Страница:
— Но согласись, мудрейший Фун Ку-цзы, что такое строение вселенной слишком сложно и не объясняет многих… э-э-э… реалий. Мне представляется, что хунь тянь шо, Учение о небесных сферах, гораздо объективнее объясняет мировой порядок. Посудите сами — Великое Небо в соответствии с этим учением имеет форму куриного яйца и состоит из нескольких вставленных одна в другую концентрических сфер. Поднебесная же подобна яичному желтку и плавает в центре вселенной, в мировой пустоте. Небеса поддерживаются испарениями, поднимающимися от почвы…
— Но каким же образом в этом случае приводятся в движение небесные светила и к чему они прикреплены?! — перебил старик рассуждения Тянь Ши насмешливым вопросом.
— Они движутся под действием небесного ветра! — немедленно ответил правитель.
— Какая поразительная мысль!!! — тут же воскликнул Шу Фу, едва успев проглотить плохо прожеванный кусок курицы.
Фун Ку-цзы неодобрительно покосился на него, а затем с льстивой улыбкой обратился к Тянь Ши:
— Но, правитель, твоя мудрость должна подсказать тебе, что в курином яйце не может быть… ветра. А потом, разве может какой-нибудь ветер дуть со столь постоянным… э-э-э… постоянством, ведь небесные светила идут все время одной и той же дорогой!
Правитель замер с недонесенной до рта черпалкой, придумывая ответ на аргумент учителя, а тот, неторопливо намазав кусочек лепешки соусом и запихнув его в рот вместе с кусочком отварной рыбы, принялся тщательно пережевывать пищу, с глубокомысленным прищуром глядя на хозяина «стола». Наконец тот опустил руку с черпалкой и задумчиво проговорил:
— Ну что ж, может быть, дело вовсе и не в небесном ветре, возможно, небесные светила просто прикреплены к различным небесным сферам, которые-то и движутся, неся на себе эти… э-э-э… светила…
Фун Ку-цзы тонко улыбнулся, сразу уловив в космогоническом построении Тянь Ши похожесть на изложенную им теорию. Но его улыбку мгновенно стер новый восторженный вопль Шу Фу:
— Только великий ум способен с такой быстротой рождать новые, оригинальные мысли!!!
Оба собеседника посмотрели на маленького толстяка, и какими же разными были при этом выражения их лиц!
Старик проглотил кусок, отвел негодующий взгляд от лучезарной физиономии советника и еще раз тонко улыбнулся:
— Кроме весьма слабой теории небесного ветра хунь тянь шо, так же как и новомодное сюань е шо, или Учение бесконечного пространства, не объясняют еще одного… вопроса… Если наш Мир подобен яичному желтку, то есть кругл, то почему воды не стекают с него под действием Мировой Тяжести, которая, как мы знаем, располагается прямо под нашим Миром?!.
Тянь Ши снова задумался, зато Шу Фу, желая, по-видимому, помочь своему повелителю в споре, немедленно задал встречный вопрос:
— Но почему, о мудрейший, ты считаешь, что Мировая Тяжесть располагается прямо под Поднебесной?…
Фун Ку-цзы, нахмурившись, перевел взгляд на толстячка, а в его глазах полыхнула мгновенная радость — своим вопросом этот прихлебала явно себя подставил. Однако старик не спешил с ним разделаться, он сделал ровно такую паузу, чтобы правитель тоже обратил внимание на заданный вопрос, и только затем коротко отрезал:
— Потому, почтеннейший Шу Фу, что если ты встанешь на ноги и подпрыгнешь, ты в этом убедишься сам!
«Почтеннейший» Шу Фу открыл было рот, затем в его глазах появилась догадка, а затем, бросив короткий, чуть испуганный взгляд на Шан Те, он покраснел.
Я чуть заметно улыбнулся — красивый выпад, выполненный в споре моим учителем, был очень хорош, тем более что мне самому этот толстый Шу Фу нравился все меньше. И почти сразу же Шан Те бросила быстрый взгляд в мою сторону. До этого девчонка с безучастным видом ела и пила все, что подсовывала ей служанка, не проявляя никакого интереса к ведущемуся спору, и вдруг этот взгляд!
Однако я не подал виду, что заметил, как Шан Те посмотрела на меня, и принялся рассеянно разглядывать окрестности.
Синсины уже поели, но не разбежались, а так и остались на одном месте, улегшись и тихо о чем-то переговариваясь. Стража правителя стояла неподвижно, с каменными лицами, и мне показалось, что они делают усилие, чтобы откровенно не пялиться на нашу компанию и не разглядывать выставленные на ковре яства. Особенно старались двое стражников, расположившихся у самой опушки леса и находившихся ближе всего к нашему пищевому изобилию. Один из них изучал густоту травы у себя под ногами, а второй, по всей видимости, выискивал опасность в… небесах.
«А ребят тоже надо бы покормить… — подумалось мне. — Они, похоже, перед отъездом и перекусить не успели…»
Я отвел глаза от стражников и принял из рук слуги еще одну тарелочку с каким-то новым кушаньем. Вдохнув его аромат, я непроизвольно посмотрел в сторону мучившихся стражников… И вдруг мне показалось, что у них за спиной в густых кустах опушки кто-то прячется!
Не отрывая взгляда от кустов, я осторожно поставил полную тарелочку перед собой, а затем аккуратно сплел пальцы рук в замысловатый замок и медленно поднял их к своему лицу. Когда пальцы оказались на уровне моих губ, я несильно дунул на сложенную для заклинания фигуру и быстро пробормотал формулу заклятия — кусты за спинами стражников дрогнули и в следующее мгновение резко наклонились к земле… За ними, чуть пригнувшись, стояли три небольших человечка в странных длинных, рыжих и каких-то косматых халатах. На головах у них красовались такие же рыжие невысокие колпаки с поднятыми вверх ушками, а в руках они держали слишком длинные для своего роста мечи. Кусты почти сразу же поднялись, так что я не успел разглядеть этих «рыжих» в деталях, но мне показалось, что рядом с ними прижимались к земле какие-то крупные звери.
Я не успел ничего сообщить о своем открытии, потому что прятавшиеся за кустами поняли, что их обнаружили, причем поняли это не только те трое, которых я увидел. Буквально в следующее мгновение совсем из другого места опушки высверкнули две серебристые молнии, и двое стражников, стоявших между нашим ковром и лесом, упали лицом в траву. Из-под их шлемов торчали рукояти ножей, вонзившихся им в основание черепа. И тут же из кустов высыпало больше полусотни одетых в рыжее и серое людей, орущих что-то неразборчивое и размахивающих мечами. Но что было самым страшным, их сопровождали шесть настоящих тигров!
