Маккини Миган. Падший ангел

   — Возвращайтесь в замок, дорогая, — прошептал Айван, — перестаньте, наконец, бороться со мной.
   Она покачала головой и печально ответила:
   — Айван, мы ведь погубим друг друга.
   Он поцеловал ее холодную руку, а потом вдруг положил ее руку на свой шрам.
   — Погубим, значит, погубим, — хрипло ответил он.
   Айван поцеловал ее в губы, и этот поцелуй заставил ее на несколько мгновений забыть обо всем. Но когда Лиза с помощью Айвана снова встала, к ней опять вернулись прежние страхи. Айван, не говоря ни слова, взял се за руку и повел было к своему коню, но девушка снова заупрямилась.
   — Нет, Айван, мне нельзя, — воспротивилась она ему.
   Айван повернулся к ней лицом и бережно отряхнул снег с ее волос.
   — Лиза, я пять лет мечтал о такой ночи, — прошептал он. — Не пытайтесь теперь помешать мне.
   — Вы мечтали об этом только ради мести, — проговорила она, — но я не такая дура, чтобы допустить это.
   — Дура, не дура! — зло повторил Айван. — Это ведь я остался в дураках! Меня так давно все это мучает, что я не желаю больше терпеть. Пора покончить с этим! Этой ночью я избавлюсь от наваждения и помогу вам от него избавиться. Айван взял ее на руки и усадил в седло. Она попыталась слезть, но он не дал ей этого сделать. Айван сам уселся на коня, и вскоре они уже скакали обратно в замок.
   Снегопад становился сильнее, но Айван умел выбирать дорогу. Через несколько минут они оказались уже во внутреннем дворе. Конюхи сразу же увели коня и пони. Лиза теперь умоляла Айвана разрешить ей вернуться к гостям, но он отказал ей в этом.
   Маркиз подвел ее к черному ходу, как раз в то время, когда очередная группа гостей уезжала с бала. Закрыв за собой дверь, Айван прижал ее к своей груди и снова жадно поцеловал. В эту минуту Лиза поняла, что пути назад уже нет. Айван был непреклонен, и по выражению его лица она поняла, что его теперь не смогло бы остановить даже целое войско.
   Айван долго вёл ее по безлюдным коридорам, пока они наконец не оказались в его апартаментах. В душе Лизы боролись страх и возбуждение. В глубине души она всегда знала, что ее влечет к Айвану, но страх перед будущим мучил ее. Что ждет ее, кроме боли и тоски, если она уступит его домогательствам? Он, как это бывало прежде, начнет преследовать других женщин, а о ней забудет, как о старой, никому не нужной игрушке.
   Лизе захотелось непременно остановить Айвана. Если она не сделает этого, то все, что говорила о ней Летиция, может стать горькой правдой.
   — Айван, я прошу, не надо… — начала Лиза, но ему было не до споров. Он просто взял ее на руки и перенес в свой кабинет, а оттуда в спальню и там поставил ее на ноги у огромного пылающего камина. Лиза оглядела эту просторную, темную комнату, которая была бы довольно мрачной, не будь здесь украшений в готическом и романтическом стиле, Хотя здесь жили и отец, и дед Айвана Трамора, но, по иронии судьбы, это помещение особенно подходило его нынешнему хозяину.
   Айван снял манто с ее плеч и бросил его на пол. Лиза почувствовала, что ей холодно. Она действительно замерзла, но дрожала не только от холода. Ее пугала мрачная решимость, написанная на лице Айвана. Между тем он, подойдя к дубовому буфету, достал оттуда графин и налил в стакан какой-то напиток.
   — Выпей, алаинн, — сказал он, вручая ей бокал.
   Лиза выпила содержимое бокала залпом. Обращение «алаинн» всегда было неприятно ей, потому что напоминало обо всем самом тяжелом, что было в их отношениях.
   — Еще? — спросил он.
   Она покачала головой и молча вернула бокал.
