Максвелл Кэти. Искушение леди

   – Смотри-ка, лорд Бернелл собственной персоной! Это и в самом деле вы?
   Громогласный возглас мужчины разнесся по коридору, а взгляд его острых внимательных глаз показал Деборе, что, даже будучи изрядно навеселе, он ничего не упустит.
   Тони негромко выругался себе под нос, а потом повернулся в сторону хорошо одетого джентльмена, загораживая собой Дебору.
   – Джулиус, рад вас видеть! Что привело вас сюда?
   – Порочная страсть к лошадям, что же еще, – подмигнув, ответил Джулиус. Потом, заприметив Дебору, он воскликнул: – Подождите-ка! Я слышал, вы намерены связать себя узами брака. Не спорьте, я вижу, что это и есть ваша графиня!
   Дебора поспешно наклонила голову, надеясь, что широкие поля шляпки из итальянской соломки скроют ее лицо. Ей не хотелось, чтобы ее сравнивали с леди Амелией.
   На лице Тони не дрогнул ни один мускул.
   – Джулиус, – с великолепной небрежностью проговорил он, – я немного спешу. Вы не возражаете, я надеюсь?
   С этими словами он попытался повернуться к джентльмену спиной, увлекая за собой Дебору, но Джулиус не относился к числу людей, от которых можно легко отделаться.
   Он вытянул шею, стараясь получше разглядеть Дебору.
   – Дружище, вы непременно должны представить меня. И потом я извинюсь перед вашей спутницей, прежде чем увести вас к моим друзьям. А сюда меня привела любовь к лошадям, милорд. Мы как раз обсуждали серого в яблоках жеребца, которого вы намерены выставить на скачках в Эпсоме. С нами приехал немец, который нипочем не верит нашим словам. Будет лучше, если он услышит все, так сказать, из первых уст, то есть от вас. Тогда, быть может, он купит у меня ту норовистую кобылку, отцом которой стал ваш серый жеребец.
   – Поручаю вам выступить от моего имени, – ответил Тони, отступая к лестнице, ведущей на второй этаж, к комнате для гостей, у которой уже стоял Хадженс.
   – Не могу, – Джулиус понизил голос. – Я должен буду выкупить эту кобылу, поскольку имел неосторожность отдать ее под залог. А этого немца еще предстоит хорошенько обработать, и в искусстве ведения деловых переговоров вам нет равных, Бернелл. Вы можете продать королю его собственную корону, если захотите. Я уверен, что очаровательная графиня с радостью уступит вас на полчасика или около того. Кстати, мне пришла в голову великолепная мысль. Познакомьте ее с этим немцем. Весь Лондон только и говорит, что о ее красоте.
   Похвалы в адрес леди Амелии, в которых он рассыпался, больно уязвили Дебору. Она видела нареченую Тони и знала, что по всем статьям проигрывает молоденькой невесте своего возлюбленного.
   Тони продолжал медленно двигаться к лестнице.
   – Прошу простить меня, Джулиус, но я ничем не смогу вам помочь. У меня личное и весьма неотложное дело.
   – Личное? – Джулиус явно не мог взять в толк, о чем идет речь. Наконец до него дошло, что имеет в виду Тони. – О, еще бы! Личное дело! Да, да, конечно, удачи вам, милорд! – Он вернулся в бар и с порога громовым голосом объявил: – Бернелл не сможет присоединиться к нам. Медовый месяц! У мужчины в его положении найдутся более приятные дела, чем пить с нами, друзья мои.
   Его слова были встречены веселым свистом и улюлюканьем. Тони легонько подтолкнул Дебору.
   – Поспешим, прежде чем они решат, что было бы очень весело присоединиться к нам. Я даже боюсь представить, на что способен в изрядном подпитии такой заядлый любитель лошадей, как Джулиус.
   Ему не понадобилось повторять приглашение дважды. Дебора буквально взлетела по ступенькам, обогнав Хадженса, который поспешил вслед за ними.
