Страница:
– Спасибо, что ты привез его, Д'вер! Добрый день, господин Лайтол. Предводитель и Госпожа Вейра просили приветствовать тебя и передать, что приглашают разделить с ними полдневную трапезу – если у тебя найдется время после Запечатления.
Все это Фелессан выпалил с такой скоростью, что голубой всадник расхохотался. Лайтол же склонил голову так благоговейно, что Джексома кольнуло раздражение – мрачная торжественность наставника казалась ему неуместной.
Фелессана, похоже, эти нюансы не беспокоили. Крепко схватив Джексома за рукав, он потащил его в сторону, подальше от взрослых. Они остановились у обрамлявшей песчаную арену стены, и Фелессан прошептал – так громко, что его, наверное, было слышно на трех нижних ярусах:
– Я и не надеялся, что тебе разрешат приехать… Все ходят такие мрачные – после… после… ну, ты знаешь!
– А больше ты ничего не слышал? – спросил Джексом, красноречивым взглядом призывая приятеля говорить потише.
– Что? – Фелессан озабоченно осмотрелся. – Неужели в Руате случилось что-то плохое?
Джексом покачал головой. Он украдкой взглянул на Лайтола, но тот, не обращая внимания на своего воспитанника, приветствовал знакомых всадников на верхних ярусах. Гости продолжали прибывать; одни – на крыльях драконов, другие – через нижний вход. Они быстро пробегали по обжигающему песку и карабкались вверх по крутой лестнице. Фелессан вдруг захихикал и, подтолкнув друга локтем, показал на важного мужчину и дородную женщину, пересекавших площадку рождений. У их башмаков, вероятно, были тонкие подошвы; жар от песка заставлял эту представительную пару семенить и мелко подпрыгивать.
– Не думал я, что соберется так много народа после того, что случилось, – возбужденно шепнул Фелессан, его широко распахнутые глаза пробегали по рядам. – Взгляни-ка на этих! – Он кивнул в сторону трех мальчишек на нижнем ярусе с эмблемами Нерата на груди. – У них такой вид, словно здесь воняет! Ты ведь не думаешь, что драконы воняют?
– Нет, конечно! От них совсем слабо пахнет… и так приятно! А эти парни… они здесь для Запечатления?
– Что ты! – Фелессан округлил глаза. – Претенденты будут в белом. Они придут позже… О-о-о-п! Кажется, им лучше поторопиться… Ты видел, как закачалось вон то яйцо?
Среди драконов поднялся гул; только что прибывшие, испуская возбужденные крики, приземлялись на верхних ярусах. Огромные крылья на мгновение закрыли от Джексома арену с кучкой яиц; в следующую секунду воздух был пуст, и он заметил, что теперь начали раскачиваться все яйца. Только одно оставалось неподвижным – маленькое яйцо, лежавшее отдельно у самой стены.
– Что с ним? – спросил Джексом.
– С этим маленьким? – Фелессан вздохнул и отвернулся.
– Мы же ничего с ним не делали…
– Я не делал, – твердо заявил Фелессан, посмотрев на Джексома. – Ты его трогал.
– Да, прикоснулся к нему… но разве это значит, что я его повредил?
– пытался успокоить свою нечистую совесть юный лорд.
– Нет, прикосновение не вредит им. Претенденты целыми днями гладят их – и некоторые даже покачиваются.
– Тогда почему же оно лежит в стороне?
Джексому было трудно перекричать поднявшийся над площадкой гам – крики и свист драконов, отражаясь от стен, бушевали в пещере.
– Не знаю, – Фелессан пожал плечами. – Может быть, из него никто не вылупится… Во всяком случае, так говорят.
– Но я ничего с ним не делал! – Джексом чуть не плакал.
– Кто спорит? – успокоил его приятель. – Смотри, вот идут претенденты! – И тут Фелессан, уткнувшись губами прямо в ухо Джексому, сообщил юному лорду такую невероятную новость, что повторять ее пришлось трижды.
– Повторное Запечатление? Брекки? – воскликнул пораженный Джексом – громче, чем ему хотелось. Он привстал и бросил опасливый взгляд в сторону Лайтола.
– Потише! – прошипел Фелессан, заталкивая приятеля обратно на сиденье. – Ты еще не знаешь, что здесь будет! Сейчас я тебе расскажу! – Глаза его горели от нетерпения; видимо, он был готов выложить все тайны Вейра Бенден.
– Но разве может Брекки еще раз пройти Запечатление? Почему? Как? – возбужденно сыпал вопросы Джексом; в голове у него крутился ураган видений – Лайтол в куртке всадника, на шее собственного дракона; торжествующая Брекки в обнимку с новой королевой; залитое слезами лицо Талины, знаменующее поражение Руата.
– Вот так! Однажды она уже прошла Запечатление с драконом. И она еще совсем не старая! Все говорят, что Брекки была бы гораздо лучшей Госпожой Вейра, чем Килара. И потом… – он понизил голос, – Ф'нор любит ее! Я слышал, – Фелессан сделал многозначительную паузу, – я слышал, Ф'нор пошлет Канта вдогонку за ее королевой!
Джексом, потрясенный, уставился на друга.
– Ты рехнулся! Коричневые драконы не летают с королевами!
– Ну, Ф'нор может попытаться…
– Но… Но…
– Может, и так, – мудро согласился Фелессан. – Посмотрим. Видел бы ты Ф'лара и Ф'нора! – Глаза его стали вдвое больше. – Но Лесса, моя мать, сказала им, что надо делать. Брекки должна снова пройти Запечатление. Нельзя, чтобы она стала наполовину мертвой.
Оба мальчика виновато посмотрели в сторону Лайтола.
– Они… они думают, что у Брекки может получиться?
Фелессан пожал плечами:
– Сейчас увидим. Они уже близко.
Словно подтверждая его слова, из темного зева верхнего туннеля вырвался бронзовый, следом за ним – другой, третий… Сверкающим пунктиром, – нос к хвосту, – они спланировали вниз, на арену. – Талина! – закричал Джексом, вскакивая на ноги. – Вон Талина, Лайтол! – Он метнулся к своему опекуну и потянул его за рукав. Но тот ничего не замечал; взгляд управляющего Руатом был направлен на девушку, появившуюся из нижнего прохода. Два человека, мужчина и женщина, сопровождали ее, они остались у порога, словно не смели шагнуть вслед за ней на песчаную площадку.
– Это Брекки, все в порядке, – хрипло выдохнул Фелессан, скользнувший за приятелем вдоль ряда каменных сидений.
Она слегка запнулась и замерла, нечувствительная к жару нагретого песка. Затем, приподняв беспомощно плечи, медленно двинулась к пяти остальным девушкам, ожидавшим своей участи у золотого яйца. Она остановилась рядом с Талиной; та подвинулась и жестом пригласила ее занять место в полукруге претенденток.
