руках. Знаю это и по совместной с вами работе.
- Лунатик! Как я мог убить своего лучшего друга?! - рассвирепел я.
- Вы единственный, живущий не в Мортоне и знающий всю систему охраны.
Единственный, Кэвел. Если кто-то проник туда и выбрался обратно, так это
мог быть только Кэвел. - Он многозначительно помолчал. - И вы единственный
из живых, знающий шифр всех дверей лабораторий. А комбинации могут быть
изменены только на заводе-изготовителе. После вашего увольнения никто не
подумал изменить шифр.
- Гражданский директор доктор Бакстер тоже знает все комбинации
шифров, - возразил я.
- Бакстер исчез. Мы нигде не можем его найти. Нам было необходимо
предпринять кое-что. Некоторые шаги... Едва вы ушли из дому сегодня утром,
мы встретились с вашей женой. Она сказала...
- Вы были у меня дома?! - возмутился я. - Беспокоили Мэри?
Допрашивали ее? Я, пожалуй...
- Не волнуйтесь, - холодно перебил меня Харденджер. - Меня там не
было. Я послал младшего офицера. Конечно, с моей стороны глупо спрашивать
о муже у жены, которая замужем только два месяца. Естественно, она
сказала, что вы были дома всю ночь. - Я молча уставился ему в глаза. - Вы
что, хотите вцепиться в меня? За мое предположение, что Мэри могла
солгать, или за то, что она не предупредила вас по телефону? - спросил он.
- Мне не нравится все, что вы говорите.
- Она не солгала. Вспомните, я ее хорошо знаю. А предупредить вас она
не могла. Мы отключили ваш телефон и дома, и в конторе. И подключились к
ним. Так что я слышал все, что вы говорили Мартину. Одно время вы
заставили меня поволноваться, - засмеялся он.
- Как вы проникли сюда? Я не слышал.
- Предохранительная коробка расположена в наружном коридоре.
Незаконно, но я прошу прощения.
- Придется переделать, - кивнул я.
- Словом, вы вне подозрений, Кэвел. Считаю, что инспектору Мартину
следует дать премию Оскара. Потратили двенадцать минут впустую, но
убедиться было необходимо.
- Зачем? Почему именно так? Несколько часоз проверки вашими людьми
такси, ресторанов, театров, и убедились бы в том же - я не был ночью в
Мортоне.
- Некогда ждать, - грубо сказал он. - И еще. Раз вы не замешаны в
убийстве, тогда вы тот, кто поможет убийцу найти. Это ясно. Кландон мертв.
Вы один знаете всю систему охраны в Мортоне. Больше никто. Если что не так
получилось, прошу прощения. Но если кто и способен что-то обнаружить, так
это вы, факт.
- Прибавьте тот факт, что я единственный, кто может открыть ту дверь.
Поскольку Кландон мертв, а Бакстер исчез.
- Это тоже, - согласился он.
- Это тоже, - передразнил я его. - Все, что вы хотите от меня. И едва
дверь откроется, я опять могу катиться на все четыре стороны?.. - Если
только сами пожелаете.
- Вот как? Сперва Дерри, теперь Кландон. Ну что ж, возможно, что-то я
и сделаю.
- Знал, что согласитесь. Даю вам полную свободу.
- Шефу это не понравится, - никто еще не называл начальника
Харденджера по имени, да и немногие его имя знали.
- Я уже говорил с Шефом о вас. Действительно, вы ему не нравитесь.
Подозреваю даже, что он вас просто недолюбливает, - кисло ухмыльнулся
Харденджер. - Тем более здесь замешаны родственные отношения.
- Так вы обговорили все заранее? Ну что, благодарю за доверие.
- На вас первого пало подозрение, но лично я никогда не сомневался в
вас. И все же надо было убедиться... Вы ведь знаете, сколько наших лучших
людей перешло за последние годы в противоположный лагерь.
- Когда едем? - спросил я.
- Сейчас. Если вы готовы. - Кливден только что положил телефонную
трубку, рука его все еще подрагивала.
- Минуту. Охрана на заводе? Имеется пароль? - обратился я к Кливдену.
Харденджер был мастак сохранять невозмутимость, но сейчас он не мог скрыть
вдумчивого любопытства. Обычно так смотрят на совершивших маленькую
оплошность.
- Все в порядке. Это не мог быть ботулинус, убивший Кландона.
Центральные лаборатории надежно опечатаны.
- А доктор Бакстер?
- Пока ничего не известно. Он...
- Пока ничего? Значит, две смерти. Какое совпадение, генерал. Если,
конечно, это можно так назвать.
- Не пойму, о чем вы? - раздраженно спросил он.
- Об Истоне Дерри. Моем предшественнике в Мортоне. Он исчез два
месяца назад, ровно через шесть дней после моей свадьбы, на которой был
шафером. О нем тоже ни слуху ни духу. Знаете, конечно?
- Откуда мне знать? - Очень раздражительный маленький человечек,
ей-богу. Мне оставалось радоваться, что не он мой лечащий врач, а я не его
клиент. - Всего-то я был там два раза со дня моего назначения... Теперь
относительно Бакстера. Он вышел из лаборатории в обычное время, возможно,
чуть позже. Он живет с сестрой-вдовой в одноэтажном домике с верандой,
близ Альфингема, в пяти километрах - от Мортона. Прошлой ночью дома не
был, как сообщила сестра. - Он повернулся к Харденджеру. - Нужно
немедленно ехать, инспектор.
- Так точно, сэр. Кэвел едет с нами.
- Рад слышать, - сказал Кливден, даже не взглянув на меня, но я и не
обиделся: нельзя представить генерал-майоров без армейского мышления - для
него мир точен, упорядочен начальническим положением, где нет ничего
лишнего и нет места даже частным детективам. Тем не менее он старался быть
вежливым. Конечно, на свой лад и на усмотрение:
- Полагаю, нам понадобится ваша помощь. Итак, едем.
- Но сначала я позвоню жене, скажу о случившемся, если, конечно, ее
телефон уже включен. - Харденджер утвердительно кивнул, но не успел я
протянуть руку к трубке, как Кливден положил на нее свою.
- Никаких звонков, Кэвел. Прошу извинить. Мы должны соблюдать
осторожность. Крайне необходимо, чтобы никто, абсолютно никто не знал о
случившемся в Мортоне.
- Объясните ему, старший инспектор, - сказал я и отстранил его руку.
Харденджер был явно не в своей тарелке. Пока я набирал номер, он
извиняющимся тоном объяснял генералу:
- Весьма сожалею, сэр, но Кэвел теперь не числится в армии и даже не
подчиняется спецсектору. Кроме того, э... как вам сказать... он очень
скептически настроен в отношении военных.
- Но мы можем, согласно нашему секретному циркуляру...