   Посмотрев ему в глаза, Лиза поняла, что единственный способ остановить его — это его убить. Он держал теперь ее на руках и не собирался упускать. Наклонившись, Айван стал целовать ее в щеки, в нос, в шею. «Если бы запахи имели цвет, — подумала Лиза, — то запах, исходящий от Айвана, имел бы цвет красного бургундского вина». Его близость расслабляла ее. Когда Айван начал расшнуровывать ее платье, она вздрогнула. Это снова была смесь удовольствия и страдания.
   Раздевая Лизу, Айван пожирал ее глазами. Прежде чем снять с нее платье, он некоторое время смотрел, как она выглядит в этом наряде. Потом он стянул с ее головы сетку для волос, украшенную кристаллами, и швырнул ее на пол. Волосы Лизы теперь ниспадали на плечи, к явному удовольствию Трамора. Он стал гладить ее шелковистые кудри. Самый цвет ее золотистых волос, казалось, завораживал маркиза. Потом он вдруг пробормотал:
   — Мне никогда не отделаться от вас, Лиза. Мыс ли о вас будут преследовать меня всю жизнь.
   Это заявление вовсе не доставило Лизе радости. Взгляд ее упал на зловещий шрам на щеке Айвана, и вдруг его слова показались ей, чуть ли не смешными. Конечно, он никогда не сможет забыть ее, по крайней мере, до тех пор, пока будет иметь возможность видеть себя в зеркале.
   Трамор снова поцеловал Лизу в губы, и она, как ей показалось, слишком легко и быстро ответила на его поцелуй. В ту же минуту она почувствовала, что он распускает ее корсет.
   После того как Айван освободил Лизу от корсета, он перенес ее на массивную дубовую кровать. Пока она лежала, прижав к груди платье, он подошел к камину и начал раздеваться. Он снял визитку, жилет, галстук, рубашку, обнажив до пояса свое красивое мускулистое тело.
   Лиза вздрогнула. Она помнила, как наблюдала из окна за ним, когда он, обнаженный до пояса, работал в конюшне Альсестеров, помнила так хорошо, как будто это было вчера. Эти воспоминания разом пробудили чувства, дремавшие в ее душе все эти годы. Лиза ощутила, что желание опьяняет ее, парализует волю. Она молча смотрела, как Айван приближается к кровати.
   — Убери платье, — прошептал он низким, бархатным голосом.
   Лиза только крепче прижала платье к груди. Она чувствовала какую-то опасность в этом своем страстном желании уступить ему.
   — Послушайте, Айван… — начала она.
   — Лиза, доставьте мне удовольствие созерцать вас обнаженной, — перебил он.
   — Нет, нет, вы должны выслушать меня… Поймите, как бы там меня ни называли, все это неправда. Вы должны знать, что я никогда… — Она замялась, не зная, какими словами объяснить, чего именно ни когда не было.
   Айван усмехнулся и коснулся рукой ее голого плеча.
   — Вы хотите сказать, что, вопреки всему, слышан ному мною о вас, вы никогда не спали с мужчиной?
   Не глядя на него, она тихо ответила:
   — Боюсь вас разочаровать, но я не та, за кого меня вес принимают. И я не та женщина, которая вам нужна.
   Лиза попыталась встать, но Айван удержал ее. Он долго, пристально смотрел ей в глаза, потом прошептал:
   — Лиза, вы покорили меня. Вы словно ангел, упавший с неба, и я сойду с ума, если вы не станете моей.
   Лиза тяжело вздохнула и провела рукой по шраму на его щеке.
   — Я не ангел, — прошептала она. Он схватил ее за руку.
   — Может, нет, а может, и да. А вдруг именно вы можете спасти меня?
   С этими словами Айван наклонился и поцеловал ее в шею. Потом он отбросил в сторону Лизино платье и принялся расстегивать ее сорочку. Затем его пальцы стали ласкать ее полные груди. Эта ласка сильнее распалила ее желание. Хотя он еще не снял сорочку, Лиза почувствовала себя так, как будто она была уже голой. Айван же продолжал ласкать ее грудь, но теперь ласка его стала грубой. Лиза поймала себя на том, что ей уже захотелось, чтобы он не останавливался на этом. Тут, к ее изумлению, Айван просто разорвал корсет и сорочку и бросил их на пол, на ее платье.