   Разумеется, как только они оказались на верхней площадке лестницы, владелец постоялого двора угодливо заявил:
   – Милорд, должен сказать, что для меня большая честь служить вам и вашей нареченой. – Он бросил внимательный взгляд на Дебору. – И хочу добавить, что мы наслышаны о ее красоте даже здесь, в такой глуши и вдали от Лондона.
   Это стало последней каплей. Если бы сейчас земля разверзлась у нее под ногами, Дебора с радостью шагнула бы в пропасть.
   Тони пробормотал нечто невразумительное, однако этого оказалось достаточно, чтобы владелец кинулся вперед, показывая им комнату. Она оказалась просторной и удобной, но Дебора не стала даже останавливаться, чтобы полюбоваться окружающей роскошью, и поспешно скрылась за ширмой.
   Как только Хадженс удалился, она вышла и, как сама надеялась, с иронией заметила:
   – Кто-то, если мне не изменяет память, говорил о том, что хороший владелец гостиницы должен уметь держать язык за зубами?
   Тони не улыбнулся в ответ.
   – Нам чертовски не повезло, что мы встретили Джулиуса. – Он успел снять сюртук и сейчас развязывал узел галстука. – Я поговорю с ним. Он не станет сплетничать.
   – Более всего на свете мужчины обожают перемывать кости другим, – возразила Дебора. – Я хорошо знаю типов, подобных ему. Итак, что мы теперь будем делать?
   – Я поговорю с ним, – повторил Тони с оттенком нетерпения.
   Дебора присела на краешек роскошной кровати с четырьмя столбиками.
   – Я не его имею в виду, Тони, а нас. Я всегда питала отвращение к уловкам и обману.
   Он пересек комнату и подошел к ней.
   – Этого более не повторится. Доверься мне, Деб. Все будет хорошо, обещаю.
   Боже, как же ей хотелось верить ему! Вопреки всему, чему ее учили, вопреки нормам и канонам общественной морали она хотела верить ему – потому что была слишком большой эгоисткой, чтобы отказаться от него. Но Дебора не могла себе представить, что будет делить его с другой.
   Ужин прошел тихо и непримечательно. Ни у нее, ни у Тони не было особого аппетита. Там, где оказались бессильны слова, помогли прикосновения. В кровати он крепко прижал ее к себе, и она решила, что ей хорошо рядом с ним.
   Но Дебора чувствовала, они оба знают, что дни их недолгого счастья сочтены.
   На следующее утро их приветствовала ярко-синяя ширь небес без единого облачка. Тони и Дебора проснулись с первыми лучами солнца. Обоим было не по себе, и они стремились побыстрее отправиться в путь.
   Им повезло, выходя из гостиницы, они не встретили мистера Джулиуса. Экипаж, лошади и слуги Тони уже поджидали их, так что не прошло и нескольких минут, как они благополучно выехали со двора.
   В пути они разговаривали о пустяках или играли в карты. Тони ни на минуту не выпускал ее руки – казалось, ему нужна была поддержка и ободрение. Уютно устроившись в его объятиях, Дебора изо всех сил старалась делать вид, будто все идет как надо.
   Однако чем ближе они подъезжали к Алдер-Хаусу, тем сильнее становились одолевавшие ее сомнения. И когда кучер заверил их, что не пройдет и часа, как они будут дома, Дебора решилась высказать свои опасения.
   – Нам не следует вести себя столь безрассудно. Я не должна была приезжать в Алдер-Хаус. – Она уже готова была выйти из кареты и пешком отправиться обратно в Дерби.
   – Глупости! Все будет в порядке, – безапелляционно заявил Тони.
   – Тони, что скажет твоя жена, когда узнает, что ты привозил любовницу в свое родовое гнездо?
   Он повернулся и взял ее за плечи.
   – Она ничего не скажет. Я ей совершенно безразличен, как и она мне.
