Страница:
– Р'март просил принять десятерых… но только один ранен серьезно.
– Остальным лучше оставаться на севере.
Ф'нор пустился в рассуждения о том, что Брекки слишком разбрасывается. С самого начала ему было ясно, что она обладает минимумом привилегий и тащит всю работу, которой положено заниматься старшей Госпоже Вейра. Вирент, королева Брекки, еще росла и нуждалась в ее заботах. К тому же, девушка воспитывала маленькую Миррим и ухаживала за тяжелоранеными. Не многие настоящие лекари могли бы с ней сравниться. Обладая удивительным чутьем и бесконечным терпением, Брекки всегда появлялась в тот момент, когда требовалось наложить на рану свежую мазь или успокоить горящего в лихорадке больного. Мягкие, уверенные движения ее рук вселяли надежду и бодрость. Но она умела и прикрикнуть на слишком капризных пациентов. Т'бор слушал, уставившись в пол; слова Ф'нора не были для него откровением. Да, сотни Оборотов всадники лечились и выздоравливали в собственных Вейрах. Почему Южный должен обременять себя ранеными? Молодой Предводитель поднял виноватые глаза на девушку.
– Я благодарен тебе за помощь, Брекки, – сказал он, – очень благодарен. Конечно, заботиться о раненых из шести Вейров…
– Бенден присылает совсем немного, – бросив взгляд на Ф'нора, быстро возразила Брекки.
– Да, пожалуй, – согласился тот. – Половина ваших гостей – из Форта. Они могли бы с таким же успехом греться на берегах Южного Болла.
– Ну, Т'тон… – нерешительно начал Т'бор.
– Дело не в нем, – прервала Предводителя Брекки. Тон девушки был так резок, что Ф'нор с удивлением посмотрел на нее.
– Ты ничего не скрываешь, маленькая Госпожа?
– Что ты имеешь в виду, Брекки? – нахмурился Т'бор.
Лицо девушки вспыхнуло.
– Видишь ли… всадники с самыми серьезными ожогами… они из Крыла Мардры. И мне кажется, они летали высоко… может быть, в первом поясе обороны…
– И что же, сама Мардра вела их? Значит, ее Лорант сжигает Нити и жует огненный камень, словно бесплодная зеленая самка? Вот почему она так редко поднимается в брачный полет!
– Я не говорила, что Лорант жует камень, – покачала головой Брекки.
– Мардра в своем уме и не собирается уступать место Госпожи Форта кому-нибудь помоложе… Нет, она использовала огнемет.
– На верхнем уровне? Где Нити падают гуще всего? – Ф'нор был ошеломлен. Королевы всегда летали у самой земли, вылавливая отдельные Нити, с которыми не успели расправиться наверху боевые драконы. – Ты знал об этом? – коричневый всадник повернулся к Т'бору.
Тот пожал плечами.
– Знал, не знал… Что я могу поделать?
– Но ведь речь идет не только о пренебрежении традициями… которые, по словам Т'тона, свято соблюдают все всадники Форта. Нарушен здравый смысл! И ты считаешь, мы не должны вмешиваться?
Предводитель Южного тяжелым взглядом уставился на Ф'нора: глубокие морщины, прорезавшие лицо Т'бора, делали его на много Оборотов старше. – Я рассказал тебе, чем закончился тот фарс… встреча Предводителей в Форт Вейре, когда Т'тон настаивал на виновности Терри. – Т'бор стиснул кулаки, губы его искривились от возмущения. – Вейр – превыше всего, даже здравого смысла! Каждый занимается своими собственными делами, несогласных – в Промежуток! Что ж, я буду заниматься только своими делами. И добьюсь покорности! От всех! Не исключая Килары!
– Во имя Яйца, причем здесь Килара?
Т'бор задумчиво посмотрел на Ф'нора. Потом, пожав плечами, сказал:
– Через четыре дня Килара хочет отправиться на торжество в Телгар. Нас не пригласили, и я не обижен. Южный Вейр не связан с холдом Телгар, а свадьба – это внутреннее дело обитателей холдов… Но Килара настаивает… И я уверен, она задумала какую-то каверзу… Вместе с наболским лордом.
– С Мероном? – Ф'нору казалось, что из-за этого типа вряд ли стоит теперь беспокоиться. После бескровного сражения под Вейром Бенден, восемь Оборотов назад, он потерял всякий авторитет. Ни один лорд с тех пор не заключал союза с Наболом. Даже Нессел, владетель Крома, который отнюдь не блистал умом.
– Мы должны остерегаться не Мерона – Килары! К чему бы она ни приложила руку, все становится кривым…
Ф'нор задумчиво кивнул головой.
– Да, я был бы спокойней, если бы она собиралась, скажем, в Форт холд. Лорд Грох считает, что ее давно пора задушить. Но она сестра Ларада Телгарского и, будем надеяться, он сам сумеет присмотреть за ней… Ф'лар с Лессой тоже будут в Телгаре… она не рискнет связываться с Лессой. В конце концов, что может она натворить? Заставит Нити чаще валиться нам на головы?
Брекки побледнела и глубоко, с каким-то всхлипом втянула воздух. Лицо Т'бора передернулось.
– Нет, конечно, Килара здесь ни при чем, – с мрачной обреченностью произнес молодой вождь Южного. – Никто не знает, чем вызвано изменение атак Нитей.
– Что случилось? – Ф'нор встал, мягко отстранив руки Брекки.
– Ты не знаешь, что нарушился ритм атак?
– Нет. – Он посмотрел на девушку: казалось, Брекки интересует только ее сумка с лекарствами.
Не поднимая головы, она спокойно сказала:
– У тебя был жар, Ф'нор, когда пришли новости с севера. Я не хотела тебя беспокоить.
Т'бор фыркнул, словно замешательство Ф'нора доставило ему удовольствие.
– Да и зачем? Вспомни, даже таблицы Ф'лара не включают расчетов для Южного материка… Кого заботит, что творится в этой части мира! – с этими словами Т'бор вышел из вейра.
Ф'нор шагнул следом, но Брекки поймала его за руку.
– Нет, Ф'нор, не надо! Не стоит давить на него!
Он опустил глаза на взволнованное лицо девушки. Что с ней происходит? Неужели она любит Т'бора?
– Хорошо. Тогда расскажи мне все сама. У меня ранена рука, но с головой полный порядок.
Не перебивая Брекки, Ф'нор выслушал историю о событиях в Вейре Бенден, когда Нити неожиданно упали на леса Лемоса. Потом сказал:
– Что ж, может быть, это добавит Древним немного разума… Но поведение Т'бора мне непонятно. Разве нас, на севере, не беспокоит все происходящее здесь?
Брекки коснулась ладонью его здоровой руки, словно призывая к спокойствию.
– Поверь, ему нелегко с Киларой… Жизнь тут слишком напоминает изгнание.
