Не знаю почему, но в этот миг мне вспомнились стихи нашего полкового поэта гвардии рядового М. Степанова (Макса Майна), которые он посвятил командиру пулеметного взвода гвардии лейтенанту Пойде:
Откатились орды:
не разбит, не пройден
пост огня и чести,
дымные снега.
Гряньте, пулеметы!
Пойте славу Пойдо,
ставшему заслоном
на пути врага.
- Миша! Миша! Что с тобой?
Открываю глаза - надо мной улыбающееся лицо Игнатова.
- Ты что там бормочешь? Не время лежать! Наши в Берлине уже Гитлера добивают, а ты лежишь!
Он тормошил меня, радостный, возбужденный. И я невольно заразился его настроением. Вскочил на ноги, забросил автомат за плечо и сказал:
- Гитлер капут! Только бы, сволочь, не смылся куда-нибудь.
- Не смоется! - с такой уверенностью произнес Игнатов, что я ему сразу поверил. - Мы его из-под земли, гниду, достанем!
Через день мы взяли Нойруппин. И здесь узнали, что 2 мая наши войска овладели Берлином. Как только это известие облетело полк, всюду начались митинги. Люди кричали "ура!", кидали вверх шапки, фуражки... Ликовали все. На радостях мы с агитатором полка гвардии капитаном Зориным подошли к гвардии подполковнику Кузнецову, попросили разрешения съездить в столицу третьего рейха.
Нойруппин стоял севернее Берлина, и не посмотреть на поверженный рейхстаг было бы грешно. И вот мы на "виллисе" Кузнецова помчались туда. Выехали на автостраду: две асфальтированные ленты, между ними полоса зеленой травы. И вся эта огромная дорога забита войсками. Все спешат в Берлин...
А по обочинам идут колонны пленных. Их много - тысячи. Немцы идут медленно, понуро опустив головы. Кажется, что вдоль шоссе ползет длинная серо-зеленая змея...
Вдали показываются кварталы немецкой столицы. Город еще кое-где горит, но небо ясное, голубое, ярко светит солнце, и эта черная гарь не в силах омрачить наше настроение.
Многие здания разрушены. Другие черны от бушевавших пожаров, со следами снарядов и пулеметных очередей на стенах. Подбитые танки, орудия... И везде белые флаги. Они свешиваются с окон до самого тротуара.
На мостовых и перекрестках стоят девушки-регулировщицы. Они приветливо улыбаются, мы шутим, машем им руками. А вот и огромная глыба рейхстага. Темная, мрачная, вся израненная снарядами, осколками. А наверху алый флаг. Он словно солнце на голубом небе. Знамя Победы!
На площади у рейхстага груды битого кирпича, полуобгоревшие фашистские самоходки, перевернутые машины. На мраморных ступеньках, ведущих вверх, к массивным колоннам здания, груды штукатурки, черепицы, кирпича. И людское море! Люди смеются, кричат "ура!", пишут мелом на стенах рейхстага. "Мы из Калуги" - неожиданно увидел я надпись, и на душе стало легко и приятно. Увидев улыбку на моем лице, Кузнецов подшутил:
- Что, калужанин, кто-то раньше тебя побывал здесь?
- Мы, калужане, такие... - только и сумел ответить я.
К вечеру 3 мая наш 32-й гвардейский стрелковый полк вышел в район Виттенберга к Эльбе. Река текла медленно и величаво. На низких зеленых берегах разбросаны небольшие, утопающие в садах деревушки. Сады и рощи в ослепительном ярко-розовом наряде. И все же этот прекрасный пейзаж портили нагромождения различной немецкой техники, вооружения. Особенно много ее было у берегов реки. А в самой Эльбе торчал из воды полузатопленный катер...
В двухсотметровой полосе у самой реки сгрудились тысячи немецких солдат. Как потом подсчитали, их было 11 тысяч. Гвардии подполковник Волков приказал строить их в группы по сто человек, приставлять для охраны такой колонны двух автоматчиков и выводить в заранее указанный сборный пункт.
К обеду на Эльбе неожиданно замечаем быстроходный катер. Он начинает курсировать вдоль нашего берега. Смотрю на катер и ломаю голову: на немцев вроде не похожи. Кто же тогда? На всякий случай я приказал двум снайперам изготовиться к бою и послал за командиром полка. Тот приехал на "виллисе" с переводчиком из штаба армии.
Переводчик приложил ко рту огромный рупор, и над рекой разнесся его хрипловатый голос:
- Кто вы такие?
С реки кто-то на русском языке с легким акцентом тотчас ответил:
- Привет доблестным русским солдатам от их союзников!
Оказалось, это были офицеры 84-й американской пехотной дивизии, командир одного из полков, еще каких-то два штабных офицера и переводчик.
- Братцы! - крикнул кто-то. - Да это же американцы!
- Давай сюда! - кричали мы с берега.
Увидев, что катер изменил направление движения и взял курс к нашему берегу, Волков подозвал своего заместителя гвардии майора Н. Г. Лысенко и что-то шепнул ему. Никита Григорьевич молча кивнул ему и сразу же ушел.
Катер причалил к берегу. Из него вышли пожилой сухопарый полковник командир полка, его заместитель и капитан-переводчик.
Мы столпились на берегу, стараясь разглядеть своих союзников, о которых в свое время столько было переговорено, особенно в ожидании открытия второго фронта, которое бесконечно откладывалось и переносилось. И все же, когда второй фронт был открыт, мы искренне радовались, внимательно следили за успехами союзных армий. И сейчас эта встреча вызвала у нас бурную и неподдельную радость.
Нас всех подмывало, пренебрегая всяким этикетом, сорваться с места и попросту, от всей души, обнять американцев и хорошенько качнуть по нашему обычаю. Но Николай Терентьевич Волков был официален. Он приложил руку к фуражке, которую, по-моему, он каким-то образом успел надеть вместо своей любимой и неизменной кубанки, представился американскому полковнику. Тот ответил тем же. Затем были представлены друг другу сопровождающие офицеры. И лишь затем Волков позволил себе улыбнуться, гостеприимным жестом пригласил союзников следовать за собой:
- Прошу, как у нас принято говорить, к нашему шалашу!
Капитан-переводчик попытался объяснить своему полковнику, что это значит. Тот понимающе закивал головой, но, судя по всему, приглашающий жест Волкова ему был более понятен, чем последовавшие за ним слова.