   – Но она не может не думать о приличиях…
   – Я долженбыл привезти тебя сюда, – решительно сказал он, еще крепче сжимая ее плечи, словно для того, чтобы подчеркнуть свои слова. – Ты можешь считать меня глупцом, но без тебя мне нет жизни. Деб, у меня такое чувство, будто я иду с завязанными глазами. Один неверный шаг – и я потеряю тебя навсегда. Но если я привезу тебя в Алдер-Хаус, тогда, я знаю – без всякой видимой причины, так подсказывает мне интуиция, – мы найдем с тобой ответы на все вопросы. А правила приличия могут идти к черту.
   Воздух вокруг него, казалось, звенел от напряжения. Дебора знала теперь, что Тони поступал так не из прихоти, что в его действиях прослеживалась некая цель, пусть он и сам пока не понимал, в чем она состоит. Она придвинулась и спрятала лицо у него на груди. Тони крепко обнял ее.
   – Доверься мне, – прошептал он.
   Дебора молча кивнула в ответ. Она сделает так, как он хочет.
   Тони облегченно вздохнул.
   – Ну вот, мы почти на месте. Посмотри, уже виден перекресток. Мы подъехали к границе прихода Святой Джиллиан.
   Пятнадцать минут спустя они въехали в живописную деревушку Морвен. По обеим сторонам дороги выстроились аккуратные домики, обсаженные розами. На околице виднелась средневековая церквушка.
   – Это и есть церковь Святой Джиллиан, – с нескрываемой гордостью сообщил Тони. – Моя семья посещает там службу последние триста пятьдесят лет, с тех пор как эта земля отошла под руку первого графа, как тогда говорили – ярла Бернелла.
   – И что, не будет никаких дифирамбов Завоевателю? ^[5]– поддразнила его Дебора.
   – Нет, в той войне мои предки сражались на другой стороне, – гордо ответствовал Тони. – Мы были саксами, но сумели пробиться на самый верх.
   В церковном дворике стояло несколько группок мирно беседующих прихожан. Все умолкли и провожали карету взглядами, но никто даже не подумал поднять руку в знак приветствия. Напротив, лица их были суровыми и даже мрачными.
   Тони приказал кучеру остановиться. Какой-то джентльмен отделился от кучки прихожан и подошел к экипажу. Дебора постаралась забиться в самый дальний уголок, но Тони, похоже, было все равно, увидит ее кто-нибудь или нет.
   – Что-то случилось, викарий?
   Священник снял шляпу.
   – Случилось? Нет, ничего не случилось. Я рад вас приветствовать, милорд.
   – Благодарю вас. – Тони бросил взгляд на мужчин, разговаривавших с викарием. – Почему-то мне кажется, что вы обсуждали не слишком приятные новости.
   Викарию явно стало не по себе. Он заколебался, но потом произнес с явной неохотой:
   – У вас гости в Алдер-Хаусе, милорд.
   – Кто они такие?
   – Я бы предпочел, чтобы вам сообщил это кто-нибудь другой.
   Тони нахмурился.
   – В любом случае я сам скоро это узнаю. Благодарю вас за предостережение.
   – Да, милорд.
   Викарий поклонился и отступил в сторону. Тони подал кучеру знак ехать дальше. Повернувшись к Деборе, он сказал:
   – Викарий – человек не робкого десятка. Полагаю, он просто не пожелал сообщить мне дурные новости. Я только надеюсь, что они не касаются Марми.
   – Я буду молиться об этом, – присоединилась к нему Дебора. – Но, Тони, кто бы это мог быть? И стоит ли, в таком случае, везти меня туда?
   – Что касается первого вопроса, то я не имею ни малейшего представления, кто это. А на твой второй вопрос отвечу, что лишь мое желание имеет значение, а я хочу, чтобы ты приехала сюда. – Насколько она могла судить по выражению его лица, более разговаривать на эту тему он не собирался.
   Через несколько минут экипаж свернул на длинную подъездную аллею.