– Я знаю! – в Бендене у Ф'нора были свои проблемы с Киларой. Многие всадники вздохнули спокойно, когда она стала Госпожой Южного Вейра.
– Ты видишь, сколько сделал Т'бор в Южном за эти Обороты, – продолжала Брекки.
Да, Вейр процветал; Т'бор оказался рачительным хозяином.
– Закончил ли он исследование континента? – спросил коричневый всадник. Он не помнил ни одного отчета, приходившего в Бенден.
– Не думаю. Западные пустыни ужасны. Пару раз всадники пытались разведать те места, но ветры заставили их вернуться назад. А на востоке – лишь океан. Возможно, пустыни простираются вдоль всего побережья. Край света, и только…
Ф'нор согнул забинтованную руку, глаза его сверкнули.
– Послушай меня, Ф'нор из Бендена, – резко сказала Брекки, безошибочно угадывая, куда устремились мысли всадника. – Твоя рана еще не затянулась, и ты не можешь уходить в Промежуток. Сильный холод опасен для открытой раны. Не пытайся хитрить со мной!
– О Брекки, милая, я не знал, что ты так заботишься обо мне! – воскликнул Ф'нор, весьма довольный этой суровой отповедью.
Девушка обдала его таким пронзительным взглядом, что улыбка Ф'нора увяла. Потом, будто раскаиваясь в столь откровенном проявлении чувств, она шутливо подтолкнула его к двери.
– Иди! Забирай своего бедного одинокого зверя и ложись на берегу греться под солнцем. Слышишь, Кант зовет тебя?
Она вышла вместе с ним из вейра и была уже на середине поляны, когда Ф'нор сообразил, что не расслышал сигнала Канта.
– Брекки?
Она нерешительно обернулась – уже на самой опушке под деревьями.
– Ты можешь говорить с другими драконами?
– Да. – Она повернулась и исчезла среди огромных стволов. – Клянусь Яйцом! – Ф'нор был поражен. – Почему ты не сказал мне? – напустился он на своего коричневого, разомлевшего на теплой земле позади вейра.
«Ты не спрашивал, – ответил Кант. – Я люблю Брекки.»
– Невозможный зверь, – сказал Ф'нор и посмотрел на край поляны – туда, где в роще цветущих деревьев исчезла Брекки. Брекки?! Пораженный, он уставился на Канта. Драконы очень редко называли людей по именам – это служило признаком особой интимности. Обычно звери передавали облик человека, добавляя слова «он» или «она», смотря по обстоятельствам. И то, что Кант столь фамильярно назвал обитательницу другого Вейра, было удивительно. Надо рассказать Ф'лару!
«Я хочу в воду», – с такой тоской произнес Кант, что его всадник невольно расхохотался, – Иди, купайся! Я посмотрю.
Голова коричневого нежно ткнулась в здоровое плечо Ф'нора.
«Твоя рана почти зажила. Хорошо. Скоро мы вернемся в свой Вейр. Будем опять жечь Нити».
– Только не говори мне, что ты знал о нарушении графика.
«Знал», – прервал его короткий ответ Канта.
– Тогда почему же ты, червяк с крыльями, глупый, как скорлупа… «Иногда дракон лучше знает, что нужно его всаднику, чем сам всадник. Ты должен выздороветь, чтобы драться с Нитями. Я хочу поплавать». Дальнейшие споры были бесполезны, и Ф'нор взгромоздился на шею дракона. Они полетели к берегу – долгий путь для любого, кто привык мгновенно перемещаться в пространстве, – затем повернули на запад, вдоль песчаной линии пляжей, пока Ф'нор не нашел уединенную бухточку. Здесь было достаточно глубоко, чтобы Кант мог поплавать. Высокие дюны, вероятно, нагроможденные зимними штормами, защищали берег с юга. А на востоке, далеко-далеко, Ф'нор различил с высоты пурпурные скалы плоскогорья, на котором располагался Южный Вейр.
Кант приземлился у подножия дюны, и всадник соскользнул на чистый, мелкий песок. Затем дракон, описав в воздухе плавную дугу, плюхнулся в воду. Ф'нор с наслаждением следил за ним. Словно огромная рыба, Кант то вздымался вверх из голубых морских волн, то, перекувыркнувшись на поверхности, уходил в глубину. Когда коричневый решил, что достаточно освежился, он взлетел в воздух, тяжело хлопая мокрыми крыльями. Легкий бриз принес его, наполовину уже высохшего, прямо к ногам Ф'нора.
Кант принялся валяться на песке и засыпал всадника до самой макушки. Возмущенный Ф'нор хотел снова послать его ополоснуться, но зверь отказался. Теплый песок так приятно грел кожу… Ф'нор смягчился и, когда Кант уютно устроился в неглубокой ложбинке, сам прикорнул меж завитков его хвоста. Вскоре солнце убаюкало обоих путешественников. «Ф'нор, – осторожный призыв Канта пробудил всадника от сладкой дремы, – не шевелись.»
Сон слетел мгновенно – хотя тон дракона казался веселым, а не тревожным.
«Осторожно открой один глаз.»
Это было все, что мог сделать Ф'нор, не поднимая головы. Прямо перед ним стоял золотой дракончик – такой крохотный, что вполне поместился бы у него на плече. Круглые глазки, похожие на искрящиеся зеленым огнем самоцветы, рассматривали всадника с осторожным любопытством. Внезапно маленькие крылья, не больше ладони Ф'нора, развернулись в сверкающие на солнце полупрозрачные треугольники.
– Не уходи, – прошептал Ф'нор, инстинктивно посылая ментальный сигнал, в котором смешались восхищение и доброжелательность. Наяву ли это? Он не мог поверить своим глазам.
Крылышки перестали трепетать. Крошечный дракон склонил головку.
«Не уходи, малышка, – добавил Кант с той же осторожностью. – Мы с тобой одной крови.»
Миниатюрный дракончик колебался, еще полностью не доверяя человеку и огромному зверю. Его крылья оставались поднятыми, хотя напряжение, предваряющее полет, ослабло. Ф'нор чувствовал, как любопытство маленького дракона опять сменилось нерешительностью. Он осторожно придвинулся на длину руки и в сильном сомнении заглянул всаднику в лицо. Удивление и недоверие, казалось, достигли предела – и тут Ф'нор все понял.
– Я – не твоей крови, малышка, – мягко сказал он. – Взгляни на это чудовище. Вот твой родич.
Крошечная головка вновь настороженно приподнялась. Глаза изумленно сверкнули – кажется, сомнение зверька ничуть не стало меньше. Ф'нор заметил Канту, что вряд ли такое утверждение может показаться правдоподобным существу, которое в сотни раз меньше его размерами. «Тогда отодвиньтесь подальше, – предложил Кант. – Маленькая сестра, иди с человеком.»
Золотой дракончик парил над Ф'нором, пока тот медленно, осторожно поднимался. Всадник отошел подальше от огромного тела Канта; маленький дракон следовал за ним. Ф'нор повернулся и вытянул руку в сторону коричневого; дракончик описал в воздухе полукруг, бросил взгляд на лежащего гиганта и внезапно исчез.