- Прошу прощения, сэр, - меланхолично помотал головой Харденджер, -
"специальная информация, добровольно раскрытая гражданскому лицу, не
связанному с правительственными органами, перестает быть государственным
секретом". Нас никто не заставлял давать такую информацию Кэвелу, тем
более сам он нас не просил об этом. У него перед нами нет никаких
обязательств. Более того, это мы просим у него помощи...
Я дозвонился Мэри, сообщил, что не арестован, что собираюсь в Мортон
и что позвоню сегодня позже. Затем положил трубку, взял куртку и прикрепил
свой "хэкати" внутри рукава под мышкой. В отличие от инспектора Мартина, я
ношу одежду, удобную для оружия.
Харденджер безучастно наблюдал за мной, а генерал поглядывал
неодобрительно. Дважды он пытался что-то сказать, но оба раза сдержался.
Конечно, все это было необычным. Но ведь и убийство было не обычное.
Нас поджидал армейский вертолет, но туман был слишком плотен, и
пришлось отправиться в Мортон в большом "ягуаре", за рулем которого
находился полицейский в штатском, с удовольствием жмущий на газ, прибавляя
и прибавляя скорость. Мы уже проезжали Мидлсенс, когда туман стал
рассеиваться, и видимость на дороге улучшилась. После полудня благополучно
прибыли в Мортон. Он являл собой безобразный архитектурный комплекс,
способный испортить любой ландшафт. Сомневаюсь, что эти сооружения строил
архитектор, но если бы таковой имелся и копировал тюрьмы XIX века - а
комплекс на самом деле имел сходство с тюрьмой, - то не смог бы добиться
более уродливого и отталкивающего вида, чем в Мортоне.
Грязный, мрачный, суровый, под свинцовым октябрьским небом, Мортон
состоял из четырех параллельных рядов приземистых, с плоскими крышами
бетонных трехэтажных строений. Каждый ряд своей отталкивающей
безжизненностью, мертвенностью напоминал богом проклятые, запущенные
кварталы викторианской эпохи в трущобах большого города. Каждый ряд
тянулся примерно на четверть мили с промежутком около двухсот ярдов между
ними. От строений до забора было примерно пятьсот метров голого и от всего
свободного пространства. Ни дерева, ни кустика - вообще никаких
насаждений, даже ни одной клумбы. При желании можно спрятаться за кустиком
или за цветочной клумбой, но невозможно укрыться в двухдюймовой траве
газона - кроме нее ничего не росло в этом безликом пустынном месте,
окружающем Мортон. Внешний забор вряд ли можно было назвать стеной, ибо за
всякой стеной может спрятаться человек. Любой комендант концентрационного
лагеря времен второй мировой войны мог бы только мечтать о месте, подобном
Мортону, и спал бы безмятежно ночами. Мортон был обнесен колючей
проволокой в пятнадцать футов высоты, так круто наклоненной, что верхняя
часть ее выступала на пять футов от подножия. Подобная же ограда, только с
наклоном в противоположную сторону, шла параллельно внешней на расстоянии
около двадцати футов.
Между оградами по ночам бегали немецкие овчарки и доберман-пинчеры,
выдрессированные для охоты на людей и слушающиеся только своих армейских
поводырей. Они могли разорвать кого угодно.
В трех футах от внутреннего ограждения натянуты две тонкие проволоки,
которые невозможно было заметить тому, кто попытался бы проникнуть за
второе ограждение ночью. Затем, в десяти футах от этих проволок, шел еще
один забор в пять ниток проволоки на изоляторах, прикрепленных к цементным
столбам. Через него проходил электрический ток, смертельный для любого. А
чтобы все прохожие имели об этом представление, военные через каждый
десяток шагов навешали табличек по периметру ограды. Таблички были пяти
типов. На четырех из них черным по белому - объявления: "Опасная зона, при
команде - уходите", "Собаки спущены", "Запретная зона", "Электрические
заборы", а на пятой - красным по желтому, очень четко: "В. М.
Собственность. Нарушители будут убиты". Только безумец или совсем
неграмотный мог бы сунуться сквозь эти преграды в Мортон.
Мы выехали на окружную дорогу близ Мортона, повернули вправо и,
проехав среди вересковых полей с четверть мили, оказались перед въездом в
Мортон.
Водитель-полицейский резко затормозил перед шлагбаумом и стал
опускать стекло дверцы, а возле нас уже оказался сержант охраны с
автоматом, направленным, нужно заметить, отнюдь не вниз дулом. Узнав
Кливдена, он опустил автомат и сделал знак кому-то нам невидимому.
Шлагбаум поднялся, машина въехала и остановилась перед глухими воротами.
Мы выбрались из машины, прошли через стальную дверь в воротах и
направились к одноэтажному бараку с надписью "Приемная". Нас уже поджидали
трое. Двоих я знал - полковника Уйбриджа, помощника коменданта Мортона, и
доктора Грегори, старшего ассистента доктора Бакстера по блоку "Е".
Уйбридж был настоящим хозяином Мортона, хотя номинально числился
подчиненным Кливдена. Стройный, моложавый, с черными волосами и совершенно
нелепыми серо-стальными усами. Он считался одним из выдающихся ученых. В
Мортоне заключалась вся его жизнь. Он был одним из немногих, кто находился
здесь постоянно. Поговаривали, что в год он не более двух раз выходил за
ворота Мортона.
Высокий, грузный, смуглый итальянец с карими глазами, доктор Грегори
был профессором-микробиологом из Турина. Он являлся одним из уважаемых
специалистов среди своих коллег. Третий из встречавших - толстый, грузный,
в мешковатом твидовом костюме, походивший на фермера, каковым бы он и
стал, не выбери иную профессию, - инспектор полиции в Уилтшире по фамилии
Вилли.
После краткого приветствия тон задал Харденджер. Сейчас уже не играла
роль субординация - ни генералы, ни полковники, ни армейский порядок с его
командами "вперед" и тому подобное. Харденджер дал это сразу понять.
- Инспектор Вилли, вы не должны находиться здесь. Ни один сотрудник
окружной полиции не имеет права входить в эти ворота. Сомневаюсь, что вы
об этом знали и, конечно, не самовольно пришли сюда. Кто вас впустил?
- Я. Учитывая чрезвычайность обстоятельств, - решительно сказал
полковник Уйбридж.
- Позвольте объяснить, - вставил инспектор Вилли. - В наш полицейский
участок кто-то позвонил прошлой ночью со сторожевого поста, примерно в
одиннадцать тридцать, и сообщил, что команда одной из ваших патрульных
машин преследует незнакомца, пристававшего или изнасиловавшего девушку
невдалеке от Мортона. А это касается полицейских, но не армейских властей,
согласно закону. Туда немедленно выехали дежурный сержант и констебль, но
никого и ничего не обнаружили. Только сегодня, приехав сюда, я увидел
поврежденный забор и, так сказать, предположил некую связь между двумя
происшествиями.
- Что?! Забор поврежден? Это невозможно! - вскричал я.
- Но это так, Кэвел, - сухо заметил стройный Уйбридж.