   – Все, мы почти приехали. Вот это и есть Алдер-Хаус. Дебора выглянула из окошка. Повсюду была пышная зелень, так что она даже не сразу заметила дом. Высокие, стройные липы выстроились по обеим сторонам аллеи. За ними тянулись обширные пастбища, на которых паслись стада овец.
   Они проехали поворот и увидели дом.
   Невысокий каменный забор, вдоль которого пышно цвели розы на клумбах, отгораживал поля от садов и внутреннего двора. В глубине виднелась круглая подъездная площадка и выложенный из камня дом, стены которого в лучах заходящего солнца отливали золотом.
   Тони горделиво повернулся к ней, снедавшее его беспокойство явно растаяло без следа.
   – Ну, что ты скажешь?
   – Похоже, мне еще не доводилось видеть более впечатляющего зрелища, – ответила Дебора.
   Она говорила правду. Алдер-Хаус представлял собой старинный особняк, построенный в стиле Тюдоров. Невысокий, он как будто обнимал окружающий пейзаж. Поросшую мхом крышу, выложенную из каменных плит, усеивали дымовые трубы. Их было так много, что Дебора сбилась со счета. Входная дверь из мореного дуба была украшена резными каменными изразцами. Высокие стрельчатые окна напоминали бойницы или же окна собора в миниатюре.
   Не дожидаясь, пока экипаж остановится, Тони выпрыгнул наружу. Он выглядел моложе и счастливее, чем раньше, – Дебора еще никогда не видела его в таком радостном настроении. Он кивнул кучеру:
   – Как хорошо вернуться домой!
   – Так оно и есть, милорд, – откликнулся тот. Передняя дверь распахнулась, и оттуда, торопясь приветствовать хозяина, высыпали слуги.
   Протянув Деборе руку, Тони галантно и величественно произнес:
   – Добро пожаловать в Алдер-Хаус. Пойдем, я хочу…
   Он умолк на полуслове. Взгляд его устремился к женщине, которая вышла из дома. Неопределенного возраста, она поражала благородной красотой. Серебристые волосы волной падали ей на плечи. Глаза у нее были настолько синими, что казались почти черными. Как у Тони.
   За ней на ступеньках показался джентльмен, почти такой же высокий, как и Тони. Его густые волосы отливали блеском полированного олова. Он был изысканно и дорого одет: начищенные сапоги сверкали, а сюртук был сшит из тончайшей шерсти. В его осанке и манерах безошибочно угадывалась военная выправка.
   Одной руки у него не было.
   Дебора моментально узнала таинственных незнакомцев, почтивших Алдер-Хаус нежданным визитом, сэр Ричард Адамсон и его жена, мать Тони.Обеспокоенная, она обернулась к возлюбленному, чтобы взглянуть на его реакцию. Он стоял неподвижно, кровь отхлынула у него от лица.
   Его мать что-то негромко сказала супругу и вышла вперед. Походка у нее была настолько легкой, что, казалось, она парит над землей. Улыбка, впрочем, получилась робкой и неуверенной.
   – Ты удивлен?
   – Ничуть, – ответил Тони ровным, невыразительным голосом. – А теперь собирайте вещи и немедленно убирайтесь отсюда. Оба.
   Резкие слова Тони услышали все находящиеся во дворе.
   Слуги замерли, не зная, что делать и куда бежать. Генерал Адамсон расправил плечи и сделал шаг вперед. В его прищуренных глазах мелькнула молния, но мать Тони взмахом руки заставила его отступить. Пожилой джентльмен походил на тигра в клетке – сильный, быстрый, смертельно опасный. И ему явно не нравилось пребывать на вторых ролях.
   Но сейчас он Дебору не интересовал. Как и всех остальных, от дворецкого до лакея на запятках кареты, ее внимание было обращено на драму, разворачивающуюся между матерью и сыном.
   Несмотря на грубую реплику Тони, она, решительно сжав губы, подошла и остановилась прямо перед ним.