Вся эта вопящая шайка бросилась в нашу сторону, однако надо отдать должное оставшимся в живых стражникам, они успели выйти наперехват, но их было слишком мало — одиннадцать человек и восемь синсинов.
Сам Тянь Ши быстро вскочил на ноги и, увидев, кто атакует наш лагерь, потрясенно прошептал:
— Цзины!!! Но откуда они взялись?!! И почему напали?!!
В следующее мгновение в его руке блеснул клинок, но он не бросился на помощь своей охране. Вместо этого правитель обернулся к Шан Те и хрипло прокричал:
— Девочка, быстро в свою повозку!…
Затем, бросив взгляд в мою сторону и, видимо, осознав, что я безоружен, он указал свободной рукой в сторону дороги и приказал:
— Сопровождай принцессу и не дай цзинам укусить ее!… Не дай любой ценой!…
Обернувшись к Фун Ку-цзы, Тянь Ши крикнул:
— Учитель, уходи с моей дочерью и своим учеником! Возвращайтесь в Цуду, там вы будете в безопасности!
Однако старик, тоже уже вскочивший на ноги, только улыбнулся в ответ и приподнял над головой свой посох.
— Я!!! Я п-п-провожу п-п-принцессу!… — завопил толстяк Шу Фу, но правитель властно указал влево от себя и грозно произнес:
— Прикрой мой левый фланг, мы должны задержать оборотней, пока девочка не скроется!!!
Сама Шан Те тоже вскочила на ноги, но, казалось, никуда не собиралась убегать. Вместо этого она пристально вглядывалась в разгоравшуюся на поляне схватку и при этом что-то едва слышно шептала.
«Так! Девочка, похоже, впала в транс!» — мелькнула в моей голове быстрая мысль. Я одним прыжком оказался около нее и, подхватив ее легонькое тельце на руки, метнулся в сторону наших лошадей. Мгновенно отыскав своего скакуна, я вскинул Шан Те на его спину, а через секунду и сам оказался в седле. Затем, быстро развернув лошадь, я направил ее в сторону дороги, и в этот момент девушка едва слышно проговорила:
— Их всех убьют!…
Меня как будто окатило ушатом холодной воды! Я остановил мчавшуюся во весь опор лошадь, развернул ее и…
«Думай, маг недоученный!… Думай!!!» — приказал я сам себе, и тут же мне в голову пришла интересная мысль, и подходящее заклинание само собой всплыло в памяти. Произнести его, сопроводив словно соответствующими пассами, было делом минуты, а после этого я медленным шагом направил лошадь назад. Девчушка, до этого сидевшая передо мной съежившись, вдруг выпрямилась, полуобернулась ко мне и спросила с непонятной для меня надеждой:
— Ты собираешься сражаться?…
Я в ответ покачал головой:
— Чем?… Разве у меня есть оружие?… Да если бы даже и было, что может решить еще один меч против пяти десятков нападающих?
Лошадь моя остановилась не сходя с дорожной пыли, и мы стали наблюдать за тем, что творилось на нашей «мирной» полянке.
К этому моменту все сопровождавшие нас синсины уже лежали на траве без движения, а из стражников в живых осталось только трое. Они успели отойти к правителю и теперь бились с ним бок о бок против окруживших их цзинов. Толстяка Шу Фу, оказавшегося почему-то довольно далеко от Тянь Ши, уже обезоружили, повалили в траву, и трое нападавших сноровисто увязывали его руки и ноги тонким, но, видимо, очень прочным шнуром. Советник не сопротивлялся, но было хорошо видно, как он крутит головой, пытаясь увидеть что-то на дороге. А вот мой учитель, также отрезанный от правителя нападающими, держался молодцом. Его тяжелый посох вращался в оказавшихся очень умелыми руках, словно крылья ветряной мельницы при хорошем ветре, и пятеро в рыжих халатах никак не могли к нему подступиться. Более того, я заметил, что рядом с моим стариком неподвижно лежат две рыжие фигуры, густо забрызганные красным!
«А ведь, пожалуй, учитель вполне сможет отбиться!» — подумал я, и как раз в этот момент Фун Ку-цзы неожиданно сделал быстрый и точный выпад. Перехватив свой чань бо, старик резко остановил его вращение, и вместо того, чтобы идти по очередному кругу, лопатообразный конец посоха непостижимым образом нырнул вперед и вниз, точно в грудь одному из нападавших!
Тот с изумлением посмотрел на торчащее из его груди древко и без звука рухнул в траву, но в этот момент другой нападавший, занося меч для удара, прыгнул на учителя сзади. Я не понял, каким образом старик увидел эту атаку, но в то же мгновение он, не оборачиваясь, дернул на себя свой посох, пропуская древко под мышкой, и серп, украшающий противоположный конец чань бо, вонзился в живот атакующего шина. Фун Ку-цзы мгновенно присел, втыкая лопатообразный конец посоха в землю и чуть докручивая его вращение. Цзин, нанизанный на посох, перелетел через голову старика и улегся рядом со своим только что умерщвленным товарищем… А старик, словно бы ничего и не случилось, снова завертел чань бо над головой.
Трое оставшихся цзинов отпрянули от старика, и тот немедленно сделал несколько шагов… в направлении сражавшегося Тянь Ши.
«Значит, старик не хочет… спасаться! — с уважением подумал я. — Значит, он будет драться до конца!»
Из кучи атаковавших правителя оборотней выскочили пятеро цзинов и бросились на подмогу троице, пытавшейся остановить Фун Ку-цзы, а следом за ними вдруг показался неизвестно откуда взявшийся… тигр.
В этот момент в толпе, окружившей Тянь Ши, раздался восторженный рев, и я, приглядевшись, понял, что еще один стражник упал, сраженный в спину. Тут же этот рев повторился — еще один стражник лег на траву, сбитый с ног ударом тигриной лапы. Правитель и оставшийся стражник встали спина к спине, образовав круговую оборону, однако я уже понимал, что долго им не продержаться. Тем более что Фун Ку-цзы вряд ли мог им помочь — его оружие предназначалось для боя в одиночку!
— А почему цзины не пытаются догнать нас?… — вдруг спросила Шан Те, отрывая меня от наблюдения.
— Они нас не видят… и не чуют… — негромко ответил я.
— Что значит — не видят?! — удивилась она и чуть повернулась ко мне. На ее щеке я заметил след слезинки, но глаз, внимательно смотревший мне в лицо, был сух и строг.
— Я набросил на нас… полог… Он защищает нас от чужих взглядов… — объяснил я подробнее.
— Значит, ты волшебник! — воскликнула она и повернулась уже всем телом. — Так набрось такой же полог на моего отца и на учителя, тогда они смогут спастись!