Гул внезапно замер, превратившись в напряженное молчание; одно из яиц дернулось, раздался негромкий треск скорлупы; затем начали раскалываться остальные.
Новорожденные драконы, мокрые, неуклюжие, забарахтались на песке, торопливо выбираясь из обломков скорлупы. С хриплым карканьем и шипением они пытались встать на ноги – юные уродливые создания с клиновидными головами, слишком тяжелыми для тонких шей. Подростки в белых туниках стояли неподвижно, сосредоточившись в ментальном усилии – каждый старался привлечь к себе внимание дракона.
Первый новорожденный, освободившись от осколков, ринулся к ближайшему мальчику, который ловко отпрыгнул с дороги. Дракончик упал, уткнувшись носом прямо в ноги рослого черноволосого паренька. Тот опустился на колени, чтобы помочь своему дракону подняться на шатких, разъезжающихся лапах, потом заглянув в его радужные глаза. Джексом увидел, как Лайтол зажмурил веки, лицо его посерело. Боль и ужас потери продолжали терзать бывшего всадника с такой же силой, как и в тот проклятый день, когда его Ларт сгорел в фосфиновом пламени.
– Смотрите, золотое яйцо! – закричал Джексом. – Оно трескается! О, если бы…
Он захлопнул рот; ссориться с приятелем ему не хотелось. Конечно, как здорово, если бы Запечатление удалось Талине. Три Повелительницы Вейров – из Руата! Какой еще холд мог похвастать этим! Но было ясно, что симпатии Фелессана на стороне Брекки. Правда, полностью поглощенный событиями на площадке, он не слышал неосторожного замечания Джексома.
Золотое яйцо неожиданно треснуло прямо посередине, наклонилось, и юная королева с протестующим криком упала на спину в песок. Талина и две другие девушки быстро шагнули вперед, словно желали помочь новорожденной прийти в себя. Неуклюже оттолкнувшись крылом, королева перевернулась и встала на все четыре лапы. Девушки замерли, переглядываясь в нерешительности; вероятно, они были готовы предоставить первый шанс Брекки.
Но та как будто пребывала в трансе. Джексому показалось, что ее ничто не заботит. Она выглядела как безвольная, раздавленная кукла… Дракончик протяжно свистнул, и Брекки подняла голову, словно впервые поняла, где находится.
Королева повернулась к ней, вытянула шею; глаза, слишком большие для головы новорожденной, замерцали, разгораясь радужным блеском.
Пошатываясь, золотая сделала первый неуверенный шаг. В этот момент крохотный бронзовый файр мелькнул над площадкой рождений. С вызывающим пронзительным криком он повис прямо перед носом маленькой королевы – так близко, что она испуганно отпрянула назад и забила в воздухе крыльями, инстинктивно пытаясь защитить глаза. Драконы возмущенно зашипели. Талина бросилась вперед, прикрыв своим телом королеву от неожиданной атаки.
– Берд! Не смей! – Брекки сделала шаг, другой, вытянула руки, пытаясь поймать разозленного файра. Маленькая королева закричала и уткнулась головой в юбку Талины.
На миг девушки застыли в ожидании, пристально глядя друг на друга. Затем Талина улыбнулась и протянула руку Брекки. Но тут же склонилась над малышкой – дракончик с настойчивой требовательностью снова ткнулся ей в ноги.
Брекки повернулась и отступила. Лицо ее уже не выглядело застывшей маской горя; твердым шагом девушка направилась к выходу, где, поджидая ее, замерли две фигуры. И все это время бронзовый файр вился вокруг ее головы, испуская резкие, звенящие крики. Джексом улыбнулся – звуки напоминали гул кухонного колокола Руата, сигнал обеденного времени.
– Она не захотела снова получить дракона, – медленно сказал Фелессан. – Она даже не попыталась!
– Это огненная ящерица помешала ей, – возразил Джексом, удивляясь, почему он защищает Брекки.
– Плохо, очень плохо… Кто теперь рискнет попытаться?.. – пробормотал Лайтол. Голос его был мертвым. Управляющий Руатом словно сжался; плечи его ссутулились, руки безвольно повисли меж колен. Некоторые из ребят, прошедших Запечатление, начали уводить своих зверей с площадки. Джексом вертелся во все стороны, стараясь ничего не пропустить. Все закончилось очень быстро – несколько минут, не более.
– Гляди, Джексом, – Фелессан потянул его за рукав. – Гляди! Бирто заполучил бронзового, а у Пелломара только зеленый… Драконы не любят драчунов, а Пелломар – первый задира во всем Вейре… Счастья тебе, Бирто! – крикнул он приятелю.
– А самое маленькое яйцо даже не треснуло, – с тоской произнес Джексом. – Вылупится из него хоть кто-нибудь?
– Они говорили, вряд ли, – напомнил Фелессан, гораздо больше заинтересованный тем, какие драконы прошли Запечатление с его друзьями.
– Но если оно само не треснет, нельзя ли разбить его и помочь маленькому дракончику выбраться? Ну… Так, как делают с роженицей, если младенец не способен выбраться сам?
Лайтол повернулся к воспитаннику, лицо его было сердитым.
– Что может знать мальчик твоего возраста о роженицах?
– Я знаю, так было со мной, – храбро возразил Джексом. – Я чуть-чуть не умер… Лесса мне рассказывала… А этот дракончик… он погиб?
– Да. – Лайтолу было трудно вымолвить это, но он никогда не обманывал мальчика – Иногда они погибают. И так лучше для них – если зародыш сформировался неправильно.
Джексом бросил быстрый взгляд на свои руки и ноги – хотя он превосходно знал, что тело у него нормальное; на самом деле – даже более развитое и крепкое, чем у большинства ребят его возраста в холде.
– Я видел яйца, которые не трескались, – заявил Фелессан. – Зачем калеке появляться на свет?
– Но это яйцо – живое, – сказал Джексом. – Погляди, оно стало качаться!
– Да, верно! Оно двигается, – подтвердил Фелессан. – Но не треснет.
– Почему рядом с ним никого нет? – Джексом вскочил на ноги. Рядом с дрожащим, шатавшимся яйцом не было ни одного человека.
Середину арены заполняли всадники, вызывавшие вниз своих зверей – для того, чтобы помочь подросткам с новорожденными или развезти гостей в их холды. Большинство бронзовых, конечно, ушли с новой королевой. На огромной площадке рождений суетились люди; драконы один за другим взмывали в воздух, к верхнему туннелю. Но никто, даже разочарованные претенденты, не обращал внимания на оставшееся яйцо.
– Там Ф'лар! Надо сказать ему, Лайтол! Пожалуйста!
– Он знает, – строго ответил наставник Действительно, Ф'лар подозвал нескольких коричневых всадников и кивнул в сторону маленького яйца. – Идем, Лайтол! Поможем им!