   – Я не уеду до тех пор, пока мы не поговорим, – заявила она.
   – Нам нечего сказать друг другу, – последовал ответ. – А теперь прошу извинить меня, я должен позаботиться о своей гостье.
   С этими словами он повернулся, чтобы помочь Деборе выйти из кареты. А той хотелось забиться в самый дальний уголок – она вовсе не желала становиться действующим лицом неприятной сцены.
   – Прошу тебя… сын, – взмолилась мать. Она говорила так тихо, что если бы Дебора не услышала последнего слова, то могла бы подумать, что оно ей почудилось.
   Глаза Тони встретились со взглядом Деборы. На скулах у него вздулись желваки, губы были плотно сжаты. Он не собирался уступать. Тони протянул ей руку.
   – Пойдем. У нас незваные гости. Мой тебе совет, что бы ни произошло, не забывай оглядываться назад и береги спину. – Эти слова предназначались для ушей Деборы, но его мать тоже услышала их. На щеках у нее выступили красные пятна.
   Дебора не знала, что делать. Но нельзя же бесконечно прятаться в экипаже! Испытывая страшную неловкость, она вложила свою руку в руку Тони, который намеревался побыстрее увести ее со двора. И ему бы это вполне удалось, если бы не мать. Она шагнула вперед, встала у Деборы на пути и чистым и ясным голосом произнесла:
   – Меня зовут София Адамсон. А вы, должно быть, миссис Персиваль.
   И Тони, и Дебора были поражены тем, что ей, оказывается, известно ее имя. Но молодому графу удалось лучше скрыть свое удивление, и Дебора начала понимать, что он ни за что не уступит своей матери.
   Похоже, леди Адамсон не нуждалась ни в чьем разрешении. Почти вызывающим жестом она протянула руку Деборе. На первый взгляд она выглядела спокойной, собранной и невозмутимой, но в глубине ее синих глаз Дебора разглядела мольбу, и – да простит ее Господь! – Дебора не могла отказать ей. Она пожала руку леди Адамсон и присела в реверансе.
   Тони окаменел. Его пальцы крепко стиснули ее локоть, недвусмысленно, хотя и беззвучно, давая понять, что пора прекращать это представление, но Дебора привыкла во всем руководствоваться своими соображениями. Ее раздирали противоречивые чувства. Она отнюдь не восторгалась этой женщиной, но сочувствовала ее горю. Что может испытывать мать, столь грубо отвергнутая собственным ребенком?
   Дебора выпустила руку леди Адамсон, осознав, что встала между матерью и сыном. Лицо Тони было непроницаемым – она не могла догадаться, о чем он думает.
   Леди Адамсон не стала терять времени и сполна воспользовалась щедрым подарком, который преподнесла ей Дебора.
   – Прошу вас, называйте меня София. И позвольте представить вас моему супругу. Ричард! – окликнула она, повысив голос и подзывая генерала.
   Но Тони надоело играть роль стороннего наблюдателя. Он безжалостно и равнодушно обронил:
   – У нас нет желания встречаться с ним. И я еще раз приказываю вам обоим удалиться. Немедленно. – С этими словами он зашагал прочь, крепко держа Дебору под руку. Ей пришлось чуть ли не бежать за ним, и ее неловкость помешала Тони удалиться так быстро, как он того хотел.
   На его пути встал генерал. Мужчины с вызовом уставились друг на друга, и из того, что ей рассказывал Тони, Дебора поняла, что они никогда раньше не встречались.
   Мир остановился и замер. Время замедлило свой бег.
   Дебора переводила взгляд с одного мужчины на другого, их сходство было явным и несомненным, она не могла ошибиться. Тони был выше ростом, но обоих отличали широкие плечи, прямая и сильная спина, квадратная челюсть. Даже темные, густые брови и тонкие, чувственные губы были у них одинаковыми.