- А патрульный автомобиль, а сторожевые псы, а проволочные
заграждения, а электроток? Для чего же все это?
- Сами можете убедиться. Проволока перерезана, вот и вся штука. -
Уйбридж вовсе не был так спокоен, как хотел казаться, отнюдь нет.
Оба, доктор Грегори и Уйбридж, были сильно напуганы.
- Во всяком случае, я провел дознание, - ровным голосом продолжал
Вилли. - Встретил полковника Уйбриджа и по его просьбе провел тщательное
дознание, чтобы что-нибудь узнать о докторе Бакстере.
- И вы сделали это? Разве вам неизвестны инструкции? - спросил
Харденджер Уйбриджа, стараясь придать голосу спокойствие. - Все
расследования должны проводиться или начальником охраны, или моей
лондонской конторой.
- Кландон мертв и...
- О, господи! - не выдержал Харденджер. - Теперь и инспектор Вилли
знает, что Кландон мертв. Или вы знали об этом раньше, инспектор?
- Нет, сэр.
- Ну, вот теперь знаете. Скольким это еще известно, полковник
Уйбридж?
- Больше никому, - напряженно ответил тот и побледнел.
- Слава тебе, господи! Не считайте, что я до смехотворности соблюдаю
правила безопасности. Что мы с вами об этом думаем, полковник Уйбридж, не
имеет никакого значения. Всем ведают один-два человека в Уайтхолле. Они
отдают приказы, мы их выполняем. А когда речь идет о сохранении секретов,
так чего уж яснее. Всю ответственность мы полностью берем на себя. И вы
умываете руки, тоже целиком. Конечно, я нуждаюсь в вашей помощи, но она
должна отвечать моим требованиям.
- Под этим старший инспектор подразумевает, - сухо заметил Кливден, -
что самодеятельность в расследовании не поощряется, а запрещается.
Полагаю, вы имеете и меня в виду, Харденджер?
- Пожалуйста, не осложняйте мне работу, сложностей и без вас хватает,
сэр.
- Не буду. Но меня, как коменданта, должны держать в курсе дел, у
меня есть право присутствовать при вскрытии двери в лабораторию номер
один.
- Такое право у вас есть, - согласился Харденджер.
- Когда? - спросил Кливден. - Я имею в виду двери лаборатории.
Харденджер посмотрел на меня.
- Итак? Те двенадцать часов, о которых вы упомянули, уже истекли.
- Сомневаюсь, - ответил я и обратился к доктору Грегори: - Работала
ли вентиляция в лаборатории?
- Нет. Конечно, нет. Никто к ней близко не подходил. Мы оставили все,
как было.
- Если что-нибудь было. Положим, растворилось, - вкрадчиво продолжал
я. - Как вы считаете, окисление уже закончилось?
- Сомневаюсь. Воздух слишком статичен.
- Все лаборатории вентилируются специально очищенным воздухом, -
повернулся я к Харденджеру, - который, в свою очередь, очищается в
специальной камере. Приступим через час.
Харденджер согласился. Грегори взволнованно глянул сквозь толстые
линзы очков большими карими глазами, позвонил и отдал распоряжение, затем
вышел вместе с Кливденом и Уйбриджем.
- Ну, инспектор, - обратился Харденджер к инспектору Вилли, - вам
известно то, что знать вам не положено. Надеюсь, нет нужды издавать
какой-то устрашающий приказ специально для вас, верно?
- Мне нравится моя служба, - улыбнулся Вилли. - Не будьте так строги
к старине Уйбриджу, сэр. У этих ученых докторов мозги устроены не так, как
нужно для службы в охране. Он хотел сделать, как лучше.
- Тернист путь к истине, - сказал я.
- И труден для тех, кто старается сделать, как лучше, - тоном
проповедника произнес Харденджер. - А что узнали о Бакстере?
- Вышел отсюда около шести тридцати вчера вечером, сэр. Или несколько
позже, как я догадываюсь, потому что он пропустил специальный автобус на
Альфингем.
- На выходе он, конечно, отметился? - спросил я. - Каждый ученый,
покидающий Мортон, должен поставить отметку "ушел", расписаться в журнале
и сдать свой номерок.
- Несомненно. Ему пришлось дожидаться обычного рейсового автобуса,
приходящего в шесть сорок восемь. Кондуктор и два пассажира подтверждают,
что некто, соответствующий нашему описанию, вошел в автобус. Конечно,
имени мы не упоминали. Но тот же кондуктор утверждает, что никто не сходил
в Альфингеме, там, где живет доктор Бакстер. Вероятно, он проехал весь
Альфингем до Хардкастера, весь маршрут.
- Просто он взял и исчез, - подытожил Харденджер, задумчиво
разглядывая крупного человека со спокойными глазами. - Хотите с нами
работать, Вилли?
- Признаться, это внесло бы разнообразие в мою службу после обычных
деревенских происшествий, - сказал Вилли, - но не уверен, что со мной
согласится начальник, главный констебль участка.
- Попробуем его уломать. Ваш участок в Альфингеме, не так ли? Я
загляну туда. - Вилли ушел. Когда мы глядели ему вслед через двор, то
заметили лейтенанта, нажимавшего на нашу дверную кнопку. Харденджер скосил
глаз и крикнул: - Войдите!
- Доброе утро. Доброе утро, мистер Кэвел, - бодро и энергично
поздоровался рыжеволосый лейтенант, хотя выглядел усталым. - Уилкинсон,
сэр. Офицер ночного патруля. Полковник сказал, что вы хотели меня видеть.
- Разумно поступил полковник, должен признаться. Харденджер, старший
инспектор Харденджер. Вы тот самый офицер, который прошлой ночью нашел
Кландона?
- Его нашел разводящий патруля, капрал. Он позвал меня. Я мельком
взглянул. Затем опечатал блок "Е", доложил полковнику, и тот одобрил мои
действия.
- Молодец, - похвалил Харденджер, - но мы к этому еще вернемся. Вам,
конечно, доложили, что колючая проволока ограждения перерезана?
- Естественно, сэр. Когда... когда Кландон исчез, я принял на себя
обязанности. Мы нигде не могли его найти, нигде. Он, должно быть, тогда
уже был мертв.
- Так. И вы обследовали места повреждений, конечно?
- Нет, сэр.
- Нет? Почему? Это ведь ваша обязанность, верно?
- Нет, сэр. Это обязанность следователя. - На его бледном лице
мелькнула улыбка. - Мы только носим автоматы и бинокли. Было чертовски
темно. А потом несколько пар солдатских сапог тогда уже так затоптали
место, что вряд ли там что-либо можно обнаружить. Я поставил четырех
охранников, сэр, в десяти шагах друг от друга возле места повреждения с
приказом никого близко не подпускать.
- Никогда не встречал у армейцев такой сообразительности, -
одобрительно произнес Харденджер. - Вы поступили безупречно, молодой
человек.
