Манаков Юрий. Эпилятор

   Через несколько часов после их отъезда, продав барышнику из следующего обоза своего коня, пешком направился обратно, но через пару километров сошел с тракта и нырнул в кусты. Здесь переоделся в крепкую рванину лесного охотника-шатуна. А ближе к вечеру взял низкий старт, рассчитывая лесными дебрями пересечь границу затяжным марш-броском.
   По дуге, обходя Ламс с запада и постепенно забирая на юг, где прошел, где пробежал, отдохнув и выспавшись только один раз - с утра и до полудня следующего дня. В общей сложности я, как лось, ломился через буреломы около ста километров и в целом остался доволен своей физической формой.
   Поплутав по лесам еще сутки, наконец, выскочил на тракт, оставив за спиной километрах в сорока пограничную крепость Ламс. После чего резко сбросил темп. Снова поменял одежду, выкинув в кусты ту, в которой пробирался через буреломы. Познакомившись с острыми сучьями ночного махрового леса, спецодежда висела на мне лохмотьями. Переодевшись в чистое, в отличном настроении пешком двинулся по дороге на юг.
   В богатом селе с названием Тили купил коня со сбруей. Цены на лошадей здесь оказались заметно ниже, чем в Синегорье, и на перепродаже коня я заметно выиграл. Затем продолжил свой поход верхом - так, как и положено молодому и не слишком богатому дворянину. А через пять дней, с интересом посматривая по сторонам, уже въезжал на окраины городка Берк.
   В полном соответствии с планом остановился на постоялом дворе и после плотного обеда решил прогуляться по городу. Дом королевского агента по кличке Пядень стоял на центральной площади, на самом виду, но я сначала заглянул в трактир напротив. Взял копченой стерляди и осетрины, пива двух сортов и принялся неспешно поглощать заказанное, присматриваясь и принюхиваясь к людям и обстановке.
   Через час стало очевидно - дом находится под плотным колпаком. Причем, в слежке участвуют по крайней мере две конкурирующие организации, которым к тому же хорошо известно друг о друге. Эти лица брали 'на карандаш' всех, кто вертелся перед домом агента.
   По-быстрому закончив с пивом среднего качества и отменной осетриной, я направился к себе на постоялый двор. Оседлал коня и, решив не искушать судьбу, спешно покинул славный город Берк, направившись дальше на юг в сторону населенного пункта Ластот. Положение представлялось далеко небезвыходным - у меня на руках имелись еще три адреса, где к тому же золото стоило гораздо дороже. Следующий по списку стоял Ластот. Там имелась вторая явка.
   До городка добирался те же самые пять дней и уже на подъезде в голову пришла идея, как мог обмануть наблюдателей в Берке, и выполнить свою работу. Но не возвращаться же! Лучше использовать знание позже и сыграть с наблюдателями в свою игру и по своим правилам. Поэтому отбросил сомнения, решительно свернул с дороги, въехал в ворота и соскочил с коня у коновязи постоялого двора.
   Вокруг дома полуподпольного ювелира я ходил кругами два дня. Отметился во всех ближайших кабаках. И на первый взгляд, и на второй - все чисто. Слежки за явкой не было. Никто подозрительный жилище ювелира не посещал. Два раза из ворот выходил немолодой слуга, один раз вдвоем с пожилым господином. Несколько раз на дню выбегала маленькая девочка, примерно девяти лет отроду. Она пробегала по улице совсем чуть-чуть и ныряла в дверь отдельно стоящего дома. Внутри подолгу не находилась и минут через десять - пятнадцать возвращалась обратно.
   В целом диспозиция стала понятной. Теперь нужно что-нибудь придумать и незаметно проникнуть за ворота. Проникновение со взломом не пройдет - ювелир постоянно должен ждать чего-то похожего и может возникнуть непонимание. Самому подходить к воротам, стучаться и объясняться у всех на виду - последнее дело. Береженного Бог бережет. Значит нужно предупредить старика и передать ему записку.
   Взяв у хозяина гостиницы принадлежности для письма, я накарябал на листочке пергамента, - 'Як пришел от Биуна. Сегодня после полуночи оставьте открытыми ворота и дверь в дом. Если у вас все нормально, отправьте девочку с перстнем обратно'. - Свернул пергамент трубочкой, снял с пальца простенький серебряный перстень и просунул записку в отверстие. Перстень с родовой печаткой помогал мне создавать нужный образ молодого дворянина и я надевал его в людных местах. Причем, перстень был хоть и дворянский, но отнюдь не наследника голубых кровей барона Япета. В свое время, Биун снял его с какого-то трупа, и несмотря на все мои настойчивые просьбы, так и не рассказал с какого. Так что я старался не афишировать это украшение… по вполне понятным причинам.