   Сэр Ричард впился взглядом в лицо Тони, пожирая глазами каждую его черточку и каждую морщинку. Он молчал и не двигался с места. Тони, напротив, отреагировал быстро и недвусмысленно. Уголки его губ дрогнули и презрительно опустились, он вызывающе повернулся к пожилому мужчине спиной.
   – Пойдем, Дебора.
   Голос его звучал ровно и твердо, но она чувствовала, что он потрясен и раздавлен, перед ним было доказательство того, чьим сыном он на самом деле является.
   Подтвердились его потаенные страхи, которые он носил в себе с раннего детства. На Дебору снизошло озарение, и она вдруг с пронзительной ясностью поняла, почему в ночных кошмарах именно Тони держал в руках дымящийся пистолет. Да, он знал. Должно быть, он с самого начала знал и поэтому избегал встречи е этим мужчиной…. до сегодняшнего дня.
   Дебора почувствовала себя предательницей из-за того, что пошла на поводу у Софии и пожала ей руку. Уж мать-то Тони должна была понять нежелание сына встречаться с генералом! Взяв Тони под руку, Дебора последовала за ним к дверям особняка.
   Словно очнувшись, засуетились слуги. Дворецкий поспешил за ними.
   Но они не успели сделать и двух шагов, как мать Тони бесстрашно заявила:
   – Мы никуда не уедем, По крайней мере, до тех пор, пока не поговорим наедине.
   Тони медленно повернулся к ней.
   – Тогда тебе придется ждать очень долго, – пообещал он. Взяв Дебору за руку, он заставил ее перешагнуть порог.
   Дворецкий рассыпался в извинениях:
   – Прошу простить меня, милорд. Они прибыли только вчера, и вся деревня замерла в ожидании. Мы не знали, как вести себя в ваше отсутствие. Тони рубанул воздух рукой.
   – Все в порядке, Гиббоне. Вы ничего не могли сделать.
   Внутри особняк поражал дорогими деревянными панелями, полами, выложенными мраморной плиткой, и прохладным полумраком. На стенах в просторном холле висели портреты представителей династии Алдерси, С высокого потолка свисал огромный канделябр, искусно сплетенный из медных и железных полос. По обе стороны холла простирались боковые крылья дома – одно налево, другое направо. Вычурная лестница, одна сторона которой крепилась к стене, а другая обрывалась в пустоту, вела на второй этаж.
   В холле толпились слуги. Они собрались там, чтобы приветствовать своего лорда, но явно опасались приближаться к нему. Дебора справедливо заключила, что они были свидетелями встречи матери с сыном и вполне разумно полагали, что сейчас лучше не попадаться ему под руку.
   Тони не стал задерживаться внизу и повел ее к лестнице наверх.
   – Распорядитесь насчет нашего багажа, Гиббоне, – бросил он через плечо. – Его совсем немного. – Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, он остановился и обратился к слугам: – Миссис Персиваль – мой близкий друг. Требую относиться к ней с уважением.
   София и сэр Ричард уже подошли к двери и услышали его последние слова. На мгновение Дебору захлестнули противоречивые чувства. Ей не следовало приезжать сюда, она не хотела становиться действующим лицом драмы, которая разыгрывалась между Тони и его родителями, – теперь она нисколько не сомневалась в том, что сэр Ричард был отцом Тони.
   Однако она буквально всей кожей ощущала напряжение, исходившее от Тони, и понимала, что он нуждается в поддержке. Он рассчитывал на нее, и – да поможет ей Господь! – она не могла отказать ему в этом. Только не сейчас.
   Тони начал подниматься по лестнице, она последовала за ним.
   – Я хочу, чтобы миссис Персиваль предоставили южную комнату. – Тони на ходу отдавал распоряжения Гиббонсу. – Пусть миссис Картер пришлет горячую воду, мыло и полотенца.
   – Будет исполнено, милорд.