Уилкинсон слегка порозовел от похвалы, хотя старался выглядеть
невозмутимым.
- А что вы еще предприняли?
- Ничего, что могло бы облегчить вам расследование, сэр. Я послал
дополнительный патруль для обследования всего ограждения. Обычно в это
время у нас три патруля. Вдруг оказались бы еще повреждения. Но было
только одно. Затем я расспросил патрульных, которые стремглав бросились за
человеком, якобы напавшим на девушку. Пригрозил им, что в следующий раз
рыцарские чувства приведут их обратно в полковую казарму. Они не должны
были удаляться от забора ни при каких обстоятельствах.
- Считаете, что случай с девушкой был подстроен для отвода глаз?
Чтобы помочь кому-то незаметно пробраться к проволоке с кусачками?
- А для чего же еще, сэр?
- Для чего же еще, в самом деле, - вздохнул Харденджер.
- Сколько людей обычно работает в блоке "Е", лейтенант?
- Человек пятьдесят пять - шестьдесят, сэр.
- Ученые?
- Все. Микробиологи, химики, техники, военные и гражданские. Я мало о
них знаю, сэр. Нам не рекомендуется проявлять любопытство.
- Где они сейчас? Ведь блок "Е" опечатан.
- В столовой. Кое-кто хотел уехать домой, но полковник... полковник
Уйбридж их не отпустил.
- Как нельзя лучше! Лейтенант, я буду весьма благодарен, если вы
выделите нам двух посыльных, вестовых или кого угодно. Одного мне, другого
инспектору Мартину. Инспектор Мартин хотел бы поговорить с сотрудниками
блока "Е", с каждым в отдельности. Пожалуйста, распорядитесь. Если
возникнут какие затруднения, можете сказать, что выполняете приказ
генерала Кливдена. Но сначала пойдемте с нами к расставленным у
повреждения часовым, представите нас. Затем соберите через двадцать минут
в приемной проводников собак. Словом, всех, кто до полуночи находился на
дежурстве.
Через пять минут Харденджер и я стояли у места повреждения колючей
проволоки. Уилкинсон отвел часовых чуть в сторону и оставил нас. Колючая
проволока была натянута на наклонных цементных столбах, какие нынче часто
встречаются на улицах. Тридцать проволочных ниток с шестидюймовым
расстоянием одна от другой оплетали столбы. Четвертую и пятую нитки снизу
наскоро связали в месте обрыва толстой серой веревкой. Пришлось
вглядываться, чтобы найти место повреждения. Последние три дня дождя не
было, и потому не осталось следов, хотя земля была влажной от росы.
Проволоку разрезали до того, как выпала роса.
- У вас глаза помоложе, - сказал Харденджер, - перепилена или
перекушена?
- Перекусили кусачками или пассатижами. Посмотрите, под каким углом?
Харденджер взял в руки перерезанный конец проволоки и внимательно
осмотрел.
- Слева направо, - пробормотал он, - обычно так держит кусачки или
пассатижи левша. Ему так удобнее.
- Левша, - заметил я, - или правша, который хочет нас сбить с толку.
Харденджер неприязненно глянул на меня и направился к внутреннему
ограждению. Ни следов, ни отпечатков ног между двумя заборами, а
внутренний ряд колючей проволоки перерезан в трех местах. Тот, кто это
делал, был совершенно уверен, что его не заметят с окружной дороги.
Интересно, почему он не испугался овчарок, бегавших между двумя рядами
колючей проволоки? Провода с током высокого напряжения за вторым забором
были целы. Нарушителю повезло, что он не зацепился за них. Или он знал их
точное расположение?..
Этот приятель с кусачками представлялся мне человеком, отнюдь не
полагавшимся на случай, хотя бы потому, что пробрался через провода
высокого напряжения. В отличие от большинства подобных заборов, где только
верхний провод под током, здесь имелись дополнительные вертикальные
электропровода на изоляторах. Сигнал тревоги моментально прозвучал бы при
малейшем повреждении проводов. Однако это не остановило нашего гостя с
кусачками, естественно, изолированными. Два пучка отводного кабеля лежали
на земле между столбами и доказывали это совершенно ясно.
- Каков бродяга, а? - произнес Харденджер. - Словно сам дает нам в
руки улики, не правда ли?
- Или кто-то за внешним ограждением с подзорной трубой или биноклем.
Кольцевая дорога, как видите, вполне доступна всем машинам. Разве трудно,
сидя в машине, разглядеть, что из себя представляет забор с электрическим
током, а при хорошей солнечной погоде увидеть и поблескивающие провода
внутреннего ограждения?
- Да, ничего не скажешь, - вздохнул Харденджер. - Глупо стоять здесь,
уставившись в забор. Давайте-ка пойдем в приемную и начнем опрос.
Все охранники, о которых говорил лейтенанту Харденджер, уже сидели в
ожидании на скамьях, проявляя беспокойство и волнение. Некоторые выглядели
сонными, иные - напуганными. Я заранее знал, что для оценки обстановки
Харденджеру потребуется всего полсекунды и действовать он будет сообразно
ей. Он так и поступил. Сел за стол, оглядел всех пристально и недружелюбно
из-под мохнатых бровей голубыми глазами.
- Итак, патруль джипа, - сурово произнес он, - те самые, кто пустился
в глупую погоню. Начнем с вас.
Трое, капрал и двое в штатском, медленно поднялись с мест.
- Ваша фамилия? - обратился Харденджер к капралу.
- Мьюрфилд, сэр.
- Вы были прошлой ночью старшим патруля?
- Да, сэр.
- Расскажите о происшествии.
- Да, сэр. Мы как раз закончили патрулирование окружной дороги и
остановились у главных ворот доложить, что все в порядке. Затем снова
поехали. Наверно, около одиннадцати пятнадцати, сэр, может, на минуту
позже или раньше. Примерно в двухстах пятидесяти ярдах от ворот осветили
фарами бегущую девушку. Она выглядела обезумевшей. Растрепанная,
всхлипывала и вскрикивала. Я сидел за рулем. Остановил машину, выпрыгнул.
Остальные последовали за мной. Надо бы им сказать, чтоб не выходили...
- Неважно, что надо было сказать, продолжайте!
- Ну, мы подошли к ней, сэр. Лицо в грязи, пальто порвано. Я
сказал...
- Видели ее раньше?
- Нет, сэр.
- Узнали бы?
- Сомневаюсь, сэр, - поколебавшись, ответил сержант. - Лицо ее было
так измазано.
- Узнали бы ее голос? Кто из вас узнал бы ее по голосу?
Три категорических отрицания - они не узнали бы ее голос.
- Ну, ладно, - устало сказал Харденджер, - она изобразила из себя
девицу, на которую покушались. В нужный момент кто-то удачно обнаружил
себя и побежал. Все вы бросились за ним. Вы видели его?
- Мельком, сэр. Силуэт в темноте.
- Полагаю, следующий силуэт тоже - он уехал на машине.