— К сожалению, я не могу этого сделать. Мне придется его поддерживать, а на таком расстоянии это для меня слишком сложно!
— Значит, мы не сможем им помочь?!
В ее голосе было столько отчаяния, что мне захотелось соскочить с лошади и ринуться в схватку с голыми руками. Однако я сдержал свой порыв и ответил как можно спокойнее:
— Сможем… Но не сейчас…
— Но их же всех убьют! — снова воскликнула Шан Те и снова повернулась лицом в сторону схватки.
Впрочем, сражение уже заканчивалось. Чань бо учителя валялся в траве, придавленный тяжелой лапой тигра. Сам учитель, безоружный, пригнувшись в самой настоящей боксерской стойке, ожидал очередной атаки своих восьмерых противников, взявших его в круг. Толпа, окружавшая правителя, тоже распалась, и нам стало очень хорошо видно, как пятеро цзинов вяжут лежащего на земле Тянь Ши. Рядом с ним лежал последний стражник, обхватив ладонями разбитую голову и дергаясь в предсмертной агонии.
Шан Те всхлипнула, но я снова, как можно спокойнее, прошептал:
— Мне кажется, их не собираются убивать…
Она снова обернулась ко мне, и в ее широко открытом глазу я прочитал вопрос «почему?».
— Кого эти цзины хотели убить, те уже убиты. А вот твоего отца, учителя и советника они скорее всего должны куда-то доставить. Иначе зачем надо было бы их связывать? Так что их жизни в данный момент вряд ли что угрожает!
А про себя я подумал: «Хотя, возможно, то, что их ожидает, будет гораздо хуже, чем смерть!»
Между тем на поляне все было кончено. На Фун Ку-цзы накинули аж две веревочные петли и повалили на траву. Четверо низеньких цзинов в рыжих халатах направились к брошенной на обочине телеге, а за ними медленно вышагивал здоровенный тигр. Я только теперь вспомнил о слугах и решил, что тем в суматохе удалось бежать. Если хоть кто-то из них доберется до Цуду, Имань Фу узнает, какая судьба постигла ее мужа.
Четверка победителей подошла к телеге и принялась тянуть ее за оглобли, разворачивая к лесу. Получалось у них это не слишком хорошо — телега была тяжелой, а цзины совсем небольшими. Я же, признаться, был здорово удивлен, мне было совершенно непонятно, почему они даже не пытались запрячь в телегу лошадей, которые мирно пощипывали травку совсем недалеко от столь необходимого налетчикам средства передвижения. Однако четверо в рыжих халатах продолжали надрываться, пытаясь сдвинуть с места громоздкий экипаж, и в этот момент на дорогу вышел тигр.
Зверюга остановилась и принялась пристально рассматривать потуги своих товарищей, колотя себя по бокам хвостом, как бы в сильном раздражении. Спустя тройку минут тигр отвернулся от телеги и вдруг… начал все быстрее и быстрее кружиться на одном месте, словно он впервые увидел свой собственный хвост и теперь во что бы то ни стало желал рассмотреть его во всех подробностях. Очень скоро зверь буквально слился в некое оранжево-черное облако, а через секунду это облако как-то странно опало, и из него появился… человек. Это был огромный здоровяк в длинном меховом оранжевом халате, разрисованном по бортам четкими черными ромбами.
«Оборотни!» — неожиданно вспомнил я слово, употребленное правителем для обозначения нападавших. Тогда, в самом начале схватки, я не обратил на него внимания, а теперь оно объяснило мне все. Нападавшие были оборотнями!
Я быстро оглядел поляну. Большинство цзинов бродили по поляне, внимательно разглядывая лежавшие в траве тела и время от времени втыкая в них свои длинные мечи, видимо добивая раненых. Причем они не делали различия между стражниками правителя, синсинами и своими товарищами. Впрочем, кое-какие различия были — тела убитых синсинов они стаскивали на ковер, служивший нам трапезной. Трое из нападавших, видимо, главари, уселись как раз на том же ковре и ковырялись в остатках нашей трапезы, о чем-то крикливо переговариваясь. Четверо возившиеся с телегой сдвинули ее наконец с места и с помощью здоровяка тигра катили ее в сторону леса. А у самой опушки я увидел пятерых довольно крупных лис, уходивших неторопливой рысцой в лес, причем бежали они друг за другом, ровненькой цепочкой.
В это время нашу телегу выкатили прямо на ковер, и цзи-ны принялись грузить в нее своих пленников. Сначала через высокий борт перекинули старого учителя, потом толстяка советника и последним, очень аккуратно, туда же переправили правителя. Затем в заднюю часть телеги побросали трупы синсинов. Один из тех цзинов, что пробовали наши лакомства, также перебрался через борт телеги, а затем десятка два оборотней в рыжих халатах облепили телегу, и та довольно ходко пошла в сторону леса. На самой опушке произошла некоторая заминка, но скоро ветви кустов и тонкий валежник затрещали, и телега, проминая своим весом невысокую поросль, ушла под высокие кроны деревьев.
Спустя несколько минут поляна опустела, и только в глубине леса долго еще были слышны высокие резкие вскрики и треск ломающихся под колесами телеги сучьев.
Я тронул лошадь, и она медленно сошла с дороги на обезображенную, изрытую и окровавленную поляну. Остановившись около заляпанного и затоптанного ковра, я подождал, пока не удалились и окончательно не смолкли крики в лесу, а затем одним коротким пассом уничтожил магическую пелену. Спрыгнув на землю, я помог соскочить с лошади Шан Те, и мы, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, оглядывая поле битвы. Мы надеялись, что кто-нибудь из наших спутников все-таки выжил в учиненной на этой поляне резне.
Стоило мне удалиться от девушки шагов на десять, как рядом со мной раздался знакомый тихий голосок:
— Учитель, может, мы пойдем отсюда? Смотри, как все хорошо складывается — мы избавились от всяких там учителей и начальников, девчонку можно бросить здесь, все равно от нее в нашем деле никакого толку не будет, да, похоже, и война начинается, а во время войны нам самое раздолье!… Нет, правда, пойдем отсюда!…
— И куда ж ты собираешься пойти? — с невеселой насмешкой спросил я Поганца. — Каков, по-твоему, самый безопасный и… прибыльный маршрут?
— Ну конечно же в Пакит, в столицу! — тут же оживился он. — Тем более что скоро праздник Сбора Дани, и значит, там народу соберется видимо-невидимо! И дорогу я хорошо знаю, завтра днем мы уже будем на месте…
— Это что ж, здешнему народу так нравится выплачивать дань? — перебил я быструю речь Поганца.