– Вернись! – закричал Ф'нор. Может быть, он видел все во сне?
Кант рыкнул в восторге.
«Думаешь, тебе приятно было бы встретить человека, превосходящего тебя размерами настолько, насколько я больше ее?»
– Кант, понимаешь ли ты – мы видели файра! Огненную ящерицу! «Несомненно.»
– Огненная ящерица! На расстоянии руки! Да ты знаешь, сколько людей пыталось поймать ее? – Потрясенный, Ф'нор замолчал. Вероятно, он был первым человеком, видевшим файра так близко. И эта очаровательная маленькая красотка обладала чувствами, понимала простые команды и затем – затем ушла в Промежуток!
«Да, она ушла в Промежуток», – подтвердил Кант, не меняя позы.
– Ты, груда песка… Ты понимаешь, что это значит? Легенды говорят правду! Ваш род произошел от этих существ… таких же крохотных, как она!
«Я не помню», – ответил Кант, но что-то в его тоне насторожило Ф'нора. Кажется, такое предположение все же поколебало благодушное спокойствие дракона.
Коричневый всадник усмехнулся и ласково погладил шею зверя.
– Откуда тебе помнить, громадина? Даже мы, люди, растеряли столько знаний… А ведь у нас есть записи.
«Существуют другие способы запоминать важные вещи», – сказал Кант. Ф'нор покачал головой.
– Представить страшно! Вывести создание твоих размеров из крошечного файра! – Благоговейный ужас охватил Ф'нора, когда он представил, сколько для этого понадобилось времени.
«Я приношу пользу. Они – нет», – изрек Кант.
– Готов спорить, их многому можно научить… и быстро! – эта мысль захватила Ф'нора – Как ты думаешь?
«Зачем?»
Ф'нор прислонился к клиновидной голове дракона, протянул руну, поглаживая его подбородок. Зверь был огромен. Гордость и восторг охватили всадника.
– Наверно, глупо спрашивать тебя об этом, Кант?
«Да.»
– И все же хотелось бы знать… смог бы я обучить ее?
«Чему?»
– Конечно, не таким вещам, которые ты способен делать лучше… Хотя подожди! Возможно, я сумел бы научить ее передавать послания… Ты сказал, она ушла в Промежуток? Интересно, можно ли сделать так, чтобы она сама отправлялась в нужное место и потом приходила обратно… Впрочем, о чем я говорю? Ее нет… и мы не знаем, вернется ли она сюда снова… – Грубая реальность развеяла мечты Ф'нора.
«Она вернулась», – а необычной мягкостью сообщил Кант.
– Где?
«Над твоей головой.»
Очень медленно, осторожно Ф'нор поднял руку, вытянув ее перед собой ладонью вниз.
– Маленькая красотка, иди сюда… Мы восхищаемся тобой… Мы не причиним тебе вреда… – Он постарался окрасить дружелюбием ментальный призыв, сопровождавший слова. Золотая искорка дрожала в углу его поля зрения. Затем ящерка опустилась на уровень лица Ф'нора, оставаясь, однако, вне пределов досягаемости. Всадник почувствовал изумление Канта – кажется, крошечное создание оказалось неравнодушным к лести. «Она голодна», – передал дракон.
Стараясь не делать резких движений, Ф'нор шагнул к сумке и достал мясную колбаску. Оторвал кусочек, положил на камень у ног и отступил назад.
– Это для тебя, крошка.
Приглядываясь, ящерка парила над приманкой, потом метнулась вниз, схватила мясо крохотными коготками и опять исчезла.
Ф'нор, решив подождать, присел на корточки.
Через секунду ящерка вернулась: теперь ее главной эмоцией был голод – чудовищный голод, на фоне которого Ф'нор различил жалобную просьбу. Отрывая следующий кусок, он старался заглушить ликование. Если голод может стать теми путами… Всадник терпеливо скармливал маленькому файру кусок за куском, помещая их все ближе к себе; наконец он заставил ящерку взять последний кусочек прямо из его рук. Она просительно подняла головку – хотя съела столько, что этого хватило бы взрослому человеку – и Ф'нор рискнул осторожно погладить пальцем крохотное надбровье.
Существо не противилось ласке. Внутренние веки маленьких опалесцирующих глаз медленно сомкнулись «Она только что вылупилась. И теперь произошло Запечатление», – в беззвучном голосе Канта сквозила нежность.
– Вылупилась?
«Конечно. Она – нашей крови, и должна появляться из яйца», – добавил Кант с непререкаемой уверенностью.
– Тут есть и другие?
«Да. Внизу, на берегу.»
Ф'нор повернул голову – осторожно, чтобы не спугнуть ящерицу – и бросил взгляд через плечо. До сих пор его внимание было безраздельно поглощено сказочным существом, устроившимся на его руке. Теперь всадник различил жалобные, резкие крики, которые неслись из висевшего над бурунами облака мельтешащих тел и сверкающих крыльев. Казалось, сотни файров метались над берегом, у верхней отметки прилива, на расстоянии двадцати длин дракона от него.
«Не шевелись, – предостерег Кант, – потеряешь ее.»
– Но если они появляются на свет из яиц… если с ними возможно Запечатление… Кант, поднимай Вейр! Сообщи Придите! Сообщи Вирент! Пусть приходят сюда! Пусть привезут еды! Скажи, чтобы они поторопились. Скорее, или будет слишком поздно!
Он посмотрел на пурпурное пятнышко Вейра на горизонте, словно мысль его могла перебросить мост над морскими волнами. Неистовство на берегу продолжалось, и теперь у Ф'нора была новая причина для беспокойства. Дикие стражи, поедатели падали, устремились к бухте; в ярком полуденном небе он различал угрожающие взмахи их крыльев. Первая стая уже кружилась в вышине, готовая спикировать на слабых, беззащитных новорожденных. Ф'нор хотел броситься на помощь, но Кант повторил предупреждение. Нельзя рисковать хрупкой связью с маленькой королевой… нельзя передать ей волнение и страх… Ф'нор закрыл глаза. Он не мог смотреть.
Первый вскрик боли пронзил его – и золотая ящерица испуганно вздрогнула. Неожиданно она метнулась в складки его куртки и, трепеща, прильнула к груди. Ф'нор поднял веки. К его удивлению, стражи еще не устремились вниз; они хищно кружили над берегом, опускаясь все ниже и ниже. Новорожденные с жадной, голодной торопливостью рвали друг друга. Всадник содрогнулся, и маленькая королева тревожно забила крылышками; в ее писке – тонком, похожем на свист флейты – звучало страдание.
– Со мной ты в безопасности. Тебе лучше остаться здесь. Никто не тронет тебя, пока ты со мной, – повторял Ф'нор снова и снова, а Кант успокоительно посвистывал в такт этим уговорам.