– Случается, что королева приносит одно-два маленьких яйца, – сказал Лайтол. – Это не мое дело. И не твое.
Он повернулся и пошел к лестнице, видимо, нисколько не сомневаясь, что мальчики последуют за ним.
– Но они ничего не делают, – возмущенно пробормотал Джексом. Фелессан беспомощно пожал плечами.
– Идем! Пора есть. Сегодня будет чем полакомиться!
Джексом посмотрел на яйцо – оно раскачивалось все сильнее.
– Это несправедливо! Никого не беспокоит, что случится с тобой. Они беспокоятся о Брекки, а о тебе – нет! Давай же, малыш! Разбей скорлупу! Покажи им! Один хороший удар – и ты на воле!
Джексом боком пробирался мимо каменных сидений яруса, пока яйцо не оказалось прямо под ним. Оно продолжало раскачиваться, словно повинуясь его призывам, но вблизи, на расстоянии длины дракона, не было никого. Что-то странное, судорожное было в его движениях – словно заключенное в нем существо яростно, неистово рвалось наружу.
Забыв обо всем, Джексом оперся о каменный барьер и спрыгнул на песок. Теперь он мог видеть крохотные трещины на яйце, мог различить доносившийся изнутри стук, мог наблюдать, как трещинки едва заметно увеличиваются… Он коснулся яйца, и оно показалось ему тяжелым, как камень – таким же тяжелым, как в памятный день их приключения.
– Я помогу тебе, помогу! – закричал Джексом и пнул скорлупу яйца. Появилась большая трещина. Еще два сильных пинка, и она расширилась. Раздался жалобный крик – кончик носа маленького дракона пробил тугую оболочку.
– Ты хочешь жить – как хотел я! И ты нуждаешься только в небольшой помощи – как и я когда-то! – кричал Джексом, вцепившись пальцами в края щели. Большие куски скорлупы падали на песок – они были толще и тяжелее, чем у других новорожденных драконов. – Джексом, что ты там делаешь? – крикнул ему кто-то, но было уже поздно.
Он увидел толстую внутреннюю мембрану – именно с ней не сумело справиться маленькое существо. Выхватив из-за пояса нож, Джексом одним движением разрезал скользкую пленку. Из нее, словно из сумки, выпал крохотный белый комок – не больше, чем тело самого мальчика. Он нагнулся почти инстинктивно, стараясь помочь малышу встать на ноги.
И раньше, чем Ф'лар или кто-то из всадников успел вмешаться, полные обожания глаза белого дракона поднялись на юного лорда холда Руат. Запечатление свершилось.
Не сознавая, какую проблему он только что породил, Джексом с изумлением повернулся к ошеломленным зрителям.
– Он говорит, что его зовут Рут!
Глава 15
Внезапно она почувствовала крепкое объятие рук Ф'нора, ощутила прикосновение мыслей Канта, услышала щебет двух огненных ящериц.
Берд вывел ее с площадки к Ф'нору и Маноре. Ее поразило, какими усталыми и печальными они были. Брекки попыталась что-то сказать, но они не отвечали. Ф'нор поднял ее на руки и понес в свой вейр. Брекки улыбнулась, глядя на склонившееся к ней лицо любимого. Да, теперь она могла назвать его так – ее любимый, ее друг, радость ее сердца… Но как он изменился! Глубокие морщины сбегали от крыльев орлиного носа к уголкам рта, запавшие, воспаленные глаза потемнели, волосы свалялись и висели космами.
– Бедный мой, что с тобой случилось? – тихо сказала она; собственный голос, хриплый, ломкий, показался ей незнакомым.
Стон – нет, скорее рыдание, вырвалось у него. Ф'нор прижал девушку к груди; сначала осторожно, потом, почувствовав на лице тепло нежных ладоней, обнял ее со всей силой. Брекки вскрикнула – он едва не раздавил ее. Каким крепким было его объятье, какое счастье дарило прикосновение сильных рук!
В порыве радостного облегчения Ф'нор зарылся лицом в ее волосы, прижался губами к шее…
– Брекки, любимая… мы думали, что потеряли тебя… – повторял он снова и снова, пока торжествующий рев Канта не заглушил его голос.
– Что-то случилось с моей головой, – вздрогнув, пробормотала Брекки.
– Словно разум попал в капкан и утратил власть над телом… О, Ф'нор, Ф'нор! – Отчаяние, терзавшее ее все эти дни, внезапно выплеснулось наружу. – Я даже ненавидела Канта!
Слезы текли по ее щекам, рыдания сотрясали изможденное тело. Ф'нор гладил вздрагивавшие плечи девушки, целовал мокрые глаза… Брекки не могла успокоиться. Он встревоженно повернулся к Маноре.
– Пусть поплачет, Ф'нор. Ей станет легче.
Уверенность матери, плавные движения ее сильных рук успокоили Ф'нора. Как она старалась побороть странную болезнь Брекки! Не раз он замечал, что привычное, невозмутимое спокойствие вот-вот готово оставить Манору. Теперь Ф'нор был благодарен ей – ведь именно мать настояла на попытке этого повторного Запечатления. Ф'нор возражал, хотя она не понимала, чем вызваны его сомнения. Или делала вид, что не понимает. Он знал, что немногое может укрыться от взгляда Маноры. Хрупкое тело Брекки трепетало в его руках, боль потери с новой силой терзала сердце девушки. Файры озабоченно носились под сводом туннеля, рев Канта перешел в жалобный свист. Пальцы Брекки судорожно мяли одежду Ф'нора, она пыталась выговорить что-то, но слезы мешали ей.
– Она не может остановиться, Манора. Не может!
– Сейчас… Надо вывести ее из шока…
– Как?
– Старым проверенным способом… – И Манора перешла от слов к делу, несколько раз сильно шлепнув девушку по щекам. – Теперь отнеси ее в бассейн. Теплая вода расслабит мышцы.
– Не стоило бить ее, – сердито сказал Ф'нор.
Отбросив занавес, он шагнул к бассейну и осторожно опустил Брекки в воду. Девушка вздрогнула. Постепенно рыдания ее прекратились, сведенное судорогой тело расслабилось. Манора внимательно наблюдала за ней. Заметив, что Брекки пришла в себя, она насухо вытерла ее нагретыми полотенцами и жестом велела Ф'нору отнести девушку на постель, под теплые шкуры.
– Теперь ей надо поесть, Ф'нор. И тебе тоже, – строго сказала Манора, направляясь к выходу из вейра. – А кроме того, вспомни о своих обязанностях. Сегодня – день Запечатления.
Ф'нор раздраженно фыркнул и вдруг увидел, что Брекки слабо улыбается ему.