   Когда он полностью раздел девушку, ей стало по — настоящему страшно. Она снова попыталась отодвинуться, сделала бессмысленную попытку прикрыть грудь руками, но он не допустил этого. Повернув ее голову так, чтобы она посмотрела ему в глаза, Айван тихо сказал:
   — Ты теперь завладела моим сердцем, красавица, поэтому оставайся со мной.
   Лиза почувствовала, что в ответ на эти слова она не в силах произнести «нет». Она только тихо простонала, но в этот момент Губы Айвана коснулись одного из ее розовых сосков, и Лиза замерла от наслаждения, которое доставил ей этот поцелуй. Когда он, просунув руку, стал нежно гладить ее бедра, Лизе показалось, что время остановилось. Почувствовав, что он разбудил ее страсть, Айван нетерпеливо встал с кровати и разделся до конца.
   Глядя на его обнаженное тело, Лиза еще сильнее поняла, как ее влечет к нему. Сейчас он показался ей гораздо более красивым, чем она это представляла себе, еще, когда мечтала о нем пять лет назад. Теперь она любовалась его широкой, поросшей черными волосами грудью, стройными, мощными ногами, всем его сильным и прекрасным телом. В этом человеке были прекрасно выражены мужественность и сила. Когда Айван снова наклонился над ней, собираясь лечь на кровать, Лиза почувствовала волнение, смешанное со страхом.
   Она напряглась, ощутив на себе тяжесть его тела, но вскоре опять забыла обо всем, кроме их близости. Айван поцеловал ее снова, с такой страстной жадностью, будто делал это впервые, потом опять стал ласкать ее высокую грудь. Лиза услышала его жаркий шепот:
   — Я так долго ждал этой минуты. Целую вечность. Но теперь все.
   «Но теперь все». От этих слов слезы выступили на глазах у Лизы. Сейчас он безумно хочет ее, но завтра, когда он утолит свою похоть, она, конечно, перестанет его интересовать. Разве он сам не говорил, что она как наваждение, которое он хотел бы навсегда изгнать из своей души? А когда Айван, наконец, до бьется своего, то, может быть, даже вернется обратно в Лондон, оставив ее в этой ужасной деревне, чтобы больше и не вспоминать о ее существовании. Если судьбой было назначено, чтобы наступила для них эта ночь, то не предопределен ли уже и исход их сближения? Любовь Лизы к этому странному, пугающему человеку была ее страшной тайной, и платой за это чувство может стать ее гордость. У нее были все основания избегать Айвана, и все же теперь его воля и его обаяние все-таки соединили их! Внезапно Лиза поняла, что больше не в силах ему сопротивляться. Теперь ей оставалось только пережить миг счастья, пока еще оставалась такая возможность.
   Она обхватила Айвана за шею, и сама страстно поцеловала его в губы, и он ответил ей с такой же страстностью. Потом их бедра соединились.
   Теперь Лиза целиком отдалась своим ощущениям, особенно когда их близость стала полной. Она не была уверена, почувствовала ли боль в этот момент, потому что все происходящее притупило ее чувствительность и еще потому, что наслаждение для нее все же оставалось смешанным со страданием. Сейчас ее душа и тело безраздельно принадлежали Айвану.
   Теперь Лиза понимала неутолимые желания своей матери. Но каким нелепым показался ей прежний страх «стать, как Ребекка»! Она, Лиза, оказалась в худшем положении. Ее мать любила мужчин, а Лиза обречена была на мучительную любовь к одному мужчине, с которым она никогда не сможет соединиться по-настоящему.
   Она крепко сжала руки Айвана.
   — Лиза! — простонал он, и она едва не заплакала.