Помню, мне очень хотелось подойти и... пощупать, потрогать кого-нибудь из американцев: уж больно они были чистенькими.
Видимо, и Волков отметил про себя непривычно аккуратное для фронтовой обстановки обмундирование американцев, потому что вдруг без всяких подходов спросил полковника:
- А сколько вы... - он сделал паузу, видимо затрудняясь, как же назвать полковника: господин, сэр, мистер?
Вышел из положения просто, сказал переводчику:
- Спросите у полковника, сколько за время боевых действий полк потерял личного состава?
Капитан перевел вопрос. Полковник, поняв, выразительно покачал головой: дескать, много, очень много!
- Сто восемьдесят человек, - перевел капитан.
- Сколько?!
Волков даже остановился.
- Сто восемьдесят... - повторил опешивший капитан.
Я видел, как изменилось выражение лица Волкова: на мгновение оно стало неприветливым, суровым. Но только на мгновение.
- А какие у вас потери? - поинтересовался в свою очередь американский полковник.
Все мы посмотрели на Волкова. Ответил он довольно хмуро:
- А мы за годы войны несколько раз формировали полк.
Полковник удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Американцы переглянулись между собой, покачали головами.
- Ладно! - энергично махнул рукой Волков. - Мы все же вместе победили фашизм. За это полагается выпить. Так я говорю?
- Так, так! - согласно кивнул полковник, затем что-то сказал капитану, и тот быстро побежал к катеру.
Через несколько секунд вернулся, неся бутылку вина и малюсенькие рюмочки. Это конечно же у нас вызвало неподдельное изумление и даже шуточки. Но Волков кинул на нас строгий взгляд, и все утихло. Затем он сказал американскому полковнику:
- Вы наши гости, а мы хозяева. Так что и угощение наше. Прошу!
Все направились к дому, где размещался штаб полка. Там уже стоял, поджидая нас, гвардии майор Лысенко.
И стол был накрыт по-нашенски: большие граненые стаканы и два трехлитровых графина. В одном из них был спирт, в другом - вишневый сок. И закуска подходящая - соленые огурцы, капуста, зеленые пучки лука, сало, банки тушенки.
- За победу! - налив всем по полному стакану, провозгласил тост Волков.
- За победу! - ответили американцы.
- За дружбу и мир на земле! - поднял стакан Кузнецов.
И опять все выпили.
Провожая американцев к катеру, мы вновь говорили, о мире, о дружбе народов, о взаимном сотрудничестве после войны. И они обещали нам бороться за мир, крепить дружбу, рожденную в боях с фашистами.
Еще через два дня, в ночь на 9 мая, гвардии майор Тихомиров принял по радио из Москвы текст Акта о безоговорочной капитуляции германских войск и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая праздником Днем Победы.
Никто не спал в эту ночь. Ракеты не гасли в майском небе. Люди пели, плясали, смеялись. А утром после митинга личного состава, посвященного Победе советского народа в Великой Отечественной войне, люди плакали от радости, не стесняясь слез. Весь день ликовали гвардейцы, и их радости не было предела.
И снова мы вместе
Ранним солнечным утром 9 мая 1982 года мы с женой направились в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Увлекаемые людским потоком, шли не спеша по набережной вдоль Москвы-реки. Настроение было праздничным, приподнятым. Повсюду цветы, музыка, улыбки... И в этом праздничном людском потоке выделяются ветераны войны. Они в парадных костюмах, при орденах... Их много, и на первый взгляд кажется, что они бессистемно, вместе с массами москвичей растекаются по аллеям парка. Но это не так. Все фронтовики спешат в свои армии, дивизии, полки, батальоны, дивизионы, эскадрильи. Никто из них не потеряется в этом водовороте празднично одетых людей... Почти с самого входа в парк и дальше по набережной видны флаги или просто таблицы с обозначением армий и дивизий. Их номера идут по возрастающей, и фронтовики быстро находят своих. Объятия, поцелуи, слезы... И конечно же воспоминания, бесконечные, волнующие вопросы: "А помнишь? А не забыл?"
Мы с женой идем к одной из дальних беседок, где по давно установившейся традиции собираются ветераны нашей 12-й гвардейской Пинской Краснознаменной, ордена Суворова стрелковой дивизии. Чем ближе к этой беседке, тем учащеннее бьется сердце. Вот сейчас я увижу тех, с кем прошагал почти четыре долгих года войны...
- Манакин! Манакин! - слышу совсем рядом.
Оглядываюсь. Вижу, ко мне пробирается высокий, могучий в плечах Иван Федорович Архипов, бывший начальник штаба нашего полка, ныне генерал-лейтенант, заместитель начальника Главного штаба Сухопутных войск. Рядом с ним - такой же богатырь. Кто же это? Постой, постой! Да это же командир минометного взвода из батальона Генералова Юрий Юхин! По-братски обнимаемся. Традиционные расспросы, поздравления с праздником Победы. Юрий полковник запаса. Теперь уже вместе идем к своим...
У беседки - сотни людей. Но мы идем туда, где, выделяясь своим ростом, стоит председатель президиума Совета ветеранов нашей дивизии Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке И. С. Колесников. В годы войны Иван Степанович командовал 37-м гвардейским стрелковым полком. Потом долгие годы был военным комендантом Москвы. Теперь на заслуженном отдыхе. Впрочем, отдых - для него понятие относительное. Он проводит большую военно-патриотическую работу, многое сделал и для того, чтобы объединить ветеранов нашего соединения.
Рядом с ним как всегда подвижный, улыбающийся Вячеслав Павлович Семин - бесстрашный старшина-связист, ныне майор запаса, секретарь президиума Совета ветеранов дивизии. Мы с ним виделись накануне праздника. Заехал вечерком к нему на пять минут, а просидели несколько часов: Вячеслав Павлович показывал присланные нашими фронтовыми товарищами фотографии, письма их вместе читали... Как же тут уйдешь, если какая-нибудь одна строка вдруг вызывала столько воспоминаний, столько событий воскрешала в памяти, что для нашей беседы не то что пяти минут - пяти вечеров не хватило бы!