— Не-е-е, здешнему народу нравится смотреть, что сделает Мэнь-Шэнь с богатеем, если тот вдруг не сможет внести положенный камень! — с некоторым даже восторженным повизгиванием воскликнул Поганец. — Ну так, значит, мы решили!… Уходим!…
Я отрицательно покачал головой и медленно проговорил:
— Нет, ученичок, не могу я бросить молоденькую девушку одну, да и своего старого учителя не могу оставить в лапах этих самых цзинов! — И, чуть помолчав, добавил: — Но ты, если считаешь нужным, можешь… уходить. Я тебя ни винить, ни задерживать не буду.
Некоторое время Поганец Сю молчал, а потом вдруг обиженно пропищал:
— Что ж ты думаешь, я так просто могу оставить своего учителя?! Что я, по-твоему, совсем уж… это… неблагородный, бесчувственный?! Я с тобой…
И после этих неожиданных слов мне почему-то стало теплее на душе.
Взглянув в сторону Шан Те, я увидел, что она опустилась на колени под одним из кустов, росших довольно далеко, почти на самой опушке леса. Признаться, это меня несколько взволновало, не рановато ли я снял пелену, возможно, оборотни не слишком далеко удалились от поляны или же оставили дозор на самой опушке леса, и тогда девушку вполне могли увидеть. Я быстро направился в ее сторону и по дороге прихватил валявшийся в траве длинный, прямой и странно гибкий меч скорее похожий на широкую шпагу.
Шан Те стояла на коленях над… синсином, и я сразу же узнал его — это был Гварда. Видимо, он одним из первых встретил нападающих оборотней, и те не нашли его, когда собирали в повозку тела его сородичей. Рядом с ним валялась лисица с порванным горлом, а сам синсин лежал на боку, вытянув лапы и оскалив клыки. По всему его боку, от плеча почти до самого хвоста, шла глубокая кровавая рана. Девушка подняла лицо, и я увидел на ее щеках быстрые слезы. Она громко всхлипнула и, запинаясь, проговорила:
— Гварду убили… Умницу Гварду… убили…
Я присел рядом, пристально глядя на понравившегося и мне синсина, и вдруг мне показалось, что его глаз внимательно смотрит на меня из-под приоткрытого века. Моя рука непроизвольно потянулась вперед и легла на шею Гварды, как раз в том месте, где начиналась рана. И сразу же я ощутил живое тепло и чуть заметное биение какой-то жилки под плотной черной шерстью.
— Тихо! — жестко проговорил я, и всхлипы Шан Те мгновенно прекратились. Мои руки застыли над телом синсина, не касаясь его, а потом медленно заскользили вдоль его израненного бока. Прикрыв глаза, я внимательно «слушал» собственные ладони, и они говорили мне, что внутренние органы Гварды серьезно не задеты, но рана очень глубока, болезненна и сильно загрязнена, а кроме того, синсин, потеряв очень много крови, лишился сознания. Если бы Шан Те не нашла его, он умер бы в течение ближайшего часа, но теперь!…
Я уселся на коленях поудобнее и вернул руки к началу раны. Теперь я уже не «слушал» свои ладони, теперь я ими работал. Мои руки снова двигались вдоль страшной раны Гварды, но теперь левая ладонь осторожно и тщательно очищала эту рану — все то лишнее, грязное и вредное, что я нащупывал короткими магическими прикосновениями, мгновенно изымалось из раны и прилипало к моей ладони. Одновременно я отщипывал от своего кокона крохотные сгустки Силы, лепил из них небольшие пластичные шарики и направлял их правой ладонью в рану Гварды, где они сразу же покрывали порванные мускулы синсина тонкой, незримой пленкой, заживляли их, стягивали и соединяли края рассеченной шкуры, и она срасталась прямо на глазах изумленной Шан Те!
Вся эта процедура продолжалась минут двадцать и совершенно вымотала меня. Уже из последних сил я перебросил в неподвижное тело синсина часть собственной энергии, одновременно погружая его в сон. Едва я почувствовал, что обработка раны закончена и что у Гварды теперь достаточно сил для выздоровления, как мои руки бессильно опустились, а сам я медленно повалился на бок и… заснул.
Впрочем, спал я совсем недолго, и разбудили меня визгливые вопли Поганца Сю:
— Я тебе говорю, что я ученик господина Сор Кин-ира, он сам меня пригласил в ученичество и долго уговаривал, пока я не согласился!!! Он даже был готов съесть какую-то дрянь, только бы я пошел к нему в ученики!!!
Я открыл глаза. Прямо надо мной стояла Шан Те, и в руках у нее был тот самый меч, который я подобрал на поляне. Девушка, неумело сжимая в руках рукоять отточенной железяки, с самым угрожающим видом поводила ею из стороны в сторону. Проследив взглядом направление клинка, я увидел и самого Поганца. Он метался перед Шан Те, словно пытаясь ее обмануть и добраться до меня, но неизменно встречал на своем пути острие меча. Может быть, поэтому Сю продолжал вопить:
— Да пойми же ты, я его ученик и уже кое-чему научился!!! Ты же видела, что я только что был… э-э-э… невидимым! Дай мне сказать пару-тройку заклинаний над бездыханным телом моего учителя, и он тут же придет в себя! А если ты будешь продолжать мне… э-э-э… препятствовать, то я превращу тебя в жабу… нет, в змеюку, это тебе больше подойдет!!! — Тут «милое личико» малыша расплылось в довольной улыбке, и он грозно, но пискляво добавил: — И тогда у тебя не будет лапок, чтобы хвататься за оружие!!!
— Вот когда меня превратишь, тогда и к Сор Кин-иру подойдешь! А до тех пор, коротыш корявый, я тебе никаких заклинаний «над телом» произносить не дам!
В голосе Шан Те было столько непреклонности, что Поганец даже на секунду замер на месте, и в то же мгновение девчонка неумело, но весьма энергично ткнула в него своим железом.
Малыш тут же метнулся в сторону и снова завопил:
— Ты что, совсем уже того!! Хочешь, чтобы тут на травке еще один… хладный труп прилег!! Тоже мне, нашла куклу для занятий фехтованием!! Да если бы учитель был сейчас… в форме, да он тебе за такие шутки уши бы пообтрепал!! Давай заканчивай свои… упражнения немедленно, дай мне поколдовать…
— Сказала, не дам! — отрезала Шан Те и с глумливой насмешкой добавила: — К тому же ты и не умеешь колдовать!…
— Я!!! — звонко взвизгнул Поганец, чем окончательно привел меня в чувство. — Да ты знаешь, что я самый талантливый и самый любимый ученик великого мага Сор Кин-ира!!! Когда я начинаю читать заклинание, даже Великое Небо стихает, внимая мне!!!
Вдруг он остановился, правда предварительно отпрыгнув назад примерно на метр, подальше от опасного острия, и произнес неожиданно спокойным, угрожающим тоном:
— Ну, все, девчонка, ты мне надоела! Щас я тебя пугать буду!!!