- Лунатик! Как я мог убить своего лучшего друга?! - рассвирепел я.
- Вы единственный, живущий не в Мортоне и знающий всю систему охраны.
Единственный, Кэвел. Если кто-то проник туда и выбрался обратно, так это
мог быть только Кэвел. - Он многозначительно помолчал. - И вы единственный
из живых, знающий шифр всех дверей лабораторий. А комбинации могут быть
изменены только на заводе-изготовителе. После вашего увольнения никто не
подумал изменить шифр.
- Гражданский директор доктор Бакстер тоже знает все комбинации
шифров, - возразил я.
- Бакстер исчез. Мы нигде не можем его найти. Нам было необходимо
предпринять кое-что. Некоторые шаги... Едва вы ушли из дому сегодня утром,
мы встретились с вашей женой. Она сказала...
- Вы были у меня дома?! - возмутился я. - Беспокоили Мэри?
Допрашивали ее? Я, пожалуй...
- Не волнуйтесь, - холодно перебил меня Харденджер. - Меня там не
было. Я послал младшего офицера. Конечно, с моей стороны глупо спрашивать
о муже у жены, которая замужем только два месяца. Естественно, она
сказала, что вы были дома всю ночь. - Я молча уставился ему в глаза. - Вы
что, хотите вцепиться в меня? За мое предположение, что Мэри могла
солгать, или за то, что она не предупредила вас по телефону? - спросил он.
- Мне не нравится все, что вы говорите.
- Она не солгала. Вспомните, я ее хорошо знаю. А предупредить вас она
не могла. Мы отключили ваш телефон и дома, и в конторе. И подключились к
ним. Так что я слышал все, что вы говорили Мартину. Одно время вы
заставили меня поволноваться, - засмеялся он.
- Как вы проникли сюда? Я не слышал.
- Предохранительная коробка расположена в наружном коридоре.
Незаконно, но я прошу прощения.
- Придется переделать, - кивнул я.
- Словом, вы вне подозрений, Кэвел. Считаю, что инспектору Мартину
следует дать премию Оскара. Потратили двенадцать минут впустую, но
убедиться было необходимо.
- Зачем? Почему именно так? Несколько часоз проверки вашими людьми
такси, ресторанов, театров, и убедились бы в том же - я не был ночью в
Мортоне.
- Некогда ждать, - грубо сказал он. - И еще. Раз вы не замешаны в
убийстве, тогда вы тот, кто поможет убийцу найти. Это ясно. Кландон мертв.
Вы один знаете всю систему охраны в Мортоне. Больше никто. Если что не так
получилось, прошу прощения. Но если кто и способен что-то обнаружить, так
это вы, факт.
- Прибавьте тот факт, что я единственный, кто может открыть ту дверь.
Поскольку Кландон мертв, а Бакстер исчез.
- Это тоже, - согласился он.
- Это тоже, - передразнил я его. - Все, что вы хотите от меня. И едва
дверь откроется, я опять могу катиться на все четыре стороны?.. - Если
только сами пожелаете.
- Вот как? Сперва Дерри, теперь Кландон. Ну что ж, возможно, что-то я
и сделаю.
- Знал, что согласитесь. Даю вам полную свободу.
- Шефу это не понравится, - никто еще не называл начальника
Харденджера по имени, да и немногие его имя знали.
- Я уже говорил с Шефом о вас. Действительно, вы ему не нравитесь.
Подозреваю даже, что он вас просто недолюбливает, - кисло ухмыльнулся
Харденджер. - Тем более здесь замешаны родственные отношения.
- Так вы обговорили все заранее? Ну что, благодарю за доверие.
- На вас первого пало подозрение, но лично я никогда не сомневался в
вас. И все же надо было убедиться... Вы ведь знаете, сколько наших лучших
людей перешло за последние годы в противоположный лагерь.
- Когда едем? - спросил я.
- Сейчас. Если вы готовы. - Кливден только что положил телефонную
трубку, рука его все еще подрагивала.
- Минуту. Охрана на заводе? Имеется пароль? - обратился я к Кливдену.
Харденджер был мастак сохранять невозмутимость, но сейчас он не мог скрыть
вдумчивого любопытства. Обычно так смотрят на совершивших маленькую
оплошность.
- Все в порядке. Это не мог быть ботулинус, убивший Кландона.
Центральные лаборатории надежно опечатаны.
- А доктор Бакстер?
- Пока ничего не известно. Он...
- Пока ничего? Значит, две смерти. Какое совпадение, генерал. Если,
конечно, это можно так назвать.
- Не пойму, о чем вы? - раздраженно спросил он.
- Об Истоне Дерри. Моем предшественнике в Мортоне. Он исчез два
месяца назад, ровно через шесть дней после моей свадьбы, на которой был
шафером. О нем тоже ни слуху ни духу. Знаете, конечно?
- Откуда мне знать? - Очень раздражительный маленький человечек,
ей-богу. Мне оставалось радоваться, что не он мой лечащий врач, а я не его
клиент. - Всего-то я был там два раза со дня моего назначения... Теперь
относительно Бакстера. Он вышел из лаборатории в обычное время, возможно,
чуть позже. Он живет с сестрой-вдовой в одноэтажном домике с верандой,
близ Альфингема, в пяти километрах - от Мортона. Прошлой ночью дома не
был, как сообщила сестра. - Он повернулся к Харденджеру. - Нужно
немедленно ехать, инспектор.
- Так точно, сэр. Кэвел едет с нами.
- Рад слышать, - сказал Кливден, даже не взглянув на меня, но я и не
обиделся: нельзя представить генерал-майоров без армейского мышления - для
него мир точен, упорядочен начальническим положением, где нет ничего
лишнего и нет места даже частным детективам. Тем не менее он старался быть
вежливым. Конечно, на свой лад и на усмотрение:
- Полагаю, нам понадобится ваша помощь. Итак, едем.
- Но сначала я позвоню жене, скажу о случившемся, если, конечно, ее
телефон уже включен. - Харденджер утвердительно кивнул, но не успел я
протянуть руку к трубке, как Кливден положил на нее свою.
- Никаких звонков, Кэвел. Прошу извинить. Мы должны соблюдать
осторожность. Крайне необходимо, чтобы никто, абсолютно никто не знал о
случившемся в Мортоне.
- Объясните ему, старший инспектор, - сказал я и отстранил его руку.
Харденджер был явно не в своей тарелке. Пока я набирал номер, он
извиняющимся тоном объяснял генералу:
- Весьма сожалею, сэр, но Кэвел теперь не числится в армии и даже не
подчиняется спецсектору. Кроме того, э... как вам сказать... он очень
скептически настроен в отношении военных.
- Но мы можем, согласно нашему секретному циркуляру...