– Наверное, ты можешь сейчас побыть со мной, Ф'нор… Хотя бы до ночи…
– Мы останемся с тобой оба – Кант и я, – заверил коричневый всадник. Он наклонился и отбросил со лба Брекки завиток волос – так, словно это было самым важным делом в мире. Девушка накрыла его руку ладонью.
– Я знала, что вы со мной… все время знала… даже когда хотела умереть. – Внезапно ее глаза сердито блеснули: – Но как вы могли снова отвести меня на площадку? К другой королеве?
Кант выразил свое несогласие трубным ревом. Прикрывавший дверной проем занавес был приподнят, и она могла видеть дракона, свернувшегося на каменном ложе. Он повернул голову к девушке, его глаза мерцали в полумраке. Брекки заметила нездоровый зеленоватый оттенок его шкуры.
– Мы не хотели… Ф'лар настоял на этом… И Лесса. Они надеялись, что это поможет…
Собрав все силы, Брекки попыталась не вспоминать этот бесконечный путь по туннелю – вверх, вверх, до самого конца… и там… Горе утраты снова навалилось на нее, боль сжала сердце…
«Нет, нет!» – беззвучно вскричал Кант.
Теплые тела файров прижались к ее лицу и шее; Брекки ощущала их тревогу и страх так остро, словно мысли крохотных существ касались ее обнаженного мозга.
– Брекки! – Отчаяние и ужас в голосе Ф'нора были сильнее ментального зова дракона; мрак беспамятства отступил, словно в мозгу девушки захлопнулась дверь, ведущая в ледяную тьму Промежутка.
– Никогда не оставляйте меня! Не оставляйте одну! Я снова попаду туда… туда.. – крик Брекки перешел в рыдания.
«Я здесь, с тобой», – сказал Кант, а руки Ф'нора обняли ее. Неясные, неоформленные словами мысли ящериц, словно эхо ментального сигнала дракона, коснулись ее сознания. Брекки чувствовала, как нарастает их тревога, как крепнет решимость – помочь, защитить, спасти… Она цеплялась за эту мысленную нить, свою единственную надежду, единственное оружие в борьбе с болью и ужасом.
– Гралл и Берд беспокоятся, – сказала Брекки.
– Еще бы! – сердито ответил Ф'нор, словно девушка сомневалась в чувствах файров. – Нет, я не об этом… Мне кажется, они говорят, что встревожены. Ф'нор посмотрел ей в глаза, голос его стал мягче:
– Говорят? Да, они быстро учатся… Потому что любят нас.
– О, Ф'нор, что случилось бы со мной, если бы я не нашла Берда… в тот день, на пляже… Помнишь?
Всадник не отвечал. Положив ладони на хрупкие плечи Брекки, он с любовью смотрел на нее, пока в спальню не вошла Миррим. Зеленые файры кружились над головой девочки; она тащила заставленный тарелками поднос.
– Манора велела мне накормить Брекки, – строго заявила Миррим. Судя по содержимому подноса, она отнеслась к приказу хозяйки Нижних Пещер со всей серьезностью. – Ты должна съесть этот бульон… все до капли… и выпить кружку сока с успокоительным настоем. Хорошо выспишься и будешь чувствовать себя лучше.
С некоторым изумлением Брекки наблюдала, как девочка, повелительно кивнув Ф'нору на стол, опустила на каменную поверхность поднос с едой. Затем она ловко взбила подушку за спиной своей подопечной, повязала вокруг шеи салфетку и поднесла и ее губам ложку с бульоном.
– Может быть, ты перестанешь разглядывать меня, Ф'нор Бенденский, и примешься за еду? – судя по тону, Миррим собиралась твердо настоять на своем. – Там, на столе, хороший кусок мяса, так что не трать времени зря.
Улыбаясь, Ф'нор послушно поднялся. Ну точно, как Манора … или Брекки. Кажется, у них появилась достойная наследница.
Бульон был вкусным, и Брекки с удивлением поняла, что голодна. Глотая мясной отвар ложку за ложкой, она чувствовала, как согревается желудок, перестает кружиться голова. Потом она покорно выпила кружку сока – густого, сладкого, с терпким привкусом сонного снадобья.
– Не думаешь ли ты, Ф'нор Бенденский, что пора бы покормить и беднягу Канта? – спросила Миррим, помогая Брекки опуститься на подушку. – Вид у него неважный.
– Он ел… – в замешательстве начал Ф'нор.
– Ха! – теперь она явно подражала Лессе.
«Я должна наконец взяться за этого ребенка как следует», – через силу подумала Брекки, но тело наливалось необоримой вялостью, и она не могла пошевелить даже пальцем.
– Подымай эту ленивую кучу костей и веди на площадку для кормления, – продолжала распоряжаться Миррим. – Поторопись, Ф'нор. Скоро начнется праздник, а ты знаешь, что один взгляд на обедающего дракона может отбить аппетит у обитателей холдов. Идите, идите. Кант, вылезай из вейра.
Вслед за девочкой Ф'нор вышел из спальни. Последнее, что видела Брекки – изумленный взгляд Канта, которого Миррим тянула за ухо.
"Они ушли… покинули меня… – с внезапным ужасом подумала Брекки.
– Оставили одну…"
«Я здесь, с тобой», – напомнил Кант.
И два файра с обеих сторон любовно прильнули к ее щекам.
«Я тоже с тобой», – сказала Рамота. «И я», – добавил Мнемент. И, смешиваясь с их беззвучными голосами, раздались голоса всех других драконов – мягкие и успокаивающие.
– Ну, – возвращаясь в спальню, довольно сообщила Миррим, – теперь они поедят и скоро вернутся обратно. – Она приступила к обходу комнаты, гася светильники на стенах.
– Ф'нор сказал, что ты не хочешь оставаться одна, так что я побуду здесь, пока он не вернется.
«Я не одна», – хотела сказать девочке Брекки. Но веки ее смыкались, и спустя мгновение она уже провалилась в глубокий сон.
Брекки пришла в себя; конечно, она сильно ослабела, но опасности потерять ее больше не было. Ф'нор рискнул покинуть девушку, чтобы оказать уважение гостям и выпить с ними чашу вина. Силы Ф'лара восстановились, и, кажется, он понял, что кое-какие из его новых обязанностей лучше передать помощникам. И даже Лайтол, донельзя расстроенный тем, что Джексом прошел Запечатление с этим маленьким белым драконом – кстати, как это могло случиться? – даже Лайтол ухитрился напиться, благодаря заботливой опеке Робинтона, который наливал ему кружку за кружкой.
Все это Фелессан выпалил с такой скоростью, что голубой всадник расхохотался. Лайтол же склонил голову так благоговейно, что Джексома кольнуло раздражение – мрачная торжественность наставника казалась ему неуместной.