— Не надо никого пугать… — негромко произнес я, приподнимаясь и садясь на траву. — И вообще, ребята, кончайте свой скандал, вас слышно, наверное, даже в Цуду.
— Но каким же образом в этом случае приводятся в движение небесные светила и к чему они прикреплены?! — перебил старик рассуждения Тянь Ши насмешливым вопросом.
— Они движутся под действием небесного ветра! — немедленно ответил правитель.
— Какая поразительная мысль!!! — тут же воскликнул Шу Фу, едва успев проглотить плохо прожеванный кусок курицы.
Фун Ку-цзы неодобрительно покосился на него, а затем с льстивой улыбкой обратился к Тянь Ши:
— Но, правитель, твоя мудрость должна подсказать тебе, что в курином яйце не может быть… ветра. А потом, разве может какой-нибудь ветер дуть со столь постоянным… э-э-э… постоянством, ведь небесные светила идут все время одной и той же дорогой!
Правитель замер с недонесенной до рта черпалкой, придумывая ответ на аргумент учителя, а тот, неторопливо намазав кусочек лепешки соусом и запихнув его в рот вместе с кусочком отварной рыбы, принялся тщательно пережевывать пищу, с глубокомысленным прищуром глядя на хозяина «стола». Наконец тот опустил руку с черпалкой и задумчиво проговорил:
— Ну что ж, может быть, дело вовсе и не в небесном ветре, возможно, небесные светила просто прикреплены к различным небесным сферам, которые-то и движутся, неся на себе эти… э-э-э… светила…
Фун Ку-цзы тонко улыбнулся, сразу уловив в космогоническом построении Тянь Ши похожесть на изложенную им теорию. Но его улыбку мгновенно стер новый восторженный вопль Шу Фу:
— Только великий ум способен с такой быстротой рождать новые, оригинальные мысли!!!
Оба собеседника посмотрели на маленького толстяка, и какими же разными были при этом выражения их лиц!
Старик проглотил кусок, отвел негодующий взгляд от лучезарной физиономии советника и еще раз тонко улыбнулся:
— Кроме весьма слабой теории небесного ветра хунь тянь шо, так же как и новомодное сюань е шо, или Учение бесконечного пространства, не объясняют еще одного… вопроса… Если наш Мир подобен яичному желтку, то есть кругл, то почему воды не стекают с него под действием Мировой Тяжести, которая, как мы знаем, располагается прямо под нашим Миром?!.
Тянь Ши снова задумался, зато Шу Фу, желая, по-видимому, помочь своему повелителю в споре, немедленно задал встречный вопрос:
— Но почему, о мудрейший, ты считаешь, что Мировая Тяжесть располагается прямо под Поднебесной?…
Фун Ку-цзы, нахмурившись, перевел взгляд на толстячка, а в его глазах полыхнула мгновенная радость — своим вопросом этот прихлебала явно себя подставил. Однако старик не спешил с ним разделаться, он сделал ровно такую паузу, чтобы правитель тоже обратил внимание на заданный вопрос, и только затем коротко отрезал:
— Потому, почтеннейший Шу Фу, что если ты встанешь на ноги и подпрыгнешь, ты в этом убедишься сам!
«Почтеннейший» Шу Фу открыл было рот, затем в его глазах появилась догадка, а затем, бросив короткий, чуть испуганный взгляд на Шан Те, он покраснел.
Я чуть заметно улыбнулся — красивый выпад, выполненный в споре моим учителем, был очень хорош, тем более что мне самому этот толстый Шу Фу нравился все меньше. И почти сразу же Шан Те бросила быстрый взгляд в мою сторону. До этого девчонка с безучастным видом ела и пила все, что подсовывала ей служанка, не проявляя никакого интереса к ведущемуся спору, и вдруг этот взгляд!
Однако я не подал виду, что заметил, как Шан Те посмотрела на меня, и принялся рассеянно разглядывать окрестности.
Синсины уже поели, но не разбежались, а так и остались на одном месте, улегшись и тихо о чем-то переговариваясь. Стража правителя стояла неподвижно, с каменными лицами, и мне показалось, что они делают усилие, чтобы откровенно не пялиться на нашу компанию и не разглядывать выставленные на ковре яства. Особенно старались двое стражников, расположившихся у самой опушки леса и находившихся ближе всего к нашему пищевому изобилию. Один из них изучал густоту травы у себя под ногами, а второй, по всей видимости, выискивал опасность в… небесах.
«А ребят тоже надо бы покормить… — подумалось мне. — Они, похоже, перед отъездом и перекусить не успели…»
Я отвел глаза от стражников и принял из рук слуги еще одну тарелочку с каким-то новым кушаньем. Вдохнув его аромат, я непроизвольно посмотрел в сторону мучившихся стражников… И вдруг мне показалось, что у них за спиной в густых кустах опушки кто-то прячется!
Не отрывая взгляда от кустов, я осторожно поставил полную тарелочку перед собой, а затем аккуратно сплел пальцы рук в замысловатый замок и медленно поднял их к своему лицу. Когда пальцы оказались на уровне моих губ, я несильно дунул на сложенную для заклинания фигуру и быстро пробормотал формулу заклятия — кусты за спинами стражников дрогнули и в следующее мгновение резко наклонились к земле… За ними, чуть пригнувшись, стояли три небольших человечка в странных длинных, рыжих и каких-то косматых халатах. На головах у них красовались такие же рыжие невысокие колпаки с поднятыми вверх ушками, а в руках они держали слишком длинные для своего роста мечи. Кусты почти сразу же поднялись, так что я не успел разглядеть этих «рыжих» в деталях, но мне показалось, что рядом с ними прижимались к земле какие-то крупные звери.
Я не успел ничего сообщить о своем открытии, потому что прятавшиеся за кустами поняли, что их обнаружили, причем поняли это не только те трое, которых я увидел. Буквально в следующее мгновение совсем из другого места опушки высверкнули две серебристые молнии, и двое стражников, стоявших между нашим ковром и лесом, упали лицом в траву. Из-под их шлемов торчали рукояти ножей, вонзившихся им в основание черепа. И тут же из кустов высыпало больше полусотни одетых в рыжее и серое людей, орущих что-то неразборчивое и размахивающих мечами. Но что было самым страшным, их сопровождали шесть настоящих тигров!
Вся эта вопящая шайка бросилась в нашу сторону, однако надо отдать должное оставшимся в живых стражникам, они успели выйти наперехват, но их было слишком мало — одиннадцать человек и восемь синсинов.
Сам Тянь Ши быстро вскочил на ноги и, увидев, кто атакует наш лагерь, потрясенно прошептал:
— Цзины!!! Но откуда они взялись?!! И почему напали?!!