   И дворецкий с поклоном удалился. Они поднялись на верхнюю площадку лестницы, и Тони зашагал по коридору так быстро, что она чуть ли не вприпрыжку припустила за ним. Он отворил дверь второй комнаты справа. Спальня была чудесно меблирована и отделана всеми оттенками синего. Лежащий на полу ковер с вытканными синими, желтыми и красными цветами был таким толстым, что ноги утопали в нем по щиколотку.
   – Из твоих окон открывается замечательный вид на сады, – заметил Тони, закрывая за собой дверь. Он принялся расхаживать по комнате, выдвигая ящики комода и распахивая окна, – очевидно, чтобы она ощутила себя желанной гостьей. Дебора молча наблюдала за ним, стоя у двери.
   – Конюшни находятся по другую сторону дома, – говорил он. – Их построили примерно двести лет назад. Обычно мы выводим лошадей на разминку два раза в день. – Вдруг он замер и повернулся к ней, как если бы в голову ему пришла неожиданная мысль. – Я так и не удосужился спросить: ты ездишь верхом?
   – Ездила на лошадях, которые были у нас на ферме.
   Тони лишь кивнул в ответ. Голова его явно была занята чем-то другим, не тем, о чем он спрашивал.
   Дебора ждала.
   Тони стоял, опершись руками о подоконник и повернувшись к ней спиной. Воцарилось долгое молчание, потом он сказал:
   – Иногда мне кажется, что я ненавижу ее.
   От этого признания кровь застыла у Деборы в жилах.
   – Но бывает и так, что… – Голос Тони сорвался. Подняв голову, он посмотрел Деборе прямо в глаза и с жаром воскликнул: – Я рад, что ты здесь! Я знаю, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, но твое присутствие имеет очень большое значение.
   Дебора кивнула. А потом с отвагой, наличие которой в себе даже не подозревала, предложила:
   – Может быть, тебе все-таки стоит поговорить с ней?
   – Нет.
   – Почему?
   – Я не могу. – Тони широкими шагами пересек комнату и остановился у резного камина. – Ты же не слепая, Деб. Разве ты ничего не заметила?
   – Что ты очень похож на сэра Ричарда?
   Глаза у него опасно сузились, челюсть упрямо выдвинулась вперед.
   – Они стали причиной того, что мой отец покончил с собой.
   И еще он наверняка считал, что они стали причиной драматических перемен в его жизни. Вольно или невольно. Они породили его ночные кошмары и твердую уверенность в том, что отец Тони застрелился, потому что не был его отцом.
   Он не мог бороться со своим отцом, зато теперь мог сразиться с ними обоими.
   Дебора прошла на середину комнаты, сняла шляпку и положила ее на кровать. Тони внимательно и устало наблюдал, за ней, как если бы вдруг перестал доверять и ей тоже.
   Доверие. Сколько раз он повторял, что верит ей? Женским чутьем Дебора вдруг поняла, что в его представлении доверие имеет большее значение, чем любовь.
   Она вовсе не желала предавать его, тем не менее, прекрасно сознавала, что ему придется взглянуть правде в глаза.
   – Может быть, стоит поинтересоваться, зачем они приехали сюда?
   Его реакция оказалась быстрой и вполне предсказуемой:
   – Они здесь не нужны. Я хочу, чтобы они уехали.
   Собрав волю в кулак, Дебора заявила:
   – Тогда тебе придется поговорить с ними. Ведь они сказали, что без этого не уедут.
   Тони с размаху ударил рукой по каминной полке, и в глазах его засветилась непреклонная решимость.
   Дебора встала. Ей стало страшно, что вот сейчас, в этом невероятном переплетении эмоций, амбиций и обид она может лишиться чего-то очень важного для себя.
   Время остановилось.
   Тони отвернулся, нечеловеческим усилием взяв себя в руки. Точно так же он повел себя и с матерью.
   Деборе отчаянно хотелось подбежать, закинуть руки ему на шею и крепко-крепко прижаться всем телом. Но она не могла этого сделать. Она знала, что он не примет ее. Не теперь, во всяком случае.