Фелессана, похоже, эти нюансы не беспокоили. Крепко схватив Джексома за рукав, он потащил его в сторону, подальше от взрослых. Они остановились у обрамлявшей песчаную арену стены, и Фелессан прошептал – так громко, что его, наверное, было слышно на трех нижних ярусах:
– Я и не надеялся, что тебе разрешат приехать… Все ходят такие мрачные – после… после… ну, ты знаешь!
– А больше ты ничего не слышал? – спросил Джексом, красноречивым взглядом призывая приятеля говорить потише.
– Что? – Фелессан озабоченно осмотрелся. – Неужели в Руате случилось что-то плохое?
Джексом покачал головой. Он украдкой взглянул на Лайтола, но тот, не обращая внимания на своего воспитанника, приветствовал знакомых всадников на верхних ярусах. Гости продолжали прибывать; одни – на крыльях драконов, другие – через нижний вход. Они быстро пробегали по обжигающему песку и карабкались вверх по крутой лестнице. Фелессан вдруг захихикал и, подтолкнув друга локтем, показал на важного мужчину и дородную женщину, пересекавших площадку рождений. У их башмаков, вероятно, были тонкие подошвы; жар от песка заставлял эту представительную пару семенить и мелко подпрыгивать.
– Не думал я, что соберется так много народа после того, что случилось, – возбужденно шепнул Фелессан, его широко распахнутые глаза пробегали по рядам. – Взгляни-ка на этих! – Он кивнул в сторону трех мальчишек на нижнем ярусе с эмблемами Нерата на груди. – У них такой вид, словно здесь воняет! Ты ведь не думаешь, что драконы воняют?
– Нет, конечно! От них совсем слабо пахнет… и так приятно! А эти парни… они здесь для Запечатления?
– Что ты! – Фелессан округлил глаза. – Претенденты будут в белом. Они придут позже… О-о-о-п! Кажется, им лучше поторопиться… Ты видел, как закачалось вон то яйцо?
Среди драконов поднялся гул; только что прибывшие, испуская возбужденные крики, приземлялись на верхних ярусах. Огромные крылья на мгновение закрыли от Джексома арену с кучкой яиц; в следующую секунду воздух был пуст, и он заметил, что теперь начали раскачиваться все яйца. Только одно оставалось неподвижным – маленькое яйцо, лежавшее отдельно у самой стены.
– Что с ним? – спросил Джексом.
– С этим маленьким? – Фелессан вздохнул и отвернулся.
– Мы же ничего с ним не делали…
– Я не делал, – твердо заявил Фелессан, посмотрев на Джексома. – Ты его трогал.
– Да, прикоснулся к нему… но разве это значит, что я его повредил?
– пытался успокоить свою нечистую совесть юный лорд.
– Нет, прикосновение не вредит им. Претенденты целыми днями гладят их – и некоторые даже покачиваются.
– Тогда почему же оно лежит в стороне?
Джексому было трудно перекричать поднявшийся над площадкой гам – крики и свист драконов, отражаясь от стен, бушевали в пещере.
– Не знаю, – Фелессан пожал плечами. – Может быть, из него никто не вылупится… Во всяком случае, так говорят.
– Но я ничего с ним не делал! – Джексом чуть не плакал.
– Кто спорит? – успокоил его приятель. – Смотри, вот идут претенденты! – И тут Фелессан, уткнувшись губами прямо в ухо Джексому, сообщил юному лорду такую невероятную новость, что повторять ее пришлось трижды.
– Повторное Запечатление? Брекки? – воскликнул пораженный Джексом – громче, чем ему хотелось. Он привстал и бросил опасливый взгляд в сторону Лайтола.
– Потише! – прошипел Фелессан, заталкивая приятеля обратно на сиденье. – Ты еще не знаешь, что здесь будет! Сейчас я тебе расскажу! – Глаза его горели от нетерпения; видимо, он был готов выложить все тайны Вейра Бенден.
– Но разве может Брекки еще раз пройти Запечатление? Почему? Как? – возбужденно сыпал вопросы Джексом; в голове у него крутился ураган видений – Лайтол в куртке всадника, на шее собственного дракона; торжествующая Брекки в обнимку с новой королевой; залитое слезами лицо Талины, знаменующее поражение Руата.
– Вот так! Однажды она уже прошла Запечатление с драконом. И она еще совсем не старая! Все говорят, что Брекки была бы гораздо лучшей Госпожой Вейра, чем Килара. И потом… – он понизил голос, – Ф'нор любит ее! Я слышал, – Фелессан сделал многозначительную паузу, – я слышал, Ф'нор пошлет Канта вдогонку за ее королевой!
Джексом, потрясенный, уставился на друга.
– Ты рехнулся! Коричневые драконы не летают с королевами!
– Ну, Ф'нор может попытаться…
– Но… Но…
– Может, и так, – мудро согласился Фелессан. – Посмотрим. Видел бы ты Ф'лара и Ф'нора! – Глаза его стали вдвое больше. – Но Лесса, моя мать, сказала им, что надо делать. Брекки должна снова пройти Запечатление. Нельзя, чтобы она стала наполовину мертвой.
Оба мальчика виновато посмотрели в сторону Лайтола.
– Они… они думают, что у Брекки может получиться?
Фелессан пожал плечами:
– Сейчас увидим. Они уже близко.
Словно подтверждая его слова, из темного зева верхнего туннеля вырвался бронзовый, следом за ним – другой, третий… Сверкающим пунктиром, – нос к хвосту, – они спланировали вниз, на арену. – Талина! – закричал Джексом, вскакивая на ноги. – Вон Талина, Лайтол! – Он метнулся к своему опекуну и потянул его за рукав. Но тот ничего не замечал; взгляд управляющего Руатом был направлен на девушку, появившуюся из нижнего прохода. Два человека, мужчина и женщина, сопровождали ее, они остались у порога, словно не смели шагнуть вслед за ней на песчаную площадку.
– Это Брекки, все в порядке, – хрипло выдохнул Фелессан, скользнувший за приятелем вдоль ряда каменных сидений.
Она слегка запнулась и замерла, нечувствительная к жару нагретого песка. Затем, приподняв беспомощно плечи, медленно двинулась к пяти остальным девушкам, ожидавшим своей участи у золотого яйца. Она остановилась рядом с Талиной; та подвинулась и жестом пригласила ее занять место в полукруге претенденток.
Гул внезапно замер, превратившись в напряженное молчание; одно из яиц дернулось, раздался негромкий треск скорлупы; затем начали раскалываться остальные.
Новорожденные драконы, мокрые, неуклюжие, забарахтались на песке, торопливо выбираясь из обломков скорлупы. С хриплым карканьем и шипением они пытались встать на ноги – юные уродливые создания с клиновидными головами, слишком тяжелыми для тонких шей. Подростки в белых туниках стояли неподвижно, сосредоточившись в ментальном усилии – каждый старался привлечь к себе внимание дракона.