Резкий крик стражей, бросившихся в атаку, сменился пронзительным воем ужаса. Ф'нор посмотрел вверх, оторвав взгляд от кровавого пиршества на берегу. В небе плыл зеленый дракон, исторгая пламя и расшвыривая крылатых хищников. Зеленый завис над пляжем, вытянув вниз шею. Он был без всадника.
Только теперь Ф'нор заметил три нагруженные мешками фигуры, появившиеся на вершине дюны. Скользя, скатываясь по песку, они устремились прямо к многокрылому, шумному скопищу терзавших друг друга файров. Казалось, люди с разбега врежутся в самую середину стаи; но в двух шагах они ухитрились остановиться.
«Брекки говорит, что подняла всех, кого смогла», – сообщил Кант.
– Брекки? Почему ты позвал ее? У нее и так достаточно дел.
«Она – самая лучшая», – ответил коричневый, не обратив внимания на выговор Ф'нора.
– Неужели слишком поздно? – Ф'нор опять взглянул на небо и вершины песчаных дюн. Может быть, появится кто-нибудь еще?
Брекки двинулась к сражавшимся ящерицам; руки ее были вытянуты вперед. Две фигуры последовали за ней Кого она привела? Где остальные всадники?
Еще два дракона возникли в воздухе, сделали круг и стремительно приземлились. Их седоки, соскользнув на песок, помчались на помощь. Зеленый наверху перестал жечь надоедливых стражей и затрубил, призывая на помощь остальных зверей.
«У Брекки один. И у девочки… самец, сильно израненный. Брекки говорит, что многие погибли.»
Ф'нор почувствовал горечь во рту. Почему их смерть причиняет ему страдание? Из-за того, что он увидел подтверждение легенды об огненных ящерицах, прародителях дракона? Но ведь эти создания столетиями рождались на теплых пляжах юга – и гибли под ударами стражей и своих собратьев… никем не видимые и не оплаканные.
«Сильные выживали», – холодно напомнил Кант.
Они спасли семерых; два файра были тяжело ранены. Миррим – девочка, воспитанница Брекки – совершила Запечатление с троими: с двоими зелеными и коричневым самцом с располосованным острыми когтями животом. У Брекки был бронзовый, совершенно неповрежденный. Всаднику, который привез ее, тоже достался бронзовый; два остальных прошли Запечатление с голубыми. У одного голубого было вывихнуто крыло, и Брекки опасалась, что он никогда не сможет нормально летать.
– Семеро из полусотни, – грустно подытожила девушка, после того как кучка мертвых тел запылала под струями огнеметов. – Представляю, сколько бы их выжило, если б ты не вызвал нас.
В мешках Брекки и ее спутников нашлось достаточно мяса, чтобы закормить новорожденных до полусонного состояния. Ящерки не сопротивлялись, когда люди, взяв их на руки, двинулись к драконам; огромные звери взмыли вверх и исчезли один за другим.
Ф'нору предстоял более долгий путь. Кант, мощно рассекая крыльями воздух, летел на восток. Маленькая королева уютно устроилась на плече всадника, вцепившись коготками в кожаную перевязь; она казалась такой довольной, словно нашла свой родной вейр. «Вейр там, где обитает дракон – хоть из дерева построен он», – промурлыкал Ф'нор, вспомнив недавний разговор с Брекки.
Когда коричневый начал описывать круги над Южным, Ф'нору стало ясно, что новость уже разнеслась по Вейру. Здесь чувствовалась такая аура всеобщего возбуждения, что он забеспокоился, как бы его испуганный файр не удрал в Промежуток.
«Ни один дракон не пойдет туда с набитым животом, даже огненная ящерица», – мудро заметил Кант. Затем он вытянулся в нагретой солнцем ложбине своего вейра и прикрыл глаза.
– Тебе не кажется, что он ревнует, а? – спросил Ф'нор, переступая порог хижины, в которой Брекки принимала пациентов. Девушка перевязывала крыло голубому файру.
– Вирент тоже интересовалась ими… пока ящерицы не уснули, – сказала Брекки, сверкнув на него зелеными глазами. – Ты же знаешь, какая она сейчас обидчивая.. Но, право, к чему драконам ревновать? Это же игрушки, Ф'нор… Для драконов они все равно, что куклы для нас… Только могут чувствовать… В лучшем случае – малыши, которых надо учить и защищать.
Ф'нор посмотрел на Миррим, воспитанницу Брекки. Две зеленые ящерицы спали у нее на плечах. Раненый коричневый, обмотанный бинтом от шеи до хвоста, дремал на коленях девочки. Миррим сидела, выпрямив спину, не шевелясь; похоже, она была готова сохранять эту позу до рассвета. Глаза ее светились счастьем.
– Не слишком ли она молода? – пробормотал Ф'нор, кивнув в сторону девочки. – Запечатление отнимает много сил.
– Разве возраст мешает иметь любящее сердце? И всегда ли зрелость приносит способность к состраданию? Почему одни мальчики, выросшие в Вейре – обычные мальчишки, никогда не помышлявшие об удаче – уходят с бронзовыми, а другие плетутся с арены в одиночку? – Брекки покачала головой и тихо добавила: – Ты видишь, Миррим прошла Запечатление с троими… А мы, остальные, хотя и пытались привлечь их внимание, унесли по одному… Эти создания умирали у наших ног, однако…
– Что бы ни случилось в моем Вейре, я узнаю об этом последней, – раздался громкий голос Килары. С красным от злости лицом она стояла, подбоченившись, на пороге хижины.
– Я собиралась пойти к тебе – после того, как закончу перевязку, – спокойно ответила Брекки, но Ф'нор заметил, как напряглись плечи девушки.
Килара надвигалась на нее с таким угрожающим видом, что Ф'нор счел необходимым вклиниться между женщинами. Он помнил, что Килара отличалась слишком горячим нравом.
– Все произошло слишком быстро, Килара, – сказал всадник, дипломатично улыбаясь. – Хорошо, что мы успели спасти хотя бы этих. Ты не слышала сигнала Канта? Очень жаль… Может, и тебе удалось бы пройти Запечатление с файром.
Килара остановилась с разгона, просторная юбка облепила ее ноги. Она посмотрела на Ф'нора, раздраженно теребя рукав, – при этом, однако, не забывая прикрывать синяк на предплечье. Было ясно, что Брекки находится под надежной защитой. Килара развернулась и заметила Миррим. Она величественно направилась к девочке; устрашенная ее суровым видом, та обратила к Брекки виноватый взгляд. В этот момент нараставшее в комнате ментальное напряжение пробудило файров. Два зеленых зашипели на Килару, но внимание ее приковал бронзовый на плече Г'села.
– Я хочу бронзового! Конечно же! Бронзовый – какая прелесть! – жадно воскликнула она В тоне ее голоса, в хищном блеске глаз было что-то отвратительное, непристойное. Ф'нор вздрогнул, ощутив, что волосы на его затылке встали дыбом.