Уже здесь среди ветеранов дивизии собралось немало представителей и нашего полка. Один из них гвардии рядовой запаса Максим Степанович Степанов. Два года он воевал в нашей части. Сначала был стрелком, потом его перевели в роту автоматчиков. А после ранения Степанов попал в минометную батарею, которой командовал гвардии капитан Михалев. В одном из боев на подступах к Бресту отважный гвардеец спас жизнь своему командиру взвода гвардии лейтенанту Писанцу. Степанов вынес его, контуженного, из боя, но, отбиваясь от наседавших фашистов, был тяжело ранен. Выходили в тылу солдата, поставили на ноги. И вот теперь он, живой и здоровый, приехал в Москву из Йошкар-Олы. Степанов стал народным поэтом Марийской АССР. Его литературный псевдоним Макс Майн. Он автор более 30 книг, многие из которых на военно-патриотическую тему. Мне лично хорошо известны его стихи о комиссаре полка гвардии подполковнике Р. Мильнере, от командире пулеметной роты гвардии старшем лейтенанте Пойде и о политруке стрелковой роты Иване Стусь. Эти стихи по нашей просьбе Максим Степанович прочитал и на празднике Победы.
Тепло встречались мы со всеми ветеранами полка. С гвардии подполковником запаса Никитой Лысенко, проживающим ныне в подмосковном городе Подольске. Такой же обаятельной осталась фронтовая художница нашей дивизии гвардии рядовой Софья Уранова. Она готовит сейчас выставку своих произведений, посвященную 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
Встречи, встречи... Переброситься хоть несколькими словами хочется с каждым. Беседуем с гвардии ефрейтором запаса Василием Мясниковым, отважным бойцом-пулеметчиком. Теперь он живет в Одинцово и работает на одном из местных заводов. Было что вспомнить и в разговоре с гвардии лейтенантом Алексеем Алелуевым. Это его стрелковая рота первой в батальоне гвардии капитана Илюхина форсировала канал Гогенцоллерн и захватила плацдарм на противоположном берегу. Теперь Алексей Евдокимович живет в Дедовске, работает, воспитывает детей и внуков.
Незабываемая встреча произошла с Героем Советского Союза командиром батареи 76-мм пушек нашего полка гвардии капитаном запаса Акимовым. Василий Иванович теперь занимает ответственную должность в Министерстве внешней торговли. Но сердцем и душой он остался все тем же веселым и неунывающим офицером-артиллеристом, которого все любили в батарее, глубоко уважали в полку.
В этот праздничный день 9 мая в парк имени Горького пришло сорок семь ветеранов нашего полка. А всего собралось более двухсот фронтовиков из прославленной 12-й дивизии. И этот год не исключение. Начиная с 1966 года ветераны дивизии собираются вместе в праздник Победы здесь, в Москве. Инициаторами, зачинателями такой традиции стали И. Колесников, В. Семин, И. Архипов, И. Веревкин, Р. Мильнер и другие. Когда встал вопрос об организации встречи ветеранов соединения, то были известны адреса лишь двадцати семи человек. А это, как показали дальнейшие события, оказалось не так уж и мало. Каждый из двадцати семи получил письмо-задание на поиск однополчан. И вскоре мы нашли уже около двухсот фронтовиков. Всем им было послано приглашение встретиться 22 декабря 1966 года в городе Калуге, за взятие которой дивизия получила наименование гвардейской.
Подавляющее большинство приглашенных прибыли на эту встречу. Здесь, кстати, мы вновь увиделись с Е. К. Корнюшиной, Ю. И. Спиридоновой и другими работниками горисполкома, которые в годы войны были активными организаторами шефской работы калужан над частями дивизии.
На торжественной встрече от трудящихся Калуги героев-фронтовиков приветствовали секретарь горкома партии А. А. Гордеева и председатель горисполкома Г. Н. Чиликин. От нас, гвардейцев 12-й дивизии, выступили генерал-лейтенант запаса Д. К. Мальков, полковник запаса Р. И. Мильнер, майор запаса Н. П. Кудленко и я.
Но не только в Москве и Калуге собираются ветераны полка и дивизии. Несколько лет назад мы съехались в Сигулду на открытие памятника павшим воинам нашей дивизии, освободившей этот город от фашистских захватчиков, помогли одной из школ Сигулды оборудовать комнату боевой славы 12-й гвардейской стрелковой дивизии.
Однако встречи, как бы горячи и радостны они ни были, происходят довольно редко. Недостаток встреч мы компенсируем активной перепиской. В президиуме Совета ветеранов есть адреса более тысячи однополчан. В результате поиска их становится все больше.
Недавно, например, мы получили теплое письмо из Бердянска от гвардии капитана запаса Николая Пантелеевича Дядюченко, бывшего командира взвода, а потом и роты связи нашего полка. Оказывается, Дядюченко и еще двое других наших однополчан - Маркел Иванович Фролов и Петр Кузьмич Кузьмин создали свою группу ветеранов 32-го стрелкового полка и приглашают всех нас приехать в любой летний месяц на Азовское море.
Всегда подкупают своей взволнованностью письма, которые приходят из Сибири от гвардии подполковника запаса И. Ф. Веревкина, возглавляющего в Новосибирске секцию ветеранов нашей дивизии. Бывший редактор дивизионной газеты "За Родину", он написал несколько книг о ветеранах 12-й гвардейской.
Именно из писем мы узнали, что Герой Советского Союза Анатолий Петрович Кузовников, бывший командир стрелкового батальона нашего полка, живет и трудится в городе Краснодаре. Он активный наставник рабочей молодежи. Из Челябинского горкома партии сообщают о большой воспитательной работе, которую проводит Герой Советского Союза Георгий Прокофьевич Загайнов, бывший командир саперного взвода 32-го стрелкового Брестского полка. Немалую патриотическую работу среди школьников Ленинграда проводит Михаил Егорович Красильников.
С чувством гордости за своих фронтовых товарищей читаю такие письма-отзывы, приходящие от партийных и советских органов. Из них мы узнаем, какую огромную военно-патриотическую работу ведет Герой Советского Союза Иосиф Дмитриевич Павленко - бывший снайпер нашей части, живущий теперь в Житомирской области, поселке Олевске; сколько сил и времени отдает воспитанию молодого поколения Герой Советского Союза Петр Степанович Пивень - бывший командир взвода нашего полка, ныне строитель, проживающий в Алтайском крае. Нет, возраст не помеха для таких людей. Я убежден, пока бьется сердце, фронтовики-ветераны свой долг будут выполнять до конца.
Пока бьется сердце... С горечью приходится сознавать, что приходят еще ко мне и иные письма. Печальные, тревожные. Это сообщения о безвременной кончине дорогих людей. Да, время неумолимо.
Уходят боевые товарищи...