   Ближе к вечеру, проторчав на углу полчаса, заметил, что девчонка в очередной раз выскочила на улицу и бегом направилась к дверям дома. Я двинулся ей навстречу, разыгрывая из себя человека разыскивающего нужный дом. 'Случайно' увидел девочку, изобразил остолбенелость и воскликнул.
   – О, молодая госпожа, вы не знаете, где живет мастер Либесток? - девчонка опешила - никто и никогда не называл ее госпожой и сказать, что она была польщена, это значит не сказать ничего. Она была ошарашена. Покраснев, как маков цвет, она выдавила.
   – Я знаю, - Я, красочно всплеснул руками, закатил глазки, затем 'в смущении' прикрыл их ладошкой будто бы ослепленный неземной красотой, и выдал стандартный перл, рассчитанный исключительно на отзывчивое женское сердце.
   – О, вы сказочно красивы, необыкновенно привлекательны и прекрасны. Не будете ли вы так любезны, передать мастеру перстень лично в руки. Может он починит его. - Убрав руку от глаз и посмотрев на ребенка, подумал, что, кажется, слегка перебрал с комплиментами. Но перстень она передаст, даже если мир перевернется.
   Потерявшая дар речи девчонка смогла только кивнуть. Я сунул перстень ей в кулачок, помог повернуться кругом и подтолкнул в нужном направлении. Затем, незаметно оглядев пустую улицу, перешел на другую сторону и прислонился к забору.
   Через десять минут девочка выбежала обратно. Не знаю уж, когда она успела переодеться, но теперь на ней было нарядное платье, а глаза светились счастьем. Я вздохнул, - как мало нужно женщинам. Красная, как рак, потупив глаза, девчонка передала мне перстень и бросилась бежать обратно. Я тоже повернулся и направился на постоялый двор, где и просидел до самой темноты.
   Вечером вышел на улицу и по знакомому маршруту направился к дому Либестока. Подойдя ближе, еще раз попытался почуять опасность. Опасности были, но не в доме мастера. Тенью проскользнул в приоткрытые ворота, осторожно закрыл их за собой и через двор направился к дому. Приведеньем поднялся на крыльцо, толкнул открытую дверь, зашел внутрь, прикрыл дверь, задвинул засов и огляделся. В двух шагах сбоку стоял слуга и держал меня под прицелом арбалета. Я кивнул ему и прошелестел.
   – Веди. - Слуга опустил оружие и, поглядывая краем глаза, повел по коридору. Дошел до его конца, постучал два раза, открыл дверь и поклонился, приглашая зайти.
   Проскользнув в комнату, я прикрыл дверь. Немая сцена. В комнате у стола стоял Либесток и настороженно разглядывал меня. В свою очередь я постарался составить личное впечатление о ювелире. В результате, мы стоя, рассматривали друг друга несколько минут и мои наблюдения практически ничего не дали. У моего контрагента оказалось типичное лицо профессионального игрока в покер. Вздохнув, я решил проявить инициативу, подошел к столу и уселся в кресло. Либесток постоял еще несколько секунд, затем устроился напротив. Я положил руки на стол, демонстрируя перстень с печаткой, и сообщил.
   – Меня зовут Леру. Записку писал я, - мастер, наконец, перестал сверлить меня взглядом, кашлянул и ответил.
   – Либесток. Ювелир. - Я кивнул и спросил.
   – Сколько золота вы можете приобрести? - Либесток подумал и сказал
   – Триста монет. - Я уточнил.
   – Золотых монет Синегорья.
   – Да. - Затем я увидел удивление в его глазах и он спросил. - А разве я могу купить сколько хочу? - Я утвердительно кивнул и быстро произвел весовой расчет.
   Выходило, что Либесток может забрать у меня всего лишь около шести килограммов золотого песка и самородков. В это время ювелир тоже делал расчеты и после некоторого колебания сообщил.
   – Пожалуй, могу взять и четыреста. - Я снова кивнул и добавил, - несите весы и все что нужно. - Мастер удивленно сморгнул, поднялся и вышел из комнаты, а я еще раз попытался почувствовать ощущение беды, но все было спокойно.