– Остальным лучше оставаться на севере.
Ф'нор пустился в рассуждения о том, что Брекки слишком разбрасывается. С самого начала ему было ясно, что она обладает минимумом привилегий и тащит всю работу, которой положено заниматься старшей Госпоже Вейра. Вирент, королева Брекки, еще росла и нуждалась в ее заботах. К тому же, девушка воспитывала маленькую Миррим и ухаживала за тяжелоранеными. Не многие настоящие лекари могли бы с ней сравниться. Обладая удивительным чутьем и бесконечным терпением, Брекки всегда появлялась в тот момент, когда требовалось наложить на рану свежую мазь или успокоить горящего в лихорадке больного. Мягкие, уверенные движения ее рук вселяли надежду и бодрость. Но она умела и прикрикнуть на слишком капризных пациентов. Т'бор слушал, уставившись в пол; слова Ф'нора не были для него откровением. Да, сотни Оборотов всадники лечились и выздоравливали в собственных Вейрах. Почему Южный должен обременять себя ранеными? Молодой Предводитель поднял виноватые глаза на девушку.
– Я благодарен тебе за помощь, Брекки, – сказал он, – очень благодарен. Конечно, заботиться о раненых из шести Вейров…
– Бенден присылает совсем немного, – бросив взгляд на Ф'нора, быстро возразила Брекки.
– Да, пожалуй, – согласился тот. – Половина ваших гостей – из Форта. Они могли бы с таким же успехом греться на берегах Южного Болла.
– Ну, Т'тон… – нерешительно начал Т'бор.
– Дело не в нем, – прервала Предводителя Брекки. Тон девушки был так резок, что Ф'нор с удивлением посмотрел на нее.
– Ты ничего не скрываешь, маленькая Госпожа?
– Что ты имеешь в виду, Брекки? – нахмурился Т'бор.
Лицо девушки вспыхнуло.
– Видишь ли… всадники с самыми серьезными ожогами… они из Крыла Мардры. И мне кажется, они летали высоко… может быть, в первом поясе обороны…
– И что же, сама Мардра вела их? Значит, ее Лорант сжигает Нити и жует огненный камень, словно бесплодная зеленая самка? Вот почему она так редко поднимается в брачный полет!
– Я не говорила, что Лорант жует камень, – покачала головой Брекки.
– Мардра в своем уме и не собирается уступать место Госпожи Форта кому-нибудь помоложе… Нет, она использовала огнемет.
– На верхнем уровне? Где Нити падают гуще всего? – Ф'нор был ошеломлен. Королевы всегда летали у самой земли, вылавливая отдельные Нити, с которыми не успели расправиться наверху боевые драконы. – Ты знал об этом? – коричневый всадник повернулся к Т'бору.
Тот пожал плечами.
– Знал, не знал… Что я могу поделать?
– Но ведь речь идет не только о пренебрежении традициями… которые, по словам Т'тона, свято соблюдают все всадники Форта. Нарушен здравый смысл! И ты считаешь, мы не должны вмешиваться?
Предводитель Южного тяжелым взглядом уставился на Ф'нора: глубокие морщины, прорезавшие лицо Т'бора, делали его на много Оборотов старше. – Я рассказал тебе, чем закончился тот фарс… встреча Предводителей в Форт Вейре, когда Т'тон настаивал на виновности Терри. – Т'бор стиснул кулаки, губы его искривились от возмущения. – Вейр – превыше всего, даже здравого смысла! Каждый занимается своими собственными делами, несогласных – в Промежуток! Что ж, я буду заниматься только своими делами. И добьюсь покорности! От всех! Не исключая Килары!
– Во имя Яйца, причем здесь Килара?
Т'бор задумчиво посмотрел на Ф'нора. Потом, пожав плечами, сказал:
– Через четыре дня Килара хочет отправиться на торжество в Телгар. Нас не пригласили, и я не обижен. Южный Вейр не связан с холдом Телгар, а свадьба – это внутреннее дело обитателей холдов… Но Килара настаивает… И я уверен, она задумала какую-то каверзу… Вместе с наболским лордом.
– С Мероном? – Ф'нору казалось, что из-за этого типа вряд ли стоит теперь беспокоиться. После бескровного сражения под Вейром Бенден, восемь Оборотов назад, он потерял всякий авторитет. Ни один лорд с тех пор не заключал союза с Наболом. Даже Нессел, владетель Крома, который отнюдь не блистал умом.
– Мы должны остерегаться не Мерона – Килары! К чему бы она ни приложила руку, все становится кривым…
Ф'нор задумчиво кивнул головой.
– Да, я был бы спокойней, если бы она собиралась, скажем, в Форт холд. Лорд Грох считает, что ее давно пора задушить. Но она сестра Ларада Телгарского и, будем надеяться, он сам сумеет присмотреть за ней… Ф'лар с Лессой тоже будут в Телгаре… она не рискнет связываться с Лессой. В конце концов, что может она натворить? Заставит Нити чаще валиться нам на головы?
Брекки побледнела и глубоко, с каким-то всхлипом втянула воздух. Лицо Т'бора передернулось.
– Нет, конечно, Килара здесь ни при чем, – с мрачной обреченностью произнес молодой вождь Южного. – Никто не знает, чем вызвано изменение атак Нитей.
– Что случилось? – Ф'нор встал, мягко отстранив руки Брекки.
– Ты не знаешь, что нарушился ритм атак?
– Нет. – Он посмотрел на девушку: казалось, Брекки интересует только ее сумка с лекарствами.
Не поднимая головы, она спокойно сказала:
– У тебя был жар, Ф'нор, когда пришли новости с севера. Я не хотела тебя беспокоить.
Т'бор фыркнул, словно замешательство Ф'нора доставило ему удовольствие.
– Да и зачем? Вспомни, даже таблицы Ф'лара не включают расчетов для Южного материка… Кого заботит, что творится в этой части мира! – с этими словами Т'бор вышел из вейра.
Ф'нор шагнул следом, но Брекки поймала его за руку.
– Нет, Ф'нор, не надо! Не стоит давить на него!
Он опустил глаза на взволнованное лицо девушки. Что с ней происходит? Неужели она любит Т'бора?
– Хорошо. Тогда расскажи мне все сама. У меня ранена рука, но с головой полный порядок.
Не перебивая Брекки, Ф'нор выслушал историю о событиях в Вейре Бенден, когда Нити неожиданно упали на леса Лемоса. Потом сказал:
– Что ж, может быть, это добавит Древним немного разума… Но поведение Т'бора мне непонятно. Разве нас, на севере, не беспокоит все происходящее здесь?
Брекки коснулась ладонью его здоровой руки, словно призывая к спокойствию.
– Поверь, ему нелегко с Киларой… Жизнь тут слишком напоминает изгнание.
– Я знаю! – в Бендене у Ф'нора были свои проблемы с Киларой. Многие всадники вздохнули спокойно, когда она стала Госпожой Южного Вейра.