- Прошу прощения, сэр, - меланхолично помотал головой Харденджер, -
"специальная информация, добровольно раскрытая гражданскому лицу, не
связанному с правительственными органами, перестает быть государственным
секретом". Нас никто не заставлял давать такую информацию Кэвелу, тем
более сам он нас не просил об этом. У него перед нами нет никаких
обязательств. Более того, это мы просим у него помощи...
Я дозвонился Мэри, сообщил, что не арестован, что собираюсь в Мортон
и что позвоню сегодня позже. Затем положил трубку, взял куртку и прикрепил
свой "хэкати" внутри рукава под мышкой. В отличие от инспектора Мартина, я
ношу одежду, удобную для оружия.
Харденджер безучастно наблюдал за мной, а генерал поглядывал
неодобрительно. Дважды он пытался что-то сказать, но оба раза сдержался.
Конечно, все это было необычным. Но ведь и убийство было не обычное.
Нас поджидал армейский вертолет, но туман был слишком плотен, и
пришлось отправиться в Мортон в большом "ягуаре", за рулем которого
находился полицейский в штатском, с удовольствием жмущий на газ, прибавляя
и прибавляя скорость. Мы уже проезжали Мидлсенс, когда туман стал
рассеиваться, и видимость на дороге улучшилась. После полудня благополучно
прибыли в Мортон. Он являл собой безобразный архитектурный комплекс,
способный испортить любой ландшафт. Сомневаюсь, что эти сооружения строил
архитектор, но если бы таковой имелся и копировал тюрьмы XIX века - а
комплекс на самом деле имел сходство с тюрьмой, - то не смог бы добиться
более уродливого и отталкивающего вида, чем в Мортоне.
Грязный, мрачный, суровый, под свинцовым октябрьским небом, Мортон
состоял из четырех параллельных рядов приземистых, с плоскими крышами
бетонных трехэтажных строений. Каждый ряд своей отталкивающей
безжизненностью, мертвенностью напоминал богом проклятые, запущенные
кварталы викторианской эпохи в трущобах большого города. Каждый ряд
тянулся примерно на четверть мили с промежутком около двухсот ярдов между
ними. От строений до забора было примерно пятьсот метров голого и от всего
свободного пространства. Ни дерева, ни кустика - вообще никаких
насаждений, даже ни одной клумбы. При желании можно спрятаться за кустиком
или за цветочной клумбой, но невозможно укрыться в двухдюймовой траве
газона - кроме нее ничего не росло в этом безликом пустынном месте,
окружающем Мортон. Внешний забор вряд ли можно было назвать стеной, ибо за
всякой стеной может спрятаться человек. Любой комендант концентрационного
лагеря времен второй мировой войны мог бы только мечтать о месте, подобном
Мортону, и спал бы безмятежно ночами. Мортон был обнесен колючей
проволокой в пятнадцать футов высоты, так круто наклоненной, что верхняя
часть ее выступала на пять футов от подножия. Подобная же ограда, только с
наклоном в противоположную сторону, шла параллельно внешней на расстоянии
около двадцати футов.
Между оградами по ночам бегали немецкие овчарки и доберман-пинчеры,
выдрессированные для охоты на людей и слушающиеся только своих армейских
поводырей. Они могли разорвать кого угодно.
В трех футах от внутреннего ограждения натянуты две тонкие проволоки,
которые невозможно было заметить тому, кто попытался бы проникнуть за
второе ограждение ночью. Затем, в десяти футах от этих проволок, шел еще
один забор в пять ниток проволоки на изоляторах, прикрепленных к цементным
столбам. Через него проходил электрический ток, смертельный для любого. А
чтобы все прохожие имели об этом представление, военные через каждый
десяток шагов навешали табличек по периметру ограды. Таблички были пяти
типов. На четырех из них черным по белому - объявления: "Опасная зона, при
команде - уходите", "Собаки спущены", "Запретная зона", "Электрические
заборы", а на пятой - красным по желтому, очень четко: "В. М.
Собственность. Нарушители будут убиты". Только безумец или совсем
неграмотный мог бы сунуться сквозь эти преграды в Мортон.
Мы выехали на окружную дорогу близ Мортона, повернули вправо и,
проехав среди вересковых полей с четверть мили, оказались перед въездом в
Мортон.
Водитель-полицейский резко затормозил перед шлагбаумом и стал
опускать стекло дверцы, а возле нас уже оказался сержант охраны с
автоматом, направленным, нужно заметить, отнюдь не вниз дулом. Узнав
Кливдена, он опустил автомат и сделал знак кому-то нам невидимому.
Шлагбаум поднялся, машина въехала и остановилась перед глухими воротами.
Мы выбрались из машины, прошли через стальную дверь в воротах и
направились к одноэтажному бараку с надписью "Приемная". Нас уже поджидали
трое. Двоих я знал - полковника Уйбриджа, помощника коменданта Мортона, и
доктора Грегори, старшего ассистента доктора Бакстера по блоку "Е".
Уйбридж был настоящим хозяином Мортона, хотя номинально числился
подчиненным Кливдена. Стройный, моложавый, с черными волосами и совершенно
нелепыми серо-стальными усами. Он считался одним из выдающихся ученых. В
Мортоне заключалась вся его жизнь. Он был одним из немногих, кто находился
здесь постоянно. Поговаривали, что в год он не более двух раз выходил за
ворота Мортона.
Высокий, грузный, смуглый итальянец с карими глазами, доктор Грегори
был профессором-микробиологом из Турина. Он являлся одним из уважаемых
специалистов среди своих коллег. Третий из встречавших - толстый, грузный,
в мешковатом твидовом костюме, походивший на фермера, каковым бы он и
стал, не выбери иную профессию, - инспектор полиции в Уилтшире по фамилии
Вилли.
После краткого приветствия тон задал Харденджер. Сейчас уже не играла
роль субординация - ни генералы, ни полковники, ни армейский порядок с его
командами "вперед" и тому подобное. Харденджер дал это сразу понять.
- Инспектор Вилли, вы не должны находиться здесь. Ни один сотрудник
окружной полиции не имеет права входить в эти ворота. Сомневаюсь, что вы
об этом знали и, конечно, не самовольно пришли сюда. Кто вас впустил?
- Я. Учитывая чрезвычайность обстоятельств, - решительно сказал
полковник Уйбридж.
- Позвольте объяснить, - вставил инспектор Вилли. - В наш полицейский
участок кто-то позвонил прошлой ночью со сторожевого поста, примерно в
одиннадцать тридцать, и сообщил, что команда одной из ваших патрульных
машин преследует незнакомца, пристававшего или изнасиловавшего девушку
невдалеке от Мортона. А это касается полицейских, но не армейских властей,
согласно закону. Туда немедленно выехали дежурный сержант и констебль, но
никого и ничего не обнаружили. Только сегодня, приехав сюда, я увидел
поврежденный забор и, так сказать, предположил некую связь между двумя
происшествиями.
- Что?! Забор поврежден? Это невозможно! - вскричал я.
- Но это так, Кэвел, - сухо заметил стройный Уйбридж.