Как тяжело мы переживали, когда узнали, что от ран скончался отважный разведчик нашего полка Герой Советского Союза гвардии капитан Федор Гаврилович Гаврилов. Его именем названы улица в селе Паддорье Новгородской области и один из колхозов района, а в местной школе создан музей Героя Советского Союза Ф. Г. Гаврилова.
После этой печальной вести пришло еще два поразивших нас известия: не стало Героя Советского Союза полковника Николая Терентьевича Волкова, бывшего командира нашей части, умер бывший комиссар полка Герой Советского Союза Рафаил Исаевич Мильнер.
Наша 12-я гвардейская Пинская Краснознаменная, ордена Суворова стрелковая дивизия воспитала семьдесят три Героя Советского Союза. В 32-м гвардейском Брестском, ордена Кутузова стрелковом полку их было девятнадцать. Восемь из них погибли в годы войны, а остальные, к кому судьба оказалась благосклонной, начали мирную трудовую жизнь.
Взять, скажем, Евгения Ивановича Генералова. Оправившись от тяжелого ранения, полученного 30 апреля 1945 года под Нойруппином, он возвратился в Воронеж, стал работать на машиностроительном заводе. Из большой и трудолюбивой семьи Генераловых взрослые - все, как один, - ушли на фронт. Так наказал отец Евгения, коммунист с 1905 года. Четыре брата и две сестры Генераловых защищали Родину. Двое из них, офицеры Советской Армии, погибли в боях с фашистскими захватчиками. Теперь в армии служат внуки Генераловых, а их отцы и матери ведут большую военно-патриотическую работу среди молодежи.
Интересна судьба моего бывшего командира роты автоматчиков Героя Советского Союза гвардии капитана Алексея Михайловича Денисова. Войну он закончил в должности командира батальона. Потом окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, успешно командовал полком. Но раны, полученные на войне, не позволили продолжить службу. В 1955 году он уволился в запас. Сейчас Алексей Михайлович работает на одном из заводов Таллина. Коммунисты избрали его секретарем партийной организации.
Мы долго разыскивали Насыра Хадырова. Оказалось, что он жив. После излечения в госпитале Насыр уехал в родной Узбекистан, женился. У него три сына, две дочери, много внуков. Хадыров уже на заслуженном отдыхе.
Встречаясь с ветеранами полка, мы часто говорим о фронтовом братстве, товарищеской взаимопомощи, взаимовыручке, бескорыстной дружбе, которая помогла нам выстоять, выжить и победить в такой жестокой войне.
Много эпизодов мы вспомнили на недавнем вечере встречи. Оказалось, каждый крепче всего запомнил те критические ситуации, из которых выйти благополучно помогло войсковое товарищество. Его мы ценили и ценим больше всего. И это естественно.
И мне кажется, что эта особенность характерна не только для военного времени, но и для сегодняшней армии, для ее учебных будней. Перед этой встречей с однополчанами мне довелось присутствовать на тактических учениях в одном из полков нашего Московского ордена Ленина военного округа. Там произошел случай, который запал мне в память. Расскажу о нем поподробнее.
Случилось непредвиденное. Во время учения (а оно проводилось в весеннюю распутицу) одна боевая машина вдруг провалилась в глубокую яму, наполненную болотной жижей. Провалилась, если можно так сказать, "с головой", вместе с людьми. Прямо скажем, командир машины сержант В. Фролов, механик-водитель рядовой А. Бабич, наводчик орудия рядовой А. Вибрантас и заряжающий рядовой X. Ткаллик оказались в критической, очень опасной ситуации. Дружный коллектив, состоящий из русского, белоруса, литовца и эстонца, мы верили, не дрогнет. Но жизнь воинов, и это тоже все понимали отчетливо, зависела уже не от них самих, а от товарищей. Причем дорога была каждая секунда.
И десятки людей без лишних слов объединились для решения нелегкой задачи: спасти товарищей. Каждый делал свое дело с полной отдачей сил. Сразу несколько человек вызвались на трехметровой глубине в ледяной жиже прикрепить к затонувшей машине буксирный трос, но нужен был только один. И это опасное дело доверили гвардии прапорщику Владимиру Фиденко. Он несколько раз опускался в болото, с невероятным трудом добрался до машины и все-таки закрепил буксирный трос. Четыре человека были спасены.
Выдержка, воля, согласованность действий молодых воинов в сложной, опасной для жизни ситуации вызвали у участников войны живой отклик.
Я легко понимаю восхищение ветеранов: ведь случай этот еще раз подтверждает: служба в армии - великая школа воспитания. Школа мужества и товарищества. А нам хочется верить в молодое поколение, как никому: очень дорогой ценой фронтовики отстояли сегодняшний мирный день, а потому надо знать, что эстафета передана в надежные руки.
Мы видим, как неузнаваемо изменились Вооруженные Силы, какое огромное внимание им уделяет наша партия. Многократный рост огневой мощи, небывалая техническая оснащенность, высокий образовательный уровень личного состава... Да, это лицо современной армии. Но она, наша героическая армия, выражает одну из характерных черт советского образа жизни: большую свою роль как школы воспитания гражданской зрелости, мужества и товарищества.
Товарищество не уходит в отставку, не уходит в запас.
...Это было во время последней моей встречи с Героем Советского Союза Федором Гавриловым, незадолго перед его смертью. Мы уже о многом переговорили, о многом вспомнили. Затем он откинулся на спинку дивана, устало закрыл глаза и некоторое время сидел молча.
- А знаешь что, Миша, - неожиданно заговорил Федор, не открывая глаз, - вот сколько лет уже прошло после войны, а мне иногда такая чертовщина по ночам снится, что в холодном поту просыпаюсь. Будто лежу у какой-то высотки, а на нас немцы прут. Все как наяву вижу! Автоматчики серые в касках, танки с крестами... Маневрируют, стреляют на ходу и с коротких остановок, с воем несутся мины и снаряды, все гуще пересекаются встречные трассы пулеметного и автоматного огня. Даже как наяву вижу, как срываются с траектории и падают на бруствер снаряды - болванки с "фердинандов". Сущий ад ближнего огневого боя. И все это накручивается, наплывает, еще немного и схватимся врукопашную...
- А место не помнишь? - понимающе спрашиваю у Федора, потому что и сам не могу избавиться от этих снов.