– Ты видишь, сколько сделал Т'бор в Южном за эти Обороты, – продолжала Брекки.
Да, Вейр процветал; Т'бор оказался рачительным хозяином.
– Закончил ли он исследование континента? – спросил коричневый всадник. Он не помнил ни одного отчета, приходившего в Бенден.
– Не думаю. Западные пустыни ужасны. Пару раз всадники пытались разведать те места, но ветры заставили их вернуться назад. А на востоке – лишь океан. Возможно, пустыни простираются вдоль всего побережья. Край света, и только…
Ф'нор согнул забинтованную руку, глаза его сверкнули.
– Послушай меня, Ф'нор из Бендена, – резко сказала Брекки, безошибочно угадывая, куда устремились мысли всадника. – Твоя рана еще не затянулась, и ты не можешь уходить в Промежуток. Сильный холод опасен для открытой раны. Не пытайся хитрить со мной!
– О Брекки, милая, я не знал, что ты так заботишься обо мне! – воскликнул Ф'нор, весьма довольный этой суровой отповедью.
Девушка обдала его таким пронзительным взглядом, что улыбка Ф'нора увяла. Потом, будто раскаиваясь в столь откровенном проявлении чувств, она шутливо подтолкнула его к двери.
– Иди! Забирай своего бедного одинокого зверя и ложись на берегу греться под солнцем. Слышишь, Кант зовет тебя?
Она вышла вместе с ним из вейра и была уже на середине поляны, когда Ф'нор сообразил, что не расслышал сигнала Канта.
– Брекки?
Она нерешительно обернулась – уже на самой опушке под деревьями.
– Ты можешь говорить с другими драконами?
– Да. – Она повернулась и исчезла среди огромных стволов. – Клянусь Яйцом! – Ф'нор был поражен. – Почему ты не сказал мне? – напустился он на своего коричневого, разомлевшего на теплой земле позади вейра.
«Ты не спрашивал, – ответил Кант. – Я люблю Брекки.»
– Невозможный зверь, – сказал Ф'нор и посмотрел на край поляны – туда, где в роще цветущих деревьев исчезла Брекки. Брекки?! Пораженный, он уставился на Канта. Драконы очень редко называли людей по именам – это служило признаком особой интимности. Обычно звери передавали облик человека, добавляя слова «он» или «она», смотря по обстоятельствам. И то, что Кант столь фамильярно назвал обитательницу другого Вейра, было удивительно. Надо рассказать Ф'лару!
«Я хочу в воду», – с такой тоской произнес Кант, что его всадник невольно расхохотался, – Иди, купайся! Я посмотрю.
Голова коричневого нежно ткнулась в здоровое плечо Ф'нора.
«Твоя рана почти зажила. Хорошо. Скоро мы вернемся в свой Вейр. Будем опять жечь Нити».
– Только не говори мне, что ты знал о нарушении графика.
«Знал», – прервал его короткий ответ Канта.
– Тогда почему же ты, червяк с крыльями, глупый, как скорлупа… «Иногда дракон лучше знает, что нужно его всаднику, чем сам всадник. Ты должен выздороветь, чтобы драться с Нитями. Я хочу поплавать». Дальнейшие споры были бесполезны, и Ф'нор взгромоздился на шею дракона. Они полетели к берегу – долгий путь для любого, кто привык мгновенно перемещаться в пространстве, – затем повернули на запад, вдоль песчаной линии пляжей, пока Ф'нор не нашел уединенную бухточку. Здесь было достаточно глубоко, чтобы Кант мог поплавать. Высокие дюны, вероятно, нагроможденные зимними штормами, защищали берег с юга. А на востоке, далеко-далеко, Ф'нор различил с высоты пурпурные скалы плоскогорья, на котором располагался Южный Вейр.
Кант приземлился у подножия дюны, и всадник соскользнул на чистый, мелкий песок. Затем дракон, описав в воздухе плавную дугу, плюхнулся в воду. Ф'нор с наслаждением следил за ним. Словно огромная рыба, Кант то вздымался вверх из голубых морских волн, то, перекувыркнувшись на поверхности, уходил в глубину. Когда коричневый решил, что достаточно освежился, он взлетел в воздух, тяжело хлопая мокрыми крыльями. Легкий бриз принес его, наполовину уже высохшего, прямо к ногам Ф'нора.
Кант принялся валяться на песке и засыпал всадника до самой макушки. Возмущенный Ф'нор хотел снова послать его ополоснуться, но зверь отказался. Теплый песок так приятно грел кожу… Ф'нор смягчился и, когда Кант уютно устроился в неглубокой ложбинке, сам прикорнул меж завитков его хвоста. Вскоре солнце убаюкало обоих путешественников. «Ф'нор, – осторожный призыв Канта пробудил всадника от сладкой дремы, – не шевелись.»
Сон слетел мгновенно – хотя тон дракона казался веселым, а не тревожным.
«Осторожно открой один глаз.»
Это было все, что мог сделать Ф'нор, не поднимая головы. Прямо перед ним стоял золотой дракончик – такой крохотный, что вполне поместился бы у него на плече. Круглые глазки, похожие на искрящиеся зеленым огнем самоцветы, рассматривали всадника с осторожным любопытством. Внезапно маленькие крылья, не больше ладони Ф'нора, развернулись в сверкающие на солнце полупрозрачные треугольники.
– Не уходи, – прошептал Ф'нор, инстинктивно посылая ментальный сигнал, в котором смешались восхищение и доброжелательность. Наяву ли это? Он не мог поверить своим глазам.
Крылышки перестали трепетать. Крошечный дракон склонил головку.
«Не уходи, малышка, – добавил Кант с той же осторожностью. – Мы с тобой одной крови.»
Миниатюрный дракончик колебался, еще полностью не доверяя человеку и огромному зверю. Его крылья оставались поднятыми, хотя напряжение, предваряющее полет, ослабло. Ф'нор чувствовал, как любопытство маленького дракона опять сменилось нерешительностью. Он осторожно придвинулся на длину руки и в сильном сомнении заглянул всаднику в лицо. Удивление и недоверие, казалось, достигли предела – и тут Ф'нор все понял.
– Я – не твоей крови, малышка, – мягко сказал он. – Взгляни на это чудовище. Вот твой родич.
Крошечная головка вновь настороженно приподнялась. Глаза изумленно сверкнули – кажется, сомнение зверька ничуть не стало меньше. Ф'нор заметил Канту, что вряд ли такое утверждение может показаться правдоподобным существу, которое в сотни раз меньше его размерами. «Тогда отодвиньтесь подальше, – предложил Кант. – Маленькая сестра, иди с человеком.»
Золотой дракончик парил над Ф'нором, пока тот медленно, осторожно поднимался. Всадник отошел подальше от огромного тела Канта; маленький дракон следовал за ним. Ф'нор повернулся и вытянул руку в сторону коричневого; дракончик описал в воздухе полукруг, бросил взгляд на лежащего гиганта и внезапно исчез.