   Ювелир отсутствовал минут семь. За это время я успел раздеться, извлечь пять упаковок с золотым песком, разложить их на столе и снова натянуть на себя одежду.
   Когда Либесток вернулся с большой деревянной шкатулкой, я по-прежнему сидел за столом в той же позе, но передо мной лежали в ряд пять кожаных свертков с золотом. Ювелир поставил шкатулку на край стола, открыл ее, вынул и установил перед собой весы. Снова запустил руку вглубь деревянного ящика, позвенел металлом, достал и разложил на столе в рядок десять золотых монет. Я осмотрел золотые, собрал монеты в кучку, взвесил на руке, кивнул и передал ювелиру. Либесток положил монеты на одну чашку весов и начал взвешивать золотой песок. Он аккуратно наполнял вторую чашку из слегка надрезанной ножичком упаковки. Добившись равновесия, пересыпал содержимое чашки в кожаный мешочек и намертво затягивал горловину кожаным шнурком.
   Монотонная работа по расфасовке продолжалась до тех пор, пока на противоположном конце стола не выстроились тесной группой сорок мешочков с золотом. Затем он взял один пустой мешочек, пересыпал в него остатки золотого песка и пододвинул ко мне.
   Смахнув пот со лба и передохнув минуту, мастер опять полез в шкатулку и достал последнее, что в ней имелось - принадлежности для письма. На одном клочке пергамента он аккуратно тесным рядком поставил 36 палочек и обвел их рамкой. На другом листочке в рамочку вписал четыре штуки и показал мне оба документа. Я кивнул. Ювелир сложил в пустую шкатулку мешочки с золотым песком и самородками, закрыл крышку и тихо, костяшками пальцев, три раза ударил по столу. Почти сразу же дверь комнаты открылась и в нее проскользнул слуга. Взял шкатулку и вышел из комнаты. Мы молча просидели минут шесть-семь. Я рассматривал трещины на потолке, мастер разглядывал меня. Затем дверь приоткрылась, в ней показалась голова слуги, кивнула моему компаньону. Он с облегчением вздохнул. После чего пододвинул свечу и достал сургучовую палочку. Расплавил кончик, капнул на свободное место пергаментного клочка и приложил на сургуч свою печатку. Тоже самое сделал со вторым листочком и пододвинул оба клочка ко мне. Я немножко подождал, пока отпечаток перстня окончательно застынет и положил векселя во внутренний карман.
   Либесток посмотрел, спрашивая взглядом все ли нормально. Я снова кивнул и сказал.
   – Теперь новости. За домом королевского агента в Берке следят. Кажется, Пядень об этом не догадывается. Нужно осторожно предупредить его, так, чтобы те, кто наблюдают, а это, скорее всего, представители Синегорья и Клана, не могли догадаться откуда ветер дует. - Ювелир внимательно слушал и я продолжил. - Если не будет уверенности, что секретность не пострадает, то лучше промолчать. - Либесток понимающе прикрыл глаза.
   – Теперь о наших контактах в будущем. Когда я появлюсь в следующий раз в городе, то на дверях дома куда бегает ваша девочка, оставлю черточку мелом. Примерно такую, - и провел пальцем по столу слева направо, - если у вас все нормально и вы ждете меня после полуночи, то из черточки мелом сделаете крестик, - черканул пальцем сверху вниз и посмотрел на ювелира. Он кивнул и сказал.
   – Я все понял.
   – Тогда у меня все. Удачи Либесток. - Я встал на ноги. Ювелир поднялся вслед за мной, помялся и с долей смущения спросил.
   – Э-э, Леру, что вы сделали с моей внучкой? - Я улыбнулся и спросил.
   – Как ее зовут?
   – Криста.
   – Передайте Кристе от меня пламенный привет, - я сделал рукой салютующий жест, повернулся и направился к двери, оставив Либестока в недоумении. В коридоре меня ждал слуга, но на этот раз без арбалета.
   Выскользнув из дома, без приключений вернулся на постоялый двор. Прилег у себя в комнате на кровать и подумал, что первый раз в этом мире заработал деньги - десять золотых монет. Совсем неплохо, но расслабляться рано. В поясе еще оставалось не менее двадцати килограмм золотого песка.