- Нет, - качает он головой, - не помню. Высотка - и все. Сколько же мы их взяли! Если бы мне кто-нибудь перед войной сказал, что это придется пройти, я бы не поверил. А мы прошли...
Откатились орды:
не разбит, не пройден
пост огня и чести,
дымные снега.
Гряньте, пулеметы!
Пойте славу Пойдо,
ставшему заслоном
на пути врага.
- Миша! Миша! Что с тобой?
Открываю глаза - надо мной улыбающееся лицо Игнатова.
- Ты что там бормочешь? Не время лежать! Наши в Берлине уже Гитлера добивают, а ты лежишь!
Он тормошил меня, радостный, возбужденный. И я невольно заразился его настроением. Вскочил на ноги, забросил автомат за плечо и сказал:
- Гитлер капут! Только бы, сволочь, не смылся куда-нибудь.
- Не смоется! - с такой уверенностью произнес Игнатов, что я ему сразу поверил. - Мы его из-под земли, гниду, достанем!
Через день мы взяли Нойруппин. И здесь узнали, что 2 мая наши войска овладели Берлином. Как только это известие облетело полк, всюду начались митинги. Люди кричали "ура!", кидали вверх шапки, фуражки... Ликовали все. На радостях мы с агитатором полка гвардии капитаном Зориным подошли к гвардии подполковнику Кузнецову, попросили разрешения съездить в столицу третьего рейха.
Нойруппин стоял севернее Берлина, и не посмотреть на поверженный рейхстаг было бы грешно. И вот мы на "виллисе" Кузнецова помчались туда. Выехали на автостраду: две асфальтированные ленты, между ними полоса зеленой травы. И вся эта огромная дорога забита войсками. Все спешат в Берлин...
А по обочинам идут колонны пленных. Их много - тысячи. Немцы идут медленно, понуро опустив головы. Кажется, что вдоль шоссе ползет длинная серо-зеленая змея...
Вдали показываются кварталы немецкой столицы. Город еще кое-где горит, но небо ясное, голубое, ярко светит солнце, и эта черная гарь не в силах омрачить наше настроение.
Многие здания разрушены. Другие черны от бушевавших пожаров, со следами снарядов и пулеметных очередей на стенах. Подбитые танки, орудия... И везде белые флаги. Они свешиваются с окон до самого тротуара.
На мостовых и перекрестках стоят девушки-регулировщицы. Они приветливо улыбаются, мы шутим, машем им руками. А вот и огромная глыба рейхстага. Темная, мрачная, вся израненная снарядами, осколками. А наверху алый флаг. Он словно солнце на голубом небе. Знамя Победы!
На площади у рейхстага груды битого кирпича, полуобгоревшие фашистские самоходки, перевернутые машины. На мраморных ступеньках, ведущих вверх, к массивным колоннам здания, груды штукатурки, черепицы, кирпича. И людское море! Люди смеются, кричат "ура!", пишут мелом на стенах рейхстага. "Мы из Калуги" - неожиданно увидел я надпись, и на душе стало легко и приятно. Увидев улыбку на моем лице, Кузнецов подшутил:
- Что, калужанин, кто-то раньше тебя побывал здесь?
- Мы, калужане, такие... - только и сумел ответить я.
К вечеру 3 мая наш 32-й гвардейский стрелковый полк вышел в район Виттенберга к Эльбе. Река текла медленно и величаво. На низких зеленых берегах разбросаны небольшие, утопающие в садах деревушки. Сады и рощи в ослепительном ярко-розовом наряде. И все же этот прекрасный пейзаж портили нагромождения различной немецкой техники, вооружения. Особенно много ее было у берегов реки. А в самой Эльбе торчал из воды полузатопленный катер...
В двухсотметровой полосе у самой реки сгрудились тысячи немецких солдат. Как потом подсчитали, их было 11 тысяч. Гвардии подполковник Волков приказал строить их в группы по сто человек, приставлять для охраны такой колонны двух автоматчиков и выводить в заранее указанный сборный пункт.
К обеду на Эльбе неожиданно замечаем быстроходный катер. Он начинает курсировать вдоль нашего берега. Смотрю на катер и ломаю голову: на немцев вроде не похожи. Кто же тогда? На всякий случай я приказал двум снайперам изготовиться к бою и послал за командиром полка. Тот приехал на "виллисе" с переводчиком из штаба армии.
Переводчик приложил ко рту огромный рупор, и над рекой разнесся его хрипловатый голос:
- Кто вы такие?
С реки кто-то на русском языке с легким акцентом тотчас ответил:
- Привет доблестным русским солдатам от их союзников!
Оказалось, это были офицеры 84-й американской пехотной дивизии, командир одного из полков, еще каких-то два штабных офицера и переводчик.
- Братцы! - крикнул кто-то. - Да это же американцы!
- Давай сюда! - кричали мы с берега.
Увидев, что катер изменил направление движения и взял курс к нашему берегу, Волков подозвал своего заместителя гвардии майора Н. Г. Лысенко и что-то шепнул ему. Никита Григорьевич молча кивнул ему и сразу же ушел.
Катер причалил к берегу. Из него вышли пожилой сухопарый полковник командир полка, его заместитель и капитан-переводчик.
Мы столпились на берегу, стараясь разглядеть своих союзников, о которых в свое время столько было переговорено, особенно в ожидании открытия второго фронта, которое бесконечно откладывалось и переносилось. И все же, когда второй фронт был открыт, мы искренне радовались, внимательно следили за успехами союзных армий. И сейчас эта встреча вызвала у нас бурную и неподдельную радость.
Нас всех подмывало, пренебрегая всяким этикетом, сорваться с места и попросту, от всей души, обнять американцев и хорошенько качнуть по нашему обычаю. Но Николай Терентьевич Волков был официален. Он приложил руку к фуражке, которую, по-моему, он каким-то образом успел надеть вместо своей любимой и неизменной кубанки, представился американскому полковнику. Тот ответил тем же. Затем были представлены друг другу сопровождающие офицеры. И лишь затем Волков позволил себе улыбнуться, гостеприимным жестом пригласил союзников следовать за собой:
- Прошу, как у нас принято говорить, к нашему шалашу!
Капитан-переводчик попытался объяснить своему полковнику, что это значит. Тот понимающе закивал головой, но, судя по всему, приглашающий жест Волкова ему был более понятен, чем последовавшие за ним слова.
Помню, мне очень хотелось подойти и... пощупать, потрогать кого-нибудь из американцев: уж больно они были чистенькими.