В следующее мгновение в его руке блеснул клинок, но он не бросился на помощь своей охране. Вместо этого правитель обернулся к Шан Те и хрипло прокричал:
— Девочка, быстро в свою повозку!…
Затем, бросив взгляд в мою сторону и, видимо, осознав, что я безоружен, он указал свободной рукой в сторону дороги и приказал:
— Сопровождай принцессу и не дай цзинам укусить ее!… Не дай любой ценой!…
Обернувшись к Фун Ку-цзы, Тянь Ши крикнул:
— Учитель, уходи с моей дочерью и своим учеником! Возвращайтесь в Цуду, там вы будете в безопасности!
Однако старик, тоже уже вскочивший на ноги, только улыбнулся в ответ и приподнял над головой свой посох.
— Я!!! Я п-п-провожу п-п-принцессу!… — завопил толстяк Шу Фу, но правитель властно указал влево от себя и грозно произнес:
— Прикрой мой левый фланг, мы должны задержать оборотней, пока девочка не скроется!!!
Сама Шан Те тоже вскочила на ноги, но, казалось, никуда не собиралась убегать. Вместо этого она пристально вглядывалась в разгоравшуюся на поляне схватку и при этом что-то едва слышно шептала.
«Так! Девочка, похоже, впала в транс!» — мелькнула в моей голове быстрая мысль. Я одним прыжком оказался около нее и, подхватив ее легонькое тельце на руки, метнулся в сторону наших лошадей. Мгновенно отыскав своего скакуна, я вскинул Шан Те на его спину, а через секунду и сам оказался в седле. Затем, быстро развернув лошадь, я направил ее в сторону дороги, и в этот момент девушка едва слышно проговорила:
— Их всех убьют!…
Меня как будто окатило ушатом холодной воды! Я остановил мчавшуюся во весь опор лошадь, развернул ее и…
«Думай, маг недоученный!… Думай!!!» — приказал я сам себе, и тут же мне в голову пришла интересная мысль, и подходящее заклинание само собой всплыло в памяти. Произнести его, сопроводив словно соответствующими пассами, было делом минуты, а после этого я медленным шагом направил лошадь назад. Девчушка, до этого сидевшая передо мной съежившись, вдруг выпрямилась, полуобернулась ко мне и спросила с непонятной для меня надеждой:
— Ты собираешься сражаться?…
Я в ответ покачал головой:
— Чем?… Разве у меня есть оружие?… Да если бы даже и было, что может решить еще один меч против пяти десятков нападающих?
Лошадь моя остановилась не сходя с дорожной пыли, и мы стали наблюдать за тем, что творилось на нашей «мирной» полянке.
К этому моменту все сопровождавшие нас синсины уже лежали на траве без движения, а из стражников в живых осталось только трое. Они успели отойти к правителю и теперь бились с ним бок о бок против окруживших их цзинов. Толстяка Шу Фу, оказавшегося почему-то довольно далеко от Тянь Ши, уже обезоружили, повалили в траву, и трое нападавших сноровисто увязывали его руки и ноги тонким, но, видимо, очень прочным шнуром. Советник не сопротивлялся, но было хорошо видно, как он крутит головой, пытаясь увидеть что-то на дороге. А вот мой учитель, также отрезанный от правителя нападающими, держался молодцом. Его тяжелый посох вращался в оказавшихся очень умелыми руках, словно крылья ветряной мельницы при хорошем ветре, и пятеро в рыжих халатах никак не могли к нему подступиться. Более того, я заметил, что рядом с моим стариком неподвижно лежат две рыжие фигуры, густо забрызганные красным!
«А ведь, пожалуй, учитель вполне сможет отбиться!» — подумал я, и как раз в этот момент Фун Ку-цзы неожиданно сделал быстрый и точный выпад. Перехватив свой чань бо, старик резко остановил его вращение, и вместо того, чтобы идти по очередному кругу, лопатообразный конец посоха непостижимым образом нырнул вперед и вниз, точно в грудь одному из нападавших!
Тот с изумлением посмотрел на торчащее из его груди древко и без звука рухнул в траву, но в этот момент другой нападавший, занося меч для удара, прыгнул на учителя сзади. Я не понял, каким образом старик увидел эту атаку, но в то же мгновение он, не оборачиваясь, дернул на себя свой посох, пропуская древко под мышкой, и серп, украшающий противоположный конец чань бо, вонзился в живот атакующего шина. Фун Ку-цзы мгновенно присел, втыкая лопатообразный конец посоха в землю и чуть докручивая его вращение. Цзин, нанизанный на посох, перелетел через голову старика и улегся рядом со своим только что умерщвленным товарищем… А старик, словно бы ничего и не случилось, снова завертел чань бо над головой.
Трое оставшихся цзинов отпрянули от старика, и тот немедленно сделал несколько шагов… в направлении сражавшегося Тянь Ши.
«Значит, старик не хочет… спасаться! — с уважением подумал я. — Значит, он будет драться до конца!»
Из кучи атаковавших правителя оборотней выскочили пятеро цзинов и бросились на подмогу троице, пытавшейся остановить Фун Ку-цзы, а следом за ними вдруг показался неизвестно откуда взявшийся… тигр.
В этот момент в толпе, окружившей Тянь Ши, раздался восторженный рев, и я, приглядевшись, понял, что еще один стражник упал, сраженный в спину. Тут же этот рев повторился — еще один стражник лег на траву, сбитый с ног ударом тигриной лапы. Правитель и оставшийся стражник встали спина к спине, образовав круговую оборону, однако я уже понимал, что долго им не продержаться. Тем более что Фун Ку-цзы вряд ли мог им помочь — его оружие предназначалось для боя в одиночку!
— А почему цзины не пытаются догнать нас?… — вдруг спросила Шан Те, отрывая меня от наблюдения.
— Они нас не видят… и не чуют… — негромко ответил я.
— Что значит — не видят?! — удивилась она и чуть повернулась ко мне. На ее щеке я заметил след слезинки, но глаз, внимательно смотревший мне в лицо, был сух и строг.
— Я набросил на нас… полог… Он защищает нас от чужих взглядов… — объяснил я подробнее.
— Значит, ты волшебник! — воскликнула она и повернулась уже всем телом. — Так набрось такой же полог на моего отца и на учителя, тогда они смогут спастись!
— К сожалению, я не могу этого сделать. Мне придется его поддерживать, а на таком расстоянии это для меня слишком сложно!
— Значит, мы не сможем им помочь?!
В ее голосе было столько отчаяния, что мне захотелось соскочить с лошади и ринуться в схватку с голыми руками. Однако я сдержал свой порыв и ответил как можно спокойнее:
— Сможем… Но не сейчас…
— Но их же всех убьют! — снова воскликнула Шан Те и снова повернулась лицом в сторону схватки.