   Она переживала наслаждение от их близости, пока, наконец, ей не захотелось попросить Айвана, чтобы он остановился, но почему-то она не сделала этого. Он дышал тяжело и прерывисто, и Лиза вдруг коснулась шрама на его щеке. Наконец наступил момент, когда она со стоном опустила голову на подушку, почувствовав удивительное блаженство.
   — Лиза… моя Лиза! — простонал Айван, и вслед за этими словами он испытал такое чувство блаженства, которое испытывала она сама. Ночь казалась Лизе нескончаемой. Огонь в камине догорал, и свет стал слабым. Она посмотрела на Айвана, который уснул, обняв ее за талию. Дыхание его было теперь глубоким и ровным. Осторожно положив руку на грудь Айвана, она почувствовала, как бьется его сердце. Посмотрев на его лицо, Лиза едва не заплакала от любви и боли. Спящий Айван Трамор был, скорее, похож на архангела Гавриила, чем на незаконного отпрыска маркизов Пауэрскортов. И вот теперь она должна с ним расстаться.
   Лиза снова закрыла глаза. Ей нужно было собрать все свое мужество, чтобы сейчас уйти, но мужество снова оставило ее. Она принялась вспоминать о прекрасных минутах, проведенных с ним этой ночью. Еще три раза они достигли полной близости, и его страсть к ней, казалось, была неутолима. То обстоятельство, что Лиза оказалась девушкой, похоже, доставило Айвану огромную радость. На время они стали самыми близкими людьми.
   И все же она должна была теперь с ним рас статься.
   Лиза заставила себя сесть. Если она не уйдет сей час же, он может проснуться. Конечно, он снова захочет обладать ею, и хотя Лиза понимала, что это желание может опять найти отклик в ее душе, она ясно сознавала: у их отношений нет будущего. Ни прощения, ни настоящей любви она не могла ждать от Айвана. Сейчас они все еще не стали друг другу настолько близкими, чтобы это могло связать их на всю жизнь. В этом смысле мать Летиции была права. Наверно, и все в Ноддинг Нолл понимали это. Несомненно, ее ждет жестокое разочарование, потрясение, которое ей едва ли суждено пережить. Айван хотел получить воздаяние за прошлое, и теперь, когда он добился этой цели, ей, Лизе, остается только уйти, чтобы не увидеть его презрительного взгляда и не услышать его слов.
   Осторожно, чтобы не потревожить Айвана, Лиза слезла с кровати, чтобы собрать свою одежду, разбросанную по полу. В тусклом свете камина поблескивали кристаллы из ее сетки, но самой этой прелестной вещицы уже не существовало. Лиза заметила, что Айван разорвал ее.
   Она хотела, было начать одеваться, как вдруг Айван схватил ее за руку.
   — Куда ты собралась? — резко спросил он. Лиза вздрогнула. — Отвечай! — потребовал он.
   «Только бы не посмотреть ему в глаза», — поду мала она.
   — Лиза! — окликнул он ее снова.
   — Уже поздно, — с трудом выговорила она, — мне пора.
   — Повернись ко мне!
   Она не выполнила этого требования, боясь потерять самообладание. Поискав глазами свою сорочку, Лиза увидела, что она тоже разорвана и валяется на каменном полу.
   — Никуда ты не пойдешь, — спокойно произнес Айван. — Ложись обратно.
   — Если я не вернусь, Холланд и Эвви будут разыскивать меня.
   Лизе удалось вырваться, и она стала поспешно одеваться, стараясь не смотреть на него. Ей очень хоте лось поскорее чем-нибудь прикрыть свое тело. Услышав скрип кровати, девушка вздрогнула. Прежде чем она успела надеть потерявшие форму туфли, Айван обхватил ее за талию и прижал к себе.
   — Мы еще не закончили! — прошептал он сердито. — Как ты осмелилась уходить домой раньше, чем следует?
   По щекам Лизы потекли слезы, и она нагнула го лову, не желая, чтобы Айван заметил это. Вслух она резко проговорила:
   — У нас все кончилось. Более того, этого мне делать и не следовало. Я не должна была разделить ложе с моим бывшим конюхом.