Первый новорожденный, освободившись от осколков, ринулся к ближайшему мальчику, который ловко отпрыгнул с дороги. Дракончик упал, уткнувшись носом прямо в ноги рослого черноволосого паренька. Тот опустился на колени, чтобы помочь своему дракону подняться на шатких, разъезжающихся лапах, потом заглянув в его радужные глаза. Джексом увидел, как Лайтол зажмурил веки, лицо его посерело. Боль и ужас потери продолжали терзать бывшего всадника с такой же силой, как и в тот проклятый день, когда его Ларт сгорел в фосфиновом пламени.
– Смотрите, золотое яйцо! – закричал Джексом. – Оно трескается! О, если бы…
Он захлопнул рот; ссориться с приятелем ему не хотелось. Конечно, как здорово, если бы Запечатление удалось Талине. Три Повелительницы Вейров – из Руата! Какой еще холд мог похвастать этим! Но было ясно, что симпатии Фелессана на стороне Брекки. Правда, полностью поглощенный событиями на площадке, он не слышал неосторожного замечания Джексома.
Золотое яйцо неожиданно треснуло прямо посередине, наклонилось, и юная королева с протестующим криком упала на спину в песок. Талина и две другие девушки быстро шагнули вперед, словно желали помочь новорожденной прийти в себя. Неуклюже оттолкнувшись крылом, королева перевернулась и встала на все четыре лапы. Девушки замерли, переглядываясь в нерешительности; вероятно, они были готовы предоставить первый шанс Брекки.
Но та как будто пребывала в трансе. Джексому показалось, что ее ничто не заботит. Она выглядела как безвольная, раздавленная кукла… Дракончик протяжно свистнул, и Брекки подняла голову, словно впервые поняла, где находится.
Королева повернулась к ней, вытянула шею; глаза, слишком большие для головы новорожденной, замерцали, разгораясь радужным блеском.
Пошатываясь, золотая сделала первый неуверенный шаг. В этот момент крохотный бронзовый файр мелькнул над площадкой рождений. С вызывающим пронзительным криком он повис прямо перед носом маленькой королевы – так близко, что она испуганно отпрянула назад и забила в воздухе крыльями, инстинктивно пытаясь защитить глаза. Драконы возмущенно зашипели. Талина бросилась вперед, прикрыв своим телом королеву от неожиданной атаки.
– Берд! Не смей! – Брекки сделала шаг, другой, вытянула руки, пытаясь поймать разозленного файра. Маленькая королева закричала и уткнулась головой в юбку Талины.
На миг девушки застыли в ожидании, пристально глядя друг на друга. Затем Талина улыбнулась и протянула руку Брекки. Но тут же склонилась над малышкой – дракончик с настойчивой требовательностью снова ткнулся ей в ноги.
Брекки повернулась и отступила. Лицо ее уже не выглядело застывшей маской горя; твердым шагом девушка направилась к выходу, где, поджидая ее, замерли две фигуры. И все это время бронзовый файр вился вокруг ее головы, испуская резкие, звенящие крики. Джексом улыбнулся – звуки напоминали гул кухонного колокола Руата, сигнал обеденного времени.
– Она не захотела снова получить дракона, – медленно сказал Фелессан. – Она даже не попыталась!
– Это огненная ящерица помешала ей, – возразил Джексом, удивляясь, почему он защищает Брекки.
– Плохо, очень плохо… Кто теперь рискнет попытаться?.. – пробормотал Лайтол. Голос его был мертвым. Управляющий Руатом словно сжался; плечи его ссутулились, руки безвольно повисли меж колен. Некоторые из ребят, прошедших Запечатление, начали уводить своих зверей с площадки. Джексом вертелся во все стороны, стараясь ничего не пропустить. Все закончилось очень быстро – несколько минут, не более.
– Гляди, Джексом, – Фелессан потянул его за рукав. – Гляди! Бирто заполучил бронзового, а у Пелломара только зеленый… Драконы не любят драчунов, а Пелломар – первый задира во всем Вейре… Счастья тебе, Бирто! – крикнул он приятелю.
– А самое маленькое яйцо даже не треснуло, – с тоской произнес Джексом. – Вылупится из него хоть кто-нибудь?
– Они говорили, вряд ли, – напомнил Фелессан, гораздо больше заинтересованный тем, какие драконы прошли Запечатление с его друзьями.
– Но если оно само не треснет, нельзя ли разбить его и помочь маленькому дракончику выбраться? Ну… Так, как делают с роженицей, если младенец не способен выбраться сам?
Лайтол повернулся к воспитаннику, лицо его было сердитым.
– Что может знать мальчик твоего возраста о роженицах?
– Я знаю, так было со мной, – храбро возразил Джексом. – Я чуть-чуть не умер… Лесса мне рассказывала… А этот дракончик… он погиб?
– Да. – Лайтолу было трудно вымолвить это, но он никогда не обманывал мальчика – Иногда они погибают. И так лучше для них – если зародыш сформировался неправильно.
Джексом бросил быстрый взгляд на свои руки и ноги – хотя он превосходно знал, что тело у него нормальное; на самом деле – даже более развитое и крепкое, чем у большинства ребят его возраста в холде.
– Я видел яйца, которые не трескались, – заявил Фелессан. – Зачем калеке появляться на свет?
– Но это яйцо – живое, – сказал Джексом. – Погляди, оно стало качаться!
– Да, верно! Оно двигается, – подтвердил Фелессан. – Но не треснет.
– Почему рядом с ним никого нет? – Джексом вскочил на ноги. Рядом с дрожащим, шатавшимся яйцом не было ни одного человека.
Середину арены заполняли всадники, вызывавшие вниз своих зверей – для того, чтобы помочь подросткам с новорожденными или развезти гостей в их холды. Большинство бронзовых, конечно, ушли с новой королевой. На огромной площадке рождений суетились люди; драконы один за другим взмывали в воздух, к верхнему туннелю. Но никто, даже разочарованные претенденты, не обращал внимания на оставшееся яйцо.
– Там Ф'лар! Надо сказать ему, Лайтол! Пожалуйста!
– Он знает, – строго ответил наставник Действительно, Ф'лар подозвал нескольких коричневых всадников и кивнул в сторону маленького яйца. – Идем, Лайтол! Поможем им!
– Случается, что королева приносит одно-два маленьких яйца, – сказал Лайтол. – Это не мое дело. И не твое.
Он повернулся и пошел к лестнице, видимо, нисколько не сомневаясь, что мальчики последуют за ним.
– Но они ничего не делают, – возмущенно пробормотал Джексом. Фелессан беспомощно пожал плечами.
– Идем! Пора есть. Сегодня будет чем полакомиться!