Впрочем, сражение уже заканчивалось. Чань бо учителя валялся в траве, придавленный тяжелой лапой тигра. Сам учитель, безоружный, пригнувшись в самой настоящей боксерской стойке, ожидал очередной атаки своих восьмерых противников, взявших его в круг. Толпа, окружавшая правителя, тоже распалась, и нам стало очень хорошо видно, как пятеро цзинов вяжут лежащего на земле Тянь Ши. Рядом с ним лежал последний стражник, обхватив ладонями разбитую голову и дергаясь в предсмертной агонии.
Шан Те всхлипнула, но я снова, как можно спокойнее, прошептал:
— Мне кажется, их не собираются убивать…
Она снова обернулась ко мне, и в ее широко открытом глазу я прочитал вопрос «почему?».
— Кого эти цзины хотели убить, те уже убиты. А вот твоего отца, учителя и советника они скорее всего должны куда-то доставить. Иначе зачем надо было бы их связывать? Так что их жизни в данный момент вряд ли что угрожает!
А про себя я подумал: «Хотя, возможно, то, что их ожидает, будет гораздо хуже, чем смерть!»
Между тем на поляне все было кончено. На Фун Ку-цзы накинули аж две веревочные петли и повалили на траву. Четверо низеньких цзинов в рыжих халатах направились к брошенной на обочине телеге, а за ними медленно вышагивал здоровенный тигр. Я только теперь вспомнил о слугах и решил, что тем в суматохе удалось бежать. Если хоть кто-то из них доберется до Цуду, Имань Фу узнает, какая судьба постигла ее мужа.
Четверка победителей подошла к телеге и принялась тянуть ее за оглобли, разворачивая к лесу. Получалось у них это не слишком хорошо — телега была тяжелой, а цзины совсем небольшими. Я же, признаться, был здорово удивлен, мне было совершенно непонятно, почему они даже не пытались запрячь в телегу лошадей, которые мирно пощипывали травку совсем недалеко от столь необходимого налетчикам средства передвижения. Однако четверо в рыжих халатах продолжали надрываться, пытаясь сдвинуть с места громоздкий экипаж, и в этот момент на дорогу вышел тигр.
Зверюга остановилась и принялась пристально рассматривать потуги своих товарищей, колотя себя по бокам хвостом, как бы в сильном раздражении. Спустя тройку минут тигр отвернулся от телеги и вдруг… начал все быстрее и быстрее кружиться на одном месте, словно он впервые увидел свой собственный хвост и теперь во что бы то ни стало желал рассмотреть его во всех подробностях. Очень скоро зверь буквально слился в некое оранжево-черное облако, а через секунду это облако как-то странно опало, и из него появился… человек. Это был огромный здоровяк в длинном меховом оранжевом халате, разрисованном по бортам четкими черными ромбами.
«Оборотни!» — неожиданно вспомнил я слово, употребленное правителем для обозначения нападавших. Тогда, в самом начале схватки, я не обратил на него внимания, а теперь оно объяснило мне все. Нападавшие были оборотнями!
Я быстро оглядел поляну. Большинство цзинов бродили по поляне, внимательно разглядывая лежавшие в траве тела и время от времени втыкая в них свои длинные мечи, видимо добивая раненых. Причем они не делали различия между стражниками правителя, синсинами и своими товарищами. Впрочем, кое-какие различия были — тела убитых синсинов они стаскивали на ковер, служивший нам трапезной. Трое из нападавших, видимо, главари, уселись как раз на том же ковре и ковырялись в остатках нашей трапезы, о чем-то крикливо переговариваясь. Четверо возившиеся с телегой сдвинули ее наконец с места и с помощью здоровяка тигра катили ее в сторону леса. А у самой опушки я увидел пятерых довольно крупных лис, уходивших неторопливой рысцой в лес, причем бежали они друг за другом, ровненькой цепочкой.
В это время нашу телегу выкатили прямо на ковер, и цзи-ны принялись грузить в нее своих пленников. Сначала через высокий борт перекинули старого учителя, потом толстяка советника и последним, очень аккуратно, туда же переправили правителя. Затем в заднюю часть телеги побросали трупы синсинов. Один из тех цзинов, что пробовали наши лакомства, также перебрался через борт телеги, а затем десятка два оборотней в рыжих халатах облепили телегу, и та довольно ходко пошла в сторону леса. На самой опушке произошла некоторая заминка, но скоро ветви кустов и тонкий валежник затрещали, и телега, проминая своим весом невысокую поросль, ушла под высокие кроны деревьев.
Спустя несколько минут поляна опустела, и только в глубине леса долго еще были слышны высокие резкие вскрики и треск ломающихся под колесами телеги сучьев.
Я тронул лошадь, и она медленно сошла с дороги на обезображенную, изрытую и окровавленную поляну. Остановившись около заляпанного и затоптанного ковра, я подождал, пока не удалились и окончательно не смолкли крики в лесу, а затем одним коротким пассом уничтожил магическую пелену. Спрыгнув на землю, я помог соскочить с лошади Шан Те, и мы, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, оглядывая поле битвы. Мы надеялись, что кто-нибудь из наших спутников все-таки выжил в учиненной на этой поляне резне.
Стоило мне удалиться от девушки шагов на десять, как рядом со мной раздался знакомый тихий голосок:
— Учитель, может, мы пойдем отсюда? Смотри, как все хорошо складывается — мы избавились от всяких там учителей и начальников, девчонку можно бросить здесь, все равно от нее в нашем деле никакого толку не будет, да, похоже, и война начинается, а во время войны нам самое раздолье!… Нет, правда, пойдем отсюда!…
— И куда ж ты собираешься пойти? — с невеселой насмешкой спросил я Поганца. — Каков, по-твоему, самый безопасный и… прибыльный маршрут?
— Ну конечно же в Пакит, в столицу! — тут же оживился он. — Тем более что скоро праздник Сбора Дани, и значит, там народу соберется видимо-невидимо! И дорогу я хорошо знаю, завтра днем мы уже будем на месте…
— Это что ж, здешнему народу так нравится выплачивать дань? — перебил я быструю речь Поганца.
— Не-е-е, здешнему народу нравится смотреть, что сделает Мэнь-Шэнь с богатеем, если тот вдруг не сможет внести положенный камень! — с некоторым даже восторженным повизгиванием воскликнул Поганец. — Ну так, значит, мы решили!… Уходим!…
Я отрицательно покачал головой и медленно проговорил:
— Нет, ученичок, не могу я бросить молоденькую девушку одну, да и своего старого учителя не могу оставить в лапах этих самых цзинов! — И, чуть помолчав, добавил: — Но ты, если считаешь нужным, можешь… уходить. Я тебя ни винить, ни задерживать не буду.