   — Ты разделила ложе с богатым маркизом, Лиза. И я не советую тебе никогда забывать о том, кто я теперь.
   — Не должна забывать? — мстительно переспросила Лиза. — Но ведь твоя мать некогда разделила ложе с маркизом, и это не принесло счастья ни ей, ни тебе, ставшему незаконнорожденным.
   Айван оттолкнул ее. На несколько минут наступило зловещее молчание, потом он сказал:
   — Пусть я и был незаконнорожденным, но теперь-то мы поменялись местами с вами, мисс Альсестер. И потом, для таких, как вы, не все ли равно — быть с маркизом или с конюхом?
   Задыхаясь от ярости, Лиза бросила ему в лицо:
   — Я вас ненавижу, Айван, вы слышите? Нынешняя ночь станет для меня проклятием, и я всю жизнь буду ненавидеть вас за то, что вы вынудили меня к этому. Всю жизнь!
   Айван шагнул к ней, наступив на несколько кристалликов из ее сетки. К удивлению Лизы, он не раз давил их. Айван задумчиво посмотрел на бусинки, лежавшие на полу, словно жалея о чем-то. Потом он вдруг нагнулся, поднял несколько и сказал:
   — Возьмите их с собой на прощание, Лиза, в уплату за хорошую работу. — Он схватил ее за руку. Его слова были для Лизы как нож. В эту минуту она действительно почувствовала к нему настоящую ненависть. Но у нее не было сил, чтобы продолжать ссору. Надо было поскорее вернуться в Фиалковую Лужайку, где она, по крайней мере, не будет видеть его.
   — Пустите меня! — крикнула она, пытаясь вырваться. — Вы ведь получили то, чего добивались, проклятый цыган!
   Он снова оттолкнул Лизу, и она не стала задерживаться. Схватив манто, она, со слезами на глазах, побежала к выходу.
   После ее ухода в спальне наступила тяжелая, мертвая тишина. Прислонившись к бюро, Айван стоял, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на каменный пол. Сверкающие кристаллы одновременно и злили, и притягивали его.
   Нагнувшись, Айван поднял один из камней и, подойдя к зеркальцу на столе, вырезал на нем имя Лизы. Некоторое время он молча смотрел на эту надпись, потом, внезапно потеряв контроль над собой, разбил зеркальце ударом кулака. При этом Айван порезал руку, но не почувствовал боли.
   — Такова моя воля, Лиза, — пробормотал он.

Глава 21

   Всхлипывая, Лиза побежала по холодному коридору и юркнула в дверь, предназначенную для слуг. Спустившись по каменной лестнице, она прошла мимо спален для прислуги, стараясь никому не попадаться на глаза, и вскоре нашла нужную дверь. Лиза постучалась. Ей казалось, что сердце ее вот-вот выскочит из груди, пока она ждала ответа. Наконец дверь отворилась.
   — Что случилось, дитя мое? — услышала она знакомый голос. Заспанный, в одном халате, Джон Довер в изумлении уставился на Лизу.
   Только теперь обратила она внимание на свой странный вид. Слезы на ее щеках не успели высохнуть, а по одежде было видно, что на ней нет нижнего белья. Кроме того, волосы ее были растрепаны, ноги — босы. Лизе стало стыдно и даже захотелось бежать, но добряк старший конюх обеспокоено спросил:
   — Вам плохо, милая?
   Лиза только покачала головой. Она не могла объяснить ему, отчего ей плохо. Наконец она пробормотала:
   — Не поможете ли вы мне попасть домой? Мне надо домой, а там снег…
   Джон Довер понял ее сразу и не заставил себя упрашивать. Он быстро оделся, набросил пальто и отправился в конюшню. Довер подал сани к выходу во внутренний двор, усадил Лизу, и вскоре они отправились в Фиалковую Лужайку. Лиза не знала, что Айван следил за ней, стоя у окна своего кабинета.