Джексом посмотрел на яйцо – оно раскачивалось все сильнее.
– Это несправедливо! Никого не беспокоит, что случится с тобой. Они беспокоятся о Брекки, а о тебе – нет! Давай же, малыш! Разбей скорлупу! Покажи им! Один хороший удар – и ты на воле!
Джексом боком пробирался мимо каменных сидений яруса, пока яйцо не оказалось прямо под ним. Оно продолжало раскачиваться, словно повинуясь его призывам, но вблизи, на расстоянии длины дракона, не было никого. Что-то странное, судорожное было в его движениях – словно заключенное в нем существо яростно, неистово рвалось наружу.
Забыв обо всем, Джексом оперся о каменный барьер и спрыгнул на песок. Теперь он мог видеть крохотные трещины на яйце, мог различить доносившийся изнутри стук, мог наблюдать, как трещинки едва заметно увеличиваются… Он коснулся яйца, и оно показалось ему тяжелым, как камень – таким же тяжелым, как в памятный день их приключения.
– Я помогу тебе, помогу! – закричал Джексом и пнул скорлупу яйца. Появилась большая трещина. Еще два сильных пинка, и она расширилась. Раздался жалобный крик – кончик носа маленького дракона пробил тугую оболочку.
– Ты хочешь жить – как хотел я! И ты нуждаешься только в небольшой помощи – как и я когда-то! – кричал Джексом, вцепившись пальцами в края щели. Большие куски скорлупы падали на песок – они были толще и тяжелее, чем у других новорожденных драконов. – Джексом, что ты там делаешь? – крикнул ему кто-то, но было уже поздно.
Он увидел толстую внутреннюю мембрану – именно с ней не сумело справиться маленькое существо. Выхватив из-за пояса нож, Джексом одним движением разрезал скользкую пленку. Из нее, словно из сумки, выпал крохотный белый комок – не больше, чем тело самого мальчика. Он нагнулся почти инстинктивно, стараясь помочь малышу встать на ноги.
И раньше, чем Ф'лар или кто-то из всадников успел вмешаться, полные обожания глаза белого дракона поднялись на юного лорда холда Руат. Запечатление свершилось.
Не сознавая, какую проблему он только что породил, Джексом с изумлением повернулся к ошеломленным зрителям.
– Он говорит, что его зовут Рут!
Глава 15
Вечер в Вейре Бенден – пир после Запечатления
«Выйти на дневной свет из самых дальних, мрачных туннелей холда. Вот на что это похоже, – думала Брекки. И Берд показал ей дорогу. Воспоминания заставили девушку содрогнуться. – Если мой разум вновь соскользнет во тьму…»Внезапно она почувствовала крепкое объятие рук Ф'нора, ощутила прикосновение мыслей Канта, услышала щебет двух огненных ящериц.
Берд вывел ее с площадки к Ф'нору и Маноре. Ее поразило, какими усталыми и печальными они были. Брекки попыталась что-то сказать, но они не отвечали. Ф'нор поднял ее на руки и понес в свой вейр. Брекки улыбнулась, глядя на склонившееся к ней лицо любимого. Да, теперь она могла назвать его так – ее любимый, ее друг, радость ее сердца… Но как он изменился! Глубокие морщины сбегали от крыльев орлиного носа к уголкам рта, запавшие, воспаленные глаза потемнели, волосы свалялись и висели космами.
– Бедный мой, что с тобой случилось? – тихо сказала она; собственный голос, хриплый, ломкий, показался ей незнакомым.
Стон – нет, скорее рыдание, вырвалось у него. Ф'нор прижал девушку к груди; сначала осторожно, потом, почувствовав на лице тепло нежных ладоней, обнял ее со всей силой. Брекки вскрикнула – он едва не раздавил ее. Каким крепким было его объятье, какое счастье дарило прикосновение сильных рук!
В порыве радостного облегчения Ф'нор зарылся лицом в ее волосы, прижался губами к шее…
– Брекки, любимая… мы думали, что потеряли тебя… – повторял он снова и снова, пока торжествующий рев Канта не заглушил его голос.
– Что-то случилось с моей головой, – вздрогнув, пробормотала Брекки.
– Словно разум попал в капкан и утратил власть над телом… О, Ф'нор, Ф'нор! – Отчаяние, терзавшее ее все эти дни, внезапно выплеснулось наружу. – Я даже ненавидела Канта!
Слезы текли по ее щекам, рыдания сотрясали изможденное тело. Ф'нор гладил вздрагивавшие плечи девушки, целовал мокрые глаза… Брекки не могла успокоиться. Он встревоженно повернулся к Маноре.
– Пусть поплачет, Ф'нор. Ей станет легче.
Уверенность матери, плавные движения ее сильных рук успокоили Ф'нора. Как она старалась побороть странную болезнь Брекки! Не раз он замечал, что привычное, невозмутимое спокойствие вот-вот готово оставить Манору. Теперь Ф'нор был благодарен ей – ведь именно мать настояла на попытке этого повторного Запечатления. Ф'нор возражал, хотя она не понимала, чем вызваны его сомнения. Или делала вид, что не понимает. Он знал, что немногое может укрыться от взгляда Маноры. Хрупкое тело Брекки трепетало в его руках, боль потери с новой силой терзала сердце девушки. Файры озабоченно носились под сводом туннеля, рев Канта перешел в жалобный свист. Пальцы Брекки судорожно мяли одежду Ф'нора, она пыталась выговорить что-то, но слезы мешали ей.
– Она не может остановиться, Манора. Не может!
– Сейчас… Надо вывести ее из шока…
– Как?
– Старым проверенным способом… – И Манора перешла от слов к делу, несколько раз сильно шлепнув девушку по щекам. – Теперь отнеси ее в бассейн. Теплая вода расслабит мышцы.
– Не стоило бить ее, – сердито сказал Ф'нор.
Отбросив занавес, он шагнул к бассейну и осторожно опустил Брекки в воду. Девушка вздрогнула. Постепенно рыдания ее прекратились, сведенное судорогой тело расслабилось. Манора внимательно наблюдала за ней. Заметив, что Брекки пришла в себя, она насухо вытерла ее нагретыми полотенцами и жестом велела Ф'нору отнести девушку на постель, под теплые шкуры.
– Теперь ей надо поесть, Ф'нор. И тебе тоже, – строго сказала Манора, направляясь к выходу из вейра. – А кроме того, вспомни о своих обязанностях. Сегодня – день Запечатления.
Ф'нор раздраженно фыркнул и вдруг увидел, что Брекки слабо улыбается ему.
– Наверное, ты можешь сейчас побыть со мной, Ф'нор… Хотя бы до ночи…
– Мы останемся с тобой оба – Кант и я, – заверил коричневый всадник. Он наклонился и отбросил со лба Брекки завиток волос – так, словно это было самым важным делом в мире. Девушка накрыла его руку ладонью.