   Утром проснулся с хорошим настроением, собрался и двинулся дальше на юг в сторону городка Ларго. До населенного пункта добирался восемь дней. Тракт проходил в основном через махровые и дикие леса. Меня так и подмывало соскочить в сторону, познакомиться поближе с обитателями чащоб и полноводных речек. Но дело превыше всего, так что пока не до красоты по сторонам и не до развлечений. Я находился в новом для себя и пока враждебном мире. А посему выжимал из коня все, на что он был способен, стараясь поскорее освободиться от груза.
   В город въезжал рано утром и проскочил его насквозь, остановившись на постоялом дворе на южной окраине. Здесь в харчевне, каждый второй день, меня должен ждать жрец подземного храма Богов Света и Тьмы по имени Стадрок.
   Устроившись на постой, в очередной раз разыграл припадок. С несчастным видом бесконечно больного человека заплатил хозяину сразу за четыре дня, пояснив, что рассчитываю 'отлежаться' пока буду нездоров.
   На второй день с кислым видом человека, которого мучает лихоманка, я без спешки прихлебывал кондер в харчевне. Хотя Биун и дал словесный портрет агента, но под его признаки, подошло бы большинство жителей Логвуда мужского пола. Тем не менее, резидента вычислил почти сразу. Это получилось легко и просто потому, что за ним плотно приглядывали двое неизвестных, одетых в хламиды жрецов. В свою очередь, мой контакт показался мне человеком недалеким, если не сказать просто глупым, и вел себя Стадрок так, что заподозрить его можно было в чем угодно. Но самое главное - он не замечал за собой слежки.
   Стараясь не привлекать внимания, проводил троицу в сторону храма до самого входа в подземелья. Стадрок вошел внутрь, двое наблюдателей остались снаружи и устроились в ближайших кустах. Через пять минут один из них, оставив в одиночестве своего напарника, направился в город. Я подождал немного, подобрался к шпиону на расстояние броска и вколотил ему метательный нож в спину. Облегчил его карманы, имитируя ограбление, и, осторожно перебежав к входу в подземный храм, заглянул в подземелье.
   Метров через сто туннель перегораживали решетчатые двухстворчатые ворота. Ворота освещались двумя факелами, сбоку стоял солдат храмовой стражи. Похоже, что из троицы настоящий жрец только один, а двое других неизвестно кто. Скорее всего, людишки из Клана. Короче, очередной облом…
   Оставалось только проверить эту гипотезу и, вернувшись на постоялый двор, третьи сутки я безвылазно провалялся в постели. На четвертый день, разыграв чудесное выздоровление, спустился перекусить и снова увидел Стадрока, но теперь его 'вели' другие люди. Причем, по внешним повадкам, гораздо более квалифицированные, чем предыдущие. И они не забывали поглядывать по сторонам.
   Продолжая разыгрывать недужного - покряхтывая, постанывая и спотыкаясь на ровном месте, я, не торопясь, собрал вещички и выехал с постоялого двора, направив коня дальше по тракту на юг. Что называется, - от греха подальше…
   Следующей и конечной точкой моего трафика был населенный пункт Крезере на границе Адерабада. Судя по карте, добираться до него придется две недели. Причем, последняя треть пути пройдет через Озерный край, о котором многие попутчики с кем я разговаривал, отзывались как о настоящем чуде. Так сказать, - увидеть раз и умереть…
   Размышляя в дороге и на остановках об обстоятельствах моего похода, признался самому себе, что нормальному яку, добраться до Крезере можно только, если его специально пропустят. То, что несколько лет этот подвиг никому не удавался, теперь вполне объяснимо.
   В Крезере объявился на пятнадцатый день. Впервые за все время пути, при въезде в город, стража взяла пошлину и поинтересовалась - какая нелегкая меня занесла в их края. Я, на вполне приличном адерабадском языке с характёрными придыханиями сообщил, что рассчитываю наняться к шаху в армию. Меня оглядели, как породистого коня, - может только что в зубы не заглядывали, одобрительно поцокали языками и… пропустили.
   До самого вечера в состоянии восторженного возбуждения бродил по городу и пришел к твердому убеждению, деньги за вход брали не зря. Из глубин памяти и молочного детства для описания города всплыло определение - 'Звезда востока'. Множество лавок, магазинчиков, развалы на уличных прилавках поражали разнообразием товара. От криков зазывал, воплей продавцов, мельтешения красок и цветов голова шла кругом. Очень скоро уличные лоточники и прочие лица 'цыганского' промысла прямо-таки достали своей наглостью. Хорошо хоть, что местный народишко ростом не вышел. Самый высокий едва дотягивал мне до плеча, что позволяло смотреть на весь этот цирк чуть свысока.