   Увидев свет в окнах своего домика, Лиза пожалела о том, что время идет так быстро. По ее расчетам, было уже близко к рассвету, но, судя по освещенным, окнам, Эвви еще не легла. Наверное, Холланд отвез ее домой, и она теперь сидит в гостиной за чашкой чая и вспоминает о том, как замечательно они провели время на балу.
   Когда они приехали, Лиза не знала, как благодарить Довера. Она поцеловала его в щеку и сказала:
   — Вы настоящий джентльмен, Джон Довер.
   — Заходите в дом, милая, пока вы не замерзли, — печально ответил он. — И приходите ко мне, если у вас когда-нибудь будут… неприятности. Хорошо?
   Лиза кивнула. Увы, она вполне понимала, какие именно «неприятности» он имеет в виду. В любом случае она была бесконечно благодарна Доверу. Несомненно, он вечно будет хранить в тайне ту услугу, которую оказал ей сегодня.
   Наконец-то, после всех бед и волнений этой ночи, она была дома! Лиза собиралась окликнуть Эвви, но, войдя в гостиную, буквально онемела. У пылающего камина стоял Холланд, голый до пояса. Он явно не ожидал ее возвращения. Он был в брюках, но без рубашки, без жилета, без сюртука и босой. В таком состоянии Джонс должен был бы почувствовать холод, но он явно ощущал себя довольно хорошо. Лиза с ужа сом подумала о том, по какой причине ему сейчас тепло.
   Некоторое время они молча смотрели друг на друга. На Холланда внешность Лизы произвела не меньшее впечатление, чем на нее — его собственный вид. Пока они стояли и смотрели друг на друга, из кухни вышла Эвви. Бросив на нее взгляд, Лизе стало ясно, что ее худшие подозрения оправдались. Сестра была не причесана, в одном легком халатике, а губы ее были ярко-красными, как будто она долго целовалась. Лиза все поняла без слов. Она молча смотрела на Эвви, потрясенная своим ужасным открытием.
   Эвви принесла блюдо с черствыми лепешками.
   — Холланд, любимый, — проговорила она. — Боюсь, что у нас в буфете больше ничего…
   — Эвви, — перебил он ее, — твоя сестра вернулась.
   Блюдо выпало из рук Эвви и разбилось. Словно не понимая этого, она сделала шаг вперед, но Холланд быстро схватил ее за руку, чтобы она не порезала босые ноги. Потом нежно поцеловал ее в губы и велел подняться наверх.
   — Любовь моя, иди наверх и не сердись, пожалуйста, — попросил он. — Мне надо поговорить с Лизой.
   Эвви рассеянно кивнула и стала озираться по сторонам, словно могла и вправду увидеть сестру.
   — Лиза! — наконец позвала Эвви, как будто желая убедиться, что Холланд сказал ей правду.
   — Я здесь, — откликнулась Лиза упавшим голосом.
   Эвви вдруг заплакала. Закрыв лицо руками, она побежала наверх, как будто считала, что провинилась перед сестрой настолько, что даже не должна находиться с ней рядом.
   Когда Лиза с Холландом остались наедине, он сердито проговорил:
   — Вы написали, что останетесь ночевать у Бишопов.
   — Я так и хотела, — ответила девушка. Она сама злилась на него и, когда он, наконец, надел рубашку, перевела разговор на домашние дела, излив свой гнев:
   — Холланд, я убью вас, если вы на ней не женитесь. Вы поняли — убью!
   — Я все равно собирался жениться на ней, — ответил он.
   — Тогда пусть это будет через неделю, скажем, в День подарков*(В Англии — второй день Рождества, когда подарки получают слуги, посыльные и Т. Д. Прим. пер.).
   Лиза все никак не могла успокоиться. Слишком многое пережила она в эту ночь.
   — Это должно быть сделано непременно, Холланд! Я поклялась на могиле родителей, что позабочусь об этом. И если бы я могла, я заперла бы вас здесь до дня венчания.
   — Лиза, сейчас надо беспокоиться не о вашей сестре, — заметил он.
   — Речь идет только об Эвви! — закричала, Лиза. — Она должна выйти замуж, и все!