– Вернись! – закричал Ф'нор. Может быть, он видел все во сне?
Кант рыкнул в восторге.
«Думаешь, тебе приятно было бы встретить человека, превосходящего тебя размерами настолько, насколько я больше ее?»
– Кант, понимаешь ли ты – мы видели файра! Огненную ящерицу! «Несомненно.»
– Огненная ящерица! На расстоянии руки! Да ты знаешь, сколько людей пыталось поймать ее? – Потрясенный, Ф'нор замолчал. Вероятно, он был первым человеком, видевшим файра так близко. И эта очаровательная маленькая красотка обладала чувствами, понимала простые команды и затем – затем ушла в Промежуток!
«Да, она ушла в Промежуток», – подтвердил Кант, не меняя позы.
– Ты, груда песка… Ты понимаешь, что это значит? Легенды говорят правду! Ваш род произошел от этих существ… таких же крохотных, как она!
«Я не помню», – ответил Кант, но что-то в его тоне насторожило Ф'нора. Кажется, такое предположение все же поколебало благодушное спокойствие дракона.
Коричневый всадник усмехнулся и ласково погладил шею зверя.
– Откуда тебе помнить, громадина? Даже мы, люди, растеряли столько знаний… А ведь у нас есть записи.
«Существуют другие способы запоминать важные вещи», – сказал Кант. Ф'нор покачал головой.
– Представить страшно! Вывести создание твоих размеров из крошечного файра! – Благоговейный ужас охватил Ф'нора, когда он представил, сколько для этого понадобилось времени.
«Я приношу пользу. Они – нет», – изрек Кант.
– Готов спорить, их многому можно научить… и быстро! – эта мысль захватила Ф'нора – Как ты думаешь?
«Зачем?»
Ф'нор прислонился к клиновидной голове дракона, протянул руну, поглаживая его подбородок. Зверь был огромен. Гордость и восторг охватили всадника.
– Наверно, глупо спрашивать тебя об этом, Кант?
«Да.»
– И все же хотелось бы знать… смог бы я обучить ее?
«Чему?»
– Конечно, не таким вещам, которые ты способен делать лучше… Хотя подожди! Возможно, я сумел бы научить ее передавать послания… Ты сказал, она ушла в Промежуток? Интересно, можно ли сделать так, чтобы она сама отправлялась в нужное место и потом приходила обратно… Впрочем, о чем я говорю? Ее нет… и мы не знаем, вернется ли она сюда снова… – Грубая реальность развеяла мечты Ф'нора.
«Она вернулась», – а необычной мягкостью сообщил Кант.
– Где?
«Над твоей головой.»
Очень медленно, осторожно Ф'нор поднял руку, вытянув ее перед собой ладонью вниз.
– Маленькая красотка, иди сюда… Мы восхищаемся тобой… Мы не причиним тебе вреда… – Он постарался окрасить дружелюбием ментальный призыв, сопровождавший слова. Золотая искорка дрожала в углу его поля зрения. Затем ящерка опустилась на уровень лица Ф'нора, оставаясь, однако, вне пределов досягаемости. Всадник почувствовал изумление Канта – кажется, крошечное создание оказалось неравнодушным к лести. «Она голодна», – передал дракон.
Стараясь не делать резких движений, Ф'нор шагнул к сумке и достал мясную колбаску. Оторвал кусочек, положил на камень у ног и отступил назад.
– Это для тебя, крошка.
Приглядываясь, ящерка парила над приманкой, потом метнулась вниз, схватила мясо крохотными коготками и опять исчезла.
Ф'нор, решив подождать, присел на корточки.
Через секунду ящерка вернулась: теперь ее главной эмоцией был голод – чудовищный голод, на фоне которого Ф'нор различил жалобную просьбу. Отрывая следующий кусок, он старался заглушить ликование. Если голод может стать теми путами… Всадник терпеливо скармливал маленькому файру кусок за куском, помещая их все ближе к себе; наконец он заставил ящерку взять последний кусочек прямо из его рук. Она просительно подняла головку – хотя съела столько, что этого хватило бы взрослому человеку – и Ф'нор рискнул осторожно погладить пальцем крохотное надбровье.
Существо не противилось ласке. Внутренние веки маленьких опалесцирующих глаз медленно сомкнулись «Она только что вылупилась. И теперь произошло Запечатление», – в беззвучном голосе Канта сквозила нежность.
– Вылупилась?
«Конечно. Она – нашей крови, и должна появляться из яйца», – добавил Кант с непререкаемой уверенностью.
– Тут есть и другие?
«Да. Внизу, на берегу.»
Ф'нор повернул голову – осторожно, чтобы не спугнуть ящерицу – и бросил взгляд через плечо. До сих пор его внимание было безраздельно поглощено сказочным существом, устроившимся на его руке. Теперь всадник различил жалобные, резкие крики, которые неслись из висевшего над бурунами облака мельтешащих тел и сверкающих крыльев. Казалось, сотни файров метались над берегом, у верхней отметки прилива, на расстоянии двадцати длин дракона от него.
«Не шевелись, – предостерег Кант, – потеряешь ее.»
– Но если они появляются на свет из яиц… если с ними возможно Запечатление… Кант, поднимай Вейр! Сообщи Придите! Сообщи Вирент! Пусть приходят сюда! Пусть привезут еды! Скажи, чтобы они поторопились. Скорее, или будет слишком поздно!
Он посмотрел на пурпурное пятнышко Вейра на горизонте, словно мысль его могла перебросить мост над морскими волнами. Неистовство на берегу продолжалось, и теперь у Ф'нора была новая причина для беспокойства. Дикие стражи, поедатели падали, устремились к бухте; в ярком полуденном небе он различал угрожающие взмахи их крыльев. Первая стая уже кружилась в вышине, готовая спикировать на слабых, беззащитных новорожденных. Ф'нор хотел броситься на помощь, но Кант повторил предупреждение. Нельзя рисковать хрупкой связью с маленькой королевой… нельзя передать ей волнение и страх… Ф'нор закрыл глаза. Он не мог смотреть.
Первый вскрик боли пронзил его – и золотая ящерица испуганно вздрогнула. Неожиданно она метнулась в складки его куртки и, трепеща, прильнула к груди. Ф'нор поднял веки. К его удивлению, стражи еще не устремились вниз; они хищно кружили над берегом, опускаясь все ниже и ниже. Новорожденные с жадной, голодной торопливостью рвали друг друга. Всадник содрогнулся, и маленькая королева тревожно забила крылышками; в ее писке – тонком, похожем на свист флейты – звучало страдание.
– Со мной ты в безопасности. Тебе лучше остаться здесь. Никто не тронет тебя, пока ты со мной, – повторял Ф'нор снова и снова, а Кант успокоительно посвистывал в такт этим уговорам.