Видимо, и Волков отметил про себя непривычно аккуратное для фронтовой обстановки обмундирование американцев, потому что вдруг без всяких подходов спросил полковника:
- А сколько вы... - он сделал паузу, видимо затрудняясь, как же назвать полковника: господин, сэр, мистер?
Вышел из положения просто, сказал переводчику:
- Спросите у полковника, сколько за время боевых действий полк потерял личного состава?
Капитан перевел вопрос. Полковник, поняв, выразительно покачал головой: дескать, много, очень много!
- Сто восемьдесят человек, - перевел капитан.
- Сколько?!
Волков даже остановился.
- Сто восемьдесят... - повторил опешивший капитан.
Я видел, как изменилось выражение лица Волкова: на мгновение оно стало неприветливым, суровым. Но только на мгновение.
- А какие у вас потери? - поинтересовался в свою очередь американский полковник.
Все мы посмотрели на Волкова. Ответил он довольно хмуро:
- А мы за годы войны несколько раз формировали полк.
Полковник удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Американцы переглянулись между собой, покачали головами.
- Ладно! - энергично махнул рукой Волков. - Мы все же вместе победили фашизм. За это полагается выпить. Так я говорю?
- Так, так! - согласно кивнул полковник, затем что-то сказал капитану, и тот быстро побежал к катеру.
Через несколько секунд вернулся, неся бутылку вина и малюсенькие рюмочки. Это конечно же у нас вызвало неподдельное изумление и даже шуточки. Но Волков кинул на нас строгий взгляд, и все утихло. Затем он сказал американскому полковнику:
- Вы наши гости, а мы хозяева. Так что и угощение наше. Прошу!
Все направились к дому, где размещался штаб полка. Там уже стоял, поджидая нас, гвардии майор Лысенко.
И стол был накрыт по-нашенски: большие граненые стаканы и два трехлитровых графина. В одном из них был спирт, в другом - вишневый сок. И закуска подходящая - соленые огурцы, капуста, зеленые пучки лука, сало, банки тушенки.
- За победу! - налив всем по полному стакану, провозгласил тост Волков.
- За победу! - ответили американцы.
- За дружбу и мир на земле! - поднял стакан Кузнецов.
И опять все выпили.
Провожая американцев к катеру, мы вновь говорили, о мире, о дружбе народов, о взаимном сотрудничестве после войны. И они обещали нам бороться за мир, крепить дружбу, рожденную в боях с фашистами.
Еще через два дня, в ночь на 9 мая, гвардии майор Тихомиров принял по радио из Москвы текст Акта о безоговорочной капитуляции германских войск и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая праздником Днем Победы.
Никто не спал в эту ночь. Ракеты не гасли в майском небе. Люди пели, плясали, смеялись. А утром после митинга личного состава, посвященного Победе советского народа в Великой Отечественной войне, люди плакали от радости, не стесняясь слез. Весь день ликовали гвардейцы, и их радости не было предела.
И снова мы вместе
Ранним солнечным утром 9 мая 1982 года мы с женой направились в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Увлекаемые людским потоком, шли не спеша по набережной вдоль Москвы-реки. Настроение было праздничным, приподнятым. Повсюду цветы, музыка, улыбки... И в этом праздничном людском потоке выделяются ветераны войны. Они в парадных костюмах, при орденах... Их много, и на первый взгляд кажется, что они бессистемно, вместе с массами москвичей растекаются по аллеям парка. Но это не так. Все фронтовики спешат в свои армии, дивизии, полки, батальоны, дивизионы, эскадрильи. Никто из них не потеряется в этом водовороте празднично одетых людей... Почти с самого входа в парк и дальше по набережной видны флаги или просто таблицы с обозначением армий и дивизий. Их номера идут по возрастающей, и фронтовики быстро находят своих. Объятия, поцелуи, слезы... И конечно же воспоминания, бесконечные, волнующие вопросы: "А помнишь? А не забыл?"
Мы с женой идем к одной из дальних беседок, где по давно установившейся традиции собираются ветераны нашей 12-й гвардейской Пинской Краснознаменной, ордена Суворова стрелковой дивизии. Чем ближе к этой беседке, тем учащеннее бьется сердце. Вот сейчас я увижу тех, с кем прошагал почти четыре долгих года войны...
- Манакин! Манакин! - слышу совсем рядом.
Оглядываюсь. Вижу, ко мне пробирается высокий, могучий в плечах Иван Федорович Архипов, бывший начальник штаба нашего полка, ныне генерал-лейтенант, заместитель начальника Главного штаба Сухопутных войск. Рядом с ним - такой же богатырь. Кто же это? Постой, постой! Да это же командир минометного взвода из батальона Генералова Юрий Юхин! По-братски обнимаемся. Традиционные расспросы, поздравления с праздником Победы. Юрий полковник запаса. Теперь уже вместе идем к своим...
У беседки - сотни людей. Но мы идем туда, где, выделяясь своим ростом, стоит председатель президиума Совета ветеранов нашей дивизии Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке И. С. Колесников. В годы войны Иван Степанович командовал 37-м гвардейским стрелковым полком. Потом долгие годы был военным комендантом Москвы. Теперь на заслуженном отдыхе. Впрочем, отдых - для него понятие относительное. Он проводит большую военно-патриотическую работу, многое сделал и для того, чтобы объединить ветеранов нашего соединения.
Рядом с ним как всегда подвижный, улыбающийся Вячеслав Павлович Семин - бесстрашный старшина-связист, ныне майор запаса, секретарь президиума Совета ветеранов дивизии. Мы с ним виделись накануне праздника. Заехал вечерком к нему на пять минут, а просидели несколько часов: Вячеслав Павлович показывал присланные нашими фронтовыми товарищами фотографии, письма их вместе читали... Как же тут уйдешь, если какая-нибудь одна строка вдруг вызывала столько воспоминаний, столько событий воскрешала в памяти, что для нашей беседы не то что пяти минут - пяти вечеров не хватило бы!