   — Говорит ли это прежняя Лиза, или та, что побывала в постели Трамора? — тихо спросил Холланд.
   В бешенстве Лиза бросилась на Холланда с кулаками. Он легко справился с ней, и вскоре ему удалось, ее утихомирить, но злоба ее не утихла.
   — Только за одни эти слова вас следовало убить, — прошипела Лиза.
   — Может быть. — Холланд отпустил ее и стал, одеваться. Уже надев пальто, он сказал ей: — Возможно, вы принимаете меня за негодяя, Лиза, но вы слушайте меня внимательно. Мы с вашей сестрой были вместе этой ночью, потому что мы любим друг друга. Но если бы и не было того, что случилось сегодня, я все равно давно собирался жениться на Эвви. Но, женившись на ней, я тем самым принимаю на себя ответственность за вашу семью. А когда я стану главой дома, маркиз не только не сможет беспокоить вас, но я также потребую от него объяснений по поводу того, что он сбивает вас с пути, таких же объяснений, как вы потребовали от меня.
   — Вы очень ошибаетесь, Холланд — горячо воз разила Лиза, — маркиз не совершил ничего дурного.
   Ее протест озадачил Джонса.
   — Лиза, то, что он сделал с вами — очевидно, стоит лишь взглянуть на вас, — проговорил он. — Почему же вы защищаете его?
   Девушка была поражена его тоном. Получалось так, как будто он, а не она, действительно являлся главой их семьи. Но было бы очень плохо, причем для всей семьи, если бы Холланд, во имя семейной чести, вынужден был оставить свой пост и терпеть лишения. Да и не такой человек Айван, чтобы можно было потребовать от него жениться. И даже если предположить, что он сделает ей предложение, она, после всего лучившегося, не согласится на это. Теперь, казалось Лизе, она так же ненавидит его, как раньше любила.
   — Лиза, я жду ответа, — произнес Холланд.
   — Оставьте его в покое, — сказала она дрожащим голосом. — Он выставит вас дураком. Я никогда не стану предъявлять ему претензий.
   — Вы сами ведете себя как дура, Лиза. Не надо ему все прощать. Вы должны бороться.
   — Я буду бороться, — ответила она, желая перевести свои мысли в другое русло. — Завтра мы с вами пойдем в церковь, чтобы сделать распоряжения по поводу венчания с Эвви.
   Холланд только сокрушенно покачал головой, и вы шел за дверь, а Лиза больше была уже не в силах держаться. Она закрыла лицо руками и зарыдала.
   Хотя до Дня подарков оставалось уже меньше не дели, Лизе казалось, что он никогда не наступит. Ее все мучил безотчетный страх, что Холланд не явится в церковь, погубив Эвви. Это, конечно, была ерунда, тем более что у самой Эвви таких страхов вовсе не было, а Холланд, с присущей ему любезностью, даже отвез их накануне Рождества на станцию в Каленбери, чтобы увидеться с Джорджем.
   Едва выйдя из вагона, Джордж с восторгом начал рассказывать про своих новых товарищей. Один герцогский сын даже приглашал его на каникулы погостить у себя в Шотландии. Конечно, Лиза с радостью разрешила это сделать. В этот момент все жертвы показались ей не напрасными: ведь Джордж был теперь счастлив, к тому же приобрел друзей даже среди пэров.
   В предсвадебной суете само Рождество прошло как-то буднично. Новое платье к свадьбе они заказать не могли, и потому Лиза стирала, гладила и приводила в порядок белое шерстяное платье Эвви, в котором она была еще на первом вечере у Пауэрскорта. Утром в день свадьбы Лиза положила это платье на кровать сестры. Она с удивлением подумала о том, как мало разговаривали они все это время. Из-за того, что случилось с ней самой, она избегала всяких разговоров, кроме тех, что касались свадебных дел, а Эвви, конечно, тоже не спешила давать объяснения по поводу всего происшедшего в ночь бала. Эвви опасалась осуждения старшей сестры, а Лиза хорошо понимала, что «бросить камень может тот, кто сам без греха».