Резкий крик стражей, бросившихся в атаку, сменился пронзительным воем ужаса. Ф'нор посмотрел вверх, оторвав взгляд от кровавого пиршества на берегу. В небе плыл зеленый дракон, исторгая пламя и расшвыривая крылатых хищников. Зеленый завис над пляжем, вытянув вниз шею. Он был без всадника.
Только теперь Ф'нор заметил три нагруженные мешками фигуры, появившиеся на вершине дюны. Скользя, скатываясь по песку, они устремились прямо к многокрылому, шумному скопищу терзавших друг друга файров. Казалось, люди с разбега врежутся в самую середину стаи; но в двух шагах они ухитрились остановиться.
«Брекки говорит, что подняла всех, кого смогла», – сообщил Кант.
– Брекки? Почему ты позвал ее? У нее и так достаточно дел.
«Она – самая лучшая», – ответил коричневый, не обратив внимания на выговор Ф'нора.
– Неужели слишком поздно? – Ф'нор опять взглянул на небо и вершины песчаных дюн. Может быть, появится кто-нибудь еще?
Брекки двинулась к сражавшимся ящерицам; руки ее были вытянуты вперед. Две фигуры последовали за ней Кого она привела? Где остальные всадники?
Еще два дракона возникли в воздухе, сделали круг и стремительно приземлились. Их седоки, соскользнув на песок, помчались на помощь. Зеленый наверху перестал жечь надоедливых стражей и затрубил, призывая на помощь остальных зверей.
«У Брекки один. И у девочки… самец, сильно израненный. Брекки говорит, что многие погибли.»
Ф'нор почувствовал горечь во рту. Почему их смерть причиняет ему страдание? Из-за того, что он увидел подтверждение легенды об огненных ящерицах, прародителях дракона? Но ведь эти создания столетиями рождались на теплых пляжах юга – и гибли под ударами стражей и своих собратьев… никем не видимые и не оплаканные.
«Сильные выживали», – холодно напомнил Кант.
Они спасли семерых; два файра были тяжело ранены. Миррим – девочка, воспитанница Брекки – совершила Запечатление с троими: с двоими зелеными и коричневым самцом с располосованным острыми когтями животом. У Брекки был бронзовый, совершенно неповрежденный. Всаднику, который привез ее, тоже достался бронзовый; два остальных прошли Запечатление с голубыми. У одного голубого было вывихнуто крыло, и Брекки опасалась, что он никогда не сможет нормально летать.
– Семеро из полусотни, – грустно подытожила девушка, после того как кучка мертвых тел запылала под струями огнеметов. – Представляю, сколько бы их выжило, если б ты не вызвал нас.
В мешках Брекки и ее спутников нашлось достаточно мяса, чтобы закормить новорожденных до полусонного состояния. Ящерки не сопротивлялись, когда люди, взяв их на руки, двинулись к драконам; огромные звери взмыли вверх и исчезли один за другим.
Ф'нору предстоял более долгий путь. Кант, мощно рассекая крыльями воздух, летел на восток. Маленькая королева уютно устроилась на плече всадника, вцепившись коготками в кожаную перевязь; она казалась такой довольной, словно нашла свой родной вейр. «Вейр там, где обитает дракон – хоть из дерева построен он», – промурлыкал Ф'нор, вспомнив недавний разговор с Брекки.
Когда коричневый начал описывать круги над Южным, Ф'нору стало ясно, что новость уже разнеслась по Вейру. Здесь чувствовалась такая аура всеобщего возбуждения, что он забеспокоился, как бы его испуганный файр не удрал в Промежуток.
«Ни один дракон не пойдет туда с набитым животом, даже огненная ящерица», – мудро заметил Кант. Затем он вытянулся в нагретой солнцем ложбине своего вейра и прикрыл глаза.
– Тебе не кажется, что он ревнует, а? – спросил Ф'нор, переступая порог хижины, в которой Брекки принимала пациентов. Девушка перевязывала крыло голубому файру.
– Вирент тоже интересовалась ими… пока ящерицы не уснули, – сказала Брекки, сверкнув на него зелеными глазами. – Ты же знаешь, какая она сейчас обидчивая.. Но, право, к чему драконам ревновать? Это же игрушки, Ф'нор… Для драконов они все равно, что куклы для нас… Только могут чувствовать… В лучшем случае – малыши, которых надо учить и защищать.
Ф'нор посмотрел на Миррим, воспитанницу Брекки. Две зеленые ящерицы спали у нее на плечах. Раненый коричневый, обмотанный бинтом от шеи до хвоста, дремал на коленях девочки. Миррим сидела, выпрямив спину, не шевелясь; похоже, она была готова сохранять эту позу до рассвета. Глаза ее светились счастьем.
– Не слишком ли она молода? – пробормотал Ф'нор, кивнув в сторону девочки. – Запечатление отнимает много сил.
– Разве возраст мешает иметь любящее сердце? И всегда ли зрелость приносит способность к состраданию? Почему одни мальчики, выросшие в Вейре – обычные мальчишки, никогда не помышлявшие об удаче – уходят с бронзовыми, а другие плетутся с арены в одиночку? – Брекки покачала головой и тихо добавила: – Ты видишь, Миррим прошла Запечатление с троими… А мы, остальные, хотя и пытались привлечь их внимание, унесли по одному… Эти создания умирали у наших ног, однако…
– Что бы ни случилось в моем Вейре, я узнаю об этом последней, – раздался громкий голос Килары. С красным от злости лицом она стояла, подбоченившись, на пороге хижины.
– Я собиралась пойти к тебе – после того, как закончу перевязку, – спокойно ответила Брекки, но Ф'нор заметил, как напряглись плечи девушки.
Килара надвигалась на нее с таким угрожающим видом, что Ф'нор счел необходимым вклиниться между женщинами. Он помнил, что Килара отличалась слишком горячим нравом.
– Все произошло слишком быстро, Килара, – сказал всадник, дипломатично улыбаясь. – Хорошо, что мы успели спасти хотя бы этих. Ты не слышала сигнала Канта? Очень жаль… Может, и тебе удалось бы пройти Запечатление с файром.
Килара остановилась с разгона, просторная юбка облепила ее ноги. Она посмотрела на Ф'нора, раздраженно теребя рукав, – при этом, однако, не забывая прикрывать синяк на предплечье. Было ясно, что Брекки находится под надежной защитой. Килара развернулась и заметила Миррим. Она величественно направилась к девочке; устрашенная ее суровым видом, та обратила к Брекки виноватый взгляд. В этот момент нараставшее в комнате ментальное напряжение пробудило файров. Два зеленых зашипели на Килару, но внимание ее приковал бронзовый на плече Г'села.
– Я хочу бронзового! Конечно же! Бронзовый – какая прелесть! – жадно воскликнула она В тоне ее голоса, в хищном блеске глаз было что-то отвратительное, непристойное. Ф'нор вздрогнул, ощутив, что волосы на его затылке встали дыбом.