаемая Акорна. Тогда зачем отсылать деток домой? А может, и нас заодно эвакуировать? Только вот если мы отсюда исчезнем, с нами исчезнут и все мои вклады в это предприятие.
   Видя округлившиеся глаза племянника и его изумленно открытый рот, Хафиз горько добавил:
   — Я знаю, мой мальчик, конечно, человеческую жизнь и жизнь линьяри нельзя сравнивать с денежной выгодой. Но разве не правда, что эти существа, народ Акорны, пришли сюда за защитой, вернее за поддержкой? И если мы сейчас будем отсылать наших детей, не будет ли это означать, что для нас наши дети важнее, чем их? Это вряд ли можно назвать хорошим тоном.
   — Да пошел он к черту! — взвился Рафик. — Эти дети уже не раз были в аду, и мы обещали им нашу защиту. Линьяри дома, точно так же, как и их дети. Наши дети должны вернуться на Маганос и остаться там, пока опасность со стороны кхлеви не перестанет существовать. И «Прибежище» тоже уберется отсюда.
   — «Прибежище» может отправляться туда, куда пожелает. Хотя Звездные Странники решили остаться с нами.
   — Ты не можешь им это позволить, дядя Хафиз. Это слишком опасно.
   — Дорогой племянник, послушай меня. Жизнь — опасная штука. А бизнес — успешный бизнес! — опасен вдвойне. Мы первопроходцы. Если нам предстоит прийти на землю, куда еще не ступала нога человека, риск неизбежен.
   В прищуренных глазах Рафика отразилось отвращение, которое он даже не пытался скрыть.
   — И это говоришь мне ты, который первым спрятался в укрытии, когда увидел, что кхлеви сделали со своими пленниками?
   Пот выступил на лице Хафиза, несмотря на прохладный день, созданный магией доктора Хоа.
   — Это был просто шок от первого контакта, мой дорогой племянник. Но если ты настаиваешь, мы с твоей тетей можем лично сопроводить детей обратно в космическое пространство Федерации, а ты как мой представитель и наследник будешь продолжать вести дела, пока кризис не закончится и мы не сможем безопасно вернуться. Вскоре ты поймешь, что хотел тебе сказать твой дядя и насколько ты был груб.
   Рафик сочувственно улыбнулся своему дяде. Хафиз мог сейчас забрать Карину и детей и исчезнуть, оставляя другим возможность встретиться с опасностью, а самому — получать выгоду. С другой стороны, если старший Харакамян и дети будут далеко отсюда, Рафик может приступить к демонтажу спутника немедленно, если вдруг план Беккера провалится.
   Конечно, Хафиз об этом знал. И знал, что Рафик это тоже понимает. Но для него это было самым простым выходом: позволить Рафику самому принимать решение, рисковать жизнью или нет, получить прибыль или потерять ее. В конце концов, именно Рафик был главой Дома Харакамянов, в то время как Хафиз официально отошел от дел; однако эти вопросы всегда были достаточно сложны и деликатны, с ними следовало обращаться осторожно. Если проект «Мечта» провалится, в этом будет виноват Рафик.
   Когда «голографическая» команда вернулась с Мира Лозы, «Акадецки» и «Прибежище» были полны детей. Словно в доказательство своего доверия, Хафиз оставил «Шахерезаду» на Мечте, а сам вместе с Кариной воспользовался менее комфортабельным «Акадецки». Рафик принял этот жест с благодарностью, потому что, если понадобится всеобщая эвакуация, более просторная «Шахереза-да» была бы гораздо удобнее: на нее можно было погрузить больше людей и оборудования.