Уже здесь среди ветеранов дивизии собралось немало представителей и нашего полка. Один из них гвардии рядовой запаса Максим Степанович Степанов. Два года он воевал в нашей части. Сначала был стрелком, потом его перевели в роту автоматчиков. А после ранения Степанов попал в минометную батарею, которой командовал гвардии капитан Михалев. В одном из боев на подступах к Бресту отважный гвардеец спас жизнь своему командиру взвода гвардии лейтенанту Писанцу. Степанов вынес его, контуженного, из боя, но, отбиваясь от наседавших фашистов, был тяжело ранен. Выходили в тылу солдата, поставили на ноги. И вот теперь он, живой и здоровый, приехал в Москву из Йошкар-Олы. Степанов стал народным поэтом Марийской АССР. Его литературный псевдоним Макс Майн. Он автор более 30 книг, многие из которых на военно-патриотическую тему. Мне лично хорошо известны его стихи о комиссаре полка гвардии подполковнике Р. Мильнере, от командире пулеметной роты гвардии старшем лейтенанте Пойде и о политруке стрелковой роты Иване Стусь. Эти стихи по нашей просьбе Максим Степанович прочитал и на празднике Победы.
Тепло встречались мы со всеми ветеранами полка. С гвардии подполковником запаса Никитой Лысенко, проживающим ныне в подмосковном городе Подольске. Такой же обаятельной осталась фронтовая художница нашей дивизии гвардии рядовой Софья Уранова. Она готовит сейчас выставку своих произведений, посвященную 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
Встречи, встречи... Переброситься хоть несколькими словами хочется с каждым. Беседуем с гвардии ефрейтором запаса Василием Мясниковым, отважным бойцом-пулеметчиком. Теперь он живет в Одинцово и работает на одном из местных заводов. Было что вспомнить и в разговоре с гвардии лейтенантом Алексеем Алелуевым. Это его стрелковая рота первой в батальоне гвардии капитана Илюхина форсировала канал Гогенцоллерн и захватила плацдарм на противоположном берегу. Теперь Алексей Евдокимович живет в Дедовске, работает, воспитывает детей и внуков.
Незабываемая встреча произошла с Героем Советского Союза командиром батареи 76-мм пушек нашего полка гвардии капитаном запаса Акимовым. Василий Иванович теперь занимает ответственную должность в Министерстве внешней торговли. Но сердцем и душой он остался все тем же веселым и неунывающим офицером-артиллеристом, которого все любили в батарее, глубоко уважали в полку.
В этот праздничный день 9 мая в парк имени Горького пришло сорок семь ветеранов нашего полка. А всего собралось более двухсот фронтовиков из прославленной 12-й дивизии. И этот год не исключение. Начиная с 1966 года ветераны дивизии собираются вместе в праздник Победы здесь, в Москве. Инициаторами, зачинателями такой традиции стали И. Колесников, В. Семин, И. Архипов, И. Веревкин, Р. Мильнер и другие. Когда встал вопрос об организации встречи ветеранов соединения, то были известны адреса лишь двадцати семи человек. А это, как показали дальнейшие события, оказалось не так уж и мало. Каждый из двадцати семи получил письмо-задание на поиск однополчан. И вскоре мы нашли уже около двухсот фронтовиков. Всем им было послано приглашение встретиться 22 декабря 1966 года в городе Калуге, за взятие которой дивизия получила наименование гвардейской.
Подавляющее большинство приглашенных прибыли на эту встречу. Здесь, кстати, мы вновь увиделись с Е. К. Корнюшиной, Ю. И. Спиридоновой и другими работниками горисполкома, которые в годы войны были активными организаторами шефской работы калужан над частями дивизии.
На торжественной встрече от трудящихся Калуги героев-фронтовиков приветствовали секретарь горкома партии А. А. Гордеева и председатель горисполкома Г. Н. Чиликин. От нас, гвардейцев 12-й дивизии, выступили генерал-лейтенант запаса Д. К. Мальков, полковник запаса Р. И. Мильнер, майор запаса Н. П. Кудленко и я.
Но не только в Москве и Калуге собираются ветераны полка и дивизии. Несколько лет назад мы съехались в Сигулду на открытие памятника павшим воинам нашей дивизии, освободившей этот город от фашистских захватчиков, помогли одной из школ Сигулды оборудовать комнату боевой славы 12-й гвардейской стрелковой дивизии.
Однако встречи, как бы горячи и радостны они ни были, происходят довольно редко. Недостаток встреч мы компенсируем активной перепиской. В президиуме Совета ветеранов есть адреса более тысячи однополчан. В результате поиска их становится все больше.
Недавно, например, мы получили теплое письмо из Бердянска от гвардии капитана запаса Николая Пантелеевича Дядюченко, бывшего командира взвода, а потом и роты связи нашего полка. Оказывается, Дядюченко и еще двое других наших однополчан - Маркел Иванович Фролов и Петр Кузьмич Кузьмин создали свою группу ветеранов 32-го стрелкового полка и приглашают всех нас приехать в любой летний месяц на Азовское море.
Всегда подкупают своей взволнованностью письма, которые приходят из Сибири от гвардии подполковника запаса И. Ф. Веревкина, возглавляющего в Новосибирске секцию ветеранов нашей дивизии. Бывший редактор дивизионной газеты "За Родину", он написал несколько книг о ветеранах 12-й гвардейской.
Именно из писем мы узнали, что Герой Советского Союза Анатолий Петрович Кузовников, бывший командир стрелкового батальона нашего полка, живет и трудится в городе Краснодаре. Он активный наставник рабочей молодежи. Из Челябинского горкома партии сообщают о большой воспитательной работе, которую проводит Герой Советского Союза Георгий Прокофьевич Загайнов, бывший командир саперного взвода 32-го стрелкового Брестского полка. Немалую патриотическую работу среди школьников Ленинграда проводит Михаил Егорович Красильников.
С чувством гордости за своих фронтовых товарищей читаю такие письма-отзывы, приходящие от партийных и советских органов. Из них мы узнаем, какую огромную военно-патриотическую работу ведет Герой Советского Союза Иосиф Дмитриевич Павленко - бывший снайпер нашей части, живущий теперь в Житомирской области, поселке Олевске; сколько сил и времени отдает воспитанию молодого поколения Герой Советского Союза Петр Степанович Пивень - бывший командир взвода нашего полка, ныне строитель, проживающий в Алтайском крае. Нет, возраст не помеха для таких людей. Я убежден, пока бьется сердце, фронтовики-ветераны свой долг будут выполнять до конца.
Пока бьется сердце... С горечью приходится сознавать, что приходят еще ко мне и иные письма. Печальные, тревожные. Это сообщения о безвременной кончине дорогих людей. Да, время неумолимо.
Уходят боевые товарищи...