- А патрульный автомобиль, а сторожевые псы, а проволочные
заграждения, а электроток? Для чего же все это?
- Сами можете убедиться. Проволока перерезана, вот и вся штука. -
Уйбридж вовсе не был так спокоен, как хотел казаться, отнюдь нет.
Оба, доктор Грегори и Уйбридж, были сильно напуганы.
- Во всяком случае, я провел дознание, - ровным голосом продолжал
Вилли. - Встретил полковника Уйбриджа и по его просьбе провел тщательное
дознание, чтобы что-нибудь узнать о докторе Бакстере.
- И вы сделали это? Разве вам неизвестны инструкции? - спросил
Харденджер Уйбриджа, стараясь придать голосу спокойствие. - Все
расследования должны проводиться или начальником охраны, или моей
лондонской конторой.
- Кландон мертв и...
- О, господи! - не выдержал Харденджер. - Теперь и инспектор Вилли
знает, что Кландон мертв. Или вы знали об этом раньше, инспектор?
- Нет, сэр.
- Ну, вот теперь знаете. Скольким это еще известно, полковник
Уйбридж?
- Больше никому, - напряженно ответил тот и побледнел.
- Слава тебе, господи! Не считайте, что я до смехотворности соблюдаю
правила безопасности. Что мы с вами об этом думаем, полковник Уйбридж, не
имеет никакого значения. Всем ведают один-два человека в Уайтхолле. Они
отдают приказы, мы их выполняем. А когда речь идет о сохранении секретов,
так чего уж яснее. Всю ответственность мы полностью берем на себя. И вы
умываете руки, тоже целиком. Конечно, я нуждаюсь в вашей помощи, но она
должна отвечать моим требованиям.
- Под этим старший инспектор подразумевает, - сухо заметил Кливден, -
что самодеятельность в расследовании не поощряется, а запрещается.
Полагаю, вы имеете и меня в виду, Харденджер?
- Пожалуйста, не осложняйте мне работу, сложностей и без вас хватает,
сэр.
- Не буду. Но меня, как коменданта, должны держать в курсе дел, у
меня есть право присутствовать при вскрытии двери в лабораторию номер
один.
- Такое право у вас есть, - согласился Харденджер.
- Когда? - спросил Кливден. - Я имею в виду двери лаборатории.
Харденджер посмотрел на меня.
- Итак? Те двенадцать часов, о которых вы упомянули, уже истекли.
- Сомневаюсь, - ответил я и обратился к доктору Грегори: - Работала
ли вентиляция в лаборатории?
- Нет. Конечно, нет. Никто к ней близко не подходил. Мы оставили все,
как было.
- Если что-нибудь было. Положим, растворилось, - вкрадчиво продолжал
я. - Как вы считаете, окисление уже закончилось?
- Сомневаюсь. Воздух слишком статичен.
- Все лаборатории вентилируются специально очищенным воздухом, -
повернулся я к Харденджеру, - который, в свою очередь, очищается в
специальной камере. Приступим через час.
Харденджер согласился. Грегори взволнованно глянул сквозь толстые
линзы очков большими карими глазами, позвонил и отдал распоряжение, затем
вышел вместе с Кливденом и Уйбриджем.
- Ну, инспектор, - обратился Харденджер к инспектору Вилли, - вам
известно то, что знать вам не положено. Надеюсь, нет нужды издавать
какой-то устрашающий приказ специально для вас, верно?
- Мне нравится моя служба, - улыбнулся Вилли. - Не будьте так строги
к старине Уйбриджу, сэр. У этих ученых докторов мозги устроены не так, как
нужно для службы в охране. Он хотел сделать, как лучше.
- Тернист путь к истине, - сказал я.
- И труден для тех, кто старается сделать, как лучше, - тоном
проповедника произнес Харденджер. - А что узнали о Бакстере?
- Вышел отсюда около шести тридцати вчера вечером, сэр. Или несколько
позже, как я догадываюсь, потому что он пропустил специальный автобус на
Альфингем.
- На выходе он, конечно, отметился? - спросил я. - Каждый ученый,
покидающий Мортон, должен поставить отметку "ушел", расписаться в журнале
и сдать свой номерок.
- Несомненно. Ему пришлось дожидаться обычного рейсового автобуса,
приходящего в шесть сорок восемь. Кондуктор и два пассажира подтверждают,
что некто, соответствующий нашему описанию, вошел в автобус. Конечно,
имени мы не упоминали. Но тот же кондуктор утверждает, что никто не сходил
в Альфингеме, там, где живет доктор Бакстер. Вероятно, он проехал весь
Альфингем до Хардкастера, весь маршрут.
- Просто он взял и исчез, - подытожил Харденджер, задумчиво
разглядывая крупного человека со спокойными глазами. - Хотите с нами
работать, Вилли?
- Признаться, это внесло бы разнообразие в мою службу после обычных
деревенских происшествий, - сказал Вилли, - но не уверен, что со мной
согласится начальник, главный констебль участка.
- Попробуем его уломать. Ваш участок в Альфингеме, не так ли? Я
загляну туда. - Вилли ушел. Когда мы глядели ему вслед через двор, то
заметили лейтенанта, нажимавшего на нашу дверную кнопку. Харденджер скосил
глаз и крикнул: - Войдите!
- Доброе утро. Доброе утро, мистер Кэвел, - бодро и энергично
поздоровался рыжеволосый лейтенант, хотя выглядел усталым. - Уилкинсон,
сэр. Офицер ночного патруля. Полковник сказал, что вы хотели меня видеть.
- Разумно поступил полковник, должен признаться. Харденджер, старший
инспектор Харденджер. Вы тот самый офицер, который прошлой ночью нашел
Кландона?
- Его нашел разводящий патруля, капрал. Он позвал меня. Я мельком
взглянул. Затем опечатал блок "Е", доложил полковнику, и тот одобрил мои
действия.
- Молодец, - похвалил Харденджер, - но мы к этому еще вернемся. Вам,
конечно, доложили, что колючая проволока ограждения перерезана?
- Естественно, сэр. Когда... когда Кландон исчез, я принял на себя
обязанности. Мы нигде не могли его найти, нигде. Он, должно быть, тогда
уже был мертв.
- Так. И вы обследовали места повреждений, конечно?
- Нет, сэр.
- Нет? Почему? Это ведь ваша обязанность, верно?
- Нет, сэр. Это обязанность следователя. - На его бледном лице
мелькнула улыбка. - Мы только носим автоматы и бинокли. Было чертовски
темно. А потом несколько пар солдатских сапог тогда уже так затоптали
место, что вряд ли там что-либо можно обнаружить. Я поставил четырех
охранников, сэр, в десяти шагах друг от друга возле места повреждения с
приказом никого близко не подпускать.
- Никогда не встречал у армейцев такой сообразительности, -
одобрительно произнес Харденджер. - Вы поступили безупречно, молодой
человек.