   Ближе к вечеру произошел казус, когда я не смог себе отказать в удовольствии, и по полной программе использовал патриархальную простоту нравов средневекового общества. Некоторое время меня преследовала по пятам отвратная бабища в цветастой юбке. Она цеплялась за рукав своей грязной рукой, пронзительно верещала и настойчиво предлагала купить у нее 'травку'. Я свернул в темный и узкий проулок, бросил взгляд по сторонам - никого. Затем молниеносно прихватил продавщицу дури за горло и на вытянутой руке отволок в темный уголок, где и оставил лежать… со сломанным горлом. Судя по количеству голодных местных крыс размером с крупную кошку, лежать ей нетронутой в куче дерьма предстояло считанные мгновения. Через полчаса от нее останется лишь костяк, замызганные клочки одежды и драные матерчатые тапочки. Кажется, это был мой первый почин в борьбе с распространением наркотиков в Новом Мире.
   Самым же неприятным оказалось то, что пришлось резко менять менталитет. На покупателя, который не торгуется, здесь смотрели, как на инопланетянина. Ну что ж, с волками жить, по-волчьи выть. Понаблюдав за несколькими сценками этого любимого местными жителями развлечения на базаре, я быстро освоил процесс. После нескольких экспериментальных покупок с блеском сдал экзамен, когда полчаса торговался со специалистом своего дела, и заслужил с его стороны уважительный взгляд. Знай наших! Все это позволило плавно вписаться в жизнь города и, несмотря на высокий рост, буквально раствориться в окружающей толпе.
   Впрочем, меня интересовали в основном оружейные лавки. Я обошел почти все. В самой интересной проторчал почти до темноты, разглядывая и прицениваясь к вооружению. Многие вещи понравились.
   Особо глянулась многослойная секира. Боевой топор был сделан с изюминкой - центр лезвия из высоколегированной стали покрытый более мягким железом. Такая игрушка имела свойство самозаточки, что совсем нелишне, когда махаешься этим инструментом длительное время. Приложил секиру к подошве ноги - длина точно по размеру, померил ширину лезвия ладонью - то, что доктор прописал. И вес подходящий - все будто скроено под меня. Дороговато, конечно, но это дело поправимое. В ближайшее время я рассчитывал разбогатеть, а раз так, то соображение о высокой стоимости потеряет актуальность.
   Затем перепробовал несколько десятков булатных клинков, сгибая их в дугу и наслаждаясь высоким и чистым звоном. Сравнивал число волокон рисунка, цвет травления и самое главное высоту и длительность звучания при ударе по клинку. Из нескольких штук особо удачных, - выбрал одноручный прямой меч на один свободный хват кисти руки. Подобрал себе под размер, опуская руку вниз и следя за тем, чтобы кончик лезвия касался земли. Если хочешь остаться живым и выйти победителем из схваток - пропорции должны соблюдаться. Аксиома!
   Также как и в Берке, у агента шаха Бурахто, обслуживающего золотой трафик, имелся в наличии роскошный домина. Чтобы не допустить провала, сначала я нарезал несколько кругов вокруг явки. Затем демонстративно продефилировал мимо ворот в трехметровом заборе и нырнул в парфюмерную лавочку на противоположной стороне улицы. Ласково улыбаясь хозяину, который юлил и заискивал передо мной, как матадор перед быком, я перенюхал в его забегаловке все духи, благовония и эссенции, благо их было не так много. Обменялся пламенными взглядами с несколькими молоденькими покупательницами. Эти бросаемые украдкой взгляды были, как недоуменные, так и крайне заинтересованные. Незаметно для хозяина лавки, подмигнув одной красотке и мотнув головой, - 'дескать, пошли', я добился того, что прелестница, затеявшая играть со мной в гляделки, будто ошпаренная кошка выскочила на улицу и бегом устремилась прочь. Кажется, я что-то сделал не так…
   В общем, очень приятно провел время и в результате, за приличные деньги, приобрел парфюм - маленький флакончик жидкого мыла. Это была полезная покупка, если бы только от кувшинчика не разило мятой так, что временами кружилась голова и темнело в глазах. Все-таки есть на востоке какое-то извращенное понимание красоты и роскоши.