– Я знала, что вы со мной… все время знала… даже когда хотела умереть. – Внезапно ее глаза сердито блеснули: – Но как вы могли снова отвести меня на площадку? К другой королеве?
Кант выразил свое несогласие трубным ревом. Прикрывавший дверной проем занавес был приподнят, и она могла видеть дракона, свернувшегося на каменном ложе. Он повернул голову к девушке, его глаза мерцали в полумраке. Брекки заметила нездоровый зеленоватый оттенок его шкуры.
– Мы не хотели… Ф'лар настоял на этом… И Лесса. Они надеялись, что это поможет…
Собрав все силы, Брекки попыталась не вспоминать этот бесконечный путь по туннелю – вверх, вверх, до самого конца… и там… Горе утраты снова навалилось на нее, боль сжала сердце…
«Нет, нет!» – беззвучно вскричал Кант.
Теплые тела файров прижались к ее лицу и шее; Брекки ощущала их тревогу и страх так остро, словно мысли крохотных существ касались ее обнаженного мозга.
– Брекки! – Отчаяние и ужас в голосе Ф'нора были сильнее ментального зова дракона; мрак беспамятства отступил, словно в мозгу девушки захлопнулась дверь, ведущая в ледяную тьму Промежутка.
– Никогда не оставляйте меня! Не оставляйте одну! Я снова попаду туда… туда.. – крик Брекки перешел в рыдания.
«Я здесь, с тобой», – сказал Кант, а руки Ф'нора обняли ее. Неясные, неоформленные словами мысли ящериц, словно эхо ментального сигнала дракона, коснулись ее сознания. Брекки чувствовала, как нарастает их тревога, как крепнет решимость – помочь, защитить, спасти… Она цеплялась за эту мысленную нить, свою единственную надежду, единственное оружие в борьбе с болью и ужасом.
– Гралл и Берд беспокоятся, – сказала Брекки.
– Еще бы! – сердито ответил Ф'нор, словно девушка сомневалась в чувствах файров. – Нет, я не об этом… Мне кажется, они говорят, что встревожены. Ф'нор посмотрел ей в глаза, голос его стал мягче:
– Говорят? Да, они быстро учатся… Потому что любят нас.
– О, Ф'нор, что случилось бы со мной, если бы я не нашла Берда… в тот день, на пляже… Помнишь?
Всадник не отвечал. Положив ладони на хрупкие плечи Брекки, он с любовью смотрел на нее, пока в спальню не вошла Миррим. Зеленые файры кружились над головой девочки; она тащила заставленный тарелками поднос.
– Манора велела мне накормить Брекки, – строго заявила Миррим. Судя по содержимому подноса, она отнеслась к приказу хозяйки Нижних Пещер со всей серьезностью. – Ты должна съесть этот бульон… все до капли… и выпить кружку сока с успокоительным настоем. Хорошо выспишься и будешь чувствовать себя лучше.
С некоторым изумлением Брекки наблюдала, как девочка, повелительно кивнув Ф'нору на стол, опустила на каменную поверхность поднос с едой. Затем она ловко взбила подушку за спиной своей подопечной, повязала вокруг шеи салфетку и поднесла и ее губам ложку с бульоном.
– Может быть, ты перестанешь разглядывать меня, Ф'нор Бенденский, и примешься за еду? – судя по тону, Миррим собиралась твердо настоять на своем. – Там, на столе, хороший кусок мяса, так что не трать времени зря.
Улыбаясь, Ф'нор послушно поднялся. Ну точно, как Манора … или Брекки. Кажется, у них появилась достойная наследница.
Бульон был вкусным, и Брекки с удивлением поняла, что голодна. Глотая мясной отвар ложку за ложкой, она чувствовала, как согревается желудок, перестает кружиться голова. Потом она покорно выпила кружку сока – густого, сладкого, с терпким привкусом сонного снадобья.
– Не думаешь ли ты, Ф'нор Бенденский, что пора бы покормить и беднягу Канта? – спросила Миррим, помогая Брекки опуститься на подушку. – Вид у него неважный.
– Он ел… – в замешательстве начал Ф'нор.
– Ха! – теперь она явно подражала Лессе.
«Я должна наконец взяться за этого ребенка как следует», – через силу подумала Брекки, но тело наливалось необоримой вялостью, и она не могла пошевелить даже пальцем.
– Подымай эту ленивую кучу костей и веди на площадку для кормления, – продолжала распоряжаться Миррим. – Поторопись, Ф'нор. Скоро начнется праздник, а ты знаешь, что один взгляд на обедающего дракона может отбить аппетит у обитателей холдов. Идите, идите. Кант, вылезай из вейра.
Вслед за девочкой Ф'нор вышел из спальни. Последнее, что видела Брекки – изумленный взгляд Канта, которого Миррим тянула за ухо.
"Они ушли… покинули меня… – с внезапным ужасом подумала Брекки.
– Оставили одну…"
«Я здесь, с тобой», – напомнил Кант.
И два файра с обеих сторон любовно прильнули к ее щекам.
«Я тоже с тобой», – сказала Рамота. «И я», – добавил Мнемент. И, смешиваясь с их беззвучными голосами, раздались голоса всех других драконов – мягкие и успокаивающие.
– Ну, – возвращаясь в спальню, довольно сообщила Миррим, – теперь они поедят и скоро вернутся обратно. – Она приступила к обходу комнаты, гася светильники на стенах.
– Ф'нор сказал, что ты не хочешь оставаться одна, так что я побуду здесь, пока он не вернется.
«Я не одна», – хотела сказать девочке Брекки. Но веки ее смыкались, и спустя мгновение она уже провалилась в глубокий сон.
* * *
Лесса обвела взглядом чашу Вейра, круг столов, за которыми пировали запозднившиеся гости. Грусть лежала у нее на сердце – грусть, для которой, казалось, не было причин. Жители холдов и мастера, родители новых всадников, сами подростки, то и дело бегавшие приласкать своих дракончиков, да и постоянные обитатели Вейра выглядели довольными; ни вражды, ни горечи не звучало в их смехе и речах. Тем не менее, печаль томила Лессу – и сознание, что она не может избавиться от нее.Брекки пришла в себя; конечно, она сильно ослабела, но опасности потерять ее больше не было. Ф'нор рискнул покинуть девушку, чтобы оказать уважение гостям и выпить с ними чашу вина. Силы Ф'лара восстановились, и, кажется, он понял, что кое-какие из его новых обязанностей лучше передать помощникам. И даже Лайтол, донельзя расстроенный тем, что Джексом прошел Запечатление с этим маленьким белым драконом – кстати, как это могло случиться? – даже Лайтол ухитрился напиться, благодаря заботливой опеке Робинтона, который наливал ему кружку за кружкой.