Уилкинсон слегка порозовел от похвалы, хотя старался выглядеть
невозмутимым.
- А что вы еще предприняли?
- Ничего, что могло бы облегчить вам расследование, сэр. Я послал
дополнительный патруль для обследования всего ограждения. Обычно в это
время у нас три патруля. Вдруг оказались бы еще повреждения. Но было
только одно. Затем я расспросил патрульных, которые стремглав бросились за
человеком, якобы напавшим на девушку. Пригрозил им, что в следующий раз
рыцарские чувства приведут их обратно в полковую казарму. Они не должны
были удаляться от забора ни при каких обстоятельствах.
- Считаете, что случай с девушкой был подстроен для отвода глаз?
Чтобы помочь кому-то незаметно пробраться к проволоке с кусачками?
- А для чего же еще, сэр?
- Для чего же еще, в самом деле, - вздохнул Харденджер.
- Сколько людей обычно работает в блоке "Е", лейтенант?
- Человек пятьдесят пять - шестьдесят, сэр.
- Ученые?
- Все. Микробиологи, химики, техники, военные и гражданские. Я мало о
них знаю, сэр. Нам не рекомендуется проявлять любопытство.
- Где они сейчас? Ведь блок "Е" опечатан.
- В столовой. Кое-кто хотел уехать домой, но полковник... полковник
Уйбридж их не отпустил.
- Как нельзя лучше! Лейтенант, я буду весьма благодарен, если вы
выделите нам двух посыльных, вестовых или кого угодно. Одного мне, другого
инспектору Мартину. Инспектор Мартин хотел бы поговорить с сотрудниками
блока "Е", с каждым в отдельности. Пожалуйста, распорядитесь. Если
возникнут какие затруднения, можете сказать, что выполняете приказ
генерала Кливдена. Но сначала пойдемте с нами к расставленным у
повреждения часовым, представите нас. Затем соберите через двадцать минут
в приемной проводников собак. Словом, всех, кто до полуночи находился на
дежурстве.
Через пять минут Харденджер и я стояли у места повреждения колючей
проволоки. Уилкинсон отвел часовых чуть в сторону и оставил нас. Колючая
проволока была натянута на наклонных цементных столбах, какие нынче часто
встречаются на улицах. Тридцать проволочных ниток с шестидюймовым
расстоянием одна от другой оплетали столбы. Четвертую и пятую нитки снизу
наскоро связали в месте обрыва толстой серой веревкой. Пришлось
вглядываться, чтобы найти место повреждения. Последние три дня дождя не
было, и потому не осталось следов, хотя земля была влажной от росы.
Проволоку разрезали до того, как выпала роса.
- У вас глаза помоложе, - сказал Харденджер, - перепилена или
перекушена?
- Перекусили кусачками или пассатижами. Посмотрите, под каким углом?
Харденджер взял в руки перерезанный конец проволоки и внимательно
осмотрел.
- Слева направо, - пробормотал он, - обычно так держит кусачки или
пассатижи левша. Ему так удобнее.
- Левша, - заметил я, - или правша, который хочет нас сбить с толку.
Харденджер неприязненно глянул на меня и направился к внутреннему
ограждению. Ни следов, ни отпечатков ног между двумя заборами, а
внутренний ряд колючей проволоки перерезан в трех местах. Тот, кто это
делал, был совершенно уверен, что его не заметят с окружной дороги.
Интересно, почему он не испугался овчарок, бегавших между двумя рядами
колючей проволоки? Провода с током высокого напряжения за вторым забором
были целы. Нарушителю повезло, что он не зацепился за них. Или он знал их
точное расположение?..
Этот приятель с кусачками представлялся мне человеком, отнюдь не
полагавшимся на случай, хотя бы потому, что пробрался через провода
высокого напряжения. В отличие от большинства подобных заборов, где только
верхний провод под током, здесь имелись дополнительные вертикальные
электропровода на изоляторах. Сигнал тревоги моментально прозвучал бы при
малейшем повреждении проводов. Однако это не остановило нашего гостя с
кусачками, естественно, изолированными. Два пучка отводного кабеля лежали
на земле между столбами и доказывали это совершенно ясно.
- Каков бродяга, а? - произнес Харденджер. - Словно сам дает нам в
руки улики, не правда ли?
- Или кто-то за внешним ограждением с подзорной трубой или биноклем.
Кольцевая дорога, как видите, вполне доступна всем машинам. Разве трудно,
сидя в машине, разглядеть, что из себя представляет забор с электрическим
током, а при хорошей солнечной погоде увидеть и поблескивающие провода
внутреннего ограждения?
- Да, ничего не скажешь, - вздохнул Харденджер. - Глупо стоять здесь,
уставившись в забор. Давайте-ка пойдем в приемную и начнем опрос.
Все охранники, о которых говорил лейтенанту Харденджер, уже сидели в
ожидании на скамьях, проявляя беспокойство и волнение. Некоторые выглядели
сонными, иные - напуганными. Я заранее знал, что для оценки обстановки
Харденджеру потребуется всего полсекунды и действовать он будет сообразно
ей. Он так и поступил. Сел за стол, оглядел всех пристально и недружелюбно
из-под мохнатых бровей голубыми глазами.
- Итак, патруль джипа, - сурово произнес он, - те самые, кто пустился
в глупую погоню. Начнем с вас.
Трое, капрал и двое в штатском, медленно поднялись с мест.
- Ваша фамилия? - обратился Харденджер к капралу.
- Мьюрфилд, сэр.
- Вы были прошлой ночью старшим патруля?
- Да, сэр.
- Расскажите о происшествии.
- Да, сэр. Мы как раз закончили патрулирование окружной дороги и
остановились у главных ворот доложить, что все в порядке. Затем снова
поехали. Наверно, около одиннадцати пятнадцати, сэр, может, на минуту
позже или раньше. Примерно в двухстах пятидесяти ярдах от ворот осветили
фарами бегущую девушку. Она выглядела обезумевшей. Растрепанная,
всхлипывала и вскрикивала. Я сидел за рулем. Остановил машину, выпрыгнул.
Остальные последовали за мной. Надо бы им сказать, чтоб не выходили...
- Неважно, что надо было сказать, продолжайте!
- Ну, мы подошли к ней, сэр. Лицо в грязи, пальто порвано. Я
сказал...
- Видели ее раньше?
- Нет, сэр.
- Узнали бы?
- Сомневаюсь, сэр, - поколебавшись, ответил сержант. - Лицо ее было
так измазано.
- Узнали бы ее голос? Кто из вас узнал бы ее по голосу?
Три категорических отрицания - они не узнали бы ее голос.
- Ну, ладно, - устало сказал Харденджер, - она изобразила из себя
девицу, на которую покушались. В нужный момент кто-то удачно обнаружил
себя и побежал. Все вы бросились за ним. Вы видели его?
- Мельком, сэр. Силуэт в темноте.
- Полагаю, следующий силуэт тоже - он уехал на машине.