   И все это время я, проверялся, цепляя краем сознания роскошное жилище Бурахто, вроде все чисто. Никто посторонний домом не интересовался. Но все равно, с парадного подъезда заходить не стал. Дождался ночи и с помощью 'кошки' преодолел высокую стену, поверху густо усыпанную ядовитой колючкой. Тенью пересек заросший кустарником двор и снова, использовав 'кошку', забрался на второй этаж. Бесплотным приведением заглянул в пару комнат и в третьей по счету, на кровати под балдахином нашел своего агента.
   Разбудил Бурахто без всякой подготовки, навалившись на него всем телом и зажав рот рукой. Бедняга бился подо мной и вырывался с отчаяньем обреченного на смерть, но скоро устал. После этого я потряс у него перед глазами мешочком с золотом. Звенеть пришлось довольно долго пока, наконец, до него дошло, что его не собираются убивать и что перед ним не черт, а як воплоти.
   Наконец, агент шаха пришел в себя и попытался кивнуть. Испуг из его глаз испарился, а появился голодный блеск барыги. Я отпустил его и он начал быстро одеваться. Затем кивнул, приглашая следовать за собой, и мы, стараясь не шуметь, по тайной лестнице направились в подвал дома.
   Здесь все повторилось с завидным постоянством, за исключением того, что мешочков весом в десять синегорских золотых оказалось сто одиннадцать. Нам с Биуном причиталась от этой кучи денег уже не одна, а две десятины.
   При написании векселей я решил проявить инициативу и попросил не включать в счет четыре мешочка, а поменять золото на серебряные монеты. Передать серебро мне и порекомендовать самого лучшего оружейника в городе. Барыга поцикал зубом, посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом, и дополнительно к двум векселям, что-то черканул на третьем клочке. Затем объяснил, как добраться до оружейной лавки.
   Покинул я дом тем же путем, что и вошел, нагруженный почти двадцатью килограммами серебра, подзавязку набив им только что освобожденный от золота пояс.
   Утром заглянул к оружейных дел Мастеру, показал рекомендацию и, что называется - по себестоимости, купил: булатный клинок с ножнами; секиру; отличную кольчугу; приличный лук и колчан со стрелами. Заказал и оплатил изготовление - дополнительной сбруи для меча, чтобы имелась возможность подвешивать за спину, а также еще кое-какие мелочи - полезные в нашем многотрудном и опасном курьерском деле. В дальнейшем, я рассчитывал еще, возможно в последний раз, посетить городок и забрать свой заказ. После этого долго торговался, но все-таки продал за хорошую цену свой старый доспех и оружие. Оставил себе только из прежнего комплекта кинжал и два хорошо сбалансированных метательных ножа из отличной стали.
   Сменив вооружение, разодетый в пух и прах решил прогуляться по городку и заглянуть в ювелирные лавочки. На Земле сразу после окончания института мне пришлось на короткое время 'прислониться' к такому неблагодарному делу, как производство и реализация ювелирных украшений. Почему-то в массовом сознании существует мысль, что раз ты ювелир, то по определению очень богатый человек. Что на самом деле не соответствует истине, слишком много в этом деле специфики и нюансов.
   Серебра у меня еще оставалось много, таскать его с собой никакого резона не было и я последовательно заглянул к трем ювелирам с целью диверсифицировать накопления. Предлагаемый на продажу товар у всех троих имелся примерно один и тот же. В основном он состоял из небогатого выбора, за совершенно умопомрачительную цену, изделий из золота. Впрочем, что совершенно естественно, имелись и вполне доступные по цене серебряные украшения и камушки.
   У каждого из ювелиров для камушков существовала и своя специализация. Так, один предлагал расширенный ассортимент бриллиантов. У него я оставил более двух килограммов серебра и за эти деньги приобрел около четырехсот карат великолепных ограненных алмазов, отобрав не слишком крупные от четырех до пятнадцати карат. Второй купец понимал толк в изумрудах. У него я приобрел около двухсот карат. Третий, специализировался на сырье и вставках из хромдиопсида. У него я можно сказать за бесценок, просто из любви к искусству, купил с десяток ярко-зеленых насыщенных камней отменного качества весом более восьми карат. Мне было отлично известно, что в силу свой изначальной природы, этот материал во время огранки сильно крошится и, чтобы сделать вставки таких размеров, нужно иметь совершенно уникальное по качеству сырье и очень высокую квалификацию у огранщика.