Как тяжело мы переживали, когда узнали, что от ран скончался отважный разведчик нашего полка Герой Советского Союза гвардии капитан Федор Гаврилович Гаврилов. Его именем названы улица в селе Паддорье Новгородской области и один из колхозов района, а в местной школе создан музей Героя Советского Союза Ф. Г. Гаврилова.
После этой печальной вести пришло еще два поразивших нас известия: не стало Героя Советского Союза полковника Николая Терентьевича Волкова, бывшего командира нашей части, умер бывший комиссар полка Герой Советского Союза Рафаил Исаевич Мильнер.
Наша 12-я гвардейская Пинская Краснознаменная, ордена Суворова стрелковая дивизия воспитала семьдесят три Героя Советского Союза. В 32-м гвардейском Брестском, ордена Кутузова стрелковом полку их было девятнадцать. Восемь из них погибли в годы войны, а остальные, к кому судьба оказалась благосклонной, начали мирную трудовую жизнь.
Взять, скажем, Евгения Ивановича Генералова. Оправившись от тяжелого ранения, полученного 30 апреля 1945 года под Нойруппином, он возвратился в Воронеж, стал работать на машиностроительном заводе. Из большой и трудолюбивой семьи Генераловых взрослые - все, как один, - ушли на фронт. Так наказал отец Евгения, коммунист с 1905 года. Четыре брата и две сестры Генераловых защищали Родину. Двое из них, офицеры Советской Армии, погибли в боях с фашистскими захватчиками. Теперь в армии служат внуки Генераловых, а их отцы и матери ведут большую военно-патриотическую работу среди молодежи.
Интересна судьба моего бывшего командира роты автоматчиков Героя Советского Союза гвардии капитана Алексея Михайловича Денисова. Войну он закончил в должности командира батальона. Потом окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, успешно командовал полком. Но раны, полученные на войне, не позволили продолжить службу. В 1955 году он уволился в запас. Сейчас Алексей Михайлович работает на одном из заводов Таллина. Коммунисты избрали его секретарем партийной организации.
Мы долго разыскивали Насыра Хадырова. Оказалось, что он жив. После излечения в госпитале Насыр уехал в родной Узбекистан, женился. У него три сына, две дочери, много внуков. Хадыров уже на заслуженном отдыхе.
Встречаясь с ветеранами полка, мы часто говорим о фронтовом братстве, товарищеской взаимопомощи, взаимовыручке, бескорыстной дружбе, которая помогла нам выстоять, выжить и победить в такой жестокой войне.
Много эпизодов мы вспомнили на недавнем вечере встречи. Оказалось, каждый крепче всего запомнил те критические ситуации, из которых выйти благополучно помогло войсковое товарищество. Его мы ценили и ценим больше всего. И это естественно.
И мне кажется, что эта особенность характерна не только для военного времени, но и для сегодняшней армии, для ее учебных будней. Перед этой встречей с однополчанами мне довелось присутствовать на тактических учениях в одном из полков нашего Московского ордена Ленина военного округа. Там произошел случай, который запал мне в память. Расскажу о нем поподробнее.
Случилось непредвиденное. Во время учения (а оно проводилось в весеннюю распутицу) одна боевая машина вдруг провалилась в глубокую яму, наполненную болотной жижей. Провалилась, если можно так сказать, "с головой", вместе с людьми. Прямо скажем, командир машины сержант В. Фролов, механик-водитель рядовой А. Бабич, наводчик орудия рядовой А. Вибрантас и заряжающий рядовой X. Ткаллик оказались в критической, очень опасной ситуации. Дружный коллектив, состоящий из русского, белоруса, литовца и эстонца, мы верили, не дрогнет. Но жизнь воинов, и это тоже все понимали отчетливо, зависела уже не от них самих, а от товарищей. Причем дорога была каждая секунда.
И десятки людей без лишних слов объединились для решения нелегкой задачи: спасти товарищей. Каждый делал свое дело с полной отдачей сил. Сразу несколько человек вызвались на трехметровой глубине в ледяной жиже прикрепить к затонувшей машине буксирный трос, но нужен был только один. И это опасное дело доверили гвардии прапорщику Владимиру Фиденко. Он несколько раз опускался в болото, с невероятным трудом добрался до машины и все-таки закрепил буксирный трос. Четыре человека были спасены.
Выдержка, воля, согласованность действий молодых воинов в сложной, опасной для жизни ситуации вызвали у участников войны живой отклик.
Я легко понимаю восхищение ветеранов: ведь случай этот еще раз подтверждает: служба в армии - великая школа воспитания. Школа мужества и товарищества. А нам хочется верить в молодое поколение, как никому: очень дорогой ценой фронтовики отстояли сегодняшний мирный день, а потому надо знать, что эстафета передана в надежные руки.
Мы видим, как неузнаваемо изменились Вооруженные Силы, какое огромное внимание им уделяет наша партия. Многократный рост огневой мощи, небывалая техническая оснащенность, высокий образовательный уровень личного состава... Да, это лицо современной армии. Но она, наша героическая армия, выражает одну из характерных черт советского образа жизни: большую свою роль как школы воспитания гражданской зрелости, мужества и товарищества.
Товарищество не уходит в отставку, не уходит в запас.
...Это было во время последней моей встречи с Героем Советского Союза Федором Гавриловым, незадолго перед его смертью. Мы уже о многом переговорили, о многом вспомнили. Затем он откинулся на спинку дивана, устало закрыл глаза и некоторое время сидел молча.
- А знаешь что, Миша, - неожиданно заговорил Федор, не открывая глаз, - вот сколько лет уже прошло после войны, а мне иногда такая чертовщина по ночам снится, что в холодном поту просыпаюсь. Будто лежу у какой-то высотки, а на нас немцы прут. Все как наяву вижу! Автоматчики серые в касках, танки с крестами... Маневрируют, стреляют на ходу и с коротких остановок, с воем несутся мины и снаряды, все гуще пересекаются встречные трассы пулеметного и автоматного огня. Даже как наяву вижу, как срываются с траектории и падают на бруствер снаряды - болванки с "фердинандов". Сущий ад ближнего огневого боя. И все это накручивается, наплывает, еще немного и схватимся врукопашную...
- А место не помнишь? - понимающе спрашиваю у Федора, потому что и сам не могу избавиться от этих снов.
- Нет, - качает он головой, - не помню. Высотка - и все. Сколько же мы их взяли! Если бы мне кто-нибудь перед войной сказал, что это придется пройти, я бы не поверил. А мы прошли...