Некоторое время Поганец Сю молчал, а потом вдруг обиженно пропищал:
— Что ж ты думаешь, я так просто могу оставить своего учителя?! Что я, по-твоему, совсем уж… это… неблагородный, бесчувственный?! Я с тобой…
И после этих неожиданных слов мне почему-то стало теплее на душе.
Взглянув в сторону Шан Те, я увидел, что она опустилась на колени под одним из кустов, росших довольно далеко, почти на самой опушке леса. Признаться, это меня несколько взволновало, не рановато ли я снял пелену, возможно, оборотни не слишком далеко удалились от поляны или же оставили дозор на самой опушке леса, и тогда девушку вполне могли увидеть. Я быстро направился в ее сторону и по дороге прихватил валявшийся в траве длинный, прямой и странно гибкий меч скорее похожий на широкую шпагу.
Шан Те стояла на коленях над… синсином, и я сразу же узнал его — это был Гварда. Видимо, он одним из первых встретил нападающих оборотней, и те не нашли его, когда собирали в повозку тела его сородичей. Рядом с ним валялась лисица с порванным горлом, а сам синсин лежал на боку, вытянув лапы и оскалив клыки. По всему его боку, от плеча почти до самого хвоста, шла глубокая кровавая рана. Девушка подняла лицо, и я увидел на ее щеках быстрые слезы. Она громко всхлипнула и, запинаясь, проговорила:
— Гварду убили… Умницу Гварду… убили…
Я присел рядом, пристально глядя на понравившегося и мне синсина, и вдруг мне показалось, что его глаз внимательно смотрит на меня из-под приоткрытого века. Моя рука непроизвольно потянулась вперед и легла на шею Гварды, как раз в том месте, где начиналась рана. И сразу же я ощутил живое тепло и чуть заметное биение какой-то жилки под плотной черной шерстью.
— Тихо! — жестко проговорил я, и всхлипы Шан Те мгновенно прекратились. Мои руки застыли над телом синсина, не касаясь его, а потом медленно заскользили вдоль его израненного бока. Прикрыв глаза, я внимательно «слушал» собственные ладони, и они говорили мне, что внутренние органы Гварды серьезно не задеты, но рана очень глубока, болезненна и сильно загрязнена, а кроме того, синсин, потеряв очень много крови, лишился сознания. Если бы Шан Те не нашла его, он умер бы в течение ближайшего часа, но теперь!…
Я уселся на коленях поудобнее и вернул руки к началу раны. Теперь я уже не «слушал» свои ладони, теперь я ими работал. Мои руки снова двигались вдоль страшной раны Гварды, но теперь левая ладонь осторожно и тщательно очищала эту рану — все то лишнее, грязное и вредное, что я нащупывал короткими магическими прикосновениями, мгновенно изымалось из раны и прилипало к моей ладони. Одновременно я отщипывал от своего кокона крохотные сгустки Силы, лепил из них небольшие пластичные шарики и направлял их правой ладонью в рану Гварды, где они сразу же покрывали порванные мускулы синсина тонкой, незримой пленкой, заживляли их, стягивали и соединяли края рассеченной шкуры, и она срасталась прямо на глазах изумленной Шан Те!
Вся эта процедура продолжалась минут двадцать и совершенно вымотала меня. Уже из последних сил я перебросил в неподвижное тело синсина часть собственной энергии, одновременно погружая его в сон. Едва я почувствовал, что обработка раны закончена и что у Гварды теперь достаточно сил для выздоровления, как мои руки бессильно опустились, а сам я медленно повалился на бок и… заснул.
Впрочем, спал я совсем недолго, и разбудили меня визгливые вопли Поганца Сю:
— Я тебе говорю, что я ученик господина Сор Кин-ира, он сам меня пригласил в ученичество и долго уговаривал, пока я не согласился!!! Он даже был готов съесть какую-то дрянь, только бы я пошел к нему в ученики!!!
Я открыл глаза. Прямо надо мной стояла Шан Те, и в руках у нее был тот самый меч, который я подобрал на поляне. Девушка, неумело сжимая в руках рукоять отточенной железяки, с самым угрожающим видом поводила ею из стороны в сторону. Проследив взглядом направление клинка, я увидел и самого Поганца. Он метался перед Шан Те, словно пытаясь ее обмануть и добраться до меня, но неизменно встречал на своем пути острие меча. Может быть, поэтому Сю продолжал вопить:
— Да пойми же ты, я его ученик и уже кое-чему научился!!! Ты же видела, что я только что был… э-э-э… невидимым! Дай мне сказать пару-тройку заклинаний над бездыханным телом моего учителя, и он тут же придет в себя! А если ты будешь продолжать мне… э-э-э… препятствовать, то я превращу тебя в жабу… нет, в змеюку, это тебе больше подойдет!!! — Тут «милое личико» малыша расплылось в довольной улыбке, и он грозно, но пискляво добавил: — И тогда у тебя не будет лапок, чтобы хвататься за оружие!!!
— Вот когда меня превратишь, тогда и к Сор Кин-иру подойдешь! А до тех пор, коротыш корявый, я тебе никаких заклинаний «над телом» произносить не дам!
В голосе Шан Те было столько непреклонности, что Поганец даже на секунду замер на месте, и в то же мгновение девчонка неумело, но весьма энергично ткнула в него своим железом.
Малыш тут же метнулся в сторону и снова завопил:
— Ты что, совсем уже того!! Хочешь, чтобы тут на травке еще один… хладный труп прилег!! Тоже мне, нашла куклу для занятий фехтованием!! Да если бы учитель был сейчас… в форме, да он тебе за такие шутки уши бы пообтрепал!! Давай заканчивай свои… упражнения немедленно, дай мне поколдовать…
— Сказала, не дам! — отрезала Шан Те и с глумливой насмешкой добавила: — К тому же ты и не умеешь колдовать!…
— Я!!! — звонко взвизгнул Поганец, чем окончательно привел меня в чувство. — Да ты знаешь, что я самый талантливый и самый любимый ученик великого мага Сор Кин-ира!!! Когда я начинаю читать заклинание, даже Великое Небо стихает, внимая мне!!!
Вдруг он остановился, правда предварительно отпрыгнув назад примерно на метр, подальше от опасного острия, и произнес неожиданно спокойным, угрожающим тоном:
— Ну, все, девчонка, ты мне надоела! Щас я тебя пугать буду!!!
— Не надо никого пугать… — негромко произнес я, приподнимаясь и садясь на траву. — И вообще, ребята, кончайте свой скандал, вас слышно, наверное, даже в Цуду.